Текст книги "Стреляй, я уже мертв (ЛП)"
Автор книги: Хулия Наварро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 52 (всего у книги 55 страниц)
Мухаммед уже несколько дней сражался за Иерусалим. Он не мог оставаться непричастным к битве за город. Британцы пытались установить порядок, но это оказалось невозможным. Что евреи, что арабы отвергали любые попытки солдат генерала Алана Каннингема установить в городе мир.
– У нас осталось мало времени, – пробормотал Мухаммед, оставив женщин вдвоем. Он вышел, сжимая в руках винтовку.
Но Сальма с Анисой не знали, что Мухаммед направился на поиски Вади. Его сын тоже дрался, признав, что настало то время, когда нужно либо умереть, либо убить, чтобы защитить свою землю.
Той ночью Аниса призналась Вади, что беременна, и оба спрашивали себя, какое будущее ждет этого ребенка.
Больше всего они боялись того, что может случиться 14 мая.
– Наша теперешняя жизнь не идет ни в какое сравнение с тем, что может произойти, когда уйдут англичане. Пожалуй, тебе с мамой лучше переехать к Найме и Иерихон. Там вы будете в безопасности.
Но Аниса отвергла предложение Вади, она не собиралась бежать и попросила всех знакомых тоже этого не делать. Она была убеждена, что тем самым они предоставят противнику преимущество.
– Если мы сдадимся, то тем самым освободим землю. Мы должны остаться и защищать свою землю и дома. Я останусь с тобой, и если суждено умереть, то умру, но не сдамся, – заверила она Вади, который лишь восхитился ее храбростью.
Айше не хотелось жить. Ее даже не приободрила весть о том, что Нур и Эмад благополучно добрались до Аммана. Она не переставала оплакивать мужа и сына. Она не любила Юсуфа с той страстью, какой хотелось бы, но все же это был счастливый и ровный брак. Юсуф всегда вел себя как внимательный и заботливый муж. Ей не в чем было его упрекнуть, она винила лишь себя, за то что не любила его, как он того заслуживал.
Но если гибель Юсуфа ее опечалила, что смерть сына она пережить не могла. Не могла смириться с тем, что больше никогда не увидит сына, не возьмет его за руку, не поцелует, не поделится с ним своими тревогами.
При воспоминаниях о Рами у нее сжималось сердце, и боль разливалась по всему телу. Айше незачем было жить дальше. У ее дочери Нур была собственная жизнь, и хотя она тоже страдала из-за смерти отца и брата, но у нее остался муж и дети, ради которых стоило жить. К тому же Нур, всегда молчаливая и сдержанная, обладала внутренней силой, помогающей ей всё преодолеть.
Мухаммед не позволил Айше вернуться обратно в Дейр-Ясин. Он знал, что там она не сможет справиться с горем. К тому же Сальма с радостью приняла ее, и когда 12 мая Айшу выписали из больницы, Мухаммед в сопровождении Анисы и Вади отвез ее к себе домой.
Айша заплакала, видя, как Сальма готовит для нее прежнюю комнату. Аниса убедила Айшу, что ей нужно отдохнуть. Чуть погодя Сальма приготовила для нее чай и предложила кусок фисташкового пирога. За чаем они обсудили события последних дней, хотя Аниса предпочла бы, чтобы Вади и Мухаммед не расстраивали Айшу скверными новостями.
– Мы потеряли Хайфу, – рассказывал Мухаммед. – Тысячи бежали в Ливан, перейдя границу. Другие попытались бежать по морю на рыбацких лодках. Мы были не в силах удержать город, в котором прожили много веков. Будь проклят этот раздел!
– Не могу понять, почему ООН присудила Хайфу евреям, – возмутилась Аниса.
– Этот раздел – настоящее безумие, они ничего не принимают в расчет, арабские это города или еврейские. Евреи оказались сообразительнее, и сразу же пошли в наступление на Хайфу. Теперь нашим приходится покидать свои дома. Кто знает, смогут ли они когда-нибудь вернуться, – сказал Мухаммед.
– Говорят, в Хайфе осталось не более трех-четырех тысяч арабов, – добавил Вади. – А прежде их там жило более семидесяти тысяч.
– Храни нас Аллах! – воскликнула Аниса. – Мы не можем допустить, чтобы нас выгнали из собственного дома!
– Вчера еврейские войска взяли Сафад, сегодня идут бои за Бейсан; они уже захватили монастырь Святого Симеона в Катамоне. В довершение всего, заняли часть Тверии и Акры, – продолжал Вади.
– Мы тоже одержали кое-какие победы, – сказал Мухаммед. – По-прежнему держим под прицелом дорогу в Тель-Авив; наши войска успешно атаковали еврейское поселение Кфар-Эцион. Кроме того, нас поддерживает Арабская Лига.
– Отец, посмотри правде в глаза: мы проиграли войну, – ответил Вади. – Быть может, мы выиграем следующую, которая вот-вот начнется. Да и то вряд ли, ведь до сих пор мы не одержали ни одной серьезной победы.
– Нет ничего хуже изгнания, – рыдала Сальма. – Тысячам семей придется уехать...
Новости привели всех в уныние. Оставалось всего два дня до окончания Британского мандата. Кто знает, что случится тогда?
Всю ночь Сальма прислушивалась к рыданиям Айши, к шепоту Вади с Анисой. Сама она тоже так и не смогла уснуть. Она знала, что Вади, как и Мухаммед, не откажется от борьбы; настало время, когда они не могут позволить себе никаких сомнений и колебаний, как не смогут больше считать евреев друзьями. Теперь остался лишь один выбор: победить или проиграть, и проигрыш в этой войне оборачивался куда более горькими потерями, чем просто потеря жизни.
14 мая Мухаммед запретил женщинам даже нос показывать за порог. Вади, как всегда, еще на рассвете вышел из дома и направился в Старый город; проходя по его улочкам, он с каждой минутой все сильнее тревожился, видя наглухо закрытые двери и окна домов. В школе его встретил брат Августин.
– Что ты здесь делаешь? Сегодня не пришел ни один ученик. Подготовься взяться за оружие. Ты что, не слышишь? Британцы уходят и забирают свои танки и грузовики, а стоит им уйти, как город займут евреи.
– И что ты собираешься делать? – спросил Вади.
– Ничего. Останусь здесь до утра.
Выйдя из школы, Вади направился к улице Короля Георга, по которой как раз в это время маршировали британские войска. Люди молча толпились на тротуарах. Внезапно он ощутил, как чья-то рука легла на его плечо.
– Нужно захватить все населенные пункты, которые были в руках британцев, – прошептал ему на ухо человек, которого он неоднократно встречал в доме Омара Салема.
Вади кивнул. Он будет бороться. У них просто не осталось иного выбора.
Как только британцы оставили город, евреи тут же сделали все, чтобы занять каждую пядь земли, покинутую британскими солдатами. Вади знал, что его отец тоже будет сражаться, что он и сейчас сражается где-то в городе. Лишь к вечеру до него дошло роковое известие. Весь день Вади сражался до полного изнеможения, а к вечеру вдруг явились какие-то люди и стали что-то кричать. Принесенная ими новость лишила бойцов последних сил.
– Бен Гурион в Тель-Авиве провозгласил создание государства Израиль, – пояснил один из них.
Сначала все пали духом. но потом их переполнили ярость и негодование. Весь день они отражали атаки врага. Но теперь они боролись уже не против кучки еврее, а против целого государства.
Лишь с наступлением темноты Вади смог пробраться к своему дому. Аниса в это время как раз меняла на плече Мухаммеда окровавленную повязку. Вади встревожился, взглянув на побелевшее лицо отца.
– Не волнуйся, пулю я уже извлекла, – успокоила его Аниса.
Он не стал спрашивать, что случилось. Мухаммед тоже воевал, как и он сам, и Аллах пока хранил их обоих.
– Бен Гурион объявил о создании государства Израиль, – сообщил Вади.
– А Трумэн и Сталин его признали, – добавил Мухаммед.
– Итак, мы остались одни, – в голосе Вади прозвучали глубокая усталость и безмерное разочарование. Самые сильные государства бросили их на произвол судьбы...
– Женщины должны уехать, – заявил Мухаммед, едва Аниса закончила бинтовать его плечо.
Айша и Аниса возразили, и даже Сальма, всегда такая благоразумная, их поддержала.
– Вот-вот начнется новая война, и вам нужно перебраться в безопасное место, – объяснил Мухаммед. – Мы не сможем сражаться, зная, что вы в опасности.
– Отец прав, – поддержал его Вади. – Я отвезу вас в Иерихон, к моей сестре Найме, и попрошу ее мужа Тарека, чтобы он при первой возможности переправил вас в Амман. В королевстве Абдаллы вы будете в безопасности.
Сальма поняла, что дальше возражать бесполезно, и на следующий день начала паковать вещи. «Не стоит брать слишком много, – уговаривала она себя. – Мы ведь скоро вернемся».
– Нам помогут, – сказал Мухаммед, глядя на сына.
– Кто? Кто нам поможет, отец? До сих пор мы только и делали, что совершали ошибки, но Омар Салем и его друзья оставались слепыми и глухими и видели лишь то, что им хотелось. Фавзи аль-Кавукджи проиграл эту битву.
– Он великий полководец, – сердито ответил Мухаммед.
– Но до сих пор этого не показал, – ответил Вади, сумев выдержать взгляд отца.
– Ирак, Сирия, Египет, Трансиордания – все они нам помогут. Я знаю, Абдалла поклялся, что не допустит потери Иерусалима, – ответил Мухаммед.
– Но ты знаешь также, что Абдалла не прочь расширить свое королевство. Как думаешь, удовольствуется ли он тем, что дали ему британцы? Человек, под началом которого я сражался, не так давно женился на бедуинке с того берега Иордана. Так вот, он сказал, что Абдалла хочет увеличить свое королевство.
– Этот человек лжет, – произнес вконец расстроенный Мухаммед.
– С чего бы ему лгать? Семья его жены всей душой предана Абдалле, а ее брат принадлежит к кругу самых доверенных людей короля. Оба говорят, что король принял эмиссара Бена Гуриона – ту самую женщину, имя которой иногда мелькает в газетах, Голду Меир. Кроме того, ты же и сам знаешь,что отец Абдаллы, эмир Хусейн-ибн-Али, шариф Мекки, соглашался с тем, что евреи тоже должны иметь свой дом в составе большого арабского государства.
– Вот именно: в составе большого арабского государства, – подчеркнул Мухамммед. – Но он ни за что бы не позволил евреям создать свое собственное.
– Отец, Абдалла защищает интересы своего королевства, и все остальные страны тоже защищают собственные интересы.
– Даже если и так – ни Абдалла, ни остальные арабские лидеры не вправе бросить нас на произвол судьбы. Это стало бы их позором, им никогда этого не простят. Так что не сомневайся: они нас не бросят.
– И сколько людей они пришлют на подмогу?
Мухаммед печально взглянул на Вади, прежде чем дать ответ.
– Это не имеет значения. Бывают в жизни мгновения, когда единственный способ спастись – это умереть или убить. Таков наш долг. Так мы и поступим.
– Хорошо, отец, так и поступим.
Сальма, Айша и Аниса плакали, прощаясь с Мухаммедом, который, несмотря на ранение, решил в ту же ночь вернуться к своим товарищам. Вади тоже, хотя и задавался вопросом, как и когда сможет отвезти женщин в Иерихон. Он не хотел спорить с отцом, и сам считал, что так будет лучше, только не знал, как это сделать.
Ночную тишину прерывали быстрые шаги – кто-то направлялся к дому. Мухаммед взвел курок винтовки, Вади последовал его примеру, велев женщинам спрятаться в другой комнате.
Они услышали стук в дверь и чей-то шепот. Вади с винтовкой в руках открыл дверь и шагнул назад, обнаружив за ней Изекииля и Марину. Но он не пригласил их войти и даже не опустил оружие.
– Убери оружие, – спокойно сказала Марина, мягко отстраняя Вади и проходя в дом.
Мухаммед поднялся ей навстречу, не сводя с нее напряженного взгляда. Женщины, едва услышав голос Марины, тоже вышли. Аниса и Сальма стояли молча, и лишь Айша сделала шагнула к подруге.
– Я пришла, чтобы сказать, что вам нечего бояться, – произнесла Марина.
– Мы уезжаем из Иерусалима. Едем к моей племяннице Найме, – ответила Айша; голос ее звучал вполне искренне, хотя Аниса смерила ее неодобрительным взглядом.
– Вам не нужно никуда уезжать, никто вас не тронет, – заверила Марина.
– А то, что нас гонят с нашей земли – по-твоему, этого недостаточно? – в голосе Вади прозвучала горькая ирония.
– Это ваш дом и, насколько мне известно, никто не требует, чтобы вы его покидали, – сказал Изекииль, делая шаг навстречу Вади.
– Мы сражались весь день – я и мой отец, – ответил Вади. – И готовы сражаться хоть до конца жизни, лишь бы избежать того, что, видимо, уже неизбежно.
– Израиль уже стал реальностью, – сказал Изекииль. – Вам лучше смириться с этим и понять наконец, что мы вам не враги.
Теперь он стоял прямо напротив Вади, их разделяли всего несколько сантиметров. Оба глядели друг другу прямо в глаза.
– Мы не согласны с разделом и никогда с ним не согласимся, – вставил Мухаммед. – Никто не имеет права отнимать нашу землю.
– Но это также земля наших предков, – возразила Марина. – И мы всегда считали, что вполне можем разделить ее с вами. Разве вы не помните, как мы вместе мечтали построить общее государство? Это еще вполне возможно.
– Ты же сама знаешь, что нет, – возразил Мухаммед. – Так что не пытайся обмануть себя и меня. Ты говоришь так, будто ничего не случилось, как будто не было всех этих лет вражды и ненависти. Ты говоришь как социалистка; так когда-то говорила твоя мать Кася. Но ваши мечты дали свои всходы, и сегодня вы провозгласили свое государство. Мне больше нечего тебе сказать.
Всех потрясло, как Мухаммед разговаривает с Мариной.
– Все могло быть иначе, – ответила Марина. – Жизнь могла повернуться совсем по-другому. Но что вы сделали для того, чтобы она сложилась по-другому? Ничего, ровным счетом ничего, разве что упорно отказывались признать наше право жить здесь. Я приехала сюда совсем маленькой девочкой, когда Палестина была не более чем задворками Османской империи. Ты прав, моя мать была социалисткой, как и Самуэль; она тоже считала, что Палестина станет такой, какой ее захотят видеть арабы и евреи.
– Быть может, твоя мать и Самуэль действительно так думали, но вот ваши лидеры всегда преследовали лишь одну цель: отхватить Палестину себе, – ответил Мухаммед.
– Мы всего лишь искали место, где могли бы жить, – голос Марины прозвучал тихо, словно у нее уже не было сил дальше спорить с Мухаммедом. – И мы хотели вернуть все на круги своя, возвратившись на то место, откуда когда-то ушли наши предки.
– Не стоит ворошить прошлое, в этом нет никакого смысла, – подал голос Вади. – Речь о том, что сегодня Бен Гурион провозгласил государство Израиль.
– Мы пришли не для того, чтобы спорить, – ответил ему Изекииль. – Мы пришли, чтобы сказать, что вам не о чем беспокоиться, вы не должны уезжать, это по-прежнему ваш дом и ваша земля.
– Мы не нуждаемся в вашем разрешении, – заявил Мухаммед. – И вы не вправе указывать, остаться нам или уехать. А теперь я прошу оставить нас одних, нам нужно собрать вещи...
Мухаммед сделал шаг в сторону входной двери, давая понять, что разговор окончен.
– Не уезжай, – попросила Марина, подойдя вплотную к Мухаммеду; тела их почти соприкоснулись. – Ты не можешь уехать...
– Я никуда не уеду, я буду сражаться, – ответил Мухаммед. – Единственное, о чем я молю Аллаха – чтобы мне не пришлось сражаться против Изекииля или против Игоря. Но если мы встретимся на поле боя – я не стану колебаться.
Последние слова Мухаммеда прозвучали как приговор.
– Пожалуйста, уходите, – попросил Вади.
– Вот так просто? – спросил Изекииль.
– Вот так ужасно, – ответил Вади.
На миг Марина закрыла глаза, а когда открыла их снова, ей померещились два корабля, плывущие в тумане слез. Изекииль обнял ее за плечи и повел к двери. Сальма, Аниса и Айша с серьезными лицами молча наблюдали. В конце концов Айша не выдержала, бросилась к Марине и крепко обняла ее.
– Мы обе потеряли своих детей... – повторяла она, рыдая в объятиях Марины.
Мухаммед подошел к сестре и оттолкнул ее от Марины.
– Не может быть, чтобы все так закончилось, – Марина потянулась к Мухаммеду, в ее голосе прозвучала мольба.
– Пожалуйста, уходи, – ответил Мухаммед.
Изекииль крепко стиснул руку Марины и потащил ее к двери. Они вышли из дома, даже не оглянувшись.
Вади запер за ними дверь, а Айша вновь разрыдалась. Сальма и Аниса тщетно пытались ее утешить.
– Что нас теперь ждет? – спросила сквозь слезы Айша у брата и племянника.
Ответил ей Вади.
– Теперь у нас начинается совершенно другая жизнь, и лишь Аллах знает, что будет потом.
В этот вечер Сальма, Айша и Аниса начали упаковывать вещи, дожидаясь, пока Вади найдет способ переправить их в Иерихон.
Всю ночь они провели в одиночестве, вознося молитвы Всевышнему, чтобы Мухаммед и Вади поскорее вернулись домой. Но дни проходили за днями, а женщины так и не знали, что с ними сталось. Время от времени забегала Марина, сообщая кое-какие новости.
Когда она впервые пришла в дом Мухаммеда после того, как он попросил ее уйти и больше не возвращаться, Сальма испугалась, Аниса разозлилась, зато Айша приняла ее с той же сердечностью, что и всегда.
Марина никогда не оставалась в доме дольше нескольких минут – вполне достаточно, чтобы поделиться новостями и убедиться, что со всеми тремя все в порядке, и они ни в чем не нуждаются.
– Что за наглая особа! – бросила Аниса после того, как Марина пришла в первый раз.
Но Айша резко одернула ее, не позволив сказать больше ни слова.
– Не смей ее осуждать, – сказала она. – Марина – моя лучшая подруга, и она приходит сюда лишь потому, что хочет нам помочь.
Сальма постаралась успокоить невестку и золовку.
– Не сомневаюсь, что она хочет как лучше, но думаю, ей стоит оставить нас в покое. Мухаммед однозначно дал понять, что не желает ее здесь видеть.
– Мой брат оскорблен, и у него есть для этого основания, – ответила Айша. – Но Марина никогда не была нашим врагом, и он это знает.
Именно от Марины они узнали, что ООН добилась заключения мира между обеими сторонами, который должен был вступить в силу с 11 июня. В этот день Вади вернулся домой. Он был совершенно измучен, его одежда насквозь пропиталась кровью и пропахла горечью.
Он почти ничего не сказал, лишь велел женщинам собирать вещи.
– Мы уезжаем прямо сейчас, – заявил он. – Вместе с другими семьями, которые бегут отсюда.
– А твой отец, когда он вернется? – спросила встревоженная Сальма.
– Не знаю, мама, быть может, сегодня вечером. Мы сражались в разных местах. Но это даже к лучшему.
– Почему ты так думаешь?
– Я не думаю, я просто знаю.
– Мы побеждаем? – спросила Айша.
Вади не хотел ее обманывать. За чашкой чая он подробно объяснил ситуацию.
– Всё плохо. В войсках царит полный хаос. Похоже, лишь Арабский легион Абдаллы знает, что делать, они спасают Иерусалим.
– В таком случае, почему бы тебе не позволить нам остаться? – спросила Аниса.
– Потому что я не уверен, что у нас будет другая возможность уехать. Я не знаю, как долго продлится перемирие.
– Но если мы уедем, нашу землю и имущество захватят евреи, – возразила Аниса.
– Ты права, но, если вы останетесь, окажетесь в опасности.
– Я не хочу уезжать, – вмешалась Айша.
Вади был не в настроении спросить с женщинами и тем более заставлять их что-то делать. Когда появится Мухаммед, он рассердится, увидев их в доме, но Аниса была права – побег просто всё упростит для врага.
Возможно, стоит все-таки их убедить и избежать боли пострашнее – когда они превратятся в изгнанников.
Мухаммед вернулся через два дня после Вади. Его правая нога была зажата в лубки, а закушенные губы почернели от боли.
Сальма тревожно вскрикнула при виде мужа, но тот заверил ее, что не стоит беспокоиться.
– Рана совершенно пустяковая, – бросил он. – Мой час еще не настал.
Он был настолько обессилен, что заснул прямо на стуле. Когда он проснулся, Вади захотел немедленно поговорить с отцом.
Между ними состоялся печальный разговор.
– Полная неразбериха. Египетских и сирийских начальников больше заботит то, чего в войне добьется Абдалла, чем судьба палестинцев, – посетовал Мухаммед.
– Арабский легион закрепился в Западной Иордании, – объяснил Вади отцу.
– Вот поэтому они и не доверяют Абдалле, – ответил Мухаммед. – Они уверены, что он хочет заполучить эти территории для себя.
– Кое-кто из моих боевых товарищей тоже считает, что Абдалла не прочь расширить свое королевство за счет Сирии и Палестины – или хотя бы ее части, – сказал Вади.
– Я сражался с Фейсалом и Абдаллой против турок; тогда мы мечтали о великом арабском государстве, – ответил Мухаммед. Но теперь... Боюсь, что все, чего он хочет – это расширить границы своего королевства.
– Наш отец, как и ты, всегда был предан хашимитам, – сказала Айша, обращаясь к брату.
– Вот именно. Это твой муж Юсуф убедил меня вступить в войска шарифа Хусейна ибн-Али, отца Фесала и Абдаллы. мы боролись за создание большого арабского государства, но британцы нас предали, как и сейчас, своим уходом. Но прошлое остается в прошлом, сестра, а в настоящем мы просто боремся за выживание.
– И что же теперь будет с Иерусалимом? – решилась спросить Аниса.
– ООН решила, что он останется под ее управлением, но Абдалла захватил Старый город, а евреи не желают отдавать ни пяди земли, которой владеют.
Отец с сыном согласились в одном – впереди их ждет лишь неопределенность, пока члены Лиги арабских государств, каждый со своими интересами, больше спорят, чем помогают в войне, которая уже стоит на пороге.
Мухаммед отругал сына за то, что не увел женщин в Иерихон, но в конце концов согласился, чтобы они остались дома еще ненадолго, в особенности когда 18 июля заключили новое перемирие, продлившееся до 14 октября, хотя за несколько дней до этого произошли события, которые опять всё изменили. представитель ООН, граф Фольке Бернадот, предложил сместить границы и оставить Иерусалим в руках короля Абдаллы. Это предложение стоило ему жизни. Его застрелил член Лехи, и хотя Бен Гурион осудил преступника, но так и не смог его схватить.
– Мы проиграли войну, – сказал Вади во время одного из своих кратких наездов домой.
Мухаммеду ничего не оставалось, как признать, что сын прав. Войска обороны Израиля наседали на всех фронтах, мало того, они завоевали и территории, которые ООН выделила арабам.
– Этот год назовут годом Накбы [13]13
Накба в переводе с арабского означает «потрясение», «катастрофа» или «катаклизм». Ряд арабских источников использует это слово применительно к исходу около 725 000 палестинских арабов вследствие Арабо-израильской войны и Шестидневной войны.
[Закрыть], главным кошмаром в истории нашего народа, – сказал Мухаммед.
Хотя Айша хотела остаться в доме брата, Нур настояла, чтобы мать поселилась с ней в Аммане. Эмад хорошо устроился, они жили в доме на холме, откуда могли созерцать весь город. У Нур теперь было двое детей, она ожидала третьего. Она была всем довольна, но скучала по матери.
– В молодости я не хотела жить в Аммане, и мой муж Юсуф был столь добр, что согласился поселиться здесь, в доме моих родителей, – рассуждала Айша, собирая вещи вместе с Анисой и Сальмой. – А потом мы построили собственный дом в Дейр-Ясине... И вот я снова возвращаюсь в Амман. От судьбы не уйдешь...
Ее зять Эмад не хотел ждать ни минуты. Его можно было понять: несмотря на то, что перемирие вступило в силу, переезжать с одного места на другое было по-прежнему небезопасно, и он спешил как можно скорее вернуться в Амман.
– Перед отъездом я должна попрощаться с Мариной, – заявила Айша с такой убежденностью, что лишь Мухаммед осмелился ей возразить.
– Тебе нельзя даже близко подходить к Саду Надежды. Все кончено, Айша, ты должна понять, что они нам больше не друзья.
– Неужели ты думаешь, что я могу простить тех, кто убил моего мужа и сына? – воскликнула Айша. – Но Марина здесь ни при чем. Разве ей приходит в голову упрекать меня в гибели своего сына Бена? А Изекииль потерял и мать, нашу добрую Мириам, и жену, но я ни разу не слышала, чтобы он обвинил нас в их гибели. И если мы настолько глупы, что не в состоянии отличить друзей от врагов – значит, грош нам цена.
Сальма и Аниса лишь диву давались, слушая эту грозную отповедь.
– Теперь у нас один выбор: мы или они, – повысил голос Мухаммед.
– Я никогда не перестану любить Марину, она мне как сестра. И я пойду с ней проститься. Я знаю, что мы больше сюда не вернемся и никогда не увидимся.
С этими словами она решительно вышла из дома и направилась в сторону Сада Надежды, петляя среди оливковых и апельсиновых деревьев.
Марина, издали завидев подругу, бросилась к ней навстречу.
– За мной приехал зять, – сказала Айша. – Я уезжаю в Амман.
– Но тебе же никогда там не нравилось, – напомнила Марина. – Ты никогда не хотела там жить.
– Тогда я была совсем молода, и мне было тяжело жить в доме моей свекрови. Бедная женщина старалась мне угодить, но дело было не в ней, а во мне. Я хотела жить с мамой и с вами, хотела жить с моей семьей.
– Если ты уедешь... – Марина так и не решилась договорить начатую фразу.
– Мы больше никогда не увидимся, – закончила за нее Айша. – Да, я знаю. Поэтому и пришла, чтобы проститься с тобой.
Заливаясь слезами, они обнялись. Они вместе росли, поверяли друг другу самые сокровенные тайны, обе потеряли детей, но никогда не винили друг друга в невзгодах, прекрасно понимая, что не в их силах что-либо изменить.
– Ты веришь, что однажды настанет день, когда арабы и евреи смогут жить вмест? – спросила Айша, утирая слезы.
– Только когда станет столько мертвецов, что больше невозможно будет терпеть. Тогда придется начать переговоры.
15 октября вновь начались боевые действия, и Мухаммед с Вади снова простились со своими женами. Они возвращались на войну.
– Но у тебя еще не зажила раненая нога, – прошептала Сальма на ухо Мухаммеду.
Он ничего не ответил. Прошлой ночью его разбудил крик Сальмы, которой привиделся кошмар. Сама не своя от ужаса, она рассказала, что увидела во сне умирающего Мухаммеда, лежащего в луже крови. Как он ее ни успокаивал, Сальма так и не смогла вновь заснуть, и муж крепко обнял ее, словно стараясь защитить от дурных мыслей и снов.
– Когда ты вернешься? – спросила Аниса у Вади.
– Не знаю.
– Меня беспокоит твой отец: он постарел прямо на глазах, – призналась она. – А на твою маму просто больно смотреть, так она переживает.
– Никто не в силах убедить его остаться дома. Он будет сражаться до последней секунды своей жизни. Он хочет умереть только на поле боя.
– Но...
– Тише, Аниса... Не надрывай маме сердце. Ты же помнишь, что говорил отец...
– Да, знаю, сколько раз это слышала... «Бывают в жизни мгновения, когда единственный способ спастись – это умереть или убить». И всё же...
– Тише, Аниса, подумай о нашем ребенке, который вот-вот должен появиться на свет. И еще... Если все же возникнут проблемы, не стесняйтесь попросить убежища в Саду Надежды. Изекииль, Марина и Игорь смогут вас защитить.
– О чем ты говоришь? Какое убежище может быть в волчьем логове? Ты же сам сражаешься против евреев, а мне предлагаешь прятаться у них... Я не понимаю тебя, Вади, и твою тетю Айшу я тоже не понимаю...
– Я знаю, тебе трудно это понять, но я знаю, что Изекииль не допустит, чтобы с вами что-то случилось.
– Потому что он обязан тебе жизнью?
– И поэтому тоже.
Абдер Зияд родился раньше положенного срока. Вади в это время был на войне – сражался против израильских войск. Во время родов рядом с Анисой оказалась лишь ее свекровь Сальма.
Роды были долгими и трудными, но Аниса была медсестрой, и благодаря ее знаниям и опыту, свекрови удалось принять новорожденного Абдера.
Когда младенец издал первый крик, обе женщины заплакали от радости.
С тех пор как уехала Айша, Марина не приближалась к их дому. Когда же она решилась навестить соседей, Абдеру уже исполнилось две недели.
– Вам следовало известить меня, – укорила она Сальму.
Сальму задел ее упреком. На протяжении долгих лет она молча страдала, зная, что Мухаммед любит Марину, но сейчас внезапно ощутила в себе достаточно сил, чтобы резко ответить:
– Когда мой внук рождался на свет, в твоем присутствии не было никакой необходимости.
После этих слов Марина окончательно убедилась, что перестала быть в этом доме желанной гостьей, и что, как бы они с Айшой ни противились, но их прежний, такой знакомый мир уходил навсегда.
– Ты права, – ответила Марина. – Я уйду и больше не стану вас беспокоить. Я нисколько на вас не в обиде, но не забывайте, что если вам однажды понадобится наша помощь, вы знаете, где нас найти.
Увы, радость от рождения Абдера была омрачена новой болью. Вскоре пришло известие о гибели Мухаммеда. В начале ноября удача вновь повернулась лицом к израильтянам, которые захватили всю Галилею, вынудив сирийскую и ливанскую армии отступить к своим границам. Вади воевал на севере, а его отец – на юге. Они ничего не знали друг о друге, пока однажды в полк Вади не прибыл один из людей Омара Салема. Этот человек принес плохие новости: Мухаммед погиб в одном из сражений с отрядом израильтян недалеко от Негева. Товарищи даже не смогли забрать его тело, которое лежало в луже крови, изрубленное в куски. Но однин из его боевых товарищей собрал его личные вещи. Среди этих вещей оказалась фотография женщины, почти насквозь пропитанная кровью из раны возле самого сердца. Вади моментально ее узнал.
Вади вошел в дом с искаженным болью лицом. И мать, и жена сразу поняли: случилось нечто ужасное.
Сальма бросилась к Вади, но Аниса так и не решилась выпустить Абдера из рук и по-прежнему стояла, укачивая младенца.
– Отец погиб.
С губ Сальмы сорвался ужасный крик, который разнесся по всей округе. Испуганный малыш Абдер тоже заплакал. Вади обнял мать, пытаясь ее утешить.
– Он погиб, сражаясь, как всегда и хотел, – сказал он.
– Где... Где это случилось? – еле выговорила Сальма.
– На юге, в пустыне Негев.
Вслед за Вади и Сальмой зарыдала и Аниса; все трое горько оплакивали потерю Мухаммеда. Вади не помнил, сколько прошло времени, прежде чем он взял сына у нее из рук. Маленький Абдер, взбудораженный плачем взрослых, тоже зашелся надрывным криком.
Вади прижал сына к груди и молча поклялся, что никому не позволит причинить ему боль.
– Пообещай, что привезешь сюда тело отца, – попросила Сальма сына.
Вади не знал, сможет ли это сделать. Он, конечно, мог бы попытаться, но не обещал, что у него получится. Испокон веку тела павших бойцов оставались на полях сражений, и уцелевшие товарищи хоронили их там же – хоронили, как могли, не имея возможности совершить все необходимые обряды.
Он ничего не сказал ни матери, ни Анисе, но когда наступила ночь и женщины уснули, Вади крадучись вышел из дома. Полный решимости исполнить свой долг, он быстрым шагом направился в сторону Сада Надежды, не обращая внимания на проливной дождь, сквозь который невозможно было разглядеть дорогу.
В окне гостиной горел свет, и Вади понял, что кто-то из обитателей Сада Надежды уже проснулся.
Он долго стучал в дверь, пока, наконец, та не открылась. На пороге стоял Игорь.
– Я должен поговорить с Мариной, – заявил Вади без лишних слов.
– Думаю, она еще спит, – ответил Игорь. – Что тебе нужно?
– Я должен поговорить с ней, – настаивал он.
Казалось, Игорь колебался, впустить его в дом или оставить мокнуть под дождем.
– Проходи, – сказал он наконец, чуть запинаясь.
Марина предстала перед ним в домашнем халате, с распущенными по плечам волосами. Она сразу поняла по лицу Вади, что он хочет что-то сказать ей наедине.
