Текст книги "Вызов (дилогия) (СИ)"

Автор книги: Ирма Грушевицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 48 страниц)

Лиззи, похоже, понимала, какое впечатление производит на малышку, но, слава Богу, пока не доросла до того, чтобы начать этим пользоваться. Двухлетняя Эбби была для неё говорящей куклой, не более. Макса же она просто игнорировала. Вернее, игнорировал её он. Я ещё не могла понять, то ли сыну было неинтересно общество девочки, то ли его поведение диктовалось обычным в этом случае смущением.

В пятницу после отъезда Дилана Кэтрин отвезла меня в школу, где я познакомилась сначала с директором, а потом и с учительницей, в класс которой записали Макса.

Да, Митчеллы определённо имели вес: нас без промедления и с явным удовольствием приняли оба. Учительница подробно рассказала, по какой программе идёт обучение, как проходит урок. Она заверила, что приложит все усилия, чтобы его адаптация прошла как можно быстрее и безболезненнее.

После директор провёл нас по школе, показал спортивный зал, бассейн, крытую оранжерею, где проходят уроки биологии, столовую. Мне понравились светлые коридоры и просторные классы. Всё было сделано для удобства детей. Малыши занимались в отдельном крыле, не сталкиваясь со старшеклассниками. Разумеется, на окружающую обстановку можно с лёгкостью закрыть глаза, главное, чтобы у Макса сложились хорошие отношения с одноклассниками. Но что-то подсказывало, что так и будет. Вернее, я очень на это надеялась.

– О, Джорджи, привет!

Кэтрин остановила стремглав проносившегося мимо вихрастого мальчугана.

Мальчишка резко затормозил и широко улыбнулся.

– Привет, тётя Кэти. А мы после школы едем к вам.

– К нам или к Эллен?

– К Эллен! Мама сказала, что у неё есть сюрприз. Вы не знаете, какой?

– Догадываюсь, – рассмеялась Кэтрин. – И эта тётя, – она показала на меня, – имеет к нему прямое отношение.

– Да-а? – протянул удивлённо парнишка.

Карие глаза уставились на меня с интересом. Что-то в его облике показалось знакомым.

– Это младший Ньютон, сын Джессики и Рона, – пришла на помощь Кэтрин.

– А! – я улыбнулась. – Ну, конечно. Привет, Джордж. Как ты вырос! Как поживает твой брат? Адам, кажется?

– Да, Адам. Он тоже приедет. А что за сюрприз?

– Приедешь-узнаешь. – Кэтрин потрепала мальчика по голове, и, беззаботно пожав плечами, он убежал.

Макс поначалу настороженно отнёсся к новым знакомым, но уже через два часа дом сотрясался от детских криков и беготни. Девочки не отставали мальчишек, и как бы нам, ни хотелось предоставить детей самих себе, приходилось то и дело их приструнивать.

Джессика с первой же минуты повела себя так, будто мы и не расставались.

– Рада видеть тебя, Лив, – она заключила меня в объятия. – И рада, что вы теперь в Сиэтле.

Оказалось, что Макс будет ходить в один класс с младшим Ньютоном, и я мысленно поблагодарила за это бога. По словам Джессики, Джордж был на хорошем счету у ребят, а для новичка заиметь такого знакомого совсем неплохо.

Адам Ньютон сразу взял инициативу в общении в свои руки. Некоторое время Макс смущённо отвечал на его вопросы, но вскоре расслабился. Лиззи из кокетства демонстративно не замечала мальчиков, а Эбби, привыкшая к тому, что вокруг то и дело появляются новые лица, восприняла их появление как должное. Она не отходила от ребят, когда они играли в аэрохоккей, и возмущенно вопила, когда они не давали ей сделать удар. Лиззи заступалась за подружку. Потом они устроили шумную возню в бассейне, и взрослым пришлось гасить то и дело возникающие конфликты.

Знакомство прошло относительно неплохо, и вечером, лёжа в кровати, Макс признался, что мальчики ему понравились. Особенно Адам. И он с большим нетерпением ждал завтрашнего дня, когда они снова приедут и будут вместе играть в доме на дереве. Наконец-то у Макса появилась компания, и я вздохнула спокойно.

В субботу я встала пораньше. Накануне Лорен выделила мне хороший кусок говяжьей вырезки и показала где лежит необходимая утварь. Перед глазами встала просторная, с иголочки, кухня в новом доме, и я с радостью отдалась воспоминаниям о тех часах, что провела там с Диланом. Уезжали мы с сожалением, понимая, что, пока не скажем Максу о характере наших отношений, переехать туда не можем. Тогда же Дилан и рассказал о поездке в Сан-Франциско, и попросил отложить решающий разговор до его возвращения. Как любой приговорённый к казни, я была рада её отсрочке.

В пылу готовки я не сразу заметила, что уже не одна, и, лишь краем глаза уловив

движение за спиной, обернулась. Прислонившись к дверному косяку и сложив руки на груди, за мной с интересом наблюдала Фиби.

Я опешила.

– Фиби? Это ты?

На её лице заиграла хорошо знакомая кривая ухмылка – такая же, как у брата.

– Что, так сильно изменилась?

К сожалению, моё быстрое "нет" прозвучало не очень убедительно, потому что Фиби действительно изменилась. Это была уже не та задорная девчушка, с которой мы познакомились три года назад – теперь передо мной стояла красивая молодая женщина. В первую очередь изменился её взгляд. Он был серьёзным и немного уставшим – может, из-за теней, залёгших под глазами, или излишней бледности, которая была едва заметна под искусным макияжем. Её волосы отрасли – впрочем, я заметила это ещё в декабре, – и были собраны на макушке в высокий хвост. Как и тогда, Фиби показалась немного поправившейся, но чёрные джинсы и приталенный тёмный пиджак, ладно сидящие на её маленькой фигурке, хорошо это скрывали.

Сдержанная, повзрослевшая Фиби – вроде бы ничего особенного – обычные изменения, происходящие всегда и с каждым, но сердце почему-то защемило.

Я улыбнулась и сделала шаг навстречу.

– Соус капает. – Она кивком показала на деревянную ложку, которой я помешивала мясо.

– Ох, прости!

Схватив со стола рулон бумажных полотенец, я с усердием принялась оттирать с пола красные пятна. А когда поднялась, Фиби уже не было.

Я много думала о ней и в самолёте, и в машине по дороге в Лонгвью. Вспоминала и первый взгляд, и наш последующий разговор.

Она не заговаривала первой, но с удовольствием отвечала на вопросы, коих мне хотелось задать тысячу. Из-за её сдержанности пришлось ограничиваться общими темами. Я поздравила Фиби с рождением дочери, поинтересовалась её успехами, выразила искреннее желание познакомиться. Но никаких ответных приглашений с её стороны не последовало.

Нет, сестра Дилана была мила, вежлива, тепло отнеслась к моим детям. Когда мы вместе завтракали в залитой солнцем столовой, её взгляд то и дело задерживался на Максе. Это было довольно неожиданно ведь, по моему мнению, интерес Фиби должен сосредоточиться на дочери брата. Почему не Эбби, почему Макс? И когда я догадалась, почему, сразу нашлось объяснение её сдержанного поведения: Фиби искала в Максе Майкла.

Почему я решила, что все Митчеллы должны быть мне рады? Почему восприняла как должное радушие родителей? Почему не поблагодарила Кэтрин и Саймона за то, что они как ни в чём не бывало возобновили со мной знакомство? Кем я была для них до того, как они узнали про нас с Диланом? Кэтрин права: мне ещё только предстоит стать одной из Митчеллов, и для сестры мужа я до сих пор – случайная знакомая. А из-за разлада между Джейсоном и Диланом глупо рассчитывать, что она кинется ко мне с распростёртыми объятиями. Что же касается дома, его Фиби делала в первую очередь для брата.

Но было ещё кое-что. Запрятанный в дальние уголки души страх вырвался наружу: эгоистичный, противный, как растаявшее мороженое, такой же липкий и приторный, – страх осуждения. Я боялась этого, когда впервые рассказала обо всём Ким; именно осуждения я ждала от Эллен, и от своего отца – ото всех, кто узнавал мою историю. И в том, что родные и друзья – старые и новые – оказались более чем великодушны, не было моей заслуги: Я изменила мужу, Я родила ребёнка от другого мужчины и Я два года это от него скрывала. И после всего должно было ждать чего угодно, но только не безграничной любви и понимания.

И вот сейчас в глазах Фиби я впервые увидела осуждение и оказалась к нему не готова.

* * *

Я колебалась: заехать ли сначала домой или же сразу отправиться к отцу в офис. Решив сначала проехать мимо папиного дома, я с удивлением обнаружила с десяток патрульных машин, припаркованных с обеих сторон улицы. Среди них были и «хонда» Ким, и пикап Бена и Сандры, и грузовик Марти Вуда… Сердце ёкнуло, и только завидев ярко освещённые окна дома, тревога сменилась благодарностью: друзья не оставили отца одного в этот день. Правда, в том, что шериф Дэвис пребывал от этого в восторге, у меня были сомнения.

Зайдя в дом, я нос к носу столкнулась с мужем Сандры.

При виде меня Бен поперхнулся пивом. Откашлявшись, он вытер лицо тыльной стороной ладони и отряхнул с рубашки мелкую россыпь капель.

– Нельзя же так пугать, Ливи!

– Привет. – Подставив щёку для поцелуя, я кивнула в сторону гостиной. – Что здесь происходит?

Бен Хаскелл всегда слыл джентльменом, – моментально перехватив сумку, он помог мне раздеться.

– А сама ты как думаешь? Празднуем день рождения Генри.

– Всем городом?

Бен засмеялся.

– Почти. Талула пытается усадить всех за стол с ножами и вилками, а шериф против. Судя по его виду, он ждёт не дождётся, когда все по-быстрому свалят. А когда у тебя в руках нож и вилка, по-быстрому не получится.

На подходе к кухне, мы услышали конец этого спора.

– Имей совесть, Генри, – выговаривала мать Кимберли. – Друзья пришли тебя поздравить, а ты даже не пытаешься выдавить из себя хоть капельку радушия.

– Можно подумать, я всех их звал, – пробубнил отец.

– Да уж, не звал. Люди выказывают тебе уважение и поддержку. Можно хотя бы сделать вид, что ты этому рад. Представь, что бы на это сказала Лив!

Улыбаясь, я вошла в кухню.

– Лив бы сказала, что вилки всё-таки понадобятся.

При виде меня отец сначала побледнел, а потом покраснел.

– Да вы что, вашу мать, сговорились?! – закричал он. – Ты-то что здесь делаешь? Тоже решила меня поддержать?

– Не ругайся. – Я крепко обняла папу. – Захотела сделать сюрприз.

– Ты одна?

– Да. Но все передавали тебе привет и поздравления.

– Вот жуки! – В голосе отца, наконец, послышались тёплые нотки. – Я же вчера разговаривал с Максом. Он и словом не обмолвился о твоём приезде.

– Тогда это не было бы сюрпризом. Я привезла мясо.

– Какое мясо?

– Твоё любимое мексиканское чили.

– Где ты его взяла?

– Приготовила.

– Когда?

– Утром.

– Ты везла его из Сиэтла?

– Ну да.

– И тебя пропустили в аэропорту? – отец недоверчиво прищурился. Ну, конечно, служба в первую очередь.

– Как видишь.

– Чёртовы дилетанты! А если бы это была взрывчатка?

– Знаешь, по огневой мощи оно готово с ней поспорить. – Я снова крепко обняла отца и поцеловала в небритую щёку. – С днём рождения, пап. Бен, доставай контейнер.

Моё появление имело эффект разорвавшейся бомбы. Закончив помогать, Бен выбежал из кухни, и ровно через десять секунд я была снесена двойным девчоночьим торнадо. Ким и Сандра прыгали и визжали вокруг меня, и я прыгала и визжала вместе с ними. Чёрт, я чувствовала себя Кэрри, неожиданно вернувшейся в Нью-Йорк в последней серии «Секса в большом городе». Посыпались многочисленные вопросы, ответы на которые никто не слушал. Девчонки потащили меня в гостиную, где на добрую четверть часа я оказалась во власти порядком набравшихся парней. Меня обнимали, звонко и мокро целовали, поздравляли с замужеством. Об имениннике забыли, и, если бы не ранее выпитое пиво, не сомневаюсь, папа с лёгким сердцем отправился бы на дежурство.

У лестницы на второй этаж я неожиданно столкнулась со Стивеном. Заражённая тёплым приёмом, я бросилась парню на шею.

– Привет, Стиви.

Не сразу я осознала, что Стив не обнял меня в ответ. К моему изумлению, он медленно расцепил мои руки и аккуратно от себя отодвинул.

– Здравствуй, Оливия.

– Оливия? – Прищурилась я. – Ты в жизни меня так не называл. Что случилось?

– Ничего.

Обойдя меня, Стив стянул с вешалки куртку и молча вышел за дверь.

Это было чёртово дежавю: я озадаченно таращилась ему вслед, так же как утром смотрела вслед неожиданно исчезнувшей Фиби. Но вскоре Ким и Сандра потащили меня наверх, и мысли о странном поведении Стива тут же вылетели из головы.

Снова, как в далёком детстве, мы валялись на моей кровати, покрытой выцветшим фиолетовым покрывалом, и без умолку болтали. Девочки умилённо вздыхали над моими рассказами о Дилане и о нашем новом доме. Я же хохотала над тем, как Пол отбивался от журналистов.

– Они заявились в мастерскую выведать побольше о Майкле, – смеялась Ким. – Мне позвонила Мэг Руссос, мать Хосе, их дом – как раз неподалёку. Пол в одной футболке с огнетушителем в руках гонялся по улице за какими-то парнями. Насколько я поняла, именно огнетушитель сбил Мэг с толку. Я приехала минут через двадцать: Пол сидит в мастерской, ребята вливают в него виски прямо из горлышка, а в руках у него тот самый огнетушитель. Пустой. Он всё-таки догнал тех парней и залил их пеной, представляешь? Мой флегматичный Пол и пеной. У него два дня руки тряслись от собственной смелости.

По словам девочек, были и те, кто охотно шёл на контакт с журналистами, но в основном к их нашествию люди в городе отнеслись спокойно. Конечно, моё тайное замужество и внезапный отъезд в Сиэтл до сих пор – новость номер один во всех гостиных, но кое-кто уже открыто заявляет, что свадьба – личное дело каждого, и пора прекратить досужие разговоры.

Ким предложила переночевать у неё, но я отказалась: день был суматошным, и я мечтала поскорее принять душ и оказаться в своей постели.

Спала я без сновидений, и проснулась, будто от толчка. В комнате явно чувствовалось чьё-то присутствие. Что-то незримое было в воздухе, в предрассветном зимнем мареве.

– Майк? – тихонько позвала я. Звук собственного голоса меня напугал.

Резко сев в кровати, я потянулась к прикроватной лампе, и через мгновение зажмурилась от яркого света. Часы показывали семь, и в то же мгновение сработал сигнал будильника.

Я поплелась в ванную и долго стояла под прохладным душем, прогоняя остатки сонливости. В уме я прокручивала предстоящий день: дел было много, важно рационально распределить время между теми, с кем я хотела увидеться до отъезда. Ещё в Сиэтле я составила список того, что необходимо взять из дома, и ближайшие часы собиралась потратить на сборы. Дилан будет ждать в пять, значит, до половины четвёртого время у меня есть.

Срочно необходим был кофе. Я спустилась на кухню и, поставив на огонь турку, полезла за коробкой с сухими сливками.

Звук резко открывающейся задней двери застал меня врасплох. Испуганно обернувшись, я пребольно ударилась об открытую дверцу шкафа.

В дверях стоял Стив и исподлобья изучал меня красными, налитыми кровью глазами. На полных, красивых губах играла презрительная ухмылка. В руке парень держал открытую бутылку виски, и весь его помятый, всклокоченный вид говорил, что наш славный, добрый малый Стиви – в дымину пьян.

На нетвёрдых ногах он двинул к столу, который отчаянно скрипнул, когда Стив тяжело опустился на его край, опираясь одной ногой на пол. Первый раз я видела брата Ким в таком состоянии, и, насколько мне известно, именно первый раз он в нём и был.

– Ну что? – насмешливо спросил Стив.

– Что "что"?

– Что скажешь?

– Смотря что ты хочешь услышать?

– Я хочу услышать… – Пошатываясь, Стив покрутил головой в разные стороны, словно выискивая на стенах необходимые слова. – Я хочу услышать, как ты могла так поступить?

– В каком смысле?

Сделав большой глоток из бутылки, Стив поморщился и потряс головой.

– Тебе нужен я, – заявил он, борясь с икотой. – Да, я не миллионер, как этот твой, но всё, что хочешь, у тебя будет. Кроме этого, – он ткнул пальцем в моё кольцо. – Хотя, если это так важно, куплю тебе и его. Не сразу, правда.

Стивен будто продолжал давешний разговор, и, кажется, я начинала понимать, в чём дело. Не имея большого опыта общения с настолько пьяными людьми, я решила, что разумнее будет дать ему возможность высказаться.

– А дети? Они и мои тоже. Я крёстный Макса. И Эбби. Ты же помнишь, она впервые пошла в моей комнате. Я скучаю по ним. – Внезапно засопев, Стив жалостливо заныл: – Вернись ко мне, Ливи. Пожалуйста. Я так сильно тебя люблю. Всю жизнь любил. И Майку завидовал. А этот, – он махнул рукой за спину. – Ты же из-за него тогда плакала в Сиэтле, да? Я это понял. Он заставил тебя плакать, а я – никогда. Разводись с этим Митчеллом, возвращайся и выходи за меня.

– Стиви, пожалуйста, иди домой. Завтра тебе будет стыдно за свои слова.

– Ты же его совсем не знаешь!

Соскочив со стола, Стив неожиданно двинулся ко мне. Я инстинктивно отшатнулась, прижимаясь к шкафу. Он подошёл довольно близко, и я почувствовала его тяжелое алкогольное дыхание.

– Чем он тебя взял? Своими миллионами, шикарными тряпками и охренительными тачками? – Парень презрительно хмыкнул. – Или же большим членом?

Я вдруг поняла, что Стив не настолько пьян, как желает казаться, и этот факт не на шутку встревожил.

– Замолчи!

– Он что, делает это лучше, чем мой брат?

– Что ты несёшь!

Схватив за плечи, Стив с силой меня встряхнул

– Нет, скажи, тебе это надо, да? Этого ты хочешь? Ну так давай покажу тебе, как это делаю я.

На этих словах он притянул меня к себе и впился в мой рот влажными губами.

В первое мгновение я растерялась. Стив был выше и сильнее, но, когда первый шок прошёл, я извернулась в его руках и попыталась оттолкнуть. Он навалился на меня всем весом, лишая возможности сопротивляться.

Прогнувшись в пояснице, я больно упёрлась в угол кухонного шкафа. Горячий язык принялся раздвигать мне губы, силясь проникнуть внутрь. И едва ему это удалось, как в ту же секунду я его укусила.

– Сука, – выкрикнул Стив и с досадой ударил меня по лицу

Долго и счастливо. Глава 46

Soundtrack – Smoke by Natalie Imbruglia

Слава богу, сознание я не потеряла, хотя боль была невыносимая. Сквозь красную пелену, застилающую глаза, на меня смотрело исходящее злобой лицо Стивена.

Почувствовав солоноватый привкус крови, я подняла дрожащую руку и тыльной стороной вытерла разбитую губу.

– Уходи, – прошипела я сквозь зубы.

Не реагируя на мои слова, Стив истуканом стоял посреди кухни. Шатаясь, я подошла к раковине, намочила полотенце и приложила к уже начавшей опухать губе. Ранку немедленно засаднило.

Никогда прежде на меня не поднимали руку, и сейчас трудно было понять, от чего именно я пребывала в шоке: от самого факта, что меня кто-то ударил, или что этим человеком оказался мой друг. Не сомневаюсь, что для него содеянное явилось не меньшим потрясением – слишком долго я знала Стива, чтобы утверждать обратное.

– Лив, – позвал он сдавлено.

– Уходи, – повторила я, так и не решаясь повернуться. – Пошёл к чёрту.

– Скажи только, почему он? Кто он? Откуда он взялся?

Стив был одним из тех, кто был вправе спросить об этом. И если родные Дилана, Ким, даже мой отец в разной степени, но знали, что толкнуло нас на скоропалительный брак, то для остальных этот вопрос оставался открытым. И я мысленно готовила себя к тому, что мне ответить, когда его задаст, к примеру, Марти Вуд. С уверенностью я могла сказать, что он никогда этого не сделает, и, тем не менее, что для отца Майкла окажется легче принять: то, что я наконец позволила себе быть счастливой, или же что счастливой меня делает биологический отец его внучки. Насколько я хочу быть честной с Марти? Насколько ему необходимо знать, что я изменила его сыну? Что даст ему эта правда?

Это были сложные вопросы, и я не первый день ломала над ними голову. Но, стоя на кухне перед Стивеном, вернее, отвернувшись от него и пытаясь остановить текущую из губы кровь, я поняла, что другого шанса начать говорить правду у меня не будет.

Стив не был Майклом. Стив не был Марти. Стив только что съездил мне по лицу, чего никогда не позволял себе ни первый, ни второй, ни кто-либо ещё. Ничего более страшного, более унизительного он сделать уже не мог.

И мне стало всё равно. Это как завеса, как действие снотворного, которое выпиваешь, а потом оказывается, что надо сделать ещё массу дел, прежде чем лечь в постель, и ты делаешь их лениво, с каждым движением удивляясь собственной медлительности. В подобный ступор впала и я. Только я не делала – я говорила. Слова дались легко, и было абсолютно всё равно, какие эмоции они вызовут.

Я повернулась к Стивену. Он был бледен. От хмельной бравады не осталось и следа.

– Он отец Эбби.

Недоверчиво, будто плохо расслышав, Стив склонил голову:

– Что?

– Дилан отец Эбби. Не Майкл.

Выражение его лица менялось прямо на глазах: из пьяного придурка, ворвавшегося в мой дом, Стив превращался в того доброго и славного паренька, каким я и знала его всю жизнь. Катастрофически растерянного паренька, в неверии мотающего головой. Чёртов Санта только что издох на его глазах, и я была тому виной.

– Это невозможно, – прошептал он одними губами. – Скажи, что это неправда, Лив.

– Это правда.

– Но как? – Стив сделал шаг ко мне. Я метнулась в сторону, не желая, чтобы он приближался. Искренне удивлённый моей реакцией, парень дёрнулся назад. – Ты же… вы же только совсем недавно…

– Мы были знакомы раньше.

– Как раньше? Когда?

– В наш последний отпуск с Майком.

– Но, как, Лив? Как это возможно? – Стив не отводил от меня выпученных глаз.

– Майк с друзьями застрял на острове. Я осталась в гостинице.

Я будто рассказывала чью-то историю или содержание последнего эпизода любимого сериала. Самой не верилось, насколько далеко и давно это было. Скупо пересказывая эти важные события, я снова оказалась в своём личном жизненном безвременье, переполненном страхом и сомнениями. Одним вопросом память отбросил меня туда. Отбросила от Дилана.

Дилан… Дилан…

Я закрыла глаза, вызывая в памяти лицо любимого.

"Милый, как же ты мне нужен сейчас. Ну же, Дилан, пожалуйста…"

Зелёные глаза смотрят на меня с нескончаемой нежностью. "Ангел мой, – шепчет он. – Я люблю тебя. Ты моя жизнь…" Я отчётливо вижу, как он склоняется надо мной и, прежде чем поцеловать, проводит пальцем по жаждущим его губам.

– О, Боже!

Видение исчезло. Пошатнувшись, я дотронулась до разбитой губы. Что он почувствует, увидев меня в таком виде? Как я смогу всё объяснить? Не нужно даже смотреться в зеркало, чтобы понять, насколько жутко я сейчас выгляжу.

– Как ты могла?!

Голос, наполненный злобой, заставил меня вздрогнуть.

Стивен снова был не в себе: глаза пылали гневом, под кожей ходили желваки. Я содрогнулась, увидев, как сжимаются его кулаки.

– Как ты могла?! – гремел он. – Ты же! Ты… – Стив задыхался от ярости. – Ты же после этого самая распоследняя шлю…

– Не смей! – выкрикнула я. – Не смей, чёрт тебя побери, произносить это слово, Стивен Хейз! Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о моей жизни. Убирайся из моего дома.

– Да ты…

Не знаю, что он хотел сделать, но, завидев, как Стив пошёл на меня, я зажмурилась и инстинктивно закрыла руками голову.

– А ну-ка, парень, остынь!

Голос Марти Вуда прозвучал совсем рядом.

Когда два века спустя я открыла глаза, он держал Стивена за шею, заломив его правую руку. Тот дёргался, как муха в паутине, тщетно пытаясь вырваться. Лицо парня то и дело искажалось от боли.

– Чего это ты здесь творишь, а?

– Пусти меня, пусти, – кричал в ответ Стив.

– И не подумаю. Я тебя сейчас к её отцу отведу. Посидишь немного в камере, остынешь.

– Отвали, Марти. Это не меня надо в камеру, а её, шлюху эту… ой!

Раздался тошнотворный хруст. Взвыв, Стив упал на колени.

– Попридержи язык, щенок! Ты в доме моего сына и не смеешь так отзываться о матери моих внуков! Ради своей сестры, я тебя сейчас отпущу, и ты быстро отсюда уберёшься. В ближайшее время не попадайся мне на глаза. Пристрелю.

Марти отпустил Стива, и тот кулем свалился на пол. Через несколько долгих минут он поднялся. Правая рука безвольной плетью повисла вдоль тела.

Шатаясь из стороны в сторону, Стивен поплёлся к дверям, сшибая по пути стулья и сдвигая стол.

Я дёрнулась вперёд, но Марти поднял руку, преграждая мне путь.

– Нет. Пусть уходит.

Только по тому, как засаднило рану, я поняла, что плачу.

– Ну-ка, глянь на меня. – Он взял в свои большие шершавые руки моё лицо и неободрительно покачал головой. – Отвезу-ка я тебя в больницу, Ливи. Без пары швов тут не обойтись.

– Не надо, – всхлипнула я.

– Надо, – мягко ответил Марти. – Твой парень и так примчится сюда с национальной гвардией. Давай не будем усугублять ситуацию.

Я снова заплакала.

– Ну, ну, – отец Майкла прижал меня к себе. – Не плачь, девочка.

– Как много ты слышал? – всхлипнула я.

– Я не слышал ничего такого, что хоть как-то меня касалось.

– Но ты же не мог… – начала я.

Марти не дал мне закончить. Он положил ладони на мои плечи, придавливая к полу.

– Послушай меня, Ливи. Я всегда считал тебя дочкой. Ты росла на моих глазах. Ты была хорошей женой моему сыну, и, если бы Майк не погиб, так бы оно дальше и было. Я прав?

Он смотрел на меня внимательно; пронизывающе, требовательно, как смотрит человек, который задаёт вопрос, заранее зная на него ответ. Иного он не приемлет.

– Да, – прошептала я. – Да, ты прав.

Это было предательство по отношению к Дилану. Ложь, на грани богохульства. Но разве могла я дать другой ответ? Отец Майкла Вуда хотел услышать от меня именно это – одинокий человек, живущий воспоминаниями о безвременно ушедшем сыне.

Но сердце моё кричало: "Нет! Нет, нет и нет! Я никогда больше не была бы счастлива с Майком. Моя душа оказалась разорванной на две половинки. И с одной половинкой я могла бы жить, но куда деть воспоминания? Они терзали бы меня всякий раз, когда я смотрела в зелёные глаза своей дочери".

Но достаточно ли правдивым был для Марти даже такой, нежеланный ему ответ? Сейчас ему отвечала Оливия Митчелл, уже отведавшая любви своего нового мужа, уже влюблённая в него до боли в сердце. Но разве такой ответ дала бы Лив Вуд, которая, даже оставшись вдовой, гнала от себя любую мысль о зеленоглазом дьяволе – искусителе, неожиданно повстречавшемся на её пути? Разве я ушла бы от Майкла? Разве стала бы разыскивать Дилана? Никогда. И это тоже была правда. Именно эту правду я и предпочла озвучить Марти.

На какой же из правд остановиться мне?

Ответ очевиден.

Марти долго всматривался в меня, будто всё, о чём я думала, отражалось на моём лице. Я знала, что обязательно должна выдержать его взгляд. Если хоть на секунду отведу глаза, он мне не поверит.

Наконец он вздохнул и убрал руки с моих плеч.

– Ничего больше меня не касается. Не моего ума это дело – то, что происходит у вас, молодых. У меня двое внуков, и так будет всегда.

Я кивнула:

– А у моих детей всегда будет на одного дедушку больше.

– Надеюсь, этот парень сумеет о них позаботиться?

– Можешь не сомневаться.

– Привози их почаще. – Марти задержал дыхание, прежде чем сказать следующую фразу: – Кроме вас у меня никого нет.

Это была последняя капля. Я горько заплакала, утыкаясь носом в его пропахшую дешевым табаком старую дубленую парку.

– Ну, ну, что ты, – Марти снова гладил меня по спине и волосам. – Перестань. Всё хорошо, девочка. Всё хорошо.

Я плакала долго, а он всё уговаривал меня перестать и торопился отвести в больницу. Когда я согласилась, Марти заставил меня пойти переодеться – моя олимпийка была запачкана кровью, – а сам снял со стены телефонную трубку.

Поднимаясь на второй этаж, я силилась разобрать, кому он звонит, но, только выйдя на улицу и увидев свой старенький грузовик, поняла, что звонил он Полу.

– Опять ходила и думала одновременно, Ливи? – ухмыльнулся Пол, открывая дверцу со стороны пассажирского сиденья. – Выглядит серьёзно. Только вот реветь не стоило: сейчас мы тебя быстро заштопаем. Ты с нами, Марти?

– Да. Провожу до больницы, а там уж по своим делам.

– Это хорошо, – обрадовался Пол. – А то подумают, что это я её так приложил. Будешь моим алиби.

По дороге в больницу Пол громко рассуждал о вчерашней вечеринке у моего отца, но я слушала его вполуха. Голова нещадно болела, меня слегка подташнивало, и я молилась, чтобы это не оказалось сотрясением.

– Где Ким?

– Дома. Мальчиков кормит. Как услышала, что ты так неаккуратно упала, рвалась сама отвезти тебя в больницу.

– И почему не приехала?

– "Хонда" в ремонте, – пояснил Пол. – А за руль твоего монстра я её не пускаю.

Я усмехнулась:

– Можно подумать, я никогда ей его не одалживала.

– И когда это ты его одалживала? – изумился Пол.

– Да миллион раз! Последний – в октябре. Когда она меняла багажник после того случая у супермарке… Упс!

Это был секрет. Ким взяла с меня слово, что муж никогда не узнает, как, сдавая задом, она задела на парковке ряд стоящих тележек. Водителем она была осторожным, но камни в лобовое стекло периодически ловила.

– Хм, я и не знал, – озадачено протянул Пол.

– А ты и не должен знать. Кимберли меня убьёт, когда узнает, что я проболталась.

Пол ничего не ответил, потому как к тому моменту мы уже въезжали на больничную парковку.

Мне сделали рентген и наложили швы, предварительно вколов приличную дозу обезболивающего.

– Как же вы так неаккуратно, леди, – причитала надо мной молоденькая медсестра. – Где так можно умудриться упасть?

– На эснисе, – отвечала я, шепелявя онемевшей от наркоза губой.

– На лестнице? Ох. Хорошо, что сотрясения нет и руки-ноги целы. Вот моя тётка: она однажды так с крыльца грохнулась…

Я закрыла глаза, отстраняясь от потока информации, вываливаемой на меня не в меру разговорчивой медсестрой. Это почти удалось, потому что в голове то и дело возникали картины того, что произошло.

"Стив. Стиви! Что же ты наделал, дурак несчастный! Как мне теперь жить с этим? Как тебе с этим жить? Понимаю, в тебе говорила обида, но разве я давала повод надеяться?"

Давала, шептал внутренний голос, ещё как давала!

Я вспомнила, как однажды Стивен поцеловал меня. Вспомнила, что сказала ему после и что он на это ответил: "Я подожду. Сколько надо".

Значит, всё это время он ждал. Когда соглашался поехать со мной в Сиэтл, ждал. И когда в шутку представился моим мужем. И после, когда признался, что ему хотелось, чтобы так всё и было. Ждал, когда вёз меня домой, морально истощённую неожиданной встречей с Диланом.

Стив всегда был рядом. Был рядом, всегда готовый помочь. Лучший друг моих детей. Мой лучший друг. И я пользовалась этой дружбой, принимая его отношение как должное.

Нет, я не меньше виновата в том, что произошло. Я позволила Стиву питать бессмысленные надежды. Следовало уже после первого поцелуя расставить все точки над "и". А что сказала я? "Может быть. Когда-нибудь…".

Мне дали несколько таблеток обезболивающего, прописали мазь от ушибов и на всякий случай – пару дней полного покоя.

Выходя из кабинета, я бросила взгляд в зеркало. На губе красовался аккуратный пластырь, но под ним нижняя часть лица уже начала темнеть, являя миру шикарный синяк, который, наверняка, будет сходить не одну неделю. Довершали картину маленькие поросячьи глазки, ярко блестевшие под заплывшими от слёз веками. Ужасно. Что скажет Дилан?