Текст книги "Королевство Бахрейн. Лики истории"

Автор книги: Игорь Сенченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 40 страниц)

7 декабря П. Кокс опросил арабов, участвовавших в инциденте. По их словам, драку учинили персы. Кто на самом деле затеял потасовку, П. Кокс так для себя и не решил. Вместе с тем, отметил в рапорте, что двоих персов чуть, было, не убили, а семерых других тяжело ранили. Он понимал, что проживавшая в Манаме коммуна персов-шиитов едва бы решилась напасть на арабов-суннитов в их городе с многотысячным суннитским населением. И призвал шейха ‘Ису позабыть на время о религиозных разногласиях между суннитами и шиитами, и реагировать на происшедшее по совести, поступить справедливо, как подобает правителю, – арабов, избивших персов, наказать, а шейха ‘Али из страны выслать.

Однако сделать это шейх ‘Иса не захотел. Твердо и решительно заявил, что если англичане задумают захватить Бахрейн, то силы для этого у них, конечно же, найдутся. Но что бы ни произошло, и это они должны знать, он никогда не пойдет на то, чтобы персов, проживающих и работающих на Бахрейне, судил какой-то другой суд, а не бахрейнский. Дело зашло в тупик.

6 января 1905 г. английские колониальные власти в Индии информировали П. Кокса о том, что его решение по «немецкому делу» найдено правильным. Что же касается «персидского дела», то они разделяют мнение П. Кокса о необходимости наказания арабов, виновных в избиении персов. Сообщили П. Коксу о том, что к 2 февраля к берегам Бахрейна должны подойти английские военные суда. Поинтересовались, считает ли он уместным воспользоваться данной ситуацией и для решения вопроса о таможне. Иными словами, находит ли целесообразным пригрозить шейху ‘Исе постановкой бахрейнской таможни под контроль англичан, если и перед лицом демонстрации военной силы тот по-прежнему будет уклоняться от наказания виновных арабов. Смещать шейха ‘Ису англичане не собирались. Полагали, что такой шаг мог спровоцировать всплеск разногласий внутри правящего семейства Аль Халифа со всеми вытекающими из этого непредсказуемыми последствиями.

П. Кокс ответил, что для того, чтобы заставить шейха прислушаться к их мнению насчет наказания арабов, причастных к избиению персов, пригрозить ему постановкой таможни под управление англичан было бы совсем не лишне. Если и это не поможет, то можно было бы прибегнуть и к бомбардировке Мухаррака.

В феврале 1905 г. П. Кокс прибыл на Бахрейн на крейсере «Редбрест». Канонерки «Сфинкс» и «Фокс» уже стояли там. Под рукой у шейха ‘Исы на Мухарраке находилось 450 гвардейцев, вооруженных ружьями Мартини. Силы, собранные шейхом ‘Али и его дядей, губернатором Рифа’, насчитывали 500 человек. Многие жители бахрейнских городов и вожди племен изъявили готовность выступить, если потребуется, с оружием в руках на стороне семейства Аль Халифа для защиты Бахрейна от инглизов.

Судя по всему, шейх ‘Иса и не думал ввязываться в схватку с англичанами, хорошо понимая, что силы у них неравные, и что ничего хорошего из такой затеи не выйдет. Но он определенно хотел использовать появление английской военной силы у берегов Бахрейна для того, чтобы ослабить, насколько можно, влияние на Бахрейне шейха ‘Али и его именитых сторонников, избежав при этом открытой вражды с ними.

Во время встречи с шейхом ‘Исой, проходившей в английском политическом агентстве в Манаме, П. Кокс недвусмысленно дал понять ему, что шейху ‘Али лучше было бы покинуть Бахрейн.

25 февраля сэр Перси Кокс потребовал от шейха ‘Исы, в ультимативной, можно даже сказать, форме, безотлагательного выполнения целого ряда требований. Во-первых, чтобы все, без исключения, зачинщики обоих инцидентов (сентябрьского и ноябрьского 1904 г.) были высланы с Бахрейна; и, во-вторых, чтобы жертвы второго инцидента, персы, получили в качестве компенсации по 2 000 рупий. Для поддержания порядка в Манаме настоятельно рекомендовал шейху ‘Исе сформировать полицию. Решительно высказался за высылку с Бахрейна шейха ‘Али, сроком на пять лет. Повторил уже озвученное им ранее мнение о необходимости установления запрета на сухру в отношении лиц, нанимаемых на работы европейцами. Шейх ‘Иса понял, что противиться бесполезно, что англичане на своем настоят, и даже, если потребуется, силой.

В складывавшейся весьма не простой для него ситуации, имея в виду не допустить ни конфронтации с англичанами, ни ареста шейха ‘Али, шейх ‘Иса поступил так. Послал своего младшего сына ‘Абд Аллаха сообщить шейху ‘Али, что он, шейх ‘Иса, реагируя на требование англичан, вынужден будет отдать распоряжение о его аресте. После этого ‘Абд Аллах в соответствии с поручением отца отправился к английскому политическому агенту Фрэнсису Придо и информировал его о том, что во время посещения дома шейха ‘Али у него возникли подозрения, что шейх ‘Али намерен скрыться, и уже ближайшей ночью.

П. Кокс, как и предполагал шейх ‘Иса, попросил его сына передать ему, что следующим утром он хотел бы видеть у себя шейха ‘Али, и чтобы шейх ‘Иса позаботился об этом. По получении такого сообщения шейх ‘Иса снова отправил своего сына ‘Абд Аллаха к шейху ‘Али с поручением произвести его задержание и препроводить в английское политическое агентство. Причем сделать это велел совместно с англичанами, дабы не появилось потом у них никаких к нему вопросов. Придо, извещенный обо всем сыном шейха ‘Исы и проконсультировавшись в Перси Коксом, выделил в распоряжение шейха ‘Абд Аллаха несколько человек из числа сипаев-охранников агентства для участия в аресте шейха ‘Али. Но того дома не оказалось. Будучи заблаговременно извещенным о готовящемся задержании, он, как уже говорилось выше, скрылся.

26 февраля шейх ‘Иса явился в английское политическое агентство. Заплатил выставленный англичанами штраф за избиение персов. Информировал П. Кокса, что полиция для поддержания порядка в Манаме сформирована и готова к осмотру. Вручил политическому резиденту копию распоряжения о запрете сухры в отношении лиц, нанимаемых на работы европейцами. Что касается шейха ‘Али, то сказал, что о его местонахождении, так же как и зачинщиков обоих инцидентов, ему ровным счетом ничего не известно. П. Кокс понял, что его обыграли, и шейху ‘Али удалось бежать. Дабы не стать посмешищем в глазах арабов, он решил предпринять ряд репрессивных мер. Дом шейха ‘Али, его парусники и домашний скот распорядился конфисковать. В качестве жеста доброй воли потребовал передать ему в заложники – до поимки шейха ‘Али – одного из сыновей шейха ‘Исы. Настоял на том, чтобы до его отъезда с Бахрейна шейх ‘Иса находился в Манаме, а не на Мухарраке, где в то время располагалась резиденция правителя.

Шейх ‘Иса принял только первое требование П. Кокса, рассказывает арабский историк Т. Фарах, – о конфискации имущества шейха ‘Али. Два других отклонил. Тогда П. Кокс заявил, что настаивает на удовлетворении всех своих требований. И пригрозил, что если в течение последующего часа сын шейх ‘Исы не явится к нему, как заложник, добровольно, то он прикажет капитанам английских военных судов обстрелять три форта на Бахрейне.

Перед лицом такой угрозы сын шейха ‘Исы прибыл в английское политическое агентство (26 февраля, в полдень), и был доставлен на борт «Сфинкса».

Затем П. Кокс распорядился занять дом шейха ‘Али, конфисковать все имущество, и расквартировать в нем охранников-сипаев, состоявших при политическом агентстве. Шейх ‘Иса обратил внимание резидента на то, что дом, отобранный у шейха ‘Али, – это собственность правящего семейства. Но Перси Кокс на это никак не отреагировал. Заметив, что шейх ‘Иса стал вести себя покладистее, пошел, как говорится, во банк: потребовал доставить ему двух суннитских мулл, зачинщиков беспорядков. Шейх ‘Иса, желая избавиться от влиятельных сторонников шейха ‘Али, требование Перси Кокса исполнил. Мулле Ахмаду удалось бежать, а мулла Касим, дабы уберечь их с братом дома и имущество от конфискации, изъявил готовность стать заложником. Узнав об этом, мулла Ахмад, укрывшийся в Катаре, возвратился на Бахрейн и сдался англичанам.

Посчитав, что миссию, возложенную на него, он выполнил, Перси Кокс возвратился в Бушир (2 марта 1905 г.). Перед тем, как покинуть Бахрейн, освободил сына шейха ‘Исы. При расставании с Перси Коксом, демонстрируя лояльность британской короне, шейх ‘Иса вручил резиденту документ, подтверждающий право британского правительства на владение участком земли в Манаме, который он выделил на нужды агентства. Прощаясь с шейхом ‘Исой, Перси Кокс выразил надежду, что к новому английскому политическому агенту правитель Бахрейна будет относиться как к верному своему помощнику и советнику.

В рапорте по результатам поездки на Бахрейн сэр Перси Захария Кокс указал, что задержать шейха ‘Али ему не удалось. Вместе с тем заметил, что считает побег шейха ‘Али на материк лучшим, чем его арест, решением для англичан столь деликатного для них вопроса, как задержание члена правящего семейства, влиятельного к тому же и авторитетного на Бахрейне. Особо отметил, что в ходе проведенной операции удалось не допустить массовых беспорядков и избежать человеческих жертв.

Лорд Керзон результатами работы, проделанной сэром Перси Коксом по «обузданию» шейха ‘Исы, остался доволен.

Что касается шейха ‘Али, сообщает историк Талал Фарах, то после возвращения на Бахрейн (июль 1905 г.) его задержали и отправили в ссылку в Бомбей (сентябрь 1905 г.) (57**).

Интересные сведения о репрессивных действиях англичан на Бахрейне в 1905 г., содержатся в донесениях русских дипломатов, хранящихся в Архиве внешней политики Российской империи. Схватить шейха ‘Али ибн Ахмада, племянника шейха ‘Исы, докладывали И. Зиновьев из Константинополя и Н. Пассек из Бушира (30.05.1905), «этого популярного в народе человека из правящего семейства», англичанам не удалось. Он неоднократно высказывался против вмешательства британцев во внутренние дела Бахрейна, то и дело «вызывал смуты», и являлся, по их мнению, «угрозой английскому влиянию на Бахрейне». Англичане опасались, что он «мог попытаться узурпировать власть», и решили «отделаться от него», воспользовавшись двумя, так или иначе связанными с ним, инцидентами, произошедшими на Бахрейне.

Сэр Перси Кокс направил к шейху ‘Али посланца, дабы тот оповестил «смутьяна» о решении англо-индийского правительства «сослать его, по примеру дяди, шейха Мухаммада ибн Халифы, в Аден. На устройство частных дел дал 48 часов». Но шейх ‘Али воспротивился такому распоряжению, и скрылся. Бежал в Катар. Вместе с популярным в народе, придерживавшимся тех же взглядов, что и сам он, и также преследуемом англичанами кади (религиозным судьей) Ахмадом. Укрылся в племени бану на’им, у родственника своего, шейха Насифа ибн Мубарака, вождя племени ал-на’им (58).

Узнав об этом, англичане арестовали несколько человек из свиты шейха ‘Али. Но, не добившись от них никаких сведений о беглецах, отпустили, «взыскав, однако, шесть тысяч рупий штрафа». Затем сэр Перси Кокс распорядился конфисковать имущество шейха ‘Али, и потребовал от шейха ‘Исы «поимки племянника». Когда же правитель Бахрейна заявил, что это едва ли возможно, то, по приказу своего резидента, англичане «силой взяли в заложники» одного из сыновей шейха ‘Исы, а также муллу Касима, брата бежавшего кади Бахрейна. Объявили, что «будут удерживать их на крейсере… до исполнения требования о выдаче им шейха ‘Али».

Конфискация имущества шейха ‘Али, как следует из донесений русских дипломатов, проходила следующим образом. Английские солдаты и индусы-сипаи окружили его дом. «Бесцеремонно выгнали из него женщин», в том числе дочь шейха ‘Исы, бывшую замужем за шейхом ‘Али. «Имущество, сколько-нибудь ценное, изъяли, а все остальное сожгли», в двух принадлежавших шейху ‘Али парусниках.

Конфискованный скот и изъятое имущество, погрузив на суда, «развезли по нескольким портам и продали с аукционов, устроенных в английских консульствах». Лошадей, быков и овец – в Бушире; ковры и финики – в Маскате. Кое-что из этого имущества, а также верблюдов отправили в Кувейт – «в подарок» шейху Мубараку. Принять такой, с позволения сказать, «подарок», он отказался, сразу и наотрез. И тогда имущество, доставленное в Кувейт, реализовали на местном рынке. От продажи домашних животных, выставленных на аукцион в Бушире (список их, к слову, был составлен на официальном бланке английской дипломатической миссии), британцы заработали «1200 туманов». В торгах участвовали «исключительно англичане и армяне, – информировал статский советник Н. Пассек. – Я же сделал все возможное, чтобы другие европейцы и персияне [персы] выказали англичанам хотя бы пассивный протест своим отсутствием на торгах» (59).

В доме шейха ‘Али расквартировали часть конвоя, состоявшего при английском политическом агентстве на Бахрейне, и насчитывавшего тогда «50 сипаев-индусов».

«За поимку и доставку» шейха ‘Али, как официально объявил об этом британский политический резидент в Персидском заливе, английские власти в Индии назначили «вознаграждение в 10 000 рупий» (60).

Воспользовавшись ситуацией, английский политический агент на Бахрейне издал распоряжение (май 1905 г.) «о необходимости для бахрейнцев – в силу трактата шейха ‘Исы с королевой Викторией от 1892 г. – испрашивать у него разрешение в случае продажи или залога ими своих земель чужестранцам». Потребовал незамедлительно предоставить ему для проверки «все купчие и закладные по земельным делам, начиная с 1892 г.».

Напомним читателю, что, согласно упомянутому выше трактату, ни сам шейх ‘Иса, ни его потомки и наследники не имели права разрешать своим подданным ни продажу, ни залог их земель чужестранцам без соответствующего предварительного уведомления о заключении таких сделок английского политического агента (61).

Толчком к появлению данного распоряжения послужила, что интересно, опять-таки, повсюду мерещившаяся англичанам «русская угроза». Дело в том, что практически вплотную к английскому политическому агентству примыкал «большой участок земли», принадлежавший известному уже читателю торговцу жемчугом, шейху Дарина, что на острове Тарут, Мухаммаду ибн ‘Абд ал-Вахабу. Все бы ничего, но вопреки воле английского политического агента на Бахрейне, он продемонстрировал, ярко и недвусмысленно, свое доброе отношение к нашему Отечеству во время посещения Бахрейна русским ученым Николаем Васильевичем Богоявленским: купил ему дом для проживания, сказав, что передает его в распоряжение русских. Более того, организовал встречу с правителем Бахрейна. Британцы опасались, как бы этот участок земли не перешел в руки русского правительства, начавшего присматриваться к Бахрейну, как к крупному рынку Залива. И поэтому, ссылаясь на трактат от 1892 г., «своевольно овладели им», пустив слух, что земля эта куплена была, дескать, шейхом, для «русского правительства» в нарушение действовавших правил, то есть без консультаций с ними (62).

Одновременно с этим политический агент «поручил образованным индусам» из числа состоявших при агентстве 50 сипаев «снять план острова и населенных пунктов, провести перепись населения и его имущества» (63).

Докладывая о грубом вмешательстве англичан во внутренние дела Бахрейна и их «репрессивных действиях», затронувших правящее семейство Аль Халифа, посол России в Константинополе сообщал, что все действия эти бритты мотивировали необходимостью защиты иностранцев на Бахрейне и потребностью в стабилизации обстановки на подопечной им территории. «Поводом, вернее сказать предлогом, к вмешательству, – отмечал посол, – послужило оскорбление, нанесенное… немецкому подданному, христианину», сотруднику фирмы, которой владел предприниматель Роберт Бонкхаус. Виновником оскорбления, сопровождавшегося избиением этого сотрудника, равно как и последовавшего затем (в ноябре) аналогичного инцидента с двумя персами, что, собственно, и привело к волнениям, вспыхнувшим на Бахрейне, был шейх ‘Али ибн Ахмад, племянник шейха ‘Исы. Сотрудник немецкой фирмы пожаловался своему консулу в Бушире, а персы – шаху; и в результате и немцы, и персы потребовали выплаты компенсаций. Оскорбления и избиения иностранцев отрицательно сказались на имидже Англии, претендовавшей на роль «полицейского Персидского залива». Все это и послужило для англичан «желанным предлогом» для осуществления их главного замысла, а именно: подведения Бахрейна под свой абсолютный контроль. Поскольку Бахрейн состоял под протекторатом Англии, то королевское британское правительство, как оно полагало, имело «полное право» принимать те меры, которые считало необходимыми «в видах возмездия за совершенные там насилия, либо для охраны от покушений на него», извне или изнутри (64).

Население Бахрейна, согласно донесению Н. Пассека (30.05.1905), отреагировало на действия англичан негативно. Главы некоторых семейно-родовых кланов заявили, что едва ли смогут жить на Бахрейне при таком открытом вмешательстве во внутренние дела их страны англичан, что «покинут свои дома и земли, и переселятся на Аравийское побережье». Услышав такие слова из уст старейшин влиятельных кланов, англичане ретировались. Тут же отпустили на свободу и сына правителя Бахрейна, и шейха Касима, и брата его, кади Ахмада, вернувшегося на Бахрейн, прослышав об аресте брата (65).

Шейх ‘Али, этот «субъект обеспокоенности англичан», устав, по выражению Н. Пассека, от скитаний по чужим землям, «тайно возвратился в Манаму», имея в виду отправиться оттуда, повидавшись с родными, в Мекку. Но был схвачен англичанами и доставлен в Бушир, а оттуда – «сослан в Бомбей», куда его привезли на судне вице-короля Индии. «Будучи принужден к изгнанию, проживал в Бомбее, в доме одного купца-перса; получал от английского правительства по 500 рупий в месяц» (66).

Располагаю сведениями, докладывал статский советник Н. Пас-сек из Бушира, что, воспользовавшись инцидентами, происшедшими на Бахрейне, англичане в очередной раз попытались «отжать» у бахрейнского шейха таможню. В ответ на это он «запретил своим подданным… разгружать английские пароходы в порту». Простояв там 2–3 дня, они уходили в Бушир неразгруженными (67).

Действия англичан на Бахрейне арабы Прибрежной Аравии восприняли, как можно понять из документов АВПРИ, крайне отрицательно. В последнее время, говорится в донесении Н. Пассека от 29.11.1905 г., в отношениях англичан с шейхами арабских уделов, разбросанных по всему Аравийскому побережью Персидского залива, «начиная от Кувейта и Бахрейна, и дальше вдоль “Невольничьего берега” вплоть до Маската», отмечается некое охлаждение. Причиной тому – репрессивная акция англичан, предпринятая ими в конце прошлого года в отношении представителя правящего на Бахрейне семейства. Речь идет об изъятии и распродаже имущества шейха ‘Али, его поимке и высылке в Бомбей. Шейх Мубарак, правитель Кувейта, не принявший «конфискационный подарок» англичан, повелел, чтобы «всякий иностранец, прибывающий в Кувейт, останавливался – во избежание каких-либо недоразумений с англичанами – в его доме, дабы состоять под его личным наблюдением до отъезда из Кувейта» (68).

Вследствие «неудовольствия, выраженного кувейтским шейхом Мубараком Аль Сабахом тамошнему английскому агенту по поводу насильственных действий Англии на Бахрейне, – сообщал из Константинополя (27.04.1905) действительный тайный советник И. А. Зиновьев, – в Кувейтский залив вошли четыре английских военных судна» – в целях недопущения каких-либо эксцессов (69).

Можно сказать, что правитель Бахрейна, шейх ‘Иса, уведомлял МИД России Иван Алексеевич Зиновьев (17.02.1905), «находится теперь у Англии в полном подчинении». Без санкции английского политического агента он не может принимать самостоятельные решения и проводить их в жизнь. Насколько Бахрейн важен для англичан, писал И. Зиновьев, можно судить по тому, что он «намечен ими как будущая станция для военных судов Британской империи в Персидском заливе». Англичане уже приступили к «углублению тамошнего рейда в видах улучшения якорной стоянки» (70).

В целях «плотного надзора над Бахрейном» в помощь политическому агенту (после событий 1905 г.) был придан целый штат британских чиновников, которые возглавили практически все ведомства тогдашнего бахрейнского государственного аппарата.

Опережая хронологию повествования, скажем, что в июле 1909 г. под давлением англичан и во избежание инцидентов с ними по вопросу о безопасности пребывающих на острове иностранцев, шейх ‘Иса направил письмо политическому агенту на Бахрейне. Отметил, что был бы рад, если бы ответственность за обеспечение безопасности и защиту прав иностранцев на Бахрейне они переложили на себя. А вот дела, в которых будут фигурировать иностранцы и его подданные, можно было бы рассматривать вместе.

В оппозиции шейху ‘Исе после всего происшедшего во время беспорядков 1904–1905 гг., оказалось не только шиитское население Бахрейна, но и сложившаяся тогда политическая группировка «Освобождение Бахрейна» во главе с популярным среди местных суннитов бахрейнцем ‘Абд ал-Вахабом аз-Заййани.

По поводу акций англичан на Бахрейне, докладывал И. Зиновьев, посол Османской империи в Лондоне получил указание заявить протест, ибо действия эти, «нарушают, – по мнению турок, – принцип территориальной неприкосновенности Османской империи, коей принадлежит, как они утверждают, и Бахрейн». В Лондоне на заявление это не обратили «никакого внимания» (71).

«Прождав какое-то время ответа Лондонского кабинета министров на жалобы, предъявленные ему по поводу вмешательства англичан в дела Бахрейна и Кувейта, а равно и происки английских агентов в Басре и Багдаде, – писал И. Зиновьев (01.06.1905), – султан возымел мысль предложить британскому правительству передать существующие между ними споры на рассмотрение третейского суда».

Ответ английского статс-секретаря на данное предложение последовал незамедлительно. «Англия, – говорилось в нем, – совершенно чужда, каким бы то ни было, своекорыстным видам на… турецкие владения в Персидском заливе, и заботится лишь о поддержании статус-кво в этих краях. Меры, принимавшиеся ею в последнее время, имели исключительно целью охранение коммерческих интересов Англии, и ту же цель преследовали и ее частные соглашения с шейхами». Что же касается обвинений насчет «водружения английских флагов» на границах турецких владений, того же Басрийского вилайета, то они вообще «лишены всякого основания». Англичане «заняты исключительно пополнением географической карты Персидского залива; и в виду этого ими и были поставлены в некоторых тамошних местностях сигнальные флаги» (72).

«Султан, будучи встревожен бесцеремонным хозяйничаньем англичан в Персидском заливе», в том же Кувейте и на Бахрейне, и «в особенности известием о высадке английского десанта на побережье Неджского санджака», информировал внешнеполитическое ведомство России И. Зиновьев (04.12.1905), поручил послу своему в Берлине обратить на это внимание германского правительства. «Действия англичан, – отмечал султан, – становятся все более и более дерзкими, вследствие чего нарушаются наши права и подрывается наше влияние». Султан полагает, докладывал И. Зиновьев, что «туркам в Персидском заливе следовало бы принять кое-какие меры против происков англичан». Цель эта, по его мнению, «могла бы быть достигнута, если бы в Персидском заливе появились 2–3 немецких военных судна, которые, обойдя главные турецкие порты, стали бы крейсировать в Персидском заливе» на постоянной основе. Положение турок в Северо-Восточной Аравии, действительно, тяжелое, резюмировал И. Зиновьев. «Большинство должностных лиц Неджского санджака уже перебрались в Басру». В самом санджаке – смуты. Край тот, по признанию генерал-губернатора Басры, «уходит из-под владычества турок» (73).

«В виду смут, возникших в пределах вилайета Басра, а также в прилегающих к нему краях Аравийского полуострова, – говорится в депеше (01.10.1904) действительного тайного советника И. Зиновьева, – оттоманское правительство признало необходимым позаботиться об улучшении состояния войск VI корпуса – снабдить их огнестрельным оружием новейшей системы и горными артиллерийскими орудиями» (74).

Англичане, со своей стороны, согласно донесениям российских дипломатов, вооружали аравийские племена. Для поставок оружия в турецкие владения в Аравии, особенно в Эль-Хасу, Неджд и Катар, «активно использовали свой протекторат на Бахрейне». Снабжение племен Аравийского побережья Персидского залива «скорострельным оружием продолжается», доносил из Багдада коллежский советник Алексей Федорович Круглов. Оружие на Бахрейн «поступает на английских пароходах». Перегружается на местные парусники и переправляется в Эль-Катар – для передачи шейху Джасиму Аль Тани. Недавно турки изъяли там «20 ящиков ружей Генри Мартини и 50 ящиков патронов». Однако большую часть этой оружейной партии укрыть от турок арабы все же успели. Шейх Джасим, замечает А. Круглов, «питает недружелюбные чувства к туркам; и не раз уже имел с ними кровавые столкновения» (75).

На северо-востоке Аравии крайне неспокойно, сообщал управляющий русским консульством в Басре, титулярный советник Михаил Михайлович Попов (15.02.1905). Недавно генерал-губернатор Басры послал в Константинополь донесение, в котором указал на «срочную необходимость» для Турции «положить предел волнениям и междоусобицам в Неджде». Отметил, что оружие туда попадает с Бахрейна и из Кувейта; и что шейх Мубарак, правитель Кувейта, «за спиной которого прячется Англия», играет в тех волнениях «значительную роль, всячески поддерживая Ибн Са’уда и побуждая его к неповиновению турецкому правительству». Шейх Мубарак, писал М. Попов, «как всякий свободолюбивый араб, питает в душе неприязнь к турецкому правительству и не доверяет ему». Англичане, «прочно утвердившись» в Кувейте и на Бахрейне, проявляют «усиленную деятельность» на севере Аравийского побережья Персидского залива. Смуты и волнения, происходящие там, им на руку, так как создают благоприятные условия для реализации их стратегической цели по подчинению себе всего Аравийского побережья Персидского залива и выдавливанию Турции из Аравии. Ходят слухи, что «Ибн Са’уд получил от англичан значительную денежную субсидию» (76).

Популярность Ибн Са’уда в племенах Неджда уже настолько велика, докладывал М. Попов (27.04.1906), что, по поступающим в Басру сведениям, «почти все арабы Неджда отложились от Рашидитов и присоединились к нему. Города и селения сдаются Ибн Са’уду без боя». Турки в силу того, что престиж их в Неджде «совершенно подорван» воздействовать на складывающуюся там печальную для них ситуацию никак не могут.

Недавно, в кровопролитной схватке у небольшого местечка близ Бурайды, извещал М. Попов, «длившейся… более шести часов», Ибн Са’уд нанес «решительное поражение» Ибн Рашиду. Сам Ибн Рашид убит. В сражении пало до 500 его воинов. Оставшиеся в живых «частью бежали, а частью были взяты в плен». Голову Ибн Рашида отправили в Касим, где располагалась ставка Ибн Са’уда, дабы выставить там на всеобщее обозрение на центральной площади, а «его перстень – в Кувейт, вместе с письмом победителя шейху Мубараку». И тот тотчас же известил о случившемся генерал-губернатора Басры (77).

Выступления арабов в Неджде перекинулись на Северо-Западное побережье Аравии. «В Хиджазе, – говорится в депеше И. Зиновьева из Константинополя от 06.07.1905 г., – царствует полное безначалие; средства воздействия турецкого правительства на население Хиджаза – ничтожны». Хиджазский вилайет, равно как и другие турецкие области на Аравийском полуострове, «весьма слабо связан с Турцией». Население его «состоит из бедуинов, которые, как и все вообще арабы, ненавидят турок». Власть Порты в том крае проявляется разве только в том, что в городах Мекка, Медина, Таиф и Джидда «имеются небольшие турецкие гарнизоны». Турецкий вали (генерал-губернатор) в Хиджазе «не имеет в том крае никакого значения… и вся его деятельность направлена исключительно к личному обогащению» (78).

В 1904–1905 гг. заметно усилилось внимание к Бахрейну со стороны Франции. В сентябре 1904 г., доносил английский политический агент Ф. Придо, на Бахрейне побывал и дважды встречался с шейхом ‘Исой некто монсеньер Жуане (Jouanin). В ходе состоявшихся бесед зондировал реакцию шейха на желание французов открыть на Бахрейне отделение одного из своих банков. Сопровождал этого француза, что интересно, отмечал Ф. Придо, г-н Гогуйер, известный торговец оружием и проводник французской политики в Маскате и шейхствах Юго-Восточной Аравии, представившийся нотариусом.

Спустя какое-то время, в том же 1904 г., Париж информировал Лондон о том, что намерен включить Бахрейн в сферу ответственности французского консульства в Бушире – для защиты интересов и прав прибывающих на Бахрейн французских купцов и ювелиров, занимающихся закупками жемчуга.

Обратил Придо внимание в своем донесении и на активную деятельность на Бахрейне некого г-на Перонна, выдававшего себя за торговца жемчугом, а на деле занимавшегося налаживанием – при посредничестве Мухаммада ибн ал-Вахаба – связей с членами правящего семейства и старейшинами крупных и влиятельных семейно-родовых кланов. Отметил, что всякий раз после его появления на острове тональность бесед с ним, политическим агентом, шейха ‘Исы становилась заметно жестче. Подчеркнул, что после встречи Перонна с правителем Бахрейна, имевшей место в мая 1905 г., тот направил ему письмо с выражением надежды на то, что английские власти сделают максимум возможного, чтобы устранить тот урон его престижу, который они нанесли демонстрацией военной силы и произведенными на острове задержаниями и арестами. Попросил англичан поучаствовать, по-дружески, как говорится, без предъявления каких-либо требований, в погашении накопившихся у него долгов перед индусами-банианами.

Перси Кокс предложил английским колониальным властям в Индии (25.02.1906) использовать сложное финансовое положение шейха ‘Исы для того, чтобы в очередной раз попытаться забрать управление таможней в свои руки (за сумму в 350 000 рупий в год, с предоплатой в 150 000 рупий). Реакция из Бомбея последовала тотчас же и была позитивной. Однако предложение, сделанное ему П. Коксом, шейх ‘Иса, принимая во внимание то, как поступили в аналогичных случаях правители Кувейта и Мохаммеры, шейхи Мубарак и Хаз’ал, отклонил (78*).

В январе 1908 г., по истечении срока договора с банйанами (по управлению таможней), шейх ‘Иса назначил надзирать за таможней одного из своих доверенных лиц. И случилось так, что поступления от таможни увеличились, а значит и пересмотр этого вопроса в пользу англичан отодвинулся на неопределенное время.