Текст книги "Вызов (дилогия) (СИ)"

Автор книги: Ирма Грушевицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 48 страниц)

Будущее. Глава 28

Soundtrack – Love Hurts by Nazareth

У меня отвисла челюсть.

Что за ерунду он несёт?

– Ты, должно быть, шутишь?

Дилан снова без единой эмоции на лице покачал головой.

– Нет. Я абсолютно серьёзно. Не вижу другого способа сделать всё правильно.

Он точно рехнулся!

– Это ты так мне предложение делаешь?

– Не думаю, что слово "предложение" здесь уместно.

Оттолкнувшись плечом от дверного косяка, Дилан медленно подошёл к столу. Выдвинув стул, он уселся на него, забросив ногу на ногу и скрестив на коленях руки.

Чёртов акционер на чёртовом собрании акционеров.

Разделённые столом, мы буравили друг друга глазами.

– Делая предложение, – как я это понимаю, – продолжил Дилан после небольшой паузы. – Человек испрашивает согласия на что-либо. Я же сейчас не спрашиваю.

От его бесстрастного тона во мне начала закипать злость.

– И с чего ты взял, что я соглашусь?

– Ты меня не поняла, Оливия. Я не спрашиваю твоего согласия. Я ставлю тебя перед фактом.

Он смотрел на меня, почти не моргая.

– Это в высшей степени оскорбительно.

– А не оскорбительно скрывать от меня нашу дочь?

Стул с пронзительным скрипом проехал по полу. Дилан резко поднялся и, обойдя стол, вплотную подошёл ко мне.

Его глаза метали молнии. Я могла бы испугаться, если бы не была так раздражена.

– Я не видел, как она росла в тебе. Почему не видел – это я себе объяснить могу. Ну а потом, Лив? То, что было после? Почему я не видел, как моя дочь сделала первый шаг? Почему не знаю, каким было её первое слово? – От его бесстрастного тона не осталось и следа. – Я не знаю, что она любит есть на завтрак, под какую сказку засыпает. Я ещё даже голоса её не слышал! Ты по каким-то только тебе известным причинам лишила меня всего этого – вот что действительно оскорбительно! И я больше не собираюсь ничего упускать.

Выдержать его обвиняющий взгляд было очень тяжело. Я малодушно опустила глаза. Дилан, в свою очередь, отступил от меня на один шаг.

– Каковы бы ни были твои причины так поступить, пока я не готов их выслушивать, – продолжил он тихо. – Сейчас я хочу как можно скорее стать настоящим отцом для своей дочери.

Вот так. Без признаний. Без заверений. Я была уязвлена и расстроена. И за это жутко на себя рассержена.

– Ты говорил, что это касается не только нас. – Надо попытаться призвать к разуму Дилана. Он согласно кивнул. – Хорошо, ты собираешься удочерить Эбби – твоё право. А что насчёт Макса? Конечно, он тебе никто…

Не дав договорить, Дилан крепко схватил меня за плечи и встряхнул. Кажется, я окончательно его разозлила.

– Я не давал тебе повода так думать обо мне, – сказал он сквозь зубы. – Максимилиан твой сын, ты моя жена, так что он мне не "никто"!

– Я тебе не жена!

– Скоро станешь!

– Нет! Ни за что!

– Нет?!

Он подозрительно замер. Прищуренный взгляд опустился на мой упрямо сжатый рот. И не успела я ничего понять, как Дилан притянул меня к себе и впился в него губами.

От такого напора я на секунду опешила, но тут же сразу принялась вырываться. Кулаки застучали по груди Дилана, но он с силой вжал меня в себя, не давая возможности двигаться. Я дёргалась в его стальных объятиях, но он не обращал на это никакого внимания, продолжая меня целовать. Хотя вряд ли это можно было назвать поцелуем.

Его губы терзали мои. Он с силой разжал мне зубы языком и ворвался в мой рот. Я протестующее замычала, но Дилан ещё сильнее обнял меня, так, что стало нечем дышать. Он целовал меня, покусывал нижнюю губу, пытаясь вызвать ответ моего языка на его ласки, кружа вокруг него в неистовом танце. На какое-то мгновение его хватка ослабла, и, извернувшись, мне удалось высвободить одну руку. Подняв её, я ухватила Дилана за волосы и с силой дёрнула. Мне хотелось сделать ему больно, но вместо крика боли я услышала лишь страстный стон. Вибрация от него прострелила через моё тело. Я ослабила хватку, и нервно сжатые пальцы утонули в его шелковистых прядях. Желание навредить моментально испарилось.

Это и вправду была какая-то магия, потому что через секунду моя вторая рука оказалась в его волосах. Я прижала голову Дилана к себе и, закрыв глаза, ответила на поцелуй. Его руки пришли в движение, скользя по моей спине. Одной из них он нежно придерживал меня за талию, другой, вдоль позвоночника добравшись до основания шеи, повернул мою голову, открывая себе ещё больший доступ. Теперь мы целовались неистово, наслаждаясь, овладевая, заполняя друг друга собой.

Улица озарилась светом фейерверков. Часы, висевшие на кухне, начали отбивать уходящие секунды – наступал Новый Год. Мы продолжали целоваться, не обращая внимания на залпы петард: они были ничем по сравнению с грохотом, что сотрясал наши грудные клетки. Я была уверена – Дилан чувствует то же самое, потому что его сердце в этот момент так же неистово билось напротив моего.

С последним ударом часов Дилан отстранился, но наши лица всё ещё были в нескольких дюймах друг от друга. Я видела, как трепетали его ноздри; как он пытался справиться с собой. Мы оба тяжело дышали и, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза. Я попыталась понять, что же он чувствует, но через мгновение Дилан выпустил меня из рук и опустил голову. Пылающие изумруды скрылись за длинными ресницами.

Я замерла на своём месте, а Дилан медленно направился обратно к стулу. Взявшись за спинку, он сжал тонкую деревянную перекладину. Не поднимая головы, он простоял так пару минут. Челюсть его была крепко сжата, под ней ходили желваки. Я вспомнила, что именно так он выглядел, когда пришёл "освобождать" меня от Райли, и теперь могла чётко определить его состояние: Дилан был чертовски зол.

Когда он начал говорить, его голос звучал на удивление ровно.

– Я предлагаю нам остыть и спокойно всё обсудить.

Он снова смотрел на меня – равнодушно и без вызова. Пусть лучше злится, пусть кричит, пусть, чёрт побери, начнёт рушить всё вокруг, только бы не видеть это жуткое бесстрастие, убивающее во мне всякую надежду на счастливый исход.

– Я дам тебе полгода на то, чтобы дети привыкли к этой мысли, и вы безболезненно смогли переехать в Сиэтл.

– Переехать в Сиэтл? – опешила я. – Зачем?

– Ты не слышала, что я сказал до этого? – В его голосе зазвучали стальные нотки.

Мне понадобилось усилие, чтобы не закричать. Получается, он уже всё для себя решил, всё сложил и вывел общий знаменатель. Без единого шанса для меня вмешаться в это решение.

– Так нельзя! Это не выход. Если ты хочешь быть рядом с дочерью, то давай подумаем вместе, как…

– А я не хочу думать! – С жаром перебил меня Дилан. Тонкая деревяшка под его пальцами звонко хрустнула. – Мне надоело думать. Я делал это три года: думал, взвешивал, сомневался, и к чему это привело? Сейчас же я не сомневаюсь, я – действую.

Меня напугала его бурная реакция, но сдаваться я не собиралась.

– Но здесь вся наша жизнь! Жизнь Макса и Эбби.

– Поэтому и нужны эти полгода, чтобы ты их подготовила, – повторил он медленно, делая ударение на слове "нужны". – Было бы хорошо, если бы вы в ближайшее время приехали в Сиэтл. Думаю, моя мать будет рада принять вас. Там мы с детьми сможем официально познакомиться.

Сказав это, Дилан отодвинул стул и снова уселся на него, приняв прежнюю "переговорную" позу.

Моя реплика.

Я была в полном эмоциональном ступоре.

Итак, Дилан решил проявить благородство и не обрушивать на детей новость о том, что скоро у них появился новый папа. Мило. Но зачем жениться?

– Но зачем жениться? – Озвучила я свой последний вопрос. – И почему завтра? Ты хочешь побыстрей начать процесс удочерения? Ничего не мешает сделать это и через полгода. К чему такая спешка?

– Это не обсуждается. Я уже обо всём договорился. Завтра наш брак зарегистрируют в мэрии Олимпии.

Так это будет гражданская церемония?

– Завтра – первое января. У тебя ничего не выйдет.

Я скрестила руки на груди и, сделав шаг назад, оперлась спиной о кухонную столешницу.

– Мне кажется, ты уже должна была понять, что, когда нужно, я могу быть чертовски убедительным.

– Вот как? – Сарказм неуместен, но это всё, что у меня есть.

– О да! – Дилан подхватил мой тон. – Пора привыкать к этому.

– А как же твоя невеста?

Мне было абсолютно не интересно, что там с его невестой, но я хваталась за любую возможность отсрочить неизбежное.

Дилан криво усмехнулся, разгадав мою игру. Откинувшись на спинку стула, он поменял позу, вытянув свои скрещённые ноги, заполняя собой почти всё пространство моей маленькой кухни.

– Сейчас ты моя невеста.

– Я говорю о Бри.

– Я разорвал помолвку.

Бедная Бри!

– И по какой причине.

– Не столь важно. Я никому ничего не должен объяснять.

– Вот как? – снова выдавила я из себя.

– Именно так. – Внезапно Дилан заговорил серьёзно, заставив меня напрячься. – Более того, я не собираюсь делать это и впредь. Никто ничего не будет знать. Вплоть до того момента, пока вы не переедете в Сиэтл. И если таково будет твоё желание, то и дольше. Пока ты сама не захочешь назваться моим именем.

– Но я не понимаю, как…

Я снова оказалась сбита с толку. Как я могу не захотеть взять его имя, если мы поженимся? Да, это будет неофициальная церемония; на мне не будет белого платья, и, надеюсь, мы обойдёмся без обычных клятв верности. Но, если всё пойдёт так, как он задумал, если я соглашусь и на брак, и на переезд, мы не сможем просто так жить вместе и не думать о том, что люди начнут задавать вопросы. Кого-нибудь обязательно заинтересует что за женщина живёт в доме Дилана Митчелла.

Я непонимающе смотрела на него, и опять, в который раз за этот вечер, моё сердце болезненно сжалось, когда его слова начали до меня доходить: Дилан сказал, что мы должны переехать в Сиэтл, но не сказал, что мы должны переехать в Сиэтл к нему!

Таков был его план: жениться на мне, удочерить Эбби и перевести нас поближе к себе.

Всё.

Он не предлагает мне себя. Он забирает нас.

Я отвернулась от Дилана, опасаясь, что он увидит моё разочарование. Пришлось ухватиться за край столешницы, потому что тело начало мелко трястись от правды, что прямо сейчас на меня обрушилась.

Дилан больше меня не любит.

Это факт.

Нас тянет друг к другу, как два магнита. Это притяжение соединило нас; оно же сейчас и разводит в разные стороны. Дилан поэтому и злился после поцелуя, что не смог совладать с собой. Это не любовь – это желание, и всё то, о чём он говорил неделю назад в своём признании – правда. Оно никуда не делось, оно есть, и нам придётся с этим жить, всё время держать себя в руках, контролировать свои чувства. Дилан не может оторваться от меня, я не могу оторваться от Дилана, но быть вместе мы не можем. У нас не получается. Одного желания мало, чтобы построить отношения. Вопрос в вере друг в друга и доверии – а этому придётся долго учиться. И неизвестно – получится ли у нас доверять друг другу до конца.

Он действительно взвесил все за и против. И действительно – это самый лучший выход из сложившейся ситуации: чтобы он узнал Эбби, чтобы она узнала его, и чтобы наша маленькая семья оставалась вместе. То, что Дилан хочет удочерить её вот так – для себя, не объявляя об этом всему миру – это совершенно необязательное для него проявление уважения к чувствам близких мне людей. То уважение, на которое он мог бы рассчитывать и от меня своим признанием в любви три года назад. Я уничтожила его любовь, не поверив в неё. А ведь все эти годы я помнила его слова о том, что он хотел ребёнка. И хотел его от меня. И теперь он знает, что ребёнок есть. И есть я, которая его скрывала…

Презрение или безразличие – вот что я должна была получить от этого мужчины. Вместо этого он дарит мне возможность прожить жизнь рядом с ним, подарив дочери отца, который никогда прилюдно не назовёт её своей. Во всяком случае, до того момента, пока я не разрешу ему сделать это. И это вовсе не высокомерие – дать мне право решать, когда это произойдёт. Это ещё одна его уступка. Ещё одно проявление его великодушия, на которое я не вправе рассчитывать.

Да, меня покоробило то, как он сделал предложение. Но теперь я признательна, что Дилан вообще его сделал. И как бы унизительно происходящее ни было для меня – даже если это грозит окончательной потерей самоуважения, – я его приму. Потому что для меня нет больше ни единой возможности оставаться вдали от него.

Звук отодвигающего стула вывел меня из задумчивости.

– Я заеду за тобой в девять.

Я повернулась к Дилану. Он стоял в дверях. На улице всё так же слышались разрывы фейерверков и весёлые возгласы празднующих наступление нового года.

– Ты уходишь?

Тревогу в голосе скрыть не удалось. Дилан внимательно посмотрел на меня, прежде чем опустить глаза и начать застёгивать молнию своей куртки.

– Да. Я снял номер в гостинице в Олимпии.

– Тебе же всё равно придётся через несколько часов возвращаться сюда.

Оторвавшись от своего занятия, Дилан бросил на меня быстрый взгляд, и я прочитала в нём молчаливую решимость сделать именно так.

– Останься.

Брови Дилана удивлённо взлетели вверх. Он точно не ожидал этого приглашения. Пару раз он сморгнул, прежде чем быстро покачать головой и усмехнуться.

– Нет, Лив, не могу. Да и что подумают соседи, когда увидят, что возле твоего дома всю ночь стоит незнакомый автомобиль?

Такая горечь сквозила в его словах, невыносимая горечь, что я не справилась с собой и отвела взгляд.

– Будь готова к девяти.

– Не надо, Дилан. Я приеду.

– Хорошо, – сказал он просто. – У здания мэрии в одиннадцать.

Он резко развернулся и вышел из кухни, в который раз оставляя меня одну.

Будущее. Глава 29

Soundtrack – Windmills of Your Mind by Sting

Весь полёт Эбби провела у иллюминатора. С ногами забравшись в кресло, она с интересом разглядывала облака. Макс предусмотрительно обучил сестрёнку игре в «воображалки»: находишь облако и придумываешь, на что оно похоже.

– Матри, Мак, вот зайсик, – тыкала она пальчиком. – Ну матри зе!

– Где? – Макс тянул нос в окно, пытаясь определить, в каком именно из проплывающих мимо облаков Эбби разглядела зайца.

– Воть! – Она хмурилась от его непонятливости. – Воть уськи. И квостик.

Макс пожимал плечами.

– Не вижу никаких ушей. Похоже на беременную черепаху.

– Макс! – С притворным возмущением я одёргивала сына и тянулась через Эбби к иллюминатору: – Что там у тебя, солнышко?

– За-айсик, – уже не так уверенно тянула малышка, задетая невнимательностью брата. Я бросала на Макса выразительные взгляды.

– Хотя, знаешь… – включался он, – кажется, да – ты права. Ну, точно – зайчик!

Макс тыкал наугад. Эбби радостно хлопала в ладоши и тут же снова впечатывалась носиком в холодное стекло, ища очередную "жертву" для воображения. И лишь когда рядом с нами раздавался голос стюардессы, она немедленно отрывалась от своего занятия.

– Могу я вам что-нибудь предложить, мисс Дэвис?

Девушку звали Джейн и она, вернее, её ярко-голубая форма и маленькая шапочка с очаровательной золотистой кокардой в виде двух скрещенных крыльев в одно мгновение заворожили мою дочь. Конечно, это обычная работа стюардессы – заботиться о тех, кто на борту, но до сегодняшнего дня я никогда не летала на частном самолёте. И тем более не была на нем единственным пассажиром. Макс и Эбби не в счёт. К подобному вниманию я не привыкла и от этого чувствовала себя крайне неловко.

– Нет, спасибо, Джейн. Всё хорошо.

– Если что-то понадобится, обращайтесь.

После вежливого кивка девушка отошла от кресел, но, заметив интерес Эбби, остановилась.

– Тебе нравится летать, детка?

Эбби заулыбалась и смущённо ткнулась носиком в моё плечо.

– А тебе? – Смеющаяся Джейн обратилась к Максу.

Тот лишь коротко кивнул и с преувеличенным интересом уставился в иллюминатор.

Тоже смутился? Вот так новость!

– Хочешь побывать в кабине пилота? – Неожиданно предложила девушка. – Я могла бы договориться.

Глаза Макса широко раскрылись. Он резко повернулся и подался вперёд:

– А можно?

От смущения ни осталось и следа.

– Можно. Если, конечно, мама не против.

– Можно, мам?

Я засмеялась, глядя в умоляющие глазёнки сына.

– Конечно, можно.

Макс вскочил с кресла и, опасаясь, что кто-либо из нас передумает, рванул вперёд по проходу.

– Только за штурвал не хватайся, – крикнула я ему в спину. – А то окажемся в Канаде.

Джейн снова рассмеялась:

– Не волнуйтесь, мисс Дэвис. В кабине вряд ли найдётся место третьему пилоту. Мистер Митчелл имеет лётную лицензию и очень ратует за безопасность.

Провожая их взглядом, я задумалась, кто именно из Митчеллов любит посидеть за штурвалом – Говард, Саймон или Дилан? Наверняка я скоро это выясню: прошло всего четыре дня с того момента, как я во второй раз вышла замуж, и сегодня вместе с детьми лечу в Сиэтл "знакомиться" с семьёй моего мужа. Правда, о том, что теперь я официально именуюсь миссис Дилан Митчелл, кроме нас двоих вряд ли кому известно.

* * *

Без двадцати одиннадцать я была на месте.

Чёрный внедорожник Дилана одиноко стоял напротив здания мэрии. В этот час движение по улице практически отсутствовало.

Как только я припарковалась, Дилан вышел из машины. На нём была уже знакомая мне чёрная "аляска". Длинные ноги обтягивали тёмно-синие джинсы. Похоже, холода он не чувствовал; капюшон не надет, да и молния на куртке застёгнута не до конца.

Наши глаза встретились. Застигнутая за откровенным разглядыванием, я засуетилась, выключая двигатель и натягивая на голову шапку.

Открыв дверь, Дилан протянул руку, помогая мне выйти из машины.

– Ты рано, – произнёс он вместо приветствия.

После тёплого салона на улице оказался сущий ледник. Со стороны залива дул пронизывающий ветер. Руки моментально окоченели. Засунув их в карманы пуховика, я зябко повела плечами.

– Машин мало. Доехала быстро.

– У нас ещё есть немного времени.

– Ммм…

– Может, кофе? – предложил Дилан. – Неподалёку я видел открытое кафе.

– Да, – пробормотала я. – Кофе было бы неплохо.

– Счастливого нового года! – поприветствовала нас молоденькая официантка, пряча под прилавок книгу в яркой обложке. – Что желаете?

Я взобралась на высокий стул, расстёгивая пуховик и стягивая с головы вязаную шапку.

– Два кофе, пожалуйста, – попросил Дилан.

Это было первое, что я услышала от него за последние пять минут. Дорога до кафе прошла в молчании – тягостном и неловком.

Дилан так же расстегнул куртку, и теперь усаживался на стул, ставя свои длинные ноги на подставку, опоясывающую его стальную ножку.

Девушка мгновенно расплылась в обворожительной улыбке, стреляя глазами в сторону Дилана.

– Какой именно? У нас большой выбор.

– Лив?

– Латте, пожалуйста.

– Один латте и один чёрный.

– Что-нибудь ещё?

Девушка снова обратилась к Дилану.

Тот снова переадресовал вопрос мне.

– Ты что-нибудь хочешь?

– Только кофе, спасибо.

Дилан был тем, кто заполнял всё пространство, привлекая к себе внимание, а я так давно отвыкла от этого, что сейчас не знала, куда деть себя от смущения. С преувеличенным интересом я рассматривала лежащую на коленях шапку, отчётливо понимая, что рядом с этим мужчиной мне не место.

Девушка, виляя бёдрами, отошла к кофейному агрегату. Дилан хмыкнул. Я бросила на него быстрый взгляд, уверенная, что её попытка заигрывания не осталась незамеченной.

Однако смотрел он вовсе не на официантку. Усмешка, скривившая идеальный губы, была невесёлой.

– Через несколько минут мы поженимся, а я даже не знаю, какой кофе ты любишь.

В отличие от вчера, в обращённом ко мне взгляде не было безразличия. Это успокаивало.

– Чёрный с молоком. Но обязательно с подогретым. В кафе этого не делают, если специально не попросить, так что обычно я заказываю латте. А ты?

– Просто черный.

– С сахаром?

– Нет. – Дилан мягко улыбнулся. – Но он должен быть исключительно обжигающим.

Я едва ли выпила больше одного глотка: кофе был препоганейшим. Всё остальное время я грела ладони, вертя в руках горячую кружку. Похоже, Дилан тоже не был в восторге от своего выбора; его чашка осталась почти полной. Он лениво постукивал по ней кончиками пальцев.

Тишина между нами с каждой минутой становилась невыносимее.

Я не выдержала первой.

– Сейчас вернусь.

Спрыгнув со стула, я направилась в сторону уборной.

– Лив!

Я обернулась. Дилан сидел вполоборота. Зелёные глаза смотрели с настороженностью.

– Всё в порядке. Я… Мне просто надо… – Я показала большим пальцем в сторону туалетов. – Я быстро.

Дилан коротко кивнул, провожая меня взглядом.

Зайдя в уборную, я подошла к раковине и открыла воду. Стоя над не очень чистым умывальником, я смотрела на своё отражение в зеркале и в очередной раз проговорила про себя причины, по которым сейчас здесь нахожусь.

Прошлой ночью я не спала. Просто не могла подняться наверх и лечь в свою постель – сделать что-то привычное, обыденное. Сидя до утра в тёмной гостиной, я думала над тем, почему должна выйти замуж за Дилана Митчелла и почему не должна.

Доводов против много – гораздо больше, чем за. И что Дилан меня не любит; и что, взвалив на себя громадное чувство долга и ответственности, не до конца осознаёт, на что подписывается. И предложение его было унизительно по своей форме именно из-за того, что он обижен, и обида эта будет жить в нём ещё долго. У него может не получиться наладить контакт с детьми…

Но все эти причины ничто по сравнению с одним простым фактом: я люблю Дилана Митчелла.

Я люблю его и вижу, что он мучается, потому что не уверен в том, что чувствует. Любовь ко мне пока принесла Дилану лишь боль, ему трудно с ней справляться, и он действует так, как действует. И я более чем уверена, что, выбрав сейчас такую позицию, он страдает не меньше меня. Я помню его таким – жёстким, самовлюблённым, практичным – в самом начале наших отношений, когда ещё и отношений-то не было, когда он просто (как позже сам признался в этом) играл со мной, соблазнял. Но также я помню того искреннего мужчину, что пришёл ко мне три года назад – в ночь, когда мы зачали нашу дочь. И помню его слова, сказанные на прошлой неделе, перед тем как он узнал о ней. Дилан любил меня всё это время. А сейчас он просто запутался.

Было ещё кое-что, в чём я боялась признаться; настолько эгоистичное чувство, что какая-то часть меня восставала против него. Я не могла позволить, не хотела, не желала, испытывала физическую боль от одной только мысли, что Дилан может принадлежать не мне. Меня начинало подташнивать, как только я представляла, что он может жениться на Бри или какой-нибудь другой женщине. И что эти прекрасные зелёные глаза будут смотреть не на меня. И не меня будут целовать эти губы. Эти сильные руки с длинными нежными пальцами будут ласкать кого-то другого, не меня.

Я хочу дать нам шанс. Дать шанс ему. И те условия, что он предложил, в данной ситуации и вправду – самые приемлемые. Полгода даны не только нам, но и Дилану, чтобы привыкнуть к мысли, что теперь у него есть мы. Хотя я была уверена, что для себя он всё решил ещё раньше. Сейчас он будет стремиться наладить отношения с детьми, и я постараюсь ему в этом содействовать. И если для того, чтобы Дилан почувствовал себя более уверенно, ему нужно удочерить Эбби и жениться на мне, – я пойду на это. Пока моей любви нам на двоих будет достаточно

Вернувшись в зал, я застала Дилана в той же ожидающей позе. Девушка за стойкой всё так же кидала в его сторону недвусмысленные взгляды.

– Наверное, нам пора?

– Э-э, да, пожалуй.

Дилан вытащил из заднего кармана бумажник и, открыв его, положил на стойку несколько купюр.

– Идём? – обратился он ко мне. Вопрос прозвучал не слишком уверенно.

Я кивнула и пошла к выходу. Дилан держался сзади, и в этот раз я сама открыла себе дверь.

Оказавшись на улице, я достала из кармана перчатки. Дилан остановился рядом. Дождавшись, когда я их надену, он жестом предложил мне взять его под руку. Я с готовностью воспользовалась этим приглашением. Весь путь до мэрии я крепко держалась за него, и вовсе не из-за того, что действительно боялась упасть.

Пройдя по абсолютно пустому холлу, мы поднялись на второй этаж.

Судья – мужчина лет пятидесяти – уже ждал нас.

– Мистер Митчелл!

– Судья Томпсон!

Они поприветствовали друг друга рукопожатием.

– Миссис Вуд.

Я дёрнулась. Конечно, официально я вдова Майкла, но в подобных обстоятельствах это обращение звучало неуместно.

Так и не дождавшись от меня приветствия, судья Томпсон снова обратился к Дилану:

– Я подготовил все бумаги. Нужны только ваши подписи.

Перед ним на столе лежала книга регистрации.

Дилан взял ручку и протянул её мне, предлагая сделать это первой.

Я медлила.

– Лив?

На его лице снова читалась тревога: будто у меня ещё есть шанс сбежать и я непременно им сейчас воспользуюсь.

Может, из-за опасения, что он вполне может сделать тоже самое, я чуть ли не вырвала из его рук ручку и быстро расписалась в нужной графе.

Отдавая её, я снова посмотрела Дилана. Тревога всё ещё читалась в них, но было что-то ещё – какой-то внутренний свет, мягкость, даже нежность наполняли яркие изумруды.

Дилан смотрел на меня ещё несколько секунд, а затем решительным росчерком поставил свою подпись.

– Прекрасно! Это, конечно, не совсем обычный случай, памятуя нашу договорённость, но я обязан это сделать. – Судья Томпснон смущённо откашлялся: – Мистер Митчелл, миссис Вуд, властью данной мне штатом Вашингтон объявляю вас мужем и женой. Можете… впрочем… – Он снова потупился и наклонился, пододвигая к себе книгу.

Я взглянула на Дилана. Он нахмурился, прежде чем бросить быстрый взгляд на меня. Его глаза спустились ниже, и я инстинктивно закусила нижнюю губу.

Мы оба знали, что хотел сказать судья Томпсон.

Зелёные изумруды мгновенно потемнели. Дилан качнулся в мою сторону.

Голос судьи прервал его движение.

– Свидетельство о заключении брака вы можете получить прямо сейчас. Вам нужна копия, миссис Вуд… простите, миссис Митчелл?

Услышав своё новое имя, я почувствовала странное волнение.

– Нет, не нужна.

– Очень хорошо.

Судья протянул Дилану бумагу, и он быстро пробежал по ней глазами.

– Большое спасибо. – Дилан пожал ему руку.

– Рад был помочь, мистер Митчелл. Всего хорошего.

Я неуверенно улыбнулась на прощание и, развернувшись, пошла к дверям, где меня уже ждал Дилан.

Мы молча вышли из здания. Тусклое зимнее солнце пробивалось сквозь морозную дымку. Воздух дрожал от искрящегося снега, слетающего со стоящих вдоль дороги деревьев. Настоящий первый день нового года. Но мои мысли были далеки от созерцания этой красоты.

Мы подошли к моей машине, и я начала копаться в карманах в поисках ключей.

– Мой юрист немедленно начнёт готовить документы на удочерение.

Я на мгновение прервала своё занятие.

– Хорошо.

Достав ключи, я стала тыкать ими в замочную скважину грузовика.

– Я бы хотел, чтобы эти выходные вы провели в Сиэтле. Если ты не против, конечно.

– Хорошо, – повторила я, радуясь, что, наконец, открыла машину.

– Я пришлю за вами самолёт в пятницу и… – Дилан внезапно замолчал. Я замерла и впервые за весь разговор посмотрела на него. – Думаю, будет лучше, если вы остановитесь в доме моих родителей.

Куда делся тот самоуверенный мужчина, который вчера буквально приказал мне выйти за него замуж? Неуверенность сквозила в каждом его слове.

Дилан не колебался, он всё так же вёл в этой партии, но теперь он ждал моего одобрения. В желании убедить меня в правильности своих решений Дилан был готов к тому, что я начну сопротивляться. Моя же покорность привела его в замешательство.

– Хорошо.

Он медлил. Вероятно, надеялся услышать что-то другое, кроме безжизненного "хорошо". Но что я ещё могла сказать?

– Я понимаю, это лишнее, но…

Внезапно он засунул руку в карман куртки и вытащил оттуда маленькую коробочку.

У меня отвисла челюсть. Вряд ли есть хоть одна женщина в этом мире, которая не узнает этот характерный голубой цвет.

В смущении убрав вторую руку в карман, Дилан протягивал мне коробочку.

– Тебе необязательно его носить. Но я подумал, что оно должно у тебя быть.

Я взяла её на автомате.

– Ты не должен был…

Он смотрел на меня ещё секунд пять, а затем развернулся и, не прощаясь, быстрым шагом направился к своей машине.

Черный внедорожник уже давно скрылся за поворотом, а я ещё долго смотрела ему вслед.

Молчание Дилана не удивляло. Он так же, как и я, не мог подобрать нужных слов. Сейчас все они были бы лишними и искусственными.

Открыв голубую коробочку, я залюбовалась лежащим на тёмной подложке кольцом. Оно было потрясающим. Тонкий серебристый ободок венчал красиво огранённый крупный квадратный бриллиант. Я охнула, представив, сколько оно может стоить, но тут же отогнала от себя эти мысли.

Осторожно, двумя пальчиками я аккуратно вытащила кольцо из гнезда и поднесла к глазам. Камень играл на свету всеми гранями. Кольцо было изящным, я бы даже сказала – изысканным. Уверена, что оно будет очень красиво смотреться. Я поднесла его к безымянному пальцу левой руки…

Что-то остановило меня, не давая надеть кольца. Ещё немного посмотрев, как переливаются бриллиантовые грани, я положила его обратно в коробочку.

Я не хотела надевать его сама. Я хотела, чтобы это сделал Дилан – однажды и навсегда!

Вернувшись в Лонгвью, я сразу направилась к тёте Талуле, чтобы забрать Эбби. Макс вместе со всей мужской половиной семейства Джонсов отправился кататься на снегокатах.

Я позвонила Полу, предупредить, чтобы привёз его прямо домой.

– Всё в порядке, Лив? – поинтересовался Пол. – Ты так внезапно вчера исчезла.

Оправдание было приготовлено заранее:

– Да устала за эти дни, плюс выпила лишнего, сам понимаешь. Сегодня выспалась, и чувствую себя намного лучше.

– Просто я удивился, не увидев твоей машины с утра…

Как бы ни хотелось это признавать, но Дилан оказался прав: у меня очень внимательные соседи.

Пробормотав что-то по поводу утреннего визита к отцу, я быстро закончила разговор.

Макс вернулся к ужину: довольный, румяный и с начинающимся насморком. С порога я погнала его в горячую ванну, согрела тёплого молока и растёрла ноги, заставив надеть нелюбимые «кусачие» носки.

Весь вечер мы с Эбби плясали вокруг Макса, выполняя все прихоти "больного". Как все мальчики, мой сын боялся болезней, но был уже достаточно взрослым, чтобы начать понимать, как из этого извлечь пользу.

Эбби незамедлительно исполняла все просьбы брата: включала его любимые мультики, поправляла сбившийся плед; медленно переступая ножками, чтобы не разлить, таскала из кухни стаканы с молоком. Отдавая их Максу, в придачу она вручала брату конфету, батончик "Твинки" или лакричную палочку.

– Да не люблю я лакрицу! – ныл Макс, раскрасневшийся от съеденного и выпитого. – Неси назад.

– Есь, – требовала Эбби. – А то будут сопейки.

– Лакрицей сопли не вылечишь, – учил её брат. – Сопли лечат "кусачими" носками.

На этих словах он демонстративно вытаскивал из-под одеяла ноги в тёмно-серых носках. Эбби благоговейно трогала их, одёргивая ручку из-за колючей шерсти, и с трепетом смотрела на Макса: вот какой у неё героический брат, такие муки принимает! Я знала, что под шерстяными носками на ногах у него обыкновенные хлопковые носочки, которые несколько смягчают "кусачесть", но раскрывать хитрость не собиралась.