Текст книги "Вызов (дилогия) (СИ)"
Автор книги: Ирма Грушевицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 48 страниц)
Прошлое. Глава 2
Когда я подошла к столику, Майк уже пожимал руки сидящим за ним парням. Обернувшись, он притянул меня к себе:
– А это моя Лив.
Приветственно кинув, я окинула взглядом довольно большую компанию. Блондинка, на которую я первой обратила внимание, смотрела на нас с саркастической улыбкой.
– У вас медовый месяц, – безапелляционно заявила она. – Мы с Саймоном в свадебном путешествии тоже не могли друг от друга оторваться.
С нежностью она провела рукой по щеке здоровяка, который не далее как пару минут назад получил от этой же руки в бок.
Над столом полетели смешки и комментарии относительно свадебных путешествий и того, чем обычно в них занимаются. Мы с Майклом быстро переглянулись.
– На самом деле мы уже лет шесть как женаты.
Это прозвучало чуточку самодовольно, и в ответ сразу же раздались аплодисменты и хохот. Зазвенели бокалы.
– Поздравляем!
– Ничего себе!
– Да тебе повезло, парень!
– Она, наверно, горячая штучка!
Пока я заливалась румянцем, Майкл обернул вокруг меня руки.
– Эй, эй, полегче! Абонент недоступен! – Наклонившись, он крепко чмокнул меня в губы: – Навеки!
– Да мы и не претендуем! – Здоровяк, который, как я поняла, и был Саймон, заграбастал в свои медвежьи объятия блондинку. – Спорим, моя Кэтти даст фору твоей Лив?
– Ну, чтобы причиндалами мужскими мериться, про такое мне известно. А вот чтоб женами… – загоготал блондин в залихватски заломленной шляпе и темном пиджаке, надетом прямо на майку.
Все снова грохнули от смеха. В том числе и мы с Майком.
– Присаживайтесь, ребята. Не обращайте внимания на этих клоунов.
Фиби села рядом с блондином, и он привычным жестом обнял её за плечи. Майкл придвину стул от соседнего столика, а я опустилась на диван рядом с блондинкой.
– Кэтрин, – она протянула руку, которую я с удовольствием пожала. – А этот тюфяк рядом со мной – Саймон.
– Лив, – представилась я, во все глаза рассматривая колоритную парочку.
Вблизи Кэтрин оказалась ещё красивее. И вовсе не такой холодной, какими зачастую бывают очень красивые девушки. Светлые волосы благородного медового оттенка, огромные голубые глаза, длинные ресницы… Всё это великолепие сияло в несколько раз ярче под обожающими взглядами её мужа. Тюфяк Саймон боготворил свою красавицу жену, и она это прекрасно понимала. Чем-то они были похожи на нас с Майком, и, готова поспорить, сегодня Кэтрин так же довелось услышать от мужа про похотливых самцов. Её зелёное платье, расшитое пайетками, не оставляло простора для фантазий, но в отличие от меня Кэтрин не чувствовала себя в нём не комфортно. Мне же, намертво прикипевшей к джинсам, кедам и толстовкам с капюшоном, подобные ощущения были в новинку.
С этим и боролась Ким, настырно заставляя покупать все эти ужасные платья и юбочки. Именно поэтому я редко брала её с собой в магазины.
– Ну подумай сама, куда я в этом могу пойти? – вопрошала я, в который раз отвергая протянутое подругой нечто, едва способное прикрыть зад без риска оголить грудь.
– Например, к доктору! – восклицала Ким.
– К какому?
– Да хоть к педиатру!
– Педиатру Макса недавно исполнилось шестьдесят. Если я завалюсь к нему в кабинет в таком виде, его, вероятнее всего, хватит удар.
– Лив, ты неисправима! Самое сексуальное платье, которое я помню на тебе, – то, с рождественской вечеринки в восьмом классе. Синее, с белым воротничком.
– А-а, шелковое, которое мама прислала мне из Далласа? Жуткая вещь. И что в нём сексуального?
Нет, понятно: то, что я, в принципе, заявилась на вечеринку в платье, уже было поводом для сенсации. Но не называть же сексуальным кусок синего ацетатного шелка, в котором, кстати говоря, весь вечер я отчаянно мёрзла.
– Да кое-что было, – захихикала Ким. – Если помнишь, в тот вечер в школе не работало отопление. А ты забыла надеть лифчик, и твои соски от холода стояли торчком. Бедняга Майкл весь вечер гонял парней, стоило им лишь посмотреть в твою сторону.
– Твою мать, Кимберли, почему ты мне не сказала?!
Я с размаху запустила в неё очередным блестящим нечто, которое она только что вручила мне в примерочной. Подруга называется!
– Да ладно тебе, Ливи, это было так давно. – Предательница гоготала без зазрения совести. – Ну поржали мы немного. Майку было труднее всех: он тогда от твоего вида явно перевозбудился. Мы с девчонками даже начали ставки делать – набросится он на тебя прямо в зале или до дома дотерпит.
Ким от души веселилась, резво отмахиваясь от летящих в неё вещей. У меня было полное право рассердиться, но в памяти возникло сосредоточенное выражение лица Майкла в тот вечер, и я тоже расхохоталась. Вот, оказывается, почему он выглядел как полный придурок. А я-то думала, дело в несварении.
Майк легко нашел общий язык с парнями из компании: не прошло и минуты, как они с Саймоном уже спорили насчёт лучшего питчера прошлого сезона. Джейсон, тот самый блондин в шляпе, смеялся над их попытками доказать свою правоту, колкими замечаниями приправляя аргументы обоих. Ещё один молодой человек – его имени я не расслышала – участие в беседе не принимал, но зато внимательно слушал. Рядом с ним сидела темноволосая девушка, представившаяся Джессикой.
Ещё одна парочка была полностью поглощена друг другом. Расположившись в углу дивана, они непрерывно целовались и вряд ли вообще заметили наше появление. Пару раз бросив на них любопытный взгляд, я была уверена, что инициатором поцелуя была девушка: она так рьяно набрасывалась на парня, будто хотела высосать содержимое его желудка. Одна его рука лежала на диване, другой он лениво придерживал свою спутницу, и это вовсе не было похоже на любовные объятья.
Я невольно поморщилась, что не укрылось от Фиби.
– Не обращай внимания. Она ждала этого два года.
– Этого чего? Поцелуя?
Во взгляде моей новой знакомой проскользнуло отвращение.
– Можно и так сказать. Но, в основном, его, – девушка кивнула на молодого человека: – Дилана. Бри открыла на него охоту сразу же после первой встречи, но он не давал ей ни единого шанса.
– И что же изменилось? – поинтересовалась я больше для поддержания беседы, нежели из любопытства.
– Не знаю, – Фиби пожала плечами. – Наверное, устал сопротивляться непрерывным заигрываниям.
– Не мытьём, так катаньем.
– Да уж. Думаю, скоро он об этом пожалеет. Эта пиявка всерьёз за него взялась.
– Оно и видно, – усмехнулась я, – того и гляди проглотит.
Тем временем парочка начала принимать горизонтальное положение.
Первым возмутился Саймон:
– Эй, эй, ребята! Если вы продолжите в том же духе, нас отсюда выведут.
– Да уж, хватит смущать людей, – поддержала его Фиби.
Девушка наконец оторвалась от молодого человека и зло посмотрела в нашу сторону. Ничего себе! У парня и вправду должны быть веские причины, чтобы бегать от неё два года. Шикарные белые волосы, огромные синие глаза, подчёркнутые искусным макияжем, влажные, опухшие от поцелуев губы – девушка была само совершенство и по красоте не уступала Кэтрин. Лица молодого человека я не разглядела. Как только его спутница от него отцепилась, он сразу же поднялся и направился в сторону бара. Я отметила лишь тёмные спутанные волосы – удивительно, как их только с корнем не вырвали. Одет он был в белую рубашку, в свете неоновых огней отливающую синим, и тёмные слаксы.
Тоненькими пальчиками Бри взяла со стола недопитый стакан пива и моментально опрокинула в себя всё его содержимое.
– Неужели он настолько горяч? – поддела её Джессика.
– Завидуй молча! – отрезала блондинка и со стуком поставила пустой стакан.
– Что ты себе позволяешь! – Джессика задохнулась от возмущения. Сидящий рядом с ней парень нахмурился и взял её за руку.
– Ой, я тебя умоляю, Джесс! Все знают, что ты с малолетства сохнешь по Дилану. Ронни, – обратилась она к её спутнику: – Скажи, как это – жить, зная, что тебя постоянно с кем-то сравнивают?
– Тебе лучше заткнуться, Бри, – тихо проговорил тот. – Я думал, что, заполучив Дилана, ты подрастеряла свой яд.
– Да пошли вы!
Бри рывком поднялась из-за стола. Миру явились идеальные ноги, обтянутые чёрными кожаными брючками. Она развернулась на высоких каблуках и кинулась за своим кавалером.
– Не бери в голову, Рон. Она просто сука, – сказала Кэтрин. – Позже я обязательно оторву Дилану голову за то, что взял её с собой.
– Можно подумать, у него был выбор, – заметил Джейсон.
Над столом повисла неловкая тишина.
Мы с Майком смущённо переглянулись. Не стоило и пытаться вникнуть во всё многообразие отношений в этой компании.
– Что ж… кхм… – Рон, всё ещё красный от пережитых эмоций, прочистил горло. – Чем занимаешься, Майкл?
– Ну-у, если кратко, то машины ремонтирую. – Майк явно обрадовался предоставленной возможности сменить тему. – У меня своя автомастерская в Лонгвью.
– В Лонгвью? Штат Вашингтон? – переспросил Саймон.
– Да! А вы, ребята, откуда?
– Из Сиэтла!
– Ничего себе! Да уж, тесен мир.
Мы непринуждённо разговаривали, много смеялись, много пили, совершенно забыв об инциденте с Бри. Ни она, ни её спутник больше не появлялись.
Неожиданно Джейсон с силой хлопнул себя по лбу:
– Ёлки! Да ты же Майкл Вуд. Лучший механик западного побережья!
Майкл недоуменно воззрился на Джейсона:
– За лучшего механика, конечно, спасибо. Но…
Тот не дал ему договорить, обращаясь к Саймону:
– Позапрошлое лето. Поездка в Сакраменто по делу Верджила. Мой «плимут» начал чихать чуть ли не кровью где-то в районе Портленда, помнишь? Я тебе ещё звонил с дороги.
– Ага, было такое, – кивнул Саймон.
– Ты сказал, что слышал там об одном парне, который в машинах, что Кэтрин в краске для волос.
– Что?!
Все покатились со смеху, когда, вскочив на ноги, Кэтрин с кулаками набросилась на мужа.
– Чертов придурок! Вот, значит, что ты обо мне думаешь? Вот что ты обо мне людям говоришь? Да я тебе…
Каждое своё восклицание она приправляла быстрыми ударами, в основном целясь в голову. Саймон гоготал громче всех, уворачиваясь от метких кулачков жены.
– Кэти, да я же шутил!
– От этого мне не легче, дубина! Сегодня ночью ко мне даже не суйся, понял?
Она быстро выдохлась и, шумно плюхнувшись на место, принялась обмахивать себя руками. Саймон молча подтянул жену к себе и впился поцелуем в её приоткрытый от неожиданности ротик.
– Смотри поосторожней с подобными заявлениями, детка, – ответил он, когда отпустил Кэтрин. – Маленький Сай может сильно обидеться на такие слова.
– Большому Саю давно пора перестать идти на поводу у маленького и, хотя бы иногда, включать мозги.
Было видно, что Кэтрин больше не сердится на мужа. Думаю, подобные перепалки стали для них своеобразной прелюдией, и сегодня ночью маленькому Саю ничего не угрожает. Когда все успокоились, Джейсон продолжил рассказ о своих злоключениях. Оказывается, «плимут» достался ему от отца, и парень очень им дорожил. Джейсон всячески расписывал достоинства машины и закончил на том, как через час после того, как его на эвакуаторе доставили в гараж Майка, автомобиль уже был на ходу. Он так искренне восхищался профессионализмом моего мужа, что физиономия Майка приняла по-настоящему гордый вид.
Однако, малышка Фиби быстро спустила его с небес на землю:
– Так это тебе я обязана тем, что монстр ещё жив? Как же я надеялась, что он не переживёт ту поездку! Вернувшись, Джей сказал, что по пути сделал ему такой апгрейт, что теперь он вечен, как авианосец.
– А я-то при чём? – Смеясь, Майк развёл руками. – Мне привозят машины – я их ремонтирую. Это моя работа. Но, не переживай: покажу тебе одну штучку, которую стоит только вынуть…
– А ты потом ты покажешь её мне! – стараясь сохранить серьёзное выражение лица, обратилась я к Фиби. – Если бы вы знали, на каком дерьме ездит жена лучшего механика!..
– Ливи, ты не права!
Спор о машине продолжался всю нашу жизнь. Я знала все аргументы Майка, как и он – все мои возражения.
Когда мы поженились, Майк переделал мой старенький «фордик», на котором я ещё в школу ездила, начинив его всевозможными устройствами для комфорта, безопасности, скорости, мощности и ещё черти чего. Думаю, при желании на нём можно было бы с лёгкостью сигануть в космос. Я мечтала о чём-то маленьком, женственном, но Майкл безапелляционно заявлял, что моя безопасность, как и безопасность Макса, – постоянного пассажира «форда» – превыше девчоночьих понтов.
– Твой грузовик даст фору любому болиду Формулы-1.
– Вот если бы он и выглядел так же, тогда да!
– Итак, друзья, – поднял бокал Джейсон. – За Майкла Вуда – лучшего механика западного побережья! Правда, денег тогда с меня взяли немерено! – добавил он после того, как все выпили.
– Ну знаешь ли, – снова развёл руками Майк, – за срочность всегда больше платят. Но, так и быть, сейчас мы быстренько всё компенсируем.
Подозвав к нашему столику официантку, муж попросил принести бутылку самого лучшего бренди.
– Чёрт, мне нравится этот парень! – загрохотал Саймон, со всей силы шарахнув Майка по спине.
– Ну покатилось, – протянула Кэтрин. – Ты хотела отрыва, Лив? Получите-распишитесь: завтрашнее утро ты проведёшь очень увлекательно, наблюдая, как твой благоверный обнимается с унитазом.
Я потянулась, снисходительно глядя на то, как парни опрокидывают в себя стопку за стопкой.
– Пока они говорят о машинах и о спорте, время ещё есть. А вот когда перейдут на обсуждение женщин, тогда и будем разводить их по углам. Пойдёмте танцевать, девочки. От кавалеров наших приглашения, я вижу, ждать не приходится.
– Порви их, крошка, – гаркнул мне в спину Майк своё любимое напутствие, когда всей гурьбой мы дружно двинули на танцпол. Правда, в отличие от предыдущего раза оно прозвучало не так внятно.
Девчонки оказались ужасно заводными: мы визжали, заслышав знакомую мелодию, громко подпевали, заигрывали друг с другом, висели друг у друга на шее – в общем, отрывались. Я была насквозь вспотевшая, влажные волосы прилипли ко лбу. Босоножки я давно уже скинула, и то, что платье, возможно, полностью обнажило мою пятую точку, давно уже перестало меня волновать.
Мы выгибались под что-то развратно-сексуальное, когда я почувствовала дискомфорт между лопаток. Я обернулась, ища взглядом Майка. Он был поглощён беседой с нашими новыми знакомыми и совершенно не замечал того, что творится вокруг. «Ага, значит, обещанный самец!» – улыбнулась я про себя и посмотрела в противоположную сторону.
В баре на высоком табурете сидел он.
Облокотившись на стойку, мужчина неотрывно следил за каждым моим движением. Его палец в задумчивости скользил по нижней губе, пока тёмные глаза пристально меня изучали. В другой руке он держал бокал с янтарной жидкостью. Я на секунду остановилась, пораженная этим откровенно-похотливым взглядом. Заметив это, кривая улыбка исказила черты его красивого лица, делая похожим на демона-искусителя. Он отсалютовал мне бокалом, а затем, не отводя от меня своего прищуренного взгляда, одним глотком осушил его.
Мне очень захотелось домой. К кружке горячего молока. К пижаме с Молнией МакКуином, которую мои мужчины преподнесли мне на последнее Рождество. Захотелось оказаться на нашем стареньком, потёртом диване, на котором субботним утром мы вместе смотрим мультики. Я захотела к Максу, к отцу, к Ким, под бочок к Майклу, наконец – куда угодно, только бы не быть здесь. Потому что в эту самую секунду, как наши взгляды встретились, я поняла: однажды посмотрев в глаза этого мужчины, я никогда не смогу его забыть.
Прошлое. Глава 3
– Эй, ты чего?
Похоже, Фиби уже порядком надоело дёргать мою руку и, взявшись за плечи, она резко развернула меня к себе.
– Лив, с тобой всё в порядке? Тебе плохо?
– Что? – Я не могла сосредоточиться; будто одновременно меня оглушили, ослепили и дали под дых. – Плохо? Нет, мне не плохо. Хотя… скорее, да, плохо. Мне надо на воздух.
– Пойти с тобой?
– Нет, нет, развлекайся! Я только немного отдышусь. – Компания мне сейчас точно не была нужна.
Надевая босоножки, по ощущениям более похожие на сапоги испанской инквизиции, я заметила, что обладатель дьявольских глаз ни на секунду не выпускает меня из виду.
Как можно скорее я постаралась смешаться с толпой. Пару раз пришлось пройтись по чьим-то ногам, один раз меня хорошенько пихнули, потом я сама в кого-то врезалась. Лишь на мгновение, решительно пробиваясь к выходу, я засомневалась: а не лучше ли было вернуться к Майку? Но сейчас я была не в том состоянии, чтобы разбираться ещё и с ним. Наверняка он уже дошел до кондиции, когда все люди – братья, и самый главный брат – я! И мне придётся тащить его пьяную задницу домой, а, дотащив, бросить на кровать, раздеть, укрыть одеялом, поставить рядом бутылку воды, положить пачку аспирина и услышать привычное: «Ливи, ты настоящий друг!»
Женщина, на которую только что так смотрели, не может быть другом. Я отвыкла от подобного взгляда. Нет, это даже не совсем так: до этого дня никто никогда на меня так не смотрел. Глаза Майкла в порыве страсти, особенно поначалу, когда мы только решились на близкие отношения, сводили меня с ума. И сегодня в лифте он смотрел так же. Но его взгляд и взгляд этого мужчины из бара… они как небо и земля. Вернее, как угли и открытый огонь: гладя в глаза мужа, я плавилась от страсти, незнакомец же заставил меня от неё пылать.
* * *
Я никогда не думала, что могу изменить Майку.
Не то чтобы совсем не допускала такой мысли, но вот как-то не хотелось. Хотя, если бы меня, к примеру, соблазнил Джонни Депп, думаю, я не особо бы сопротивлялась.
Ещё в школе мы с Майком придумали шкалу, по которой оценивали привлекательность того или иного человека. «Шкала ебабельности» – так мы её называли. Ох, сколько времени провели мы в кинотеатрах или у телевизора, разглядывая журналы или просто людей на улице, выставляя по ней оценки. Сначала шкала была от одного до пяти. Становясь старше, мы расширили её до десяти, и даже будучи женатыми, не оставляли своего любимого занятия.
– А вот, например, Шарлиз Терон. Как тебе?
– Ну-у, – протянул Майк оценивающе, закидываясь попкорном. Мы сидели в кинотеатре, кажется, на «Эон Флакс». – Семь из десяти.
– Шарлиз Терон – семь из десяти? – Я возмущённо ткнула его под ребро локтем. – Майкл Джозеф Вуд, ты чертов привереда! Семь из десяти! Подумать только!
– Ну да. И это только потому, что здесь она брюнетка. Ты же знаешь, я люблю брюнеток. – Он покосился на меня и улыбнулся. – А так: ну блондинка блондинкой. Да ещё и дылда.
– Ну а кто, по-твоему, десять из десяти? – не сдавалась я.
– Вайнона Райдер! – Майкл явно готовился к этому вопросу. – А вообще, когда как, – смутился он, заметив моё удивление от его стремительного ответа. – Когда-то я балдел от чёрненькой из «Друзей».
– Моники.
– Ага, от Моники. А тебе там кто нравился?
– Не знаю, – задумалась я. – Когда как: иногда Джоуи, когда не тупил, иногда Чендлер, когда молчал. Но, наверно, всё-таки Росс, когда он ради Рейчел в морскую форму вырядился.
– А-а, помню-помню.
– Моника, Вайнона Райдер, – начала загибать пальцы я. – Ещё кто?
– Слушай, десять из десяти не может быть много!
– Ну, Майки, – заныла я. – Давай хоть ещё одну.
– Ладно, – согласился он и, минуту подумав, выдал: – Кайли Миноуг.
– А эта почему? Она вроде и брюнеткой никогда не была.
– А ты вспомни её попку в золотых трусах!
– Не в трусах, а в шортиках. – Вот ведь деревенщина-то! – Она же такая маленькая и хрупкая! Ты её вмиг раздавишь своей тушей!
– Ничего страшного: маленькая собачка – до старости щенок. Между прочим, вряд ли ты намного её выше, а жалоб от тебя не поступало.
– Ну, может, и не выше, но точно не такая худенькая. А ещё кто?
– Ещё? Хм… а вот та, которая в фильме играла, где мужик богатый сначала картину из музея украл, а потом сам же её туда и вернул. Забыл как называется.
– «Афера Томаса Крауна». Ты про какую версию – шестидесятых или современную?
– Современную, наверно. Там ещё дядька, который Джеймс Бонд.
Я рассмеялась:
– Тогда современная. С Рене Руссо. Майк, она же старая! – Мой ужас не был поддельным. – Ей в то время под сорок было! На бабушек потянуло?
– Ни фига себе бабушка! Ты её сиськи видела? Каждому бы в сорок лет такие сиськи!
– Ага, на тебе бы они смотрелись просто великолепно!
Мы дружно заржали. На нас зашипели со всех сторон, призывая вести себя потише.
Разговор продолжился по пути домой.
– Ну а ты, Ливи? Ты бы с кем закрутила без зазрения совести?
– Без зазрения совести? – переспросила я, потянув время. – То есть десять из десяти? Не знаю… с тем же Джеймсом Бондом, например.
– С каким? Их много было.
– С любым.
– Фу-у, и ты меня стыдила связью с сорокалетней! Они же все типа как мамонты древние.
– Я не про актёров, игравших его, говорю, а про самого Джеймса Бонда, шпиона! Это так заводит: секретность, тайны, пароли, случайный секс на лодке в океане и всё такое…
– Когда последний раз я подкатывал к тебе в лодке, ты что-то не очень завелась.
– Заведёшься тут, когда комары даже в глаза норовят укусить. А в океане комаров неееет… – мечтательно протянула я.
– Ага, только цунами и киты!
– Умеешь же мечту испоганить!
– Ладно, не сердись, капелька! – Майк засмеялся и притянул меня к себе. – Сегодня ночью разрешаю называть себя Джеймсом.
Я любила заниматься сексом.
Вернее, не так: я любила заниматься сексом с Майклом.
В общем-то, на этом всё. Муж был моим первым и единственным мужчиной. Правда, между тем, как из первого он стал единственным, я имею в виду – перед Богом и людьми – прошло чуть менее трёх лет. И, если закончить с цифрами, – более семнадцати с момента нашего первого знакомства.
Да, мы вместе лепили куличики. Обычное дело в песочнице городского парка, особенно если учитывать, что парков в городе было немного.
Сначала сдружились наши мамы, а потом уже и мы. Вообще-то наша дружба могла погибнуть в зародыше: при первой встрече Майк – или, как его тогда называли, Майки, – оторвал ручку у моего любимого ведёрка с цыплёнком Цыпой. Я за это кинула в него найденной неподалёку засохшей собачьей какашкой.
Мы вместе ходили в детский сад, потом в школу. Нас дразнили женихом и невестой, потому что ни я, ни Майк не давали друг друга в обиду. Он хвостиком бегал за мной, опекая, чем иногда порядком раздражал. Из-за этого мы ссорились и, бывало, неделями не разговаривали. Но долго дуться ни он, ни я не могли, и всё возвращалось на круги своя. Позже к нам присоединилась Ким.
Кимберли Хейз – двоюродная сестра Майкла. Её семья переехала в Лонгвью из Олимпии, когда Ким было шесть. Маленькая, застенчивая девочка с чёрными, как смоль волосами, подстриженными под горшок, и без четырёх передних зубов, мне сразу понравилась. Мы вместе гоняли на велосипедах, строили штабы на деревьях и обстреливали шишками из-за кустов проезжающие мимо машины. Нам было здорово вместе. Лучшей жизни тогда я себе и представить не могла.
Она закончилась, когда мама с папой решили развестись.
Мне было десять, и родители пытались сделать всё возможное, чтобы развод «не очень отразился на психике ребёнка».
Честно говоря, меня и сейчас удивляет, как они смогли так долго продержаться вместе. Казалось, у них не могло быть ничего общего: спокойный, где-то даже флегматичный папа, Генри, шеф городской полиции, и Хлоя, моя славная, бесшабашная мама, каждую неделю менявшая увлечения и ежемесячно – цвет волос. Наверное, это и есть наглядное подтверждение тому, что люди говорят о противоположностях. Но и у их притяжения был свой срок годности.
Мама забрала меня с собой в Даллас, где жила её родня. Я страшно не хотела уезжать, закатывала истерики и требовала оставить меня в Лонгвью с отцом. Но тогда папа повёл себя очень мудро. Как-то вечером он зашёл в мою комнату и, сев на кровать, взял за руку:
– Я понимаю, солнышко, как тебе тяжело. Пойми, маме сейчас не легче. Она очень переживает из-за всего этого, но так будет лучше для всех. Я хочу попросить тебя приглядеть за ней. Ты же знаешь, какая она у нас. Одна она там не справится…
Папа замолчал на полуслове и отвернулся от меня к окну.
– А как же ты? – шёпотом спросила я.
– А что я? – Папа прочистил горло и продолжил с наигранным энтузиазмом: – Со мной всё будет в порядке. У меня есть работа, очень важная работа, ты же знаешь. – Он сделал ударение на слове «важная». – Потом Марти Вуд попросил подсобить ему с новым лодочным сараем. Эндрю Хейз пообещал, что летом мы обязательно сходим в горы поохотиться на лосей. А рыбалка, Ливи?! – Тут уж энергии папе было не занимать. – Подумай сама, какая в Далласе может быть рыбалка? Да и за домом кому-то надо присматривать…
– Я люблю тебя, папочка! – Я прильнула к нему, борясь со слезами.
Он поцеловал меня в макушку.
– Я тоже тебя люблю, детка. Ты будешь навещать меня?
– Конечно, пап, на все-привсе праздники и каникулы.
Конечно, так часто, как мне бы хотелось, в Лонгвью я не приезжала. А потом уже и не хотелось: новые друзья, новые заботы, да и мама не любила подолгу оставаться одна. Я приезжала к отцу два раза в год – сразу после Рождества и на один из летних месяцев. Спустя некоторое время поездки на Рождество канули в лету, а летний месяц превратился в две недели, да и их мы проводили, выезжая куда-нибудь на побережье.
Я скучала по Ким и Майку. Но, как это часто бывает в детстве, старые друзья забывались в угоду новым, и, по мере того, как мы становились старше, наши редкие встречи уже не были наполнены исключительно приключениями и забавами. К четырнадцати годам Ким превратилась в очаровательную девушку с глазами оленёнка Бемби. Подстриженные под горшок волосы – в красивое, идеально лежащее каре, а острые коленки – в очаровательные ножки, которым позавидовала бы любая модель. На Ким начали заглядываться мальчики, что очень нервировало её кузена.
Майк же увлёкся машинами. И вообще: всё, что работало на бензине или от аккумулятора и могло само передвигаться, вызывало у него живейший интерес. Свою первую машину он собрал в пятнадцать из металлолома, найденного на свалке, и старого отцовского трактора, который лет десять ржавел на заднем дворе их дома. Машина была довольно уродской, но никто не смеялся над этим, потому что к тому возрасту Майкл Вуд успел заработать славу крутого парня.
Я помню, как Ким жаловалась, что Майкл стал неуправляемым: грубил Марти – своему отцу, прогуливал школу, водился со старшими ребятами, у которых было не по одному приводу в полицию. Кое-кто из них даже был пойман на воровстве машин и отбывал реальный срок в тюрьмах для несовершеннолетних. Поговаривали, что они и наркотиками баловались, хотя Майк до сих пор это отрицает. Марти даже как-то попросил моего отца поговорить с ним, но Майкл психанул и на пару дней ушел из дома. Ким очень переживала за брата.
Я сочувствовала ей и очень сердилась на Майка за такое безрассудство. Даже пару раз звонила ему, чтобы вправить мозги. Будто чувствуя мой настрой, Майк не брал трубку. В конце концов, всё успокоилось: увлёкшись машинами, свободное время Майкл начал проводить в гараже.
Когда мне исполнилось шестнадцать, мама вышла замуж.
Тим был классным парнем, мы очень с ним ладили. Нашей точкой соприкосновения была мама: он так же, как и я, заботился о ней, не давал делать глупости. Мама до сих пор оставалась ребёнком, которого надо было направлять, журить за проступки и хвалить за успехи. Именно она была моей дочкой, хотя всё должно было быть наоборот. Но я вовсе не была против: мама совершенно не мешала мне жить. Из-за того, что надо мной не было никакого контроля, и я была полностью предоставлена самой себе, творить глупости не хотелось. Ведь частенько дети делают всё назло родителям именно из-за того, что им что-то запрещают. А когда запретов нет, мозги начинают работать в другом направлении. Если они, конечно, изначально есть. Думаю, за эту часть во мне отвечали гены отца.
Тим был детским тренером по бейсболу и часто разъезжал по стране, подтягивая команды к началу сезона или ответственной игре. Мама очень переживала из-за частых разлук. Она с удовольствием ездила бы с Тимом, но не могла оставить меня одну – доверие тут было ни при чём, скорее не вовремя разыгравшийся материнский инстинкт.
Обдумав всё хорошенько, я решила вернуться к папе.
Мама долго охала и ахала, пыталась отговорить меня – не очень, правда, усердно, – но, в конце концов, сдалась. Папа же был очень рад, и около месяца родители обговаривали детали моего переезда. В моей старой комнате был сделан ремонт, в доме появилась ещё одна ванная. Папа записал меня в школу и даже купил мне машину. Мама же взяла с меня клятвенное обещание, что я буду звонить ей каждый день и рассказывать новости.
Я приехала как раз к началу нового учебного года. С большинством из ребят я училась в начальных классах, так что никаких проблем с общением, как это часто бывает у новеньких, у меня не возникло. Да и в отличие от Ким, которая к тому времени была полноправной участницей эротических фантазий всей мальчишеской составляющей нашей школы, я никакого интереса в этом плане не представляла. Добавьте ко всему этому ещё и то, что Майк с моим возвращением снова взял на себя охранные функции, отпугивая приближающихся ко мне парней. Разумеется, если такие находились. Питер Корниш, помнится, как-то пригласил меня в кино, но вечером того же дня отменил приглашение, сказав, что упал и больно ушиб плечо. Обстоятельства этого происшествия тщательно скрывались, что не могло не вызвать подозрения. Не думаю, что здесь обошлось без Майкла.
Сам же Майк никогда и никуда меня не приглашал. Для него я была скорее другом, чем просто девчонкой; скорее братом, чем сестрой. Все эти глупости были не для нас; мы слишком дорожили своей дружбой, чтобы рушить её из-за того, в чём ещё и сами толком не разбирались.
Когда я начала смотреть на Майка по-другому? Наверно, после того подслушанного разговора в школьном туалете.
Я была в кабинке, когда услышала, как скрипнула дверь, и кто-то прошел к умывальникам.
– Ты видела его задницу? – Звонкий девчоночий голос перекрывал шум льющейся воды. – В этих джинсах он похож на музейную статую: всё так и выпирает, того и гляди молнию прорвёт.
– Я больше переживаю за его рубашку, – заговорила вторая. – Она так натягивается на руках, когда он в кафетерии несёт поднос с едой. Говорят, он ничего для этого специально не делает, комплекция такая. У него и отец здоровый.
– Да уж. Говорят, он ни одной девчонки не пропускает. Правда, я совершенно не представляю, как обратить на себя его внимание. – Голос первой стал притворно-плаксивым. – Он живёт на другом конце города, а в школе с ним постоянно таскается эта дура Дэвис.
Это они обо мне? Я перестала дышать, боясь шелохнуться и выдать своё присутствие.
– Ну и что с того, что таскается? Она для него что-то вроде спарринг-партнёра. Вряд ли у них что-то было. И, судя по всему, вряд ли будет: ты видела, в чём она в школу ходит?
