Текст книги "Стреляй, я уже мертв (ЛП)"
Автор книги: Хулия Наварро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 49 (всего у книги 55 страниц)
– Вы по-прежнему собираетесь жить в Саду Надежды? – спросил Вади, чтобы переменить тему разговора.
– Да, если Сара захочет. Мне кажется, что ей вполне уютно под опекой мамы и Марины.
Они шли довольно долго и стоили планы на те времена, когда вернется Бен. Потом, дойдя до изгороди, разделяющей два сада, расстались довольными, что провели вместе столько времени.
С Анисой Джалиль Вади познакомился совершенно случайно. Однажды утром, придя в школу, он увидел, как брат Августин строит в шеренгу младших детей.
– Им необходимо сделать прививки, – заявил он.
– А кто будет делать? Мы?
– Нужно отвести их в больницу. Вернее, поведешь их ты, а я останусь здесь со старшими. Когда всем сделают прививки, возвращайтесь сюда.
Вади не возражал, поскольку и сам понимал, как важно сделать детям прививки. А малыши были очень довольны, что у них сегодня не будет никаких уроков, кроме чтения. Что же касается похода в больницу, то он им казался маленьким приключением.
В больнице медсестра сообщила Вади, в каком кабинете будет проходить вакцинация. Дверь в кабинет была приоткрыта; из-за нее доносился голос какой-то женщины, утешавшей сына, который плакал навзрыд: только что ему сделали укол в плечо. Медсестра, стоявшая к Вади спиной, предлагала малышу карамельку. Вади взглянул на нее – и не смог отвести глаз: так красива была эта женщина. Она улыбнулась и пригласила его войти.
– Я от брата Августина, мы считаем, что необходимо сделать прививки детям, – объяснил Вади.
– А, так это те самые дети из школы монаха! Проходите, пожалуйста. Сколько их здесь?
– Сейчас я привел двенадцать детей, завтра приведу остальных.
Увидев медсестру со шприцем в руке, дети громко заревели, упорно не желая давать руку для укола. Тогда медсестра пообещала, что самым храбрым даст карамельку.
– Ну, вот и все, – улыбнулась она, закончив работу, пока Вади утешал самого маленького, который ревел во весь голос.
– Ну что ж... Большое спасибо... Я приду завтра.
Вади хотелось спросить ее имя, но не осмелился. Она показалась решительной и уверенной в себе и выдержала его ошеломленный взгляд.
На следующий день брат Августин хотел было сам отвести на прививку оставшихся малышей, но Вади вызвался пойти с детьми. Больше всего на свете ему хотелось снова увидеть эту медсестру.
– Хорошо, если ты так хочешь, иди, – согласился брат Августин. – А заодно поблагодари от меня Анису за консультацию офтальмолога для той бедной женщины, что живет неподалеку от нашей школы.
– Анису?
– Да, Анису – ту самую медсестру, что делала прививки детям. Она дорожит своим добрым именем; это очень набожная девушка, вот только слишком уж решительная. Тому, кто захочет на ней жениться, придется иметь это в виду.
Аниса встретила его ослепительной улыбкой, когда он появился на пороге ее кабинета, держа за руку двоих малышей, а позади следовал еще десяток.
Пока она делала прививки, он рассказывал ей о школе и о том, каким благим делом занимается брат Августин.
– А вы давно его знаете? – полюбопытствовал Вади.
– Не так чтобы очень давно, – ответила она. – Однажды он доставил к нам в больницу одного старика с высокой температурой. Он так кашлял, что, казалось, вот-вот задохнется. У него была пневмония и, к сожалению, через несколько недель бедняга умер. С тех пор я стараюсь помочь брату Августину, чем только могу. Иногда он просит сделать укол какой-нибудь женщине, у которой нет денег, чтобы заплатить, или навестить другую больную на дому. Он говорит, что мне будет легче убедить ее обратиться к врачу. Брат Августин – хороший человек, он всегда заботится о других, не делая различия между мусульманами и христианами.
– Я тоже мог бы помочь, если будет нужно, – предложил Вади. – У меня есть машина. Правда, она уже старая, но вполне пригодна для того, чтобы добраться с одного конца города на другой. Так что, если понадобится отвезти куда-нибудь больного, я к вашим услугам.
Вади задавался вопросом, почему монах никогда не просил его помочь больным, и прямо спросил его об этом, когда вернулся в школу.
– Ты уже и так достаточно делаешь, давая уроки детям и ничего за это не получая, – ответил монах. – Я – другое дело, обет обязывает меня помогать страждущим, для этого я и прибыл в Святую Землю, но ты... Ты молод и должен работать, строить свое будущее.
Все же Вади удалось уговорить монаха иногда брать его с собой к больным, если потребуется помощь.
– Ну, если тебе так хочется, ты можешь к восьми часам прийти в больницу и присоединиться к нам, когда закончишь работу в типографии. Нам предстоит перевезти одну женщину в дом ее дочери, которая живет в Вифлееме. Она тяжело больна, но слава Богу, поправляется. Аниса собирается поехать вместе с ней, чтобы объяснить ее родным, как нужно за ней ухаживать и какие лекарства давать.
С этого дня Вади начал сопровождать их во время визитов к больным, когда требовалась его помощь.
– Уж не влюбился ли ты в Анису? – спросил однажды брат Августин.
Вопрос монаха застал Вади врасплох, и он почувствовал, как краснеет. Но но не мог, да и не хотел отрицать очевидного.
– Она хорошая девушка, – убежденно заявил брат Августин.
– Она никогда ничего о себе не рассказывает.
– Да, она очень сдержанная. Живет в Старом городе вместе с родителями. Ее отец – палестинец, но много лет прожил в Бейруте. Здесь у него небольшая лавка – недалеко от Дамаскских ворот. Он торгует одеждой и тканями. А мать Анисы – поистине удивительная женщина, активистка Союза арабских женщин, пламенный борец с колониализмом. Кстати, она и Анисе внушила свои идеи.
Вади стало ясно, что, если он хочет жениться на Анисе, то должен спросить ее напрямую, не станет ли его предложение причиной конфликта между семьями. Он попросил брата Августина о помощи.
– Итак, ты хочешь, чтобы в один прекрасный день я оставил вас наедине и ты мог попросить ее выйти за тебя замуж... – задумчиво протянул тот. – Короче говоря, ты просишь меня выступить в роли Селестины...
– Что еще за Селестина? – Вади никак не мог взять в толк, чем же обеспокоен монах.
– Селестина? Ну, это персонаж одной пьесы, из классики испанского театра. Там эта Селестина была посредницей между влюбленными... Теперь ты просишь меня стать таким же посредником – ну что ж, я им стану. Итак, сегодня ты пойдешь в больницу, а я останусь здесь. Думаю, тебе стоит отправиться вместе с ней в дом одной бедной вдовы, чтобы сделать укол и привезти немного дров.
Аниса, казалось, нисколько не удивилась, увидев, что Вади пришел один.
Не удивилась она и тогда, когда Вади взял ее за руку и попросил выйти за него замуж. Но вот ответила она не сразу.
– Пока еще мы не слишком хорошо знаем друг друга. Я не стану тебя обманывать, ты мне нравишься, но ведь я тебя совсем не знаю...
Он хотел было рассказать ей все о своей жизни, но Аниса ему не позволила.
– Давай сначала получше узнаем друг друга, а потом будем решать, – сказала она. – Но имей в виду, я ничего не могу тебе обещать. Пока еще не могу.
Для Мухаммеда и Сальмы стало настоящим облегчением узнать, что Вади наконец-то влюбился. Они не сомневались, что девушка, о которой он им рассказал, в конце концов согласится выйти за него замуж. Сальма настаивала, чтобы Вади немедленно познакомил их с Анисой, но тот попросил ее набраться терпения.
– Я не хочу на нее давить, – сказал он.
Вернувшись домой, Бен первым делом отправился в дом Зиядов. Марине это не слишком понравилось: сын едва обнял ее, клюнув в щеку, затем поцеловал Мириам и Сару, после чего пошел прямо к соседям. Игорь считал, что будет лучше, если он сходит к ним завтра, но Бен был уже взрослым, к тому же побывал на войне, и отцу теперь было гораздо труднее заставить его слушаться. Бен вместе с Изекиилем отправился в дом Зиядов.
Мухаммед обрадовался: ведь Бен – сын Марины, а значит, почти как родной. Он обнял его и даже улыбнулся, когда подошла Сальма и поцеловала Бена в обе щеки. Никому другому он не позволил бы целоваться со своей женой, но Бен по-прежнему оставался для них тем же ребенком, что лазал через забор, разделяющий их владения, и однажды упал в канаву вместе с Вади и Рами. Мухаммед от души сожалел, что этот славный парнишка не мусульманин, как они. Что тут говорить, он был бы хорошим мужем для Наймы. Мухаммед знал, что его дочь заглядывалась на Бена, но, слава Аллаху, у нее хватило ума выйти замуж за Тарека, и теперь она уже порадовала отца первым внуком. В конце концов, ему было уже под шестьдесят, и он мечтал о внуках. Он надеялся, что Вади скоро женится и у Наймы будут еще дети.
Сальма заметила напряжение в голосе Бена, когда он спросил о Найме, и рассказала ему во всех подробностях, как счастлива Найма с Тареком и какой красавчик маленький Амр.
После его приезда Бен, Вади, Рами и Изекииль вновь стали неразлучны. Они спасались от зимнего холода, купаясь в соленых водах Мертвого моря. Иногда отправлялись в походы в Иудейские горы. Более же всего они любили беседовать за ужином в каком-нибудь ресторанчике Старого города.
– Сара ревнует, – признался Изекииль.
– Аниса тоже говорит, что я стал уделять ей меньше внимания, – заметил Вади.
– А вот мне очень повезло с Шайлой, она только радуется моим встречам с вами, – похвастался Рами.
– Только потому, что мечтает выйти за тебя замуж и не хочет, чтобы ты в ней разочаровался, – пошутил Бен.
Казалось, время не властно над тх дружбой. Они выросли вместе, затевали драки и делились секретами, защищали друг друга. Никто не мог бы их разлучить.
Бен признался Вади, что беспокоится за Изекииля.
– Я не уверен, что он действительно любит Сару, причем, вовсе не потому, что считаю, будто Сара недостойна любви.
– Не стоит беспокоиться за Изекииля, он знает, что делает, – ответил Вади. – Кроме того, никому не под силу отговорить его от женитьбы на Саре.
– Она так страдала... Ты знаешь, Вади, я до сих пор удивляюсь, как она вообще выжила в лагере... Если бы ты видел этот кошмар... Когда я впервые побывал в одном из этих лагерей и увидел тамошних заключенных, я решил, что это легион привидений, – голос Бена дрогнул на этих словах.
– Но здесь, в Саду Надежды, Сара понемногу приходит в себя. Когда я увидел ее впервые, то пришел в ужас: она показалась мне сломанной куклой; а теперь она даже смеется, пытается шутить, и видно, что ее радуют самые обычные вещи. Но глаза у нее по-прежнему пустые, и я часто вижу гримасу боли у нее на губах.
– Эти мерзавцы сделали ее проституткой. Мучили ее детей, а потом убили их... Такое ни для кого не проходит бесследно.
– Вопрос в том, чтобы научиться как-то с этим жить, – ответил Вади.
В середине февраля 1947 года Иерусалим потрясла совершенно неожиданная новость. Эрнст Бевин, министр иностранных дел Великобритании, сделал новый шаг, повергший многих в уныние: обратился в Организацию Объединенных Наций с просьбой заняться решением палестинского вопроса.
Мухаммед вместе с Вади отправился в Сад Надежды, чтобы обсудить это с Луи, который как раз в это время оказался в Иерусалиме.
– Это результат провала переговоров. Мы просто идиоты. Нам нужно самим договариваться, как и предлагают британцы, но раз мы отказываемся, Великобритания хочет скинуть со своих плеч эту проблему, – посетовал Мухаммед.
– Не только в этом дело. Думаю, британцы просто устали вести с нами эту изнурительную войну, – объяснил Луи. – Поскольку они утратили власть над Палестиной, все эти дрязги их больше не волнуют, ведь они здесь больше не хозяева. Так что теперь это ваша проблема.
– Я так понял, что британцы собираются умыть руки? – спросил Вади.
– Именно так, – подтвердил Луи.
– Но должны же быть и другие причины, – настаивал Мухаммед.
– Думаю, они считают, что перемирие между арабами и евреями в принципе невозможно, – вмешался Бен. – Предпочитают сбыть с рук горячую проблему.
– И теперь они учредят очередную комиссию, в которой будут состоять люди, ничего не знающие о Палестине, зато обожающие всем навязывать свои решения, – посетовал Мухаммед.
– Ты говоришь так, Мухаммед, будто это по нашей вине мы никак не можем договориться, – упрекнул его Луи. – А ведь мы по-прежнему стараемся идти вам навстречу.
– Не похоже, чтобы вы действительно к этому стремились – особенно если вспомнить, чем занимаются ваши люди, – с этими словами Мухаммед многозначительно посмотрел на Бена, давая понять, что полностью в курсе его тайной деятельности.
– А что, по-твоему, мы должны делать? Позволить людям умирать в лагерях беженцев? Не спорю, британские лагеря – совсем не то что нацистские. Там их никто не мучает, их кормят, заботятся о здоровье... но и там они – такие же заключенные. Выжившим просто некуда деваться. Ты думаешь, в Англии их кто-то ждет? Или в Штатах, где им вроде бы сочувствуют, но при этом не слишком охотно предоставляют визы? Мы никому не позволим снова запереть нас в гетто. Поэтому мы вернемся сюда, восстановим свой дом и будем здесь жить, – слова Бена прозвучали столь вдохновенно, что тронули даже Луи.
– Вы не сможете перетащить сюда из Европы всех евреев, – заметил Мухаммед.
– Все, кто захочет сюда приехать, все равно приедут, – в голосе Бена не звучало вызова; лишь констатация факта, что назад дороги нет.
Мухаммед не знал, что Вади и Рами однажды уже помогли Изекиилю и Бену перевезти группу еврейских беженцев, приплывших на одной из тех старых калош, что едва держались на плаву. Это был старый сухогруз, которому давным-давно уже следовало отправиться на покой – последняя надежда для многих людей.
Однажды вечером Бен пришел в дом Вади, чтобы одолжить у него машину. Он даже не стал скрывать, для чего она ему нужна.
– Сегодня на рассвете к берегу причалит судно, на нем около двадцати взрослых и несколько детей. У нас не хватит машин, чтобы перевезти всех. Мне придется одолжить у тебя машину; Изекииль ее поведет, а я поеду на своей.
Вади с готовностью согласился.
– Я поеду с вами. А лучше и Рами с собой возьмем. Кстати, он тоже может взять машину отца.
Разумеется, если бы об этих планах узнали Мухаммед или Юсуф, они устроили сыновьям выволочку. Однако молодые люди готовы были рискнуть ради той нерушимой дружбы, что их связывала.
Первым женился Изекииль. В конце мая состоялась церемония, где он и Сара сочетались браком. Мириам выглядела не слишком довольной этим браком. Не то чтобы ей не нравилась Сара, просто ее огорчало, что этот брак не даст ей внуков.
Сальма рассказала Мухаммеду, как Марина подбадривала Мириам и говорила, что Изекиль и Сара могут усыновить кого-нибудь из тех сирот, чьи родители погибли в лагерях.
– Я не уверена, что Саре понравится идея Марины, – высказала Сальма свое мнение. – Я сама не раз замечала, как Сара отворачивается, стоит ей увидеть какого-нибудь ребенка.
Мухаммед и Вади молча слушали Сальму. Они знали, как она переживает за Сару, к которой искренне привязалась.
Несмотря на растущее с каждым днем напряжение между арабами и евреями, свадьба Изекииля не обошлась без Зиядов.
Мириам накрывала свадебный ужин в садике Сада Надежды. Запах жасмина смешивался с ароматом бараньего жаркого, дразня обоняние гостей.
– Что с тобой происходит? – спросил Вади у Изекииля, пока тот накладывал на его тарелку куски баранины.
– Не знаю... – ответил тот. – Я должен быть на седьмом небе от счастья, но почему-то совсем не чувствую себя счастливым.
– Ты боишься. Я тебя понимаю. Тебе предстоит сделать шаг в неведомое, тем более, что Сара... короче говоря, Сара очень пострадала.
– Вот только смогу ли я сделать ее счастливой?
– Как ты можешь так говорить? Разумеется, да!
– Я и сам не могу понять, почему она вдруг согласилась выйти за меня замуж.
– Ну, я мог бы назвать тебе достаточно причин, но первая из них та, что она любит тебя, и, по-моему, этого более чем достаточно.
– Ты действительно веришь, что она меня любит? – задумчиво спросил Изекииль.
– Если Сара и способна кого-то полюбить, так это тебя, – ответил Вади.
К ним подошел Бен с бокалом вина в руке. Вскоре к ним присоединился и Рами. Мухаммед задумчиво наблюдал за ними издали, но облегченно вздохнул, видя, как они беззаботно смеются, словно вновь стали детьми.
Вади думал об Анисе. Как бы ему хотелось видеть ее здесь! Но он так и не решился пригласить ее на свадьбу друга, поскольку не был уверен, что она согласится прийти.
Аниса не была похожа на тех девушек, которых он знал. Она была очень серьезной, но при этом веселой и дружелюбной, всегда готовой помочь другим. Но прежде всего, очень рассудительной. Она не делала ничего, не подумав перед этим дважды. Вади огорчало, что она до сих пор не решилась принять его предложение руки и сердца. Когда они были вместе, он не сомневался, что скоро она согласится, но стоило им расстаться, как его тут же одолевали сомнения, что она когда-нибудь скажет ему «да».
Рами вывел его из раздумий, хлопнув по плечу.
– Скоро мы отпразднуем нашу свадьбу с Шайлой, а там и твою с Анисой.
– Она пока еще не сказала, что согласна выйти за меня замуж, – напомнил Вади.
– А ты ее больше об этом не спрашивал?
– Нет. Она сказала, что, когда примет решение, скажет мне сама.
– А ты все это время будешь сидеть и ждать?
– Ты не знаешь Анису. Она не любит, когда на нее пытаются давить.
– Так никто и не просит тебя давить. Просто ты должен ей напомнить, что не можешь ждать вечно, пока она что-то решит.
– О да, я готов ждать вечно, – горячо ответил Вади. – Я хочу жениться на ней, и буду ждать сколько нужно, пока она не примет решение.
– Мой отец в последнее время выглядит обеспокоенным, – понизив голос, произнес Рами, чтобы сменить тему.
– Мой тоже, – ответил Вади. – Он считает, что мы, арабы, совершаем ошибку, отказываясь принимать делегатов Организации Объединенных Наций. А еврейские лидеры согласились с ними встретиться и теперь смогут склонить чашу весов на свою сторону.
– Я знаю, – в голосе Рами прозвучало настоящее беспокойство. – Люди из Еврейского агентства зря времени не теряют; кроме того, решение британцев не пускать в гавани корабли с бывшими заключенными вызвало у делегатов волну сочувствия к несчастным евреям.
– Знаешь, братишка? – признался Вади. – Я порой просто теряюсь, не знаю, что делать. Мне очень жаль людей, переживших нацистский кошмар, и я понимаю, что им действительно нужно где-то жить. Но я также понимаю и то, что Еврейское агентство больше не желает довольствоваться местом в общем доме – единой арабской стране. Они теперь желают иметь собственное государство. Разумеется, они не заявляют об этом во всеуслышание, но все знают, что они мечтают именно об этом.
Слова Вади были лишь предположением, однако никто не сомневался, что он прав.
– Вот и я так же думаю, – ответил Рами. – Я уже говорил об этом моему отцу, а он сказал Омару Салему.
– Омар Салем, безусловно, достойный человек, но он упрям, как и многие наши лидеры. Он не желает понимать, что сейчас борьбу нужно вести другими методами. Мы должны объяснить людям из ООН, чего же мы, арабы, хотим.
– Наша семья обязана Омару Салему. Отец не устает мне об этом напоминать, ведь он многие годы был его правой рукой. А мне Омар Салем поручил заботу о своих плантациях. Но ты прав, он действительно упрям и видит мир таким, каким хочет видеть.
Кузены не переставали обсуждать политику, пока последние гости не покинули Сад Надежды.
В последующие месяцы Мухаммед полагал, что, несмотря на категорический отказ арабов отправить в ООН свою делегацию, их огорчали постоянные нападения на британцев, которые устраивали люди из Иргуна и Лехи. Это была тайная война – пусть не объявленная, но от того не менее кровавая и изнурительная.
Мухаммед заблуждался. Если что и огорчало делегатов, то это необходимость положить конец Британскому мандату в Палестине, хотя именно это они единогласно рекомендовали. Кроме того, делегаты из Уругвая, Чехословакии, Нидерландов, Канады, Перу, Гватемалы и Швеции предложили разделить Палестину, чтобы разрешить проблемы между арабами и евреями. Лишь делегаты из Ирана, Югославии и Индии предложили другое решение: федеративное государство.
Омар Салем устроил совещание у себя в доме. Он был до глубины души возмущен предложением делегатов ООН.
– Мы не можем этого допустить, – объявил он гостям, среди которых были Юсуф, Рами, Мухаммед, Вади и другие уважаемые люди Иерусалима.
– И как мы сможем это остановить? – спросил Рами.
– Твердо стоять на своем. Мы никогда не согласимся, чтобы Палестину разделили надвое и часть отдали евреям. Мы будем стоять насмерть, – в словах Омара Салема прозвучала яростная непримиримость.
– Разумеется, мы будем продолжать бороться и гибнуть в этой борьбе, но чего мы сможем этим добиться?
Вопрос Вади еще больше рассердил Омара Салема и его гостей.
– Как ты смеешь сомневаться в нашей победе! – воскликнул Омар, задыхаясь от гнева.
– Смею, потому что знаю – эта война заведомо проиграна, – ответил Вади. – Только полный дурак станет в нее ввязываться.
Мухаммед с гордостью посмотрел на сына. Вади был независимым молодым человеком, не привыкшим склоняться ни перед кем. Он всегда уважал чужое мнение, но при этом никогда не путал уважение с подобострастием.
Омар Салем нервно закашлялся, ошеломленный дерзостью Вади. Юсуф обеспокоенно взглянул на племянника. Вади постоянно обнаруживал ту же строптивость, какой обладала его собственная супруга, да и вообще он всегда считал, что Зияды слишком уж горды. Во всяком случае, его Айша была именно такой, и Рами унаследовал от нее эту черту: любой ценой стоять на своем.
– Мой племянник всегда грешил излишним благоразумием, – вмешался Юсуф, чтобы хоть как-то сгладить неловкость.
– Это вовсе не излишнее благоразумие, это обычный здравый смысл, – заступился за кузена Рами, который не был столь ослеплен яростью, как его отец.
Остальные гости тут же вступили в спор, единогласно поддержав хозяина дома. Все дружно заявили, что сделают все возможное, лишь бы не допустить раздела Палестины. Никогда и ни за что они не согласятся на подобное святотатство.
– Какой уважающий себя палестинец станет терпеть, если чужак вломится к нему в дом и начнет заводить там свои порядки? – спросил один из гостей.
– Только трус мог бы с этим смириться, – ответил другой.
Но ни Рами, ни Вади не были трусами, просто не хотели обманываться. Ведь в действительности британцы хотели покинуть Палестину, они были по горло сыты унижениями, которые терпели от еврейских группировок Иргун и Лехи. Несмотря на то, что виновных задержали и повесили, евреи все равно не вдавались. Британцы также не знали, как разрешить тлеющую между арабами и евреями вражду.
Мухаммед первым увидел, как к ним приближается машина Анастасии. После смерти Иеремии она поручила управление карьером Игорю и Мухаммеду. Сама она никогда не вмешивалась в работу и не наведывалась в карьер, даже пока муж был жив, так что сегодняшний неожиданный визит всех не на шутку встревожил.
Мухаммед поднялся ей навстречу, но прежде попросил одного из рабочих известить Игоря о ее приезде.
– Рада видеть тебя, Мухаммед, – сказала она.
Он ощущал явную неловкость в ее присутствии. Уже давно Анастасию ничто не связывало с обитателями Сада Надежды, так что и Мухаммед, и его семья очень редко ее видели; даже на свадьбе Изекииля она не была. Но Анастасия оставалась хозяйкой карьера и имела полное право здесь находиться.
Мужчины переглянулись с тревогой и недоверием. Игорь поднялся, чтобы поприветствовать хозяйку.
– Какой сюрприз... – только и смог он вымолвить, сам не свой от смущения. – А я и не знал, что ты собираешься приехать.
Мухаммед и Игорь встречались с Анастасией примерно раз в месяц, чтобы дать ей подробный отчет, как продвигаются дела в карьере. Так что ни у кого из них не возникло сомнений: раз Анастасия появилась в неурочное время – значит, произошло что-то по-настоящему серьезное.
– Я хочу поговорить с вами обоими, наедине, – сказала она и без лишних слов проследовала в небольшой закуток, где устроили кабинет Игоря.
Там она по-хозяйски уселась за стол Игоря и, окинув испытующим взглядом обоих, заговорила о деле. Мухаммеду на миг показалось, что эта женщина – строгая учительница, а сами они – провинившиеся школьники, которых она сурово отчитывает за проказы.
– Я собираюсь продать карьер, – сказала она. – Я уезжаю из Палестины.
Ни Игорь, ни Мухаммед не знали, что и сказать. Они застыли, молча глядя на нее.
– Я уже нашла покупателя, это один из друзей Омара Салема. Он дает очень хорошую цену, но прежде чем заключить сделку, я решила предупредить вас. Так вот, если любой из вас или вы оба, решите выкупить карьер – он ваш. О цене договоримся, она будет вполне приемлемой.
Игорю уже перевалило за шестьдесят: он был несколько старше Мухаммеда. Он ощущал себя по-прежнему сильным и способным работать, вот только не был уверен, имеет ли смысл покупать карьер. Для кого? Его сын Бен уже нашел свой путь, он телом и душой принадлежит «Хагане», и все его помыслы посвящены лишь тому, как организовать подпольную доставку евреев в Палестину. Нет, Бен не станет заниматься карьером. Именно это Игорь и сказал Анастасии.
– Ну а ты, Мухаммед? – спросила она.
– Я должен поговорить с родными... Как тебе известно, мой сын Вади – учитель и сверх того работает в типографии. Что же касается моего племянника Рами, то он вполне доволен, работая на Омара Салема. Так что мне бы хотелось поговорить с сыном и зятем. Ты дашь мне немного времени?
– Два дня. Через два дня я хочу получить ответ, – голос Анастасии был холоден, как лед.
– Ты говоришь, что уезжаешь из Палестины, – решился вставить слово Игорь. – Даже не представляю, куда ты собираешься ехать.
– А тебе и не нужно этого представлять. Я уезжаю в Европу, в Лондон. Моим детям нет дела до этого карьера, как, впрочем, и до меня. Как тебе известно, они живут в кибуце. И теперь все они поглощены устройством нового государства. Но меня это не касается; в конце концов, каждый сам выбирает судьбу, и моей судьбы здесь больше нет. Я устала бороться неизвестно за что. Я чувствую, как жизнь проходит мимо, – призналась она без каких-либо эмоций.
Больше Анастасия не сказала ни слова. Легким кивком она дала понять, что вопрос закрыт.
Они проводили ее до машины. Она не пожелала даже взглянуть на свой, теперь уже почти бывший карьер.
Игорь и Мухаммед не знали, что делать. Они всегда ощущали некоторую неловкость в обществе друг друга. Все эти годы они работали бок о бок, сохраняя при этом определенную дистанцию, и ни один не стремился ее сокращать. Друзьями они так и не стали, и даже на семейных торжествах старались как можно меньше общаться друг с другом. Любовь Мухаммеда к Марине создала между ними непреодолимую пропасть. Игорь молча страдал, зная, что Марина по-прежнему любит Мухаммеда, а Мухаммед сходил с ума от ревности, зная, что Марина каждую ночь делит постель с Игорем.
Слушая рассказ мужа, Сальма сильно встревожилась. Похоже, ее по-настоящему выбило из колеи решение Анастасии продать карьер.
– Я всегда знала, что рано или поздно это случится, – произнесла она наконец.
– Да? – сердито переспросил Мухаммед? – И откуда же ты это знала?
– Она странная женщина. Я всегда чувствовала, что ей нет дела до окружающих. Даже ее собственные дети... Когда они были маленькими, она, конечно, о них заботилась, но тепла в этой заботе не было. Так же она относилась и к Иеремии. Да, я знаю, он очень ее любил и всегда был хорошим мужем, но я сильно сомневаюсь, что Анастасия его любила. Думаю, он ее вполне устраивал, ей было с ним неплохо, но на самом деле ей бы хотелось видеть на его месте совсем другого. Хотя Иеремия был трудолюбивым и честным. Но она его не любила, хотя нельзя не признать, всегда вела себя пристойно.
Мухаммеда по-настоящему удивила такая резкость суждений Сальмы. Хотя и сам он, глядя на отрешенное лицо Анастасии, никогда не мог понять, о чем она думает.
Вади тоже огорчился, увидев, как расстроен отец. Он мог бы сказать ему, что готов взять карьер на себя, что они будут работать плечом к плечу, зная, что теперь карьер принадлежит им. Но он не хотел обманывать ни себя, ни отца: ведь он прекрасно знал, что не хочет провести остаток жизни, таская камни из недр земли.
– Это очень прибыльный бизнес, – настаивал Мухаммед.
– Папа, я буду помогать тебе, чем только смогу, но не проси меня оставить школу. Мне нравится учить детей и нравится работать в типографии.
– Полагаю, Юсуфа это могло бы заинтересовать, – предположила Сальма.
– Хорошо, я с ним поговорю.
Однако Мухаммеду не удалось убедить Юсуфа, что покупка карьера – выгодное капиталовложение.
– Я уже не в том возрасте, чтобы пускаться в подобные авантюры, – заявил он. – Могу одолжить тебе денег, если ты хочешь его купить, но сам заниматься этим карьером я не стану.
– Так тебе и не придется ничем заниматься, – объяснил Мухаммед. – Просто будь моим компаньоном.
– Нет, меня это не интересует, – решительно заявил Юсуф. – Я знаю, Айша будет недовольна, когда узнает, что я тебе отказал, но я считаю, что так будет лучше. Я доверенно лицо Омара Салема и не вижу причин на старости лет ввязываться в бизнес, в котором совершенно не разбираюсь. Но если ты все же решишь не покупать этот карьер, я поговорю с одним человеком, который хочет его купить. Это один из друзей Омара Салема, я хорошо его знаю и не сомневаюсь, что он по достоинству оценит твою работу.
Когда два дня спустя Анастасия приехала снова, Мухаммед и Игорь сообщили, что ни один из них не собирается покупать карьер.
Анастасия ничуть не удивилась.
– Я это предвидела, но считала, что должна дать вам шанс, – сказала она. – Все эти годы вы хорошо и честно трудились. Если кто и заслужил право обладать этим карьером – так это вы. Но если ваших детей он не интересует, то и для вас нет никакого смысла его покупать. Что бы вы стали с ним делать?
Анастасия вручила каждому конверт с деньгами, пожала руки и уехала.
Мухаммеду повезло. Набиль, друг Омара Салема, изучив документацию и поговорив с рабочими из карьера, пришел к выводу, что не найдет никого лучше Мухаммеда на должность управляющего. Что же касается Игоря, то тот Набилю оказался без надобности. На должность мастера он решил поставить собственного сына, чтобы тот наблюдал за работой каменотесов, добывающих золотой мрамор – священный камень Иерусалима. Игорь простился с товарищами, поблагодарив их за долгие годы работы, проведенные вместе. Кое-кто с ним сердечно простился, другие отнеслись к его уходу с полным равнодушием. Мухаммеду тяжело было смотреть, как уходит Игорь. Он понимал, каково это – потерять работу, которой отдал несколько десятилетий жизни. Все самое лучшее в его жизни было связано с карьером. После смерти Иеремии Игорь взял на себя управление, и прибыль выросла вдвое. Игорь и Мухаммед на прощание молча пожали друг другу руки.
