Текст книги "Стреляй, я уже мертв (ЛП)"

Автор книги: Хулия Наварро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 55 страниц)

– Это был хороший человек, работящий и честный, – сказал Иеремия. – Он был моим лучшим мастером.

– Скажи, тебе что-нибудь известно о Луи? – спросил Самуэль.

Иеремия слегка откашлялся, прежде чем ответить. Он сомневался, стоит ли слишком уж подробно рассказывать о деятельности Луи.

Наконец, он решился.

– Видите ли... На самом деле Луи... Короче говоря, он работает на британцев. Насколько я знаю, у него все в порядке, и я уверен, что он вернется, как только сможет.

Они поговорили о будущем. Иеремия собирался разыскать Анастасию и детей, невзирая на все предупреждения, как опасно сейчас для него ехать на север страны.

– Не было ни единой минуты, когда бы я не вспоминал о них, – признался он. – Я должен быть с ними.

Потом он заверил Игоря, что очень рассчитывает на него в роли бригадира.

– Завтра ты дашь мне полный отчет о работе карьера. А сейчас давайте выпьем за упокой души наших друзей.

Для Иеремии оказалось совсем непросто покинуть Иерусалим и отправиться на север страны на поиски Анастасии. Война продолжалась, и дороги становилось все опаснее. Но Иеремия не согласен был ждать. Он хотел устроить свою жизнь и знал, что не сможет это сделать вдали от жены и детей.

Игорь вызвался было его сопровождать, но Иеремия решил, что будет лучше, если он останется присматривать за карьером.

– Ты принесешь больше пользы, если останешься здесь, – сказал он.

– Но ты не можешь ехать один, тебя могут убить.

– О, нет, мой час еще не настал. Не волнуйся, у меня еще достаточно сил, чтобы жить. Я вернусь вместе с Анастасией.

Но всё же понадобилось несколько дней, чтобы подготовиться к поездке, а тем временем он просвещал Самуэля по поводу разных сторон войны и ее последствий. Время от времени к их беседам присоединялся и Йосси, и Самуэля раздражало, что его друг всегда соглашается с Иеремией относительно британцев.

– Османская империя пала, – повторял Иеремия.

– Но для англичан мы – не более, чем балласт на корабле их интересов, – ответил Самуэль. – Слишком уж много они наобещали арабам.

– Я уже тебе говорил, Самуэль, мы лишь пешка в их игре, арабы – другая пешка, но для нас британцы тоже не более чем пешки. Мы живем в такое время, когда все играют краплеными картами. Так давайте же воспользуемся тем, что еврейские лидеры в Лондоне добились того, чтобы открыть двери Палестины для новых евреев, которые устали от скитаний, которых нигде в мире не желают видеть. Есть люди, способные заглянуть в будущее, и Вейцман – один из них, – объяснил Йосси.

– У нас тоже есть лидеры, утверждающие, что евреи должны иметь свою родину, и сейчас мы к этому уже готовы, – добавил Иеремия.

Самуэля беспокоили его отношения с Игорем. Сын погибшего Ариэля и Руфи превратился в серьезного и ответственного человека, но был пылким сионистом, как и его отец, как и Иеремия.

Игорь постоянно упрекал Самуэля в том, что тот не охвачен столь же ярким пламенем борьбы за родину, как они все.

– Что-то мне не верится, что ты социалист, – заявил он однажды в пылу спора.

– Может быть, ты и прав, – вполне искренне согласился Самуэль.

Он и сам задавался вопросом, во что верит, и решил, что вера – это плод обстоятельств, под влиянием которых формируются мысли и убеждения.

Но его беспокоила не только натянутость отношений с Игорем, но и то, что от него отдалился Михаил. С тех пор как тот устроился в Тель-Авиве, он почти не получал вестей. Молодой человек не чувствовал потребности с ним увидеться, даже не интересовался, всё ли в порядке. Это Самуэль искал способы разузнать о судьбе Михаила. И это привело его к размышлениям о собственной жизни. Иеремия не понял его, когда Самуэль поделился этими сомнениями вслух – ему хватало и своих забот, он искал способ, как воссоединиться с Анастасией. Когад он наконец уехал, Самуэль почувствовал облегчение. Хотя ему и хотелось остаться в одиночестве, ему это не удавалось. В Саду Надежды все жили в общем доме, где не было местечка, чтобы побыть наедине с собой.

Однажды вечером к нему в лабораторию неожиданно пришла Мириам, мать Даниэля.

– Мой сын с таким энтузиазмом рассказывает о своей работе, что мне захотелось своими глазами увидеть лабораторию, – сказала она.

Самуэль пригласил ее внутрь. Она была ему симпатична, и он с удовольствием слушал, как она разговаривает со своей сестрой Юдифью на сефардском наречии. Йосси говорил, что они болтают так быстро, что он с трудом их понимает, и что в детстве его мать Рахиль тоже говорила с ним на этом мелодичном языке, который их предки привезли с собой в Иерусалим из Салоников и Стамбула, после того как их изгнали из Испании, их обожаемого Сфарада.

– Я так тебе благодарна за то, что ты дал ему эту возможность, – призналась Мириам, разглядывая ряды пустых колб и пробирок и другие – те, в которых хранились образцы лекарственных препаратов. – А то я уже не знала, что с ним делать.

– Даниэль очень хорошо разбирается в нашей работе; поверь, он знает, что делает, – ответил Самуэль. – Тебе не стоит считать своего сына никчемным лишь потому, что он не хочет быть раввином.

– Его отец так мечтал, что он станет раввином, – посетовала Мириам.

– Родители всегда считают, что они лучше знают, что будет лучше для их детей, но в конечном счете дети сами выбирают свою дорогу.

– И ты тоже сам выбрал свою?

– Я? Честно говоря, я всегда считал, что за меня все решили обстоятельства. Но, признаюсь, не никогда не был столь примерным сыном, какого заслуживал мой отец. И лишь когда... когда его убили... Только тогда я понял, как он страдал по моей вине.

С этого дня Самуэль стал искать общества Мириам. Теперь он чаще, чем прежде, наведывался в дом Йосси и Юдифи, втайне надеясь, что и она заглянет к ним в гости. Почти каждый день он теперь провожал Даниэля до самого Старого города, где тот жил вместе с матерью, зная, что эта женщина непременно пригласит его выпить чаю. Однажды он спросил у Каси, не слишком ли ее затруднит пригласить в гости Йосси с семьей, чтобы всем вместе встретить субботу. Со дня смерти Якова и Ариэля суббота превратилась из праздника в тяжкую обязанность, и все с нетерпением ждали, чтобы она поскорее прошла.

– Конечно, милости просим! – неожиданно ответила Кася. – Мы всегда им рады. Мы с Руфью приготовим праздничный обед. А хочешь, мы пригласим и Дину тоже? Мы бы и Хасана с Лейлой позвали, но никак не решимся. Лейла еще не пришла в себя после гибели Салаха. Да и Саида... Ты же знаешь, она еле ходит – так постарела...

– Это было бы замечательно: мы так давно не собирались все вместе за общим столом!

Как ни горько было Касе в этот вечер, но она считала, что не вправе омрачать своим горем жизнь остальных обитателей Сада Надежды. Для нее, как и для Руфи, жизнь остановилась в ту минуту, когда оборвалась жизнь их мужей. Но у обеих были дети, Игорь и Марина, и они не обязаны были всю жизнь носить траур, как решили для себя их матери. Кроме того, в эту субботу Кася собиралась поговорить о недалекой уже свадьбе Марины и Игоря. Она знала, что Марина не любит Игоря так, как любила Мухаммеда, но при этом считала, что дочери следует устроить свою жизнь, а это значит, что Мухаммеда она должна забыть.

Этот обед доставил даже больше радости, чем они ожидали. Кася и Руфь приготовили несколько блюд по сефардским рецептам, которыми собирались удивить Юдифь и Мириам. Дина наготовила таких чудесных сластей, что все пришли в восторг. Да, в эту субботу все чувствовали себя почти счастливыми, а Дина прямо-таки сияла: только что она узнала, что Марина скоро выйдет замуж за Игоря. Дина до сих пор чувствовала себя виноватой, и теперь у нее словно гора с плеч свалилась: она не сомневалась, что так будет лучше и для Марины, и для Мухаммеда.

10. Дети

Изекииль закрыл глаза. Мариан встревожилась, заметив, как он устал, и предложила отвезти его обратно домой.

– Да, думаю, на сегодня достаточно, – согласился он.

– Я не хочу иметь проблемы с вашей внучкой и тем более с вашим внуком Йонасом, – пошутила она.

– Не волнуйтесь. Внучка пытается защитить меня даже от самого себя, и я ей это позволяю. Что же касается Йонаса... В моем возрасте приятно, когда кто-то о тебе заботится.

Направляясь к машине, старик оглядел встревоженное лицо Мариан.

– Что с вами?

– Ничего... В общем, дело в том... эти разговоры – совсем не то, чего я ожидала, но они очень помогли мне понять.

– Ну надо же, вот это и правда сюрприз! Но я вам верю. Я уже вам говорил, когда мы только начали, что и евреям, и арабам не хватает способности влезть в шкуру другого. И вам тоже не повредит избавиться от некоторых предубеждений. Я ни в чем не собираюсь вас убеждать, просто рассказываю свою историю, которую вы сплетаете с другими историями. И раз уж вы встречались с семьей Зиядов, то должны понимать, что я говорю правду.

– Каждый проживает одни и те же события немного по-разному, – заметила Мариан.

– Конечно, даже сейчас эти беседы для вас имеют иное значение, чем для меня. Все человеческие существа уникальны.

– Как вы считаете, мы...?

– Могли бы мы продолжить беседу? Конечно же, да. Сейчас вы проводите меня домой, я приглашу вас на чай, а потом приедет внучка, и вы продолжите свой рассказ. И если мы не закончим сегодня, то продолжим завтра. У меня всё равно нет никаких важных дел, а у вас? Ваша организация согласна на то, что вы тратите время со стариком вроде меня?

– Речь идет не о трате времени, а о работе, ради которой я приехала. Мне нужно знать, понимать... – и произнося эти слова, она также говорила своим прямым и открытым взглядом, насколько ценит Иезекииля.

***

Айша родила сына, которого назвали Рами. Он появился на свет в Аммане, в последние дни Великой войны. Юсуф в те годы почти не видел жену. Он дрался вместе с Файсалом и перемещался из одного места к другому, от песков Акабы в Дамаск, из Дамаска в Иерусалим, и всегда, когда выдавалась возможность, старался тайно пробраться в Амман, чтобы повидаться с со своей овдовевшей матерью, братьями и Айшой, которая молча страдала, скучая по матери и бабушке, а ночами плакала в отчаянии, решив, что больше никогда с ними не встретится.

– Твоя жена не слишком-то счастлива, – сказала однажды Юсуфу мать.

Он об этом знал. Он не мог пожаловаться на Айшу, но замечал, что ее черные и когда-то блестящие глаза потухли и потеряли веселость, что она покорно его принимала, но не любила.

Однажды ночью, когда ему удалось добраться до дома в Аммане, он поговорил с Айшой.

– Ты меня не любишь? – спросил он с упреком. – Ты жалеешь о нашей свадьбе?

Она больше не могла сдерживаться и разрыдалась. Она его любят, заверяла Айша, но скучает по матери и бабушке, вспоминает своего брата Мухаммеда, горюет по убитому отцу. Ей кажется, что от Аммана до Иерусалиса – как до луны.

– Я почти тебя не вижу... Твои родные добры ко мне, но...

– Но ты была бы намного счастливее, если бы могла вернуться к матери.

Айша обняла мужа. Она не осмеливалась сказать, что хочет этого больше всего на свете.

– Я отвезу тебя к матери. Ты останешься там до конца нашей борьбы. Твой брат о тебе позаботится. Когда всё закончится, мы вернемся сюда.

Юсуф выполнил обещание, несмотря на материнские упреки.

– Жена обязана жить в доме мужа, – заявила она. – Что скажут люди о тебе, обо всех нас, если ты позволишь ей вернуться в Иерусалим?

– Мой дом – там, где Айша. Если она захочет, то мы переедем в Иерусалим. Где такое написано, что она должна быть несчастна? Айша още так молода.

– Ты же сам обращаешься с ней, как с ребенком, и не требуешь, чтобы она вела себя, как положено замужней женщине, имеющей обязательства.

– Мама, но ты же сама сказала, что Айша несчастна.

– Да, сказала. Потому что считаю, что ты должен об этом знать. Но это не значит, что ты должен потакать всем ее капризам.

– Я увезу ее в Иерусалим. Мы будем жить там.

Слова матери не убедили Юсуфа. Он любил Айшу и хотел, чтобы она была счастлива.

А Дина не могла бы быть более счастливой, когда все дети оказались рядом. Мухаммед только что вернулся домой после того как с честью и смело сражался в войсках Файсала. Ее сын участвовал в завоевании Ливана и Сирии. Дина растрогалась, узнав из уст Мухаммеда о том, с каким триумфом Файсал вошел в Дамаск.

– Ты бы только видела, мама... улицы полны народу – мужчины пришли с женами и детьми. Женщины радостно кричат. Мы вошли в город первыми, если бы не принц Файсала и арабские войска, город бы не сдался.

– Думаешь, нам будет лучше без турков? – спросила Саида, которая, похоже, чувствовала себя лучше и уже не проводила столько времени в постели, хотя еще была слаба.

– Отца убили из-за того, что он в это верил, – ответил бабушке Мухаммед.

– А этот человек, этот британский офицер, почему он питает такую симпатию к арабам? – поинтересовалась Дина.

– Ты имеешь в виду Лоуренса? Он друг Файсала и его советчик. Лоуренс – человек слова, к сожалению, начальство не всегда прислушивается к его словам. Он дрался как никто другой, всегда показывал храбрость в сражениях. Лоуренс поддерживает требования шарифа Хусейна и считает, что как только мы победим турков, то должны создать большое арабское государство.

Обе женщины слушали его с интересом, но и с тревогой. Они родились, выросли и жили в убеждении, что в Стамбуле правит султан, чья власть распространяется и на их город, и их беспокоило надвигающееся будущее.

Дина не осмелилась высказать это Мухаммеду, но в прошлом она обсуждала с мужем эту мечту о большом арабском государстве и винила своего брата Хасана в том, что он забил Ахмеду голову этими идеями, которые теперь угнездились и в голове ее сына.

Мухаммед старался лишний раз их не волновать и перевел разговор на тему скорого приезда Айши.

– Через пару дней сестренка со своим сыном будут с нами. Юсуф вряд ли сможет остаться больше, чем на несколько часов, ему нужно вернуться к Файсалу.

Дина безумно обрадовалась приезду дочери. Саида, хотя тоже очень хотела увидеть внучку, выглядела озабоченной.

– Для матери Юсуфа возвращение к нам Айши будет оскорблением, – заявила она.

– Юсуф попросил меня присмотреть за Айшой, он собирается поселиться в Иерусалиме, как только не будет нужен Файсалу, – сказал Мухаммед.

– И ты пообещал принять сестру и ее сына, не подумав о последствиях, – посетовала Саида.

– Бабушка, моя сестра очень худа, у нее нет молока для сына, и, похоже, она впала в меланхолию, от которой ее не может избавить даже материнство. Что я мог сказать зятю? Айшу всегда примут у нас с радостью.

– Но ты ведь и сам собираешься жениться, – напомнила Саида. – Положим, мне осталось недолго жить, но как по-твоему: захочет ли твоя будущая супруга жить вместе с твоей бабушкой, матерью и сестрой?

– Сальме известны мои обстоятельства. Ее отца повесили рядом с моим, а мать умерла вскоре после этого. С тех пор она живет в доме старшего брата и с нетерпением ждет, когда у нее будет собственный дом. Она относится к вам с большим уважением и станет Айше хорошей подругой. Надеюсь, у нас скоро появятся дети, и они смогут играть с сыном Айши и Юсуфа.

Мухаммеду хотелось бы вернуться в войска Фейсала, но его присутствие требовалось в Иерусалиме. Хасан заболел, его супруга Лейла просто обезумела после смерти своего сына Салаха, а Халед стал офицером в войсках Фейсала. Кроме того, в доме и саду требовались мужские руки. Война закончилась, хотя Юсуф говорил, что сейчас как раз настало время заставить британцев выполнить все обещания. Но он не верил европейцам, после того как шарифа Хусейна предали те двое – британец Марк Сайкс и француз Шарль-Франсуа Пико. Их назначили от имени двух стран вести переговоры о большом арабском государстве, о котором грезил Хусейн.

Принца Фейсала заверили, что договор Сайкса-Пико – это всего лишь бумага, подписанная на песках пустыни, и ничего не значит, но как теперь можно было доверять европейцам?

Увидев Айшу с ребенком, Дина не смогла сдержать слез. Пока Мухаммед помогал Юсуфу разгружать багаж, Дина и Саида спорили, кто из них первой возьмет на руки маленького Рами. Малышу было уже семь месяцев, но, по словам Саиды, он был очень уж худеньким.

– Ребенок совершенно здоров, – заверил Юсуф. – Моя мать очень о нем заботится, так что у него есть всё, что нужно.

– Конечно, конечно... но он такой маленький! Айша, я приготовила для вас свою комнату, а сама буду спать с бабушкой. Вам будет там удобно? – Дина беспокойно рассматривала дочь, которой, казалось, не было дела до того, что происходит вокруг.

– Мы прекрасно устроимся, надеюсь, что скоро у нас будет собственный дом, – ответил Юсуф.

Саида и Дина помогли Айше разобрать вещи, предоставив мужчинам говорить о своих делах.

– Мне хотелось бы, чтобы ты сходил со мной к Омару Салему. Он пригласил на ужин нескольких друзей и попросил привести тебя. Он очень ценил твоего отца, – сказал Юсуф Мухаммеду.

Тот кивнул. Омар всегда выказывал у нему уважение и был влиятельным человеком в Иерусалиме, пренебречь просьбой которого он не мог. Пока зятья разговаривали, а Саида пыталась напоить молоком маленького Рами, Дина, помогавшая Айше разложить одежду малыша, поинтересовалась у дочери, почему она так несчастна.

– Каждую ночь мне снится, как полиция уводит отца. Ты помнишь то, мама? женщины разговаривали и пели. Я нервничала, как все невесты в день свадьбы. И вдруг ворвались эти люди, растолкали гостей, набросились на отца и увели его, не обращая внимания на просьбы подождать до конца свадьбы. Тот вечер превратился в вечер рыданий. Юсуф – лучший в мире мужчина, терпеливый и заботливый, но свадьба с ним всегда будет полна плохих воспоминаний, самых худших в моей жизни.

– Ты что, не любишь мужа? – спросила Дина, боясь услышать ответ.

– Не знаю, мама, не знаю. Думала, что люблю... Он казался таким красивым, мужчина, который много повидал, храбрый воин на службе у шарифа Хусейна и принца Фейсала. Чего еще я могла желать? Судьба женщины – выйти замуж, а я не могла найти мужа лучше. Люблю ли я его? Наверное, любила бы, если бы свадьбу не запятнала отцовская кровь.

– Твоему отцу больно было бы видеть тебя такой. Ты была светом его очей и ради его памяти должна постараться стать счастливой.

– Думаешь, что я не сделала всё от меня зависящее, чтобы не обмануть ожидания Юсуфа? Я уже сказала тебе, что он лучший мужчина в мире и не заслуживает жену вроде меня. Я знаю, что ему пришлось пойти против материнской воли, чтобы привезти меня сюда, потому что он считает, что рядом с тобой я обрету покой. Чем больше меня любит Юсуф, тем хуже я чувствую себя – ведь я не могу ответить ему такой же любовью.

– Мужское терпение небезгранично... Он может с тобой развестись или взять другую жену, и тогда...

– Я не стану его в этом винить. Кто будет любить женщину, которая вечно плачет? Даже хорошей матери из меня не вышло, посмотри на Рами, я не могу его накормить, если бы не свекровь, не знаю, что бы с ним стало...

Дина обняла дочь, чувствуя ее боль как свою. Она погладила ее по голове и поцеловала, чтобы успокоить.

– Теперь ты дома, и вот увидишь, как потихоньку тебе станет лучше. Но ты должна и сама приложить усилия, у тебя есть муж и сын, и обязательства перед ними. У отца разорвалось бы сердце при виде твоих страданий.

Айша разрыдалась в объятьях матери. Но это были не только слезы горечи, но и облегчения. В теплых руках Дины она обрела дом, и если что и могло облегчить ее состояние, так это материнская забота.

Они по-прежнему обнимали друг друга, когда их настойчиво позвала Саида.

– Малыш голоден, ему не хватает молока. К тому же я устала и хочу прилечь.

***

Омар тепло обнял Мухаммеда и пожурил его за то, что не пришел раньше.

– Ты ведь знаешь, что тебя всегда тепло примут в этом доме, как и твоего отца, а твое мнение оценят, как ценили его. Ты, как и он, боролся вместе с самыми храбрыми и вернулся домой, исполнив долг чести, – сказал он, зная, что Мухаммед тяготится тем, что покинул войска Фейсала.

За едой мужчины слушали новости, которые привез Юсуф, и наслаждались рассказом о покорении Дамаска.

– До нас дошли противоречивые слухи о конференции в Париже. Скажи, Юсуф, те силы, что выиграли войну, выполнят свои обязательства перед нами? – спросил Омар Салем.

Юсуф был настроен пессимистично.

– Мне мало что известно, я лишь знаю, что Франция хочет получить мандат на управление Сирией и Ливаном. Она требует Ливан для христиан-маронитов. В Париже давят на Фейсала, чтобы он согласился на раздел, предложенный Сайксом и Пико от имени их правительств, британского и французского, но принц сопротивляется и отстаивает дело, за которое мы боролись – арабское государство. Именно за это мы дрались с турками.

– И они этого добьются? – в тревоге спросил Омар.

– Нет, – заявил Мухаммед, прежде чем Юсуф смог ответить.

– Почему ты так считаешь? – поинтересовался один из гостей Омара.

– Потому что британцы лишь хотят покончить с Османской империей, а не заменить ее на другую. Юсуф уже объяснил, что у французов есть собственные интересы. Кончится тем, что земли разделят.

– С каждым разом в Палестину прибывает все больше евреев, – заметил другой приглашенный.

– Евреи Фейсала не беспокоят, они нам не враги, по крайней мере пока, когда согласны стать частью большого арабского государства. А кроме того, Фейсал встречался с еврейским лидером, доктором Вейцманом, – объяснил Юсуф.

– И они пришли к соглашению? – спросил Омар.

– Ни шарифа Хусейн, ни его сына Фейсала не волнует, что здесь живу евреи. Мы боролись за арабское государство. Если евреи поддержат наши требования, остальное не имеет значения, – снова вмешался Юсуф, устав от того, что друзья больше беспокоятся о Палестине, чем о создании большого арабского государства.

– Британцы дали евреям права на Палестину. Как они посмели? Они говорят, что это будет домом для всех евреев, а ведь это наша земля, – заявил один из гостей.

– Мы сами продали им земли, не стоит винить в этом евреев, – отозвался Мухаммед.

– Ты прав, Мухаммед, – согласился Юсуф, который знал о его близких отношениях с евреями, поселенцами Сада Надежды.

– Значит... – продолжал Омар Салем.

– Тебе следует знать, Омар, что на конференции в Париже Фейсал склонил на нашу сторону президента Вильсона. Американец настаивает на том, что нельзя предпринимать больше ни единого шага без консультаций с нами, и по его совету создали комитет, который займется землями, что желают получить арабы, – объяснил Юсуф.

– И кто входит в этот комитет? – спросил кто-то.

– Американцы: ректор университета, мистер Генри Кинг, и промышленник Чарльз Крейн.

– Это просто потеря времени! Что они такого могут выяснить, чего еще не знают? Шариф Хусейн ясно объяснил причины, по которым мы боролись с турками и помогли выиграть войну. Нам нужно свое государство. Неужели Фейсал это забыл? – гневно поинтересовался один из гостей.

– Насколько я знаю, эти американцы, Крейн и Кинг, уже на пути в Дамаск, – сообщил Юсуф.

– И мы должны принять из рекомендации, невзирая на то, за что боролись? – в голосе Омара звучало раздражение.

Юсуф пожал плечами. Ему больше нечего было сказать, он верил в Фейсала, принц знал, как себя вести.

– Завтра я возвращаюсь в Дамаск. Надеюсь, что в следующий раз привезу вам более отрадные новости.

Вернувшись домой, Мухаммед и Юсуф застали трех женщин за разговором. Юсуфу показалось, что выражение лица Айши переменилось. Это еще не была радость, но и боль страданий немного смягчилась.

Айша держала на руках Рами, и Юсуф растрогался, увидев, как она улыбается сыну, который никак не желал засыпать.

Когда они удалились к себе в комнату, Айша рассказала Юсуфу, что приходили Кася и Марина, чтобы познакомиться с Рами.

– Марина такая красивая... Я была бы счастлива назвать ее своей сестрой.

– Твой отец был прав, Айша. Мухаммеду лучше жениться на женщине, с которой у него общие корни.

– Но чем Марина так уж отличается от нас? – возразила Айша. – Мы знаем друг друга с детства. Она всегда была мне старшей сестрой. Мухаммед влюбился в нее с первого взгляда. И... Признаюсь честно, я уверена, что хотя он и собирается жениться на Сальме, он все еще продолжает ее любить.

– Это не наше с тобой дело, и мы не должны вмешиваться. Мухаммед – ответственный и мужественный человек, он знает, что делает. Поверь мне, он будет счастлив с Сальмой.

– Но намного счастливее он был бы с Мариной, – не сдавалась Айша, которая, казалось, немного ожила.

На рассвете Юсуф отправился в Дамаск, чтобы присоединиться к Фейсалу. Как и Мухаммед, он хотел, чтобы поскорее настал мир, чтобы он мог жить с Айшей. Он не получал удовольствия от своего брака. Арест тестя в день свадьбы омрачил начало совместной жизни с Айшой. Первые дни они провели в тоске, зная, что Ахмеда приговорят. После того как его повесили, Айша впала в депрессию, от которой ее не спало даже рождение Рами. Но Юсуф любил ее и хотел дать время, чтобы зажили раны.

Жизнь в прежнем доме была для Айши лучшим лекарством. Мать и бабушка баловали ее, как в детстве. Ее единственной заботой было наблюдать, как стареет бабушка – та почти не вставала и потеряла аппетит. Айша боялась, что она умрет, и молилась Аллаху, чтобы позволили Саиде прожить еще несколько лет.

Айша начала получать удовольствие от общения с сыном. Она винила себя не только в том, что ей не хватает молока, но и в том, что не любит его так же безумно, как другие матери своих детей. Всё еще пребывая в печали после гибели отца, она делала все машинально, не замечая ничего вокруг. Но теперь постоянно находилась рядом с Рами, и мальчик прибавлял в весе день ото дня и начал улыбаться.

Она возобновила отношения с Мариной, каждый вечер поджидая ее у дверей лаборатории. Марине нравилось брать на руки Рами, она пела ему и щекотала, чтобы мальчик засмеялся.

– Ты любишь Игоря? – спросила однажды Айша.

– Достаточно, чтобы выйти за него замуж, – честно ответила Марина.

– А я почему-то думала, что ты выйдешь замуж за Михаила, – призналась Айша.

– За Михаила? Да, он очень красив, и я ему сначала понравилась, но с тех пор, как он увидел Ясмин, он больше ни на кого не смотрит.

– А тебе он нравился? – не отставала Айша.

– Да, он хороший парень, но с ним довольно трудно. А впрочем, это неважно. Так или иначе, а я выхожу замуж за Игоря.

– Думаю, вы будете счастливы. Мама говорит, что Игорь очень серьезный и ответственный, и что он будет о тебе заботиться.

Время от времени они вспоминали отцов, Ахмеда и Якова, и это их еще больше сплачивало. Оба погибли по вине разгромленной Османской империи, Айша, как и Марина, ненавидела всех турков.

Они не осмеливались заговорить только о Мухаммеде. Айше хотелось бы этого, но она знала, что может причинить Марине боль, и потому ничего не рассказывала о приготовлениях к его свадьбе с Сальмой.

Мухаммед уже давно был бы женат, если бы не война. Ее брату уже исполнилось двадцать семь лет, как и Марине.

– Мухаммед хочет попросить Самуэля, чтобы тот позволил ему расширить дом, – сообщила Дина дочери.

– Расширить? Но, по-моему, здесь и так достаточно места.

– Боюсь, что уже недостаточно, – ответила мать. – Собственно говоря, это идея твоей бабушки, и, между прочим, совершенно правильная. Сальме не помешало бы иметь парочку собственных комнат, чтобы не натыкаться на нас на каждом шагу.

– Но ведь они будут жить с нами! Мы же будем одной семьей! – возмутилась Айша, вспомнив, что и сама когда-то жила со свекровью.

– Да, мы будем жить одной семьей, но это не значит, что у Сальмы не должно быть своего личного пространства. И знаешь, дочка, что я тебе скажу? Конечно, это давняя традиция – чтобы невестка жила в доме свекрови, но вот сама я не уверена, так ли это хорошо, – призналась Дина.

Айша была совершенно с этим согласна, когда речь шла о ее свекрови, но когда дело касалось Дины, она даже представить себе не могла, что может быть лучше, чем жизнь под крылышком ее матери.

Мухаммед ухаживал за садом и работал в карьере. Но в отличие от отца он не трудился от рассвета до заката, таская камни – Иеремия сделал его бухгалтером.

– Мне нужен человек, которому я могу доверять, чтобы занимался продажей камня и вел счета. Ты учился в Стамбуле, знаешь законы и можешь выполнять эти функции.

Для Мухаммеда это оказалось удачей. Не потому, что он боялся тяжелой работы, в конце концов, на войне он привык к трудностям, но потому что знал – это понравилось бы отцу. Игорь хорошо воспринял это новое разделение обязанностей. Каждый был на своем месте, они хорошо ладили, хотя и не были друзьями. Но оба потеряли отцов от рук турков, и это создало между ними связь даже вопреки собственным желаниям.

Однажды вечером Мухаммед отправился в Сад Надежды, чтобы поговорить с Самуэлем. Рут и Кася уговаривали его остаться на ужин, и он согласился. Он по-прежнему чувствовал неловкость в присутствии Марины, в особенности, когда видел ее рядом с Игорем, но прилагал усилия, чтобы вести себя естественно, как и она.

Ночь была теплой, и после ужина Самуэль пригласил Мухаммеда прогуляться и выкурить по сигарете.

Мухаммед ценил и уважал Самуэля, как и его отец. Ахмед считал его щедрым другом и справедливым человеком.

– Через несколько недель я женюсь.

– Знаю, и от всего сердца желаю тебе счастья. Отец гордился бы тобой. Иеремия не перестает тебя расхваливать, говорит, что дела пошли гораздо лучше, когда ты занялся счетами и переговорами с клиентами.

– Я хотел бы взять в аренду больше земли. Мне нужно расширить дом и сад, надеюсь, что ты не возражаешь.

Самуэль молчал, и это встревожило Мухаммеда, но он тоже ничего не говорил в ожидании ответа.

– Можешь на это рассчитывать, хотя мне нужно посоветоваться с Касей и Руфью, ты же знаешь, что Сад Надежды принадлежит и им тоже.

– Знаю... и хочу поблагодарить тебя, что ты ни разу не поднял арендную плату за все эти годы. Мы платим столько же, как когда вы купили землю...

– И будете платить столько же, ни единой монетой больше.

– Но если я расширю землю...

– Всё равно. Я уже сказал. Тебе нужно заботиться о семье, у вас с Сальмой скоро появятся дети.

Однако Самуэль не объяснил ему, что именно собирается сказать Касе и Руфь. Мухаммед страшно удивился, когда через несколько дней Самуэль появился в карьере. Он некоторое время разговаривал с Иеремией, и тот подозвал Мухаммеда.

– Как ты уже знаешь, по закону необходимо твое согласие, чтобы устроить дело, – рассмеялся он.

Мухаммед и представить себе не мог, что речь шла о том, чтобы владельца Сада Надежды отдали семье Зиядов несколько акров земли, ту, на которой находился их дом и сад и еще дополнительно. Если бы он так не зачерствел во время войны, Мухаммед разрыдался бы. Но он отказался принять подарок.