Текст книги "Королевство Бахрейн. Лики истории"

Автор книги: Игорь Сенченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 40 страниц)

Часть ХIII
Жизнь и быт арабов Бахрейна

Обычаи, традиции и нравы

Одна из достопримечательностей Бахрейна – Дерево жизни (Шаджара-эль-Хайат). Говорят, что возраст этой одиноко стоящей акации на песчаном холме посреди абсолютно голой пустыни, – более 400 лет. Согласно легенде, передающейся на Бахрейне из поколения в поколение, Дерево жизни – это все, что осталось от некогда произраставших в тех местах густых и тенистых садов «земного Эдема».

Неизгладимое впечатление у туристов оставляет огромный некрополь, что у деревни А’али, самый большой, к слову, в мире. Он насчитывает 85 тысяч захоронений. Согласитесь, что для Бахрейна, численность населения которого в 1941 г. не превышала и 90 тыс. человек, это кладбище, воистину, гигантское. Каждое из захоронений на нем обозначено надгробной аравийской «стелой» – насыпным песчаным могильным холмом.

Оказавшись на Бахрейне, стоит посетить Дом Корана (Байт Аль-Кур’ан) – один из известнейших в Аравии музеев манускриптов. В его архиве хранятся рукописи, относящиеся к VII веку. Здесь можно познакомиться с искусством арабской каллиграфии и полюбоваться необыкновенно красивым большим стеклянным куполом тамошней мечети.

Обязательно нужно побывать в мечети Аль-Фатих в Манаме, одной из самых больших в мире, вмещающей до 7 тыс. верующих. Названа она в честь шейха Ахмада ал-Фатиха. Исламский центр при мечети хранит около 7 000 книг.

Практически напротив этой мечети стоит красивый королевский дворец Эль-Гудайбийа, где находится рабочий кабинет монарха. Другой королевский дворец, носящий имя шейха ‘Исы ибн ‘Али, располагается на острове Мухаррак; и еще один, дворец Ас-Сахир, – в пустынном районе Сахир.

Среди заслуживающих внимания достопримечательностей Манамы следовало бы назвать также Национальный музей, Музей жемчуга, крепость Кала’ат-эль-Бахрейн, дом ‘Абд Аллаха ал-Заида, основателя первой бахрейнской газеты (двухэтажное здание постройки 1905 г. с внутренним двором), Дом Курар (Дом вышивки золотой нитью; это – одно из традиционных ремесел бахрейнских женщин) и Королевскую верблюжью ферму.

На Мухарраке, помимо Старого города с множеством старинных домов на узких улочках, следует побродить по оборонительным стенам и заглянуть в сторожевые башни древних, овеянных легендами крепостей ‘Арад и Абу-Махир.

Попробовать настоящий арабский кофе с финиками и бахрейнской халвой лучше всего в одном из «домов кофе», как здесь называют кофейни, на Старом рынке Манамы (Сук Манама), пройдя туда через Ворота Бахрейна (Баб-эль-Бахрейн).

Прогуливаясь по улочкам Старых городов Манамы и Мухаррака, непременно надлежит заглянуть на тамошние Золотые рынки, поглазеть на ювелирные изделия с драгоценными камнями и с жемчугом, послушать интересные истории о местных семейных кланах ювелиров, а также торговцев золотом и жемчугом.

Расписные гончарные изделия в качестве сувениров надо приобретать на рынке Сук Йатама, что в г. Хамад.

Население Бахрейна и сегодня, как и в далекие, «седые» в речи арабов Аравии, времена, делится на два типа: оседлое («жителей стен») и кочевое («жителей шатров»). «Два типа арабов Аравии – кочевники и оседлые жители – настолько не похожи друг на друга, – писал в отчете консульства Российской империи в Басре за 1902 г. надворный советник Александр Алексеевич Адамов, – что для их обозначения в арабском языке существует два совершенно разных термина. Бедуинов называют «жителями шатров» (агль-эль-хийам), а оседлых арабов – «жителями стен» (агль-эль-хитан)».

Бедуины, отмечал А. Адамов, «сохранили почти в полной неприкосновенности характерные черты арабской нации». Отличаются и теперь, как и несколько веков тому назад, «духом свободы и независимости», страстью к набегам (газу) и разбоям, строгим соблюдением унаследованных от их далеких предков таких «законов пустыни, как кровная месть и гостеприимство».

«Оседлое же население под влиянием городской жизни и вследствие смешения с чужеземными элементами… утратило воинственные наклонности своих сородичей из пустыни, но зато и нравы их подверглись значительной порче» (1).

Арабам Аравии и в первую очередь бедуинам, сказывал в своем сочинении «Исламизм» известный российский востоковед, разведчик, капитан Генерального штаба Петр Павлович Цветков (18751919), присущи такие качества, как проницательность и сообразительность, находчивость и воображение, красноречие и «умение облекать мысли в поэтическую форму» (2).

Бедуины, указывал Петр Павлович Цветков, в отличие от оседлого населения, «не знали смешанных браков» (древней традиции этой кочевники следуют и в наше время). Поэтому, думается, и «сохранили первородную чистоту арабской расы», и уберегли нисколько не тронутые временем многие из обычаев их далеких предков. Особо бедуин гордится генеалогией его рода и племени, равно как и родословной своего «преданного друга» – лошади (3).

Петр Павлович Цветков – личность многогранная и интереснейшая. Он свободно владел арабским, персидским, турецким, французским, немецким, английским и итальянским языками. В 1900–1910 гг. служил резидентом российской разведки на Среднем Востоке. В январе 1919 г. попал под колесо истории: был арестован большевиками, как участник заговора по подготовке военного переворота в Туркестане, и расстрелян.

Бедуин, рассказывал другой именитый ориенталист, голландец Рейнхарт Дози (1820–1883), профессор истории и хранитель собрания восточных рукописей в Лейдене, считает, что «является совершенным образцом живых существ… Единственный хозяин бедуина – Владыка мироздания». Лучшие черты человека в понимании бедуина – это «щедрость, гостеприимство, смелость, поэтический талант и красноречие». Все бедуины одного племени – в понимании любого из них – братья (4).

Бедуин, повествует в своих увлекательных «Рассказах о земле Аравийской» (1898) П. Деполович, «хорошо сложен, силен, ловок и проворен». Он – «самый свободный человек в мире», беззаветно предан своему роду и племени. Честь племени для бедуина – его честь. «Где раскинет бедуин шатер, там и дом его». «Отчизна бедуина – пустыня», – вторит ему в своем сочинении «Культурная жизнь арабов в первые века хиджры» (1869) русский немец, историк Василий Карлович Надлер (1767–1811). «Постель бедуина – песок; кровля – небо над головой; а крепость – лошадь». Он с презрением взирает на горожан, которых называет «людьми стен» (5).

Бедуин, как характеризует этот тип жителя Аравийской пустыни в своей работе «История иудейства в Аравии» священник Андрей Светлаков, «дорожит независимостью и свободой», а на места проживания оседлого населения смотрит «как на темницу». Гордится древностью своего рода и племени, ратными делами предков, сказаниями и преданиями об их подвигах, и свято чтит унаследованные от них обычаи.

Бедуины Аравии и в наши дни часто повторяют слова прославленного поэта ‘Абида ибн ал-Абраса, сказавшего как-то, что аравийцы «следуют дорогой предков, которых воспламеняли войны, и кто беззаветно был предан своему роду и племени».

Бедуины – «люди старомодные». Так отзывался о них один из лучших портретистов Бахрейна и исследователей Аравии С. Цвемер. Они приверженные обычаям и традициям предков, не изменившимся, похоже, со времен Исма’ила, сына ветхозаветного Авраама (6). Бедуины Аравии, утверждал он, очень гордятся своим языком, одним из древнейших на земле, и верят в то, на нем разговаривали в Раю Адам и Ева. Будучи же изгнанными из Рая за ослушание, и оказавшись на земле, они передали его своим потомкам. Утвердившись среди племен и народов «Острова арабов», он широко разошелся оттуда по всему белу свету.

Называя себя «людьми пустыни», а пустыню – Отечеством, арабы Аравии свято чтут честь и достоинство своего рода и племени, и их первородную, как говорят, чистоту. Особенно если история племени уходит корнями в седое прошлое, и рождением своим племя обязано «арабам чистым» или «арабам первичным», автохтонам Аравии, ведущим род свой от потомков Кахтана, внука Сима, одного из сыновей Ноя. Ведь согласно преданиям арабов Аравии, Кахтан был прародителем кочевых племен, или «людей шатров», а его брат Химйар – прародителем арабов оседлых, «жителей стен».

Символ кочевого уклада жизни арабов Древней Аравии – шерсть, а оседлого – глина. Объяснением тому – жилища и ремесла тех и других. Кочевники-бедуины проживали в шатрах и традиционные ремесла их были связаны с шерстью. Оседлое население жительствовало в домах, а одним главных строительных материалов в большей части Аравии являлась в прошлом глина. Ко всему прочему, гончарным ремеслом, изделиями которого пользовались все аравийцы, занималось оседлое население, «жители стен».

«За Аравией у нас нет земли», – часто повторяют присказку предков в племенах «Острова арабов» и сегодня. И автор этой книги – тому свидетель. Само слово «Аравия» для бедуина свято.

Честь и благородство, то есть то лучшее, что есть у арабов Аравии, пришло из пустыни, говорил хорошо знавший обычаи, традиции и нравы бедуинов знаменитый английский исследователь земель Аравийского полуострова сэр Уилфрид Тэсиджер, автор всемирно известных «Песков Аравии». Он был одним из немногих европейцев, кто пересек аравийскую пустыню Руб-эль-Хали.

Аравийцам, писал в своих заметках об арабах и персах знаменитый арабский поэт, мыслитель и популяризатор знаний Абу Хай – йан ат-Таухиди (923-1023), присущи такие черты, как храбрость и красноречие, а также «природный разум» и «жизненное чутье» (7).

Бедуины «одарены пылким воображением и здравым рассудком», сказывал в воспоминаниях об аравийцах прославленный немецкий путешественник, картограф и натуралист Ульрих Зеетцен (1767–1811), ставший вторым, после Карстена Нибура, европейским исследователем Аравии. У них нет «писаных законов». Живут и вершат суд они по обычаям предков, и по Корану (8).

Яркий портрет бедуинов, «сынов Аравии», оставил в своем «Отчете о командировке в Хиджаз» (1898) штабс-капитан Абдулазиз Абдулович Давлетшин (1861–1920). Был он, к слову, председателем Российского мусульманского благотворительного общества и главой комитета по постройке Соборной мечети в Санкт-Петербурге. Закончил военную карьеру в звании генерал-майора. Отчет его до сих пор привлекает к себе внимание историков-востоковедов и дипломатов-арабистов. Притом как точным описанием обычаев и нравов бедуинов Аравии, так и указанием сильных и слабых сторон их характера (9). Описывая арабов Аравии, А. Давлетшин отмечал, что «народ этот нисколько не подвержен влиянию времени»; живет по заветам предков и законам пустыни; искусен в торговле и ремеслах.

Характерными чертами бедуинов А. Давлетшин называл «любовь к свободе», гостеприимство и верность данному слову.

Только кочевник, считают бедуины, и есть истинный араб. Поэтому в Аравии испокон веку и говорят, что «всякий бедуин – араб», ибо рожден он в «колыбели арабов», в «земном саду Аллаха», в Аравийской пустыне. Но не всякий араб – бедуин.

Особое отношение у бедуинов Аравии, нисколько не изменившееся, к слову, и в наше время, – к петуху, «муаззину пустыни», как они его величают. Одно из сказаний о Пророке Мухаммаде повествует, что при вознесении к престолу Аллаха, при прохождении «семи небес», на первом из них, «состоящем из чистого серебра», Пророк видел бесчисленное количество разного рода животных и растений. И среди них – гигантского, «ослепительной белизны петуха». Каждое утро чудная птица эта, сказывал Пророк, пением своим приветствует Аллаха. И тогда петухи земные, созданные Господом по образу и подобию петуха небесного, подражая ему, громким призывным «аллилуйя», пробуждают все живые существа на Земле, и оповещают человека о наступлении времени утренней молитвы.

Аллах, по словам бедуинов Аравии, внимательно прислушивается к трем голосам: голосу человека, читающему вслух Коран; голосу мусульманина, просящему о прощении грехов во время молитвы; и к голосу петуха небесного, поющему по утрам во славу Творца, Милостивого и Милосердного.

За день до наступления конца света, гласит одно из поверий арабов Аравии, Аллах повелит этой птице небесной сложить крылья и перестать петь. Примеру ее последуют петухи земные. Молчание их на рассвете и будет означать, что Судный день настал (10).

Кочевники Аравии, бедуины, и сегодня убеждены в том, что все на земле зависит от воли Аллаха: жизнь и смерть, слава и богатство. «Аллах дал, Аллах взял», – повторяют они присказку предков. И добавляют: «Того, что предначертано судьбой, не изменить. Человек должен принимать все происходящее с ним и вокруг него без удивления и сожаления, как данность судьбы».

Жилище бедуина – шатер. Шерстяная ткань полотен шатра, который аравийцы и по сей день называют «домом из волос» {бейт аш-ша’ар), – черного, как правило, цвета. Ткут ее только из козьей и овечьей шерсти, но никак не из верблюжьей. Верблюжья шерсть у кочевников идет на изготовления тканей для одежд. В прошлом у входа в шатер шейха племени обязательно стояло, воткнутым в песок, копье с пучком перьев страуса под наконечником. Наличие такого копья у шатра означало, что помеченное им жилище на становище – «центр власти» племени.

Непременный атрибут мужской половины шатра, или «мужской обители» в речи аравийцев, – верблюжьи седла (хаулани). В некоторых племенах Аравии их называют словом «шаддад» – в честь Шаддада, легендарного сына ‘Ада, родоначальника ‘адитов, «арабов первородных». Предания гласят, что основал Шадда ибн ‘Ад «царство могучее». Заложил в нем Ирам, ушедший в сказания арабов Аравии город-сад, «красоты дивной, необыкновенной». Аравийцы прозвали его «осколком Рая на земле». Сам Шаддад слыл не только воином славным, великолепным наездником и непревзойденным никем в народе его стрелком из лука, но и резчиком седел маститым. Именно ему, как утверждают легенды, и принадлежит авторство изготовления верблюжьих седел.

Гордостью бедуина Бахрейна, да и Аравии в целом, была его лошадь. О роли и месте лошади в повседневной жизни племен Бахрейна говорит то, что в «культуре почитания», существовавшей у чистокровных аравийцев с незапамятных времен, на первом месте стоял отец, на втором – гость, на третьем – лошадь.

По одной из легенд, когда царица Савская прослышала о славе царя Соломона и мудрости его великой, и пришла к нему, дабы самой убедиться в том, испытав его загадками, то из всего того, что увидела она в царстве его, очень поразили ее конюшни царя Соломона. Содержалось в них 12 тысяч лошадей, невиданных дотоле царицей. Нескольких из них он преподнес в подарок царице, пленившей его умом острым и красотой яркой. Так, якобы, лошади и оказались в Йемене, в землях царства этой легендарной владычицы Древнего мира. Стали давать потомство и разошлись впоследствии вместе с покидавшими Йемен семейно-родовыми и родоплеменными кланами «арабов чистокровных» по всему «Острову арабов».

Согласно другой легенде, сотворил лошадь арабской масти Всевышний, дабы даровать жителям Аравийской пустыни, обитателям «сада Аллаха», товарища верного в делах их, мирских и ратных. Взял он горсть самума, аравийского смерча, сметающего все на своем пути, и сотворил из него существо дивное, грациозное и быстроногое, и сказал: «Имя тебе – лошадь арабская! Предназначение твое – служить людям! Быть щитом для мужей достойных и благородных, и бичом для их врагов и недругов!».

Одно из преданий арабов Аравии повествует о том, что Пророк Мухаммад будто бы сказал однажды, что «лучшая услада мужчины, после женщины, – его лошадь»

По традиции, пришедшей на Бахрейн из Персии, где лошадей приносили в жертву Солнцу, которое почитали древние персы, местные маги-прорицатели стали совершать ими жертвоприношения водам Персидского залива, омывающим острова Бахрейнского архипелага. Забивали и бросали в Залив, один раз в году, по пять белых коней. Смысл ритуала состоял в том, чтобы задобрить богов Залива и испросить у них удачу для ловцов жемчуга и рыбаков, а также для мореходов, «морских извозчиков», отправлявшихся на судах своих за товарами к берегам «чужих земель», в царства Двуречья, и в «страну благовоний» (Йемен), что у края Большой воды (Индийского океана).

Лошади в Аравии, в том числе на Бахрейне, через который, также как через Басру и Кувейт, их вывозили в Индию, ценились так высоко, что пойманным конокрадам тут же, на месте, обрезали уши.

Родословные чистокровных арабских лошадей, а ими непременно обзаводились правители всех царств и княжеств Древней Аравии (обычай этот в силе и поныне), вели строго, и проследить их можно было до десятого колена. С приходом ислама в особой цене у аравийцев были те лошади, как вспоминал немецкий путешественник Ульрих Зеетцен, посещавший Аравию в 1809 г., родословная которых прослеживалась до пяти кобылиц, на которых ездил Пророк Мухаммад. За них платили, по его выражению, «страшные деньги». Но аравийцы считали, что лошадь «благородного происхождения» пороков не имеет, и потому денег, уплаченных за нее, стоит.

Из сказаний арабов Древней Аравии следует, что первым разводить арабских лошадей на продажу стал легендарный ‘Аназа, родоначальник могущественного племени бану ‘аназа, сплотившего вокруг себя один из крупнейших в Древней Аравии племенных союзов, внук Раби’а, потомка в 13 колене Исма’ила, прародителя арабов Северной Аравии. Впоследствии, по сложившейся традиции, на протяжении столетий, чистокровность лошади арабской породы было принято удостоверять у бедуинов-коневодов из племени бану ‘аназа; их решений по данному вопросу не оспаривал никто.

Родом из этого «благородного» племени, из разных колен его, несколько правящих аравийских династий: Аль Са’уд в Саудовской Аравии, Аль Сабах в Кувейте, Аль Халифа на Бахрейне и Аль Тани в Катаре.

Чистокровная лошадь арабской породы с богатой родословной – это в Аравии символ знатности и богатства, и даже атрибут власти.

По существовавшей у арабов Аравии традиции, хвосты погибавших в боях лошадей, о которых аравийцы отзывались не иначе, как о «друзьях, потерянных в сражениях», непременно отрубали и приторачивали к седлам – в память об их верности и преданности человеку.

Самой желанной военной добычей у арабов Аравии считались в прошлом кобылицы (за ними шли верблюдицы). В глазах аравийцев они имели такую ценность, что если племя, окруженное и взятое в клещи сильным противником, добровольно отдавало ему своих кобылиц, то, согласно обычаю тех лет, оно нападению и разграблению не подвергалось. Только на лошади направлялся в стан «несоюзного племени» гонец, заблаговременно, в былые времена, извещавший его о разрыве «отношений мира» и вступлении на «тропу войны».

Особое отношение у бедуина Аравии к верблюду (11). По одной из легенд, Аллах сотворил человека из мягкой глины и вдохнул в него жизнь. Неиспользованную же часть глины разделил на две части и вылепил из них финиковую пальму и верблюда. Поэтому «финиковая пальма, – сказывают бедуины, – сестра человека, а верблюд – его брат».

Согласно другой легенде, бытующей в племенах Аравии, когда Аллах замыслил создать лошадь, самое красивое и грациозное животное в своем «земном саду», в Аравийской пустыне, то получилось у него вначале нечто странное: существо с мягкими кожаными подушечками на коленях и копытах, и с горбом на спине. Осмотрев творение свое, и внеся в него кое-какие изменения, и сотворил Аллах верблюда. Притом из той же самой глины, что и первого человека, Адама, как впрочем, и финиковую пальму. И лишь потом Аллах создал лошадь – из горсти самума, раскаленного зноем и перемешанного с песком смерча Аравии.

По обычаю арабов Древней Аравии, верблюд умершего человека и плоды финиковой пальмы должны были непременно сопровождать его при «переходе в мир иной». Когда аравиец в старину клялся верблюдом, то слово, данное им, держал крепко. Нарушение такой клятвы, согласно поверьям предков, оборачивалось для человека утратой благоволения судьбы. «Счастье бедуина, – говаривали в те времена арабы Аравии, – шествует нога в ногу с верблюдом». И добавляли, ссылаясь на слова почитаемого среди них «праведного» халифа ‘Умара (правил 634–644), что «араб торжествует только там, куда ведет его верблюд».

Существовал у арабов Аравии в прошлом и еще один обычай, по которому, воздавая почести воину, павшему на поле боя, или ушедшему из жизни человеку, щедрому и гостеприимному, в знак скорби по ним их верховым верблюдицам обрезали уши. После чего животное, подвергавшееся ритуалу «выражения печали», обретало полную свободу: могло беспрепятственно блуждать повсюду, где и когда захочет. Использовать такое животное, в каких бы то ни было целях, и питаться его молоком считалось поступком недостойным, чернящим честь бедуина.

Верблюд у бедуинов Аравии прошлого – это символ терпения и выносливости, и один из оплотов жизни. «Семья, – гласит одна из их поговорок, – зиждется на муже, жене и верблюде».

Где-то в землях Аравии, давным-давно, родилось и стало со временем крылатым выражение: «Бедуин – это паразит верблюда». Действительно, столетиями верблюд для кочевников был их главным источником существования. Молоко и мясо животного шли в пищу; шерсть – на пряжу для покрывал и тканей для накидок; помет – на поддержание огня в очаге; шкуры – на пошив сандалий и изготовление бурдюков для хранения воды и молока, а также ремней и сбруй. Верблюжьи лопатки использовали в качестве тетрадей. На них детишки учились «искусству письма», выводя причудливые буквы арабского алфавита тростниковыми палочками, макая их в чаши с золой. Школы, к слову, действовали при мечетях. Даже урина верблюжья не пропадала почем зря. Женщины в кочевых племенах использовали ее (но только урину самки) для мытья волос, «дабы уберечь их от паразитов»; погонщики караванов – для промывания глаз после песчаных бурь; воины – для обработки ран. Эликсиром здоровья и атрибутом гостеприимства считалось верблюжье молоко; им обязательно угощали гостя (12).

Играли верблюды и роль «живых денег», выступали «твердой валютой» Аравии прошлого. Бедуины частенько расплачивались ими на рынках, а также платили ими калым за невесту и выкупали в обмен на них пленных (13).

Богатство семьи, рода и племени в Аравии долгое время оценивалось по своей, аравийской шкале ценностей. Конкретно на Бахрейне на первом месте в ней стояли финиковые пальмы. На втором – верблюды, лошади и парусники. За ними шли ослы, крупный рогатый скот и овцы. Наличие всего этого и являлось в прошлом главным критерием богатства жителя Бахрейна.

Первую мечеть в Аравии возвели на том месте, где улеглась на ночлег верблюдица Пророка Мухаммада после Его переселения {хиджры) из Мекки в Медину, события, со времени которого (622 г.) мусульмане ведут свое летоисчисление. Сооружение в Неджефе Святой мечети шиитов (другого, наряду с суннизмом, течения в исламе) также связано с верблюдом: ее поставили на том месте, где верблюд, на котором ездил имам ‘Али, почитаемый мусульманами в качестве четвертого «праведного» халифа, положил тело своего скончавшегося господина.

Рассказывают, что ал-Касва, любимая верблюдица Пророка Мухаммада, захоронена неподалеку от Каабы. Этим, дескать, и объясняются такой горделивый вид и столь величавая поступь верблюдов Аравии.

Караван с благовониями, золотом и драгоценными камнями, с которым царица Савская прибыла к царю Соломону, состоял, по легенде, из 797 верблюдов, не считая ослов и мулов. Сама царица передвигалась, по существовавшей тогда традиции, восседая в богато убранном паланкине, установленном на белошерстном верблюде.

Во времена легендарных карматов, «аравийских спартанцев», с «центром власти» на Бахрейне, в войсках их, совершавших многодневные и дерзкие переходы по самым глухим местам пустыни и неожиданно обрушивавшихся на города в Аравии, Месопотамии и Сирии с той стороны, откуда их никто не ждал, обязательно шли налегке несколько верблюдов. Дело в том, что когда во время передвижения по пустыне вода у воинов заканчивалась, и взять ее им было неоткуда, то карматы вспарывали желудки этих самых верблюдов и брали воду из их ячеистых капсул, которые называли «водными хранилищами кораблей пустыни».

Многие из именитых земель на Востоке, писал в своих увлекательных книгах об Аравии американский миссионер С. Цвемер, можно было бы назвать обителью того или иного животного. Персию, к примеру, – королевством коз. Египет – царством крокодилов. Кашмир – княжеством овец. Индию – империей тигров. Аравию – страной верблюдов. Сами коренные жители «Острова арабов», замечает С. Цвемер, отзывались о своем крае, как о «матери-земле верблюдов» (умм-элъ-ибл) (14).

Аллах проявил благосклонность ко всем племенам и землям в Аравии, говорят аравийцы в беседе с чужестранцем. И при сотворении мира не обошел вниманием ни одну из частей «Острова арабов». Жителей Песчаной Аравии осчастливил верблюдом и финиковой пальмой. Арабов Прибрежной Аравии облагодетельствовал дарами и сокровищами моря: рыбой, жемчугом и кораллами. Людей Нижней Аравии одарил благовониями и кофе, а Верхней – породистыми лошадьми; население западных провинций полуострова – торговыми караванными путями, а восточных – морскими судоходными артериями, связавших их с богатыми рынками Индии и Китая, Персии и Месопотамии. Народам сегодняшней Аравии Он пожаловал залежи нефти и газа; и они в наши дни всюду и всеми востребованными.

Объект особого почитания у коренных жителей Бахрейна, да и у арабов Аравии в целом, – это финиковая пальма. Испокон веку финиковыми пальмами аравийцы «метят места присутствия властей» – высаживают их у дворцов правителей и у государственных учреждений. Ветвь финиковой пальмы у арабов Аравии – это символ славы и эмблема победы.

Жителей оазисов аравийцы называли в прошлом «людьми пальм» (агль ан-нахль). Саму пальму величали «деревом-кормилицей», а финики – «хлебом Аравии». Жизнь человека достойного сравнивали с плодоносящей пальмой (15).

Посадку первой финиковой пальмы на приобретенном участке земли жители оазисов непременно отмечали, ибо считали событие это в их жизни знаковым – шагом к жизни сытой и счастливой, к благосостоянию и достатку.

Финиковая пальма для старожилов-бахрейнцев – это символ человеческого существа. Как человек, лишенный головы, поясняют они, тут же умирает, так и пальма со срезанной верхушкой сразу же погибает. Как у человека, потерявшего руку, новая не отрастает, так и у финиковой пальмы на месте срезанной ветви новая не вырастает. И все потому, что и первый человек, и первая пальма сотворены Аллахом из одного и того же куска глины.

Известный арабский ученый Зарийа’ ал-Казвини (1203–1283), повествуя о финиковой пальме в своей книге «Чудеса творений», писал, что одна из удивительных ее особенностей состоит в том, что дерево это «не встречается за пределами стран ислама». И является, таким образом, и «даром Аллаха, которым Он облагодетельствовал мусульман, и меткой Его, которой Он пометил земли Ислама».

Все финиковые пальмы на земле, гласит сказание арабов Аравии, Аллах «закрепил за мусульманами». Поэтому, покидая Аравию, «колыбель ислама», и расходясь по свету, селились аравийцы, строили города и основывали царства именно там, где росли эти деревья.

Жители Древней Аравии именовали финиковую пальму «деревом Адама». В легендах племен «Острова арабов» говорится, что змей-искуситель обвивал в Раю финиковую пальму, в тени которой отдыхали Адам и Хавва (Ева); и что «плодом искушения» был финик.

В доисламские времена во многих землях Аравии, рассказывают своды «аравийской старины», люди поклонялись одиноко стоявшим пальмам. Женщины вешали на них ювелирные украшения и лучшие свои одежды, ибо бытовало поверье, что в знак благодарности пальма поможет незамужней женщине выйти замуж, а замужней, но бездетной, – родить ребенка.

Гостей в жилищах арабов Аравии непременно угощали и угощают кофе с финиками; они в Аравии – обязательный атрибут кофейных посиделок, мужских и женских. В наши дни бедуины-аравийцы частенько называют финики «конфетами пустыни». Из фиников готовят традиционные аравийские сладости – шабал. «Финики и верблюжье молоко – лучшая пища для здоровья, – гласит поговорка арабов Аравии. – Сомневаешься, отдай их бедуину, а потом испытай его силу».

В прошлом финики в Аравии использовали и во врачебных целях – для «сохранения молодости зубов», как тогда говорили, и для лечения желудочно-кишечных заболеваний. Финики, как выяснилось со временем, – богаты фтором, очищающим зубы от кариеса, и дубильными веществами, устраняющими расстройство желудка.

Финики – это тонизирующий, если так можно сказать, продукт жителей Аравии прошлого, бедуинов-кочевников и ловцов жемчуга, мореходов и караванщиков. Они подзаряжали и подпитывали человека, давали ему силы и снимали усталость.

На протяжении столетий жители Бахрейна, и другие арабы Прибрежной Аравии строили из ветвей финиковой пальмы жилища (барасти). Из стволов ее выдалбливали легкие лодки для прибрежного лова рыбы и водоводы, а из листьев плели нехитрую домашнюю утварь: циновки и корзинки, веера и скатерки для еды. Волокна дерева шли на изготовление канатов и сетей для ловли

рыбы; корни – на приготовление лечебных примочек и настоек. Финиковые косточки, растолченные в пудру, пускали на корм домашнему скоту, что, по утверждению бедуинов, положительно сказывалось на «молочности» животных. Детишки играли финиковыми косточками в шашки; «доски-шашечницы» чертили на песчаной полосе у моря. Особым спросом пользовался финиковый сок, или «финиковый мед» в речи бахрейнцев. Его стали изготавливать на Бахрейне, начиная со II в. до н. э. Выставленный на несколько дней на солнце, он превращается в сладкую тягучую массу, в этакую патоку по-аравийски.

Один из сохранившихся и высоко чтимых в Аравии «атрибутов жизни предков» – это соколиная охота. В наше время в монархиях Аравии она является даже нормой протокола при приеме почетных гостей в лице членов правящих династий в других странах мира.

«Пребывая на белом свете, важно жить правильно», – поучают своих внуков старейшины родов и главы семейств на Бахрейне. В их понимании это значит – не забывать обычаев и традиций, увлечений, промыслов и ремесел предков, и, конечно же, охоту с ловчими птицами.

В былые времена сокол был достойной платой за выкуп из плена сородича. В кочевых племенах Аравии до сих пор бытует поверье, что если беременная женщина увидит во сне парящего в небе сокола, то в семье родится мальчик.

В прошлом человека, убивавшего сокола, даже случайно, на охоте, в наказание оставляли на несколько дней в пустыне. Одного, без пищи и верблюда. Если он выживал, то это означало, что «пустыня, охотничье угодье сокола, его простила».