Текст книги "Вызов (дилогия) (СИ)"
Автор книги: Ирма Грушевицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 48 страниц)
Долго и счастливо. Глава 40
Soundtrack – Story Of My Life by Kristian Leontiou
Когда я вспоминаю о событиях последних двух месяцев, часто возникает ощущение, что все они происходили не со мной. Я словно смотрю кино с собой в главной роли, снятое скрытой камерой. Но, в отличие от профессиональных актёров, привносящих частичку себя в каждый сыгранный персонаж, я напоминаю марионетку, беспрестанно дёргающуюся на ниточках в угоду садисту-режиссёру.
Не все люди по природе бойцы, и я давно перестала осуждать тех, кто покоряется судьбе. Покорность – это просто, но только если дело не касается близких. В противном случае у вас нет счастливой возможности смириться с обстоятельствами: упав, вы начинаете работать лапками и, чёрт побери, взбиваете это треклятое масло прямо из воздуха.
Испытания посылаются нам, чтобы стать сильными. Я никогда не понимала этой фразы. Испытание – это проверка веры. В первую очередь – веры в себя. Но, когда эти испытания следуют одно за другим, не давая возможности расслабиться и просто жить, делая привычные вещи: целовать любимых, радоваться новому дню, готовить завтрак – вера эта быстро исчезает. Как слава, которая накапливается по капле и утекает ручьём, вера в себя и в свои силы может исчезнуть в одно мгновение. Этот ревущий поток сносит всё на своём пути, и в первую очередь собственную убеждённость в том, что вы заслуживаете счастья.
Однажды я уже балансировала на этой грани. Тогда мне помогли справиться дети. Сейчас рядом был Дилан.
Всё это время я плохо спала, постоянно просыпалась в тревоге. Нам всем через многое пришлось пройти, но я будто ждала чего-то: ещё испытаний, ещё трудностей. Вот сейчас, вот скоро… По мере того как жизнь постепенно устраивалась, мое беспокойство нарастало.
Тревога или предчувствие? Да, определённо это было предчувствие. Оно пробуждало среди ночи, заставляя в ужасе метаться по кровати до той поры, пока сильные руки не прижимали меня к горячему телу и любимый голос не успокаивал: "Ш-шш, родная, всё хорошо. Я рядом". Судорожно вжимаясь в Дилана, я дрожала от неясного страха, и он ночь за ночью убаюкивал меня, шепча ласковые слова, целуя и обнимая, пока я не проваливалась в сон, чтобы через пару часов снова проснуться от необъяснимой тревоги.
* * *
Я долго лежала на боку, глядя на колышущиеся легчайшие занавеси молочно-белого цвета. Сквозь них лёгкий ветерок доносил с улицы ароматы цветущих растений, смешанные с горьковато-солёным запахом океана. Наш дом стоял на холме, но отсюда я отчётливо различала шум прибоя: далёкий, шелестящий звук камешков, трущихся друг о дружку, когда очередная волна лениво ползла на берег и так же неторопливо скатывалась обратно.
Тёплая ладонь скользнула по плечу и через шею переместилась на лицо. Нежные пальцы мягко повернули мою голову к ищущим губам.
– Привет, красавица.
– Привет, любовь моя.
Вот уже два месяца я не могла насытиться Диланом. Как и он мной. Будто две половинки древнего китайского символа – инь и ян – мы перетекали и дополняли друг друга, не желая расставаться ни на секунду. Мы смирились с жизненной необходимостью дотрагиваться друг до друга, слышать голос или просто смотреть в любимые глаза.
Я не думала, что такое возможно. Я никогда не была влюблённой дурочкой, и честно пыталась перестать ею быть. Изо всех сил я сопротивлялась, старалась не втянуть себя в это ужасное, почти идолопоклонническое отношение к мужу. Я твердила себе, что так любить нельзя, что должно быть что-то ещё, что есть и другие люди, которым нужна моя любовь, – дети, родные, друзья. Но всякий раз, когда я смотрела на Дилана, когда видела его улыбку, взгляд, обращённый ко мне; чувствовала его прикосновения, слышала его голос, я себя забывала.
Мне было шестнадцать, когда однажды мама сказала, что между любящими не бывает равенства. Всегда один любит, а другой позволяет себя любить. Её слова потрясли меня, но, как часто бывает в детстве, быстро забылись. Может, в другой ситуации я и не вспомнила о них, но сейчас переживала именно то, о чём она говорила.
Тогда, помнится, я возмутилась неправильностью этой мысли и заявила, что это не отношения, а обман.
– И кто же из вас позволял себя любить, когда вы с папой были вместе?
– Конечно, он.
– Он? Да ладно, мам! Папа всегда любил тебя сильнее, чем ты его.
– Ошибаешься. Твоего папу я любила больше жизни и всячески ему потакала. Это было неправильно. В отношениях женщине важно не раскрываться полностью, запомни это, Ливи. Для мужчины надо оставаться загадкой. И как бы ни пытался, разгадать её он не должен. Только в этом случае ты сможешь остаться интересной ему, желанной и любимой.
– Но зачем сдерживать себя? Это же всё равно что врать!
– Одно из заблуждения юности, – сказала мама. – Я была одной из тех, кто совершил эту ошибку. Пойми, я не прошу тебя скрывать свою любовь, я лишь прошу не так сильно её выказывать. Я любила Генри, но вскоре начала понимать, что моя жизнь – это его жизнь. Я полностью растворилась в нём, в его отношении к ней, в его суждениях. Как и любому мужчине, ему это льстило. Я начала думать, как он, мечтать о том же, что и он, говорить его словами. Где-то на этом пути я потеряла себя и, знаешь, до сих пор Генри не возьмёт в толк, почему я от него ушла.
Совершаю ли я мамину ошибку – да и ошибка ли это – но сейчас и я полностью растворилась в любимом человеке. Разница между нами лишь в том, что и мой любимый человек полностью растворился во мне.
Мы целуемся медленно, сладко, лениво.
– Снова не спишь, – пеняет мне Дилан. – И ночью несколько раз просыпалась. Что не так, родная? Что тебя тревожит?
Неоднократно он задавал эти вопросы. Всякий раз я уходила от ответа, ссылалась на усталость – эмоциональную и физическую. Дилан верил, потому что тоже был вымотан, хотя изо всех сил старался этого не показывать. Поэтому днём, чтобы не тревожить любимого, я вела себя как обычно. Но ночью… Ночью мои страхи возвращались, вырываясь из подсознания. Дилану требовались ответы, и я чувствовала, что отговорками только обижаю его.
Итак, что меня беспокоит? Что не дает безоглядно наслаждаться жизнью? Какой страх является первоочередным?
Ответ очевиден.
– Я боюсь тебя потерять.
Он должен был рассмеяться. Должен был щёлкнуть меня по носу, поцеловать и сказать, чтобы я не болтала глупостей. Вместо этого без тени улыбки Дилан долго изучает моё лицо.
– В таком случае мы с тобой испытываем один и тот же страх.
– Что? Почему?
Я тянусь к нему, но Дилан меня останавливает. Перекатившись на спину, он закрывает глаза и двумя пальцами сжимает переносицу. Он выглядит очень уставшим, будто все эти ночи тоже страдал бессонницей.
– Я действительно боюсь, что ты уйдёшь. – Он говорит тихо и как-то отрешенно. – Что настанет момент, когда ты скажешь, что с тебя достаточно. Ты постоянно о чём-то тревожишься, что-то пытаешься наладить, доказать, кого-то в чём-то убедить, связать концы с концами. Своим появлением я внёс в твою жизнь сумятицу и беспокойство. Я знаю, ты любишь меня, Лив, – он открывает глаза и смотрит на меня с бесконечно любовью. – Знаю, малыш. Но от этого нисколько не становится легче.
Отчего же я не заговорила об этом раньше? Моё признание послужило толчком для ответного признания. Дилан высказал то, что не давало ему покоя, мучило, а я, зацикленная на своих переживаниях, ничего не замечала.
– О, Дилан!
Он проводит трепетными пальцами по моему лицу. Я хватаю его ладонь и прижимаю к щеке, жмурясь от нежности.
– Я боюсь… – Его прерывающееся дыхание заставляет меня открыть глаза. Дилан смотрит так, будто пытается запомнить каждую мою чёрточку. – Я боюсь, что когда-нибудь проснусь – и окажется, что это всего лишь сон. Счастливый, добрый, но сон. И я не знаю, как буду жить, если так и случится.
Слишком долго мы шли друг к другу. Слишком сильно боялись ошибиться. И поэтому сейчас не можем до конца насладиться тем, что наконец вместе. Эта мысль электрическим разрядом обжигает разум, и я испытываю огромное облегчение от того, что знаю, как победить наш страх.
Я лукаво улыбаюсь и наклоняюсь к мужу, накрывая его плотно сжатые губы своими.
– Тогда давай не просыпаться, жизнь моя.
Дилан стонет и в одно мгновение перекатывает меня на себя.
– А я и не пытаюсь.
И снова, как и каждое утро в течение последних двух месяцев, мы занимаемся любовью. Наслаждаясь каждой минутой нашей близости, ценя каждое мгновение, что мы посвящаем друг другу. Потому что, как только проснётся наш огромный дом, мы уже не будем наедине. И пусть ни для кого уже не секрет, что мы женаты, и все почти успокоились по поводу того, как это случилось и почему, есть один человек, для которого видеть нас вместе до сих пор болезненно.
Я могла бы смириться с его неодобрительными взглядами, когда муж ненароком брал меня за руку; когда целовал перед уходом и обнимал при встрече. Я могла бы не обращать внимания на то, как кривятся его губы, когда к Дилану на всех парах бежит Эбби, и как тот, счастливый, подхватывает её и подкидывает вверх. Было бы легко сказать что-нибудь резкое в ответ на то, как пренебрежительно он общается с Диланом, вернее, изо всех сил старается не общаться – всё это я могла бы пережить. Ведь пережила же я, в конце концов, что Дилан перестал меня касаться при нём и прилюдно целовать; обращался по имени, оставив нежные слова для спальни. И я была ему за это безмерно благодарна, потому что пока не видела никакой возможности, чтобы хоть как-то смягчить отношение этого человека к моему мужу. На любого другого я могла бы плюнуть и послать его к чертям.
Да, я определённо могла бы это сделать.
Могла бы.
Если бы дело не касалось моего сына.
Макс не принял Дилана, и вот уже два месяца это разрывало мне сердце.
Долго и счастливо. Глава 41
Soundtrack – Hero by Enrique Iglesias
В первую очередь необходимо было выяснить, как в руках журналистов оказалась копия нашего брачного свидетельства. В том, что это именно копия, причём несколько раз переснятая с оригинала, сомневаться не приходилось.
Эллен сидела напротив и уже не выглядела сердитой, а, наоборот – сосредоточенной и готовой к действиям.
– Сейчас главное – не как, а почему? Насколько я понимаю, женаты вы уже месяц, а информация об этом всплыла только сейчас. Узнав причину, узнаем и
исполнителя.
Мы с Диланом переглянулись. Это был наш первый совместный уик-энд. Мы позволили себе не скрываться и троим официально объявили, что женаты. И если чету Ричардсов из списка подозреваемых можно было вычеркнуть, то оставалась только…
– Бри!
Одновременно мы произнесли это имя. Я – с досадой, Дилан – с явным раздражением.
– Бри? – удивилась Эллен. – Бри Холбрук?
Дилан резко поднялся с кресла и, выхватив из кармана телефон, принялся ходить по салону. С остервенением он проводил пальцем по экрану, листая список контактов. Даже стало жалко аппарат: ещё чуть-чуть – и он раздавит несчастный кусок пластика, как бумажный стаканчик.
– Лив?
Потянувшись через низенький столик, заваленный газетами, Эллен дотронулась до моего колена. С трудом я оторвала взгляд от Дилана и переключила внимание на его мать.
– Бри знает, что вы женаты?
Моя несдержанность, дурацкая игра, в конце концов – моя ревность поставили под удар общее желание соблюсти конфиденциальность.
– Она ни на шаг от него не отходила. Я сделала это специально. Хотела побольнее уязвить.
Я покаянно опустила голову, но от самобичевания меня спас Дилан.
– Лив!
Подняв на него затравленный взгляд, я с удивлением обнаружила на лице любимого довольную улыбку.
– Если бы ты знала, какое удовольствие я испытал, когда ты назвалась моим именем.
– Да, но…
– Для меня было важно услышать это, малыш. Нет ничего, с чем мы бы не справились. Нужно лишь расставить приоритеты. Впрочем… Джейн! – неожиданно громко позвал Дилан.
Стюардесса появилась буквально в ту же секунду.
– Да, мистер Митчелл.
– Передайте Тому: меняем курс. Пусть запросит у диспетчеров погоду в Келсо.
Девушка кивнула и скрылась за дверью, отделяющую кабину пилотов от салона.
– Мы летим за детьми. – Дилан обратился к матери. Я испуганно вскинулась: "За детьми?" – А ты – возвращайся в Сиэтл. Уверен – не прошло и часа, как эта информация пошла дальше.
– Но что ты думаешь делать?
– Прежде всего, надо дозвониться до Джейсона.
Пришла моя очередь удивляться.
– Причём здесь Джейсон?
– Именно его фирме я поручил подготовить документы об удочерении Эбби. Точнее, – Дилан нахмурился, – лично Джею.
Он на минуту остановился и посмотрел на мать.
– Ты же понимаешь, никому другому я это дело поручить не мог.
Я не смогла подавить вскрик изумления, но тут же поймала на себе осуждающий взгляд Эллен.
– Не думаешь же ты… – Она обратилась к сыну.
– Разумеется, нет! – отрезал Дилан. – Поэтому и пытаюсь дозвониться до Саймона. Чёрт бы побрал эту связь!
В сердцах он бросил телефон в свободное кресло и решительным шагом направился к кабине пилотов.
Когда дверь за его спиной захлопнулась, я принялась пытать Эллен.
– А зачем звонить Саймону?
Откинувшись в высоком кресле, она устало вздохнула.
– Саймон – глава департамента безопасности "Митчелл Инкорпорейтед", а фирма, которой руководит Джейсон, располагается в здании головного офиса. Когда они с Фиби поженились, Говард предложил ему место в нашей юридической службе, но Джейсон отказался и открыл собственное дело.
Гордость и уважение, с какими Эллен говорила о зяте, заставили меня устыдиться мысли, что тот мог быть причастен к происходящим событиям.
– Сейчас фирма Джея – одна из успешных в штате. Разумеется, и агентству, и фонду юридическую поддержку оказывает именно она. Чтобы быть поближе к Фиби, Джейсон арендовал в нашем здании два этажа.
– То есть, если документы украли, это могло произойти только в здании "Митчелл Инкрпорейтед"?
– Боюсь, что да. Но только в случае, если он ещё не дал делу хода, и они не были отправлены в другое место. Поэтому Дилан и хочет сначала дозвониться до Джейсона. Если же выяснится, что документы не покидали пределов кабинета, тогда за дело возьмётся Саймон. Он отвечает за безопасность, в том числе, наших арендаторов.
Кусая губы, я то и дело бросала взгляды на дверь кабины пилотов, за которой скрылся Дилан.
– Может объяснишь, чем вызвана подобная спешка?
Я сразу поняла, о чём именно спрашивает Эллен.
– Чтобы поскорее начать процесс удочерения. В официальном браке сделать это можно без лишних вопросов.
– Наивные, – усмехнулась она.
– Наивные, – согласилась я.
– И ты приняла за чистую монету это объяснение?
– Тогда оно показалось мне разумным.
– А сейчас?
– На данный момент наш поступок можно назвать неосмотрительным. Но ни на секунду я не усомнилась в его правильности и ни за что не поступила бы по-другому.
Кянусь, в глазах Эллен появилась ирония.
– Потому что… – Она наклонилась вперёд, подталкивая меня закончить мысль.
– Потому что я лучше сдохну, чем позволю какой-нибудь Бри тереться рядом с моим мужчиной.
Откинувшись на спинку кресла, свекровь громко расхохоталась.
Именно в этот момент вернулся Дилан.
Сердце сделало кульбит и опустилось куда-то в район коленей. Никогда я не видела его таким сосредоточенным: губы сжаты в жёсткую линию, брови сошлись у переносицы, изумрудные глаза потемнели от напряжения.
Мы с Эллен одновременно вскочили с кресел.
– Какие новости?
Прежде чем заговорить, Дилан притянул меня к себе. Я сразу же обернула вокруг него руки, желая, чтобы через прикосновение он почувствовал мою любовь и уверенность.
– Дозвонился до Джейсона. По его словам, документы хранятся в личном сейфе у него в офисе. Он немедленно туда выезжает. У Саймона включен автоответчик. Я позвонил отцу. В любом случае пока мы ничего не можем сделать. Келсо подтвердил посадку. Через час будем на месте.
– Я говорила с Тарой, – спокойно начала Эллен. – Вам придётся сделать заявление. Краткая пресс-конференция назначена на четверг.
Дилан сильнее сжал мои плечи.
– Прежде необходимо выяснить, о чём ещё известно журналистам.
Я поняла, что он говорит об Эбби. Опубликование брачного свидетельства – первый шаг, способный разрушить наши планы. Следующим может стать факт обнародования отцовства Дилана, и это будет катастрофа.
Чёрт побери, я могла бы пережить всё – осуждение, обвинение в измене, предательстве памяти мужа, – если бы дело не касалось Эбби. И Макса. И папы. Марти, Кимберли с Полом, мамы – всех, кого я люблю. Это было моё решение сказать Бри, что мы женаты; моё решение перестать скрываться, и это моя обязанность – разбираться с тем, к чему оно привело.
– Тебе нет необходимости ехать со мной в Лонгвью, – сказала я Дилану.
– Одна ты никуда не поедешь. Я не отпущу тебя ни на шаг, ясно? Ни сейчас, ни когда бы то ни было.
Никогда раньше Дилан не позволял себе разговаривать со мной таким категоричным тоном. В первое мгновение я опешила и даже рот открыла, чтобы высказать, всё, что об этом думаю, но неожиданно передумала. Так же неожиданно я поняла, что с необычайной лёгкостью, даже с некоторой долей удовольствия его послушаю. Почему-то именно сейчас, когда Дилан сказал это, – сейчас, а не в моменты наших поистине сказочных занятий любовью – именно сейчас, когда он так сердито смотрит на меня, я осознала, что мы теперь вместе. Я замужем за этим мужчиной. Он – мой, и своими резкими непререкаемыми словами действительно забирает меня. Он уже забрал меня. Мы вместе. И пока будем вместе, нам ничего не страшно.
Вероятно, эти мысли отразились у меня на лице, потому что в следующее мгновение взгляд Дилана смягчился, и, подняв руку, он дотронулся до моей щеки. Я едва сдержалась, чтобы не замурлыкать, но вместо этого тяжело вздохнула:
– Совершенно не представляю, как объясню наш отъезд отцу.
Его губы дрогнули в едва заметной улыбке.
– Шерифа Дэвиса беру на себя.
– Не забывай, он вооружен.
– Думаю начать разговор из-за угла.
– Жаль, что с Максом нельзя поступить так же.
– Может, мне стоит поговорить с ним?
– Нет, – я покачала головой. – Здесь я действительно лучше сама. Прости.
Едва Дилан притянул меня к себе и коснулся губами макушки, зазвонил его телефон.
Мы с Эллен обменялись быстрыми взглядами. В её глазах не было тревоги, лишь молчаливая сосредоточенность: она, как и я, ждала новостей, какими бы они ни были. Я вдруг подумала, что ушат холодной воды, который мать Дилана вылила на нас своим ледяным приёмом – не что иное, как проверка. И что приблизительный план действий у неё уже наметился. Но чтобы сделать следующий шаг, Эллен необходимо было удостовериться, что наша свадьба – правда.
– Джей, ну что там?
Дилан практически передал меня из объятий в объятья, подтолкнув к своей матери, а сам снова принялся ходить по салону.
– Ты уверен? Понимаю. Там действительно всё на месте?
Обязательные паузы в разговоре жутко раздражали. По мере того как они становились длиннее, Дилан всё больше мрачнел. Насколько я поняла, наше брачное свидетельство на месте. Но тогда получается, что…
– Нет, в этом нет необходимости. Саймон дозвонился до тебя? Проверьте все записи камер видеонаблюдения, хотя… – Дилан в сердцах чертыхнулся. – Ты уверен, что всё это время документы хранились в сейфе? Кто ещё знает код? Ради бога, не пори чушь! В первую очередь она моя сестра.
Похоже, Фиби был известен код сейфа в кабинете мужа, и последний сейчас со всей страстностью пытался отвести от неё подозрения.
– А ты сам не снимал с них копии? И никому не поручал? Может, кто-то видел, как ты это делал? Рядом стоял, или…
Дилан замер. После небольшой паузы рука с телефоном опустилась вниз, и, сделав глубокий шумный вздох, он с чувством выругался.
Эллен в секунду оказалась рядом:
– Кто?
В трубке отчаянно кричал Джейсон, но Дилан не реагировал ни на него, ни на мать. С сардонической ухмылкой на губах он презрительно мотал головой. Спустя несколько мгновений и десятка миль моих нервов, он, наконец, снова поднёс телефон к уху и заговорил, резко чеканя слова, будто отрабатывал удары кнутом.
– Я давно предупреждал тебя на его счёт. Он двуличный ублюдок. Надеюсь, теперь ты в этом убедился?
Джейсон что-то пытался возражать, но Дилан был непреклонен.
– А я могу! Филипп всегда выезжает за чужой счёт. А тебе всё невдомёк.
Филипп? Что за Филипп? Я вопросительно посмотрела на Эллен. Её лицо, вернее, маска презрения, в которую на моих глазах оно превратилось, красноречиво дало понять, что ей это имя хорошо известно.
Отпустив сына, она быстро прошла к столу и принялась что-то искать в своей сумке.
– Теперь им займётся Саймон, – продолжил Дилан. – Когда он появится, всё ему расскажи.
Не будь ты моим зятем, я бы тебя засудил. – "Господи!" – Ему точно больше ничего не известно? Ладно. Созвонимся позже. Найди Саймона.
Я была ни жива, ни мертва и совершенно растеряна. Неприкрытая ярость, плескавшаяся в глазах Дилана, когда в сердцах он выругался, исказила любимые черты; сделала их более резкими, сосредоточенными и, вместе с тем, вселяющими уверенность, что в своих действиях по отношению к тем, кто решил пойти против него, мой мужчина будет беспощаден. Не сказала бы, что это меня испугало, – отнюдь! Втайне я испытала восхищение. Силой, которую он излучал; мужественностью и решительностью. Но в момент, когда Дилан поймал мой растерянный взгляд, его глаза наполнились тревогой, и, поспешив ко мне, он заключил меня в объятия.
– Прости, малыш. Я тебя напугал.
На языке вертелась куча вопросов, и, слава Богу, Дилан не заставил меня их задавать.
– Нет никаких сомнений, что к этому делу причастен Райли Филипп. Как только Джейсон упомянул его имя, вернее, возможность того, что он видел наши документы, я понял, что без этого ублюдка не обошлось.
– Но кто это?
– Старинный приятель Джея. Скользкий тип, стремящийся доказать свою значимость. У каждого, кто его знает, есть чёткое ощущение, что это не тот человек, кому можно доверять свои тайны. У каждого, кроме Джея. – Губы Дилана снова упрямо сжались. Похоже, это был больной вопрос в его отношениях с мужем сестры. – Он верит в святость Райли и даже сейчас пытается выгородить. Чёрт, Лив, я бесчисленное количество раз предупреждал всех на его счёт.
– Но почему? Что он такого сделал?
– Это долгая история, малыш. Не сейчас.
Я попыталась улыбнуться и, подняв руку, легко погладила его по щеке. Дилан склонил голову и закрыл глаза, ласкаясь о мою ладонь. Мы словно поменялись местами: теперь я его успокаивала.
Резкий голос Эллен заставил нас обернуться.
С уже знакомым гневным выражением лица мать Дилана говорила по телефону.
– Неужели я бы беспокоила тебя в такой час, не будь это действительно важным? Ты говорила с Бри об Оливии?
Эллен довольно долго молчала, вслушиваясь в ответ.
– Да, это правда. Разумеется, она твоя сестра. Только в следующий раз поинтересуйся, сколько платят за продажу такой информации. Да-да, ты не ослышалась, Лора. И заодно спроси об этом своего так называемого друга.
Сказав это, Эллен бросила трубку и, так же, как сын, от души выругалась.
– Ты не поторопилась, мама? – спросил Дилан.
Она саркастически ухмыльнулась:
– У тебя есть какие-то сомнения относительно Райли?
И тут я вспомнила: Райли! Скользкий тип, что приставал ко мне на губернаторском балу. Да, он был с Лорой. Она представила его как друга. При воспоминании о том, чем закончился мой единственный опыт общения с этим человеком, я внутренне передёрнулась. Ощущение гадливости, когда он прижимался ко мне в подобии танца, его мерзкий голос; слова, что он говорил…
Я инстинктивно прижалась к Дилану.
– Что такое, милая?
– Я вспомнила. Вспомнила Райли. Ты освободил меня от него на балу.
Взгляд Дилана похолодел. Похоже, он тоже припомнил ту сцену.
– Тебе было неприятно его общество. Что он сделал, Лив? Что он тебе сказал?
Я смотрела в зелёные, пылающие огнём ненависти глаза. Необходимо было успокоить Дилана, чтобы в желании защитить меня он не перегнул палку.
– Не помню. Всё вылетело из головы, когда я тебя увидела.
Он замер, внимательно всматриваясь в моё лицо. Сомнений нет: Дилан ни на секунду мне не поверил. Я чувствовала его гнев, а в голове крутились сказанные им и несколько дней назад повторённые мной слова: "Он посмел прикоснуться к тому, что принадлежит мне". Если окажется, что Райли всё-таки замешан в этом деле, что они оба с Бри замешаны…
Дверь кабины открылась и вошла Джейн.
– Мистер Митчелл, через несколько минут мы начнём снижение. Связаться со службой проката автомобилей или заказать гостиницу?
– Нет, спасибо. Готовьтесь сразу же, как высадите нас с миссис Митчелл, вылететь обратно в Сиэтл.
– Мисс Дэвис летит с нами?
– Нет, Джейн, с вами летит моя мать. Мы с женой остаёмся в Келсо.
Хорошенькое личико Джейн вытянулось от удивления. Не сразу она смогла ответить.
– Хорошо, мистер Митчелл. Примите мои поздравления, мисс Дэвис. То есть, я хотела сказать, миссис Митчелл.
– Спасибо, Джейн.
Теперь я поняла, о чём говорил Дилан: как же было приятно услышать вслух о своей принадлежности любимому человеку. Я сердечно улыбнулась смущенной девушке и снова посмотрела на мужа. Он выглядел очень довольным собой, а моё сердце в очередной раз сделало сальто.
О, да, мир, мы женаты!
* * *
Как только мы вышли из самолёта, я позвонила Ким. С момента приземления Дилан тоже был на телефоне. Другой рукой он крепко держал мою, ни на секунду не выпуская.
– Как ты доберёшься домой по ночной дороге? – кричала подруга. – Я же с ума сойду от волнения.
– Со мной Дилан. Всё будет в порядке.
– Ты везёшь его в Лонгвью? Вам не хватило Чикаго? – Ким противненько хохотнула.
– Кое-что случилось. Нам надо поговорить.
– С кем?
– С тобой, в том числе.
– Ливи, ты меня пугаешь.
– Пожалуйста, не волнуйся. Завтра всё расскажу.
– Вот уж дудки! Жду вас обоих у себя, – отрезала она.
– Нам ещё два часа добираться до дома. Приедем далеко за полночь. Ложись спать. Тем более…
– Я дождусь!
– …тем более, для начала надо поговорить с папой.
– Час от часу не легче. Объясни толком, что произошло?! Или дай клятвенное обещание, что после Генри вы – прямиком ко мне. А я обещаю в ближайшие часа два не помереть от любопытства.
– Ладно! – сдалась я. – Свари побольше кофе. Горячего и чёрного.
Дилан издал лёгкий смешок, услышав последнюю фразу.
– Иногда Ким бывает очень упрямой, – сказала я, закончив разговор. – Придётся к ней заехать. Выдержишь?
– Шутишь? – улыбнулся он. – Если удастся выйти живым из офиса твоего отца…
– Я бы поспорила, где сейчас опаснее: в кабинете шерифа или на кухне Кимберли Джонс.
Наше веселье было наносным; как и я, Дилан беспокоится не о встрече и последующем объяснении с моим отцом. Насчёт идеи забрать нас с детьми в Сиэтл у меня возражений не было. А те, кто останутся? Как им выдержать нападки, что непременно случатся, когда новость о наших отношениях станет общедоступной.
Непроглядный снежный мрак разбивался под яркими кинжалами ксеноновых фар. В салоне было тепло, и, как и в нашу первую поездку несколько недель назад, Дилан держал меня за руку.
– Не могу понять, из-за чего весь сырбор.
Я заговорила впервые с того момента, как мы выехали из Келсо. Каждому надо было хорошенько обдумать ситуацию, поэтому молчание не тяготило.
Дилан ответил не сразу, и был предельно серьёзным.
– Ты вышла замуж за человека, в своё время наделавшего много шуму своим образом жизни. Ещё несколько лет назад репортёры из кожи вон лезли, чтобы узнать, с кем и где я провожу свободное время. Не могу сказать, что был единственным, о котором писали таблоиды, но определённо ходил в любимчиках. Раз в месяц моё имя стабильно упоминалось на страницах желтых изданий. Родные относились к этому снисходительно. Имена других Митчеллов если и появлялись в прессе, то по солидным поводам. Я был паршивой овцой в стаде. Всех, в том числе и меня, это устраивало, и никого из семьи больше не трогали.
Это был рассказ о том Дилане, которого я встретила в полутёмном зале клуба – хищнике, соблазнителе, дьяволе-искусителе в мужском обличье. Легко было представить себе тот образ жизни, который он вёл, будучи успешным, богатым и красивым. Грех было ждать от такого мужчины соблюдения целибата при всём искушении, что предлагал современный мир. У меня не было права осуждать его хотя бы потому, что того Дилана я почти не знала. А тот, кто сейчас держал меня за руку, говорил об этом спокойно, просто констатируя факт, – не гордясь, не сожалея. Будто о постороннем.
– Несколько лет назад информационный повод иссяк. Только объявление о помолвке с Бри вернуло моё имя на страницы газет. Но это была уже не та волна. Потом я разорвал помолвку, что тоже осталось практически незамеченным. Я стал неинтересен, и ты не представляешь, как я этому был рад. Но то, что случится завтра, когда выйдет этот номер… – Дилан тяжело вздохнул. – Ты видела заголовки, Лив. Митчеллы – лакомый кусочек для тех, кто охоч для различного рода скандалов. И я в очередной раз дал повод. Мне совершенно наплевать, да и моей семье не привыкать к подобным нападкам. Но на этот раз шумиха коснётся твоих родных, и я не могу допустить, чтобы чьи-то слова или поступки причинили им вред. Мне очень жаль, малыш, – он крепче сжал мою руку, – что из-за меня вы все должны через это пройти.
– Мы должны объяснить им, чего ждать.
– Завтра телефоны пресс-службы "Митчелл Инкрпорейтед" раскалятся от звонков. Боюсь, особо рьяные рванут в Лонгвью, чтобы раздобыть побольше информации. Они обязательно найдут тех, кто захочет посплетничать. Наверняка сунутся и в твой магазин, и в школу, где учится Макс. В полицейский участок…
– Думаю, у папы найдётся способ остудить горячие головы.
– Об этом я и хотел поговорить с твоим отцом. Мы постараемся найти способ, как выйти из этой ситуации с наименьшими потерями.
– Милый, я понимаю, что так будет лучше для всех, но мне не хочется уезжать. Я хочу быть рядом с родными. Пусть меня, а не их осаждают репортёры. Неужели я смогу им как-то помочь, если просто сбегу?
Дилан нахмурился и в раздумьях принялся кусать уголок губы, как делал в минуты крайнего волнения.
– Не относись к этому как к бегству, – сказал он наконец. – Мы должны защитить детей. И если Эбби ничего не поймёт в силу возраста, то Максу наверняка придётся не сладко. Ты сама знаешь, насколько дети могут быть беспощадны.
Я была вынуждена с ним согласиться. Оставшийся путь мы проехали в тишине. Я размышляла о словах Дилана, с каждой минутой убеждаясь в том, что он прав. Мы – взрослые – справимся. Главное – уберечь детей.
Папин джип стоял на площадке перед полицейским участком среди других патрульных машин.
Я предупредила Дилана, что пойду с ним. Он и не думал возражать.
– Бог знает, что бы я подумал, если бы ко мне среди ночи явился малознакомый человек и с ходу объявил, что собирается неизвестно куда увезти мою дочь и внуков.
