Текст книги "Стреляй, я уже мертв (ЛП)"
Автор книги: Хулия Наварро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 55 страниц)
– Дети всегда причиняют немало беспокойства. Судя по тому, что ты мне рассказывал, Айша выходит замуж по доброй воле, так что ты не должен себя винить.
– Я буду скучать по ней, когда она нас покинет, – с тоской признался Ахмед.
– Да, конечно, трудно представить дом без детей, но ведь скоро Айша подарит тебе внуков. Да и твоему сыну Мухаммеду не составит труда найти себе жену.
Ахмед был рад этой откровенности с Иеремией. Он считал его не только хорошим человеком, но и справедливым. Как он поступит, если кое-кто из работников карьера окажется заговорщиком, готовым восстать против турков с оружием в руках?
По окончании рабочего дня Игорь подошел к Ахмеду и предложил пойти домой вместе.
– Ты иди, а у меня еще много работы, – ответил тот, после чего Ахмед отправился домой в компании других рабочих.
Они шли молча, в ожидании того, что скажет Ахмед. Тот начал говорить, лишь когда они добрались до города и зашли в кафе. Он был уверен, что сделал правильный выбор, он знал этих людей с самого детства, дружил с ними, делил радости и тревоги, он знал их образ мыслей, но самое главное – был уверен, что они его не предадут. Они заказали кофе и стали слушать Ахмеда. Тот дал простые объяснения. Им просто нужно решить, когда придет время, присоединятся ли они к восстанию и будут ли бороться под знаменами шарифа Мекки за арабскую родину, свободную от турков.
Мужчины молча выслушали его, пораженные таким предложением, но больше всего потому, что оно исходило из уст Ахмеда. Его считали человеком осторожным, далеким от какого-либо экстремизма. Они задавали ему вопросы, желая узнать больше, спрашивали, кто возглавляет восстание помимо шарифа Хусейна, и хотели понять, что их ждет, если они покинут работу в карьере, что будет с их семьями. Если они перестанут работать, на что будут жить близкие?
Ахмед ответил на все вопросы пылко, но не очень уверенно. Четверо оказались готовы на жертвы, а остальные колебались, но обещали, что поддержат все действия, хотя и не будут сами принимать в них участия. Они также пообещали прощупать почву среди родственников и друзей.
После этого вечера они собирались еще несколько раз. Ахмеда угнетала свалившаяся на него ответственность. Он рассказал обо всем Хасану, а тот, в свою очередь, передал Омару, и оба посоветовали Ахмеду соблюдать осторожность, но и быть наготове, потому что в любой момент могут последовать призывы действовать.
Он плохо спал и совсем потерял аппетит, но Дина не донимала его вопросами по этому поводу, поскольку была слишком занята подготовкой к свадьбе Айши.
Дина пригласила на церемонию бракосочетания всех своих друзей, и даже заглянула в Сад Надежды, чтобы лично пригласить соседей на свадьбу дочери.
– Конечно, мы все придем, – заверил Яков, несмотря на то, что Кася не выразила энтузиазма по этому поводу.
Самуэль уже пообещал Ахмеду, что придут все члены Сада Надежды, но Саида настояла на том, чтобы Дина, как мать невесты, прояснила отношения с Касей и Мариной.
За три дня до свадьбы Юсуф прибыл в Иерусалим в сопровождении матери-вдовы, трех сестер и двоих братьев, а также нескольких теток, кузин и кузенов, которых разместили в домах родственников и друзей.
Дина нисколько не удивилась, когда за два дня до свадьбы обоих мужчин пригласили в дом Омара Салема. Она была рада провести с дочерью эти последние вечера, прежде чем передать человеку, который станет ее мужем. Вместе с Саидой они посвятили Айшу в тайны брачной жизни. Айша побледнела, услышав, что ее ждет, но мать и бабушка успокоили ее, пообещав обучить всему, что необходимо знать, чтобы муж остался доволен.
Айша жалела, что дала согласие на свадьбу, хотя ни за что на свете в этом бы не призналась. Да, ей льстило, что на нее обратил внимание такой человек, как Юсуф, но ведь замужество этим не ограничивалось. Айша часто плакала, когда думала, что никто ее не видит. Однажды вечером она столкнулась с Мариной и попыталась прошмыгнуть мимо, но та заметила слезы на глазах Айши и потребовала рассказать, что случилось.
Марина выслушала ее очень серьезно. Она попыталась ее успокоить и даже посоветовала поговорить с родителями и признаться им, что не хочет выходить замуж. Но Айша поклялась, что ничего и никому не скажет, ведь если ее слова дойдут до ушей Юсуфа, он смертельно обидится.
– Я не могу разорвать помолвку, ведь это опозорит родителей.
Марина сохранила ее тайну; теперь она стала еще внимательнее к Айше, чем прежде, и всячески старалась помочь в подготовке к свадьбе. Дина даже удивилась, глядя, как внезапно переменилась Марина.
– Мне кажется, она наконец излечилась от своей любви к Мухаммеду, – говорила она Айше. – Я так рада, что она больше не страдает. Да и твоему брату теперь ничто не мешает найти женщину, на которой он сможет жениться.
Ахмед едва обращал внимание на эти приготовления, он сосредоточился на своих новых заботах – найти людей для восстания. Первые шестеро друзей в свою очередь привели других, и встречи стали происходить всё чаще.
– ты должен с ними встретиться, – попросил Ахмед Хасана.
– Не вижу в этом необходимости, да и тебе не стоит так уж спешить. Омар воображает, что каждый из нас прямо-таки обязан положить голову за его идеи, – возразил Хасан.
– Но люди жаждут познакомиться с нашими лидерами...
– Для них лидер – ты, Ахмед. Когда придет их через сражаться, ты передашь им приказы, которые им следует выполнять. Омар Салем даст тебе инструкции. Сегодня вечером мы будет обедать в его доме. Юсуфу есть что нам рассказать.
– Я вижу, Лейла сегодня расстаралась, чтобы порадовать жен приглашенных гостей, – с благодарностью заметил Ахмед.
– Разумеется, ведь мы все же родня. Они встретятся, чтобы обсудить свои дела, и не будут по нам скучать. Кроме того, моя мать помогает Лейле готовить праздничный ужин.
«Бедняжка Саида!» – подумал Ахмед. Его теща совсем состарилась, хотя по-прежнему держится молодцом и всегда готова протянуть руку помощи.
Вернувшись домой, он заметил, что Дина чем-то расстроена.
– Мама весь день провела на кухне у Лейлы, готовя ужин, а теперь Айша говорит, что не пойдет на прием. Она такая нервная, взвинченная. Поговори с ней, скажи, что мы не можем так оскорбить жен наших гостей, и прежде всего – мать и сестер Юсуфа.
Айша находилась в комнате, которую делила с бабушкой, и аккуратно складывала покрывала на кровати.
– Дочка... – запинаясь, начал Ахмед, не зная, что и сказать.
– Ты здесь? – удивилась она. – Ты уже был в карьере? Как ты думаешь, Иеремия и Анастасия придут? Я сказала Анастасии, чтобы она привела всех своих детей.
Она сильно нервничала и из-за этого трещала, как сорока; однако на ее щеках еще не просохли следы слез.
Ахмед не решался ее обнять; ведь она уже не ребенок, хотя для него навсегда им останется.
– Ты непременно должна быть на торжестве, которое устраивает твоя тетя Лейла. Если не пойдешь, это будет очень невежливо, а ты ведь не хочешь оскорбить свою будущую свекровь?
– Я пойду, папа, не волнуйся. Я только маме сказала, что не пойду, но на самом деле я понимаю, что должна пойти, и я не сделаю ничего такого, за что мне потом будет стыдно. К тому же я пригласила Касю и Марину, и они согласились.
– Замечательно. Марина всегда была твоей хорошей подругой, да и Кася помнит тебя еще девочкой. Так что пусть на здоровье попразднуют!
– Знаешь, папа. Мухаммеда до сих пор нет, и это меня беспокоит...
– Твой брат должен приехать завтра. Не волнуйся, он не опоздает на твою свадьбу.
Из комнаты дочери он вышел расстроенным и озадаченным. Айша не выглядела счастливой, и он винил себя, видя слезы на ее щеках. Он не должен был идти на поводу у Дины, стремившейся во что бы то ни стало выдать Айшу замуж, но, к сожалению, пути назад больше не было.
Он наскоро умылся и оделся в приготовленную женой одежду.
– Ты должен выглядеть элегантно, – говорила ему Дина. – В конце концов, ты же отец невесты.
В доме Омара Салема гостей было больше, чем когда-либо прежде. Кроме тех, кого Ахмед знал, здесь были и другие, кого он видел впервые. Все они радовались предстоящей свадьбе.
Омар встретил Ахмеда и Хасана широкой улыбкой.
– Проходите, проходите! Хасан, твои сыновья уже здесь. Тебе очень повезло, что у тебя такие чудесные мальчики. Скажу честно, мне очень нравится пыл твоего старшего, Салаха.
– Зато Халед более осторожен, – заметил польщенный Хасан.
– Слишком осторожен, я бы сказал – как, впрочем, и его дядя Ахмед.
Этот комментарий заставил их почувствовать себя неловко, но они не смогли возразить гостеприимному хозяину. Если прежде Омар лишь намекал на значительность своего положения в обществе, в тот вечер он старался показать, что его дом был одним из самых важных в Иерусалиме.
Юсуф был почетным гостем; остальные приглашенные собрались вокруг него, требуя рассказать последние новости о шарифе Хусейне.
– Я мало что могу рассказать, – признался Юсуф. – Все, что мне известно – это то, что шериф держит связь с сэром Генри Макмагоном, верховным комиссаром Британии в Египте.
– Таким образом, англичане нас поддерживают, – заключил Хасан.
– Не совсем так, – ответил Юсуф. – Я бы сказал, что это англичане весьма рассчитывают на нашу поддержку и в обмен на нее готовы принять кое-какие предложения шарифа Хусейна. А кроме того, у нас появился неожиданный союзник, британский офицер по имени Лоуренс, через которого Макмагон и держит связь с шарифом.
– Евреи тоже видят в англичанах союзников, – заметил один из гостей.
– Не все, – уточнил Юсуф. – Многие из них полны решимости оставаться подданными султана и не желают принимать ничего, что может создать угрозу их положению; другие же, действительно, стремятся заручиться поддержкой англичан и готовы воевать на их стороне. Однако, насколько мне известно, англичане не выражают ни малейшего энтузиазма по поводу таких союзников, хотя и позволили им создать Корпус военных сионистов.
– Кемаль-паша арестовал и депортировал сотни евреев, он им не доверяет, – подал голос Ахмед, поглядев на будущего зятя. – Евреям приходится несладко.
– Да, это так, – согласился Юсуф. – Поэтому я и надеюсь, что евреи в конце концов поймут, что у них нет другого пути, кроме борьбы с турками.
Они ели и болтали до поздней ночи; в конце концов, все распрощались с хозяином и друг с другом, поблагодарив за приятный вечер и договорившись встретиться через два дня на свадьбе Юсуфа.
В этот вечер Ахмед вернулся домой в лучшем настроении, чем в прошлый раз. Омар похвалил его, что ему удалось собрать группу людей, готовых поддержать их борьбу с турками.
– Когда наступит время, ты должен будешь отдать им приказ, – торжественно произнес Омар. – Они тебя послушают.
Проходя мимо Сада Надежды, Ахмед удивился, увидев, что, несмотря на поздний час, во всех окнах горит свет. Он постучал в дверь дома, чтобы справиться, не случилось ли какого несчастья, и не нужна ли его помощь. Самуэль открыл дверь и пригласил его войти. Ахмед еще больше удивился, увидев в доме Анастасию.
– Мы узнали, что на днях арестовали Луи, – сказал Самуэль. – Его депортировали в Египет, но этим дело не кончилось. Сегодня ночью арестовали Иеремию и устроили разгром в его доме. Анастасия пришла к нам за помощью. Ее дети очень напуганы: солдаты Кемаля-паши избили Иеремию прямо у них на глазах. Сейчас мы ничем не можем помочь, но завтра попытаемся его освободить.
Анастасия бросилась к Ахмеду: не меньше, чем судьба мужа, ее сейчас волновала судьба карьера.
– Мой муж всегда тебе доверял, – сказала она. – Ты ведь сможешь присмотреть за работой в карьере, пока он не вернется?
Ахмед заверил ее, что все сделает, как надо, так что пусть она не беспокоится.
Едва рассвело, Ахмед отправился в карьер. Он мрачно курил, дожидаясь прихода рабочих. Первым пришел Игорь и тут же упрекнул Ахмеда, что тот его не подождал.
– Я тоже не спал всю ночь, – признался он. – Я бы пошел с тобой, если бы знал, что ты собрался в карьер так рано.
Когда подтянулись остальные рабочие, Ахмед рассказал о случившемся, и карьер наполнился негодующими возгласами. И прежде ходили слухи, что владелец карьера – один из лидеров сионистов, и всем было известно о его увлеченности социалистическими идеями, но никому даже в голову не приходило, что это может иметь столь катастрофические последствия, хотя в эти неспокойные времена гнев Кемаля-паши мог обрушиться на кого угодно.
Рассказав о несчастье, постигшем Иеремию, Ахмед велел каменотесам продолжать работу, как если бы ничего не случилось, и не тратить время на вздохи и проклятия. Рабочие выполнили его распоряжения, и дело пошло так, словно хозяин по-прежнему был с ними.
По окончании рабочего дня к нему подошли несколько встревоженных каменотесов. Все они были участниками тайных собраний.
– Мы должны быть осторожны, – заметил один из каменотесов, мужчина с огромными усами.
– Всё в порядке, – успокоил его Ахмед. – Не беспокойтесь, то, что случилось с Иеремией, не имеет никакого отношения к нашему делу. Кемаль-паша всегда видит опасность там, где ее нет.
– А если он и нас в чем-то заподозрит? – подал голос другой.
– Нам действительно необходимо соблюдать осторожность, – ответил молодой рабочий. – Кемаль-паша ненавидит патриотов. Если бы он мог читать наши мысли, он бы давно уже нас всех перевешал.
– Идите домой и ни о чем не беспокойтесь. Друзья Иеремии кое-кого подмажут, и его выпустят.
– А что будет завтра?
– Ничего, кроме выходного дня и свадьбы моей дочери, – ответил Ахмед, стараясь подбодрить друзей.
Обратно домой он шел один. Игорь был осторожным человеком и, увидев, что Ахмед отошел, чтобы поговорить с другими, понял, что ждать его не стоит. Кроме того, в тот вечер Ахмед и сам предпочел побыть в одиночестве. Он тревожился, не только из-за ареста Иеремии, но и потому что с каждым днем Кемаль-паша действовал всё более жестоко. Кемаль не отказывал себе в роскоши и разных капризах, в то время как весь город терпел лишения.
По дороге домой он увидел Самуэля, сидящего на ограде Сада Надежды; он молча курил и казался весьма озадаченным. Ахмед подошел к нему.
– Есть какие-нибудь новости про Иеремию? – спросил он, надеясь услышать, что того освободили.
– Да, есть, и, увы, не слишком хорошие. Его собираются депортировать в числе других пятисот евреев. Кемаль-паша грозится вообще выгнать всех евреев из империи. Ты сам видишь, нас не спасло даже то, что некоторые готовы были поддержать Блистательную Порту в этой абсурдной войне. Они депортировали даже одного человека, который вложил немало сил и средств в дело поддержки империи. Да, и еще мне сказали, что Бен Гуриона тоже депортировали.
– И что же нам теперь делать? – спросил Ахмед, на плечи которого так внезапно свалился весь груз ответственности за работу карьера.
– А что, по-твоему, мы можем сделать? Завтра Кемаль-паша может точно так же депортировать нас, как он поступил с Иеремией, Луи и многими другими. Яков настроен искать какие-то варианты, он верит британцам. Говорит, что если они выиграют эту войну, то решат будущее нашей земли.
– Не знаю... Быть может, Яков и прав. Так вы собираетесь просить их о помощи? – спросил Ахмед.
– О помощи? Скорее уж они заинтересованы в нашей помощи. Многие евреи уже воюют на их стороне. Как видишь, наш народ раскололся на два лагеря: одни служат в армии султана, а другие перешли на сторону французов и британцев.
– А русские евреи?
– Да, мне никогда не забыть Россию-матушку, откуда я родом, – ответил Самуэль с оттенком грусти.
– Мы должны всё это пережить...
– Мы постараемся, Ахмед, мы постараемся. Мы с Йосси Йонахом ходили в полицию по поводу Иеремии, и там нас самих чуть не арестовали. Ты ведь знаешь, что Рахиль, мать Йосси – сефардка. Она всегда с большой признательностью относилась к Османской империи, позволившей им обосноваться в Салониках после того, как сефардов изгнали из Испании католические монархи. Такова наша судьба: на протяжении веков нас изгоняли, депортировали, преследовали... А в империи Рахиль всегда чувствовала себя в безопасности и своего сына воспитала в преданности султану. Теперь Йосси утверждает, что его мать в большей степени турчанка, чем еврейка. Однако сейчас Рахиль стала чужой в собственной стране. Даже подумать боюсь, что бы сказал обо всем этом старый Абрам...
– Все мы – чужие в нашей стране, и не забывай, что Кемаль-паша не щадит и арабов: что ни день – то новые виселицы возле Дамаскских или Яффских ворот.
– Ты прав, друг мой, все мы страдаем под этим игом. Боюсь, Ахмед, что прежний мир, в котором мы жили, теперь рушится, и все мы теперь – пешки в чьей-то игре. И неважно, кто победит в этой войне: Германия с Турцией или Антанта: мир все равно уже не будет прежним.
– Ты вернешься во Францию? – спросил Ахмед.
– Нет, не вернусь, если, конечно, меня тоже не депортируют. Но даже если это случится, я все равно вернусь сюда. Я не могу вечно скитаться в поисках родины; мое место здесь, и моя задача – возродить родину моих предков.
– Понимаю, ты ведь еврей.
– Иногда я задаюсь вопросом: а так ли это хорошо – быть евреем? Долгие годы я боролся со своей сущностью, хотел быть таким, как все, мечтал сбросить с себя это бремя, которое превращало меня в изгоя. Ты даже представить не можешь, как я старался вытравить из себя все, что было во мне еврейского. Все мои несчастья имели одну причину: еврейское происхождение. Моя семья погибла во время погрома, я потерял мать, бабушку, сестру и брата... Кто, пережив такое, захочет быть евреем? Вот и я не хотел.
– Ты не должен роптать на Всевышнего. Он знает, что делает.
– Ты считаешь, я могу простить его за то, что он допустил, чтобы какие-то мерзавцы убили мою семью лишь потому, что они были евреями?
– Друг мой, воистину неисповедимы пути Аллаха.
– А впрочем, мне не хотелось бы обременять тебя своими тревогами накануне свадьбы Айши. Давай лучше поговорим о чем-нибудь более приятном. Вот например, я еще не видел Мухаммеда.
– Он приезжает завтра. И я надеюсь, что все обойдется...
– Ты имеешь в виду Марину и Касю? Не беспокойся, они не станут скандалить на свадьбе Айши. Да, Марина очень страдала, когда ее разлучили с Мухаммедом. Они вместе росли, потом полюбили друг друга, и им было очень нелегко признать, что у них нет будущего.
– Я очень ценю Марину; более того, я и сам не желал бы для Мухаммеда лучшей жены, но при этом я знаю, что, даже если вы... если вы не слишком верите в своего Бога или, во всяком случае, не исполняете всех необходимых обрядов, она никогда не примет ислам.
– Ты прав, не примет. Но, по крайней мере, мы с тобой понимаем всю боль ее отчаяния, это ведь для нее первый настоящий удар судьбы. Вот видишь, какой на самом деле бред – эта самая вера, которая разлучает двух молодых людей и не дает им быть вместе. Когда-нибудь настанет день, когда эта помеха навсегда исчезнет, и я надеюсь, что я доживу до этого дня.
– Мухаммед тоже страдает, – хмуро ответил Ахмед.
– Я знаю. И вот что я тебе скажу, Ахмед. Мне кажется такой глупостью, что люди убивают друг друга только лишь потому, что считают, что их Бог лучше, чем чей-то еще.
– Мы с тобой не враждуем.
– Ты прав, это христиане не терпят евреев, хотя и мусульмане тоже депортировали сефардов. Вы тоже не позволили им остаться самими собой. В общем, нам пытались навязать свои истины и убивали за них, но по крайней мере иудеи и мусульмане способны уважать друг друга и жить в мире, хотя и вы и не позволяете нашим молодым людям влюбляться. Но мы хотя бы не убиваем друг друга.
Ночная мгла уже давно окутала Святую землю, а они все еще беседовали, куря одну сигарету за другой. Ни один так и не уснул до утра.
Но вот наступил день, полный ароматами праздника. Айша излучала красоту и скромность. Марина, Кася, Дина и Саида помогали ей облачаться в свадебное платье.
Мухаммед и Марина вполне вежливо поздоровались, но тут же стали избегать друг друга. Мухаммед сразу присоединился к гостям, а Марина не отходила от группы женщин. Заметив, как нервничает Айша, Марина взяла ее за руку, стараясь успокоить.
Дина с большой ответственностью занялась свадебными приготовлениями, заручившись помощью своего брата Хасана, как всегда щедрого. Она хотела произвести как можно лучшее впечатление на семью Юсуфа Саида. Она знала, как много значит для Юсуфа мнение его матери. Дина попросила Саиду оказать особое внимание этой женщине, чтобы та ни в чем не нуждалась. Что же касается Лейлы, то Дина вынуждена была признать, что ее невестка, когда пожелает, может быть весьма обходительной; так что Дина поручила ее заботам сестер Юсуфа.
Она с беспокойством смотрела на побледневшую Айшу, опасаясь, что та расплачется прямо во время церемонии. Она не выглядела счастливой, но Дина утешала себя тем, что в этом нет ничего страшного, все невесты перед свадьбой нервничают. Да и сама Дина, когда ее выдавали за Ахмеда, умирала от страха, а теперь она даже представить не может, что у нее мог быть другой муж. Они были счастливы все эти годы, и счастье омрачила лишь смерть детей. Дина еще оплакивала маленького Измаила другого ребенка, родившегося мертвым, и которого ей не позволили даже увидеть.
Но все прошло, как положено, и теперь ее дочь стала женой Юсуфа. Дина огляделась и с облегчением вздохнула, увидев, как женщины окружили Айшу. Мать Юсуфа держалась с ней очень ласково, а Марина ни на шаг не отходила от подруги. Как все-таки жаль, что эта еврейка никогда не примет ислам! Она была бы хорошей женой Мухаммеду.
За праздничной трапезой гости неустанно болтали и казались очень довольными. Дина без устали подносила все новые блюда, жадно вслушиваясь в обрывки разговоров. Кое-кто из гостей негромко переговаривался, вспоминая о повешенных арабах и высланных евреях. Дина невольно поморщилась: она не желала в такой день обсуждать подобные вещи, пусть даже всех интересующие.
Дина улыбнулась, когда вошли музыканты, которых нанял Хасан, чтобы развлечь гостей.
– Ты с ума сошла! – прошипел Ахмед. – Как тебе в голову взбрело нанять музыкантов?
– Это подарок от моего брата Хасана... Он ничего не сказал мне об этом...
– Ты бы мне тоже ничего не сказала, даже если бы и знала.
К ним подошла улыбающаяся Кася.
– Чудесная свадьба, не правда ли? Жаль, Анастасия не пришла, ей так хотелось увидеть вашу дочь в свадебном наряде...
– Вполне понятно, что она не захотела развлекаться, зная, что ее муж в тюрьме, – ответила Дина. – Но я соберу для нее тарелку сластей, пусть тоже хоть немножко порадуется.
В это минуту послышались шум и крики, и в дом, яростно расталкивая гостей, ворвались вооруженные люди. Это были полицейские Кемаля-паши. Один из них направился прямо в сторону Ахмеда.
– Ахмед Зияд, – объявил он, в то время как двое других заломили Ахмеду руки за спину. – Ты арестован за участие в заговоре против султана, а также в деятельности, направленной против империи.
– Но это невозможно! – воскликнул Мухаммед, вставая перед полицейскими. – Должно быть, это какая-то ошибка. Мой отец ни в чем не виноват. Мы – верные подданные султана.
– А ты, должно быть, Мухаммед Зияд? – осведомился офицер. – Знаем такого. Имей в виду, мы держим тебя на заметке. Пока у нас нет приказа тебя арестовать, но скоро и до тебя дойдет очередь. А твой отец – предатель, и его будут судить по закону. Так что лучше уйди с дороги, а не то...
Мухаммед не двинулся с места, и тогда один из полицейских толкнул его с такой силой, что он бы непременно упал, если бы Самуэль не поддержал его твердой рукой.
Самуэль вслед за Мухаммедом обратился к полицейским:
– Ахмед Зияд – мой арендатор, и я могу засвидетельствовать, что он – честный человек и верный подданный султана, как и мы все. Информаторы ввели вас в заблуждение.
– Ну надо же, вы ручаетесь за предателя? Так может быть, вы и сами такой же предатель?
– Я подам на вас жалобу...
Один из полицейских ударил его по лицу; из разбитой губы потекла кровь. Самуэль даже не дрогнул, но тут наперерез полицейским бросился Михаил.
– Довольно! – крикнул он. – Да как вы смеете? У нас свадьба. Этот человек, – кивнул он на Ахмеда, – не сделал ничего плохого, как и любой из нас. Это какое-то недоразумение...
Один из полицейских ударил его по лицу. Другой ударил Мухаммеда, который бросился на помощь отцу.
Всё без толку. Несмотря на всеобщие протесты, Ахмеда увели.
Дина и Айша рыдали в объятиях друг друга; ошеломленные гости спешили покинуть дом, в который пришла беда.
– Кто-то на него донес, – высказал свое предположение Юсуф, едва ушел последний гость.
– Донес? – спросил изумленный Самуэль.
– Да, кто-то на него донес. Должно быть, это один из тех людей, которые... – он замолчал. Он знал, что Самуэль был другом Ахмеда, но он не доверял этому еврею, потому не знал его и не был готов вверить свою жизнь иностранцу.
Самуэль отыскал взглядом Мухаммеда и обратился к нему.
– В чем обвиняют твоего отца? Расскажи правду, может быть, я смогу ему помочь?
– Ты не смог помочь ни Иеремии, ни Луи. Так чем же ты можешь помочь моему отцу? – в гневе выкрикнул Мухаммед.
– Ты же знаешь, что можешь мне доверять, – сказал Самуэль, уязвленный его словами.
– Да, я знаю, что могу, но сейчас... Короче, есть вещи, которые мы должны обсудить наедине. Мы никому не можем об этом рассказать, даже тебе. Мне очень жаль, Самуэль, я очень благодарен тебе за помощь, но сейчас мы должны сами принять решение: в конце концов, это наше семейное дело.
Самуэль развернулся и вышел из дома. За ним последовали Кася, Яков, Ариэль, Игорь, Михаил и Руфь. Только Марина осталась рядом с безутешно рыдающей Айшой. Мухаммед сделал ей знак, чтобы она уходила; она не двинулась с места, с вызовом глядя на Мухаммеда.
– Марина, тебе лучше уйти, – мягко произнес он. – Для твоего же блага, для твоей же безопасности. Есть вещи, которые... словом, о которых тебе лучше не знать.
– Значит, ты нам не доверяешь? – сердито спросила она.
– Разумеется, доверяю. Но сейчас вам действительно лучше уйти. Я поговорю с Самуэлем, как только будет возможно.
Она вышла, так и не простившись с Мухаммедом. Тот знал, что Марина никогда не ему простит, что он вел себя с ней, как с чужой.
В последующие дни обе семьи старались избегать друг друга. Прошла неделя, прежде чем они снова встретились.
Еще до рассвета возле Дамаскских ворот собралась огромная толпа в ожидании интересного зрелища. Этим утром собирались повесить нескольких человек, и как всегда в таких случаях, у места казни собрались их друзья и родные в надежде, что смогут с ними проститься или хотя бы обменяться последними взглядами, чтобы хоть чем-то утешить осужденных.
Дина пришла к месту казни вместе с Айшой, Мухаммедом и братом Хасаном; здесь же были ее племянники Салах и Халед, а также зять Юсуф. Пришли и несколько рабочих из карьера, которые смогли победить свой страх и явились поддержать своего бригадира в его последние минуты. Был здесь и Йосси, сын Абрама. Он пришел один, несмотря на протесты своей матери. Семья Йонах искренне сочувствовала семье Зиядов; Рахиль оплакивала их горе у себя дома вместе с невесткой Юдифью и внучкой Ясмин. Но Йосси был непреклонен: они никак не мог позволить, чтобы его старуха-мать видела, как на шее Ахмеда затянут веревку.
Самуэль, Яков и Ариэль тоже были здесь, но Мухаммед едва удостоил их сдержанного приветствия.
Но вот вывели осужденных, закованных в кандалы. Стражники Кемаля-паши грубо толкали их, принуждая идти быстрее.
Ахмед окинул взглядом толпу, надеясь увидеть Дину и детей, и слезы навернулись у него на глаза. Нет, их не должно здесь быть, они не должны видеть, как он умирает. Но он знал, что никто и ничто не может помешать Дине разделить с ним последние минуты его жизни. Он испытал минутную радость, увидев рядом с Айшой Юсуфа. Он смотрел на них, вкладывая в этот взгляд всю свою бесконечную любовь, которую испытывал к ним. Вот Мухаммед, его обожаемый сын, в которого он вложил все свои мечты. Вот Дина, его любимая жена, готовая ради него на любые жертвы. Как ему хотелось их утешить, сказать, что не хочет умирать, но такова воля Аллаха, и он счастлив отдать жизнь за правое дело.
В то же время ему не давал покоя другой вопрос: кто же его предал? Кто из этих людей, которых он считал своими друзьями, мог на него донести? Он окинул взглядом товарищей по несчастью, которых должны были повесить вместе с ним. Некоторых он убедил вступить в борьбу против Османской империи. Неужели они действительно были так наивны? Или, правильнее сказать, глупы? Однако в последние минуты жизни ему не хотелось думать о грустном.
Неожиданно он разглядел в толпе фигуру Самуэля и невольно улыбнулся. Он ничуть не удивился, увидев его, он знал, что Самуэль обязательно придет, чтобы проводить его в последний путь. На миг глаза их встретились, и этого взгляда им хватило, чтобы многое сказать друг другу без слов. Ведь они так хорошо друг друга знали.
Палач тем временем надевал петли на шеи осужденных. Всякий раз, когда веревка касалась шеи очередного смертника, в толпе слышались полные тоски женские стоны – стоны таких же женщин, как Дина или Айша.
Почему палач так медлит? Почему он так длит эту пытку, вместо того, чтобы покончить с ними сразу? Ахмеду казалось, что время остановилось в бессмысленном ожидании. Он спрашивал себя, попадет ли в рай? С детства он привык верить, что так оно и будет, но сейчас...
Петля со страшной силой сжала горло, и жизнь его оборвалась.
Мухаммед схватил за плечи рыдающую мать, которая отчаянно рвалась из рук сына к мертвому телу мужа. Ей не позволят даже похоронить его. Кемаль-паша предпочитал, чтобы тела казненных как можно дольше болтались на виселице на глазах у всего народа, в назидание другим мятежникам.
Айша потеряла сознание, и Юсуфу пришлось поднять ее и нести на руках, чтобы ее не раздавили в толпе.
Дина отказывалась вернуться домой; она заявила, что останется рядом с виселицей, пока ей не отдадут тело мужа, и ни Мухаммед, ни Хасан не могли ее отговорить.
– Я останусь с ним, – повторяла она сквозь слезы, – Я не двинусь с места, пока мне его не отдадут.
Мухаммед не стал спорить: он слишком хорошо знал свою мать, знал, что она не двинется с места, пусть даже ей придется провести здесь долгие часы или даже дни.
Целый день тело Ахмеда провисело в петле возле Дамаскских ворот. Позднее Мухаммед узнал, что лишь благодаря заступничеству Омара Салема им в конце концов отдали тело Ахмеда.
Хотя Кемалю-паше нравилось осознавать, что самые влиятельные семьи Иерусалиса знают, что командует здесь он, и потому он не прекращался свои жестокие выходки, время от времени он рассматривал какую-нибудь петицию, чтобы продемонстрировать свою снисходительность. Семья Салем была богатой и влиятельной, и потому он решил проявить великодушие и приказал снять тело повешенного. Но такие жесты он всегда сопроводил другими, внушающими ужас, и поэтому насладился долгим допросом Омара, которому не доверял и даже считал предателем, раз тот так интересуется повешенным заговорщиком.
