Текст книги "Это мой мир"

Автор книги: Екатерина Швецова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 48 страниц)

Уфус бежал ко мне с носа корабля, ловко уходя от столкновения с пиратами и расправляясь с теми, кто покушался на его жизнь.

– Кин, забирайся на корабль, – Ботис кинул мне веревку.

– С ума сошел? – я старался перекричать звон металла, крики и треск. – Меня там покромсают на тысячу мелких пиратов!

– Значит, нас будет на тысячу больше, чем врагов! – он снес голову очередному вражескому воину. – Вперед! Иначе нас сметут! Я за тобой!

– Давай Кин! – Оленсис была уже с ног до головы перепачкана в чужой крови, несмотря на то, что основной удар противника мы с Ботисом приняли на себя.

Я вогнал ятаган в ножны, кинул взгляд на сурхака, свистом приказав разбираться с врагами на палубе, и полез наверх, искренне надеясь, что не сорвусь и никто из экипажа корабля не снесет мне голову, которая не вовремя выглянет над их палубой.

Мокрая от брызг веревка скользила под ладонями, но я довольно быстро отправился наверх, оттолкнулся ногами от рея и с воинственными воплями перелетел на корабль. Даже ятаганом не забыл размахивать, распугивая не ожидавшего подобной прыти противника.

Снизу послышалась команда: «На абордаж!», но пока матросы похватают веревки и заберутся сюда, развлекать господ пиратов остается только мне.

Я взял хороший старт, так что приземлился не у борта, а у одной из центральных мачт. Прижался к ней спиной и приготовился держать круговую оборону.

Первого пирата я встретил кончиком ятагана, заставив отскочить обратно. В это же время, еще один попытался полоснуть меня по плечу, но я увернулся и качнул клинком в его сторону. Он закрылся оружием и тут же атаковал снова. Я парировал, одновременно уворачиваясь от еще одного клинка. Сзади послышался рык, а затем вражеский клинок впился мне в ногу. Я дернулся и зашипел от боли. Следующий удар мне удалось блокировать, и откинуть воина от себя на пару шагов.

Если так дальше пойдет, то меня очень быстро зарежут.

– Поберегись! – Ботис спрыгнул мне практически на голову и принялся махать своими топорами. Матросов вокруг нас стало ровно в три раза меньше. Еще одного заколол я, когда тот поднял голову, чтобы посмотреть, кто тут еще летит.

– Кин, Лоссика видел?

– Капитан? – он кивнул. – Нет, не заметил.

– Сейчас найдем. Пошли.

Он прикончил последнего противника – его стараниями толпа вокруг нас уже не стояла, а лежала – и побежал к капитанскому мостику. Оставшиеся противники – те, кто не прыгнул на пики, и не окружил нас, были заняты нашими матросами, все в большем количестве прыгающими на палубу корабля.

Я бросился вслед Ботису, размахивая ятаганом направо и налево. Несмотря на то, что мы практически победили, наши матросы продолжали погибать от вражеских клинков. Они уже почти всем экипажем покинули палубу брига и, залитые своей и чужой кровью, убивали врагов.

Ботиса остановили у лестницы на мостик. Попытались окружить, но я подоспел вовремя и не дал им этого сделать. Привлек внимание двоих, отрубив руку тому, что слева. Правый отпрыгнул и принял мой ятаган на свою саблю. Оттолкнул меня и почти сразу же атаковал. Он был настолько силен и ловок, что мне пришлось нелегко. Защищаясь, я отступал все дальше, успевая только смотреть перед собой и ставить блоки, и вдруг споткнулся о канат.

Я упал на спину, и ятаган откатился в сторону. Мой противник тут же попытался воспользоваться ситуацией. Он обрушил на меня саблю в быстром рубящем ударе, а мне даже защититься было нечем.

Помощь пришла неожиданно. Рипт подставил свой клинок под саблю и удержал ее буквально перед моим носом. Я откатился в сторону и схватил оружие. Пираты сцепились, но мальчишка явно проигрывал своему противнику точно так же, как и я до него.

Я поспешил помочь своему спасителю и кинулся на незащищенный левый бок воина. Тот меня увидел, ушел с линии удара и попытался атаковать, но ему помешал Рипт. Пришлось переходить в защиту.

Вдвоем мы теснили противника вдоль борта до тех пор, пока она не уткнулся спиной в ящик. На долю секунды он открылся, и Рипт пронзил его в руку с оружием, а я снес голову.

Мы стали тут же оглядываться в поисках новых врагов, но таковых не оказалось. Я с сожалением наклонился к трупу, вытер клинок о его рубашку в том месте, где она не успела пропитаться кровью и вложил его в ножны.

Рипт уже направился к открытой двери капитанской каюты и я поспешил за ним. Судя по собиравшейся толпе, там происходило что-то интересное.

Лоссика выволокли из каюты и кинули на залитую кровью его людей палубу.

– Под столом нашел, – Ботис вытер руки о штаны под громовой хохот ребят.

У пиратов было свое мнение и о смелости, и о трусости, и о том, как должен вести себя настоящий капитан. Удивительно, как его еще свои не зарезали. Впрочем, к этому скорее всего и шло.

– Что, селедки морские, будем делать с ним? – Оленсис выразительно наставила острие сабли на заскулившего от страха пленника.

– Вздернуть его!

– Провести по доске!

– Да! Скормить его рыбам!

– Пусть посчитает свои кишки!

Я смотрел на пленного капитана и не испытывал к нему никаких чувств. Ни жалости, ни злости. Ничего. Просто не очень смелый человек, боящийся за свою жизнь. Не без оснований.

– Что скажешь, герой? – Ботис хлопнул меня по плечу, едва не выбив сустав.

– А? – я оторвался от своих мыслей. – Мне про кишки понравилось.

– Экий ты кровожадный! На! – Оленсис кинула мне кинжал.

Я поймал его, но отрицательно покачал головой:

– Что он, поросенок, чтобы его резать?

– Он убийца и вор. И ладно бы еще императорских щипал, так нет же, – Ботис пнул пленника и тот растянулся на палубе, отчаянно моля о пощаде. – Своих все время норовил потопить или ограбить. Дай-ка мне. Сейчас он у меня получит.

Я безропотно отдал ему оружие и отошел в сторону. Смотреть на издевательство мне не хотелось. Мне в свое время достало знакомства со своей границей, где Хищ развешивал экспонаты. Месяц потом не мог нормально есть.

Я прошелся вдоль правого борта, того, что в бою не участвовал – осмотрел пушки. Они были крупнее наших, но заряжались точно такими же цилиндрами. Здесь их запас израсходован не был. Они валялись в грязных разбитых ящиках абы как. Не то что наши – аккуратно сложенные и закрытые плотной тканью – от попадания влаги.

В одном из ящиков среди зарядов я обнаружил початую бутылку с ромом. Откупорил и глотнул. Неплохо.

Сзади закричал Лоссик. Я хлебнул еще и не оборачиваясь, пошел дальше. Вход в трюм был открыт и я, держа ятаган наготове, спустился вниз.

Тут было темно и грязно. На ступенях в самом низу лежал труп. Я аккуратно обошел его, стараясь не наступить на кровь. Молодой парнишка в грязной рубахе и оборванных штанах был заколот кем-то наверху, и просто спихнут вниз, чтобы не мешал.

Оглядел просторное помещение. Тут кое-как, что особо и не удивляло, если учесть какой силы был удар при сближении, были разбросаны ящики, бочки и мешки. Где-то просыпалась мука, где-то раскатились по полу полти вяленой рыбы. Поверх всего этого безобразия, висели грязные, вытертые гамаки, в которых спала команда.

– Почему ты ушел? – Оленсис споткнулась на последней ступеньке и налетела на меня. Я сначала дернулся, услышав шаги, но потом различил цокот ее каблучков и успокоился.

– Не терплю излишней жестокости.

– Расправиться со своим врагом не есть жестокость, – она отрицательно мотнула головой, одновременно поправляя свои локоны.

– Вздернуть его или срубить голову это одно. А размотать ему кишки по палубе и заставить его идти вдоль них, это совсем другое.

– Ты же сам проголосовал за это, – она искренне удивилась.

– Тебе не знакомо такое понятие, как сарказм?

– Знакомо. Но ты не прав. Мои ребята не жестоки.

– Может, объяснишь мне свою точку зрения? – я смотрел, как она не спеша обходит трюм, простукивая все ящики и осматривая бочонки.

– Охотно, – она вскрыла очередной небольшой бочонок и с удовольствием пересыпала в руках сармы. – Лоссик промышлял пиратов в наших беспокойных водах, и тем кормился.

Находил корабль, преследовал и брал на абордаж. Его ребята вырезали всю команду, пока он отдавал приказы из своей каюты. А затем приводили ему офицеров, которых он убивал с особой жестокостью.

– Кишки?

– О нет, не только, – она покачала головой. – Он был весьма изобретателен. Очень любил кожу заживо сдирать и, говорят, весьма преуспел в этом искусстве.

– У него случайно нет родственника по имени Хищ?

– Не знаю. А что, он тоже любитель пыток?

– Профессионал.

– Вот развелось… – она пнула ящик и из него посыпалось серебро, а капитан почти сразу же схватилась за ногу, гневно шипя. – Теперь ты понял, за что мы его так? Он получил то, что очень любил. Мы отомстили ему за всех наших ребят.

– Я не понял одного. Если он вырезал всю команду и изощренно убивал офицеров, откуда тогда известно о его зверствах? Кто эти счастливые свидетели?

– Мертвые корабли в море и один-единственный выживший матрос, назвавший его имя перед смертью. Думаю, что этого вполне достаточно.

– Теперь я понял, почему он прятался. Он же сразу сообразил, что его ждет.

– Ага.

– Только вот еще что мне непонятно. Если они убивали других пиратов, значит были знатоками своего дела, и неплохо владели оружием…

– Почему мы так легко их одолели?

– Да.

– На каждую силу, найдется другая сила. Мои ребята лучше подготовлены, да и то, что у нас совершенно разные типы судов тоже сыграло свою роль. Мы выиграли при первой атаке, когда враги насадились на наши пики из-за разницы в высоте палуб. А еще скажу по секрету. Давно ходили слухи, что команда «Зубастого Кары» была не слишком довольна положением дел. Похоже, что назревал бунт. А управлять толпой настроенных против тебя головорезов, практически невозможно. Удивительно, что ему удалось выпихнуть команду на нас. Впрочем, что тут творилось, меня интересует гораздо меньше их закромов. Ботис! Выволочь все ценное на палубу!

Пока мы разговаривали, в трюм спустилось около десятка человек, включая старпома.

– Слышали, селедки? Шевелись!

– Пойдем Кин. И захвати вон тот сундучок.

Я послушно взял тяжелый ларец, доверху набитый монетами и драгоценными камнями, и поспешил наверх, за ней. Капитан захватила лишь пару сарм, рассеянно перебрасывая их из ладони в ладонь.

Здесь матросы сделали легкую приборку – покидали трупы за борт, скинули оставшееся без хозяев оружие в одну кучу и освободили довольно широкое пространство.

Сейчас часть команды стала помогать выносить на свет награбленное и более-менее ценное, а оставшиеся начали ломать перила по бортам, резать паруса и складывать это все вместе, в стороне от чистого места.

– Что они делают? – я утер лоб. Несмотря на малый размер, сундучок был невероятно тяжел.

– Подожжем корабль, после того, как все вынесем.

– И то верно, нечего ему тут болтаться.

Она кивнула, глядя на работу матросов. Ботис поднялся с бочонком, в котором весело позвякивали монеты. Он поставил его рядом с сундучком и, так же как и я, утер лоб.

– Капитан, там я нашел хороший запас рома и немного мяса хошша.

– Забирай. Соберите вяленую рыбу, что не разбросана по трюму, а лежит в ящиках.

– Что за мясо? – я заинтересовался.

– Это рыба такая. Очень вкусная. Ее мясо ценится выше, чем парная говядина. Сами съедим, – добавила она, увидев мое заинтересованное лицо.

– Уфуса от рыбы уже тошнит.

– Не заметила этого за ужином. Он сожрал килограмм десять рыбы и, если его и тошнит, то только от обжорства.

Я улыбнулся и покачал головой. Сурхак как никто другой умел притворяться голодным, умильно заглядывая в глаза и поскуливая, выпрашивая кусочек. При этом находясь абсолютно сытым.

Постепенно палуба заполнялась золотом и серебром. Все это сваливали на предусмотрительно расстеленный парус, который привязали к корабельному гику.

– Хватит! Ропинс, крутани штурвал! Ребята, помогите ему!

– Есть! – матрос, стоявший наготове, охотно перебрал руками по колесу. Матросы набросили канаты на перекладину и помогли ее повернуть. Гик развернуло и груз завис как раз над нашей палубой.

– Отвязывай! Шевелитесь ребята!

– Ботис, это корыто тонет! – Рипт высунул голову из трюма.

– Живее ребята! Сваливать пора!

Я спустился в трюм, чтобы помочь матросам вытащить оставшуюся добычу.

Вода уже хлюпала под ногами, проступая сквозь днище. Корабль погружался в воду, несмотря на то, что наши пушки повредили только обшивку. Может быть это корыто давно на ладан дышало?

– Эй, Кин! – меня окликнул Рипт. – Помоги мне наши ядра собрать.

– Сейчас, – я передал наверх ящик и подошел к нему.

Мы начали споро подбирать остатки от зарядов и складывать их в свободный ящик.

– Их можно еще раз зарядить?

– А что им станется? Это же сталь. Если в пушку не попадет и не сплющится, то можно еще использовать.

– Ясно. Сколько тут? – я бегло оглядел груду. – Пятнадцать. Должно быть еще три.

– Нет. Это все. Два, похоже, за борт улетели, а последний вон, как раз об орудие ударился.

– Ну, тогда понесли, – я лишь мельком взглянул на покореженный блин.

– Надорвешься. Эй, ребята! Помогите, – он привлек внимание матросов, суетившихся рядом.

К нам подошли еще четверо. Вместе мы подняли ящик, водрузили его на плечи и потащили наверх. Доски под ногами скрипели – вода хлюпала. Ее уровень уже поднялся выше щиколоток. Она была такой холодной, что даже обжигала. Все-таки не лето на дворе.

Мы протиснулись на палубу, попутно чуть не развалив лестницу, и двинулись к бригу.

– Ребята! Принимай заряды! – Ботис перегнулся через борт, подзывая матросов.

Мы дошли до того места, где раньше были перила, а теперь торчали лишь их жалкие остатки и облокотили на палубу тяжелую ношу. Внизу нас уже ждали. Перевязав ящик пушечными канатами, мы дружно стали опускать его вниз. Я недовольно зашипел, в тот момент, когда ящик нырнул вниз и канат обжег голые ладони. Подумал уже, что он обдерет мне всю кожу на руках, но обошлось. Все вместе мы смогли удержать наш груз на весу и потихоньку спустить вниз. Мы вздохнули с облегчением, когда снизу послышалось натужное: «О-о-ох!» и канат перестал жечь ладони.

– Жмырк их подери! – я утер лоб и облокотился о доспехи борта. – Как будто пушки тащили.

– Хе, если бы это были пушки, то ты бы уже портки стирал.

– Это еще почему?

– От усилия, – Рипт заржал, а вместе с ним и все остальные.

Я беззлобно покачал головой и, перебравшись через перила, спрыгнул на палубу брига. Ребята тоже спешно перебирались, по пути рубя абордажные крючья и запаливая груды обломков.

Оленсис покинула вражеский борт последней и сразу же кинулась к штурвалу. Покрутила, заставляя бриг отойти от корабля. Поскольку паруса на нем были срезаны, и больше не ловили наш ветер, суда разделились вполне охотно.

Огонь пожирал корабль медленно, словно делая одолжение. Видно было, что за судном не ухаживали должным образом – снасти отсырели без пропитки, дерево прогнило. Все это горело плохо и ежесекундно норовило потухнуть.

– Ботис! Масла! – Оленсис нетерпеливо перебрала пальцами по колесу штурвала.

Старпом кивнул и кинул в корабль заранее подготовленной бутылкой, стараясь попасть поближе к небольшому огоньку, еще горящему над палубой. Масло растеклось и тут же вспыхнуло. В судно полетели еще три бутылки, заставляя огонь вспыхивать и шириться. Наконец, рев пламени заставил отшатнуться от бортов половину команды. Уфус ткнулся головой мне в руку и я рассеяно потрепал его за ушами – там не было чужой крови.

Этот бой принес нам богатую добычу, но солидная часть команды в ней уже не нуждалась. Из шестидесяти человек, около двадцати уже отправились к Нравусу – Богу моря и покровителю моряков. Прекрасная Охтоновис, дав испить им из своей раковины – проводила воинов в подводные чертоги Бога. Там они будут служить на его кораблях, и если их умения понравятся Владыке, то он отпустит их на этот свет еще на одну жизнь. Примерно в то же самое верили и разбойники, вроде меня – только Гонсор обитал в подземной сокровищнице, за пополнением которой следили подвластные ему души.

Ступив на борт корабля, я по привычке поминал своего покровителя, вызывая у пиратов лишь усмешки. Но вскоре, поймал себя на том, что и к Нравусу я отношусь со всем должным почтением. Похоже, что мой личный пантеон расширился и сумел вместить еще одного покровителя – как бы им потом не пришлось вступить в борьбу за мою душу.

Еще около десятка готовились встретится с Нравусом, а пятеро были ранены легко. В итоге, оставалось примерно двадцать пять человек – точнее скажут после подсчетов и переклички. Этого количества людей слишком мало для управления кораблем.

– Да, Уфус… Попали мы в переделку. Хоть бы пленных взяли…

– Чтобы они нам бунт устроили? – Оленсис передала управление Гипрису и подошла ко мне.

– Да, пожалуй, они могли бы. Но что нам теперь делать? – я залюбовался ее роскошными рыжими волосами.

– Тебе – отправляться на кухню, – она улыбнулась. – После боя ребятам нужен сытный ужин. А раненным – крепкий бульон. Я уже повернула штурвал к Лакосфани. Там мы подлатаем корабль, вылечим наших ребят и…

– Завербуем кого-нибудь? – я продолжил ее мысль.

Она серьезно кивнула, кинув взгляд ко мне за спину, где матросы ухаживали за раненными и заворачивали в обрывки чужих парусов умерших. Несколько человек замывали кровь на палубе. Красная вода текла обратно в море через отверстия и ее было много. Очень много.

– Иди. Югри нужна помощь.

– Уже иду. Уфус, давай на нос, будешь впередсмотрящим. Я полагаюсь на тебя.

Волк зевнул и лениво потрусил в указанном направлении, стараясь не только не смотреть, но и не наступать на лужи крови. Я спустился в трюм, поставил ятаган на место, и побрел в камбуз. Мысли о картошке вновь подвергли меня в уныние.

Дед деловито что-то жарил, помешивал и пробовал. На плите стояло уже четыре кастрюли и две сковороды. В помещении было жарко, как в аду.

– Я смотрю, ты времени не терял, – я плюхнулся на стул, возле которого раньше стоял мешок картошки.

– В отличие от тебя, лоботряса, – он отхлебнул из половника, посмаковал. – Капсулы принес?

– Вот, жмырк! – я дернулся, чтобы встать, но не смог оторваться от стула. Вторая попытка должна была быть более удачной, но дед заговорил, не оборачиваясь:

– Сиди уж! Я все сделал, – он поставил на стол миску с супом, и накрыл ее хорошим куском свежего хлеба. – Сними пробу.

– О! – я оживился. – Югри, ты просто волшебник!

– А что я, не человек что ли? – он хитро прищурился, грозя мне половником. – Я знаю, что завсегда после боя на еду тянет.

Вот, помню, вышел тогда с капитаном Прилсом на промысел мяса хошша, для богатеев. И попали мы тогда в клещи трех императорских кораблей у Солости.

Мы дрались, словно кара, снаряды летали туда-сюда. Нам пробили все борта, но потопить так и не смогли – ребята затыкали дыры мешками с рыбными тушами, блокируя поступление воды. И, благодаря тому, что мы держались на плаву, нас взяли на абордаж. А тут и так было ясно, кто победит. Ни один солдат Императора с пиратом не сравнится. Помню, как стоял и плакал у борта, глядя на тонущие корабли, вместе с которыми на дно уходили и оружие и серебро. Но брать было уже некуда.

Тогда кок закатил нам великолепный ужин из хошша, на которого мы уже смотреть не могли, но все равно накинулись. Я миски четыре съел, думал лопну, но мне хотелось еще и еще.

Много наловили – весь трюм был набит доверху, даже пришлось несколько мешков с мукой выбросить за борт, когда еще один косяк подошел. И только когда доски в днище затрещали, капитан дал приказ разворачиваться к берегу.

В конечном итоге, когда мы доползли до порта, то все наши страдания были вознаграждены в трехкратном размере. Мы продали все мясо и еще три месяца пропивали вырученные деньги.

– Ишь ты, жадные вы какие…– я зачерпнул ложку и подул на нее. – Ты ногу-то тогда потерял?

– Нет. То была совсем другая история, – он присел напротив меня.

– В бою? Или рыба какая попробовала?

– В бою. Это уже был мой второй поход.

Я тогда подрядился коком сюда, на «Пленительный», а капитаном был еще Рушус. Отрубил мне ногу сам Жолисс, к которому я подошел слишком быстро. Мог бы и головы лишиться, но Нравус уберег.

После такого ранения мне прямая дорога на берег, но новый капитан предложила мне остаться. Все-таки я ей жизнь спас.

Я помолчал, активно работая ложкой, собирая остатки супа из миски. Он был жирным, наваристым и… рыбным. Практически все блюда, что готовил кок, содержали мясо труски и помки – мелких морских пород, которые неохотно шли на крючок. Они были практически бескостными, но не слишком вкусными.

– Ладно дед. Спасибо за ужин, вкусно, – я отставил миску и поднялся. Теперь мне было гораздо легче это сделать.

– Так то ужин разве? Я тебе на пробу давал… – Югри аж руками всплеснул.

Я от души рассмеялся.

– А что, добавка будет?

– А ты заработал? Сабелькой махать и я могу…

– Так ты уже все вроде сделал, – я растерянно оглядел кухню.

– На камбузе всегда работы хватает. Иди-ка, воды натаскай, вон в эту бочку.

– Через борт? Что ты ее отстаивать собрался и пить?

– Экий шутник. Для пития другая водица имеется. А соленую ты используешь. Посуду помоешь, ага. И про огонь не забудь! – он погрозил мне пальцем.

Я вздохнул, но спорить не стал. Если уж негде, кроме кухни не пригодился, будь добр, пошевеливайся. Ребята, небось, тоже пробу снять хотят.

Я растер поясницу и наконец-то разогнулся. В конце мойки, Югри принес мне всего один тазик с чистой питьевой водой, дабы я обмыл посуду второй раз. Пресную воду следовало экономить. Ее запас мы могли пополнить только на суше, и только в строго отведенных местах.

Кок уже спал – его гамак был подвешен тут же. Он вставал рано, чтобы растопить печь, да начать приготовления к завтраку. Мне же он разрешил просыпаться с первой сменой, где-то на пару часов позже.

Я поднялся и пошел наверх – к капитанской каюте. Вахта Оленсис уже кончилась, и я хотел посмотреть, как она устроится, в разгромленной комнате.

– А! вот и наш герой! Начальник кастрюли и половника! – Гиприс углядел меня с капитанского мостика.

Я лишь махнул на него рукой. Хоть приспешником Кипешуса пусть называет, мне все равно. Постучавшись, и дождавшись негромкого: «Да?», я вошел в ее каюту.

– Я думал, что у тебя погром, помочь пришел… – я оглядел помещение, которое просто ужасало своим порядком и новизной.

Ядро судя по всему пробило обшивку в районе стола, попутно сметя с него все бумаги, которые Оленсис сейчас и перебирала, сидя на полу. Дальше оно врезалось в доски пола и по касательной пролетело через весь бриг, на другой борт. И сгинуло в пучине морской.

Всю сломанную и развороченную древесину уже заменили на новую, а мусор выбросили. Честно признаться, я ожидал куда более масштабных разрушений.

– Присаживайся. Рому?

– Спасибо.

Я взял стакан из шкафа, находящегося ближе ко мне, и уселся на пол рядом с ней.

– Сегодня Ботис лично все отремонтировал. И где только доски нашел?

– Из стратегического запаса старпома для любимого капитана, – мы «чокнулись».

– Думаешь, меня так сильно любят?

– Ну, ты же не висишь на рее. Да и ребята за тебя жизни отдают. Тебе мало такого признания?

– В общем, нет. Но хотелось бы знать наверняка, а не просто догадываться.

– Так спроси. В чем проблема? – я беспечно пожал плечами.

Она только улыбнулась и покачала головой. Я бы даже не задумывался на ее месте. Нет ничего сложного в том, чтобы прижать какого-нибудь матроса в темном углу в трюме и вызнать все, что тебя интересует. А то и просто собрать всех на палубе, да и спросить в лоб. Как эти женщины любят все усложнять…

– Что за бумаги?

– Карты в основном. Да судовой журнал. Был, – она подняла ворох торчащих в разные стороны листов, некогда бывшие объемной тетрадью.

– Зато при захвате судна императорским кораблем, не придется его есть.

– О да! Это большой плюс, – она рассмеялась. – А что там у вас с Югри? Не гонит он тебя?

– Вроде нет. Но я ему нужен только на мелкую работу…

– Хочешь допуска к готовке? А если ребята животами будут мучиться? Ну, уж нет, – она тряхнула головой.

Я пожал плечами. Готовил я неплохо – в основном простую пищу. Супов не варил, а мог бы научиться. Благо, в порту на бриг были нагружены и овощи и фрукты, которых хватало примерно на неделю пути. В это время матросы объедались и супами и тушенными овощами и фруктовыми десертами.

А вот спустя неделю плавания, рацион экипажа составляли лишь вяленое мясо, рыба и крупы. Их приготовить, особого ума не надо.

Оленсис перебрала последнюю стопку и смахнула ворох ненужного в специальный бочонок под столом.

– Все, – она поднялась на ноги и сложила аккуратную стопочку бумаг в ящик стола.

– Как здорово. И ремонт сделан и лишний хлам убран. Надо каждую неделю таких Лоссиков находить.

– Примерно так и выходит, – она серьезно кивнула. – Но нет ничего хорошего в том, чтобы потерять солидную часть экипажа.

– Согласен. Это уже не очень, – я поднялся вслед за ней, и подойдя к столу, поставил опустевший стакан. – Я, пожалуй, пойду спать. Завтра опять картошку чистить.

Она обернулась ко мне. Между нами было всего около локтя свободного пространства. Я сделал еще полшага ей навстречу и взял за руки. Она не отстранилась, а наоборот, привстала на цыпочки.

Мы целовались точно так же, как и десять лет назад, в темном коридоре храма. Только в тот раз нас прервал Винтори своим возмущенным воплем. Теперь же мы поспешно отстранились друг от друга, при звуке открывающейся двери.

– Я знал, что вовремя зайду! – Ботис заржал и ввалился в комнату.

– Спокойной ночи, – буркнул я, прожигая его взглядом. И ведь как не вовремя!

– И тебе не хворать, – он попытался хлопнуть меня по плечу, но я увернулся. – Я тебя искал. Вот, держи. Твоя доля от награбленного.

Он поднял руку с туго набитым мешком, довольно интригующе позвякивающим.

Я посмотрел на его довольную рожу, обернулся к Оленсис. Она стояла в напряженной позе и внимательно изучала мое лицо. Я вновь обернулся к Ботису, улыбающемуся уже не так уверенно, сплюнул на пол, и вышел, хлопнув дверью. Мешка я не взял. Настроение было испорчено бесповоротно.

– Чисть-чисть, селедка морская. Ты еще капсул должен принести.

– Да помню я, Югри. Бухтишь как… – я махнул на него рукой, с зажатым в ней ножиком.

– Старый дед? – он развеселился. – А кто же я по-твоему? Дед и есть. А ты, неуч зеленый, мне во внуки годишься.

– Это ты сильно загнул.

– Хорошо, в сыновья. Но по чести, я бы тебя даже старшим сыном жены внука шурина не взял бы. Ленив ты больно.

Я только вздохнул. Утром я проснулся в том же отвратительном настроении, что и засыпал. Пришел на камбуз помогать, но от ворчания старика мне становилось только хуже, убивая все желание что-либо делать.

– Югри, мне и так плохо, а тут ты еще, со своими шутками дурацкими, – я кинул очищенную картофелину в кастрюлю и взялся за следующую.

– А нечего было девушке спокойной ночи желать. Глядишь бы, и плохо не было.

– З-зараза… – я сунул в рот порезанный палец и посмотрел на кока. В его глазах плясали тысячи огней.

– Откуда ты знаешь?

Он улыбнулся, но промолчал.

– И кто еще знает?

Он снова промолчал, продолжая улыбаться, что было красноречивей любых слов.

– Та-а-а-к-к… – я поднялся и бросил нож в нечищеную кучу. – Я на минутку.

– А картошка? – Югри подал голос.

– Успеется. Приду-дочищу.

Я быстро пошел по переходам и поднялся на палубу. Ботиса я увидел сразу. Он стоял у штурвала, в то время, как там должна была быть она.

Я пробежался по ступеням, и не тормозя, накинулся на него, метя кулаком в лицо. Видимо что-то такое отразилось на моем лице еще когда я его увидел, ибо он отреагировал молниеносно. Присел, схватил меня под локоть и грохнул о доски.

Воздух со свистом вылетел у меня из груди, и я целую вечность не мог наполнить свои легкие. Кислород просто отказывался в них проталкиваться, застревая где-то на уровне гортани. Каждая попытка вдохнуть, обжигала грудь и горло. Наконец, при очередном рефлекторном движении грудной клетки, воздух прошел внутрь и разлился там драконовым огнем. Я взревел и вместе с этим вскочил на ноги и кинулся на старпома снова.

Он встретил меня полубоком и, схватив на этот раз за рубаху, перебросил через бедро. Ткань треснула и порвалась. Я по инерции проехал по палубе и врезался головой в борт. Из глаз посыпались искры, а голова тут же затрещала так, что я даже охнул. В глазах потемнело.

– Хватит? Или еще проучить?

Я тяжело поднялся и оперся о перила.

– Это я должен был тебя проучить, – я тряхнул головой, но она только сильнее заболела. – Подонок.

– Вот еще новости, – он удивился. – Ты кидаешься на меня с кулаками, а я же еще и подонок?

Я огляделся. Число нежелательных зрителей неукоснительно росло. Впрочем, судя по их спокойным ухмыляющимся рожам, они и так были в курсе, из-за чего конфликт и хотели просто посмотреть, чем все кончится. А вот почему Ботис строит из себя саму невинность?

– У тебя слишком длинный язык.

– А ты слишком глуп, чтобы понять, что если девушка тебе нравится, то не убегать надо, а настойчиво идти к своей цели.

– Много ты понимаешь!

– Да уж побольше тебя! И живем мы с ней на одном корабле уже семь лет.

Я поднялся на ноги и медленно подошел к нему. Он расслабленно, но внимательно следил за мной. Я остановился только тогда, когда между нами осталось не больше шага.

– Мы не сработаемся с тобой, старший помощник, если ты будешь трепаться на каждом углу о том, что видишь или слышишь, и что тебя совершенно не касается, – я говорил тихо, чтобы меня слышал только он.

– Интересно, что же ты сделаешь? Побить меня ты не можешь.

– Я зарежу тебя во сне, – я кивнул в подтверждении своих слов, хотя это был чистой воды блеф.

Он промолчал и нахмурился. Я развернулся и ушел в трюм, ни разу не обернувшись и не посмотрев ни на одного из матросов, провожавших меня взглядами и так и стоявшими без дела. Меня изрядно качало, и поэтому путь мой был извилист и труден.

Я еще не обзавелся друзьями на корабле, но уже приобрел недоброжелателя из офицерского состава. Отлично, неплохо поработал!

– О! селедка морская, кто это тебя так разукрасил? – Югри уже чистил за меня оставшуюся картошку. Он сразу приметил мою общую потрепанность, шишку на голове, и разорванный ворот рубахи.

– С лестницы упал… – буркнул я, отбирая у него нож. Внутренняя злость, прежде всего на себя, требовала выхода. Монотонная работа для этого подходила идеально.

– А это не Ботис тебя оттуда скинул? – он безропотно отдал мне орудие труда и освободил место.

– Какая тебе-то разница? Тоже пойдешь всем трепать? – я зло посмотрел на него, усаживаясь на стул.

– Зря ты так, – он покачал головой. – Я тебе еще ничего плохого не сделал.

Он отошел от меня к плите и начал помешивать варево. И хоть по голосу он был спокоен и бесстрастен, вся его поза излучала немой укор в мой адрес.