Текст книги "Добрые друзья"

Автор книги: Джон Бойнтон Пристли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 43 страниц)

Глава 4
Мистер Окройд в пути

I

Когда мистер Окройд вырвался из родного дома и торопливо зашагал по Огден-стрит, неся корзинку с вещами в одной руке и инструменты в другой, он понятия не имел, куда идет. Он только знал, что должен убраться из этого города как можно скорей. Мысль о ночном поезде его пугала: так в его представлении поступали совсем уж отчаянные люди и бандиты. Единственный раз в жизни мистер Окройд садился в ночной поезд, да и то в компании шестисот других браддерсфордцев. Ему казалось, что его арестуют прямо на кассе.

– Здра, Джесс! – крикнул кто-то.

– Здра! – ответил он и поспешил дальше. Интересно, кто это был? Мистер Окройд шел так быстро и сосредоточенно, что на повороте к Вулгейту, рядом с пивной «Грязная утка», со всего маху врезался в какого-то здоровяка.

– Смотри, куда прешь! – возмутился здоровяк. – А, дык это ж Джесс Окройд! Куда путь держишь?

– Уезжаю в отпуск, Сэм, – ответил мистер Окройд и побежал дальше, оставив здоровяка недоумевать в одиночестве.

Эти маленькие встречи еще больше его растревожили. Именно тогда мистер Окройд вспомнил про Теда, племянника Сэма Оглторпа, который вчера вечером согласился подбросить его куда угодно. Он сказал, что загружается около полуночи на складе Мэрриуэзера, что на Тапп-стрит, а потом едет на юг… куда же? А, в Нанитон! Вот и чудно. Мистер Окройд страшно обрадовался, что может поехать с Тедом. Скорей всего придется сидеть на тюках всю ночь, но это его не испугало.

Мысль о том, чтобы покинуть Браддерсфорд в тряском кузове грузовика, ему даже понравилась.

Тапп-стрит находилась почти в центре города – короткая улица, под завязку набитая конторами и старыми складами, выглядела темной и безлюдной в любое время дня. Ночью единственный звук нарушал мертвую тишину Тапп-стрит, но стоило мистеру Окройду его услышать, как он сразу прибавил шагу. То был звук работающего двигателя, настойчивое «вррум-вррум». Вскоре он перешел в громкий рев – грузовик отправлялся в путь с минуты на минуту.

– Здорόво, Тед! – крикнул мистер Окройд на бегу. – Я с тобой!

Из окна со стороны водителя кто-то выглянул.

– Не шуми, друг, – раздался хриплый голос. – Если ты с нами, полезай в кузов. Спереди только два места. Пошевеливайся. Едешь, нет?

Голос принадлежал явно не Теду, но мистера Окройда это не смутило.

– Еду! – выдохнул он и забросил багаж в кузов. К счастью, крытые брезентом тюки занимали не все пространство, сзади еще осталось немного места. Мистер Окройд едва успел забраться: грузовик уже тронулся, а его ноги все еще болтались в воздухе. Наконец он с огромным усилием подтянулся, залез внутрь, чуть перевел дух и вместе с вещами уселся на груду брезента между задним бортом и тюками.

Какое счастье! Грузовик на удивление быстро мчался по кочкам и выбоинам, а мистер Окройд восторженно наблюдал, как склады, магазины и трамваи Браддерсфорда вздрагивают и отступают. Он ловко набил трубку «Старым моряцким» и закурил – даже привычный дым теперь пах приключениями, и мистер Окройд чувствовал себя настоящим моряком, глядящим с наблюдательного поста на мыс Камбоджи. Сквозь прощальные клубы дыма мистер Окройд видел, как Браддерсфорд исчезает, а на его месте вздымаются холмы и мутная чернота, а далекие фонари и ускользающие предместья приобретают форму и мерцание созвездий. Все новые города – Дьюсберри, Уэйкфилд – смыкались вокруг него и, вздрагивая, опять пропадали. Стало прохладней, и мистер Окройд начал потихоньку замерзать в своем тонком плаще. Однако мысль о победоносном бегстве грела ему душу. Не важно, где они окажутся утром; сейчас они едут прочь, и это прекрасно.

А потом случилось невероятное. Он слегка задремал и проснулся от того, что грузовик сбавил скорость, посигналил и свернул на дорогу, не похожую на другие – гладкую и прямую, как стрела. В свете фонарей мистер Окройд различал огромные телеграфные столбы и дорожное полотно, расползавшееся от них подобно темной воде. Мимо, блестя фарами и громко сигналя, пролетали другие автомобили, но сам грузовик несся быстрее, чем грузовики имеют право носиться. Однако мистер Окройд все же успел разобрать надпись черными буквами по беленой стене: «Великая северная дорога». Так они едут по Великой северной дороге! Он чуть не закричал от восторга. Теперь его и вовсе не волновало, что будет дальше. Он представил, как описывает кому-нибудь – верно, Лили, – свое путешествие. «Посреди ночи, – скажет он, – мы выехали на Великую северную дорогу». Впереди был еще один город, и дорога прорезала его, как нож – кусок сыра. Донкастер, не иначе. Трамваи уже не ходили; все люди легли спать, кроме тех редких счастливчиков и безумцев, что мчались прямиком на юг по Великой северной дороге.

– Ну дела! – заорал мистер Окройд. – Вот так жизнь! Старый добрый Тед! Старый добрый Оглторп! Век не забуду! – Он с благодарностью представил себе Теда и его приятеля за рулем, устроился как можно уютней на брезенте и, несмотря на одолевший его восторг, вскоре опять задремал.

Мистер Окройд уснул бы окончательно, если бы не одно странное происшествие: кто-то закричал, и грузовик вроде бы сбавил скорость. «Эй, там! Стойте, стойте!» Это был полицейский. Они уже проехали мимо, но он побежал следом. Двигатель взревел, страшно загрохотал, и машина из последних сил полетела вперед. Полицейский отстал, однако мистер Окройд успел его разглядеть: он стоял неподвижно и только махал рукой, а сквозь грохот грузовика летел пронзительный, ужасно строгий свист. Он раздавался вновь и вновь, но машина быстро набрала скорость и оставила полицейского далеко позади. Мистер Окройд, осторожно высунувшись за борт, недоумевал. Что это значит? Что у Теда на уме? Почему полицейский хотел их остановить? Они превысили скорость? Ответ напрашивался сам собой, но почему-то не устраивал мистера Окройда. Все это казалось ему очень странным. И спать он больше не хотел.

Решив вести себя странно, грузовик так и не вернулся к нормальному поведению. Он летел по дороге на сумасшедшей скорости, а мистер Окройд задыхался, набивал синяки и дрожал от страха. Несколько раз они едва не врезались в другие машины и увиливали в самый последний миг, а вслед им летели злые проклятия. Мистер Окройд уже подумывал о том, чтобы пробраться в переднюю часть кузова и спросить Теда, не спятил ли он, но тут грузовик резко развернулся, ударив мистера Окройда о задний борт, и покатил по узкой проселочной дороге. Несколько миль он мчался на той же безумной скорости – трясло так, что зуб на зуб не попадал, – а потом свернул на еще более узкую дорожку, заросшую деревьями и всю в выбоинах. Тут уж пришлось ехать медленно, практически ползти. Мистер Окройд наконец смог перевести дух, выглянуть в таинственную ночь и немного подумать. Однако не успел он собраться с мыслями, как грузовик дополз до открытого участка на перепутье двух дорог и остановился – к великому облегчению мистера Окройда. Ехать по Великой северной дороге здорово, спору нет, но это уж слишком. Мистер Окройд осторожно поднялся на ноги.

– Где отвертка? – донесся хриплый голос того самого незнакомца, с которым он разговаривал на Тапп-стрит. Голос продолжал: – Правильно, лучше сиди здесь, Нобби. Увидишь кого – сразу дай знак.

– Думаешь, он ее взял? – спросил второй.

Мистер Окройд страшно удивился. Это не Тед, Теда вообще нет в грузовике!

– Взял али не взял, я рисковать не хочу, – сказал первый. – Прямо ехать нельзя, а если попрем в объезд, до рассвета надо сменить развалюхе номер. Ну-ка, Нобби, слезай. Подашь мне номера.

Тут мистер Окройд подумал, что неплохо бы и ему слезть. Он скорее выпал из кузова, чем выбрался – руки и ноги у него замерзли и онемели, – и поковылял к остальным.

– Вот те на! – вскричал первый незнакомец, уставившись на мистера Окройда. – Я ж про тебя забыл! Кишки-то перетрясло, а?

– Еще как, – мрачно ответил мистер Окройд. – Где Тед?

– Тед? Тед? Какой, к черту, Тед? – вопросил первый и внимательно пригляделся к мистеру Окройду. – Ты кто такой, черт возьми? Э, Нобби, дык это ж не он!

– Не он? – Нобби тоже подошел ближе. Он был высокий и крепкий, в теплой одежде и маленькой шапочке на макушке. Настал его черед приглядеться к мистеру Окройду. – И впрямь, надо ж! Мы его не знаем. Я его не знаю, Фред.

– И я. Ну, что за дела? – злобно спросил Фред мистера Окройда.

– Ты меня спрашиваешь? – с вызовом ответил тот.

– Да, я тебя спрашиваю, черт подери! Что за дела? – в ярости повторил Фред.

Мистер Окройд оробел.

– Это ведь грузовик Теда Оглторпа?

– Нет, это наш грузовик, а никакого не Теда, понял? Отвечай, что ты тут делаешь! – Фред был из тех хриплоголосых верзил, что орут тебе прямо в лицо, когда разговаривают; с каждой секундой он кипятился все сильней.

Мистеру Окройду, надо признать, стало не по себе; очутившись в десятках миль от знакомых мест в компании отпетых бандитов, он чувствовал себя немного покинутым и одиноким. Но он тоже умел показать характер.

– Я думал, это машина моего приятеля, вот и сел, – сварливо ответил он. – А ты мне не помешал!

– Обознался я, – угрюмо сказал Фред.

– Ну, вот и я обознался! Такие дела.

– Ладно, приехал так приехал, теперь проваливай отсюда. – И Фред, повернувшись спиной к мистеру Окройду, начал что-то насвистывать.

– Постой, – сказал ему Нобби, – пошли-ка покумекаем.

Он поманил своего приятеля, они отошли в сторону и принялись перешептываться. До мистера Окройда долетали только обрывки фраз, одна из которых – «слишком много знает», – долетала особенно часто.

– Если хотите менять номера, – крикнул им мистер Окройд, – меняйте, мне-то что?

– Не шуми, не шуми! – Фред и его приятель вернулись. – Ладно, Нобби, я за дело, а ты уж с ним поболтай. Только тише, Бога ради! – И он занялся передним номером.

Огромная таинственная туша Нобби очутилась рядом с мистером Окройдом, и он заговорил – мягко и примирительно:

– Куда ж вы собрались, мистер?

– Вообще-то я хотел попасть на юг, – стал объяснять мистер Окройд. – В Лестер али еще куда. Я там прежде работал, а намедни меня выгнали с фабрики, вот я и решил туда наведаться.

– Только времечко выбрали странное, а?

– Поздновато выдвинулся, – да и вы не рано. Мой приятель сказал, что будет в этот час загружаться на складе Мерриуэзера, на Тапп-стрит.

– Правду говорит, Нобби, – хмыкнул Фред, не отрываясь от своего занятия. – Я его видел, он уехал минут за десять до нас.

– Верно, верно, – мягко согласился Нобби и понизил голос: – Штука вот в чем, мистер… Знать, кое-что в нашей работе показалось вам странным, а?.. У нас с Фредом нет водительских прав, вот мы и хитрим.

– Это не мое дело, – задумчиво ответил мистер Окройд, – хотя я никак не смекну, зачем вам менять номера, вас ведь точно так же могут остановить. Ну да не мое это дело, повторяю.

Нобби причмокнул губами – звук этот, вероятно, означал, что он крепко задумался.

– Чую, мистер, вас не проведешь, – наконец сказал он. – Шибко умный, а? Тогда слушай. – И он зашептал самым что ни на есть заговорщицким тоном: – Один мой знакомый – совладелец фирмы. Во-от. Раз он повздорил с двумя другими партнерами и решил выйти из дела. Забрать свою долю, значится. А они ни в какую – мол, все наше, и точка. Тогда он пришел ко мне и грит: «Ты уж забери у них мой товар». Понимаешь, ежели товар будет у него – никаких судов и прочей канители. Это по праву его доля. Но если нас застукают за этим делом, могут и за решетку посадить. Мы с Фредом сразу смекнули, на что идем, но мы парни не промах, а ради друга грех не рискнуть.

– Ага, понял, – сказал мистер Окройд, не поверив ни единому слову. – И с кем же ж вы меня спутали?

– Ну, дело-то какое, – приободрившись, ответил Нобби. – Мы на складе с одним малым сговорились встретиться…

– Ага, – перебил его мистер Окройд. Он и так подозревал, что ехал в грузовике, доверху набитом краденым добром – рулонами дорогой шерсти или еще чем. Воришки обстряпали дельце в Браддерсфорде, и он мог запросто сдать их полиции. Вот только мистер Окройд не испытывал особой нежности к фабрикантам родного города, и совесть его не мучила – пусть им хоть все склады обчистят. Конечно, в обществе двух воров было неуютно; впрочем, оставаться одному холодной ночью посреди заброшенного поля хотелось еще меньше.

Тут объявился Фред.

– Если они ищут ВР7684, то век им его не сыскать, – сказал он. – Ну, что решил наш мистер? Бросит нас или продолжит путь? – Он перевел взгляд с Нобби на мистера Окройда.

Последний с тоской посмотрел на Фреда. «Второй, пожалуй, покрепче будет, – сказал он себе, – зато и подобрей. А этот того и гляди зарядит по башке гаечным ключом. Лучше я промолчу, пусть Нобби говорит».

– Все путем, – сказал Нобби. – Можем его не высаживать. Он честный малый, дело говорю. А нам пока лучше затаиться. В Лондон сейчас никак, – добавил он, понизив голос. – Скинем его завтра, а сами рванем в другую сторону.

– Как скажешь, друг, – сказал Фред. – Я не прочь подкрепиться, выпить и на боковую.

– И я, – в глубокой задумчивости ответил Нобби.

Мистер Окройд подумал, что тоже не отказался бы от такой программы. Он замерз, проголодался и устал.

– Поблизости ничего нет, – с отвращением проговорил Фред. – Мы у черта на куличках.

– Обожди, обожди! – вскричал Нобби. – Мы вообще-то где?

– Между Ротерхемом и Ноттингемом. Вон указатель, читать умеешь? Да поживей, Христа ради! Сматываем удочки.

– Вот и славно! – воскликнул Нобби, изучив указатель. – Я тут уже бывал, и не раз. Со мной не пропадешь, друг.

– Что задумал?

– Сейчас увидишь, – с воодушевлением ответил Нобби. – Закрой глаза, открой рот и смотри, что Бог пошлет. Затаимся как положено, ты уж мне поверь. Прыгай за руль, Фред. Мистер, полезайте назад, коли вы с нами.

– С вами, с вами, – ответил мистер Окройд, который последние десять минут трясся от холода, и полез в кузов.

– Большая Энни. Держит «Кирквортский трактир», – услышал он голос Нобби, отвечавшего на какой-то вопрос Фреда. – Ты это место знаешь, сейчас сам увидишь. Энни – наш человек, зуб даю.

Следующие полтора часа они медленно и безрадостно колесили по узким проселочным дорогам, то и дело возвращаясь к пропущенным поворотам. Мистеру Окройду очень хотелось спать, но он продрог до костей, живот был пуст, как барабан, и беспокойный сон одолевал его только на минуту-другую. От прежних восторгов не осталось и следа, и мистер Окройд уже не раз мечтал очутиться в своей постели. Трясясь в кузове сквозь угрюмую ночную тьму, он невольно жалел, что вообще сел в треклятый грузовик.

Наконец они подъехали к «Кирквортскому трактиру» – одинокому дому на перекрестке, с широкими воротами, ведущими в боковой двор, – но легче мистеру Окройду не стало. Трактир пялился на них сквозь мрак слепыми черными глазами, а дверей как будто нигде не было. Тем не менее мистер Окройд вылез из машины вместе с остальными и посмотрел на закрытые ставнями окна.

– Нас точно не сдадут? – с тревогой спросил Фред. – А то скажем, кто мы такие, – глядишь, с утреца-то и повяжут.

Нобби не разделял его страхов.

– Положись на меня, друг. Я знаю Энни, а она знает меня. Все будет хорошо. – Он храбро подошел к двери и постучал. Никто не отозвался, и через пару минут он стукнул снова. Где-то открыли окно, и злой женский голос крикнул:

– Хто там? Чего расшумелись? Чего надо?

– Это ты, Энни? – откликнулся Нобби. – Это я, Нобби Кларк! Помнишь меня?

– Кто-кто? – прохрипела Энни.

– Нобби Кларк! Ты меня знаешь, я здесь был с Чаффи, Стивом и их компашкой. Помнишь ярмутское дело, Энни?

– А, вон ты кто! Терь поняла. На кой явился среди ночи?

– Спускайся, я те все расскажу, Энни. Зубы так стучат, что язык не ворочается.

Хозяйка что-то пробурчала и отошла от окна, а через минуту дверь отворилась, и Нобби вошел внутрь.

– Щас он мигом все уладит, – радостно сказал Фред мистеру Окройду. – Как только она пошла вниз, я сразу смекнул: голодными не останемся. Нобби кого угодно уболтает. Язык у него будь здоров! – И Фред громко сплюнул в знак одобрения, а потом задымил полудюймовым окурком.

Через несколько минут на улицу выскочил довольный Нобби.

– Все путем, други! Пошли, нас пустили на ночлег. Загони-ка развалюху на задний двор, Фред. А ты с ним, мистер. Оба с черного хода зайдете.

Мистер Окройд потопал за грузовиком во двор, вытащил из кузова корзинку и сумку с инструментами, а потом вместе с Фредом вошел на кухню, где уже горел свет. Нобби – высоченный обрюзгший верзила с короткими волосами, багровыми щеками и толстыми обвислыми губами, – орудовал гигантскими мехами и раздувал огонь в печке. Кухня была грязная и неряшливая, а ее хозяйка – невероятных размеров женщина, закутанная в бесконечные ярды засаленной фланели, – еще грязней и неряшливей.

– Это Энни, миссис Краучер, – сказал Нобби, отложив мехи. – А это Фред… Фред…

– Смит, – нашелся джентльмен, внешний вид которого внушал даже меньше доверия, чем его слова. Лицо у него было вытянутое, худое и будто бы съехавшее набок; возраст неопределенный – от двадцати пяти до сорока пяти.

– Фред Смит, – любезно подхватил Нобби. – Мы с ним вместе работаем, а этот малый с нами по ошибке оказался. – Он вопросительно взглянул на мистера Окройда.

– Меня зовут Окройд.

– Его зовут Окройд, и он – честный человек, иначе бы его тут не было. – Нобби стал опять раздувать огонь, и скоро дрова занялись.

– Ну, чего изволите, ребятки? – вопросила Энни. – Ежли стейков с картошкой да перин пуховых – не мечтайте, сразу говорю.

– Как тебе угодно, Энни, как угодно! – запричитал Нобби. – Кусок хлеба да немного мяса, если есть. И выпить чего-нить. Что выпьем, друг? Пиво шибко холодное. Вот что я скажу: хорошо бы чашку чая с капелькой рома, а? Старого доброго сержант-майорского!

– Хорошо придумал, друг, – хмыкнул Фред.

– И я не откажусь, – сказал мистер Окройд, который уже начал согреваться, но изнутри его по-прежнему глодала пустота. Он с надеждой поглядел на грозную Энни.

– Как пожелаете, – ответила Энни. – Я тоже с вами тяпну. Ну-ка, Нобби, ставь чайник.

Она вынула из буфета остатки говядины, хлеб, сливочное масло, четыре полупинтовые чашки и бутылку рома. Они с Нобби заварили чай, Фред набросился на говядину, а мистер Окройд, чтобы не оставаться в стороне, отрезал от хлеба дюжину толстых ломтей. На душе у него вновь стало веселее. Да, компания его окружала та еще, зато потом будет что вспомнить и рассказать. Нобби поставил на стол горячий чайник, а хозяйка, которая даже в столь поздний час не теряла бдительности, отлила в кувшин четверть пинты рома.

Гости яростно накинулись на бутерброды, запивая их чаем – очень крепким, очень сладким и от души сдобренным ромом. Проглотив горячую смесь, в которой спиртного и чая было примерно поровну, Энни развалила у потрескивающего огня свою массивную, завернутую во фланель тушу, подбоченилась и смерила гостей снисходительным, почти материнским взглядом.

– Смотрю, вы малость ожили, – самодовольно проговорила она. – Что дальше, молодчики?

– Сон-час, – заявил Фред из глубин огромного бутерброда.

– Дело говоришь, – кивнул Нобби. – Передай-ка сюда вон тот коричневый кувшинчик, мистер. Подолью себе еще рома. Да, нам бы вздремнуть маленько, Энни.

– Спать будете прямо здесь, – сказала та. – Подкинем дров – авось не озябнете.

– Разберемся, Энни. Ну-ка, теперь самое вкусное! – Нобби поднял кружку и опустошил ее в честь гостеприимной хозяйки. – Уважила ты нас, родная! Все хорошо, мы тут сами управимся.

– Еще бы, – кивнула Энни. – Я на боковую. Утром расскажете все новости. И ради Бога, не зажигайте свет в передней! Так, подсчитаем убытки… С вас шесть шиллингов – это еще по-божески, вон вы сколько рому выдули.

– По рукам. – Нобби стал рыться в карманах.

Тут мистер Окройд, полный чая, рома, мяса и хлеба, сытый, довольный и сонный, сделал глупость.

– Ну-ка! – вскричал он. – Я вам обязан, так что плачу за всех! Шесть шиллингов, а? – Он сунул руку в карман, но там одиноко лежала монета в шесть пенсов. Видимо, вместе с недельным жалованьем он отдал жене все деньги. Зато в нагрудном кармане у него лежали четыре пятифунтовые банкноты. – Минутку… – По неосторожности мистер Окройд вытащил из старого конверта сразу все бумажки.

– Ну дела! – Фред подался вперед. – Кого это мы подцепили? Мистер Рокфеллер, черт тебя дери! Ты, часом, не банк ограбил?

Мистер Окройд заметил, как все взгляды застыли на его банкнотах, и спешно засунул три бумажки обратно в карман, а одну протянул Энни:

– Разменяете, миссис?

– Еще чего! – озлилась та. – Не разменяла бы, даже если б могла! Мне ваши грязные деньги не нужны. Неплохо устроились, а?

– Спокойно, мистер. Спокойно, Энни. Я заплачу, – ласково вставил Нобби. – Шесть шиллингов так шесть шиллингов.

– Ну, будьте паиньками. Как уляжетесь, сразу погасите свет. – Энни убрала со стола ром, заперла дверцу бара и ушла к себе. Гости дружно зевнули и по совету Нобби («Ботинки в постель не тащите») сняли обувь. После осмотра комнаты и дальнейших обсуждений мистеру Окройду, как ни странно, выделили старый диван в углу.

– Тебе там поуютней будет, мистер, – серьезно проговорил Нобби. – А честному человеку положен уют, верно я говорю, Фред?

– Так и быть, уступлю, – пробормотал тот и растянулся на двух стульях.

Мистер Окройд с удовольствием покурил бы на ночь «Моряцкого» и послушал байки о Чаффи, Большой Энни, ярмутском деле и Великой северной дороге, но он так устал, так согрелся и так уютно устроился на диване, чувствуя внутри теплое свечение рома, что веки его мгновенно налились свинцом. В полудреме он заметил, как Нобби задул лампу. В темноте поблескивал лишь очаг; мистер Окройд будто бы вновь очутился в тряском кузове – на короткий миг перед ним мелькнула Великая северная дорога, и он сразу же уснул.

II

Хриплый истошный визг огласил кухню. Мистер Окройд заворчал, приоткрыл глаза и зажмурился. На несколько секунд в комнате воцарилась благодатная тишь. Потом опять раздался голос, пронзительный и скрежещущий, как плохая циркулярная пила. На сей раз мистер Окройд пошевелился, встряхнулся и широко распахнул глаза. Увиденное его поразило. Много лет подряд, просыпаясь, он видел перед собой спальню дома 51 по Огден-стрит, Браддерсфорд, и теперь минуту-две не мог сообразить, куда попал. Через некоторое время к нему вернулась память о последних событиях: он сообразил, что настало первое утро его странствий и, вдобавок, последний вторник сентября. Душа его еще дремала, а проснувшаяся ее часть была лишь порождением привычек: чувство оторванности от родного дома не принесло мистеру Окройду ни малейшего удовольствия. И он по-прежнему мучился от недосыпа – голова чуть болела, по затекшему телу разлилась болезненная тяжесть. Словом, пробуждение было не из приятных. Мистер Окройд засыпал в атмосфере дружеского уюта, теперь все было иначе. Он приподнялся, выглянул из-за стола и уперся взглядом в огромную спину хозяйки, выходившей из кухни в коридор. Со двора в комнату вошла чумазая девчушка.

– Драствуй! – сказал ей мистер Окройд, вставая и потягиваясь.

Она смерила его скучающим взглядом.

– Здрасьте. Давно пора вставать.

– А который час? – спросил мистер Окройд. Часов у него никогда не было: простые жители Браддерсфорда узнавали время с помощью замысловатой системы фабричных сирен, прозванных в народе «свистухами».

– Полдевятого. Миссус велела вас разбудить.

Мистер Окройд огляделся по сторонам.

– Эй! А остальные-то где?

– Уехали.

– Уехали?! – Он изумленно уставился на девчушку.

– Миссус грит, уехали. Я не видала. Небось до меня еще собрались.

Он выглянул во двор: грузовика нигде не было. Обернувшись, мистер Окройд увидел прямо перед собой Большую Энни, смотревшую на него с явным недовольством. Выпачканная сажей, одутловатая, краснолицая, с жадными налитыми кровью глазками, при свете дня она выглядела даже неприятней и страшней, чем вчера ночью.

– Неужели! – пронзительно крикнула она. – Ваши-то давно уехали, и вы не задерживайтесь. Работать мешаете.

– Ладно-ладно, миссис, – пролепетал мистер Окройд и попробовал улыбнуться, но не преуспел. – Я мешать не хочу, но я ж только встал! Дайте хоть умыться да позавтракать!

– Не дам! – запальчиво отрезала Энни.

– Да в чем дело, миссис? Я при деньгах, могу заплатить.

– Нет, не можете. Не хватало мне здесь таких, как вы.

– Это каких «таких»? – оскорбился мистер Окройд. – Чем я вам не угодил? Назвали б вы «такими» вашего дружка Нобби и его приятеля, я б еще понял. Вот уж кто и впрямь…

– Хватит! – завопила Энни. – Распустили тут язык! Они уехали, и дело с концом. Вы тоже проваливайте, да поживей. Мешаете, сказала же. – Она развернулась и вразвалку пошла к выходу, но в дверях обернулась. – И чтоб я больше вас тут не видела! Вас никто и на порог не пустит, ясно? «Такие»! – Она по-слоновьи фыркнула и повернулась к нему спиной.

Мистер Окройд решительно нахлобучил свою коричневую кепку, обмотал плащом корзину и взял сумку с инструментами.

– Ну, я пошел, – сказал он девчушке. – Уж найду где умыться да закусить. Смотрю, меня тут невзлюбили. Чего она взъелась-то?

– Попробуй разбери. Старая ведьма! – мстительно проговорила девчушка.

– Ну, тебе лучше знать, – высказался мистер Окройд. – Вот только грязный и с пустым брюхом я далеко не уйду. Куда б мне податься? Не знаешь, где тут поблизости можно перекусить да вымыться?

Девчушка вышла за ним во двор.

– Лучше сверните направо и потом идите прямо, – ответила она. – Сперва будет Кэпбридж, но он совсем крохотный, толку с него никакого. Потом дойдете до Эверуэлла. Вот там хорошо, закусочных и чайных хоть отбавляй.

– Еще б, с таким-то названием [20]20
  Эверуэлл – благодатный, процветающий; место, где все всегда хорошо (англ.).


[Закрыть]! – заметил мистер Окройд. – И далеко отсюда этот Эверуэлл?

– Миль пять-шесть будет. Сейчас вам направо и прямо, через Кэпбридж. Мимо не пройдете, точно.

– А трамваи иль автобусы ходят?

– В два часа будет автобус, – ответила девчушка.

– В два! Да я раньше с голоду помру! – вскричал мистер Окройд. – Ладно, пойду пешком. И передай миссус, чтоб она не перетруждалась, поменьше делала добра людям и побольше думала о себе, не то совсем отощает. – Все еще хихикая над своей шуточкой, он вышел за ворота и повернул направо, неся в одной руке корзину, в другой – сумку с инструментами.

День, по всему, обещал быть теплым. Тяжелое осеннее солнце уже рассеивало легкие туманы, и хотя в воздухе по-прежнему стояла прохлада, а на траве и деревьях поблескивала роса, уже через несколько ярдов мистер Окройд перестал дрожать и почти согрелся. Правда, лучше ему не стало: глаза все еще слипались, а внутри было так пусто, что первую трубку «Старого моряцкого» он решил выкурить после завтрака. Мистер Окройд прошел милю по узкой извилистой дороге, никого не встретив, а потом услышал за спиной грохот легкой телеги. Он поставил ношу на землю – руки уже побаливали – и принялся ждать.

– Эй! – крикнул он возчику, когда телега почти с ним поравнялась. – Часом, не в Эверуэлл едешь, друг?

– Нет, – отрезал тот, даже не взглянув на мистера Окройда.

– Небось еще один из шатии Большой Энни, – пробормотал мистер Окройд себе под нос, провожая взглядом телегу. Он поднял сумки и вновь отправился в путь, правда, уже не так бойко.

Еще через двадцать минут мистер Окройд оказался в Кэпбридже, который состоял из нескольких обвалившихся кирпичных домиков, нескольких куриц, двух чумазых детей, хромой псины и самого настоящего моста – правда, длиной меньше трех ярдов. Именно на этом мосту мистер Окройд вновь остановился дать отдых рукам и с отвращением оглядеться по сторонам. Вид Кэпбриджа почему-то его раздосадовал. «Треклятая дыра, – сказал он себе. – Чую, мне тут ни росинки не перепадет». Рядом с мостом стоял древний указатель: «Эверуэлл, 4 мили». Взглянув на него с изрядной долей тоски, мистер Окройд потопал дальше. «Уж и мили считать разучились, – брюзжал он. – Я прошел добрых три, как пить дать, а эти четыре растянутся на все десять».

Не успел он прошагать и первую милю, как удача наконец ему улыбнулась. С поля в его сторону выехала телега, и на сей раз мистер Окройд уговорил возчика его подвезти, хотя на это и ушло несколько минут: седой дед с усами и баками был глух, как мешки в его телеге. Пока мистер Окройд разъяснил, что хочет умыться, почистить одежду и позавтракать, впереди уже показался Эверуэлл, нищая пыльная деревушка с дюжиной улиц. Складывалось впечатление, что она не сама собой выросла, а кто-то выкорчевал эти улицы из замшелых окраин какого-нибудь города и бросил здесь.

– Отправляйтесь к Попплеби, – дрожащим голосом проговорил старикан. – Это закусочная. Хорошо там, уютно.

– Славно, туда и пойду! – взревел мистер Окройд. – А где это?

– Да, там лучше всего. По субботам я хожу туда на пироги с картохой и мясом. Сперва пропускаю кружечку в «Старой Короне», а потом иду кушать пирог.

– Я спросил, где это место?

– Нет, много с тебя не возьмут, – прошамкал старик и, свернув за угол, показал кнутом в нужную сторону. – Вон Попплеби, можешь тут сойти.

Мистер Окройд слез на землю и взял багаж.

– Вот и славно! – громко прокричал он. – Спасибо, что подвезли!

– Ась? – Старик подался вперед.

– Спасибо, что подвезли! – К этому времени мистер Окройд уже охрип. – Грю, спасибо, что подвезли!

– Конечно, можно, в любое время! – загадочно ответил старик и укоризненно посмотрел на мистера Окройда. – Глупый вопрос, скажу я тебе. – И с этими словами он, ворча и кряхтя, поехал дальше.

Выцветшая надпись на вывеске гласила: «Закусочная Попплеби. Вкусная кухня. Обслуживаем велосипедистов». Мистер Окройд прочел ее с большим удовольствием. В витрине под пожелтевшей кружевной занавеской красовались две бутылки с содовой и соком лайма, четыре сморщенных апельсина, кусок зельца с надписью «Фирменное блюдо Попплеби», несколько кексов, покрытых некогда розовой глазурью, и бесчисленные поколения мух. Мистер Окройд не стал задерживать взгляд на витрине, однако ее вид не испортил ему настроения. Он открыл дверь, и в нос тут же ударил крепкий запах еды: судя по нему, люди ели тут безостановочно последние тридцать лет. У мистера Окройда тут же потекли слюнки. Вот уже полтора часа он страдал от голода и наконец пришел туда, где еды было хоть отбавляй. Закусочная так пропиталась атмосферой стряпни и поедания пищи – клеенки на столах были покрыты крошками и пятнами, стены и мебель блестели от жира, сам воздух будто бы проварили и зажарили, – что посетитель наедался, не успев взяться за еду. Человек не слишком голодный и не чересчур крепкий насытился бы уже на пороге, но такой крепкий и голодный посетитель, как наш мистер Окройд, проголодался бы от запахов еще сильней и поджидал бы мистера Попплеби, исходя слюной.

Именно так и произошло с мистером Окройдом. В комнате было пусто, шевелились только мухи. Он уселся на скамейку, кашлянул и потопал ногами, затем не выдержал и постучал перечницей по столу.