Текст книги "Королевство Бахрейн. Лики истории"

Автор книги: Игорь Сенченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 40 страниц)

Имелись общины христиан и в нескольких других городах Месопотамии. В одном из коммерческих центров Двуречья, в Басре, где в 1910 г. насчитывалось 37 тыс. жителей, в том числе, как сообщал в Санкт-Петербург действительный статский советник, российский консул в Багдаде Сергей Владимирович Тухолка (18741954), 30 тыс. мусульман, 5 тыс. евреев и 2 тыс. христиан. «Отношение к христианам, – отмечал он, – хорошее; многие даже приняты на казенную службу» (12). В Х-ХП веках Патриарх Несторианский, как следует из «месопотамского досье» Архива внешней политики Российской империи, «имел под своей властью 220 епископов» (13).

В Южной Месопотамии во времена правления в Халифате Аббасидов произошло крупнейшее в истории Древнего Арабского Востока восстание рабов, известное как восстание зинджей (рабов-негров, или «черных людей» в речи арабов Аравии и Месопотамии). Длилось оно 14 лет, с 869 по 883 годы. Восстание зинджей поддержала секта карматов, обосновавшаяся впоследствии на Бахрейне и заложившая легендарное Царство карматское, «Аравийскую Спарту». О ней мы расскажем в следующей части этой книги.

Часть IV
Государство карматов
«Аравийская Спарта»

Восстание зинджей (869-883)

В Южной Месопотамии, где велись масштабные работы по осушению болот и проведению каналов, предназначавшихся для орошения полей, широко использовался труд чернокожих рабов из Африки, зинджей. Активно задействовали их и при возделывании земель и уборке урожаев, а также для ухода за садами и огородами. Арабские работорговцы, главным образом из Йемена и Омана, закупали зинджей (их еще называли «черной костью», белой у них значилась слоновая кость) на острове Занзибар, или на Зандже в речи аравийцев, крупнейшем невольничьем рынке Восточной Африки. Условия работы были каторжными. Полуголодное существование и эпидемии лихорадки убивали их сотнями. Наибольшее скопление рабов отмечалось в районе Басры.

В 869 г., доведенные до крайнего отчаяния, зинджи восстали. И вскоре бунт-протест невольников против тяжелых условий труда, вспыхнувший в районе Басры, опалил все земли Южной Месопотамии. Возглавил выступление зинджей ‘Али ибн Мухаммад. Ни рабом, ни чернокожим сам он, что интересно, не был. В 860-х годах проживал на Бахрейне и в Катаре. Занимался торговлей. Разорился и подался в Басру. Назвавшись потомком ‘Али ибн Абу Талиба, четвертого «праведного» халифа, объявил себя имамом-защитником бедных и угнетенных. Обещал рабам «свободу и жизнь, достойную человека, любимого создания Господа». Заложив удел «людей свободных», стал чеканить монету со своим именем. Собрав крупное ополчение, численностью не менее 15 тысяч рабов, и объявив им, что его миссия состоит в том, чтобы освободить всех рабов в Халифате и сделать их «владельцами имуществ и земель», стал совершать набеги на города Халифата.

В 869 г. зинджи захватили и разграбили ‘Убаллу, главный порт персидской империи, стоявший на перекрестке торговых путей из Аравии, Западной и Центральной Месопотамии и Персии, и Абадан, лежавший в дельте реки Шатт-эль-Араб. Распространили власть свою по всему Хузистану и овладели Ахвазом. Попытались ворваться в Басру. Потерпев неудачу, подвергли тотальному грабежу все окрестные земли. В 871 г. Басру все же взяли. По свидетельству знаменитого арабского историка, географа и путешественника Абу-л-Хасана ал-Мас’уди (896–956), порушили и сожгли при этом большую часть города и дочиста ограбили его жителей. Набегом на Басру руководил ал-Мухаллаби, один из сподвижников ‘Али ибн Мухаммада. К 878 г. в руках повстанцев оказался весь юг Месопотамии.

В 879 г. зинджи захватили город Басит; отрезали все пути, шедшие из Багдада к Персидскому заливу; прервали речное сообщение и блокировали морскую торговлю Южной Месопотамии с Индией.

«Гнезда зинджей», как именуют их укрепленные поселения-посты историки ислама, куда они свозили все свои трофеи из ограбленных ими городов и поселений, и резиденция ‘Али ибн Мухаммада располагались в болотах, на островах Шатт-эль-Араба. Оттуда они и совершали набеги на торговые караваны и на речные суда.

Полностью подавить восстание зинджей удалось только в 883 году. Войска талантливого военачальника, регента Багдадского халифата Абу Ахмада ал-Муваффака (842–891) захватили «убежища зинджей» на болотах. ‘Али ибн Мухаммад погиб во время одной из схваток (1). Других вождей мятежных рабов доставили в Багдад. Вначале подвергли прилюдному бичеванию на центральной площади (каждый из них получил по 200 ударов плетьми). Затем, лишив главарей бунта рук и ног, выволокли их обезображенные тела, привязав к ослам, за стены города, и оставили на съедение хищным зверям и птицам.

Активное участие в подавлении восстания зинджей, прервавшего торговлю Бахрейна с Месопотамией, что крайне негативно отразилось на уровне жизни островитян, принимало бахрейнское племя бану ‘абд ал-кайс. Действуя совместно с армией ‘Аббасидов, кайситы оказали ей весомую помощь в овладении «гнездами зинджей» на островах Шатт-эль-Араба.

Те из числа рабов-повстанцев, кому удалось все же укрыться от возмездия Халифата в землях, что «поодаль от Басры», в прибрежных районах Восточной Аравии, сложились в небольшие разрозненные коммуны «людей презренных», как о них отзывались арабы Аравии. Занимались ловлей жемчуга; трудились ныряльщиками.

Карматы

В смутные времена, порожденные восстанием зинджей, в Месопотамии образовалась и громко вскоре заявила о себе секта кар-матов. Году где-то в 890-м карматы заложили на берегу Евфрата крепость. Назвали ее, по аналогии с Мадиной (Мединой), Городом Пророка Мухаммада, – Дар-эль-Хиджра (Домом убежища или Домом переселения), то есть местом резиденции махди, их мессии.

Карматы – это ветвь религиозно-политической секты исмаи-литов, последователей исмаилитского проповедника (Эй и) Хамда-на ибн ал-Ашаса. В народе его прозвали Курматом или Карматом, что в переводе с одного из диалектов арабов Месопотамии значит Человек с обезображенным лицом (умер он в Сирии, году где-то в 874/5-м).

В 899–901 гг. несколько крупных семейно-родовых кланов кар-матов во главе с Абу Са’идом ал-Хассаном ал-Джаннаби, выходцем из Ирана, возглавившим секту в 894 г. и правившим ею до 913 г., отодвинулись из Месопотамии в Эль-Хасу. Оттуда, в 902 г., переселились на Бахрейн. Подчинив его своей власти, карматы основали там, в период с 904 по 906 гг., общинный независимый удел.

При их предводителе Абу-л-Касиме Са’иде (правил 913–923) карматы расширили границы своего удела на земли Восточной Аравии от Эль-Хасы до нынешнего Кувейта, и образовали Государство карматов с центром в Эль-Лахсе нынешнем Эль-Хуфуфе. Во владения карматов, которые хозяйничали на Восточном побережье Аравии в X–XI вв., входили Эль-Хаса, территории нынешнего Кувейта, Катара и Бахрейна. Острова Файлака и Тарут являлись их военно-сторожевыми постами в бассейне Персидского залива, а Бахрейн и Катар – морскими форпостами. На полуострове Катар размещался также один из отрядов легендарной верблюжьей кавалерии карматов.

Государство карматов управлялось выборным советом старейшин во главе с правителем, и несло прямую ответственность за благосостояние всей общины. Для нужд внутренней торговли кар-маты чеканили собственную монету (2).

В сказаниях бахарнов, коренных жителей Бахрейна, говорится о том, что во времена карматов в их «уделе бахрейнском» насчитывалось 300 сел и 30 городов. И все эти 330 поселений управлялись выборными старшинами. Они, в свою очередь, избирали из своей среды ассамблею, состоявшую из 33 человек, которая и формировала Совет трех во главе с да’и, их вождем и духовным лидером, то есть верховную власть населения всех земель Государства карматов.

Карматы объявили необязательными молитвы, посты и паломничество. Допускали употребление хмельных напитков. Существовала у них, как пишет в своей работе «Ирак Арабский. Бассорский вилайэт в его прошлом и настоящем» известный российский дипломат-востоковед Александр Алексеевич Адамов (1870-?), «общность жен и имущества» (3). Все заработки и доходы поступали в кассу общины, и распределялись советом старейшин между ее членами. Те из них, кто нуждался особо, получали помощь из специального фонда. Мельницы являлись собственностью государства. Процветало сельское хозяйство и морские промыслы.

Государство карматов располагало хорошо вооруженной и отменно подготовленной армией. В случае объявления войны карматы в течение короткого времени могли собрать и выставить под седлом 107 тысяч воинов. Их регулярные военные силы насчитывали 20 тысяч обученных бойцов, которые владели 30 тысячами рабами-исполинами, специально отобранными и натренированными для ведения рукопашного боя. Многие исследователи-портретисты «Острова арабов» называли Государство карматов «Аравийской Спартой».

Отчаянной смелостью и отвагой, мужеством и щедростью, иными словами, лучшими, по понятиям бедуинов Аравии, качествами, которые должны «украшать истинного витязя пустыни», отличался вождь карматов Абу Тахир Сулайман, сын Абу Са’ида ал-Джаннаби. Ему сопутствовала удача в набегах и войнах. В глазах кочевников он был настоящим героем, полностью соответствовал характеру и духу бедуинов, и потому смог привлечь под свое знамя многие племена Северо-Восточной Аравии (4).

В годы его правления (923–944) карматы продвинулись в Оман и Йемен. Стали регулярно вторгаться в Южную Месопотамию, совершать набеги на Сирию и Хузистан. В 925 г. Абу Тахир разграбил Куфу. В 930 г. во главе войска, состоявшего из 900 всадников и 600 пеших воинов, обрушился на Мекку. Притом в разгар паломничества, в день, когда пилигримов, по традиции, жители Мекки поят водой (5). Но «напоили» их карматы, как сообщают историки ислама, не водой, а кровью. Согласно хроникам Мекки, погибло 2800 паломников. Тела убитых гостей Дома Бога предводитель карматов распорядился побросать в Священный источник Замзам. Осквернил Абу Тахир и святая святых мусульман – Священную Каабу. Черный камень, захваченный и вывезенный им в Эль-Хасу, он будто бы использовал в своем доме, в отхожем месте, – в качестве подставки для ног. Вернуть святыню удалось лишь спустя 21 год, при участии Фатимидского халифа ал-Мансура (правил 946–953), и за большие деньги (6).

По задумке карматов, массовые убийства мекканских паломников и похищение Черного камня из Каабы должны были воочию продемонстрировать мусульманам, что Бог больше не поддерживает их, что дни общепринятого ислама, от которого Творец отнял, дескать, харизму, сочтены, и что эра махди, нового мессии, уже близка. Жители многих городов Месопотамии, особенно Куфы, стали спешно переселяться на Бахрейн, объявленный карматами землей махди, дабы стать свидетелями его явления людям, и жить на благословенной им земле.

Карматы обложили тяжелой данью города и селения, рынки и порты во всех подвластных им землях. Установили высокие таможенные пошлины на ввозимые товары и специальные налоги на владельцев судов, и даже на следовавших в Мекку пилигримов (с членов самой общины карматов никакие налоги, к слову, не взимались). Все это, равно как и пиратство, чинимое ими в водах Персидского залива, привело к тому, что морская торговля края сместилась сначала, на какое-то время, в Сираф, что на Персидском побережье Залива, и на о. Кешм, а потом и вовсе «отодвинулась», по выражению арабских историков, к Красному морю.

На Кешме, к слову, закончил свой жизненный путь знаменитый английский мореплаватель и картограф Уильям Баффин (1584–1622). Состоя на службе у Британской Ост-Индской компании, он участвовал в совместных персидско-английских операциях по освобождению от португальцев островов Кешм и Ормуз, и погиб во время взятия Кешма (январь 1622 г.).

Располагая хорошо укрепленными сторожевыми постами на островах Файлака, Тарут и Бахрейн, а также специальными отрядами прибрежной дозорно-патрульной службы, морской и наземной, с базами в Эль-Катифе и на острове Мухаррак, карматы плотно контролировали торговое судоходство в северной части Персидского залива. Строили суда на судоверфях Бахрейна и совершали на них морские набеги на прибрежные города ‘Умана (Омана) и Йемена. Власти Халифата, несмотря на имевшийся в их распоряжении мощный военный ресурс, были не в состоянии защитить от карматов ни направлявшихся в Аравию паломников, ни двигавшихся туда с торговыми караванами купцов из Дамаска, Багдада и Александрии.

Кончина Абу Тахира Сулаймана (944) повлекла за собой брожение и разлад в рядах карматов. Остро встал вопрос о том, кто наследует власть. Новым правителем карматов и их духовным лидером (да’и) был избран Абу Мансур Ахмад (правил 944–972). Повседневными делами общины карматов во времена его царствования ведал Совет старейшин, состоявший из шести выборных старшин и шести их помощников. Решения считались принятыми только при условии единогласия (7).

Прославился в это время, которое историки называют расцветом Государства карматов, ал-Хасан, внук Абу Тахира Сулаймана, талантливый военачальник и поэт.

В 968 г. карматы вторглись в Аш-Ша’м (Сирию) и нанесли сокрушительное поражение расквартированным там войскам египетского наместника. В течение 968–969 гг. заняли Дамаск, Рамаллу (Рам-Аллах) и другие тамошние крупные города. Однако уже в 970 г. Фатимиды, оправившись от набега карматов, отправили в Сирию экспедиционный корпус, и в 972–974 гг. потеснили оттуда карматов.

В 976 г. карматы вынуждены были уйти и из Месопотамии. Все эти неудачи постигли карматов в годы правления да’и Абу Йа’куба Йусуфа (972–977), отмеченные, к тому же, острыми внутренними неурядицами (8).

После кончины да’и Йусуфа бразды правления в Государстве карматов взял в свои руки Совет старейшин, традиционно состоявший из шести избранных именитых старшин, отличавшихся глубоким знанием учения карматов, и шести назначенных ими помощников. Вспыхнула борьба за власть. В это смутное для Государства карматов время они утратили контроль над захваченными ими землями в Йемене и Омане (985 г.), а также в Аш-Шамале (нынешние ОАЭ).

Имея в виду поправить свои финансовые дела и восстановить утраченный престиж среди арабов Аравии и Месопотамии, карматы предприняли набег на Багдад (987–988). Потерпели неудачу – «были биты». Ушли, не солоно хлебавши, в свои земли в Северо-Восточной Аравии, и «поутихли», говорится в сказаниях аравийцев.

Последующие события, связанные с завоеванием тюрками-сельджуками Хорасана, Хорезма, Западного Ирана и Ирака (1038–1055), надолго отодвинул реализацию намерений карматов по возобновлению набегов на Месопотамию. Не располагала к тому и обстановка в самом Государстве карматов, где разразилась кровопролитная межплеменная война. Верх в ней одержал сначала шейх Абу-л-Бахула ал-Аввад, вождь племени ‘абд ал-кайс, правивший с 1051 по 1055 годы.

Его у руля власти Государства карматов сменил шейх Абд Аллах ал-‘Уй’уни (правил 1055–1081). В 1076 г., когда Бахрейн захватил шейх острова Кайе, правители которого в XI веке держали под своим контролем морскую торговлю в Персидском заливе, шейх ал-‘Уй’уни заложил в Восточной Аравии новый независимый удел, которым управляла основанная им династия ‘Уй’унидов.

В 1082 г. Халифат организовал крупную военную кампанию против карматов. Войска Халифата наголову разбили карматов в сражении в Эль-Хасе, а затем – и во время военно-морской операции против Бахрейна. Поселения и дозорно-сторожевые посты карматов сравняли с землей, а самих их подвергли истреблению. Всех попадавших в плен карматов, повествуют предания арабов Аравии, сразу же «ставили на мечи».

Часть V
Бахрейн в XII–XVI столетиях
Дневник событий

Швы истории

После падения Государства карматов Бахрейн оказался в руках правителя Эль-Катифа, шейха Йахйи ибн ‘Аббаса, и вместе с частью побережья Персидского залива вошел в состав образованного им полунезависимого шейхства.

Автономия этого удела в Северо-Восточной Аравии была ликвидирована при халифе Абу-л-‘Аббасе Ахмаде ан-Насире (правил 1180–1225) из династии ‘Аббасидов, мудром властелине и талантливом военачальнике, поражавшем своих чиновников и подданных, как сообщают историки ислама, полной осведомленностью обо всем, что происходило в его владениях (1).

Затем Бахрейн подпал под власть шейха о. Кешм, что в Ормузском проливе. Тогда вся Восточная Аравия контролировалась племенем бану кайсар. Шейх этого племени управлял подвластными ему землями с острова Кешм, где располагался «дом власти» кай-саритов. Бахрейн находился в составе их владений до 1229 года.

Освободившись от кайсаритов, Бахрейн в течение нескольких лет (с 1229 по 1235 гг.) оставался независимым. Успешно отражал набеги на него как из земель соседних племен в Эль-Хасе, так и со стороны арабских уделов в Прибрежной Персии (2).

В 1235 г. Бахрейн завоевал атабек (правитель) Фарса из династии Салгуридов (1148–1282) Абу Бакр ибн Саид (1230–1260). Вначале он подчинил себе все племена вдоль Персидского побережья. Затем пересек Залив и захватил порт Эль-Катиф, а потом прибрал к рукам и Бахрейн. Резиденция наместника Салгуридов на Бахрейне располагалась в Старом городе, Биляд-эль-Кадим, в старинной крепости Кала’ат-эль-Бахрейн, недалеко от прибрежной полосы. Возвели ее около III в. до н. э., во времена владычества на Бахрейне династии Сасанидов. В XIII в., при Салгуридах, крепость перестроили. В ходе раскопок на ее территории археологи обнаружили монеты с изображением цветка, символа семейства Салгуридов, а также монеты китайских династий Тан (618–907) и Сун (960-1279), что указывает на то, что Бахрейн выступал важным звеном в цепочке морского торгового пути из Китая в Аравию и Месопотамию.

Основательно укрепив крепость Кала’ат-эль-Бахрейн, подняв ее защитные стены, атабеки Фарса обустроили в ней крупное хранилище для товаров и расквартировали военный гарнизон.

Бахрейн оставался частью Фарса до 1253 года. Высвобождение Бахрейна от зависимости персов последовало за вторжением в Персию войск Чингис-хана под командованием его внука Хулагу-хана (1217–1265). Вслед за захваченной им Персией (1256) пал под натиском монголов и халифат ‘Аббасидов (1258).

Последним атабеком (правителем) Фарса была, к слову, женщина – Абиш-хатун. Возглавила Фарс в 1263 году. Закончила свой жизненный путь печально – умерла в темнице, в декабре 1286 г. Заключил ее туда генерал Бугой – за сочувствие восставшим жителям Фарса, выступившим в 1284 г. против ига монголов. До 1270 г. в состав подконтрольных ей владений входили и некоторые земли на северо-востоке Арабского побережья Персидского залива. Тело Абиш-хатун, правившей Фарсом 22 года, отвезли в Шираз, повествует Рашид ад-Дин (1274–1318), автор сборника летописей, и захоронили в медресе Адудиййе (3).

Во времена правления на Бахрейне атабеков Фарса через Бахрейн в Индию вывозили лошадей чистой арабской породы и жемчуг, а в Китай – «финиковый мед», то есть финиковое вино. Жали финики, которыми островитяне частично платили дань атабекам, в семи специальных помещениях в крепости Кала’ат-эль-Бахрейн. По «трубам», выдолбленным из стволов пальмовых деревьев, сок стекал в специальные резервуары, настаивался, разливался по кувшинам, упаковывался и доставлялся морем в Китай. Тамошние буддисты называли его питием, дозволенным Господом.

В 1320 г. Бахрейн подчинил себе шейх Кутуб ад-Дин, властелин Нового Ормуза, островного королевства, служившего главной перевалочной базой в торговле между Западом и Востоком.

Во главе крупной эскадры он вошел в Персидский залив, разбил объединенный флот шейхов прибрежных уделов и «поставил под власть свою», говорится в сказаниях арабов Аравии, все сколько-нибудь значимые острова. Именно тогда Бахрейн (Дильмун и Авал в прошлом) и стал фигурировать в речи всех народов и племен зоны Персидского залива исключительно под его нынешним наименованием.

В состав доминионов Королевства Ормуз входили, помимо Бахрейна (им властелины Ормуза правили до 1475 г.), острова Киш и Харк, провинция Эль-Хаса с портом Эль-Катиф, острова Файлака и Тарут, а также земли с бухтами, что напротив Файлаки и Бахрейна, то есть нынешние Кувейт и Катар, и прибрежная полоса Аравийского побережья до мыса Ра’с-эль-Хадд в Омане. Под управлением Ормуза находились порт Линге, что на персидском берегу, и все крупные портовые города Оманского побережья: Карйат, Хор Факкан, Кальба, Сухар, Калхат, Джульфар, Дибба и Маскат. Бахрейн являлся одной из провинций Ормуза. Заведовали ею наместники короля Ормуза.

Военный флот Королевства Ормуз, насчитывавший 500 парусных судов, использовал Файлаку в качестве стоянки для своих патрульно-сторожевых кораблей, поддерживавших безопасность судоходства на морском торговом пути между Ормузом и Басрой. Бахрейн, в свою очередь, выступал главным складочным местом Ормуза в Персидском заливе, и обеспечивал бесперебойные поставки товаров в Верхнюю Аравию и Месопотамию. Если Эль-Ха-са с портом Эль-Катиф считались вассалами Ормуза и платили ему дань, то Бахрейн с принадлежавшими ему тогда островом Файлака и землями с бухтой напротив него, управлялся Ормузом напрямую (4).

Ормуз, «кладовая всех богатств мира», как отзывались о нем торговцы Аравии, располагался вначале на побережье Персии, неподалеку от Ормузского пролива (теснины Хурмуз в речи аравийцев-мореходов). Впоследствии, пережив опустошительный набег монголов, был отстроен заново, но не на своем прежнем месте, а на острове Джарун, переименованном в Ормуз. Так, сообщают летописи «временных лет» Аравии, и возникло ушедшие в легенды и предания арабов Аравии Королевство Ормуз.

Кутуб ад-Дин Тахамтан, основатель Королевства Ормуз, властелин мудрый и щедрый, как гласят сказания арабов Аравии, мечтал «защитить народ свой и сделать его богатым». И это ему удалось. Со временем Королевство Ормуз, действительно, превратилось в широко известный среди купцов и негоциантов мира центр торговли и мореходства. Сделалось одной из величайших морских торговых империй прошлого.

Греки величали его Армозией, арабы – Хурмузом, а русские именовали Гурмызом. Лежал Ормуз на самой оживленной тогда в той части света морской торговой магистрали, шедшей из Междуречья (Месопотамии) в Индию и Китай, в Африку, Южную Аравию и бассейн Красного моря. Начиналась она в Басре. Пролегала по Бахр-эль-Фарисий (Морю персов), то есть по Персидскому заливу. Кстати, название это и залив, и одноименная область на юге Ирана получили, как повествуют предания, по имени Фарса ибн ал-‘Ашура ибн Сима ибн Нуха, то есть правнука Ноя. Оттуда, пройдя аз-Зукак (Проход) или МадйакХурмуз (Теснину Хурмуз), суда направлялись в Индию, Китай и Южную Аравию. Из оманских портов Хисн-эль-Гураб, Сухар (Сохар) и Маскат суда шли затем в йеменский ‘Адан (Аден), а оттуда – через Сукутру (Сокотру) – в порты Восточной Африки и Красного моря.

Высоко отзывался об Ормузе, величая его «пристанью великой», где «люди со всего света бывают» и «всякий товар на коей есть», тверской купец Афанасий Никитин. «Все, что на свете родится, то в Гурмызе есть», утверждал наш соотечественник, посещавший Ормуз во время его «хождения в Индию» в 1466–1472 гг. (5) «Пошлина же там велика», сказывал он; «со всего берут десятину».

В преданиях арабов Аравии, в этих дошедших до наших дней изустных архивах коллективной памяти народов и племен Аравийского полуострова, говорится о том, что, захватив Бахрейн, «забрал в свои руки Кутуб-ад-Дин все колодцы с водой и жемчужные отмели». Установил он контроль и над морскими торговым путем, который пролегал через Ормузский пролив. И заставил платить дань народы обоих побережий, арабов и персов, – за беспрепятственный проход их судов.

Управлением делами Нового Ормуза ведал совет, состоявший из визиря и его помощников, начальника таможен, командующего войсками и сборщиков налогов. Официальная корреспонденция велась в двух экземплярах: один из них предназначался для канцелярии визиря, другой – для администрации короля. Визирь лично следил за соблюдением на острове провозглашенного королевством принципа «всеобщей безопасности торговли». Смысл его состоял в том, чтобы никто не позволял себе к кому бы то ни было «несправедливого действия»: ни органы власти по отношению к жителям острова и посещавшим его по торговым делам купцам, ни торговцы по отношению к покупателям. «Нерадивых торговцев» карали нещадно. За плутовство – обман и обвес – «взыскивали и телесно, и материально». Закон гласил, что лицо «уличенное в недовесе», обязательно подвергалось наказанию, и весьма серьезному (6). После показательной порки на центральной площади нарушителя закона провозили «с позором», усадив на ослика лицом к хвосту, по улицам города до гавани, и выпроваживали с острова с первым же отходившим судном, навсегда. Потому-то Ормуз, сообщает среднеазиатский историк Абд ар-Разак Самарканди (1413–1482), и слыл среди царств и народов мира «Обителью безопасности» и «Городом покоя» (7).

Визирь отвечал за все аспекты повседневной жизни королевства, его финансы и торговлю. Король – за вопросы, связанные с обороной острова и проведением военных кампаний, а также за сношения Ормуза с другими странами и народами (ему напрямую подчинялся посольский приказ). Король назначал чиновников на все ключевые должности в государственном аппарате; лично и «с пристрастием» рассматривал и утверждал список сборщиков налогов, особенно тех, кто «трудился на расстоянии», то есть в подвластных Ормузу и подконтрольных ему портах вне границ острова. Будучи же назначенными им на свои должности, в повседневной работе они напрямую подчинялись уже визирю (8). Казна королевства формировалась за счет налогов, портовых и таможенных сборов.

Ормуз – это уникальный для своего времени космополитический торговый центр, местопребывание «многонациональной торговой диаспоры», где, бок о бок, существовало до десятка культур (9).

Ормуз являлся одним из ключевых связующих звеньев знаменитой азиатской торговой цепочки, сплетенной купцами и мореходами «Океанской Аравии», протяженностью от Персидского залива до Китая.

Щупальца Ормуза, «торгового спрута» бассейна Индийского океана, как в шутку называли это островное королевство европейские негоцианты, простирались до Индии и Китая, Цейлона и Мадагаскара. По словам хронистов Гоа, торговые представители Ормуза имелись в землях Индонезии, Филиппин и Китая, в крупных портовых городах Бенгальского залива и Южно-Китайского моря, где на рынках тамошних проживали также коммуны торговцев из Омана, Бахрейна и Гуджарата (10).

Ежедневно к причалам Ормуза пришвартовывалось до 300 парусников. На острове действовало 400 торговых домов и факторий. Жилища ормузцев имели системы воздушного охлаждения (воздух в жилые помещения поступал через установленные на крышах домов специальные ветряные башни-ловушки). Суда на Ормузе, отмечали бывавшие там путешественники, строились «отменные», коррозии не поддавались, так как «обильно натирались акульим жиром (11).

Железную хватку Ормуза, в которой тот долгое время удерживал Персидский залив, разжало острое противостояние соперничавших за власть кланов в его правящем семействе. В 1417 г. это противостояние ознаменовалось дворцовым переворотом. На трон взошел Сайф ад-Дин, сын Кутуб ад-Дина Тахамтана III. В том же году рассказывает Нимдихи, летописец Ормуза, подняли мятеж и захватили оазис Эль-Хаса арабы племени ал-джубур. В 1440 г. они овладели Эль-Катифом, воспользовавшись, как и ранее, благоприятными для них обстоятельствами, связанными со спором за власть, разгоревшимся в Королевстве Ормуз между братьями Сайф ад-Дином Махаром и Фахраном ад-ДиномТуран-шахом III. После смерти Фахрана ад-Дина в королевстве разразилась настоящая война. Причиной ее стала борьба за власть между четырьмя братьями умершего короля. Закончилась эта кровопролитная схватка гибелью трех братьев и ослеплением 15 других принцев правившего тогда семейно-родового клана, так как они могли представлять угрозу новому правителю Ормуза, Салгуру, как возможные претенденты на трон.

В 1475 г. от Королевства Ормуз, расшатанного острыми династическими спорами, отпали Маскат и Бахрейн. Последний из них пытался сделать это неоднократно. Восстание, поднятое племенами Бахрейна в 1384 г., ормузцы подавили с крайней жестокостью.

В течение почти 200 лет, до захвата португальцами, Королевство Ормуз являлось одним из крупнейших центров коммерции Востока, символом ее торговли, честной и достойной. «Падение величия» Ормуза (арабы Аравии называли его не иначе как «алмазом на золотом перстне мира») началось с появлением в «восточных морях» португальцев, надолго подчинивших Ормуз владычеству Лиссабона. Подобно тому, как не дожили до наших дней такие величественные мегаполисы прошлого, как Вавилон и Ма’риб, не сохранился под натиском времени и Ормуз Великолепный.

В 1487 г. Бахрейн захватил султан Омана. Описывая это легендарное «жемчужное царство» Аравии тех лет, каким он видел его в 1489 г., Ахмад ибн Маджид, прославленный мореход арабов «Океанской Аравии», акцентирует внимание на торговом значении Бахрейна – крупного центра коммерции и мореходства. На нем, свидетельствует Ахмад ибн Маджид, располагалось «множество деревень с множеством источников пресной воды». Один из них, самый удивительный, по его выражению, находился в прибрежных водах у местечка Эль-Касасир, на дне залива. Им часто пользовались рыбаки и ловцы жемчуга. Особенно в сезон «жемчужной охоты», когда у берегов Бахрейна «собиралось до 1000 парусников».

На жемчуг, к слову, приходилось в то время до 90 % бахрейнского вывоза. Жемчужный промысел подпитывал судостроение (12).

Когда португальцы, огнем и мечом пройдя вдоль побережья Южной Аравии, появились в 1507 г. у скалистых берегов Ормуза, свои права на доминирование в Персидском заливе жестко отстаивали, наряду с Королевством Ормуз, еще несколько крупных в тех краях «центров силы». Серьезные претензии на лидерство в нем высказывало Королевство Элъ-Джубур. Заложило его в Восточном Неджде, в конце XV столетия, несколько крупных родоплеменных кланов племени ал-джубур, переселившихся туда в XIV в. с Бахрейна (недждцы называли их «арабами Востока»). В состав Королевства Эль-Джубур вошли сначала оазис Эль-Хаса с портом Эль-Катиф, а потом и острова Бахрейнского архипелага, территория нынешнего Государства Кувейт, а также острова Файлака и Тарут. Все эти земли – до утверждения на них независимого удела племени ал-джубур – управлялись, в той или иной форме, Ормузом (13).

Власть джубуритов над Бахрейном, Файлакой и Тарутом установил шейх Сайф ибн Замиль ибн Хусайн ал-‘Амри, второй владыка этого ушедшего в предания королевства Аравии. Правил им, по словам арабских историков, достойно, и власть в руках своих держал твердо. Предания сохранили рассказы о щедрости и внимании шейха Сайфа к нуждам соплеменников.