Текст книги "Вызов (дилогия) (СИ)"

Автор книги: Ирма Грушевицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 48 страниц)

Эбби весело смеялась – его усы щекотали её личико.

– Мы ситаем кижички.

– Мы? – удивился папа. – Макс тоже сегодня прогуливает?

– Неть. Мы ситаем с Диваном.

Папа бросил на меня быстрый взгляд и сразу перевёл глаза мне за спину. Не надо оборачиваться, чтобы понять, что "Диван" стоит прямо за мной.

– Пап, познакомься. Это Дилан Митчелл. Эллен и Говард, у которых мы гостили, – его родители. А это, – теперь я обратилась к застывшему в проходе Дилану, – мой отец – Генри.

Дилан обошёл меня и, подойдя к папе, протянул ему руку.

– Рад с вами познакомиться, шеф Дэвис.

Папа машинально ответил на рукопожатие.

– Я тоже.

Кивнув, он, прищурившись, внимательно разглядывал Дилана.

Я узнала этот взгляд. Именно так он смотрел на Майка, когда тот пришёл просить моей руки. Пронизывающий, оценивающий взгляд отца. Я знала, как неуютно находиться под подобным взглядом. Но Дилан справлялся.

– Все рейсы отменили. Дилан любезно предложил свою помощь и привёз нас на машине.

– Это она стоит у входа? – спросил папа.

– Да, сэр.

– Хорошая машина. Надёжная. – Папа ухмыльнулся. – Что ж, раз всё в порядке, я поехал.

Он ещё раз поцеловал Эбби и поставил её на ножки. – Пока, принцесса. Привет Максу.

Почему-то мне вновь стало стыдно.

– Я позвоню, пап.

Папа кивнул.

– Хорошо. Спасибо, что позаботились о них, мистер Митчелл.

– Шериф.

Глаза папы ещё несколько раз перебежали с меня на Дилана, потом он снова кивнул и вышел на улицу.

– Ты очень похожа на отца, – сказал Дилан, когда за ним закрылась дверь.

– Да, это верно. Мы с ним – два сапога пара. Правда, папа намного серьёзней меня.

– Заметил.

Уловив ухмылку в голосе Дилана, я решила его поддразнить.

– Шериф Дэвис напугал вас, мистер Митчелл?

– Ни капельки, миссис Вуд. Точнее… – Дилан обошёл стойку и приблизился вплотную ко мне. Убрав прядь волос с моего лица, он наклонился к уху и прошептал: – Миссис Митчелл.

Меня кинуло в жар и от его прикосновения, и от его голоса и от того, что именно Дилан сказал.

"Миссис Митчелл".

Впервые я услышала своё новое имя. И услышала его от своего мужа.

А ведь и вправду: Дилан мой муж, а я его жена. В животе приятно защекотало от этой… нет, не новости! Это было похоже на осознание. Этот мужчина рядом со мной, – красивый, умный, любящий, любимый – мой муж. Он не может открыто назвать меня женой, но таковой я являюсь. Как когда-то давно, ещё в прежней жизни он сказал мне: "Твоя душа уже у меня". Теперь это верное заявление – моя душа у него. И сейчас мне это не доставляет никакого дискомфорта. Сейчас я рада этому.

Дилан быстро поцеловал меня в ямочку за ухом и вернулся к Эбби.

Ещё некоторое время я улыбалась, тихонько поглаживая то место, к которому прикосались его губы. Справиться с собой не удалось – я обошла рабочую стойку и снова бросила взгляд в сторону "Секретного места".

Дилан сидел на полу. Эбби примостилась у него между ног. Наша дочь рассматривала очередную книгу, а он смотрел на меня: идеальные губы сложены в кривую усмешку, а глаза… В его глазах я видела тот самый огонёк, на который, словно мотылёк, когда-то полетела.

Твоя душа уже у меня…

Будущее. Глава 36

Soundtrack – Say by John Mayer

Макс влетел на кухню, размахивая руками, словно ветряная мельница.

– Где мой спиннинг?

– Какой спиннинг?

– Какой, какой – чёрный! Который дедушка Марти подарил.

– Не имею представления. Посмотри под лестницей.

Сын снова раздражённо всплеснул руками.

– Да нету там! Проверял уже. Я хотел показать Дилану какой спиннинг подходит для форели.

– Может, ты его отпустишь? Вы уже больше часа наверху сидите. Дилану ещё в Сиэтл возвращаться.

Макс нахмурился, потом фыркнул и в мгновение ока исчез из поля зрения.

– Через полчаса обедать! – крикнула я в пустое пространство без особой надежды, что кто-нибудь меня услышит.

Когда машина Дилана въехала на школьный двор, Макс уже ждал нас на парковке. Рядом, зябко поводя плечами в едва застёгнутых куртках «на вырост», стояли «эм квадрат». Майк-младший, как всегда, был без шапки, но, когда Макс изо всех сил начал махать притормаживающему внедорожнику, достал её из кармана и быстро натянул по самые брови.

– Я всё видела, Майки! – Выйдя из машины, я погрозила ему пальцем. – Будешь разгуливать в такой холод с непокрытой головой – заболеешь.

Майк Джонс шмыгнул носом и стыдливо потупился.

– Я сказал парням, что мы их подвезём. – Макс обращался не ко мне, а к показавшемуся из-за машины Дилану. Тот окинул смеющимся взглядом стоящую перед нами троицу:

– Конечно, подвезём. Нет проблем. Вы предупредили родителей?

– Да, – подал голос Марк. – Мы позвонили маме. Сказали, что поедем с тётей Лив.

– Куда едем? – повернулся ко мне Дилан

– Домой. Это парни Ким.

– О! Сегодня я как раз имел честь познакомиться с вашей мамой.

Дилан пожал руку каждому. Даже Максу, который едва не лопнул от гордости, когда он дружески похлопал его по плечу. "Эм квадрат" смущённо переминались с ноги на ногу, пока Макс рассказывал Дилану, что мальчики младше его на два года и учатся в первом классе.

– Так, быстро в машину, – захлопала я в ладоши. – Размещайтесь аккуратнее и не придавите Эбби.

Малышка визжала, когда мальчишки по очереди залезали в машину и по очереди по-братски её тискали.

– Пути, ты каодный. Он каодный, мамиська, путь уйдёть.

Всю дорогу я просидела полубоком к Дилану, ни на минуту не прекращая увещевать расшалившихся детей. Он же всю дорогу улыбался и иногда еле слышно шептал мне: "Держись!"

Ким поджидала нас у дороги. Пока её мальчики выгружались, она протянула мне в окно бумажный пакет.

– Держи вертикально. Здесь суп для Эбби. Не думаю, что в твоём холодильнике сейчас есть что-то существенное.

Я от всей души поблагодарила подругу. Она отмахнулась и послала знающую улыбку Дилану, который с явным интересом за нами наблюдал.

По приезду Макс сию же секунду потащил Дилана к себе. За время, что они провели наверху, я успела приготовить обед, накормить Эбби и переодеться.

Около трёх мы выехали в Толедо, перед этим завезя детей Ким.

Макс очень тепло прощался с нашим гостем.

– Ты ещё к нам приедешь?

– Мне бы очень хотелось.

– И мне тоже, – закивал мой мальчик. – Я познакомлю тебя с дедушками и Стивом. Они тебе понравятся.

– Думаю, так и будет.

Потом настала очередь Эбби. Она сидела на руках у Ким и просто помахала Дилану ладошкой.

– Пока.

– Пока, принцесса.

Похоже, Ким уловила напряжение во взгляде и голосе Дилана и, пододвинувшись, позволила ему взять дочь за ручку. Он склонился над ней, притянув маленький кулачок к своему носу. Эбби счастливо засмеялась, а я едва не попросила его остаться.

На этот раз, чтобы вывезти нас из города, за руль села я. На каждом светофоре и машину, и меня оценивало множество любопытных глаз. И если до сих пор до кого-то не дошёл слух о моём появлении у школы на новом внедорожнике, теперь новость об этом точно облетит весь город.

С того момента, как мы отъехали от дома Ким, между нами повисло неловкое молчание. Я заехала на ближайшую заправку, чтобы поменяться с Диланом местами. Он молча вышел из машины, молча ждал у двери, пока я перелезла на пассажирское сиденье, и так же, храня молчание, сел, завёл двигатель и выехал на шоссе.

Итак, мне предстояло заговорить первой.

– Дилан.

Он едва заметно повернул голову, не отрывая взгляд от дороги.

– Дилан, – я снова позвала его. – Посмотри на меня.

Он выполнил просьбу, немного задержав взгляд на моих губах, и снова отвернулся к дороге.

– Когда ты говорил, что нам не стоит торопиться, я не думала, что всё будет именно так. И очень ценю то, что ты делаешь для меня и детей.

Дилан покачал головой.

– Это не надо ценить, Лив. Я хочу сказать, у нас не будет по-другому. Ты всегда будешь важна для меня больше, чем кто-либо другой. Ты и наши дети. Так было, так есть и так будет, потому что без вас я прожил достаточно долго.

– Я люблю тебя.

– Теперь я это знаю, – сказал он после небольшой паузы. – Поэтому не хочу уезжать. И меня страшно выводит, что я ничего не могу с этим поделать. Не могу вас забрать. Нелегко считаться с тем, что у любимой женщины есть своя жизнь.

– Эта жизнь теперь наша общая, и ты не должен…

– Вот именно, не должен! – Воскликнул Дилан и с силой сжал руль, так, что побелели костяшки пальцев. – Я не могу отделаться от мысли, что, если бы Майкл Вуд был жив, ты бы никогда не стала моей. И я бы никогда не узнал, что у меня есть дочь.

Он говорил резко, почти зло, но я признавала за ним это право.

– Скажи, что я неправ, Лив.

Я знала, что Дилан хотел услышать. Но ни он, ни Майкл не заслуживали этой лжи!

– Не скажу.

– Ты понимаешь, что какая-то часть меня – чёрная, загнанная далеко внутрь, – благодарит Бога за то, что Майкл Вуд погиб? Я чувствую, что пляшу на костях, и ненавижу себя за это.

Я похолодела.

– Ты не должен так говорить.

– Не волнуйся, – Дилан зло усмехнулся. – Даже если я заслужу адское пекло, призрак твоего мужа меня не остановит.

– Тогда не занимай всю сковородку. Это я изменила мужу. Это я изменщица.

– Ага, – хмыкнул он. – А я – соблазнитель чужих жён. И как нас только земля носит!

Меня прорвало:

– Я пыталась тебя забыть. Честно пыталась. Не смогла. Всё напоминало о тебе. Когда Майкл прикасался ко мне, я вспоминала твои руки. Это твои губы ласкали меня, твоё тело дарило наслаждение. Я ежедневно горела в аду из-за того, что ты не отпускал меня. Мне было стыдно перед мужем и одновременно за него обидно. И потом, когда Майкл погиб, и я увидела Эбби… Ты говоришь об аде, но что ты знаешь о нём?

Едва эти слова сорвались с губ, как я тут же о них пожалела. Сердце ухнуло вниз, когда я поняла, что именно сказала. Вернее, кому я это сказала.

Лицо Дилана превратилось в маску. Я ухватилась за его плечо, дрожа всем телом от страха, что он мог услышать за моими словами.

– Прости меня, милый. Я не должна была это говорить.

Дилан ответил не сразу. Он качнулся вперёд, будто отходя от гипноза.

– Нет, ты правильно сделала, что сказала об этом именно сейчас. Муки совести, терзавшие тебя, нельзя сравнивать с теми, что пережил я, узнав об Эбби.

Он говорил чётко и отрывисто. Без эмоций. Без малейшего упрёка в голосе.

– Это жестоко, – выдохнула я.

– Жестоко слышать, что я и наша дочь – причина твоего ада.

Я закрыла лицо руками и мелко затряслась: "Нет, нет, нет! НЕТ!!!"

– Ты этого боялась, да? Боялась, что узнают, что Эбби не дочь Майкла? Что ты будешь выглядеть в глазах окружающих не благородной вдовой, а изменщицей? Так?

– Прошу тебя, Дилан.

– О чём?

– Не надо…

– Ты боялась людского осуждения. Не моего.

– Я не этого боялась.

– Тогда чего же?

– Что всё это отразиться на них! – закричала я. – На детях. На моих родных. Я не хотела, чтобы на Эбби показывали пальцем и говорили, что она не дочь Майкла. Не хотела, чтобы она, а вместе с ней и Макс, стали изгоями. Не хотела, чтобы на Марти Вуда смотрели с усмешкой или, чего хуже, с жалостью. Не хотела этого ни для моего отца, ни для Ким. У нас маленький город, Майкла многие знали. Обязательно пошли бы слухи.

– То есть, сейчас ты этого не боишься?

– Сейчас я не боюсь ничего. Потому что мой главный страх в прошлом.

– И каков же он?

– Что тебе всё равно.

Дилан нахмурился. Я вздохнула, понимая, что ему требуются объяснения.

– Я боялась, что ты забыл меня. Что для тебя я ровным счётом ничего не значила.

– Такого никогда не было.

– Но я же не знала этого наверняка! – вскричала я. – Если хочешь меня в чём-то обвинить, обвиняй в том, что я тебе не поверила. При всём желании обратного, у меня просто не было на это времени.

– Господи, какой я дурак! – Дилан медленно провёл ладонью по лицу и застонал. – Ведь я хотел приехать, рвался к тебе. Я бы мог… Чёрт! Это невыносимо.

Я снова осторожно дотронулась до его плеча.

– Не вини себя. Мы оба были дураками.

– Я всё это время любил тебя, малыш, – произнёс он с горечью. – Ты должна была чувствовать это, должна была позвонить. Обязана была.

– Как ты себе это представляешь? "Привет, это Оливия. Мы как-то провели ночь, и я родила от тебя ребёнка. Да, и ещё, у меня муж умер, так что, как насчёт…"

– Прекрати!

Дилан резко выкрутил руль. Машина остановилась у обочины, а он обернулся ко мне, схватил за плечи и хорошенько встряхнул.

– Ты не понимаешь, что говоришь!

– Всё я понимаю! Майк не заслуживал этого! Да, с ним уже не было той страсти, что однажды накрыла нас с тобой, но он всегда мог рассчитывать на моё уважение.

– Ты всё ещё не можешь отпустить его. – Глаза Дилана метались между моими.

– Теперь уже могу. Иначе бы не вышла за тебя.

– Это ничего не меняет. Ты всё ещё жена Майкла Вуда, – сказал он с горечью. – К сожалению, я ничего не могу с этим поделать. Я хочу вернуться, забрать тебя и детей и привезти к себе. Я мог бы это сделать, если бы это помогло тебе захотеть быть ближе ко мне.

– Я люблю тебя.

– Я знаю. Как знал, что ты любила меня в нашу единственную ночь. Но, как и тогда, ты всё ещё мне не принадлежишь.

Дилан отпустил меня. Какое-то время он сидел прямо, смотря перед собой на дорогу. Я тоже не двигалась, думая обо всём сказанном. Я хотела сказать, что он не прав. Что я принадлежу ему. Сказать, что моя душа плачет от того, что он вынужден меня оставить. Что я жажду его, что он нужен мне…

Это было ни к чему. Дилан знал обо всём не хуже меня. Он так же хотел быть рядом. И он прав – нас не пускали друг к другу не только мы сами, но и то, что, казалось, уже давно осталось в прошлом, – моя жизнь с Майком. Для всего мира я всё ещё Лив Вуд. И буду ей до той поры, пока не надену кольцо Дилана и не назовусь Оливией Митчелл. Но сейчас – в эту самую минуту – я понимала, что не так-то просто будет это сделать.

До аэропорта мы доехали в полном молчании. Безумно не хватало ощущения руки Дилана в ладони, – того, которым наслаждалась я по пути из Сиэтла. Не верится, что это было только вчера. И вот снова между нами стена, и Дилан снова меня оставляет.

Мы припарковались на стоянке небольшого аэропорта рядом с моим одиноко стоящим грузовичком.

Дилан заглушил двигатель и устало облокотился на руль сцепленными в замок руками.

– Теперь вы – ты и дети – вся моя жизнь, – сказал он глухо. – Пожалуйста, помни об этом.

Минуту я честно боролась со слезами. Но его голос – ровный, смиренный, почти безжизненный, прорвал все барьеры. Отстегнув ремень безопасности, я рухнула в объятия любимого.

– Не хочу! Не хочу, чтобы ты уезжал, – всхлипывала я, прижимаясь к его груди. – Это неправильно.

– Неправильно, – соглашался Дилан. – Но по-другому никак. Пока никак.

Он дал мне немного поплакать, а после, взяв моё лицо в ладони, большими пальцами вытер текущие по щекам слёзы.

– Надо подождать, малышка. Нельзя так сразу обрушивать всё это на родных.

Дилан словно уговаривал меня. Словно забыл, что совсем недавно мы оба пришли к такому выводу. Хотя, может, он уговаривал себя?..

– Мне кажется, с твоими особых трудностей не будет, – бормотала я угрюмо.

– Не скажи. Думаю, Фиби уже устроила Джейсону допрос с пристрастием. Теперь моя очередь.

– Мне так жаль.

– Джейсона?

– Вас обоих.

– Не стоит. Жалеть нужно о том, что мы так и не побыли вместе.

Дилан начал оставлять на лице маленькие поцелуи, заставляя меня жмуриться от нежности, с которой он это делал.

– О-ох. – Я задохнулась, когда его губы, наконец, нашли мои.

Он целовал меня, крепко сжимая в объятиях. Большие и сильные руки обнимали, гладили, двигались вверх, зарывались в волосы. Я стонала под его губами, так же жадно цепляясь за Дилана, за те минуты, что мы могли побыть вместе. Мне было отчаянно его мало. Это исступление длилось и длилось, и в какой-то момент я поняла, что не выдержу.

– Возьми меня. Сейчас.

Его лёгкий смешок я скорее почувствовала, нежели услышала. Мой язык упёрся в его зубы, когда Дилан улыбнулся.

– Нет, родная, мы не будем заниматься с тобой любовью в машине. Не в первый раз.

Он отодвинулся от меня, но зелёные глаза плавились от удовольствия.

– Первый раз у нас уже был, – заметила я сварливо.

– Да, но тогда ты ещё не была моей женой.

– Резонно.

Дилан снова приблизился и, убрав волосы, зашептал мне на ухо:

– Что бы ни было в прошлом, Лив, когда в следующий раз мы займёмся любовью, это будет наша первая брачная ночь. И как бы я ни хотел взять тебя прямо здесь, – он слегка прикусил мою мочку, посылая волну дрожи по телу и этим интимным жестом, и своими словами. – Позволь мне на этот раз всё сделать правильно. Хотя бы для успокоения остатков моей совести.

Выехав со стоянки, я посмотрела в зеркало заднего вида: машина Дилана ехала за мной. При въезде на пятую автомагистраль мы должны были разминуться: мой путь лежал на юг, а он сворачивал на север, к Сиэтлу. В последний раз с улыбкой я взглянула в зеркало на две яркие точки, и выкрутила руль налево.

Когда через пять минут я снова посмотрела в зеркало, эти яркие точки были там.

Достав из кармана телефон, я набрала номер Дилана.

– Это ты?

Он засмеялся:

– Смотря, кому ты звонишь.

– Ты едешь за мной.

– Еду.

– Зачем?

– Чтобы убедиться, что с тобой всё в порядке, – просто ответил он.

– Эту дорогу я знаю, как свои пять пальцев. А для тебя это лишний крюк в два часа. Разворачивайся.

– Если тебя волнует моё потраченное время, я забронировал билет на шестичасовой рейс из Келсо. В восемь буду дома.

– А как же снежная буря?

– Оказалась не такой страшной.

– А как же машина?

– Оставлю на стоянке. Когда в следующий раз прилечу к вам, она будет под рукой.

– Всё продумал, – усмехнулась я.

– Нет, малышка. Если бы продумал всё, ты бы сейчас сидела рядом со мной.

– Дилан…

– Я знаю, родная.

И снова всё было иначе. Всю дорогу до Лонгвью мы проговорили по телефону. На той же заправке, где мы пересаживались, я снова остановилась. Подождав, когда за мной остановится знакомый чёрный внедорожник, я выбежала из машины и через мгновение оказалась в тёплых, родных объятиях. Мы снова целовались, даря друг другу нежность и искреннюю радость от счастья просто быть рядом.

Только опасение, что Дилан опоздает на самолёт и ему всё-таки придётся возвращаться в Сиэтл на машине, заставило меня от него оторваться. Он пообещал позвонить из аэропорта, но сделал это немедленно, как только я завела двигатель и тронулась с заправки. Я счастливо засмеялась, когда Дилан, кажется, тысячный раз за сегодняшний вечер объявил, что любит меня. Он также сказал, что теперь мне придётся слышать это ежедневно, и он будет очень-очень стараться, чтобы «ежедневно» не превратилось в «ежечасно». Я совсем-совсем не возражала против такого развития событий.

Перед тем, как заехать к Ким, я завернула в закусочную и заказала с собой пять больших пицц. Сара, её бессменная хозяйка, с интересом поглядывала в мою сторону, пока в ожидании заказа я строчила сообщения. Наверное, у меня был слишком увлечённый вид, потому что обычно болтливая Сара даже не заговорила со мной, не говоря уже о том, чтобы поделиться последними сплетнями. Только после того, как я отъехала от кафе, в голову пришла мысль, что, пожалуй, не заговорила она совсем по другой причине: сегодня в главной городской сплетне наверняка фигурировали я и таинственный чёрный внедорожник.

Оставаться вечером одной не хотелось. Заехав за Эбби и Максом, я пригласила Ким с детьми на небольшую пицца-вечеринку. К радости мальчишек был снят вечерний запрет на газировку.

– Нельзя запивать пиццу молоком! – вопил Макс. – Нужна кола! Иначе это будет неправильная пицца-вечеринка.

"Эм квадрат" кивали и жалостливо поглядывали на нас с Кимберли.

Она сдалась первой:

– О`кей. Только вечером все чистят зубы ровно пять минут.

Позже к нам присоединились Пол и Стивен. Схватив коробку пиццы, они ушли в гостиную к дивану и телевизору.

На кухне творился настоящий бедлам. Мы едва успевали разогревать пиццы в духовке. И я, и Ким старательно избегали касаться в разговоре событий сегодняшнего утра. Не заостряли внимание и на Максе, который без умолку трещал о поездке в Сиэтл: о городе, о самолёте, об игровой в доме Митчеллов. В конце концов, не выдержала именно я, попросив сына есть молча. Но через мгновение эстафету подхватила Эбби:

– А де Диван?

От неожиданности я поперхнулась.

– Уехал домой.

– А када пидёт?

– Не знаю, солнышко. У него очень много дел. Может быть, когда-нибудь…

– Скоро, – успокоил сестру Макс. – Я приглашал.

И разговор снова вернулся к Митчеллам, Сиэтлу и перелёту.

Дилан звонил с дороги: когда добрался до Келсо и по прилету в Сиэтл. Всякий раз для разговора я выходила в коридор и всё равно старалась следить за тем, что говорю. Я рассказала про пицца-вечеринку и что затеяла её специально.

– Не хотелось оставаться одной. Да и Ким наверняка умирает от любопытства.

– Я тоже сегодня решил заехать к родителям.

– Передавай им привет. Завтра обязательно позвоню твоей маме, поблагодарю за гостеприимство.

– Она будет рада.

– Ты ещё позвонишь?

– Обязательно, – промурлыкал он в трубку. – Позже, чтобы пожелать спокойной ночи.

Я люблю тебя.

– И я тебя, – прошептала я и отсоединилась.

Гости ушли около девяти. Я искупала Эбби, уложила в кровать. Макс подсел с традиционной вечерней сказкой. Заручившись обещанием, что он без напоминания почистит зубы, я спустилась вниз для уборки и к своему удивлению обнаружила на кухне Ким.

Прислонившись к задней двери, она с неудовольствием оглядывала беспорядок.

– Ну, и долго ты ещё будешь валять дурака?

– О чём ты?

– Об этом!

Ким обвела рукой кучу грязных тарелок, стаканов, коробок из-под пиццы и банок содовой.

– Сейчас уберу, в чём проблема-то? А ты научи своего братца есть по-человечески. Сущий свин за столом!

Я кивнула в сторону отставленного стула, под которым оказалось больше всего крошек. Именно это место за столом полчаса назад занимал Стивен Хейз.

Ким фыркнула.

Внезапно разозлившись, я схватила гору бумажных салфеток и кинула в её сторону:

– Давай, помогай!

Ким сложила руки на груди и вперилась в меня хорошо знакомым "сейчас-как-врежу" взглядом.

– Что?! – раздражённо гаркнула я.

– Может, наконец, перестанешь идиотничать?

Ну не в самом же деле она пришла помочь с уборкой! Можно было и догадаться.

– Ладно, не возмущайся. – Я как-то сразу сдулась. – Самолёты не летали из-за непогоды. Он привёз нас домой.

– Из Сиэтла?

– Ну да. Приехали поздно, я предложила ему остаться. Переночевать, в смысле. – Подумав, я зачем-то добавила: – В гостевой.

– Ливи. – В обращении Ким больше не было ни вызова, ни нетерпения, поэтому я без опаски взглянула на подругу.

Она смотрела на меня с сочувствием.

– Тебе не кажется, что пришло время всё рассказать?

Сердце ухнуло вниз. Я, правда, не поняла – почему, и уставилась на Ким с недоверием.

– Что рассказать?

– Актриса из тебя всегда была никудышная, – всё тем же спокойным тоном проговорила подруга. – И ты это знаешь. И я это знаю. И ещё знаю, что он был здесь в новый год.

– Откуда?

Попытка поиграть в "я не понимаю, о чём ты", с треском провалилась

– Машина та же. Ты как-то странно отвечала тогда по телефону, вот я и решила сходить узнать, что случилось. А тут эта машина… Знаешь, а я тогда даже обиделась. Уж мне-то ты могла сказать про свидание. Ну, а сегодня, когда увидела её на улице, сразу побежала к тебе. И совершенно не ожидала увидеть, – Ким шумно выдохнула, – его.

Слишком много тайн стало между нами в последнее время. И даже если Ким примется утверждать обратное, моё недоверие очень её обидело.

Ещё неделю назад я бы подумала, что именно могу ей рассказать. Но после сегодняшнего разговора с Диланом, после того, как мы признались друг другу в своих чувствах, для нас не было другого исхода – мы должны и будем вместе. А Кимберли – человек, входящий в число тех, перед кем юлить не стоило. Тем более она знала куда больше, чем кто-либо ещё.

– Ты сказала ему про Эбби?

– Да.

– И что он?

– Удочерит её.

– Каким образом? – опешила Ким. – Собирается подать иск об установлении отцовства?

– Нет. Просто удочерит. С моего разрешения.

– Слушай, – Ким, наконец, отлипла от двери и подошла ко мне. – Ты можешь не рассказывать, если не хочешь, – я пойму. Но, Ливи, это… Ты хорошо подумала?

– Я люблю его. И он любит меня. Остальное, – я замолчала, взвешивая свои слова. – С остальным мы справимся.

Ким выжидающе молчала.

Я вздохнула и прислонилась к мойке спиной, опираясь на неё руками.

– Ну, хорошо. Тебе лучше сесть.

– Ты меня пугаешь, – пробормотала подруга, но, тем не менее, подчинилась.

Я рассказала всё: и про то, как впервые увидела Дилана в больнице, где показалось, что он меня не узнал; про то, что он был на пресс-конференции, где со слов Джеймса убедился, что я счастливо замужем. Рассказала про его помолвку с Бри. Про то, как мы встретились на балу, где все подумали, что мы со Стивеном пара. Ким не смогла сдержать нервный смешок, вероятно, представив брата в роли моего мужа. Я рассказала, как Дилан примчался ко мне ночью после дня рождения Эбби и узнал о её существовании. И про приезд в новый год, когда он впервые заговорил об удочерении; и про то, что эта поездка в Сиэтл была вроде нашего официального знакомства с Митчеллами.

Ким слушал, не перебивая, иногда лишь кивала головой или, наоборот, мотала из стороны в сторону в неверии. Когда я рассказывала о том, как Дилан впервые увидел Эбби, мой голос сорвался. В глазах подруги стояли слёзы, но она не замечала их, продолжая неотрывно смотреть на меня. Я не выдержала этот взгляд – говорить, уставившись в пол, было намного легче.

Я рассказала и о сегодняшнем разговоре по пути в Толедо – о том, что чувствует Дилан, и о страхах, что терзают меня. Когда я закончила, то пошла к своему заветному шкафчику и достала пачку "Мальборо". Ким открыла холодильник и взяла банку пива из запасов Марти Вуда. Шумно вскрыв её, она припала к горлышку. Я во все глаза смотрела, как она, почти не отрываясь, вливает в себя холодный пенный напиток.

Закончив с ним и поставив пустую банку на стол, Ким задержала воздух, безуспешно пытаясь справиться с отрыжкой, и сразу принялась задавать вопросы.

– Как ты объяснишь, что посторонний мужчина собирается удочерить твоего ребёнка? Ведь запрос об этом придёт в нашу мэрию.

– Дилан не посторонний, – ответила я.

Ким не удалось скрыть сарказм:

– Вот как?! И кто же он, позволь узнать? Ну, кроме, для нас с тобой очевидного.

– Мой муж.

Подруга замерла. Потом закрыла глаза и помотала головой.

– Кто, прости?

– Мы поженились на рождество в Олимпии.

Я сама подивилась, как спокойно мне удалось это сказать. Разумеется, когда-нибудь я должна была это сделать. Однако, не предполагала, что "когда-нибудь" случится так скоро.

Вцепившись рукой в своё горло, Ким в неверии таращилась на меня.

– Кто ты и что ты сделала с моей подругой?

– Это была гражданская церемония. Ничего лишнего. Тем не менее, юридически мы муж и жена. Никто не задаст вопрос, почему мой муж хочет удочерить мою дочь.

– Никто не задаст вопрос? Лив, ты что, забыла, где живёшь? – Ким смотрела на меня как на умалишённую. – Здесь всегда задают вопросы. Я сегодня весь день отбивалась от звонков: все хотели узнать, когда это ты успела поменять машину. А потом позвонила Бриттани Бишоп. Её Молли Сью видела тебя в компании какого-то мужчины. А где работает Бриттани, ты помнишь?

– В мэрии юрисконсультом, – послушно ответила я, уже понимая, к чему она клонит.

– Умница, – кивнула Ким. – Это Лонгвью, детка. Задавать вопросы здесь любимое занятие.

– Дилан хочет, чтобы мы переехали в Сиэтл.

Это была правда. С одной лишь оговоркой, что, когда мы обсуждали это, предполагалось, что он хочет быть поближе к дочери. Теперь всё изменилось, но вероятность того, что мы сразу станем жить вместе, пока вырисовывалась слабо.

– Дилан хочет, – хмыкнула Ким. – Дилан захотел удочерить Эбби – ты согласилась. Ему для этого понадобилось жениться на тебе – ты и не подумала возразить. Теперь он хочет перевести вас в Сиэтл.

Ким встала из-за стола и, подойдя ко мне, взяла за руки.

– Ливи, а чего хочешь ты?

Моя добрая, милая, светлая Ким! Она смотрела с таким участием, с такой любовью во взгляде. Ей действительно было так же больно, как и мне.

Я смотрела на подругу и чувствовала, как влага скапливается в уголках глаз.

– Я хочу его. Я очень сильно хочу всего этого.

Не выдержав, я закрыла лицо руками и заплакала.

Ким тут же обняла меня и принялась утешать.

– Ну чего ты, дурочка?

– Я люблю его, – всхлипывала я. – Ты не представляешь, как сильно я его люблю! И как же мне тяжело всякий раз его отпускать.

Ким гладила меня по голове, не пытаясь прервать монолог. И я была очень ей за то благодарна. Глядя сквозь пелену слёз в её родные тёмные глаза, тоже наполненные слезами, я продолжала изливать ей душу.

– Прости меня за то, что сейчас скажу, но, Кими, я и не думала, что любовь бывает такой. Вот он ушёл, и я… я дышу одним лёгким, понимаешь? Мне так жаль, так жаль, что я совсем не так любила Майка. Мне так жаль…

Я всё повторяла и повторяла это, прижимаясь к подруге, и продолжая плакать. Дыхание прерывалось, переходя в истеричные всхлипы, и, в конце концов, у меня началась икота. Ким осторожно посадила меня на стул. Потом потянулась к холодильнику, отцепила от связки ещё одну банку пива, открыла и протянула мне:

– Пей.

Я взяла её трясущимися руками и начала делать судорожные глотки. Через некоторое время с рыданиями удалось справиться, и я смогла спокойно вздохнуть.

Высморкавшись в комок мокрых салфеток, валявшихся на столе, я вытерла глаза и виновато посмотрела на Ким.

– Прости за истерику.

– Лучше истерика, чем твоё спокойное "мы поженились неделю назад". Гражданская церемония, ничего лишнего! А насчёт того, что ты мало любила Майкла…

Ким снова открыла холодильник и взяла ещё одну банку пива. Теперь уже для себя.

– Ты и сама не веришь в то, что говоришь. Я как-то прочитала, что для счастливой семейной жизни муж и жена не должны становиться друг для друга родными. Ну, в том смысле, что они не должны быть близкими родственниками. Муж всегда должен быть немного чужой. Понимаешь?

– Нет.

– Вы с Майклом были родными. Он был тебе и мужем, и братом, и отцом, и сыном в одном лице. Во всяком случае, пока у вас не появился Макс. – Внезапно она по-девчоночьи захихикала: – Знаешь, я как-то сказала Полу, что не представляю, как вы с Майком вообще любовью занимаетесь. Секс между близкими родственниками – это же аморально.

Струя пива вылетела из носа, когда я поперхнулась, услышав последние слова Ким. Кашель, сопли, смех, рвущийся из горла, – всё навалилось сразу.

– Да как вообще тебе это в голову пришло? Представлять нас с М-Майком…

– А вот так, – хохотала Ким. – Мне казалось, вы никогда не доходите до дела. Всё время друг над другом подшучиваете, прикалываетесь. Ваш брак в моих глазах был чуть ли не кровосмесительным. Мы же росли вместе. Ты была мне сестрой, как и Майкл, – братом. Откуда в вас могла взяться страсть, если ты ему одному из первых сообщила, когда у тебя пришли месячные.