Текст книги "Жена Дроу (Увидеть Мензоберранзан и умереть) (СИ)"

Автор книги: Ирина Баздырева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 51 страниц)

– Ты все знаешь? – спросил он.

Вифелла кивнула.

– Ты дашь нам уйти, – скорее приказывая, чем спрашивая, произнес он.

Вновь кивнув, Вифелла продолжала оставаться настороже, крепко удерживая Нику.

– Иди сюда, – велел Нике Дорган, протягивая к ней руку, не двигаясь с места.

Ника почувствовала слабое движение эльфийки и догадалась, что она вооружилась магической палочкой. Так два эльфа стояли, примеряясь друг к другу, и единственным препятствием между ними был человек. Наконец, Вифелла нехотя отпустила Нику, и она пошатываясь, шагнула к Доргану, отчетливо ощущая между Вифеллой и оружейником такое напряжение, что одно неверное движение – и произойдет непоправимое.

– Как бы ни сложилось дальше, я все равно благодарна тебе, Вифелла, – обернувшись к ней, произнесла Ника, увлекаемая Дорганом к диску, на который он и посадил ее.

Вифелла лишь криво усмехнулась в ответ. Дорган, вскочив на диск, встал рядом с Никой и они, взмыв вверх, устремился по длинному туннелю пещеры к выходу. Вылетев из Срединных Пещер диск взял направление в сторону от Нарбонделя и храма Ллос, держась подальше от дворцов и кварталов знати, облетая и лавируя между сталактитами и летящими на встречу дисками. Ника смотрела на расстилавшийся внизу Мензоберранзан, держась изо всех сил. Ее знобило, тошнило, и она не знала, сколько сможет продержаться и не вывалиться с диска вниз. Слава богу, он, наконец, начал замедлять полет и снижаться.

– Разве мы не возвращаемся в Дом де Наль? – слабо удивилась Ника, когда, оглядевшись вокруг, узнала улочку в квартале ремесленников, которую они с Клопси посещали вчера.

– Нам нельзя оставаться в Мензоберранзане. Скоро весь город узнает, что Фиселла де Наль на самом деле не дроу, а смертная. И каждый дроу сочтет своим долгом убить тебя.

Они сошли с диска у небольшого аккуратного домика. Дорган, щелкнув пальцами, заставил его исчезнуть. Крепко ухватив Нику за локоть, он повел ее к дому, прежде накинув на нее капюшон ее плаща-балахона.

Сложенный из валунов дом был крыт каменной черепицей, а полукруглые оконца украшали витые решетки. Они остановились перед стальной дверью, с выкованными по ней завитушками, которые сейчас расплывались и прыгали перед глазами Ники. Дорган стукнул в дверь, и она тотчас открылась, явив им встревоженного дроу. Нетерпеливым жестом он велел им войти.

Хозяин дома был одет просто, но добротно. Из-под кожаного чепца на плечи спускались длинные белые волосы. По стремительным, порывистым движениям сухопарого тела Ника сперва решила, что перед нею юноша, но, приглядевшись, увидела, что это зрелый мужчина.

– Что случилось, лорд Дорган? – спросил он, с беспокойством поглядывая на Нику. – Вы не говорили, что объявитесь сегодня. И вы не один. Кто это с вами?

Ника, которой не хватало воздуха, откинула капюшон, и лицо хозяина тут же переменилось, исказившись от ненависти.

– Что, это значит, лорд, – с яростью прошипел он, отступая от них и выдергивая из кожаных ножен висящих у него на поясе, нож. – Зачем вы оскорбили мой дом, приведя в него эту паучиху?! Что я вам сделал?! А!!! Это измена!

– Успокойся Бюшанс. Это не Фиселла де Наль.

– Вы предали нас, лорд! – исступленно закричал Бюшанс. – Но я все исправлю!

Он кинулся на Нику с ножом, но Дорган тут же перехватил его руку, крикнув ему в лицо:

– Остановись! – как следует, встряхнув его.

– Убьем ее… убьем ее сейчас… за все, что она вытворяет… – не слыша Доргана, как безумный бормотал Бюшанс, порываясь к Нике.

– Успокойся! Приди же в себя! Это не Фиселла!

– Почему ты защищаешь ее! – взвился мастер Бюшанс, вырываясь. – Или ты уже не помнишь, каким пыткам она подвергала тебя? Или она, все же околдовала тебя своей черной магией, как говорят об этом все вокруг.

– Это смертная, Бюшанс! Человек! Она не дроу. Я не предавал вас.

– Что?! – Бюшанс замер и подозрительным взглядом смерил Нику, с головы до ног. Видимо, округлившиеся от ужаса глаза насмерть перепуганной Матери Дома де Наль, убедили его больше, чем слова Доргана

– – Этого не может быть! Ты ведь все выдумал, лорд, что бы оправдать свое предательство, – все еще упрямо, но заметно успокоившись, пробормотал он, опуская нож.

– Доверься мне, Бюшанс. Слишком долго все объяснять, на это у нас совсем нет времени. Скажу только, что Фиселла укрылась от гнева Ллос, поменявшись телом с человеком.

– Мерзкая гадина! – в сердцах выругался Бюшанс – Подлая паучиха! Но тогда к чему такая спешка, мой лорд. Ведь это значит, что ты свободен от Фиселлы.

– Да, но я убил Тиреллу и людей Верховной Жрицы, защищая смертную.

– Ты… убил Мать Первого Дома из-за смертной? – не веря, мастер смотрел на Доргана, потом огляделся, облизав сухие губы, видимо, не в силах осмыслить только что услышанное.

Дорган, больше не тратя время на объяснения, прошел в дальний угол скудно обставленной комнаты, оставив ничего не понимающего Бюшанса в смятении. Со стуком откинув крышку окованного железом сундука, он достал оттуда кожаный мешок и раскрыл его. Бюшанс, не в силах сдерживать обуревавшие его вопросы, но, не смея, видимо, подступиться с ними к Доргану, настороженно посмотрел на Нику.

– Он это сделал? – счел нужным обратится он к ней.

Ника неуверенно кивнула. Мастер хоть и успокоился, но кто знает, может от звука ее голоса тотчас вновь впадет в неуправляемое буйство.

– И перебил стражу Верховной Жрицы? – продолжал допытываться он, не удовлетворяясь скудным кивком Ники.

– И жриц, – добавила она.

Бюшанс, все это время испытующе вглядываясь в нее, растянул тонкие губы в довольной улыбке.

– Это так, – кивнул он. – Лорд Дорган потому и стал великим воином, что во всем идет до конца.

Видя, что настроение мастера изменилось, Ника решилась попросить у него попить, и когда он принес ковшик ледяной воды, осмелев, спросила:

– По-видимому, у вас личные причины ненавидеть Фиселлу? За эти дни, что я была ею, я уже поняла, что ее особо ни кто не любил, но еще ни у кого я не встречала такой неприкрытой, не осторожной ненависти как у вас, мастер Бюшанс.

Он помрачнел и ушел в себя, отвернувшись от Ники. Потом, когда она напилась, взяв у нее ковшик, мрачно сказал:

– У меня был сын. Очень способный, умный мальчик. Со временем он мог бы стать таким же великим воином как лорд Дорган. Его мать служит Дому Тускафен. Как-то, когда я выполняя ее заказ, выковывал ей наручи, ей пришла охота развлечься со мной. Десять полных кругов Нарбонделя она приходила ко мне, и я ублажал ее. Потом она надолго исчезла, оставив меня в покое, и я уже решил, что никогда не увижу ее больше. Но вот однажды, она появилась на пороге моего дома с младенцем на руках, – при этом воспоминии, лицо Бюшанса разгладилось, став для него на миг, реальностью. – Она сказала, что раз вместо девочки, которую она ожидала, появился мальчик, она, прежде чем отдать его на жертвенный алтарь Ллос, решила показать его мне, не желая лишать его законного отца права выбора: даровать ему жизнь или отдать паучихе. Она спросила, хочу ли я взять младенца себе. Я взял его, вырастил и был счастлив своим сыном. Все эти годы воспитывая его, я наблюдал за тем как, он, взрослея, перенимает мое мастерство. Я гордился моим мальчиком. Сначала визиты Фиселлы в наш квартал ремесленников никого особо не беспокоили. Все знали особняк, который она для себя облюбовала, устраивая в нем тайные встречи с высокородными дроу, плетя с ними сети интриг или привечая в нем своего братца неудачника Громфа, который постоянно таскал ей какие-то амулеты. Мы были беспечны до тех пор, пока не стали пропадать наши дети, и все равно нам по-прежнему было невдомек как-то связывать это с визитами в наши места Фиселлы, пока лорд Дорган не предупредил нас, что бы мы были начеку. Но… для меня его предупреждение слишком запоздало. Именно тогда мой сын исчез, и я уже не знал, где искать его. Я изнывал от тоски и неизвестности три полных круга Нарбонделля, а после нашел тело моего мальчика на пороге своего дома. Вдоволь натешившись им, эта паучья тварь выпила из него всю кровь. Не слушая советов Доргана, сраженный горем, я кинулся к матери моего сына и рассказал ей обо всем. Я хотел справедливости, хотел, что бы женщина, породившая его, доложила обо всем Верховной Жрице. Верховный Совет выслушал ту, у которой хватило смелости прямо обвинить в этом преступлении Мать де Наль. В ответ Фиселла расхохоталась ей в лицо, сказав, что не понимает, на что мы жалуемся: мне и так была оказана честь, и я могу похоронить свою падаль, тогда как других она просто скармливала голодным троллям. Этим все и закончилось. Как я пережил те страшные дни? Только мыслью об отмщении, что поддерживала во мне разум и до сих пор дает силы жить дальше.

– Господи, – прошептала Ника, в ужасе зажав рот рукою, и глотая слезы. На отчаяние несчастного отца больно было смотреть.

– Да, ты не Фиселла, – прошептал Бюшанс. – Скажи, смертная, ваши мужчины так же бесправны, как дроу?

– Ну, – Ника вытерла слезы, глубоко вздохнув, – Вообще-то, у нас относительное равноправие, но все равно женщины пока, находятся в зависимости от мужчин. Думаю, для вашей Фиселлы, это станет не очень приятным сюрпризом. Во всяком случае, наши мужчины не дадут ей запинать себя.

– О! Твои слова успокоили мою боль, смертная.

К ним подошел Дорган. Все это время он, занятый сборами, не вслушивался в разговор мастера и Ники, видимо успокоенный тем, что к Бюшансу вернулось его самообладание. Но, увидев мокрые от слез глаза своей женщины, тяжело посмотрел на него.

– Мы уходим, – сухо произнес он, взяв Нику под руку. – Что бы ни произошло не обнаруживайте себя и ждите. Время само подскажет, когда наступит подходящий момент.

– Но как ты собираешься уцелеть в Подземье со смертной.

– Я не пропаду, и ей пропасть не дам.

– Знаю.

Дорган положил ему руку на плечо и двинулся было к дверям, потянув за собой Нику, но она не спешила.

– Мастер, день назад я была в особняке Фиселлы и там нашла вот это, – она размотала с запястья медальон и, подняв его на цепочке, протянула Бюшансу.

С воплем отчаяния тот упал на колени с благоговением приняв в ладони эту бесценную для него вещицу.

– Его нашел Клопси, маленькое беззащитное существо – раб Фиселлы. С ним перед смертью разговаривал твой сын. В последние минуты жизни мальчик думал о тебе, своем отце.

Бюшанс прижался лицом к медальону, глухо зарыдав.

– Мастер Бюшанс. – мягко позвала его Ника, и когда он поднял к ней мокрое от слез лицо, сказала: – Это маленькое существо, Клопси, пропало. Мне ничего о нем не известно и я очень беспокоюсь. Если вы что-то узнаете, позаботьтесь о нем, прошу вас.

Бюшанс кивнул, вновь спрятав лицо в ладони, но едва Ника двинулась к поджидавшему ее у дверей Доргану, остановил ее:

– Подожди, смертная, – он протянул ей медальон обратно. – Возьми его. В Подземье он пригодиться тебе, как никогда. Это амулет для отвода глаз. Я сделал его для моего бедного мальчика, но он не уберег, не помог ему. Теперь этой безделице не место в моем доме, а тебе он понадобиться, – люди так беззащитны перед магией.

Ника посмотрела на Доргана, и когда тот кивнул, нерешительно приняла у Бюшанса медальон.

– Вы уверены, что потом не пожалеете об этом?

– Да. Я так решил, – он поднялся с колен, вновь, взяв себя в руки. – Да хранит вас Скрелла, богиня Летучая мышь.

Дорган смотрел на Бюшанса, который еще минуту назад готов был убить Нику, поверив ее облику Фиселлы, а теперь благословляющего ее в трудный путь, думая о том, что иногда простое сочувствие может оказаться сильнее самой могущественной магии.

Подземье

Вход в Подземье, в который они влетели на диске, согнувшись в три погибели, походил на нору. Дорган едва успел вовремя пригнуть голову Ники, прикрыв ее руками. Ход, то сужаясь, то расширяясь, уходил вниз, еще глубже и дальше, пока они не вырвались из него в Дикое Подземье. Подземье – это просторы с частым лесом сталактитов; равнинами, усеянными камнями; ледяными озерами и грунтовыми подземными реками; мрачными ущельями и извилистыми лабиринтами запутанных ходов. Свод, уходящий в необъятную захватывающую высь, служил этой неизведанной, таинственной стране, непроницаемым небосводом. Для жителей Мензоберранзана Подземье оставалось пугающим и таинственным, таким же, что для обитателей Поверхности бескрайние сельвы, дремучие урманы или непроходимые джунгли. Длинные, разветвленные, запутанные ходы пещерных лабиринтов иногда приводили в тупик или в пещеры, населенные необычными даже для Подземья, враждебными существами. Но дроу упорно отвоевывали у Дикого Подземье жизненное пространство.

Как и на Поверхности, в Подземье обитало множество рас: дворфы, тролли, гоблины и другие твари о существовании которых человек даже не подозревал. Но дроу надменно полагали, что Подземье принадлежит только им, что именно они – истинные его хозяева. Все остальные мыслились ими как пришлые, незаконно живущие здесь, и не было особой нужды с ними церемониться, особенно с дворфами, извечными врагами дроу. Этот народец, с незапамятных времен спустившись сюда, основал на подходах к Поверхности город, не уступающий по силе и богатству самому Мензоберранзану.

Дроу знали, почему дворфы основали Блингстоун между Мензоберранзаном и выходом на Поверхность. Хотя темные эльфы не могли оставаться на Поверхности долго, но того времени, что занимали их стремительные и жестокие набеги, вполне хватало, чтобы разорять жителей граничащих с Подземьем земель. Дворфы стали тем заслоном для Поверхности, что защищал их от нашествия дроу. Они не слишком обольщались тем, что чувствительные глаза дроу не выносят дневного света, и понимали, что в своей непомерной жажде завоеваний темные эльфы обязательно что-нибудь изобретут для устранения этого препятствия. Но, что больше всего заставляло дворфов решится на такое рискованное соседство – это ненависть, что поднималась из глубин их существа при одном только виде темнокожего эльфа. Эта ненависть помогала им отражать короткие, но жестокие нападения дроу. И эта ненависть была обоюдной.

Дроу было чуждо и непонятно на Поверхности все: порывы ветра, солнечное тепло, смена дня и ночи, мерные вздохи океана, бегущие по небу белоснежные башни облаков. Подобное многообразие цветов и красок пугало и угнетало их: зелень травы, лазурь неба, искрящаяся белизна снега, белые, нагретые солнцем камни, голубые воды рек… Чуткий слух дроу оглушал шепот листьев под легким дуновением беспокойного ветерка, шелест дождя в траве, пение птиц. Им был чужд и ненавистен сам уклад жизни обитателей Поверхности, непонятны их отношения, их чувства, а мировоззрение враждебно. Их идеалы подрывали сами основы бытия дроу. Взращенные под паутиной лжи и недоверия ко всему, и к своим соплеменникам в том числе, они ненавидели все, что жило, цвело, набиралось сил, открыто радовалось и дарило счастье другим, под ослепительным светилом Поверхност. Это был чужой для них мир. В своем непомерном высокомерии они считали, что все, так или иначе отличное от Подземья, не имеет права на существование. Дроу понимали лишь тьму, страх, ложь, лицемерие и ненависть – эти чувства они взращивали и культивировали, полагая, их признаками силы. Пожалуй, только они и могли существовать в вечном мраке Подземья. И может, только отважные дворфы с их твердой волей и духом, таким же незыблемым, как камень, который они испокон веков разрабатывали и прорубали, могли стать той непреодолимой преградой на пути темных эльфов к завоеванию Поверхности. Дроу, прирожденных воинов, крепкие, неприступные стены Блингстоуна могли и не остановить, но зато сильно отвлекали и беспокоили. Дворфы защищали выход на Поверхность, но дальше, в Дикое Подземье соваться не решались даже они. Ни одна из посланных ими экспедиций так и не вернулись назад. Ведь даже для дроу Дикое Подземье оставалось непонятным и опасным местом, хотя они и освоили довольно большую территорию вокруг Мензоберранзана. Контролируя подходы к ней, они создали на границах фортпосты, с которых шла осторожная разведка прилегающей к ней сети пещерных лабиринтов. С этих фортпостов делались набеги на Блингстоун, вылазки на Поверхность, нападения на кочующие вблизи их племена орков. И дроу оставалось только догадываться, что им придется преодолевать, чтобы захватить простирающуюся дальше ничейную Терру-Инкогнито. Те немногие счастливчики, которым довелось вернуться оттуда, так и не смогли ничего толком рассказать о тех таинственных пещерах и только знание того, что что-то непонятное, чудовищное укрывается в бесконечных туннелях и сталагмитовых лесах, останавливало дроу от дальнейшего завоевания и порабощения Подземья. Они не знали, как бороться с этим непонятным, не знали победят ли вообще, и не накличут ли после, из еще более глубоких недр на находящийся под защитой Ллос Мензоберранзан, ужасную древнюю напасть, с которой даже Ллос будет справиться не под силу.

Именно туда теперь стремился Дорган, вызывая как у своих преследователей, так и у единомышленников сомнение в его здравомыслие. Ведь дроу, знавшие Подземье много лучше остальных его обитателей, и те предпочитали смерть, чем оставаться там в полном одиночестве. Все это, уже после, рассказывал Нике муж, когда они коротали вечерние часы перед костром под открытым звездным небом. Но сейчас, когда они бежали из Мензоберранзана, она всего этого не знала, что,было не так уж и плохо для ее душевного спокойствия. Она даже забеспокоилась, когда Дорган сказал, что дроу постараются не пустить их за границы форпостов. Но они, благополучно миновав узкий ход тоннеля, вырвались на простор огромной страны пещер. И теперь,замедлив полет, их диск завис за необъятным сталактитом.

– Где мы? Куда ты меня завез? – заволновалась Ника, в тревоге осматриваясь и видя вокруг одни лишь голые камни.

– Это самый дальний фортпост Мензоберранзана. Дальше идет Дикое Подземье. Мы укроемся там – проговорил Дорган.

– Погоди, погоди, – Ника, торопливо, схватила его за рукав. – Мы, что же, не вернемся в Мензоберранзан?

– Там нас ждет смерть

– Не знаю, как насчет тебя, но меня там будет ждать Фиселла. Мои три дня истекают.

– Так ты еще надеешься, что Фиселла вернется? – удивился дроу. – В Мензоберранзане ее, как и нас, ожидает смерть. Подумай хорошенько: она не исполнила обет, данный Ллос. Она обманула саму богиню. А Ллос такого не прощает.

– То есть… ты хочешь сказать… я останусь здесь? – с упавшим сердцем прошептала Ника. Она не верила в это и в тоже время была готова к подобному открытию.

– Мы обязательно все обсудим, как только выберемся из Мензоберранзана.

– А мы разве еще не выбрались из него?

– Еще нет. Нам нужно миновать этот фортпост.

– Нас могут здесь ждать? – забеспокоилась Ника – Но, ведь ни кто не знает, что мы выйдем именно к нему? Это ведь не единственный фортпост? Да?

Дорган покачал головой.

– Вокруг Мензоберранзана их несколько, но это ничего не значит. Если Вифелла, все-таки подняла тревогу, то нас поджидают везде.

Немного подумав, Ника спросила:

– А мы случайно вышли именно на этот фортпост?

Дорган пронзительно взглянул на нее, полыхнув красным отсветом в глазах.

– Накануне я сменил караул.

– Тогда нам не стоит беспокоиться? Ты же договоришься со своими солдатами?

– Да, но лишь в том случае, если Верховный Совет не прислал сюда офицера эльфийку.

– По-моему, для этого у них было слишком мало времени.

– Поспешим, – и взмахом руки Дорган послал диск вперед.

Лавируя между сталактитовых наплывов, они подлетели к расчищенному, выровненному обширному пространству, над которым торчали ровно срубленные пеньки сталагмитов. Это была, своего рода, приграничная полоса препятствий, миновать которую незамеченным вряд ли представлялось возможным, потому что посреди нее возвышался огромный сталактит, плавно перетекающей в сталагмит. Природа создала столь грандиозное и вычурное сооружение, что не поддаться его мрачному величию было не возможно. Утонченные эльфы, не тронув внешний фасад этого причудливого здания, ограничились тем, что сделали его полым, пригодным для жилья, вырубив узкие оконца, да навесив вокруг него легкие мостки. Дорган коротко объяснил ей, что в широкой подошве сталагмита устроен оружейный склад, а в свисающем сверху сталактите – казармы. Стык – самое тонкое место между ними опоясывали мостки смотровой площадки. Оконца-бойницы мерцали рассеянным голубоватым светом. От смотровой площадки отделился бледно голубой диск и поплыл им навстречу. Стоящий на нем солдат, поднял руку с обнаженным клинком,приказывая остановиться.

– Кто вы? Назовитесь. И что делаете здесь, на дальней окраине, благословенного Ллос, Мензоберранзана.

Поблескивающими красноватым отсветом глазами он оглядел знатную пару дроу, невозмутимо восседающих на диске, а то, что одним из них была женщина, в глубоко надвинутом на лицо капюшоне, заставляло солдата вести себя осмотрительно.

– Приветствую тебя Ханна, сын Обэллы Достопочнимой.

– Лорд Доган, – прижав ладонь к груди, солдат почтительно поклонился ему. Он заметно расслабился, узнав своего начальника. – Мы заступили полный круг Нарбонделя назад. На рубеже спокойно, мой лорд.

– Кто ваш офицер? Приведи его ко мне.

– В этом нет необходимости, мой лорд. Офицер Шенбалл покорен вам, как и прежде, – донесся до них сверху усиленный гулким эхом каменных стен голос, – Вы велели мне заступить на этот дальний аванпост на три полных круга Нарбонделя, и вот я здесь, мой лорд.

Ника, глянув из-подтишка, увидела самого говорившего. Мощного сложения эльф, с регалиями офицера, восседал верхом на огромном ящере, который резкими движениями приближался к ним, спускаясь вниз по обрубку сталактита. Дроу, как влитой, сидел на ящере, даже когда приходилось принимать немыслимые положения, оказываясь висящим к земле, то боком, то вниз головой, и тогда густые длинные волосы воина свисали густой завесой, как и узда, поблескивающая металлическими чеканными бляхами, за которую он даже не держался.

– Желает ли госпожа и мой лорд осмотреть форт? – любезно спросил Шенбалл, прижав ладонь к груди и кланяясь им. Ящер, повинуясь едва уловимому движению ног и пяток хозяина, остановился, прилепившись присосками на лапах к обрубку сталактита у которого завис диск Доргана и Ники.

– Отошлите солдата и проводите нас через рубеж, офицер, – коротко приказал Дорган.

Ника, узнав в Шенбалле громилу, которого прошлой ночью выбрала для нее Вифелла, опустила голову ниже, стараясь, что бы капюшон полностью закрывал ее лицо.

– Госпожа, привезла разрешение Верховного Совета на то, что бы я пропустил вас в Дикое Подземье? – принялся проявлять так некстати свое усердие Шенбалл.

Пришлось Нике откинуть на плечи капюшон, и офицер, вглядевшись в ее лицо, вдруг отпрянул.

– Вам требуется еще какое-то подтверждение? – с высокомерием глядя на него, холодно спросила Ника, отчаянно при этом труся.

– Моей владычице требуется попасть в Дикое Подземье прямо сейчас, – тоном, не терпящим возражений добавил Дорган.

– Но…

– И я сопровождаю ее…

– Да, мой лорд, – покорно склонил голову Шенбалл. – Позвольте я провожу вас через рубеж.

Милостивым кивком ему было разрешено сделать это. Диск облетел огромный сталактит фортпоста. Где-то в стороне на своем ящере двигался за ними невидимый Шенбалл. Когда они удалились от фортпоста настолько, что он стал похож на маленькие, светящиеся песочные часы, висящие в непроглядной тьме, Дорган остановил диск. Тут же возле них возник Шенбалл, вынырнув на ящере из-за ближайшего сталактита. Ящер с шипением стремительно развернул язык, молниеносно что-то им поймал, и тут же отправив свою добычу в пасть, захлопнул ее.

– Можешь возвращаться обратно, – сказал ему Дорган.

– Да, мой лорд… И все же я не уверен, имею ли я право оставлять вас одних в Диком Подземье. Прикажите мне следовать за вами, моя владычица.

Дорган молчал до тех пор, пока Шенбалл не опустил глаза под его взглядом.

– Когда вас ждать обратно? – счел нужным, все же спросить он.

– Это зависит от того, как мы управимся. Теперь возвращайся на свой пост, офицер.

– Да, мой лорд… Моя владычица…– поклонился он им на прощание, прижав руку к груди. После чего, дернув за удила, развернул ящера, который, послушный воле всадника, сделав резкий раскачивающийся шаг, тут же исчез в поглотившей его тьме Подземья.

Дальше диск летел не спеша. С его высоты Дорган сосредоточенно всматривался вперед, держа ладони на рукоятях своих клинков. Ника сидела рядом, обхватив колени руками, уныло думая о том, что в этом Диком Подземье ничего хорошего ее не ждет. Но раз Дикое Подземье – значит, Дикое Подземье… Выбирать ей не приходилось, лишь бы Дорган не бросил ее здесь.

В туннеле, по которому они двигались, было холодно, отвесные стены блестели от сочившейся по ним влаги. Из зевов отходящих в сторону ходов тянуло затхлой сыростью и резкими звериными запахами. Из какой-то темной норы, мимо которой они пролетали, послышалось тихое, утробное рычание. Дорган послал диск на полной скорости вперед, и когда стало ясно, что погоня им не грозит, внимательно взглянул на Нику. В ответ она постаралась улыбнуться, как можно беспечнее. Она не забывала, что имеет дело с дроу и не желала выказывать своих истинных, чувств.

– Скоро мы доберемся до пещеры Отшельника. Там и отдохнем.

– Скажи, разве нормально, что Шенбалл вот так запросто отпустил нас? – пропустив его слова мимо ушей, задала Ника мучивший ее вопрос. – Он ведь может поднять тревогу, связаться с Мензоберранзаном… Как у вас обстоят дела со связью?

– Мы используем сферы Видимости. Но Шенбалл не посмеет ослушаться приказа первой Матери. И в том, что двум знатным дроу срочно понадобилось перейти рубеж, нет ничего удивительного. Иногда жрицы и маги отправляются искать в Подземье нечто, что требуется для их снадобий и заклинаний, или вызвать демона Бездны с помощью кровавого жертвоприношения. Переход дроу через рубеж опасное, но обычное дело. Просто теперь Шенбалл несет ответственность за нашу безопасность. Случись с нами что нибудь – его казнят.

– Но, мы ведь не вернемся

– Для него, это уже ничего не изменит.

– И ты говоришь об этом так просто! Ведь его можно было хотя бы предупредить.

– Что бы он тут же поднял тревогу и созвал солдат?

– У него три мальчика и три девочки, – прошептала Ника, прижимаясь лицом к коленям, чтобы он не слышал, как дрожит ее голос.

Дорган присел рядом с ней на корточки.

– У него нет и никогда не было детей – мягко произнес он. – Думаю, за нами вышлют погоню, поставив во главе ее именно Шенбалла, чтобы он не дал нам выбраться на Поверхность.

– Так мы идем на Поверхность? – подняла голову Ника.

– Но ведь ты оттуда? Только там мы сможем чувствовать себя в безопасности, – улыбнулся Дорган.

– А ты сможешь вывести нас?

– В свое время я провел в Диком Подземье десять лет.

Успокоившись, Ника положила подбородок на колени и вздохнула. Ей не стоит обольщаться. Не известно, что еще собой представляет эта Поверхность, и как воспримет Дорган весть, что это не ее мир. Он поймет тогда, что то, что случилось между ними, ничего не изменит. Она не останется в этом мире: ни в Подземье, ни на Поверхности. Она хочет домой. Очень. Он зря бросил все ради нее. Она украдкой бросила виноватый взгляд на ноги стоящего возле нее элфа. Не очень честно использовать его в своих целях, но ведь ей без него деваться некуда – одна она здесь, просто, пропадет. Лучшее, что она сможет для него сделать, это честно с ним объясниться. Да? А если он тогда возьмет и уйдет?

– Неважно, какое ты примешь решение, – вдруг тихо проговорил Дорган. – Я останусь с тобой.

Ника подняла голову, с удивлением глядя в его лицо.

– Почему?

– Потому что ты моя жена, – просто ответил он.

– Но ты все равно не должен…

– Должен.

– Дорган, а ты, правда, дроу? Как могло случиться, что среди вас родился такой, как ты?

– У нас говорят: что и в россыпи алмазов, встречается булыжник.

– А у нас: в семье не без урода.

Они засмеялись.

– Не каждый человек способен на такое бескорыстие.

– Может быть потому, что пока не любил?

С пронзительным шипением, сверху на них что-то метнулось, и Дорган, который, разговаривая с Никой склонился к ней, не разгибаясь, взмахом клинка отогнал тварь, кружащую возле них и едва не задевая их своими кожистыми крыльями. С перепуга Ника, крепко обхватив его ногу, прижалась лицом к его бедру, чувствуя все его стремительные движения. Мельтешение твари прекратилось, ее пронзительное шипение умолкло и позади диска что-то мокрой тряпкой шлепнулось на камни.

Ладонь Доргана легла ей на голову.

– Опасности нет, – мягко сказал он и после недолгого колебания добавил. – Видишь, нам ни на миг нельзя терять бдительность, поэтому, прошу, отпусти меня. Не прижимайся к моей ноге, это… отвлекает, и… ты странно действуешь на меня.

Она отпустила его ногу и, насколько это было возможно сделать на диске, отодвинулась от него.

– Я немного испугалась, то есть… это было так неожиданно… я имею ввиду нападение… Прости… я схватилась за первое попавшееся… Э-э… То есть… Я больше не буду трогать тебя.

Дорган засмеялся тихим, хрипловатым смехом и, сев рядом с Никой, тоже опустил ноги вниз.

– Вторым по своей тяжести преступлением у дроу, после убийства женщины, является сама мысль мужчины об обладании ею – начал он. – Дроу не смеет желать женщину и может подступиться к ней только, когда она сама этого захочет. Это касается всех дроу, как знатных, так и низкорожденых. Знатных эльфиек закон оберегает еще строже. Муж может войти к супруге, только с соизволения Верховной Жрицы, или если супруга сама прикажет ему. Если он поступает вопреки закону, его казнят. Некоторые эльфы доходят до того, что насилуют орочьих самок. Такими дроу общество брезгует. Их ссылают на скотный двор. Но есть эльфы, чья мужская дружба переходит в э-э…

– Я поняла.

– На такие связи смотрят сквозь пальцы, предпочитая не замечать их вообще. Темные эльфы – прирожденные воины, чья отвага известна даже на Поверхности, но они разучились желать. Эльф боится близости с женщиной, потому что в порыве страсти она может убить его. Такое в порядке вещей. Для дроу совокупление с женщиной – это тяжелое и опасное занятие. Для этого требуется мужества побольше чем, в смертельных схватках. Но горе тому, кто не оправдает ожидания своей госпожи, оказавшей ему честь, приблизив к своему ложу. Смотря на прекрасную эльфийку, дроу не испытывает ничего кроме беспокойства и страха. Правда, у низкорожденных встречаются постоянные пары, которые вместе растят своих детей, но это считается извращением устоев Ллос. На такие пары смотрят косо. Им приходится скрывать свое постоянство, и детей воспитывает мужчина, скрывая от всех, кто их мать, чтобы не разрушать ее карьеры. Знатные женщины меняют мужей так часто, как захотят. Я рассказываю тебе все это для того, чтобы ты поняла, что я узнал нечто противоположное чувству страха. Поэтому, вместо того, чтобы бежать от тебя, я потакаю своему влечению к тебе, и меня должны были казнить не раз за то, что я посмел желать тебя. А желал я с той минуты, когда понял, что ты не Фиселла. Я не сумел скрыть того, что мне трудно даже дышать, когда я видел тебя, что твое присутствие зажигает мне кровь, волнует душу, путает мысли, и… Я слабею, теряю способность соображать, когда ты прикасаешься ко мне. Меня бросает в жар, словно я горю в огне Бездны, даже когда я только думаю, что буду обладать тобой, а думаю я об этом постоянно. Когда я рядом с тобой, я беспомощен, так не делай нас беззащитными здесь, в Диком Подземье. Прошу, помоги мне, не прикасайся ко мне без нужды и… не смотри на меня так… Для меня мука отказываться от тебя, потому что вместо страха перед тобой, я испытываю к тебе нечто, чему у дроу нет названия …