Текст книги "Это мой мир"

Автор книги: Екатерина Швецова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 48 страниц)

– Тише, господа магистры! – Гантори поднял руки, и магистры постепенно снова утихли. – Систему распределения… Вы даже не представляете себе, господин архимаг, что вы говорите. Половина выпускников школы, к моменту ее окончания уже знают, куда направятся. Еще четверть находится в постоянных душевных метаниях, выбирая место, где будет тепло и уютно. Остальные – это либо полные бездарности, неведомым образом продержавшиеся во время выпускного испытания, либо маги, разочаровавшиеся в профессии, либо – преступившие закон, и намеренные скрыться, как только школьные врата закроются за их спиной.

Среди первых, лишь половина обретает свое постоянное место в городе или за его пределами. Остальных либо выгоняют, либо они уходят сами. Среди вторых и третьих, процент вольных еще больше. Не говоря о том, что около трети вчерашних выпускников погибает в первый же год, после окончания школы. И еще столько же – в последующие десять лет.

Скажите мне теперь, каким образом вы хотите учредить обязательное школьное распределение? И как оно поможет школе и государству улучшить свое состояние?

Все взоры обратились ко мне. Что же, он поймал меня. И крыть было нечем. Признаюсь, я хотел всего лишь отвлечь магистров от этой проблемы. Бросить им кость, которую они будут глодать еще какое-то время. Что дало бы мне возможность завершить свою миссию, вернуться в Орт и уже там, как следует обдумать возникшую проблему. Вместо этого мне пришлось срочно принимать решение здесь и сейчас.

– Ситуация с выпускниками из года в год становится все плачевнее, но это не значит, что не нужно ничего делать. Налогами тут не поможешь, – я отрицательно покачал головой. – Я предлагаю поменять всю систему контроля. Точнее, создать ее заново. Проводить занятия для выпускников, в том числе и психологические. Создавать рабочие места, в конце концов. Дабы молодежь не чувствовала себя брошенной на произвол судьбы и охотнее делилась частью заработка со школой помогающей юным выпускникам на первых этапах их карьеры.

– Вы же понимаете, что без государственной поддержки, такого рода эксперименты просто невозможны! – магистр Вохсот махнул рукой в мою сторону.

– Разумеется. Как только я прибуду обратно, в Орт, я соберу Верховную шестерку, и мы обсудим данный вопрос.

Магистры снова принялись вполголоса совещаться. Возможно, этот вопрос поднимался уже не один раз, и еще не было выдвинуто альтернативное решение. Я даже допускаю мысль о том, что во дворец направляли гонца, с письмом, адресованным лично мне, но, увы, ему не суждено было доехать, точно так же, как не пробились ко мне письма Рена и Сторка. И чем больше я смотрел на Тутома, с ехидной усмешкой глядевшего на меня через весь стол, тем больше убеждался в том, кто в этом был замешан.

– То есть, как я понимаю, вы предлагаете школе полностью довериться решению верховной шестерки? – Тутом наконец-то открыл рот и тут же презрительно скривился. – Позволить им принимать за нас все решения и законы? А может и вовсе стоит распустить совет?

Он говорил негромко, манерно растягивая слова, словно делал одолжение мне и всем присутствующим.

Магистры зароптали, и повернули головы ко мне, пытаясь заранее прочесть ответ на моем лице.

– Нет, – я был тверд. – Я не говорил, что совет нужно распустить. Я сказал лишь, что призову верховную шестерку помочь вам в решении возникшей проблемы. И если возникнет необходимость в их присутствии здесь, то они немедленно прибудут, уж я об этом позабочусь. Я уверен…

– Ложь! – Тутом выбросил вперед руку, указывая прямо на меня. От спокойствия не осталось и следа. Он весь подтянулся и напрягся. – Вам и верховной шестерке нет никакого дела до нас! Уже десяток гонцов было отправлено к вам, за последние два года, и где ответ? Где официальное письмо от главного секретаря Его Величества, от вас лично или от другого уполномоченного представителя? Мы ждали больше, чем это было необходимо.

И вот теперь вы заявляетесь в город, на жалкой кляче, через западные ворота, оборванный и грязный, словно последний нищий, – он издевался, а мне лишь оставалось стиснуть зубы. – Требуя участия в заседании совета, на который мы допустили вас исключительно по доброте душевной и в обход всех правил! Так вы отплачиваете нам за все? За все годы безропотного служения, за беспрекословное подчинение всем приказам, даже идущим в разрез с политикой школы и здравым смыслом?

Я знаю, зачем вы явились сюда, архимаг! Вы жаждете захватить всю власть себе, подчинить совет своей воле, дабы беспрепятственно управлять всеми магами Нувасии.

Он обличающе выставил на меня указательный палец, как бы предлагая остальным магистрам оценить мое коварство.

Я опешил. Его внезапная вспышка так неожиданно выбила меня из колеи, что я даже потерял свою цепь рассуждений. Мне только и оставалось, что сидеть с широко распахнутыми глазами, и непонимающе оглядывать лица магистров.

Неужели Тутом и правда считает, что я приехал ради захвата власти? Или в угоду каким-то своим идеям? Он решил настроить совет против меня, а лучшего повода не нашлось? Что за игру ведет этот парень?

Тутом был самым младшим из присутствующих. На пять лет моложе нас с Итореном. Я помню, как пересекался с ним на школьном дворе, и уже тогда я был дурного мнения об этом человеке. А теперь и подавно.

Его молодое, гладковыбритое лицо, с выдающимися скулами, острым подбородком и холодными, зелеными глазами, вызывало у меня острую неприязнь.

– Что ты несешь, Тутом? – это было единственное, что в данной ситуации я мог из себя выдавить. О, как мне хотелось выругаться! Но я сдержался из последних сил, прекрасно понимая, что все уже летит в тартарары и мне ничего с этим не сделать.

– Уважаемые члены совета, магистры, братья! Неужели вы позволите свершиться этому гнусному преступлению? – он продолжал гнуть свое, а неприятный блеск его глаз все больше выводил меня из себя. Я стиснул кулаки, да так сильно, что ногти врезались в ладони. – Архимаг приехал, не для того чтобы решить наши проблемы, и помочь юным магам, в их становлении, а для того, чтобы переправить всю власть в Орт, к Верховной шестерке, и в свои собственные руки!

Он все-таки сказал то, чего я боялся больше всего и к чему совершенно не был готов.

Опешившие на мгновение магистры, вдруг подскочили со своих мест и начали наперебой обсуждать эту ошеломляющую новость, глядя на меня и потрясая кулаками.

Я устало откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Все пошло совсем не так, как я хотел. Теперь все магистры были настроены против меня, и уже не представлялось возможным убедить их в обратном.

– Что вы скажите в свою защиту? – Гантори движением руки, утихомирил магистров. Его авторитет среди прочих магистров был сравним лишь с влиянием самого Трутониса. Куда там Тутому!

Я облизал мигом пересохшие губы, и медленно поднялся. Магистры стояли около своих стульев и выжидающе смотрели на меня. Их спины и руки были напряжены. Сторк, остававшийся сидеть на всем протяжении дискуссии, убрал ладони под стол. Иторен же наоборот, сжал их в кулаки и выставил вперед. Он стоял справа от меня, как бы закрывая своим телом от возможного удара Тутома или Роконстоса.

– Я приехал из Орта, по важному и срочному делу, это верно, – я начал тихо и не спеша. – Но его суть совсем другая, нежели вы считаете. Я пересек почти всю страну с небольшим отрядом, верхом, везя сюда, в школу, реликвию, имеющую невероятною ценность для нашего государства. И мне нет никакого дела до захвата власти над вами и школой.

– Вы привезли Хрохстишзник сюда? Зачем? – Гантори нахмурился. Его седые кустистые брови образовали одно целое, а по лбу пролегла глубокая морщина.

– Потому что его время пришло. Он стал терять накопленную силу, и как только я это почувствовал, сразу же собрал Совет Семи, где было принято решение направить реликвию в школу, для восполнения ее силы, в Источнике.

– Нет! – Тутом ударил кулаком по столу. Все взоры моментально обратились к нему. – Как только мы вольем силу в священную реликвию, архимаг захватит с ее помощью власть над всеми нами! Над школой, над городом и страной! В единый миг мы лишимся всего!

– Что? – на этот раз я не удержался и испуганно отшатнулся от него. Представить себе мага, который захватит власть над остальными, при помощи реликвии, служащей исключительно для мирных и защитных целей, мог только человек, с очень больной фантазией.

– Зачем мне это? – я очень нехотя задал этот вопрос, уже понимая, что с каждой секундой вязну все глубже и глубже. Тутом побил меня практически в сухую.

– Это была мечта архимага Пакнор-сти-струта Пласского, и вы, очевидно, продолжаете его дело. Вы являетесь его приемником и самым лучшим его учеником. Он пригрел вас, когда вы окончили стажировку в Мартиселе, и научил всему, что знал сам. Вполне возможно, что он вложил в вашу голову свои мечты.

– Я был лучшим его учеником, но это не значит, что я разделял его взгляды, и…

Но меня уже не слушали. Магистры замахали руками и окружили меня плотным кольцом.

Я увернулся от Горста, пытавшегося меня схватить и удержать, и направился к выходу, намереваясь вырваться из зала. Краем глаза я заметил потасовку между Сторком и Вохсотом, который хотел применить в отношении меня какое-то заклинание. Иторен, на другой половине стола, отважно послал в нокаут Роконтоса, и тоже начал читать какое-то заклинание.

На полпути меня встретили стражники, прибежавшие на шум и крики. Они сразу же попытались скрутить меня, но я, хоть и с трудом, но все же вырвался, раздав пару смачных тумаков и пинков. Уже коснувшись ручки двери, я почувствовал острую боль, от которой мое тело выгнулось, и бессильно упало на пол. Я конвульсивно дергался, получив заряд молнии, зацепившей меня по касательной, пока не потерял сознание.

Несмотря на сильное головокружение, я все же решился открыть глаза. Удалось мне это не с первого раза. Перед моим взором все плыло и прыгало, не давая разглядеть ничего вокруг. Густой мрак еще более усугублял ситуацию.

Я тряхнул головой, и от резкой пронзительной боли, молнией пронесшейся в голове, широко распахнул глаза. Это помогло мне оглядеться.

Темнота и тишина. Лишь звук падающих капель нарушает это мирное спокойствие. Я лежу на холодном каменном полу, уставившись во тьму. Где я?

Только одно место на земле так мрачно и так неприветливо. Где-то за стеной закричал человек, но почти сразу же умолк, лишь эхо вторило ему еще какое-то время. Это помогло мне окончательно убедиться в том, что я оказался прав и точно угадал место своего пребывания. Застенки Проста. Место, пострашнее дайновских подземелий. Тюрьма школы, предназначенная для особых преступников. Магов, нарушивших кодекс, и запятнавших свою честь перед советом (просьба не путать их злодеяния с убийством не виновных – это как раз таки не каралось так сурово).

Крики возобновились. У очередного мага пытались выдавить признание во всех злодеяниях, совершенных в последнее время. Даже если он был не виновен, как и я, это уже было не важно. Из этих стен не выбирались живыми.

Я вздохнул и прикрыл глаза. Вот и кончилась моя блестящая карьера, самого молодого архимага в истории. Возможно, прямо сейчас по просторам Нувасии скачет гонец, нещадно загоняющий своего коня, с самым важным письмом для короля. В нем подробно описано мое преступление, и наказание, которое я получу к тому времени, как король только вскроет конверт. Он прочтет его и поверит Тутому. А как же иначе? Ведь я сам умолял его отпустить меня как можно скорее, и практически без охраны. Инкогнито, дабы в школе не могли подготовиться к моему приезду.

На бумаге я буду сражаться, словно тысяча демонов, и убью как минимум половину магистров, прежде чем буду схвачен. И все это под громовой, дьявольский хохот с моей стороны и под плач несчастных младенцев, со стороны магистров.

За решеткой послышались шаги. Кто-то спускался по лестнице, в сопровождении нескольких стражников. Я повернул голову, чтобы разглядеть того, кто решил окунуться в эту обитель скорби и отчаяния.

Я опасался предательства и засады, но Тутом может представить мой поступок, в каком ему угодно свете.

Это был предатель собственной персоной. При его появлении на стенах зажглись неяркие светильники. Он гордо вышагивал во главе шести стражников, закованных в латы и вооруженных алебардами.

– А, вы проснулись, господин архимаг! Точнее, – Тутом позволил себе ядовитую улыбку, прекрасно различимую в неверном свете магического огня. – Бывший архимаг. Пока вы спали, я отправил гонца Его Величеству, с просьбой отстранить вас от занимаемого поста и назначить наказание, ибо мы, ах какая жалость! Не в состоянии это сделать самостоятельно, поскольку еще ни разу за все существование государства Нувасия, не возникало подобного прецедента.

– Тебе это так просто не сойдет с рук! Его Величество, ни за что не позволит…

– Король будет делать то, что я ему скажу! – Тутом посмотрел на стражников, с непроницаемым видом стоявших в трех шагах позади него. – Неужели ты думаешь, Ростон, что Махамер не поверит совету магов, и самому знаменитому Трутонису?

– Не приплетай старика, оставь его в покое!

– Да ты прав. Не стоит его привлекать. Тем более, что он скончался два часа назад, и вся власть перешла в мои руки.

Я дернулся, как от удара. Смерть Трутониса означала мой конец. Теперь только чудо могло избавить меня от унизительных пыток.

– Тутом, как бы это смешно ни звучало, я отомщу. Я не успокоюсь ни живым, ни мертвым, пока твоя кровь не обагрит мою родную землю. Запомни это.

Тутом усмехнулся, но ничего не сказал. Слова были уже не нужны, я сам все прекрасно знал. В лучшем случае, мне осталось пара дней. И последнее, что я увижу, это широкое лезвие топора, в руках штатного палача, в грубой, черной маске.

Как бы мне ни было плохо после разговора с Тутомом, я все же нашел в себе силы поспать. Сознание того, что меня ждет в самом ближайшем времени, подкосило меня, и я повалился без сил на ледяной пол. Даже крики за стеной не помешали мне смежить веки и отправиться в мир кошмарных сновидений.

Я проснулся от свиста. Сел, и тупо уставился перед собой, размышляя, приснился мне этот звук или нет. Я бы еще долго сидел вот так вот, без движения, уставившись в темноту, если бы свист не повторился вновь.

Я повернул голову к решетке и чуть не подпрыгнул от радости. Там стоял Иторен и махал мне рукой. Магические огни никак не отреагировали на его присутствие. Я подполз поближе, не в силах вымолвить и слова. Во рту пересохло так, будто я месяц жил в пустыне.

– Рост, – свистящим шепотом позвал друг. – Рост, я принес воды, выпей.

Я жадно прильнул к фляге и осушил ее в считанные секунды. А остатки вылил на лицо. Сразу стало легче.

– Рен, убирайся отсюда! Если Тутом узнает, тебе и Сторку не поздоровится.

– Сторку уже ничем не поможешь. Мир праху его, – он приложил ко лбу два пальца.

– Как? – я пожалел, что выпил все до капли, ибо в горле опять сделалось сухо.

– Вохсот отмахнулся от него, когда Сторк попытался помешать ему, создать воздушную волну. Старик упал на мраморный пол и ударился головой. Когда я добрался до него, он уже был мертв.

Я покачал головой и тоже приложил два пальца левой руки ко лбу – знак упокоения друга. Старик умер за меня, но его жертва была напрасной.

– Уходи Рен, мне уже ничем не помочь. Спасайся сам.

– Нет Рост. Ты мой друг. Единственный и настоящий. И ты один можешь остановить Тутома. Ты помешаешь ему захватить власть, и поработить магов.

– Сделать это, сидя в темнице трудно, – я обвел глазами мрачные стены.

– Это поправимо, – Иторен полез в складки плаща и вытащил ключ. И пока он возился с замком, я, чтобы не нервничать решил спросить:

– Что произошло в зале, после того, как я отключился?

Рен не смотрел на меня, всецело поглощенный замком:

– Я пытался остановить Финлана, но мне это не удалось. Он воздвиг щит и меня откинуло прочь. В этот момент Тутом и ударил тебя.

– Если бы ты не убрался с дороги, то мы бы сейчас не разговаривали. Меня молния задела по касательной, а тебя бы и вовсе испепелила.

– Да. Возможно, – он зашипел на строптивый запор.

– А почему Тутом тебя не тронул? Я так понимаю, ты и Сторк единственные, кто меня защищал.

– Нет. Еще Гантори. Но Тутому было не до нас. Прибежавшая стража сообщила о смерти Трутониса. И тут бы началась свалка, если бы предатель не взял все в свои руки. Он приказал всем разойтись и пошел со стражей, несшей тебя на руках.

Замок наконец-то щелкнул и решетка открылась.

– Пошевеливайся, Рост! У тебя мало времени!

Я поднялся, с трудом передвигая на затекшие ноги, и пошел вслед за другом, по узкой каменной лестнице. Мы поднимались наверх, проходя мимо узких камер, где влачили остатки своего жалкого существования, другие преступники.

– Скорее Рост, – Иторен нервно оглядывался. – Я сунул деньги начальнику охраны, но это не значит, что он не сдаст нас при первой же возможности.

Я лишь неопределенно хмыкнул. О продажности стражи, конечно же, известно каждому, но хотелось бы верить, что купить ее можно только один раз.

– Здесь я тебя оставлю. Иди все время прямо и выйдешь к двери, обитой листовым железом. Постарайся открыть ее самостоятельно, не применяй магию. За ней начинается улочка Худого кота, ты помнишь этот район?

– Да, Рен, смутно, но полагаю, что не заблужусь.

– Тебе некогда блуждать. Как только выберешься отсюда, побежишь со всех ног к дому с птицами, на Младшей площади. Там тебе помогут.

– Друзья?

– Вроде того. А теперь иди. Не задерживайся.

– Что будет с тобой, когда Тутом обо всем узнает?

– Не переживай об этом. Я сейчас же отправлюсь туда, где его длинные руки меня не достанут. Прощай друг!

– Прощай, старый друг, – я обнял его, а он похлопал меня по плечу.

Я отвернулся и быстрым шагом направился вперед по наклонному тоннелю, ведшему наверх. Мне очень не хотелось думать, что, скорее всего я вижу Иторена в последний раз.

– Прекрасно. Он ушел.

Иторен хотел было обернуться, но было поздно. Острое лезвие кинжала, в руках Тутома, рассекло магу горло. Тело рухнуло на пол, а магистр презрительно скривился.

– Глупец! Ты решил, что подкупить стражу так легко? Я поторопился, – слишком легко ты умер…

– Верховный магистр Тутом, вас ждут в красном зале. Церемония должна вот-вот начаться, – подошедший стражник вытянулся по струнке.

– Уже иду, – магистр в последний раз взглянул на тело, бросил на пол окровавленный клинок и отвернулся. – Прикажите страже доставить беглого каторжника обратно. Уже завтра он должен попрощаться со своей головой.

– Слушаюсь!

Я стукнулся головой обо что-то твердое и понял, что наконец-то нашел дверь, о которой говорил Рен. Последние десять минут я уже не шел, а бежал, в кромешной тьме, спотыкаясь на каждом шагу. Мне казалось, что меня догоняют какие-то тени, или преследуют стражники, и что я не выберусь из этого бесконечного тоннеля никогда.

Я ощупал дверь и опять начал впадать в тихую панику. Замка не было, ручки тоже. Но, тем не менее, она не поддавалась. Хуже всего, если она открывается вовнутрь, и я сорву в кровь пальцы, тщетно пытаясь ее отворить. Или же ей не пользовались настолько давно, что забыли об ее существовании, и с той стороны ее подпирают бочки, коробки или еще что-то тяжелое. А то и стена недавно выстроенного дома. В Рейхесте возможно все что угодно.

Я снова и снова ощупывал холодную поверхность, в поисках скрытой пружины или другого секрета, но все тщетно. Больше я ждать не мог, и, отойдя от двери на сажень, прикрыл глаза. В такой темноте можно было этого и не делать, разницы я не заметил, но что поделаешь, привычка.

Сложив пальцы домиком, я подул на кончики пальцев, а затем повел ими по предполагаемому контору двери, одновременно выдыхая заклинание:

– Unryssretyrews!

Дверь вышибло в один момент с тихим хлопком, и она унеслась в заоблачные дали. Здорово, если бы она приземлилась прямо на макушку Тутому, но это было бы просто верхом везения.

Мне повезло, что я выкопал это заклинание в старых манускриптах, еще во времена своей учебы в школе. До сих пор я еще ни разу его не использовал, и не был уверен в результате.

Я выскочил в проем и быстро оглянулся. Грязный замусоренный тупичок – самое начало улицы Худого кота, по словам Иторена. Я свернул налево и пошел вдоль домов быстрым шагом.

Бежать я не хотел, дабы не привлекать ничьего внимания. Но и идти медленно позволить себе не мог – у меня было мало времени. Особенно, если Тутом уже знает о моем побеге и послал погоню.

Я свернул на улицу Темных дел и прошел по ней еще полквартала, а затем повернул на Страждущую. Ее мне пришлось пройти целиком.

Младшая площадь – небольшое огороженное домами пространство, на котором стоял общественный колодец. Здесь круглые сутки толклись женщины и девушки, набиравшие воду для мелких бытовых нужд. Стирать прямо на площади, так как это принято в деревнях, было запрещено, но и без того здесь было шумно и многолюдно. За соблюдением закона и вообще за порядком следили скучающие стражники. Я стоял в тени дома и размышлял о том, получили ли они приказ поймать меня, или еще не успели.

Пока я думал, из дома напротив – того, что мне был нужен, вышел человек. Он скучающе оглядел площадь, остановил взгляд на двух женщинах в очереди к колодцу, поливающих друг друга отборной бранью, и как бы невзначай посмотрел на меня.

Я его не знал и видел впервые, но что-то знакомое промелькнуло в его чертах. Глаза, нос, улыбка. Или кивок головы? Нет, не знаю. Он рассматривал меня, и как-то сам жался поближе к тени. То ли боялся солнца, то ли стражников. Его желание поскорее покинуть площадь и вернуться в дом скользило в каждом жесте рук или головы. И пускай он стоял от меня достаточно далеко, я все же разглядел едва легкое движение. Он еще раз кивнул мне, и я, наконец, понял, чего он хочет.

Я вышел из тени и боязливо пошел вперед. Женщины уже перешли к активным действиям и, вцепившись друг другу в волосы, пытались подправить прически, а заодно и продвинуться в очереди. Стражники не спешили встревать, прекрасно зная, что нет ничего веселее женской драки. Они просто стояли и смотрели, не сдерживая улыбок, и делая ставки.

Я прошел краем площади к дому, удостоившись лишь одного взгляда, да и то мельком. Лицезрение оборванного мужчины было не столь привлекательным, как активные боевые действия, на скучном дежурстве.

Подойдя к человеку, заинтересованно глядящему мимо меня, на склоку, я уже открыл рот для вопроса, но он, как бы невзначай меня прервал:

– Идите в дом.

Он даже головы не повернул!

Недоумевая, я поднялся по ступеням и отворил массивную деревянную дверь, провернувшуюся на петлях удивительно беззвучно. За ней обнаружился небольшой холл, погруженный в полумрак. Из темноты справа выглядывали вешалка, наполненная плащами до отказа и полка для обуви, тоже уставленная разнообразными, пропыленными башмаками.

Слева от меня висел магический светильник, свет которого горел максимально ярко. Скорее всего, это было сделано для того, чтобы можно было хорошо рассмотреть вошедшего, оставаясь для него при этом не видимым. Довольно умно. Похоже, что к хозяевам часто приходят непрошенные гости.

Прямо напротив меня висело огромное, больше человеческого роста зеркало, в массивной золоченой раме. Я невольно бросил взгляд на свое отражение.

На меня смотрел хмурый мужчина, с висками, припорошенными первым снегом. Мои темные волосы почти касались плеч, и отросли не ровно. Ярко голубые глаза внимательно осматривали знакомое лицо, с прямым, чуть крупноватым носом, и тонкими, упрямо сжатыми губами. На лбу пролегла глубокая морщинка.

Я был одет в недавно купленный синий плащ, простого покроя, без оторочки, вышивки и без карманов. Он слегка испачкался в тюрьме, и был порван в одном месте – у ворота. Под ним была запыленная бежевая рубашка, с широкими рукавами, заправленная в узкие брюки, черного цвета. На ногах у меня были черные туфли с практически оторванными пряжками – следствие волочения по каменному полу темницы. Я коснулся груди и понял, что мой цеховой знак исчез. Я носил его на цепочке, с тех самых пор, как получил повышение и никогда не снимал. Без него я сразу почувствовал себя неуютно. Несмотря на пребывание не в самом роскошном месте Рейхеста, выглядел я не так уж плохо, как могло бы быть. Хозяин дома не появлялся, поэтому я продолжил осмотр и почти сразу же заинтересовался небольшого размера полотном, висевшим слева от зеркала. Я подошел поближе, дабы рассмотреть детали.

На картине был изображен парусник Сумолтира, сражающийся со штормом в Драконовом море. Я не был никогда на корабле, потому как не посещал Имхет-Стохта или его окрестностей. Но даже я мог представить насколько тяжело команде, которая, как и сам корабль была изображена в мельчайших подробностях.

Это был большой, трехмачтовый красавец, шедший на всех парусах, через бурю. Волны вздымались выше носового украшения, в виде сурхака, вставшего на дыбы, и бились о палубу, сметая с нее все, что попадалось на пути. Матросы привязывали себя к мачтам и поручням, а те, что не успели это сделать, уже барахтались в воде, взывая к более удачливым товарищам. Капитан же смело держался за штурвал обеими руками и стоял, гордо выпрямившись, словно изваяние древнего Бога.

– Тогда мы возвращались из Имхет-Стохта в Комирсоон с… грузом. Славно тогда поторговали, – хозяин дома неслышно подошел сзади.

Я обернулся и оглядел его внимательнее. Он был выше меня почти на голову, седовлас и морщинист. Но взгляд его был по-прежнему остр и быстр. Он осмотрел меня с ног до головы, задержавшись на длинных волосах, дырке на плаще и порванных туфлях.

Одет он был просто. Рубашка на выпуск, усиленная кожаными пластинами на животе, широкие штаны с металлическими пластинами в районе бедер и паха, подпоясанные широким кожаным поясом с массивной бляхой. Обут он был в высокие сапоги, какие носят наемники – кожаные, с мягкими подошвами, гасящими любой шаг. Поэтому я его и не услышал.

– Архимаг Рост-ив-тон Висский? – он приподнял левую бровь.

– Не совсем так. Маг Ростон, – я кисло улыбнулся.

– Понимаю. Смещение с поста всегда болезненно, – он задумчиво кивнул.

– Откуда вы меня знаете?

– Наш общий друг пришел ко мне вчера днем, и сообщил по большому секрету, что вы можете заглянуть ко мне в гости.

– И вас это не удивило? – очевидно, он говорил об Иторене. Выходит в темнице, я был почти сутки.

– Моя профессия научила меня многому. В том числе, не задавать глупых вопросов. Особенно магам из высшего совета школы.

Я рассеянно кивнул. Рен знал, что мне понадобится помощь. Он был уверен в том, что вытащит меня из тюрьмы. Хоть бы с ним ничего не случилось!

– Но вы не сможете остаться у меня дольше, чем на сутки. Скоро стража начнет обыскивать дома.

– Неужели у такого уважаемого человека нет потайного погреба от стражников? – я искренне удивился.

Мой хозяин улыбнулся и коротко покивал.

– Вы правы. Но прятаться в нем вечно нельзя. Порох это одно, а опальный архимаг, это совсем другое.

Порох… Что-то до боли знакомое…

– Почему вы мне помогаете? Просьба магистра, это еще не повод…

– Несомненно. Есть причина, по которой я вам обязан.

– Да? – я скептически нахмурился.

Хозяин обернулся к двери, ведущей во внутренние покои, и поманил меня следом за собой. Я покачал головой, но настаивать не стал, решив дождаться ответа.

Мы вышли в смежный коридор и, минуя лестницу на второй этаж, прошли в следующую дверь, скрывавшую за собой обеденный зал.

Тут было не слишком просторно, зато уютно. Под потолком горело целых три магических светильника, разливая яркий, слепящий свет на каждый предмет мебели.

Слева уютно расположился большой камин, выложенный битым красным камнем по фасаду. Над дверцей была приделана узкая полочка для свечей, изящных статуэток и огнива. А внизу был сделан специальный отсек для дров. Очень мудрое решение, с моей точки зрения. Древесина, добываемая, близ Рейхеста была сплошь сырой из-за постоянной влаги, витавшей в воздухе, а в этой нише она спокойно высыхала, дожидаясь своей очереди.

Чуть дальше, рядом с камином, стояли два массивных кресла, и небольшой деревянный столик посредине.

Справа расположился длинный обеденный стол. Он был широкий, добротный, сделанный из ствола одного дерева, о чем говорила цельная, не клееная поверхность. Ножек у него было шесть – для большей устойчивости. А стульев вокруг него стояло двенадцать. Похоже, что в этом доме редко когда бывает пусто.

За столом сидел молодой человек и обедал. Я посмотрел на миску, из которой он ел, прежде чем на него самого, и ощутил острое чувство голода.

– Присаживайтесь, я велю подать обед.

Я сел и взглянул на юношу. Теперь, я его узнал.

– Форто? – голос мой внезапно охрип.

– Милорд Тан, если не ошибаюсь? – в его глазах плясали тысячи огней. – Или же архимаг Рост-ив-тон Висский? Или же просто маг Ростон?

Я печально улыбнулся, переводя взгляд на свои сцепленные руки, положенные на стол.

– Совершенно верно. Все это я. Так вот кому я обязан своим спасением?

Он кивнул и налил мне вина. Я слегка пригубил, опасаясь пить на пустой желудок.

– Да. Вы спасли меня от публичной казни. Точно так же, как и я вас. Не правда ли, забавно?

– Ничуть, – я покачал головой. – Нет ничего забавного в смерти.

– В жизни тоже. Все дело в том, как мы это воспринимаем. Вот, например, вы. Опальный архимаг, которого уже ищет вся стража города, приказ, об обезглавливании которого, скорее всего, пять минут назад повешен на позорном столбе на главной площади Рейхеста. Вы могли бы не бежать из камеры, а остаться и умереть. Но вы выбираете другой путь. Путь борьбы за справедливость. Не скажу, что я доволен вашим правлением, вольные ребята много теряют из-за ваших законов, но мы еще больше потеряем, из-за сумасбродства Тутома…

В это время передо мной появилась тарелка с удивительно ароматной бараниной, и я накинулся на нее, с непозволительной быстротой. Юноша тем временем продолжал. Он уже доел и ничто не мешало ему разглагольствовать со стаканом вина в руке.

– …Несмотря ни на что, вы приходите за помощью, но что вы надеетесь получить? Ответьте мне честно?

Я на миг оторвался от жевания, проглотил и сказал:

– Это самое вкусное блюдо за всю мою жизнь. Больше, я, пожалуй, ничего не жду от вас.

– Ха-ха! Ложь, зато какая изящная! – он подлил себе еще вина.

– Сын, ты слишком требователен к человеку, просидевшему в застенках школы почти сутки. Наш гость устал и без твоих философских рассуждений.

Я обтер губы салфеткой и отпил вина. Мой голод был утолен, и теперь меня терзали более насущные проблемы.

– Благодарю вас за обед, это было действительно кстати. А теперь мне стоит уйти, – я встал. – Не хочу беспокоить вас и заставлять врать, когда придут стражники.