Текст книги "Вызов (дилогия) (СИ)"

Автор книги: Ирма Грушевицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 48 страниц)

Продолжая смеяться, я задумалась над словами Ким. Действительно, что бы ни происходило в нашей жизни, Майк всегда был моим другом. И, когда он умер, в первую очередь мне не хватало его надёжного плеча. Да, Ким права – мы были близкими родственниками, в равной степени замещая друг другу всё, что не хватало нам в жизни: Майк заботился обо мне так, как в детстве заботился папа, и, выйдя за него замуж, я, выражаясь официально, перешла под его юрисдикцию. Привыкшая к самостоятельности, позже я частенько ловила себя на мысли, что была к Майклу довольно снисходительна, относилась к нему как к ещё одному своему ребёнку. Даже не так: он был моим первым ребёнком, и, после того как появился Макс, я стала матерью для них обоих. Майк принимал это. Если бы ему что-то не нравилось, он бы точно об этом сказал. Он творил что-нибудь глупое, а я всего лишь крутила у виска, называла его ребёнком и, немного подувшись, почти сразу прощала. Ну а насчёт занятий любовью… тут Ким была не права: с этим у нас всё было хорошо. Правда, до той поры, пока у меня не появилось с чем сравнивать. Вернее – с кем.

Я не кривила душой, когда говорила Дилану, что не могла забыть о нём, занимаясь любовью с мужем. Это было ужасное чувство, и впервые, когда мы начали делать это по возвращении из отпуска, у меня случилась истерика: прямо под Майклом, когда, целуя, он запустил руку в мои пижамные шорты. Тогда я его резко остановила, а он не стал настаивать, полагая, что это наказание за сорванный второй медовый месяц. После, когда Майк уснул, я долго плакала в ванной, вспоминая Дилана, коря себя за эти воспоминания и ежеминутно повторяя, что подобное больше никогда не повторится. Что всё надо забыть и не обижать Майкла, иначе это будет не жизнь. Я запрещала себе думать о губах другого мужчины, когда губы мужа ласкали моё тело. Но, Боже мой, как трудно это было, нечеловечески трудно! Вскоре я обнаружила, что беременна, и наши сексуальные контакты стали довольно редки: всегда можно было сослаться на плохое самочувствие. Майк же, будучи чрезмерно заботливым, не настаивал. От этого я чувствовала себя ещё паршивее и клятвенно пообещала себе, что после беременности всё изменится, но… Мне так и не представилась возможность сдержать обещание. И сейчас воспоминания об этом снова всколыхнули чувство вины перед Майком. Он был мёртв, а я снова могла наслаждаться сладкими объятиями Дилана.

Пугаясь собственной ущербности, я закрыла лицо руками:

– Боже мой, Кими! Какая же я сука. Я не должна была соглашаться. Не должна была снова впускать в свою жизнь Дилана. Не должна была печатать эту чёртову книгу…

– Я тебя сейчас ударю!

От шока я чуть не онемела.

– Ч-что?

– Вот сейчас ты действительно рассуждаешь как эгоистичная сука! – прошипела Ким.

Прежде я никогда не видела её такой злой. Карие глаза прожигали меня насквозь. Едва ли ни ненависть плескалась в них. Волны ярости исходили от Кимберли Джонс. Она даже затряслась.

– Ты уже предала одного мужа, Дэвис. Не смей делать это со вторым!

Выплюнув это мне в лицо, Ким стремглав вылетела из кухни. Я же ещё некоторое время ошалело пялилась на дверь, за которой она исчезла. Постепенно до меня дошло, в чём именно меня обвинили, и вот тут действительно стало очень и очень тошно.

Ноги подкосились. Безвольной грудой я сползла по кухонному шкафу на пол и уткнулась в дрожащие ладони.

"Любовь моя, прости меня! Я не должна была это говорить. Не должна была это делать. Я должна была навсегда остаться с тобой, никогда не отпускать тебя. Беречь, лелеять, жить тобой, дышать. Я, как рыба, выброшенная на берег без тебя. Ты – моя стихия. Только с тобой я дома. Только в твоих объятиях я чувствую себя защищённой. Только тебе я готова отдать своё сердце, и только ради тебя всё ещё живу на этом свете".

Кому я адресовала эти слова: Майклу или Дилану? Два берега, между которыми текла моя жизнь. Две составляющие меня. Две неотделимые части одной жизни – моей. Я счастливо купаюсь в любви, которую дарят мне эти приветливые берега. Но они так же нуждаются во мне. Даже сейчас далёкий, еле виднеющийся в лёгкой дымке небытия берег Майкла меня не оставляет. Память о нём живёт в нашем сыне. Так и будет до скончания времён. Но теперь я знаю, насколько другому берегу сложно, когда я отворачиваюсь от него, с отливом унося радость и любовь, оставляя лишь горечь и сожаление. Я нужна этому берегу не меньше. Я нужна Дилану. Он мой второй берег, и сейчас я направляю свои воды именно к нему, притягиваемая самым незабываемым маяком – изумрудными глазами нашей дочери. Я больше не буду страдать из-за того, что сделала в прошлом, как не позволю этого и Дилану. Я буду счастлива с ним. Я уже счастлива. И я сделаю его счастливым, чего бы мне это ни стоило.

Конечно, мы помирились с Ким. Прямо на следующее утро, когда я завезла к ней Эбби. Она первая начала извиняться, но я её остановила.

– Ты всё сказала правильно. И мне нужно было это услышать.

– Ливи, я не…

– Перестань! Ты совершенно права. Давно пора навести порядок в своей жизни. Надоело обманывать себя, надоело постоянно возвращаться к одному и тому же. Надоело жить с оглядкой на прошлое. Я хочу быть счастлива, а без Дилана у меня этого не получится.

Это была сумасшедшая неделя. В магазине скопилось множество дел. Ежедневно шёл поток покупателей, которые ничего не покупали, а всё больше задерживались у прилавка, болтая о разных пустяках. Разумеется, мне было хорошо известно, чем был вызван подобный интерес, и мысленно я послала куда подальше всех сплетников нашего города, решив просто не обращать на них внимания.

Дилан звонил ежедневно, и минуты нашего общения становились для меня отдушиной. Мы разговаривали обо всём на свете. Я рассказывала, как проходил наш день. Он хотел знать абсолютно всё: что мы ели на завтрак, что делали вечерами. Дилан смеялся, когда я рассказывала про выходки Эбби, и как Макс всерьёз собрался стать пилотом, попросив заменить плед с Молнией МакКуином на "Аэротачки".

В пятницу Дилан сообщил, что всю следующую неделю проведёт в Чикаго.

– Должен был лететь Саймон, но в последний момент возникла необходимость его присутствия в Сиэтле. Придётся ехать мне.

Он рвался к нам и на эти выходные, но мы оба понимали, что необходимо взять паузу. Правда, была велика вероятность, что пауза эта затянется: через выходные мой отец отмечал юбилей.

– Хочешь сказать, я три недели тебя не увижу? – мрачно поинтересовался Дилан.

– Мне жаль, любимый.

Дилан долго молчал, а когда снова заговорил, я поняла, что он пытается меня подбодрить.

– Надеюсь, когда мы, наконец, встретимся, нам удастся побыть наедине. Я соскучился по твоим губам.

Моё сердце сделало кульбит.

– Я тоже скучаю по тебе, мой родной. Хочу быть рядом, хочу прижаться к тебе, обнять…

– Малыш, прекрати немедленно, – зарычал Дилан. – Иначе я примчусь и возьму тебя прямо на пороге.

Я рассмеялась.

– Мы напугаем детей.

– В следующий раз, когда вы приедете в Сиэтл, дети останутся у родителей. Мы проведём ночь у меня. Только вдвоём. И никаких возражений.

– Я и не думала возражать. Я хочу тебя.

Дилан застонал.

– Больше не говори мне это, Лив.

Я снова засмеялась, услышав умоляющие нотки в его голосе.

– Ещё две недели – и я буду твоей. Хотя, я и так твоя.

– Повтори это, – услышала я сдавленный голос.

– Я твоя. Я люблю тебя, и я – твоя.

– Моя…

Ещё до того, как я положила трубку, в голове созрел план. Если я прожду Дилана ещё две недели, то взорвусь от желания. Два года у меня не было мужчины, и теперь, когда он появился, я могла называть себя самыми нелестными словами, но он был мне нужен даже больше, чем я ему. Не знаю, получилось бы у нас побыть наедине в Сиэтле, но вряд ли кто помешает нам сделать это в Чикаго.

Сначала я хотела спросить у Дилана, что он думает по этому поводу, но потом решила, что, предупредив о своём приезде, лишу себя удовольствия увидеть его реакцию на моё неожиданное появление. А в том, что она будет очень бурной, можно было не сомневаться.

В последнем разговоре с его матерью, я сообщила, что собираюсь в Чикаго. Мы созванивались довольно часто. В основном, говорили о работе. Книга хорошо продавалась, и Эллен предложила подумать о продолжении. Мы также обсудили возможность возобновления моих поездок по больницам. После губернаторского бала многие лечебные учреждения и благотворительные организации заинтересовались нашим проектом. Я была рада снова окунуться в работу и, учитывая, что дела в магазинчике шли хорошо, решила поискать помощницу.

Услышав о Чикаго, Эллен сразу предложила свою помощь. Можно сказать, я открыто сообщила ей что собираюсь заняться любовью с её сыном, но, слава богу, миссис Митчелл пуританкой не была, а помощь её пришлась как нельзя кстати.

Я знала, в каком отеле и даже в каком номере остановился Дилан, но не хотелось случайно с ним разминуться. Эллен пообещала всё разузнать о его расписании, и уже к началу следующей недели я точно знала, что в пятницу вечером найду Дилана в "Ритце" на приёме по случаю завершения медицинской конференции. Как глава делегации "Митчелл Инкорпорейтед", он обязательно там будет.

Всё складывалось как нельзя кстати. Эллен внесла моё имя в список членов делегации, записав как Оливию Мейсен, и, несмотря на мои возражения, забронировала номер в том же "Ритце", где, кстати, остановился и Дилан. Расходы на проживание взяло на себя агентство, за что в душе я была очень признательна: страшно представить, сколько всё это могло стоить.

Детей я оставила Ким, и на этот раз обошлось без тайн. Я рассказала подруге куда и зачем еду.

– Постарайтесь не разрушить гостиницу, – напутствовала она, от души расцеловав меня в обе щёки.

Я покраснела, но оправдываться не стала. Я была на взводе. Желание, помноженное на ожидание, сводило меня с ума.

В отеле я оказалась около семи вечера. Приём был назначен на девять и проходил в банкетном зале на верхнем этаже «Уотер Тауэр Плейс», где располагался чикагский «Ритц».

Служащий проводил меня в номер на двадцать пятом этаже. Он оказался угловым: с одного балкона открывался захватывающий вид на вечерний город, а с другого – бледнело в темноте занесённое снегом озеро Мичиган.

Я решила распаковать вещи. Правда, на распаковку это мало походило, всего лишь предстояло достать из чехла вечернее платье. Времени заняться поиском подходящего наряда не было, но я не очень-то и расстроилась, взяв с собой то, что надевала на губернаторский бал в Сиэтле. Но, открыв чемодан, я вспомнила последний разговор с Эллен: перед самым отлётом она позвонила и настоятельно попросила по приходу в номер заглянуть в гардероб.

Зайдя в спальню и открыв широкие зеркальные двери шкафа, я обнаружила внутри несколько шелковых чехлов, покачивающихся на рейлинге. Под ними стояли обувные коробки; на полках, выстроились в ряд с десяток вечерних сумочек.

Эллен продумала всё.

Сначала я рассердилась и с гневом захлопнула дверцы. Не знаю, что скрывалось под чехлами, но одного взгляда на сумочки и надписи на коробках было достаточно, чтобы моя гордость была уязвлена. Я уже собралась позвонить Эллен, чтобы отчитать её за… Рука с телефоном безвольно повисла, когда я поняла, что меньше всего мать Дилана заслуживает моей отповеди.

Не много поостыв, я достала из чемодана своё платье и повесила его на плечики. Однако чувство любопытства перевесило упрямство, и я с энтузиазмом начала расстёгивать чехлы.

C каждым разом внутри обнаруживались всё более и более роскошные наряды. Платьев оказалось не меньше дюжины, и все они были на разный вкус: короткие и длинные, откровенные и строгого фасона. Но когда я открыла восьмой по счёту чехол, то задохнулась от восхищения. Платье было предельно элегантное: струящаяся шелковая юбка, посаженная на облегающий корсет, задрапированный мягкими шелковыми складками. Несколько серебристых нитей, пропущенных между ними, подчёркивали его форму. Но не это поразило меня – нет: поразительным был его цвет – так хорошо мне знакомый, изумрудный, завораживающий цвет глаз моего любимого.

Я немедленно сняла платье с вешалки и приложила к себе. С шоколадным цветом волос и сияющими карими глазами оно смотрелось бесподобно. Мне не удалось справиться с искушением, и я совершенно по-детски закружилась перед зеркалом.

От этого приятного занятия меня отвлёк звонок. Это была Эллен. Услышав мои восторженные возгласы по поводу платья, она засмеялась и посоветовала перед приёмом обязательно выпить бокал шампанского.

– Это чтобы расслабиться, девочка.

– Я не знаю, как мне вас благодарить, Эллен.

– Сделай моего сына счастливым, Оливия, – ответила она мне на это. – Сегодня и всегда.

Я приняла душ, вымыла и высушила волосы, оставив их свободно струиться по плечам. Чувствуя, что напряжение не отпускает, я решила воспользоваться советом Эллен. На столике в гостиной я нашла большое блюдо с фруктами, рядом с которым в серебряном ведёрке темнело горлышко бутылки, заткнутое полуоткрытой пробкой. Взяв один из двух стоящих рядом хрустальных бокалов, я потянулась к шампанскому, но, передумав, наполнила бокал водой из прозрачной пластиковой бутылки. Пока мне хотелось оставаться трезвой.

В связи с тем, что я решила надеть изумрудное платье, возникло две проблемы. Первую я благополучно решила, найдя в одной из коробок серебристые босоножки на высокой шпильке. Представляющие собой переплетение двух тоненьких серебряных ремешков, они оставляли ногу открытой. Конечно, о педикюре и прочих косметических процедурах я позаботилась дома. До сих пор меня бросало в краску от необходимости решить вопрос с эпиляцией зоны бикини. Это была настоящая дилемма. В прошлый раз я удивила Дилана её девчачьей чистотой, но даже желание сделать ему приятное не смогло сподвигнуть меня снова подвергнуться этой жесточайшей процедуре. Обошлась малой кровью.

Вторая проблема вышла с бельём. Конечно, собираясь в Чикаго я пробежалась по магазинам и купила несколько довольно откровенных комплектов. Но ничего из них не подходило к зелёному платью. Это действительно становилось проблемой, и я уже было решилась позвонить в справочную отеля, чтобы узнать, есть ли где-нибудь поблизости магазин женского белья, но времени на шоппинг не оставалось. Делать было нечего, я надела самые маленькие трусики, которые нашла в своём арсенале: простые белые стринги, брошенные в сумку в последний момент. А вот лифчик… когда я примерила платье, то мысленно похвалила себя за то, что так и не решилась на новые покупки – корсет так плотно облегал грудь, что было невозможно что-либо ещё под него надеть.

Около половины десятого я подошла к столу и всё-таки достала из ведёрка бутылку шампанского. Наполнив бокал, я сделала пару глотков и подошла к зеркалу, внимательно себя оценивая. Что ж, неплохо. Со вкусом и довольно сексуально.

О, да – я определённо сегодня займусь сексом! И горе тому, кто попытается мне в этом помешать!

Будущее. Глава 37

Soundtrack – Closer by Nine Inch Nails

Просторный зал приёмов на последнем этаже здания «Уотер Тауэр Плейс» под завязку был заполнен людьми.

Лифт доставил меня на семьдесят третий этаж. Выйдя из него, я спустилась по ступенькам и влилась в бурлящее живое море.

Было довольно шумно. Приглашённые в большинстве своём стояли группами и оживлённо беседовали. Судя по раздающимся тут и там взрывам хохота, атмосфера была довольно расслабленная.

Официанты в белых форменных рубашках сновали между гостями, держа в руках подносы, заставленные высокими бокалами. От смущения и нежелания выделяться я взяла один и начала протискиваться в середину зала.

Почти все мужчины были одеты в смокинги, как и на губернаторском балу в Сиэтле. Правда, в отличие от него, женщины здесь не пытались поразить друг друга нарядами. Большинство из присутствующих дам выбрали беспроигрышный вариант – маленькое чёрное платье, дополненное небольшим количеством аксессуаров. Мой изумрудный наряд выгодно выделялся на фоне довольно скучной чёрно-белой гаммы.

Несколько раз, лавируя в людском потоке, я ловила на себе неоднозначные мужские взгляды. Они заставляли меня краснеть; я отворачивалась, чтобы немедленно встретиться с ещё одной парой заинтересованных глаз. Если вы не хотите, чтобы вас остановили, самое лучшее – сделать вид, что "ищите своих", – способ, хорошо зарекомендовавший себя во времена студенческих вечеринок. Нужна была цель. Сейчас ею стало желание побыстрее оказаться у противоположной от выхода стены. Судя по рекламным проспектам, она была стеклянная и открывала потрясающий вид на вечерний Чикаго. Разумеется, цель эта была промежуточной. Я всего лишь выбирала позицию для того, чтобы найти Дилана. Для этого требовался хороший обзор, что в принципе было нереально, если бы я не знала – опять-таки из прочитанного проспекта, – что часть зала у окна возвышается над остальным.

Каково же было моё разочарование, когда оказалось, что на том месте, на своеобразном подиуме, расположился оркестр. Я остановилась в нерешительности, не зная, куда двигаться дальше. Фланируя по залу, я очень долго могла искать Дилана, поэтому решила, что будет проще остановиться где-нибудь неподалёку от сцены и немного понаблюдать. В крайнем случае, всегда можно просто позвонить, и чёрт с ним, с сюрпризом.

Неоднократно я представляла себе детали нашей встречи: придумывала, с какими словами подойду к нему, что скажу. Представляла выражение его лица, когда он меня увидит. Все эти сладкие сценарии, разыгрываемые в голове, всегда имели один, не менее сладкий финал – мы с Диланом неизменно оказывались в постели. В конце концов, не придя ни к какому определённому решению, я решила действовать интуитивно.

Рядом со мной расположилась большая компания. Состав её постоянно менялся: люди то подходили, здороваясь и хлопая друг другу по плечу, то уходили с заверениями дружбы и обещаниями в скором времени созвониться. Каким-то непостижимым образом вскоре я оказалась втянута в беседу с двумя приятными джентльменами возраста чуть старше моего отца. Боюсь, всё дело во втором бокале шампанского, взятого с подноса проходившего мимо официанта. В какой-то момент я поймала себя на том, что рассуждаю на тему оснащения школьных медицинских кабинетов стоматологическими креслами.

– Вы мыслите здраво, юная леди. Может, когда у вас будут дети, это войдёт в обычную практику, – заметил один из моих собеседников.

Седовласый и бородатый, он чем-то напоминал героя Харрисона Форда из фильма "Беглец". Надеюсь, дома его не ждёт ничей хладный труп, и ему не придётся доказывать свою невиновность, бегая от полиции по лесам и весям.

Да, с шампанским определённо надо завязывать.

– Моему сыну восемь, и до сих пор мне приходится напоминать ему по вечерам чистить зубы. А вот дочь, которой не так давно исполнилось два, делает это с удовольствием.

Тут же я получила кучу комплиментов по поводу того, что в столь "юном" возрасте у меня уже двое детей.

Мы проговорили ещё несколько минут, когда в обрывке разговора я вдруг услышала знакомую фамилию.

– Нет, у Холбрук это определённо похоже на помешательство.

Холбрук? Лора Холбрук? Редактор агентства "Мейсен" здесь, в Чикаго? Почему же Эллен ничего мне не сказала? В любом случае, это имя связано с Митчеллами, и я вся обратилась в слух.

– Даже после того, как он без объяснений разорвал помолвку, приехать сюда и делать вид, что ничего не произошло?! Бри давно пора понять, что ведёт она себя как последняя шлюха.

Похоже, эти две сплетничающие дамочки не входят в число ближайших подруг этой самой Бри.

Стоп!

Бри?

Бри Холбрук?

Я замерла, поражённая догадкой. Ну конечно! На балу у губернатора Лора сидела за одним столом с Митчеллами. Как – пусть даже ведущий – редактор агентства могла оказаться там, если не в качестве родственницы невесты одного из них? Бри – на тот момент помолвленная с Диланом – сестра Лоры.

Только сейчас я поняла, насколько они похожи: обе блондинки, у обеих одинаковое надменное выражение холодных синих глаз. И, если я правильно понимаю, Бри здесь из-за Дилана. Она пытается его вернуть.

Меня охватило странное чувство. С одной стороны, я испытывала беспокойство, что кто-то открыто претендует на моего мужчину, а с другой, торжествовала: его сердце занято мной.

– Так просто она от него не отцепится, – произнёс первый голос. – Деньги и власть притягивают.

– Знаешь, даже без денег и власти я бы много отдала, чтобы оказаться в постели с этим красавцем. Он же ходячий секс, согласись? Всякий раз, поднимаясь на верхний этаж, я надеюсь увидеть его хоть мельком. – Голос говорившей стал тише. Мне пришлось напрячь слух, чтобы не упустить ни одного слова. – Однажды я ехала с ним в лифте. Когда я зашла, Дилан улыбнулся. Правда, я от этого чуть не кончила.

– Моя знакомая работает вместе с её сестрой. – Теперь и первая начала шептать, и я вынуждена была пододвинуться к ним ближе. Знаю, подслушивать нехорошо, но, когда дело касается твоего мужа, это можно расценивать как меньшее из зол. – После того, как Митчелл разорвал помолвку, Бри примчалась к ней в офис и долго орала, что это ничего не значит. Мол, он всё равно будет её. Лора пыталась образумить Бри, но та просто обезумела. Кричала, что ей нужна всего лишь одна ночь, чтобы привязать его навсегда. Представляешь?

– Вот сука! – пропела её подруга. Точнее не скажешь, подумала я про себя. – Когда Кристофер объявил, что на конференцию едет весь наш отдел, я чуть не скончалась от радости. Но Бри не выпускает его из виду ни на минуту: видно, надеется, что он утратит бдительность.

– Дорогая, у тебя и без неё полно конкуренток. Каждая женщина в этом зале от восемнадцати до восьмидесяти мечтает о Дилане Митчелле. И я не исключение.

Обломитесь, девушки, клиент занят!

Я даже не пыталась бороться с расползающейся по лицу идиотской улыбкой. Мужчина лет сорока, стоявший чуть поодаль, принял её на свой счёт. Он немедленно улыбнулся в ответ, подняв бокал в приветственном жесте. Я нахмурилась и демонстративно отвернулась. В другой раз я бы и отошла, но не хотелось менять положение относительно двух сплетниц: может, с их помощью я быстрее найду Дилана.

И уже через мгновение эта тактика сработала.

– Боже, посмотри, она просто висит на нём. Мне даже жаль Дилана. Честное слово, жаль. О чём он только думал, когда делал ей предложение?

Обернувшись, я в нетерпении проследила за взглядами двух затянутых в узкие чёрные платья фигур.

Они стояли в середине зала: мужчины в строгих смокингах, женщины в длинных вечерних платьях. Сильные мира сего, не иначе. Среди них я узнала своего недавнего собеседника, "Харрисона Форда". Он только что подошёл: пожал руки мужчинам, поприветствовал женщин. Что-то сказал. Улыбнулся. Следующим кадром вверх взметнулось облако белых волос. Через мгновение оттуда донёсся переливчатый женский смех.

Люди окружали меня плотным кольцом, оставляя невидимой для тех, кто стоял в центре. Продвигаясь вперёд, я то и дело выглядывала из-за чьих-то спин и плеч, пытаясь разглядеть Дилана. Но первой увидела Бри, и надо отметить, выглядела она потрясающе. Не выбиваясь из общей массы, сестра Лоры выбрала всё то же простое чёрное платье, идеально сидящее на её точёной фигурке. Минимум украшений, волосы гладко зачёсаны назад, тонкая шея открыта. Её облик разительно отличался от того, какой Бри предстала на губернаторском балу. На этот раз она была воплощением вкуса и стиля. Как и мужчина, что стоял рядом с ней. Ненароком я даже ими залюбовалась: удивительно гармоничная пара, будто сошедшая со страниц "ДжиКью".

Однажды я уже видела Дилана в смокинге, но тогда у меня не было возможности сполна насладиться этим зрелищем. Сейчас же мои глаза откровенно его пожирали. Идеально сшитый костюм сидел на нём как влитой. Острые края белоснежной рубашки, маленький белый кусочек, выглядывающий из нагрудного кармана, идеально повязанный галстук-бабочка – Дилан выглядел вызывающе сексуально!

Я снова посмотрела на Бри, отмечая, что она определённо провела работу над ошибками. Именно такая женщина должна стоять рядом с Диланом Митчеллом, а не та, которая, будучи уверенной, что он никуда не денется, вальяжно угощалась шампанским.

Бри нежно улыбалась Дилану. Он же был увлечён беседой с окружающими. На лице – почти незнакомое мне выражение строгости и сосредоточенности. Это был властный Дилан Митчелл – такой, каким он предстал передо мной в самом начале нашего знакомства. Когда ещё не был моим.

Моим.

Повинуясь внезапному порыву, я достала из сумочки телефон и написала сообщение.

"Я тебя люблю".

Лишь отослав сообщение, я вдруг подумала, что Дилан мог не взять с собой телефон. Или выключить его – наверняка на подобных приёмах звонки не приветствуются. Но вот его рука опускается в карман брюк. Он достаёт телефон и смотрит на экран.

Я вижу, как расслабляются его плечи; как из уголков глаз бегут морщинки. Его губы кривятся в моей любимой лёгкой усмешке. Сердце наполняется нежностью и радостью. Всего лишь три слова, написанные мной, делают с ним это.

Любовь моя, я рядом. Я здесь. Почувствуй меня. Хочется немедленно бежать к нему, крича эти слова. Милый мой, как сильно я тебя люблю!

Я вижу, как хмурится его лоб: конечно, сейчас он не может ответить, и это расстраивает. Дилан медлит, всё ещё держит телефон в руках, и я тут же пишу следующее.

"Я твоя".

Теперь он смотрит на экран серьёзно. Прикусывает уголок губы.

То ли ещё будет, любимый, придётся запастись терпением!

Бри о чём-то его спрашивает. В ответ Дилан легко качает головой и пытается снова присоединиться к беседе. Телефон все ещё в руках. Я жду. Проходит несколько минут. Он почти вернул его в карман, когда я снова нажимаю кнопки и отправляю сообщение.

"Я хочу тебя".

Дилан нервно проводит рукой по волосам. Он выглядит растерянным. Оторвав взгляд от телефона, он пытается снова ухватить нить беседы. Его глаза перебегают с одного лица на другое. В какой-то момент он сдаётся и, извинившись, отходит.

Бри следует за ним, но Дилан её не замечает. Он продвигается вперёд, по ходу здороваясь и пожимая протянутые руки. Я не теряю его из виду, лавируя между гостями. Дилан проходит через зал, потом по небольшому коридору и скрывается за дверью мужского туалета. Бри задерживается, кем-то остановленная, но я вижу, как она то и дело кидает в ту сторону взволнованные взгляды.

Внезапно телефон в моей руке оживает. Я улыбаюсь, видя на дисплее имя Дилана.

– Привет.

– Что ты творишь, малыш? – слышу я сдавленный шепот.

– Соблазняю тебя.

– По телефону?

– Да.

– Ты выбрала для этого неподходящее время. У меня была беседа с министром здравоохранения.

– Прости, – хихикаю я. – Не смогла удержаться.

– Что?

– Эллен сказала, у тебя сегодня приём. Захотелось, чтобы ты улыбнулся. Ты же улыбнулся?

– Да.

– Я люблю тебя.

– И я тебя. Перезвоню, как только освобожусь, хорошо?

– Нет, сегодня я весь вечер буду занята.

– Ты не дома?

– Нет.

– Вот как? – На меня веет холодком. – Могу я поинтересоваться, где?

– Близко… – выдыхаю я и нажимаю отбой.

Телефон в моей руке оживает почти мгновенно, но я его отключаю. Я знаю: любимый не оставит попыток дозвониться, но у меня на этот счёт другие планы.

Дилан появляется через несколько минут. Остановившись в коридоре, невидящими глазами перебегает с одного лица на другое. Он хмурится, вероятно, всё ещё пытаясь понять, что же я имела в виду. Телефон он держит в руке и время от времени поглядывает на дисплей. Похоже, не теряет надежду со мной связаться.

Потерпи, родной, осталось недолго.

И вновь Дилан окружен людьми. Я вижу, как он улыбается, кивает, отвечает на вопросы. Расслабляется, снова втягивается в беседу. В ожидании лишь одного действия я не спускаю с него глаз. И когда, кинув последний взгляд на дисплей, он собирается положить телефон в карман, я включаю свой аппарат. Быстро пролистав меню, я нахожу заранее набранное сообщение и нажимаю "отправить".

"В тот вечер, когда мы впервые встретились, ты тоже был в белой рубашке. Та, что на тебе сегодня, – выглядит неплохо. Интересно, как она будет смотреться на мне утром".

Уже не извиняясь перед своими собеседниками, Дилан достает телефон и смотрит на экран. Его глаза постепенно расширяются. На секунду он замирает, затем резко поднимает голову и осматривает толпу.

Юркнув за чью-то спину, я хихикаю. Игра меня забавляет. Будучи невидимой, я держу ситуацию под контролем.

Через минуту я выглядываю из своего укрытия: Дилан снова занят разговором. Но по тому, как его рука то и дело взмывает к волосам, как рассеянно взгляд скользит по лицам, понятно, что мыслями он далеко.

Любимый…

В компании нескольких человек Дилан перемещается к центру зала. Бри, бесцеремонно расталкивая локтями гостей, хвостиком следует за ними. Догнав Дилана, она кладёт руку ему на спину. Он резко оборачивается.

Разочарование в его взгляде для другой явилось бы тяжёлым ударом. Но только не для Бри. Мне становится её жаль: нелегко быть заложницей своих чувств, пусть даже и вызванных корыстью. Способная осчастливить достойного человека, она желает того, кто от неё однажды отказался.

Бри будто и не замечает, как Дилан откровенно ею пренебрегает, и я ловлю себя на мысли, что даже немного сержусь на него за это.

Стоп! Что за ерунда! Эдак черте до чего можно додуматься. Пора заканчивать с играми. Я хочу Дилана. Он мой. Нажав кнопку вызова, я отправляю одно слово:

"Обернись".

Дилан достаёт телефон, читает сообщение и медленно поворачивается.

Какое-то время меня ещё заслоняют люди. Но в тот момент, когда его глаза встречаются с моими…

Не обращая ни на кого внимания, Дилан медленно направляется ко мне и останавливается в одном шаге. Под его чуть насмешливым взглядом я краснею. Идея с перепиской теперь кажется глупой.

– Прости, – шепчу я виновато.

Уголки его губ чуть подрагивают. Он едва справляется с улыбкой.

– Прости, пожалуйста, – снова бормочу я.

– Ты здесь.

Его голос нежен. С той же нежностью во взгляде Дилан изучает моё лицо. Я понимаю, что он ни капельки не сердится, и улыбаюсь.

– Я же сказала, что близко.

– Моя Лив.

Он делает последний шаг, разделяющий нас.

За его спиной раздаётся деликатное покашливание:

– Милый, ты нас не представишь?

Чёртова Бри! А я уже почти про неё забыла.

Она встаёт рядом с Диланом: само очарование и снисхождение. Тонкая рука взлетает вверх и по-хозяйски ложится на плечо моего мужа.

Если пару минут назад мне было её жаль, то сейчас захотелось прибить. Какого чёрта?!

Я еле сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться: выражение лица Дилана, когда он к ней поворачивается, бесценно. Он будто пытается вспомнить, кто это.

Бри, кажется, всё равно.

– Ваше лицо мне знакомо. Мы прежде не встречались?