Текст книги "Таганка: Личное дело одного театра"

Автор книги: Елена Леенсон

Соавторы: Евгения Абелюк
сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 47 страниц)

У Гоголя было желание добра сейчас же. А ответа нет! Это очень звучит в спектакле и это очень нужно и вызывает боль.

У Ленина есть мысль о том, что Россия выстрадала революционную теорию.

Он указывает на таких предшественников марксизма, как Белинский, Чернышевский, Добролюбов. Конечно, это люди, которые понимали боль России, но их чувства по отношению к России, их любовь к России в значительной степени воспитаны именно творчеством Гоголя.

Я думаю, что этот спектакль в своем общем звучании имеет чрезвычайно, если хотите, воспитательное значение и этически очень ценен.

Что касается частных замечаний, то, очевидно, все сегодня сходятся на том, что Собакевич не получил должного воплощения. Я, пожалуй, согласен с Сергеем Александровичем [Макашиным], что убрать бы фразу о том, что не хороните до появления явных признаков тления. «Не ставьте надо мной памятника» – это другое дело.

«Земля наша велика и обильна» – это цитируется у Гоголя, но для той кумы, которая сумеет достать билет на спектакль, не нужно этого, черт с ней, пусть кума остается без пищи.

Насчет фаллического начала. Думаю, что этой темой можно пожертвовать.

Ю. П. Любимов. А как же быть с плодородием?

М. П. Еремин. Тогда нужно прибегнуть к приему античного театра^[920].

В заключение я хочу сказать, что мы сейчас рассуждаем о … некоем творении, имеющем уже и самостоятельную ценность. Очень хочется, чтобы это великолепное создание увидело как можно больше людей.

С. А. Макашин. Юрий Валентинович [Трифонов], я Вас очень прошу, откажитесь от мысли, что из лирических отступлений Гоголя вышла вся плохая русская литература.

3. А. Славина. Я хочу сказать о том, что, мне кажется, витает в воздухе, но не вылилось в словах. ‹…› …мы все время ищем положительного героя. Говорят: где в литературе положительный герой, где ответчик за Россию? – Покажите нам его.

По-моему, в этом спектакле положительный герой – сам Гоголь. ‹…› Ценой своей жизни, ценой своих переживаний он получает право осмеивать^[921].

Эпилог, последний монолог звучит трагично: что же ты сделал, чтобы не было этих парадоксальных явлений в нашей действительности? ‹…› Юрий Петрович, – не знаю, сознательно или бессознательно, – подчеркивает влияние на нас Гоголя.

Все говорят о двух Гоголях и пугаются этого. А для меня двух Гоголей нет, а есть одиозность в том, как его видят.

Лиризм, Сергей Александрович [Макашин], есть в последнем эпизоде, когда мы страдаем и плачем его болью, его ответственностью перед Россией. ‹…›

А. А. Смирнова. Мы столкнулись с очень сложным явлением – сценическим и литературным. Хочется еще раз оговорить субъективность моих впечатлений, чтобы они не воспринимались как основополагающее выступление. ‹…›

Мне лично очень близок этот жанр – парафраз, как очень точно и четко определил Сергей Александрович [Макашин], и … как определяю я, – литературный коллаж. Это близко к ритмам XX века … и, с другой стороны, к какому-то очень своеобразному интегрированию, как очень точно сказал Сергей Александрович,… мыслей, волновавших, в данном случае, Гоголя. Этот жанр имеет, с одной стороны, свои сильные стороны и, с другой стороны, – потери и убытки.

Такой синтез в спектакле о Пушкине был сделан более основательно, более продуманно, более объективно^[922]. И спектакль об Островском был того же жанра^[923]. Это [гоголевский спектакль] – метаморфоза, развитие того же жанра. ‹…›

…мне хочется сказать сначала о потерях, как они мне представляются… Неслучайно говорилось об известном недоиспользовании лирических отступлений Гоголя. Это говорилось правомерно. Ряд простейших звеньев его лирических отступлений о России (это отступления в главе 6-й, 7-й «Мертвых душ»; они рассеяны по всей поэме) выражают не только боль, отчаяние,… но и целый рой верований и упований Гоголя, веру в высокую духовность русского народа, его духовную мощь. ‹…›

Мне думается, что тут, несомненно, произошли потери, и я присоединяюсь к точке зрения, что … размышления Гоголя о судьбах России прозвучали в скорбной своей ноте, но не прозвучала нота его верований.

Мне представляется очень ценным, что второй вариант этой композиции резко отличается от первого в сторону совершенства. ‹…›

Финал «Театрального разъезда»^[924] – трагическая вещь. Там очень взволнованное рассуждение Гоголя о том, что такое побасенки^[925]. Это вызывает слезы и глубокое волнение. Здесь же два раза это звучит очень облегченно и поверхностно.

Я попыталась привести всего два примера, как этот жанр оборачивается не только своей сильной стороной, но и явными потерями и убытками. Думаю, что можно было бы привести и другие примеры.

Это – известное однозначное цитирование лирических отступлений. Я думаю, что на замечание о том, что отсюда пошла вся «дурновкусная» русская литература, можно даже и не возражать. ‹…›

То, что здесь есть очень … точная линия Гоголя как художника, заслуживает большого одобрения. Большая удача спектакля – поручение основной роли Гоголя артисту Трофимову. Он обладает такой духовной наполненностью, взволнованностью, что эта взволнованность решает для меня смысловой, идейный, человеческий, гуманистический баланс этого спектакля. ‹…›

Очень интересно сделана «Шинель», очень хорошо играют актеры. Очень интересны эти проходы через департамент, столы чиновников …, и скрип перьев, и этот «снег… снег… снег…». ‹…›

Тут есть человеческая непосредственность, метафоричность очень смелая, очень в гоголевском духе, может быть, кроме финала, когда подсвечиваются лица и взвиваются кверху все шинели.

Очень интересно исполнение Смеховым Плюшкина, эти пустые глаза и косноязычное забалтывание. За этим встают страшные гоголевские миры – до какой мелочности может дойти человек.

Очень интересно исполнение Хмельницким Ноздрева. Это очень точное попадание в гоголевскую эстетику, проблематику, гоголевскую систему – яркое, талантливое, темпераментное. ‹…›

Очень талантлива музыка Шнитке, очень яркая, неожиданная, которая во многом поддерживает и укрепляет спектакль.‹…›

Меня очень восхитило решение «Портрета», когда возникают портреты по внутреннему занавесу, по выгороженному полукругу шинельного сукна, когда эти портреты то загораются, то исчезают. ‹…›

Меня … восхитил какой-то своеобразный конспект жизни Чичикова, как талантливо … и смело показывается, как происходит такой генотип – кормление манной кашей, генезис Чичикова. Это заслуживает всяких похвал.

В «Портрете» очень интересно работает тот же Хмельницкий. ‹…› Я имею в виду умопомрачение художника-лжегения, … который разменял свой талант…, пошел навстречу всем соблазнам, исчерпал и зачеркнул сам себя. Его монолог… – это безумие, помрачение сознания^[926]. Здесь и возникает то, что дает право санитарам увести его. ‹…›

Я думаю, что совмещение Гоголя с его героем Поприщиным не вполне убедительно. ‹…› …наложение сумасшествия Поприщина, продиктованного крушением иллюзий, но иллюзий другого порядка, с финальным умопомрачением Гоголя, неправомерно. ‹…› Не поймите мое выступление как выдачу рецептов, требований, я просто делюсь своими сомнениями… ‹…›

Появились два памятника – на мой взгляд, очень емкая сценическая метафора. Андреевский памятник и памятник Томского – разные ипостаси восприятия гоголевской философии, его общественного значения и т. д. – могут сосуществовать. Но когда они возникают в последней трети спектакля, …я все время ловлю себя на мысли, что эта линия постаментов, которая шла от Чарткова-лжегения, совмещается с фигурой основного, первого Гоголя, исполняемого Трофимовым. Театр хочет показать сложную многогранность души Гоголя, но этот стилистический повтор целого ряда памятников начинает нас запутывать. ‹…›

Первый акт заканчивается словами Гоголя «не пора ли припрячь подлеца», и потом – «Эх, тройка птица!»… ‹…› В известной степени первая фраза о подлеце отсвечивает на тройку и получается чуть ли не ироническое звучание мысли о тройке. Он говорит: «Русь, куда ж несешься ты? Дай ответ. Не дает ответа».

Во второй части спектакля, может быть, оттого что я смотрела его один раз, мне не удалось глубоко это понять,… но у меня ощущение, что во втором акте есть известная глобальность метафоры сумасшедшего дома. Вся Россия – сумасшедший дом. Художник с Невского кончает безумием. ‹…› Кончают безумием чиновники в канцелярии, и затем все это восходит к безумию художника Гоголя.

Это генезис очень интересный. Об этом говорит Салтыков-Щедрин. А я все время вспоминаю «Сон смешного человека» Достоевского. Это отсутствие нравственного выхода. Но когда весь эпилог предстает так с самого начала, когда на персонажей нахлобучиваются колпаки, на них выливается вода, – да это сплошной сумасшедший дом. ‹…› …когда … все смешалось, все в нечеловеческом искажении и возникают два памятника Гоголя, то совершенно невольно перекидываются какие-то мостики в современность. Глобальность этой метафоры, что вся Россия – сумасшедший дом, совершенно правомерна для эпохи николаевской реакции, но когда она соединяется с какими-то современными символами, аллюзиями, намеками на современность, она перестает быть современной.

То же самое с Костанжогло. Очень интересен диалог Костанжогло и Чичикова. ‹…› Костанжогло – филантропичен, занудлив. Все есть в исполнении актера, но когда оно прерывается современной песней, – хотим мы или не хотим, это переносит нас в мир современных ассоциаций. Я не хочу сказать, что классика не должна переносить нас в мир современных ассоциаций, но нужен какой-то более точный отбор музыкального материала, песни, которая… не вызывала бы ассоциаций в виде прямых перехлестов в сегодняшний день.

Текст [сценария] страниц 63,64,65 по авторской линии нуждается в выверке. ‹…› На этих страницах идут точные гоголевские тексты, но они аранжированы таким образом, что выстраивают мысль достаточно однозначно. Если все это называется «Завещанием» Гоголя, то последняя мысль, обращенная к нам, выглядит достаточно обедненной и выстроенной по точной тенденции^[927].

М. Г. Дружинина. Сказано много добрых слов и замечаний в адрес спектакля. Мы все знаем творчество Юрия Петровича, его обращение к Островскому, Пушкину. Теперь познакомились с Гоголем. Работа очень интересная, сложная для восприятия, заслуживающая огромного внимания и уважения. ‹…›

В спектакле очень удачно подобран материал поэмы Гоголя, рассказывающий об истории жизни Чичикова, об истории становления этого характера,… который стал не просто конкретным образом, а символическим явлением. Интересно, что мы прослеживаем этот характер с детских лет до момента его взрослой сознательной жизни. ‹…› Музыка^[928] вместе с создателями спектакля иронизирует, негодует, сожалеет и составляет лирическую тему этой постановки. Здесь есть и увертюра, и речитативы, разработана музыкальная партитура характеров.

Интересно оформление спектакля художником Кочергиным^[929], которое дает широкий простор для режиссерской фантазии и одновременно создает точный образ спектакля. ‹…›

В спектакле есть ряд спорных моментов: можно говорить о ряде затянутых сцен… Можно спорить и говорить о повторе приема с вырастающими фигурами. Наверное, можно говорить о худшей и лучшей игре. ‹…› Но есть моменты, о которых бы хотелось сказать особо. ‹…›

При чтении инсценировки никто из нас, наверное, не мог себе представить, что в эпилоге спектакля так четко и последовательно прозвучит тема сумасшедшего дома, сумасшествия персонажей всех без исключения. Трудно было себе представить введение в пьесу современных песен «Русское поле» и «Ридна маты». Трудно было себе представить, что Чартков будет отправлен людьми в белых халатах в преисподнюю. Уже говорилось, что это … недостаточно органично звучит в спектакле. Может быть, есть возможность подумать о [б ином] финале этой сцены.

В первом акте в сцене «Театрального разъезда» есть текст о правительстве. Он дается непосредственно в зал и уводит зрителей от эпохи^[930]. Происходит временнбе смещение, что вряд ли целесообразно. Тема о перекличке времен – это памятник, созданный Томским, это танцевальный шаг ансамбля «Березка», использованный в сумасшедшем доме, это современные песни, это джинсы, надетые на Ноздрева, бутылка шампанского с современной наклейкой. Помимо этих конкретных моментов хочется еще обратить внимание на перекличку времен, звучащую более символично. В финале первого акта актер, исполняющий роль автора, вопрошает: «Русь, куда ж несешься ты? Дай ответ. Нет ответа».

Во всяком случае, эпилог, который по законам искусства является резюмирующей частью любого произведения, приводит действующих лиц и зрителей практически в сумасшедший дом. ‹…› А элементы современности, почти постоянно присутствующие современные песни дают возможность соотнести эту атмосферу сумасшедшего дома с нашими днями. Ощущение такое, что это ответ на то – куда ж несешься ты, Русь? Это уводит нас от конкретного Гоголя. ‹…› …это нежелательно.

Начало эпилога, когда все персонажи подряд начинают произносить свои реплики, а санитары натягивают на их головы колпаки, логически не подготовлено. Этот прием выглядит несколько искусственным, и хотелось бы предложить подумать по этому поводу и, может быть, решить эту тему как-то иначе.

Значительное место уделено в спектакле непосредственно зрителям. Сегодня говорилось, что непосредственное общение со зрителем – это лирическая тема спектакля, что зритель должен уходить с чувством не просто иллюстрации николаевской эпохи, а найти отклик в своей душе. Но конкретные реплики, которые произносятся актерами, и конкретное освещение зрительного зала как раз уводит нас в сторону от лирических размышлений. Когда Плюшкин произносит: «Народ все воры», зрительный зал смеется. Но они произносятся на направленных в зрительный зал лучах. Таких реплик очень много. Вряд ли можно впрямую такие упреки бросать сегодняшнему зрителю. Это относится, скорее, к конкретным персонажам, находящимся по ту сторону рампы. Мне кажется, эти замечания дают театру возможность подумать, поразмыслить и прийти к более точному и справедливому решению спектакля.

М. А. Светланова. Я смотрела спектакль один раз. Права А. А. Смирнова, что такую сложную работу, за которой стоит колоссальный труд театра … за один раз правильно оценить трудно. ‹…›

Из замечаний… Юрий Петрович, как всегда, может взять для себя ту часть, которую он считает наиболее нужной, целесообразной. ‹…› Вся первая часть спектакля вызывает у меня чувство приятия всего, что делается театром. Я принимаю условия игры, за исключением каких-то деталей, которые не кажутся мне безусловными и значительными настолько, чтобы за них цепляться. Об этом хорошо сказал С. А. Макашин. Это песни «Русское поле» и «Рушник» Майбороды. В спектакле о другом Гоголе возможно и такое, но в этот трагический спектакль это врывается капустнической нотой и кажется чуждым.

Мне кажутся положительными эти создания, которые возникают как будто из-под земли, – создания призрачные и в то же время столпы общества. Они вызывают массу ассоциаций.

Интересное решение, когда в прорезях шинельного сукна появляются эти лица, рожи, как ни назови^[931]. ‹…›

Очень хорошо проявляют себя артисты в этих трудных … условиях, когда практически только интонация, только голос может играть.

Когда фигуры вырастают из недр, это даже труднее, чем Шаповалову в раме^[932], который может хоть руками сделать жест. Среди этих созданий хотелось бы отметить Бортника (Коробочка) и чету Маниловых.

Я хочу также сказать о музыке, которая удивительно вплетается в спектакль. ‹…›

…иное у меня ощущение от эпилога, или второй части. Когда мы получили вариант текста, сделанный Юрием Петровичем, мы увидели, что вторая часть сделана несколько слабее, но т. к. спектакль был в работе, а у Любимова спектакли создаются на сцене, то была большая надежда и даже уверенность, что это подтянется по выразительным текстовым моментам к первой части спектакля. К сожалению, этого не случилось.

У нас заболел редактор, и у меня был только один день, чтобы провести элементарный анализ текста, я пыталась сделать это и поняла, что из всех этих реплик из «Ревизора», из «Мертвых душ», из «Переписки с друзьями» я никакой логики, кроме абсурдности этого мира, не могу извлечь. ‹…›

Сегодня и у нас на обсуждении также высказывалась мысль, что два эти памятника, Андреева и Томского, с точным обозначением 1952 года, вся эта сумасшедшая Россия в колпаках, с дудочками, все, что с этим связано, – такая прямая метафора: ‹…› примчалась тройка, а куда, неизвестно.

Я не могу так думать о Любимове. Моя судьба сложилась так, что я… присутствую почти на каждом спектакле театра, начиная с первого, и я не могу думать, что Любимов пойдет к зрителю с такой примитивной метафорой. ‹…› Но если у зрителя такое ощущение возникает, значит, необходимо подумать, в чем неточность режиссерской трактовки этого «эпилога», как он назван театром. В этих ли двух памятниках, в том ли, что текст Поприщина передан Гоголю. Это прием провинциального театра.

В Ярославле поставили «Горе от ума» и Чацкому [сделали] портретный грим Грибоедова. Мы убедили их, что это неправильно, нельзя отождествлять героя с автором. Это не тот класс режиссуры, которого мы ждем от этого театра. Видимо, нужно подумать о каких-то других решениях. Фантазии у создателей спектакля не занимать. ‹…›

О высветах зрительного зала. И. А. Вишневская говорит, что она испытывала неудобство.

И. А. Вишневская. Счастливое неудобство.

М. А. Светлакова. И я тоже испытывала неудобство. Когда говорили, что тут «воры собрались», я с ужасом оглядывалась. И что же? По одну сторону сидит Рождественский, дальше Любимов, по другую сторону – мои товарищи. Я подумала: «За что же надо обзывать так? Что ж такое недоверие к зрителям, пришедшим на Таганку!»

Ю. П. Любимов. Это же не я говорю, а Плюшкин.

М. А. Светлакова. Мне кажется, что это тоже от недоверия к зрителю. Мы и без высветов все поймем.

Ю. П. Любимов. Николай Васильевич Гоголь вытравлял в себе Ноздрева, Плюшкина, Чичикова, и я тоже вытравляю. Извините, что я Вас обидел.

М. А. Светлакова. Вот те пожелания и замечания, которые хотелось бы передать театру.

В. Г. Мирский. ‹…› Спектакль изобилует выдумкой режиссера, фантазией. Трудно не согласиться с оценкой, данной специалистами, что вырастающие памятники – это как призраки Манилова, Собакевича, олицетворение темных сил России, которые мешали ее развитию. ‹…›

Но у нас есть замечания. ‹…› У меня нет такого ощущения, как у Ариадны Артемьевны [Смирновой] в отношении слов: «Русь, куда ж несешься ты?»

Насколько правомерна передача текста Поприщина Гоголю и стоит ли делать это размножение поприщиных, которые проходят между двумя памятниками? В этой сцене вдруг есть реплика из «Театрального разъезда»: «А что, автор сидел в тюрьме?» Это вызывает какую-то абсурдность восприятия эпилога спектакля, но мне показалось, что нужно литературную основу эпилога еще раз проверить более точно. ‹…›

Замечания.

То, что свет зажигается в зрительном зале на ударных репликах, мне тоже было не очень приятно. Замысел спектакля большей глубины, и вдруг начинается какой-то плакат: трескотня фраз, и нас, как слепых котят, начинают в это тыкать. Это входит в противоречие с тем, что есть в спектакле глубокого. Это замечание, с которым очень трудно не согласиться. Хочется, чтобы театр прислушался к замечаниям, потому что они очень доброжелательны.

В. П. Селезнев. Творчество Гоголя даже для неспециалиста по Гоголю обнаруживает в себе диалектическое соединение противоположностей – такую разящую сатиру и такую пронзительную любовь к родине, что если убрать эти противоречия …, то, наверное, ушел бы и автор. ‹…› Это очень большая помощь театру и Юрию Петровичу, что в сегодняшнем разговоре присутствуют специалисты, которые тоже по-разному оценивают те или иные моменты в спектакле,… даже в творчестве самого Гоголя. Естественно, что зритель будет в еще более сложном положении, чем специалисты. Посмотрев спектакль, зритель захочет выставлять оценки, потому что захочет … окончательной ясности после спектакля. ‹…›

Хочется дать очень высокую оценку, прежде всего, тому громадному труду, который был проделан… Сколько литературы надо было пересмотреть, чтобы [собрать] этот энциклопедический материал, на котором можно …проанализировать и творчество Гоголя, и его личность, сохранить заряд и посыл той сатиры, которая есть в творчестве Н. В. Гоголя. ‹…›

Сатирический заряд, который имел место в первой части спектакля, во второй части для меня просто пропал. ‹…› Там идут и обобщения, и символы, и миражи, и есть вся Россия. Во второй части России просто нет. Она на одно лицо – эти колпаки, она нивелирована. ‹…›

О Поприщине уже говорилось. Наивный зритель, который порой приходит только на один спектакль, воспринимает как святую истину то, что услышит со сцены. Хорошо говорить нам: давайте посмотрим второй раз, тогда разберемся. А зритель, который выберется один раз, должен сразу все понять и разъяснить для себя. Поприщинские истины вложены в уста Гоголя. Уверяю вас, они будут восприняты как истины гоголевские, а не поприщинские. Нужно почитать немало литературы, чтобы уяснить для себя, что поприщины расплодились. ‹…› Спектакль настолько снабжен прекрасной режиссерской фантазией, настолько имеет выходы из гоголевской драматургии, что эти пожелания кажутся настолько изящными и несложными в отношении их устранения, что это вполне возможно, и думаю, что театру придется приложить к этому немного усилий, чтобы подвергнуть дополнительной редакции намеченные в спектакле сцены.

М. П. Еремин. Вы говорили: поприщинские мысли придаются Гоголю. Я этого не помню. Там есть лирический момент – обращение к матери. Дело в том, что если читать саму повесть, то видно, что Поприщин не способен на такой лирический взлет. ‹…› Это лирика гоголевская, про которую мы говорили, что ее маловато в спектакле. Тут никаких переадресовок нет.

Ю. П. Любимов. Я отвечу на главные обвинения.

В. С. Ануров. Это не обвинения.

Ю. П. Любимов. Во всяком случае – странное понимание. Я, прежде всего, благодарю за столь высокий разбор работы специалистами. Уровень обсуждения был высокий и квалифицированный. Но тут же позвольте сказать вот что. Может быть, я буду говорить грубые вещи. Искусство отличается тем, что не решается коллективно, оно осуществляется индивидуально. Другой поставит спектакль по-другому. Я ставил так, как разумею я.

Теперь я отвечу на то, что я принимаю, а что принять не могу. Согласен, что где-то нет еще достаточной цельности. Согласен, что есть затянутые сцены с помещиками. Согласен, что отдельные фразы можно убрать, если они у каких-то отсталых людей вызовут [ощущение], что это то, что называется «кукиш в кармане», какие-то дразнилки. ‹…› Наше искусство часто обвинялось в этом, как обвинялся в свое время такой высочайший гений, как Дмитрий Дмитриевич Шостакович – ему не давали работать, а его учеников заставляли «раскаиваться». Все эти грустные вещи происходили на нашей памяти, на моей памяти. Я просто не могу согласиться с тем, что вы говорите. Вы трактуете по-одному, я совсем не так. Да если бы не было двух памятников, я не смог бы сделать эпилог. Я и назвал это эпилогом.

Я отношусь к вашему мнению с большим уважением, я мог бы назвать имена очень крупных людей, всю жизнь занимающихся Гоголем, которые готовы были здесь подтвердить, что у них не возникло таких ощущений, как у вас, но я не хочу ссылаться на авторитеты. Вам кажется так, другим – иначе. Очевидно, это различное восприятие искусства – каждый воспринимает по-своему. Да, многие зрители могут не понять второй части, как часто мы сразу не понимаем живописи, понимаем только потом. Герцен совершенно по-другому оценил «Избранную переписку»^[933], чем Белинский.

Что касается текстов, то Николай Васильевич в конце жизни отказался от принятия пищи. Обращались к Филарету, он [Гоголь] и ему отказал и пищу принимать не стал, решил умереть. Если покопаться во всех деталях его биографии, то мне кажется, что все сделано достаточно тактично. Никакой «передачи» текста тут нет.

После «Ревизора» он не был травмирован – он был травмирован после «Избранной переписки». Гоголь надеялся, что «переписка» поможет России, а когда убедился в одинаковой реакции всех слоев общества, чуть руки на себя не наложил. Но воспринял это как смиренный христианин, и Белинскому на очень оскорбительное письмо отвечал очень смиренно и вразумительно. Может быть, сейчас можно по-разному оценить письмо Белинского и ответ Гоголя. Он был человек глубоко верующий и говорил о нравственности, …о том, что мы должны к себе обратиться.

И сейчас мы говорим о духовном обществе и бездуховном. Напротив театра находится школа рабочей молодежи. Так как я большую часть жизни провожу в театре, то выхожу тогда, когда выходит молодежь. И мне, как Гоголю, хочется закричать: «Боже, останови их!» Без пол-литра, без мата они не могут. Все рядом: монументальная пропаганда советского образа жизни, и тут же под плакатом лежит пьяный.

Классик перестает быть классиком, он никому не нужен, если не приносит пользы своим современникам. Он должен приносить пользу.

Со многими замечаниями я не могу согласиться. Это вопрос вкуса, состояния. У вас одно, у меня другое состояние художественной зрелости, моего понимания мира, как я его воспринимаю. Я считаю, что спектакль заставляет задуматься о … глубоких нравственных проблемах, о духовных проблемах, важных для нас – о них партия говорит буквально на всех пленумах,… ставит очень серьезные проблемы именно духовности. Если Гоголь помощник нам в этом деле (а мы хотели сделать его помощником), то и слава богу.

Гоголь заканчивает: «На себя посмотрите». Это не прямые ассоциации, но косвенные ассоциации в искусстве всегда были и будут.

О письме Жюрайтиса^[934] мне говорят: по форме оно безобразно, но по существу правильно. Но оно и по существу неправильно и глупо. Само интерпретаторское искусство … предполагает интерпретацию, толкование. А он, сам делая это на практике, мешает другим. Это некрасиво, нечестно и т. д., и т. д.

В. С. Ануров. Но эпилог – всеобщий сумасшедший дом.

Ю. П. Любимов. Для Гоголя это какой-то страшный суд, которым он мучился с детства. В шесть лет мать ему рассказала о Страшном суде, и он считал черта существующим реальным человеком. ‹…›

В. С.Ануров. Метафоричность выражается не только в кошмарах, но и в реальных персонажах, одетых в колпаки.

Ю. П. Любимов. Для Гоголя это образ. Чистый колпак, и концы в воду. А Гоголь не позволяет все замазать, он призывает к совести, к очищению. Мне кажется, что трагический финал – это финал очищения, финал катарсиса. Я знаю десятки людей, которые считают это лучшим местом спектакля.

Отдельные фразы я согласен исключить. Действительно, какие-то дурные люди могут начать хихикать на фразе «Велика наша земля и обильна, но порядка в ней нет». Можно пройтись по партитуре – где зажигать свет. Свет зажигается, чтобы избавиться от гнетущей темноты. Как не зажечь свет, когда Ноздрев под видом дружбы подводит Чичикова под каторгу.

Я видел много представлений, и меня всегда удивляет, что мало смеются. Если не будет смешно, то это странно. А здесь, по-моему, есть много смешных мест. Смех и есть то доброе и светлое, тот положительный персонаж, который есть у Николая Васильевича. Есть и трагедия Гоголя, его боль за Россию, искренняя и глубокая. Вот это есть его настоящий лиризм.

А что ж нам опять в прятки играть. Это и Федор Михайлович, и Белинский, и Ленин говорил – о тройке. У нас этого нет.

Ясно понимаются все монстры. Они издеваются над Гоголем. Они его доводили до такого состояния. Это никакой не сумасшедший дом. Это его огромная боль, которая часто проскальзывает даже в репликах городничего. Гоголя иногда трудно отъединить от его персонажей. Неужели это городничий дошел до такой гениальности, что говорит: «Ничего не вижу, одни свиные рыла». У Гоголя всегда написано: a part, т. е. фраза в зрительный зал.

Он как партитуру пишет, как музыку. Здесь есть вещи чисто музыкально сделанные, речитативы, чтобы подчеркнуть слова Гоголя.

Памятники. Прекрасный памятник Андреева был снят при Сталине и поставлен отвратительный для меня памятник Томского. Тут тоже есть зацепка, и очень психологическая. Человек просит: не ставьте мне памятника. Слова покойного надо соблюдать. Аллу Константиновну^[935] хоронили по разряду, как завещала покойница, и муж ее настоял на этом.

То, с чем я не могу согласиться, я не сделаю.

В. С. Ануров. Спектакль очень интересный, яркий, темпераментный, но сложный. Мы подумаем, и Юрий Петрович подумает. Тогда и решим.

«Владимир Высоцкий»

Впервые замысел спектакля по стихам Владимира Высоцкого родился в Театре на Таганке задолго до кончины актера и поэта; об этом свидетельствует стенограмма Художественного совета театра от 13.11.1967, опубликованная в этой книге (глава «Репертуар»). Появись тогда этот спектакль, он, конечно, был бы совсем другим, не таким, как тот, который ставился после смерти В. Высоцкого. Идея спектакля-воспоминания, спектакля-поминания, диалога, «разговора с Тенью», возникла сразу после похорон Высоцкого.

Стенограмма заседания Художественного совета, посвященного работе над спектаклем памяти В. С. Высоцкого (Первое заседание Совета после смерти Высоцкого, который был его членом).

1 августа 1980 г.

Ю. П. Любимов. Есть мысль: в память о Высоцком сделать поэтический спектакль. Тем более что у нас поэтических спектаклей давно не было. Высоцкий вырос и сформировался как поэт в этом театре и потому наша моральная обязанность перед ним – сделать такой спектакль. Я пригласил вас, чтобы распределить участки этой большой трудоемкой работы. Я буду думать над спектаклем все лето. Вместе с Боровским мы решим его пространственно. Спектакль должен утвердить Высоцкого как поэта^[936]. У нас есть «Пугачев», спектакль о Маяковском, «Павшие и живые» – спектакль о современных поэтах Великой Отечественной войны, спектакли Вознесенского, Евтушенко. Вполне может быть спектакль о Высоцком, который, повторяю, вырос и играл в этом театре. Тем более что он сам говорил, что «меня сформировал театр, люди и окружение театра – писатели, поэты, художники, друзья, которые всегда были у нашего театра». Главная цель спектакля – память о нем. Мы так и назовем спектакль «Москва прощается с поэтом». Петь в спектакле будет только он сам^[937]. Мне кажется, самое продуктивное по форме и решению – взять за основу сам факт смерти и этих трагических дней. Пространственно решить через «Гамлета». Я готов прослушать любой контрход, это даже интересно. Предположим, – я грубо фантазирую, – берется столик, за которым он гримировался, могильщики роют могилу^[938], медленно зажигаются свечи, ставится стакан водки. Это сразу дает настрой залу, как Вечный огонь в «Павших». В этом есть ритуальность. И идет песня «Кони», предположим. Его голос… Актеры читают его стихи. Отберем лучшие, раскрывающие его личность. Включим и прозаические тексты его. Почему я избрал традиционную форму поминок? Потому что поминки, которые были в доме у него и в театре, по инициативе актеров, перевернули душу. Это ритуальная форма в сочетании с ролью, которую он играл всю жизнь и которая повлияла на него. Гамлет – это ведь роль мировоззренческая, я видел, как он меняется в этой роли, год от года. На поминках выступили мать, отец, друзья. Не сохранились записи поминок, но есть живые свидетели. Поминки сохранились в памяти^[939]. ‹…› Надо просить мать, отца записать слова о Володе. ‹…›