Текст книги "Вызов (дилогия) (СИ)"

Автор книги: Ирма Грушевицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 48 страниц)

Ей было около пятидесяти. Эллен Мейсен относилась к тому виду счастливиц, что стареют красиво. Её подтянутое тело было облачённое в идеально сидящий брючный костюм из тонкой бежевой шерсти. Каштановые волосы средней длины лежали на плечах красивыми волнами. Её рука была мягкой, с великолепным маникюром. Из украшений я увидела лишь обручальное кольцо, золотым ободком с брильянтовой каплей обрамляющее безымянный палец.

Меня поразили её глаза: ласковые, добрые, светящиеся изнутри, с убегающими тоненькими лучиками морщин. А их цвет! Всего лишь два раза в жизни я встречала людей с глазами такого оттенка зелёного. Напоминающие изумруды, обрамлённые пушистыми ресницами, они внимательно изучали меня. Непонятно с чего, но я вдруг почувствовала себя не в своей тарелке.

– Вы замужем, дорогая? – Эллен бросила быстрый взгляд на мою левую руку.

Кольца не было. Я сняла его в день, когда впервые оказалась на кладбище у могилы Майкла.

Горький ком подкатил к горлу, но мне удалось справиться с собой.

– Нет.

– Но писать такие замечательные, живые истории, не имея своих собственных детей невозможно! Вероятно, вы просто очень их любите?

– У меня двое. – Это прозвучало с вызовом.

Изумлению Эллен не было предела:

– Вот как? Но этого же чудесно! Вы очень внимательная мама, раз подмечаете подобные мелочи. Или просто талантливый рассказчик.

– Если бы вы слышали, какие истории рассказывает на ночь мой восьмилетний сын своей младшей сестре, вы не назвали бы меня талантливой.

Почему-то эти слова прозвучали как оправдание. Я всё больше начинала нервничать в присутствии Эллен Мейсен.

– Похоже, это у него наследственное, – парировала та.

Все рассмеялись. Обстановка немного разрядилась. Джеймс пригласил всех за стол, но Эллен оставалась на месте.

– Что ж, я увидела всё, что хотела. Думаю, вы в состоянии закончить без меня, – обратилась она к Лоре.

– Конечно, миссис Митчелл. Завтра я доложу о результатах нашей встречи.

Кажется, у меня начались галлюцинации. Как она её назвала?!

– А вы, дорогая Лив, настоящий талант. – Подойдя ко мне, Эллен взяла мою безвольно повисшую руку. Как она её назвала?! – Я очень рада, что мы нашли вас. В последнее время редко встречаются по-настоящему талантливые детские авторы.

Я выдавила из себя подобие улыбки:

– Спасибо, Эллен…

– Не стоит благодарности, дорогая, – это правда. – Она погладила меня по плечу. – Я знаю, что говорю. Прежде чем позвонить, я почитала ваши истории своей старшей внучке. Малышка была от них в восторге! И знаете почему?

Можно подумать, я была в состоянии что-нибудь сказать, но ей этого было и не нужно. Обведя сияющими глазами всех присутствующих, Эллен наклонилась ко мне и заговорщицки подмигнула:

– Мою старшую внучку зовут Лиззи.

Внутри у меня всё оборвалось.

Теперь я знала, кто была эта женщина, и почему её глаза показались мне знакомыми. Мне не послышалось, когда Лора обратилась к ней другим именем. Именно именем малышки, с которой когда-то мне довелось провести некоторое время, именем маленькой белокурой Элизабет Митчелл, я и назвала свою героиню.

Лиззи.

Лиззи Митчелл.

Её внучка.

Его племянница.

Настоящее. Глава 17

Soundtrack – You needed me by Ann Murray

Разверзлись хляби небесные, в одночасье выплеснув на меня всё, от чего я так долго бежала, чего страшилась и о чём навсегда запретила думать.

Милая зеленоглазая женщина, сама того не подозревая, в одно мгновение ввергнула меня в мой личный ад. Не так давно я смогла из него выкарабкаться и, казалось, сделала всё возможное, чтобы никогда туда не вернуться.

Не вышло.

На протяжении многих месяцев по крупицам собирать разрозненные частички себя; пройти семь его кругов, терзая свою душу и души родных; искать смысл в существовании, обрести его, помимо этого найти себе занятие, отвлекающее, доставляющее удовольствие – и всё это ради того, чтобы в одно мгновение снова оказаться в исходной точке.

Ничего у меня не получилось.

Ничегошеньки!

– Прошу меня извинить.

Не дождавшись какой-либо реакции присутствующих, я выбежала за дверь.

Ближайший туалет находился справа от комнаты переговоров. Чудом умудрившись не упасть, я ввалилась в него и щёлкнула замком.

Руки дрожали. Когда я попыталась открутить кран с холодной водой, ничего не получилось. Чтобы успокоиться, я схватилась за край стальной раковины и посмотрела на себя в зеркало. Мертвенная бледность, широко распахнутые глаза, нервно сжатые губы – привидение и то выглядело бы лучше.

Похоже, у меня входит в привычку – прятаться от тех, кто носит фамилию Митчелл, в туалете: сначала сын, потом мать. Я нервно хихикнула. Раз, другой…

Это было начало истерики. Задыхаясь от смеха, я начала оседать вниз. Ноги подкосились, руки всё ещё судорожно цеплялись за раковину. Постепенно смех перешёл во всхлипывания. Мне еле удавалось сдерживаться, чтобы не разрыдаться на не очень чистом полу редакционного туалета.

Господи, за что?!

Да, за всё надо платить, но у меня не осталось ничего, что я могла бы отдать за необходимое спокойствие. Легче лёгкого закрыться в своей раковине и в одиночестве предаться жалости к себе. Я уже проходила через это и чуть не потеряла единственно ценное, что было в моей жизни, – своих детей.

Я никогда не забуду, как плакала по ночам Эбби. Она не узнавала меня. Мои руки были для неё чужими, ведь пока я "болела" мою новорожденную дочь укачивала Ким. Не забуду, как смотрел на меня Макс – я предала его, когда полностью отдалась своему горю, забыв, что оно у нас общее. Как много понадобилось времени, чтобы смириться с потерей, собрать всё, что ещё осталось в нас после ухода Майкла, и начать жить дальше. Разве я могла снова это разрушить? Разве могла снова провести близких через этот ад? Что ещё мне осталось положить на жертвенный алтарь, который я сама для себя воздвигла?

– За всё в жизни надо платить, – повторила я вслух своему отражению, когда, собравшись с силами, осторожно поднялась с пола.

Одёрнув сбившуюся юбку, я открыла кран и подставила под него горящие ладони. Руки заломило от холода. Боль пробежалась от кончиков пальцев по всему телу, смывая страх и панику и заменяя их злостью и решимостью.

Судьба бросает мне вызов? Что ж, я на него отвечу! Ещё посмотрим, кто останется в выигрыше! Детали обдумаю позже, а сейчас мне необходимо вернуться и заключить этот чёртов контракт. В данный момент, это представлялось самым лёгким.

Моего возвращения ждали. После произнесённых извинений, мы, наконец, смогли сесть за стол переговоров.

Лора сразу озвучила условия. Естественно, я была заранее согласна на всё, что мне предложат, – ведь даже в самых сокровенных мечтах я и помыслить не могла, что моей писаниной когда-нибудь заинтересуются. У Джеймса было иное отношение к происходящему, и он, взяв на себя функцию агента, очень внимательно слушал, задавал вопросы и всячески потворствовал моим интересам.

Мне предложили неплохой гонорар; не миллион, конечно, но вполне приемлемый для начинающего автора. Альбом выпускался тиражом в несколько тысяч экземпляров, и с продажи каждого из них мне начислялся небольшой процент – что было очень неплохо. А при условии успешности продаж можно подумать и о серийном выпуске. Джеймсу, как моему агенту и редактору, была предоставлена возможность получить процент от прибыли. Так же как и обещанное ранее упоминание "Олимпиан" на обложке.

Как оказалось, из выбранных мною двадцати историй в угоду красочным иллюстрациям решено было опубликовать всего двенадцать. Кейт одобрила мой выбор, внеся всего несколько поправок.

– Мне не очень нравится про пуговицы. – Она упомянула историю, где Лиззи долго искала оторванную пуговицу, которую вовремя не пришила. – А вот про апельсиновый джем, наоборот, очень даже забавно получилось, и жаль, что ты не включила её в свой список.

В конце концов, мы остановили выбор на тех историях, которые понравились всем участникам переговоров. Лора выступала в роли лакмусовой бумажки, с помощью которой мы тестировали тот или иной рассказ, потому как читала она далеко не все.

– Дети будут в восторге, – сказала она в конце. – Думаю, можно сразу начинать думать о продолжении приключений. И, кстати, я знакома с внучкой миссис Митчелл. Не удивительно, что ей понравилось – она точь-в-точь ваша Лиззи. Я бы даже предложила художникам нарисовать её похожей на девочку.

– Думаю, так и будет, – заговорила Кейт. – Ведь за художественное оформление взялась Фиби Хейл.

Кейт многозначительно покачала головой, будто это имя должно что-то для меня значит. Я не знала никого по имени Фиби. Если только…

Не увидев в моём замешательстве ничего странного, Кейт пояснила:

– Фиби Хейл, дочь миссис Митчелл. Она дизайнер. Занимается в основном интерьерами, но свою карьеру начинала в качестве художника-оформителя в нашем агентстве. Она и сейчас иногда к нам забегает. А узнав про выпускаемый детский альбом, предложила свою помощь.

– Сейчас для Фиби это актуально, – вставила Лора с улыбкой. Просмотрев документы ещё раз, она поднялась и протянула руку Джеймсу: – Думаю, все основные вопросы мы обсудили. Было приятно познакомиться, мистер Кокберн. И с вами, мисс Дэвис. – Пожав руку Джеймсу, она повернулась ко мне. – Надеюсь на наше долгое и плодотворное сотрудничество.

Я слегка сжала её нежные пальцы, стараясь выдавить из себя хотя бы подобие улыбки.

– И мне тоже, мисс Холбрук.

– Детали мы можем обговорить по телефону. У вас есть мой номер. – Это уже было сказано Джеймсу.

– Конечно, мисс Холбрук.

Джеймс жестом пригласил нас к выходу. Кейт немного задержалась, складывая бумаги в объёмный портфель. Я неловко топталась у стола.

– Я заметила, появление миссис Митчелл немного выбило вас из колеи. – Подойдя ко мне, девушка протянула свою маленькую ручку. Рукопожатие её было крепкое, чего никак нельзя было ожидать, глядя на хрупкую фигурку. – Знаете, я бы тоже перепугалась, если бы владелица "Мейсен" решила самолично присутствовать на встрече. Но вы действительно заинтересовали Эллен: она активно участвует в курировании детского направления. И совершенно права в том, что талантливых авторов, пишущих для самых маленьких, очень мало.

Мы вышли из кабинета и двинулись по коридору в сторону лифта. Лора и Джеймс шли впереди.

– Все пишут о коровках, утятах, игрушечных машинках и прочей ерунде, – продолжила Кейт. – Это как если бы мы с вами читали только о деревьях и кулинарных лопатках. Дети такие же люди, как и мы. Читать о себе подобных им гораздо интереснее, чем, скажем, о говорящем канделябре. Ну что может быть интересного в говорящем канделябре?!

Искреннее возмущение, прозвучавшее в голосе Кейт, заставило меня рассмеяться:

– Это точно!

– Эллен очень добрый человек, Лив, и, чтобы успокоить вас, скажу: причиной её визита в Олимпию стала не только встреча с вами. Хотя, может, это наоборот вас расстроит?

– О, нет, нисколько, – мои поспешные заверения прозвучали немного невежливо, и я чертыхнулась про себя.

– У миссис Митчелл была запланирована встреча, и она решила соединить приятное с полезным.

"Прямо гора с плеч", – ядовито заметила я про себя.

– В любом случае, если она заинтересовалась – а она заинтересовалась, уж поверьте мне, – значит, у нас всё получится. – Кейт с выражением предельной откровенности смотрела на меня. – У миссис Митчелл и личный интерес присутствует: количество её внуков скоро сравняется с количеством детей. А она очень придирчива к выбору историй, которые читает им на ночь.

Джеймс был очень доволен тем, как прошла беседа. Ещё больше его впечатлили визит и личное знакомство с хозяйкой «Мейсен».

– Ох, Лив, такой успех, такой успех! – Он разве что не прыгал вокруг меня. – Я очень рад, просто нереально рад. Побегу звонить Никки.

Хоть кто-то сегодня счастлив.

Хотя почему кто-то? Я тоже счастлива. У меня получилось: я пробилась, я заключила контракт, у меня будет своя книга. А что касается остального – всё это может оказаться вполне несущественным.

Я набрала номер Ким. Она взяла трубку после первого гудка и сразу же потребовала подробностей.

– Всё дома, не обижайся. Новостей масса. Как Эбби?

– Эбби нормально. Они с мальчиками на заднем дворе, качаются на качелях. Ну хоть скажи, контракт подписали?

– Пока нет, но обо всём договорились. Теперь дело за юристами.

– Тебе дали миллион?

Я засмеялась:

– Нет, миллион мне не дали. Даже Роулинг за первого Гарри Поттера получила всего четыре тысячи долларов.

– Ты не Роулинг, ты лучше! – возмутилась подруга.

– Спасибо, дорогая. Обязательно сообщу ей при личной встрече.

Я покинула редакцию только через пару часов, вдоволь наговорившись с Джеймсом об открывающихся для нас перспективах. Вернее, говорил он, а я лишь слушала и глупо улыбалась на его всевозможные заявления и заверения. Он раздобыл бутылку шампанского, и мы подняли пластиковые стаканчики за успех. Я слегка пригубила, а Джеймс выпил остальное, всё больше и больше распаляясь. Когда он начал обещать мне Национальную книжную премию, я решила, что пора прощаться.

Оказавшись в салоне своего старенького грузовичка, я в последний раз помахала широко улыбающемуся Джеймсу.

Дорога до дома обещала быть очень долгой.

От настроения, которое было у меня по дороге в Олимпию, не осталось и следа. Я снова открыла окна: майская жара заполнила салон машины, так что, отъехав от редакции, через три минуты я уже начала плавиться. Мысли растекались, невозможно было сосредоточиться ни на одной. Вернее, мне очень хотелось думать о своей неожиданно успешной литературной карьере, но в голове вертелось другое.

Судьба снова сталкивала меня с Митчеллами. Я давно оборвала все связи со своими случайными знакомыми и никогда бы не подумала, что они снова войдут в мою жизнь. Казалось, сделано всё, чтобы этого избежать, но…

Я попыталась рассуждать логично: а чего, собственно, я испугалась? Эллен Митчелл меня не знает. Даже если Фиби или кто-нибудь из сыновей рассказывал ей о знакомстве с нашей семьёй, – а я не очень была в этом уверена, – то говорили они о Вудах. Фамилия Дэвис ничего не скажет ни ей, ни кому-либо из Митчеллов. Так что здесь беспокоиться не о чем. Существует, конечно, вероятность, что мне, как автору, придётся присутствовать на различных мероприятиях, посвящённых выпуску книги, но от этого я постараюсь как-нибудь отвертеться. Или свалю всё на Джеймса. В конце концов, он сам вызвался быть моим агентом.

Остаётся только Фиби. Вернее, возможность встречи с ней. Она, как художник, наверняка захочет лично поговорить с автором, обсудить концепцию, предоставить эскизы. Но ведь личная встреча для этого вовсе необязательна – есть телефон, факс, Интернет, наконец! Номер телефона я давно сменила, а по голосу она вряд ли меня вспомнит – последний раз мы разговаривали несколько лет назад. Да и, судя по намёкам сотрудниц "Мейсен", Фиби ждёт ребёнка. Как там сказала Кейт: "Количество внуков сравняется с количеством детей"? Что ж, надеюсь, Фиби полностью посвятит себя малышу, и времени заниматься продвижением книги у неё не будет.

Я улыбнулась, представив беременную Фиби. Маленький чертёнок с огромным животом – я была искренне за неё рада. Помнится, она говорила, что они с Джейсоном работают над этим вопросом. Многовато у них ушло на это времени, почитай, что два года. Теперь на летней вилле Митчеллов, где хозяйничали их дети, станет ещё веселее.

Их дети…

Поражённая внезапной догадке, я ударила по тормозам, влетая грудью в руль. Сзади раздалось недовольное гудение. Водитель промчавшегося мимо меня автомобиля показал средний палец, снабжая его неслышными, но понятными по движению губ проклятиями.

«Количество внуков сравняется с количеством детей».

У Саймона была Лиззи, которой сейчас около пяти. Фиби только ждала ребёнка. Остаётся Дилан.

Дилан женился и у него родился ребёнок.

Я долго сидела, невидящими глазами уставившись перед собой. Машины проносились мимо; кто-то просто объезжал, кто-то сигналил и крутил пальцем у виска. Я судорожно сжимала руль. Костяшки пальцев побелели, а ногти впились в кожаную обшивку.

Пустота расползалась по телу, как будто я проглотила наполненный гелием шарик, лишая себя слуха, зрения, голоса – любого проявления чувств.

Из ступора меня вывел звонок.

Я удивлённо посмотрела на телефон – не думала, что в мире осталось ещё что-то, способное привлечь моё внимание.

Это была Ким.

– Ливи, ты где? С тобой всё в порядке?

Взволнованный голос подруги прорывался сквозь забитые невидимой ватой уши.

– Да. Я здесь. – Это был не мой голос. Этот голос не мог принадлежать живому существу. Скорее, роботу.

– Где здесь, Лив? Что случилось? – Ким почти кричала. – Я разговаривала с тобой четыре часа назад! Почему ты не отвечала на звонки? Я чуть с ума не сошла!

Четыре часа ступора? Хм, нормально. Одно время я просиживала так сутками.

– Я еду, Кими.

Не дав ей задать ещё хотя бы один вопрос, я нажала отбой.

На город уже опустились сумерки, когда я подъехала к дому. Сидя в тишине, я смотрела на его тёмные окна, не торопясь выйти из машины. Надо заехать за Эбби, а не ждать, когда Ким её приведёт. Пустота дома пугала. Сегодня я не хотела оставаться одна. Только не сегодня, когда демоны снова начали терзать меня. Мне нужны мои дети. Эбби у Ким, а Макс сейчас повизгивает от радости где-то далеко в горах, вылавливая очередную рыбёшку под руководством Стивена.

Стив.

Что-то кольнуло внутри. Что-то связанное с его именем. Что-то важное, но я не могла вспомнить, что именно.

Я заглушила двигатель и вышла из машины. Ноги автоматически понесли меня к дому Ким, но не успела я пройти и пару шагов, как увидела её, идущую навстречу. В руке у подруги был бумажный пакет из супермаркета. Она была одна.

– Где Эбби?

– Уложила в гостевой спальне. Мальчики и Пол в лицах рассказывают ей "Белоснежку".

– Кто за Скромнягу? – автоматически спросила я. Скромняга был любимым гномом Эбби.

– Конечно, Пол. Можно подумать, кто-то другой мог бы исполнить его роль.

– Да уж, – улыбка на моём лице появилась и тут же погасла. Повисла тишина.

Мы стояли среди улицы и беседовали как две случайно встретившиеся соседки, а не как сёстры, коими считались практически всю жизнь.

– Идём в дом, – Ким потянула меня за собой.

Открыв дверь своим ключом, она сразу направилась на кухню. Я задержалась в прихожей, вдыхая знакомые запахи, на клеточном уровне чувствуя привычные силуэты окружающих меня вещей. Спасительное спокойствие постепенно начало заменять пустоту.

В кухне зажёгся свет. Я зажмурилась. Помедлив ещё секунду, чтобы привыкнуть к свету, я двинулась за Ким.

– Будем праздновать! – провозгласила та.

Из принесённого пакета Ким начала вытаскивать и класть на стол продукты. Бутылка виски, жестянки с содовой, сыр, ветчина, зелёный салат. У меня, глядя на это великолепие, засосало под ложечкой: кроме утренней яичницы в желудке больше ничего не было.

– Садись. – Ким подставила мне стул, и я послушно села.

Она подошла к шкафчику и по-хозяйски начала греметь посудой, раскладывая принесённые угощения.

– Ты, наверное, целый день не ела?

– Не ела.

– Сейчас позвоню Полу, чтобы принёс остатки мясного рулета.

– Не надо Пола, Ким, – я перехватила её руку, потянувшуюся в карман джинсов за телефоном. Затем добавила устало: – Сядь.

– Хорошо, только достану лёд.

Она бросила несколько кубиков льда в стаканы и налила каждой по изрядной порции виски.

– За новую жизнь?

– Давай за новую.

Я послушно поднесла стакан к губам и глотнула обжигающую жидкость.

– А теперь расскажи, почему ты выглядишь так, будто увидела привидение.

Её слова вызвали у меня истеричный смешок:

– Лучшего сравнения и не найти. Точно – привидение. – Я потянулась к шкафчику под раковиной, где была спрятана початая пачка "Мальборо".

– Мне кажется, ты ездила контракт подписывать, а не на кладбище. – Я быстро взглянула на подругу. Ким мгновенно побелела: – Прости, Ливи!

– Уж лучше бы я поехала на кладбище. А ещё лучше, если бы я не так, мать его, талантливо писала свои рассказы. А ещё лучше, если бы Майк остался жив, и мне бы в голову не пришло этим заниматься.

Достав из пачки сигарету, я крутила её в дрожащих пальцах. Ким молчала, и только тревога плескалась в карих глазах. Она поняла, что пришло время мне выговориться.

Чиркнув спичкой, я прикурила сигарету и глубоко затянулась.

– Знаешь, если бы у меня была машина времени, и я бы смогла вернуться в любой момент своей жизни, то точно вернулась бы в тот день, когда мы придумала эту поездку.

Губы задрожали, я почти прикусила фильтр.

– Какую? – не поняла Ким.

– Нашу последнюю поездку на отдых. Помнишь?

– Помню.

Ким отпила из своего стакана и поморщилась. Резкий щелчок, когда она открыла банку с содовой, заставил меня дёрнуться.

– Какое отношение та поездка имеет к сегодняшнему дню? Вы вернулись оттуда довольные. Так, во всяком случае, казалось.

Резонно.

Я внимательно посмотрела на подругу. Сколько лет я её знаю? Кто она для меня? Кто знает меня лучше, чем Кимберли Хейз, в замужестве Джонс? К кому я всегда шла, когда мне было плохо? А к кому шла она? Я всегда была уверена в Ким, так же как, надеюсь, и она во мне. Мы доверяли друг другу самое сокровенное, поддерживали друг друга, делились своими тайнами.

Не пришло ли время ещё для одной?

– Я больше не справлюсь с этим, Кими!

Слова вырвались из меня вместе с рыданиями. Слёз не было, просто грудь сжалась до такого предела, что, казалось, рёбра сейчас проткнут лёгкие.

– Не справлюсь одна, – повторила я сквозь всхлипы. – Это так тяжело, ты не представляешь! Я не могу вернуться в состояние ходячего трупа. Но, если бы ты знала, как хочется это сделать!

Ким вскочила из-за стола и, кинувшись ко мне, обняла сзади за плечи, почти вдавив своим весом в стул.

– Ты не одна, Ливи, – с жаром заговорила она, раскачиваясь со мной из стороны в сторону. – Ты не одна, сестрёнка! Ты знаешь это, и всегда знала.

Я чувствовала, как она целует мне макушку.

– Сядь, Ким, разговор будет долгим.

Она послушно отступила. Я сделала ещё один глоток виски, решая, с чего начать.

– Там что-то случилось, во время вашего отдыха, да? – Её голос был тихим. Подруга смотрела выжидающе, но без подозрений. Даже с некоторым сожалением, что мне приходится возвращаться в прошлое.

– Да. Случилось.

Сигарета погасла. Я достала из пачки новую.

– А знаешь, я ведь тогда так и подумала.

Её слова заставили меня на полпути остановить руку с зажатой в пальцах сигаретой.

– Правда?

– Ты вернулась оттуда другая.

– Какая другая? – "Какая, на хрен, другая? Я не могла быть другой! Тогда я всё делала, чтобы не казаться другой!"

– Не знаю, Ливи, – Ким пожала плечами, а потом нахмурилась, подбирая слова. – Казалось, ты будто что-то потеряла. Или оставила где-то. И всё никак не можешь вспомнить, что и где. Понимаешь?

Я кивнула. Актриса из меня никудышная.

Вдохновлённая, Ким говорила дальше:

– Будто часть тебя ушла. Не ты вся, а только часть. А на её место пришла другая, новая. И, знаешь, – она неожиданно улыбнулась. – Я тогда решила, что ты просто… эм… повзрослела, что ли. Правда, куда уж ещё взрослеть в двадцать семь-то и как это можно сделать за неделю? В общем, я решила тебя ни о чём не спрашивать. И, по-видимому, очень даже зря.

– Нет, не зря, – замотала я головой. – Я бы всё равно тогда ничего тебе не рассказала. Да и сейчас зря это делаю. Но у меня уже нет выхода. Я просто не могу это нести сама. Мне нужна хотя бы гребаная индульгенция, потому что грехи мои отпустить не может никто.

– Какие грехи? – испуганно ахнула подруга. – Лив, ты что несёшь?

Вместо ответа я задала ей вопрос:

– Ты когда-нибудь стояла перед выбором: сделать что-то и жалеть о сделанном, или не сделать и жалеть об этом ещё больше?

Ким нахмурилась. Некоторое время она молчала, а потом кивнула:

– Да, пожалуй. Когда решила вернуться из Олимпии в Лонгвью, так и не закончив колледж. Ты же помнишь, да? – Конечно, эта история была мне знакома. Я кивнула. – А ведь я подавала большие надежды. Профессора юридического факультета меня хвалили. Но я вернулась сюда, к Полу.

– И вы поженились, и у вас родились близнецы, и вы любите друг друга до умопомрачения, – закончила я её мысль.

– Верно, – улыбнулась Ким. – Всё так. Но, иногда я думаю: что бы было, и где бы я была, если бы осталась. Наверное, сделала бы карьеру, возглавив какой-нибудь крупный отдел в какой-нибудь крупной фирме, или открыла бы частную практику. Но вряд ли у меня тогда хватило времени на мужа и детей. Да и вряд ли они у меня были. Так что, да, – в моей жизни был такой выбор. И я знаю, что если бы тогда выбрала карьеру, то жалела бы намного больше.

– Значит, возможно ты сможешь меня понять.

– Я постараюсь.

Лёд в наших стаканах приятно загремел по стенкам, когда мы ими чокнулись.

Больше не было смысла ждать, и я рассказала Ким о Дилане Митчелле. Его имя она слышала впервые. Мы с Майком больше говорили об Фиби и Саймоне. Средний же Митчелл никогда не фигурировал в наших рассказах. Майк просто не успел с ним познакомиться, а мне, признаться, мало что было о нём рассказывать. Но сейчас я рассказала всё, вплоть до того момента, как утром пятницы уехала из дома Митчеллов.

Ким слушала очень внимательно, лишь иногда, ни на секунду не отводя глаз, она нащупывала рукой свой стакан с виски и отпивала по маленькому глоточку.

Я рассказала ей о поцелуе. О том, что видела его обнажённым, и что он видел обнажённой меня. Я призналась, что мне очень хотелось остаться на вилле ещё ненадолго, чтобы побыть с ним рядом. Где-то на задворках сознания крутилась мысль, что я рассказываю об этом не только своей подруге Кимберли, но и Кимберли – кузине моего покойного мужа. Как отнесётся к этому признанию вторая часть Ким, даже если первая меня поймёт? Но остановиться я уже не могла. Мне нужен был этот разговор. Жизненно необходим.

Закончив рассказ, я нервно крутила в руках уже пустой стакан. На Ким я не смотрела.

– Что ж, – после минутного молчания выдохнула она. – Я… Я просто не знаю, что сказать. Это так… эм… необычно.

Второй раз за вечер Ким не могла подобрать слов – что случалось с ней крайне редко.

– Не могу тебя ни обвинять, ни осуждать, – бормотала она. – Сама такого никогда не испытывала. Об этом обычном в книгах пишут, но я не верила, что подобное может происходить в реальной жизни.

Впервые с того момента, как Ким заговорила, я решилась взглянуть на подругу.

Она не смеялась – это было важно.

– И, знаешь, хоть Майкл и был моим кузеном, я рада за тебя.

– Рада? – Я не верила своим ушам.

– Да. Рада, – спокойно повторила она. – Мне даже где-то завидно, что у тебя в жизни это было: внезапная страсть, желание, искушение. Ёлки, я как будто перечисляю название книг Барбары Картленд.

Ким засмеялась, и мне так же оказалось трудно сдержать улыбку.

– Он и вправду был таким горячим?

Подруга подмигнула из-за своего стакана, который она предварительно наполнила, не забыв и меня.

– Вправду, Кими. Ты себе представить не можешь, насколько. Да и я не могла.

– Ну, тогда тебе впору памятник ставить. – Она хлопнула меня по руке. – Не поддаться чарам… как ты его назвала, демона-искусителя? Да я тобой просто горжусь, сестрёнка!

Ким радостно захохотала и снова подняла свой стакан с виски.

– У меня есть тост: за Оливию Вуд, которая могла, но не дала!

– Поставь стакан.

– Что?

– Поставь этот чёртов стакан, Кимберли!

Мой тихий голос заставил её прекратить веселье.

– Ты чего, Ливи?

Я смотрела ей прямо в глаза. В её карие, опушённые длинными чёрными ресницами глаза.

Как у Майкла.

– Я дала, – сказала я тихо.

– Что?

– Я, как ты выразилась, дала! – В этот раз намного громче.

– Я н-не понимаю, о чём ты?

Ким смотрела на меня как на умалишенную.

– Я изменила мужу, Кими. – "Вот и всё". – Я изменила Майклу с Диланом Митчеллом.

Пропущенная глава

Soundtrack – Il Me Dit Que Je Suis Belle by Patricia Kaas

Он говорит мне, что я красивая

И что он ждал только меня

Он говорит мне, что я та

Которая рождена для его объятий

Такая глупая ложь

Что в нее не поверил бы и ребенок

Но ночи – это моя церковь

И в своих мечтах я в это верю

Как и вчера, я вышла под дождь и ветер. Такси ждало меня за воротами особняка, и, пока я бежала до машины, промокла насквозь. Я ни разу не обернулась. Мне не было страшно ещё раз увидеть Дилана. Наоборот, я боялась, что не увижу его.

Капли дождя стекали с мокрых волос по щекам и смешивались со слезами, непрерывно катящимися из глаз.

Несмотря на потоки воды, мы ехали довольно быстро. Ручьи, устремившиеся с окрестных холмов в океан, превращали автостраду в некое подобие асфальтированного брода. Я почти ничего не могла разглядеть за плотной пеленой дождя: небо, земля, далёкий океан – всё слилось в одну неприглядную, колышущуюся под ветром серую массу.

Серая масса затопила и мою душу.

Странно, ведь ещё вчера я была рада тому, что, скорее всего, больше никогда не увижу Дилана Митчелла. Теперь же плачу потому, что знаю наверняка – наша сегодняшняя встреча была последней. "Ну, как так можно, Лив! – ругала я саму себя. – Нет, он, конечно, бог, но ты что, в своей жизни богов не видела?"

А вот и не видела! Я вообще, как оказалось, ничего не видела. Я была чёртовыми консервами: банкой варенья, в которую закатаны все мои истинные чувства и желания, прихоти и соблазны. Всю жизнь я простояла на верхней полке холодильника; меня периодически доставали, засовывали ложку, пробовали немного и снова ставили на место. А сейчас я впервые захотела, чтобы меня, к чертям собачьим, съели! Чтобы мной наслаждались, смаковали, вылизывали донышко и требовали добавки.

Я хотела Дилана Митчелла и, разрази меня гром, если я не права, но он тоже меня хотел. Он мог бы стать тем гурманом, кто будет наслаждаться мной по капле. А я бы так же по капле отдавала себя, продлевая неземное удовольствие, которое он бы мне дарил. Да, именно так всё и было бы, без оглядки и сожаления.

Но кто-то наверху решил смилостивиться и оградить мою душу от разрушительных для неё поступков. Хотя именно сейчас моя душа страдала из-за того, что ничего разрушительного для неё так и не случилось. Думаю, всю дальнейшую жизнь – счастливую жизнь, без сомнения! – я нет-нет, да и буду вспоминать то, что произошло в эти дни. Может быть, у меня даже получится при этом не краснеть. И, как все разумные люди, я вынесу для себя что-то стоящее из этого опыта. Что-то правильное из неправильного. Что-то реальное из несбывшегося.

Такси остановилось перед центральным входом. Швейцар, как и вчера, любезно распахнул надо мной зонт и проводил до вращающихся дверей. Поблагодарив, я сунула ему чаевые.

– Спасибо, мисс. Надеюсь, непогода не испортила вам вчерашний вечер.

Он бросил быстрый взгляд на мою одежду, и я с болезненной ясностью осознала, что на мне до сих пор красуется рубашка Дилана.