Текст книги "Жена Дроу (Увидеть Мензоберранзан и умереть) (СИ)"

Автор книги: Ирина Баздырева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 51 страниц)

– Что ты там бормочешь себе под нос, монашка? Неужели, мне еще нужно прислушиваться словно глухой старухе, чтобы разобрать, что ты там читаешь?

“Ну, пожалуйста”, – пожала плечами Ника и в десятый, наверное, раз громко и с выражением, то есть с подвыванием, вскриками и мелодраматическим шепотом, прочитала о том, как не очень далекий парень усердно соблазнял в лесу глупую девчонку, забыв, что она носит королевский венец. Только почему-то теперь королева Унгеруда в Никином пересказе превратилась в Унгердуру, а страстный рыцарь Захейн в Затрахейна. “И вот, протянул Захерейн руки к прекрасной королевне Унгедуре и воскликнул несчастный: “О, пожалей меня, твоего верного паладина…”.

Христина, сперва украдкой, бросившая на нее испуганные, а потом сочувственные взгляды, вдруг лукаво взглянула на нее, поняв, что сестра озорничает. Но Нике все было нипочем – она вошла во вкус сочинительства. Христина с трудом удерживалась от смеха, когда Ника вообще поменяла местами Захейна и королевну. “Ах, не говорите столь пылких слов, которые грешно и слушать, – упал на колени Захерейн, ломая в отчаянии руки. – О, когда, когда я наконец сподоблюсь… чтобы ты наконец отстала от меня… О, помилуй, и не тяни, молю, ко мне свои руки!”. Тут последовала звонкая пощечина, которую леди Элеонор отвесила Христине, когда та, видимо сильно потянула ее за прядь волос.

Нахмурившись, Ника привстала со скамеечки, чтобы вмешаться и высказать все, что она думает о леди, теми крепкими словечками, которые за это время в небывалом количестве пришли ей на память, отведя, в конце концов, душу. Но Христина, с горящей от пощечины щекой и блестящими от смеха глазами, выразительной мимикой показала, что все в порядке и, что для нее это не в первой. Во всяком случае она, вновь, стала сама собой – ей все было нипочем, озорство монахини явно пришлось ей по вкусу и она не желала лишаться подобного развлечения.

Наконец, обтянутый шелком энан, со спускающейся вуалью, был водружен на головку баронессы и именно так, как она того желала, а ее, заплетенные в две косы, роскошные волосы уложены вокруг ушей. Пришло время ужина и леди Элеонор встала, знаком показав, что Нике позволено наконец закрыть рот. Но надежда, что она отошлет монахиню в покои леди Айвен, пошла прахом, когда баронесса велела ей следовать за ней и Нике ничего не оставалось, как сопровождать свою мучительницу в пиршественный зал. Ника чувствовала, что не выдержит, если той придет охота продержать ее возле себя еще хоть минуту.

Они вышли во вторую дверь покоев, что вела на галерею пиршественного зала и пройдя по ней, спустились по лестнице, откуда леди Элеонор прошествовала к, ломившемуся от обилия блюд, столу. Этими блюдами можно было плотно накормить человек пять. Тем не менее, леди Элеонор оказалась за столом одна одинешенька. Ника же должна была встать за ее креслом. Более изощренной пытки леди Элеонор придумать не могла: развлекая ее, Ника не ела с самого утра и той это было хорошо известно.

Тогда как у Ники от голода подводило живот, сосало под ложечкой и мутило от аппетитных запахов, баронесса едва касалась некоторых блюд. Уже подумывая о том, чтобы плюнуть на все и уйти, Ника увидела, спешащую к ним через весь зал, Христину и не на шутку встревожилась, в миг позабыв о терзающем ее голоде: Айвен? Склонившись к леди Элеонор, Христина тихо, но так, чтобы слышала Ника, сказала:

– Госпожа, Криспи повсюду ищет монахиню. Сейчас он ждет ее у парадных дверей.

Мучительно долгую минуту леди Элеонор молчала, поглощая гусиный паштет.

– Поди, спроси его, так ли уж безотлагательно дело, ради которого он ищет монашку? – лениво вымолвила она.

– Ох, госпожа, он прямо с ног сбился, – затараторила Христина, – но я могу позвать его к вам.

– Ты нарочно это сказала, негодяйка? – разгневалась леди Элеонор. – Ты отлично знаешь, что я терпеть не могу этого старого одноглазого зануду. Пусть идет. Она мне надоела.

Христина, которую Ника готова была расцеловать, покорно заняла место за креслом хозяйки, а Ника прежде чем уйти из зала, стащила со стола цыплячью ножку. Виночерпий и поваренок, прислуживавшие за столом, предпочли этого не заметить. Посасывая косточку, – все что осталось от быстро исчезнувшей цыплячьей ножки, – Ника вышла на крыльцо, где ее действительно ждал Криспи. Оказывается уже давно стемнело. Криспи качнул фонарем, осветив каменные ступени.

– Пойдем со мной, сестра.

– Криспи?

– Не спрашивай меня ни о чем. Сама все поймешь. – тихо проговорил он. – Тебя уже давно ждут, дожидаются.

Нике было все равно. Кто бы ее не дожидался, она была только рада тому, что ее наконец-то освободили от общения с леди Элеонор. Глубоко вдохнув морозный воздух, Ника последовала за Криспи, что вел ее в сторону колодезной башни, освещая дорогу фонарем.

По пути Ника бросила косточку, крутившейся во дворе дворняжке, решив, что для пса она слишком мала и что только раззадорила бы его аппетит. Возле низкой двери в башню Криспи остановился.

– Иди к оконной нише, что напротив колодца. Там тебя ждут…

От резкого порыва ветра фонарь в его руке закачался, заскрипел. Кто ее мог ждать в башне, которая всегда пустовала?

– Иди, не бойся… – подбодрил ее старый слуга.

Не столько из-за его ободряющих слов, сколько из-за пронизывающего холодного ветра, Ника потянула дверь на себя и пригнувшись шагнула за порог, оставляя позади свет фонаря. В башне было стыло и темно. Едва угадывалось высокое окно с глубокой нишей, но Ника все равно бы не заблудилась, так как оттуда до нее донеслись звуки лютни. Ежась от холода в своей рясе, Ника остановилась, недоверчиво прислушиваясь. Криспи должно быть ошибся и ждут вовсе не ее… Ясно же, что здесь намечается свидание. Она обернулась в сторону двери: еще можно тихо и незаметно уйти, не потревожив никого,как звуки лютни оборвались.

– Ника, – позвал ее знакомый голос. – Ты не очень-то спешила. Я совсем уже отчаялся тебя дождаться.

И появившийся из ниши человек, отступил в нее обратно.

– Сэр? Но мы ждали вас только через три дня.

– Может зайдешь сюда и присядешь. Придется тебе смириться с моим постоянным пребыванием в замке. Мои солдаты в дозорах вполне могут справится и без меня.

Ника вошла в нишу и опустилась на плоскую подушку, лежащей на каменной скамье.

– Что-нибудь случилось? – осторожно спросила Ника, вглядываясь в лицо, смутно белеющее в темноте. Она готовилась услышать, какую-нибудь нехорошую новость.

– Случилось, – сэр Риган бережно прислонил к стене лютню. – Знаешь, я весь день сдерживал свое желание петь.

– Я рада за вас, – вежливо отозвалась она.

– Я весь день думал о тебе. Не утерпел и примчался сюда, чтобы увидеться с тобой.

“Четр! Черт! Черт!”

– Скажи, ты хоть немного думала обо мне?

“Черт!”.

– Хм… – прокашлялась Ника. – Скажем так, мне не давали забыть о вас.

– Кому я обязан этим? Назови его и я, всю оставшуюся жизнь, буду поминать его имя в своих молитвах.

– Я весь день провела с леди Элеонор, – с готовностью сообщила Ника.

Сэр Риган молчал. Видимо он был близок к тому, чтобы вспылить, но когда заговорил, его голос звучал глухо и ровно.

– Мы ничего не обещали друг другу и не обменивались клятвами верности. Я лишь скрасил ее одиночество. Но речь не о ней, а о тебе…

– Я монахиня, сэр, если вы об этом забыли.

– Я, ни на минуту не забывал об этом… Но ты дрожишь… позволь я согрею тебя…

И не успела Ника глазом моргнуть, как рыцарь пересел к ней и обняв, крепко прижал к себе. Кое-как высвободившись, Ника вскочила и бросилась из ниши, но сэр Риган, схватив ее за руку, дернул обратно к себе.

– Отпустите… не трогайте меня…

– Хорошо… хорошо… я не прикоснусь к тебе… Сядь, нам нужно поговорить кое о чем. Сядь же! Клянусь, я больше не позволю себе подобной вольности. Только выслушай то, что я скажу.

Ника плюхнулась обратно на скамью, подальше от него и поближе к выходу из ниши.

– Возьми вот это, иначе застудишься, – и он перекинул на скамью подушку, оказавшейся его сложенным плащом.

Все еще держась настороже, Ника подошла и села напротив.

– Известно ли тебе, – начал сэр Риган, – что рыцарь имеет право выкупить из монастыря монахиню с тем, чтобы взять ее себе в жены. Я решил выкупить тебя из обители для себя.

Ника отвернувшись, смотрела в темный провал окна.

– Тебе трудно и страшно решится на подобный шаг, но когда я все улажу с вашей настоятельницей, ты свыкнешься с этой мыслью. Доверься мне.

Тяжко вздохнув, Ника взяла прислоненную рядом к стене лютню и привычно пробежалась пальцами по ее струнам.

 Ты же меня простил,

 Сказал: “Забудь”

 Ты же меня впустил

 В свою судьбу

 Ты же меня простил

 Упасть не дал,

 А я тебя не прощу никогда

Негромко пропела она. В темноте, песня прозвучала, как сокровенное признание, сказавшее о многом. Повисло долгое молчание.

– Вон оно как, – глухо произнес сэр Риган, нарушая его. – Мне давно следовало догадаться. Ведь я же знал, клянусь моей проклятой шкурой оборотня, что девицы частенько убегают в монастырь из-за несчастной любви. Ты, плачешь?

– Нет

– Я же слышу – ты всхлипываешь

– Это простуда…

– Послушай, – сказал он ожесточенно, схватив ее было за руки, но тут же выпустив их. – Твое признание, ничуть не помешает мне, и мое намерение остается неизменным. Забудь его. Для него ты потеряна навсегда. Да он и не вспомнит больше о тебе никогда. И если этот негодяй бесчестно предал тебя – я не предам никогда. Не плачь…

– Я не плачу… Можно я пойду…

– Подожди… Ты же замерзла насмерть… – и сэр Риган начал было расстегивать свой камзол, когда монашку со скамьи словно ветром сдуло.

– Что же это такое! – рявкнул он в отчаяние. – Вернись сейчас же обратно. Я просто хотел отдать тебе камзол, чтобы ты хоть немного согрелась… и не торопилась так уйти от меня.

– Не надо… – послышался ее голос уже от колодца. – Я все равно ничего не смогу сказать вам… я даже думать об этом не могу…

– Зато я думаю об этом каждую минуту. Пока я не буду торопить тебя, но мы непременно поговорим еще, – он поднялся.

Взяв свой плащ, он отдал его Нике, смотря как она быстро закутывается в него. Про себя он поклялся, что если попустит Вседержитель и доведется ему встретиться с тем ублюдком, который тяжко обидел Нику, то он заставит его сполна ответить за каждую слезинку этой женщины.

Едва они вышли из колодезной башни, как из-за угла к ним вышел Криспи, прикрывая от ветра фонарь полой своего плаща. Его, как будто, ничуть не удивило, что в такой холод на рыцаре расстегнут камзол. Он молча шел впереди, освещая им путь. Войдя в холл Ника, отдала сэру Ригану плащ. Тихо попрощалась с ним и поднялась в покои леди Айвен. Куда он направился дальше: к себе, в караулку, к баронессе, чтобы засвидетельствовать ей свое почтение и, возможно, развлечь ее своим пением, Ника не знала.

Сама она, как только сменила тетушку Агнесс, первым делом надела на неподвижную девушку амулет Бюшанса, который сегодня ей самой, так и не понадобился. Устраиваясь в кресле поудобнее, Ника пообещала себе, что завтра с утра, не смотря ни на что, отправится с амулетом Бюшанса искать дорогу из владений Репрок.

Спала она так крепко, что пропустила визит Балахона. Она – да, но не призраки, чье едва уловимые свечения, угадывалось в углах комнаты, не давая никакой возможности войти в нее Балахону, томившемуся под дверью, бессильного что-либо поделать.

Первое, что сделала Ника, проснувшись утром, это побрела на кухню. Вчерашняя цыплячья ножка не насытила ее и теперь живот подводило от голода. В этот ранний час в замке царила сонная гулкая тишина. Камины давно остыли, от каменных плит пола поднимался холод, в коридоре, ведущий к кухне, свистел сквозняк. В этот холодный предрассветный час, добрые люди еще сильнее зарывались под теплые одеяла, досматривая сладкие сны и только Ника, мучимая голодом, как сомнамбул, бездумно брела к кухне.

Там тоже угадывалось некое подобие жизни и какое-то шевеление: слышался ленивый говор кухонной прислуги, прерываемый душераздирающими зевками, бряканье котлов и звук льющейся воды. Она не обратила внимания на отделившуюся от стены темную фигуру, двинувшейся ей навстречу – мало ли кто из кухонной прислуги бродит здесь.

Поравнявшись с нею, Ника бросила на нее сонный взгляд и лениво отметила про себя: “Надо же, до чего обнаглел… разгуливать по замку светлым днем?!”. И она сделала все, чтобы тварь, что приблизилась к ней, обдавая смрадом плесени, отсыревшей одежды и затхлости, держалась от нее подальше, с чувством заехав кулаком туда, где у Балахона должно было быть лицо, или что там у него имелось вместо него. Ее кулак, почти, не встретил сопротивления. Она только почувствовал, что под его костяшками что-то хрустнуло, хлюпнуло и Балахон, неловко взмахнув широкими рукавами, легко отлетел к стене, ударившись о нее так, словно швырнули тюк с тряпьем. Из под капюшона послышалось болезненное шипение и свистящее тяжелое дыхание. Может эта гадость, или чтобы оно ни было и слыло сильным магом, держащее “на замке” всю Северную границу и терроризирующее замок Репрок, но на деле, оказалось довольно безвольным и хлипким существом.

Отряхивая и брезгливо вытирая ладони о рясу, Ника подошла к поверженному врагу. Только у темной стены, где должен был валяться бесчувственный призрак, уже никого не было. Ника растерянно огляделась вокруг, но балахон исчез и вот тогда ее гнев сменился испугом. Ника здорово перепугалась. Больше невыносимо было оставаться одной в пустом, темном коридоре, где шевелились подозрительные тени, и она со всех ног помчалась к лестнице. Она неслась по ней, перемахивая через две ступеньки, ничего и никого не видя перед собой, пока не налетела на сэра Ригана.

– Святые небеса, – охнул он, схватив ее за плечи и легонько встряхивая, – от кого это ты так несешься? За тобой, что следуют все демоны преисподней?

– Не… не демоны… там… он… – тяжело дыша, выговорила Ника и махнула вниз по лестнице.

– Он! – прорычал сэр Риган – Он лез к тебе? Отвечай! – и сэр Риган еще раз встряхнул ее.

– Лез… – подтвердила Ника, с трудом переводя дыхание, – только я его кулаком…

– Скажи мне только, кто и эта свинья пожалеет о том, что родился на свет!

– Так я же и говорю… – в отчаянии воскликнула Ника, – что это Балахон!

– Тише, не кричи, а ответь мне толком, что случилось.

– Ну, я… это… шла на кухню…

– Что тебе понадобилось на кухне в столь ранний час?

– Есть очень хотелось, а тут он навстречу. Я сперва подумала, что это шляется без дела слуга, но ни от кого не несет такой тухлятиной и плесенью, как от Балахона. Меня и так мутит от голода, а тут еще он… Сама не понимаю, как это вышло, но кажется лицо я ему разбила.

– С утра, спозаранку зловредный призрак разгуливает по замку? – не меньше Ники был возмущен сэр Риган. – Я поднимусь к барону и баронессе, дабы удостовериться, что с ними все благополучно, а ты беги к леди Айвен и запрись в ее покоях.

Они вместе поднялись по лестнице и сэр Риган, уверившись, что в покоях Айвен никто не прячется, велел Нике закрыть за ним дверь на засов. Сам же поспешил выше, к покоям барона.

В комнате Айвен было тихо и уютно. Ника, подойдя к постели, склонилась над девушкой, прислушиваясь к ее мерному дыханию. Казалась, она вот-вот проснется и Ника верила, что так оно и будет. Чистую душу Айвен не осквернило мерзостное прикосновение зла, что поднялось из глубин преисподней, словно из выгребной ямы, отравляя все вокруг себя. Девушка заметно похорошела. Силы возвращались к ней и молодость брала свое. Накапав в воду настой, Ника напоила им Айвен, а когда поставила пустую кружку на стол в дверь коротко, но сильно постучались. Лишь только она приоткрыла ее, как очутилась в объятьях сэра Ригана.

– Беги! – выдохнул он, прижимая ее к своей груди. – Покинь замок сейчас же! Не медли ни минуты! Это Элеонор.

Ника дернулась в его руках, едва терпя мужские объятия, и когда он отпустил ее, отстранившись посмотрела на рыцаря. На нем лица не было.

– Послушай меня, – проговорил он, плотно прикрыв за собой дверь и обхватив лицо Ники ладонями. – Слушай… Я побывал у барона… Он очень слаб и не сегодня, завтра, его душа расстанется с телом, с ним неизменно находился Криспи. Тогда я поднялся к Элеонор. Она сидела у зеркала и расчесывала волосы, а когда повернулась ко мне, я увидел ее разбитое лицо. Она все поняла по моему виду и расхохоталась. “Ничего уже не изменить – сказала она – Монахиня потеряна для тебя”. Теперь ты видишь, что тебе опасно оставаться здесь?

– Но я…

– Мы все здесь обречены, – не давая ей перебить себя, торопился сэр Риган. – Я это знаю. Но знаю и то, что смогу сопротивляться, пока буду уверен, что ты жива. Она сказала, что колдовала несколько ночей, призывая демона Подземья, чтобы погубить тебя.

– А Айвен…

– Я останусь с бароном и Айвен. Элинор и тварь призванная ею, не должны отыскать тебя. Пока ты жива им будет не до нас. Знай, что до твоего появления в Репрок, я не мог сопротивляться чародейству Элеонор. Прежде, как бы я ни противился ее чарам, все равно приползал к ней обратно, как послушная собака. Теперь я свободен и сделаю все, чтобы не попасть под ее чары вновь. Будь в этом уверена, как и в том, что я всей душой люблю тебя. Помнишь тропу несчастного Фарфа? Езжай в противоположную от нее сторону и тогда выберешься на опушку к заброшенной хижине. От нее до реки рукой подать. Там будет брод, его охраняют мои дозоры. Солдаты помогут тебе перебраться на ту сторону. За рекой, уже как дня четыре, встало стоянкой племя орков и я очень надеюсь, что их шаман, согласиться помочь нам справиться с чарами ведьмы.

– Но я не могу… пошли кого-нибудь другого…

– Ты хочешь погубить всех нас? Делай, что я велю тебе…

Они спустились вниз по винтовой лестнице. Крепко держа Нику за локоть, с обнаженным мечом в руке, поминутно оглядываясь, сэр Риган вел ее к каморке Криспи.

– Что может сделать меч против магии и колдовства, – прошептал он, ей на прощание, – но я до конца исполню свой вассальный долг и останусь со своим сюзереном. Прощай – и он крепко поцеловал ее в целомудренно сжатые губы, повторив еще раз: – Прощай!

Через потайной ход, Ника выбралась из замка и бросилась бежать в ту сторону, откуда выехал Хоуги в ту ночь, когда Ника встретилась здесь с оборотнем. Она бежала до тех пор, пока не увидела погост за деревенским храмом и уже оттуда, двинулась к тропе Фарфа, а от нее побежала в противоположную сторону. Один раз она, споткнувшись, упала и расшибла коленку, вымочив в мокром снегу рясу. Тогда подхватив суковатую палку, она, опираясь на нее, поспешила дальше, время от времени, переходя с торопливого шага на бег.

В голове крутился один и тот же вопрос: найдет ли она выход из того колпака, которым Элеонор накрыла Репрок? Ее нога провалилась в нору, затопленную водой, насквозь вымочив башмак. Поможет ли ей орочий шаман? Поможет! Она сделает все, чтобы он помог. В конце концов, она может поднять орков на штурм замка? Но это опять же не помешает Элеонор разделаться с семьей барона. Да и сэр Риган не одобрил бы этого.

Наконец она выбралась на опушку, посреди которой вросла в землю, почти по самую заросшую мхом крышу, хижина. Над нею раскинул свои голые ветви клен. Ника остановилась.

Под кленом стоял орк… Ника закрыла, потом открыла глаза, надеясь, что видение исчезнет. Ничего подобного. Орк стоял под деревом, опираясь на свою дубину и спокойно рассматривал Нику. Обнаглели дальше некуда! Куда, черт возьми, смотрит дозор сэра Ригана.

А орк не выказывал ни смятения, ни страха, а смотрел на Нику с любопытством, ясно читавшееся на его морде, не обнаруживая при этом ни воинственности, ни намерения напасть на нее. Скорее всего он просто не видел какую опасность может представлять для него замученная, запыхавшаяся монахиня, у нее ведь даже не хватит сил убежать от него. Наверное, ей очень посчастливилось встретиться с таким спокойным, не злобным орком. Но Ника ни в коем не случае, не стала бы утверждать, что он само миролюбие. Слишком уж впечатляли тугие бугры его мышц, широкая грудь, толстая шея с горбом-загривком, короткие, кривые, но сильные ноги.

На орке была туника из шкуры волка, чья оскаленная морда, покоилась на его груди. На ногах какая-то бесформенная меховая обувь, перехваченная крест на крест ремешками. Весь он был покрыт короткой шерстью, а на его крупной голове росла неуемная грива волос. Слабая попытка, хоть как-то привести жесткие, как конский хвост, волосы хоть в какой-то порядок, вылилась в несколько заплетенных косичек, которые дела не решали. Зато в лопоухом ухе болталась, грубо выделанная, медная серьга.

Маленькие глазки внимательно смотрели из-под массивных надбровных дуг. Как у всех орков, этот франт имел низкий покатый лоб и Ника дорого бы дала, чтобы узнать, какие мысли сейчас вертятся под ним относительно нее. А потому не удивительно, что когда он шагнул к монашке, то получил суковатой палкой по, этому самому, лбу.

Выронив дубину орк, обижено хрюкнув, схватился за голову, а Ника поудобнее перехватив палку, приготовилась к драке. И орк, в самом деле, подхватив свою дубину, решительно двинулся на монашку, когда со стороны зарослей боярышника раздался голос, заставивший его остановиться.

Из кустов появилось не менее странное создание к которому орк послушно, хоть и нехотя, отошел, волоча за собой свою дубину. Оно казалось до того дряхлым и старым, что угадать пол его было довольно затруднительно, а его внешний вид никак этому не способствовал.

Серые длинные волосы были спутаны в давно нечесаный колтун. Беззубый рот ввалился, но из-под седых бровей насмешливо и живо смотрели неожиданно молодые глаза. На худом сгорбленном теле болталась длинная туника, подпоясанная конопляной веревкой, а сверху накинут плащ из грубой шерсти.

Это воплощение старости, опиралось на клюку и разглядывало Нику зоркими глазами. Рядом обижено сопел орк.

– Э… э… простите, я не знала, что это ваша зверушка, – кивнула на оскалившегося орка, Ника.

В ответ старец рассмеялся сиплым смехом:

– А ты храбрая…

– А вы знаете, что находитесь на земле барона Репрок, – поставила старика в известность Ника.

Вдруг он с орком заблудился.

– А как же! – отозвался тот, лукаво блеснув глазами. – А вот знаешь ли ты, что нам с тобой можно разговаривать до тех пор, пока край солнца не коснется ветки вот этого клена.

И старик поднял клюку, указав ею на клен.

– И что тогда произойдет?

– Тогда проход, через который мы прошли рубеж исчезнет и мы с Уро останемся здесь. И уж тогда сэр Риган, точно, порубит его на куски.

При этих словах орк недвусмысленно качнул дубиной, давая понять, что осущиствить это будет не так-то просто.

– Нас же с тобой услышат и уж тогда нам не сдобровать, – добавил старец.

– А вы, простите, кто?

– Я Лиз, и живу я на этой опушке, а ты сестра Ника из обители милосердных сестер. Простая смертная с которой вынуждены считаться могущественные силы и которые не могут с тобой ничего поделать, потому как тебя защищают сильные друзья.

– Но мы думали, что вас…

– Думали, что и со мной расправилась проклятая колдунья? Так бы и случилось, если бы я не стала дожидаться неизвестно чего, как это сделала Хромоножка и Ворона.

– Значит их и вправду убили? – Ника бессильно опустилась на поваленное дерево.

– Да уж, вернее не бывает

– Меня тоже хотят убить

– Не убить… нет… – старуха с кряхтением и постаныванием стала садиться на бревно и орк, проворно подскочивший к ней, помог ей сесть.

– Вы проводите меня через реку к шаману? – спросила Ника.

Лиз покачала головой.

– Нет? Но почему? Нам нужна помощь… Меня послал сэр Риган…

– Потому что если ты хочешь найти ответ на свой вопрос, то тебе следует вернуться в замок. Тебе надлежит быть там, а я передам твою просьбу о помощи шаману.

Теперь надо было встать и идти обратно, но Ника выбилась из сил и ей хотелось одного – лечь на землю и тут же уснуть.

– Как вы уцелели и почему сейчас здесь? – спросила Ника, помятуя о том, что для разговора им с Лиз отпущено какое-то время.

– Потому что не стало мне покоя после странной смерти леди Эдит, первой супруги барона. На охоте, видишь ли, она упала с лошади и разбилась. Это она-то, прекрасная наездница? А через седьмицу наш господин взял себе другую жену. И стали мы жить в мире, спокойствие и тишине, – старуха пожевав беззубым ртом, хихикнула, озорно глянув на Нику. – Чего-то уж очень спокойно и тихо. В приграничных землях сроду такого не бывало. До сего времени, дня не проходило, чтобы орки не переходили реку для грабежа. Спору нет, хорошо жить в мире, только не очень-то мне понравилось, что у орков шаманы заволновались и никак не угомоняться. Как ночь, так беснуются и воют. А варвары и вовсе покинули свои стоянки и ушли из этих мест. Чую я, неладное что-то. Покоя мне нет, вот и поплелась я к Хромой. Хоть мы с ней в молодости не очень-то ладили, да вот приспела пора, позабыть о былых глупостях. Вышла я тогда из леса, а мне говорят, что мол, Хромоногая ушла в замок. Мол, призвал ее к себе господин барон. Ох-хо… Он и меня к себе призывал, но я как услышу, что его посланец ко мне идет, так прячусь. Отводит меня что-то от замка. Нехорошо там. А тут поковыляла к нему сама, чтобы с Хромоногой не разминуться. Но, как только приблизилась к его стенам стало мне на грудь давить, да суставы выворачивать и так-то тошно сделалось, что подумала: забирают меня к себе мои боги. Пришло, знать, мое время помирать… Уползла я в лес и там оклемалась. Не знаю сколько я в кустах отходила. Дрожала, да заклинания шептала, пока меня не отпустило. Побрела я к себе на опушку и там в кустах, нашла бедняжку Мари, всю истерзанную, высушенную, с вырванным сердцем.

Ника вздрогнула и со страхом посмотрела на Лиз.

– Вижу понимешь, о чем я, и что не к добру все это. Поэтому я здесь. В Репрок творилась служба кровью демону Подземья, приносились ему в жертву человеческие сердца, еще живые и трепещущие. Из темной, глубины поднимается этот демон за тем, что обещано ему.

– О чем вы?

– Ты ведь уйти хотела, но не смогла. Небось сама сообразила: раз тебя в третий раз приводит к одному и тому же месту, то дело-то не в том, что ты позабыла дорогу. Я ведь тоже плутала, пытаясь уйти за реку. А когда попробовала заклинаниями пробить брешь в мороке, хватило меня так, что я еле ноги утащила. Ох, не совладать мне с этой магией, думаю. И призвала я на помощь духов ветра и воды и послала с ними весточку к орочьему шаману: не поможет ли он мне перебраться к ним за реку? Ответ от него пришел с ночной вестницей – совой. Он сообщил, что начнет колдовать когда полная луна поднимется в зенит и уже тогда я смогу своими заклинаниями пробить со своей стороны брешь в мороке. И что я должна была думать, когда узнала, что отец Фарф спокойно уехал в город и привез с собой монашку?

– Это что… ловушка?

– Так оно и есть, – подтвердила Лиз и сипло рассмеялась. – Но и от тебя проклятая ведьма хлебнула непритностей. Залучить-то, она тебя сюда залучила, но подчинить себе не смогла. Ты ей не давалась и хлопот с тобой было не оберешься. Что ты ей устроила? Наложенное ею оборотничества с сэра Ригана сняла, а к молодой хозяйке вообще не подпускала. Вот уже и демон скоро появится, а она тебя все отыскать не может, потому как не видит тебя. Знаю есть какой-то амулет, что скрывает тебя от ее глаз. А потому призвала она прежде демона, еще одного темного обитателя Подземья, где он был изготовлен, чтобы это существо указало ей на тебя. На тебе амулет-то?

– Нет. Он на леди Айвен.

– Вон оно как, – покачала головой Лиз. – Все один к одному. Надобно тебе возвращаться в замок и постараться сразу завладеть им.

– Зачем я нужна Элионор?

– Кое-что нужно ей от тебя, – проговорила Лиз. – Что ж приспело время прощаться нам. Солнце коснулось ветки клена. Поспеши в замок и постарайся вернуть себе амулет до того, как существо Подземья, призванный Элеонор, не увидит тебя.

– Откуда вообще взялась эта Элеонор? – пробормотала Ника, затягивая разговор, чтобы хоть немного отдышаться. Подняться с поваленного дерева было выше ее сил.

– А это и не Элеонор вовсе, – кряхтя и постанывая поднялась Лиз. – Это личина Лаодран – и осеклась с изумлением глядя на, мигом вскочившую, монахиню, которая до этого была вялая настолько, что чуть ли не засыпала на ходу.

Орк тут же повернул к ней свою гривастую башку, но Лиз подняла руку, успокаивая его. Оба смотрели вслед монашке, которая, с откуда-то вдруг взявшейся прытью, скоро шагала с опушки в сторону замка. Постояв еще немного, задумчиво глядя в сторону кустов где только что скрылась ее ряса, Лиз сделал знак орку следовать за ней и оба покинули опушку. Но Уро не сразу пошел за ней, а постояв немного, оглядел стену зарослей, окружавших опушку, с подозрением, потянув воздух своим пятачком и только тогда поспешил за Лиз.

Выйдя к деревне, Ника испугалась. Она оказалась опустевшей, будто вымерла. Что могло здесь произойти? Ника шла через нее, ища следы разорения, битвы, пожара, но все выглядело так, будто ее жители, побросав все, дружно снялись и куда-то ушли.

И когда из распахнутых дверей храма вышел Хоуги и Лофтон, Ника испытала ни с чем не сравнимое облегчение. Увидев монахиню, кузнец направился к ней, а Лофтон вновь скрылся в храме. Ника поспешила навстречу кузнецу и после того, как они остановились друг против друга, тот хмуро поинтересовался:

– Куда это ты направляешься, монашка?

– В Репрок

– Поворачивай обратно

– С чего вдруг?

– Тебе там делать нечего. Сейчас в Репрок торжествует зло, – Хоуги повернулся к замку, недобро глядя на его стены. – Знай, леди Элеонор – ведьма. Сэр Риган повелел увести людей в безопасное место. Сам же остался при бароне и его дочери. Поворачивай назад. Вон у того вяза тебя встретят и отведут за рубеж земли барона.

– Вы вывели людей за рубеж? И это безопасное место? – изумилась Ника. – Да вас там в два счета задавят орки. Они, между прочим, стоят у реки.

– Верно, – как ни в чем ни бывало согласился Хоуги, – но они не посмеют связываться с племенем варваров, что приютило нас.

– Варвары? – глупо переспросила Ника, удивившись еще больше.

– Да, – кивнул Хоуги. – Благодоря Вседержителю, Эрик Рыжеволосый со своим племенем кочевал рядом с границей. Их заметили дозоры сэра Ригана. Но Эрик Рыжеволосый всегда жил в мире с людьми. Так, что смело ступай к тому вязу и ничего не бойся.

– А вы почему остались?

– Сэру Ригану может понадобиться наша помощь, хотя я понятия не имею, что можно поделать против проклятой колдуньи и того мерзкого чародея, которого она призвала в Репрок, осквернив эти, покрытые славой, стены. Говорят, оба с нетерпением дожидаются появления демона из бездны.