Текст книги "Добрые друзья"

Автор книги: Джон Бойнтон Пристли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 43 страниц)

В Хаксби мистеру Окройду выпало куда меньше потрясений, чем в Уинстеде, но эта неопределенность давила на него еще больше. Было в ней что-то зловещее и выжидательное. Вдобавок квартирная хозяйка – старуха с длинным желтым лицом – оказалась чрезвычайно неприветливой и будто бы не спускала с него глаз. Когда Хаксби тонул в темноте зала, а на сцене вспыхивали огни и Иниго ударял по клавишам, никто не радовался этому больше, чем мистер Окройд, но даже в театре он был не в духе.

Правда, в четверг он стал другим человеком. Первым это заметил Иниго.

– Слава Богу, осталось вынести только три вечера в этой дыре! – заявил юноша, когда они стояли за кулисами перед началом выступления. – По дороге сюда я прохожу мимо пятнадцати мясных лавок, и во всех витринах болтается одинокая засохшая баранья нога. Я смотреть не могу на эти ноги, честное слово! У меня от них колики, особенно когда я сознаю, что хозяйка кормит меня их старшим братом. Ужас! Ну и город!

– Не, – возразил мистер Окройд, – местечко как местечко. Ясно дело, отдыхать я сюда не приеду, но встречались мне и похуже города. – В его голосе появились новые звенящие нотки.

– Ну дела! – воскликнул Иниго, уставившись на мистера Окройда. – Что это с вами случилось, мастер Окройд? С чего вы вдруг засияли, как солнышко? Тут какая-то загадка…

Мистер Окройд смутился.

– Да нет, ничего не случилось… ничего особенного.

– Нет, так не пойдет! – не унимался Иниго. – Вы ведете тайную жизнь, правда? Должно быть, в глубине вашего сада таятся феи, как нередко замечает миссис Джо в тональности ми-бемоль. Что произошло?

– Да ничего! Так, встретился вчера с одним малым из Браддерсфорда…

– А, вон как! Слыхал, Джо? Мастер Окройд опять в строю, потому что вчера встретил на этой гиблой тропе земляка! Сообщи всем радостную весть, пусть пляшут и поют!

И радостная весть действительно обошла труппу, в результате чего мистера Окройда подкалывали и дразнили весь оставшийся вечер. В самом деле, твердили они, наш работяжка соскучился по дому!

Мистер Окройд не обижался: для каждого у него была припасена приветливая ухмылка. Он вновь радовался жизни, ничто его не преследовало и не тревожило. А все благодаря вчерашней случайной встрече.

После обеда (скверного) он отправился на прогулку по главным улицам города, дымя трубкой и раздумывая, не пропустить ли ему кружечку эля перед закрытием пабов. Возле «Белого оленя», самого большого городского паба, он заметил маленькую машинку, которая показалась ему смутно знакомой даже издалека. Он подошел ближе, увидел, что вместо заднего сиденья у нее большой деревянный ящик, и уверился окончательно: машина была та самая, над которой он однажды протрудился целый день. Этот ящик (для перевозки образцов) он соорудил собственными руками. Да и номера на машине были браддерсфордские. Автомобиль принадлежал мистеру Эшворту, одному из хигденских коммивояжеров. Сам он, должно быть, сейчас в «Белом олене» – зарекомендовывает себя в качестве хорошего клиента.

(Здесь стоит отметить, что встреча мистера Окройда с мистером Эшвортом была лишена малейшего намека на случайность. Кто подумал иначе, тот просто живет в неведении и ничего не знает о торговых обычаях Западного Райдинга. Каждую неделю коммивояжеры, браддерсфордцы с широкими плечами и еще более широкими гласными, покидают родную землю и объезжают каждый город этого острова, пересекают моря и попадают в Гетеборг, Амстердам, Антверпен, Лилль или Милан, оплывают весь свет и сходят на берег в Сиднее или Буэнос-Айресе. Фабрика Хигдена – одна из крупнейших в Браддерсфорде, и вы в любую минуту можете встретить ее сотрудника в своем городе.)

Тут мистера Окройда осенило: он расскажет свою историю мистеру Эшворту, с которым они всегда были на дружеской ноге – тем более котелок у малого явно варит. Мистер Окройд вошел в паб. Мистера Эшворта ни за стойкой, ни в зале для курящих не оказалось. Стало быть, устроился наверху – верно, он ведь никогда не был завсегдатаем пабов. Пока мистер Окройд предавался этим рассуждениям, к нему подошел швейцар и осведомился, что ему нужно, после чего сообщил, что какой-то джентльмен еще обедает в столовой наверху. То был, несомненно, мистер Эшворт. Мистер Окройд обнаружил его в самом углу пустого зала: он ел сыр с печеньем и праздно листал газету.

Мистер Эшворт, дородный джентльмен с бескрайними просторами красных щек, тройным подбородком и выпученными голубыми глазами, взглянул на приближающегося мистера Окройда и удивленно уставился на него.

– Хм, я ведь вас знаю, верно? – воскликнул он.

– Верно, мистер Эшворт, – ответил мистер Окройд, подходя к столу. – Как ваши дела?

– Надо же, это Окройд! Откуда вы тут взялись? Я слышал, Хигден вас уволил? Какая досада, славные были времена, когда вы там работали! Ну-ка, присаживайтесь.

Мистер Окройд сперва объяснил, как очутился в Хаксби, а в заключение выдавил:

– Я бы хотел вам кой-чего рассказать, мистер Эшворт, если не возражаете. Измаялся я – мочи нет!

Мистер Эшворт, которому явно было скучно одному, ничуть не возражал.

– Но не тут же мы будем беседовать, земляк! – сказал он. – Давайте спустимся вниз и пропустим по одной. Там и разговаривать будет поуютней.

Они спустились на первый этаж, заказали двойное виски, пинту пива, и мистер Окройд стал рассказывать бывшему сослуживцу про свои приключения – начиная со случая перед отъездом из Браддерсфорда и кончая недавним письмом Леонарда.

– Видите, как получается, мистер Эшворт, – посетовал он. – Я ничего не сделал, – разве только карточку порвал, – но по всему выходит, что защититься мне нечем.

– Как же вас разыскали в Браддерсфорде? – удивился коммивояжер.

– Все через этого треклятого Джорджа! – ответил мистер Окройд. – Только так они и могли меня выследить. Этот полицейский, мистер Эшворт, который велел мне не ходить за Джорджем, он ведь хорошенько меня разглядел, да и улицу свою я назвал – Огден-стрит. Ну вот, Джордж им сказал, что его ограбили, а полицейский меня вспомнил и небось навел справки: а я к тому времени вдруг пропал. Ясно дело, это их насторожило.

Мистер Эшворт поглядел на его осунувшееся лицо и вдруг громко, от души расхохотался:

– Будь я проклят, мистер Окройд! Это был Джордж Джобли, не так ли?

– Да, так его звали. Вы знакомы?

– Знакомы! – Мистер Эшворт принялся цокать языком и цокал минуты две. – Я бы сейчас жил куда лучше, не будь мы знакомы. Он с меня немало фунтов содрал – за лошадок, которые и бегать-то не умели. Но я вспомнил вашу историю. Джорджа Джобли уличили в обмане. Никаких ста двадцати фунтов он не терял, сам же потом признался. Конечно, в газетах об этом ни слова не писали.

– То есть, – вопросил мистер Окройд, – полиция закрыла дело?

– Похоже на то. Дело, ха! Такое дело яйца выеденного не стоит. Если вы вообразили, что находитесь в розыске, то советую вам немедля это прекратить. Не знаю, что вам написал сын, но все это чепуха. Он начитался бульварных романов.

– Точно говорите, мистер Эшворт?

– Абсолютно. Можете хоть завтра пройтись туда-сюда по Вулгейту – я готов платить вам по пять шиллингов за всякий раз, когда полицейский взглянет на вас дважды. Не-е, – с сильнейшим акцентом проговорил он, – у них и поважней дела найдутся, земляк!

– Ах ты, надо ж! Знали бы вы, какой груз сняли с моей шеи! – с жаром воскликнул мистер Окройд. – Я ведь едва не бросил лучшую работу за всю жисть! Как будто заново родился, ей-богу! – Он потер руки, допил пиво и закурил. Увидев, что его собеседник допил виски, он предложил ему угощение:

– Ну-ка, выпейте со мной еще, мистер Эшворт. Уж как вы мне подмогли, как выручили!

Пять минут спустя, изрядно пригубив вторую пинту, мистер Окройд радостно заметил:

– Эх, мистер Эшворт, когда я мастерил вам ящик для машины, то и знать не знал, что сам скоро буду разъезжать по стране, прям как вы. А теперь мы оба странники! – Он смачно затянулся трубочкой и добавил: – Слушайте, чуть не забыл! Я хотел у вас спросить… – Он глотнул пива и раздумчиво глянул на своего собеседника поверх пивной кружки. – Как там новый центральный нападающий у «Юнайтов»?

Так мистер Окройд вновь стал самим собой.

Глава 5
Иниго прыгает с поезда и понимает, что влюбился

I

– Ну так вот, – внушительно сказала миссис Джо, принимаясь за последнюю стопку карт. – Здесь то, что непременно сбудется.

– А остальное что было? – не понял Иниго.

– Слушайте, умник! – вспылила Сюзи. – Кому тут гадают, вам или мне? Не портите удовольствие. Продолжай, милочка, не обращай на него внимания.

Миссис Джо рассматривала карты пророческим взглядом.

– Тебя ждет большой успех, милочка. Деньги, слава, влияние – все, что полагается. Огромный успех. И он придет неожиданно через пять… то ли дней, то ли лет, не поймешь.

– Пять?

– Да, просто пять. А принесет его темный, очень темный человек.

– Может, негр? – предположил Джимми Нанн.

– Ах, помолчи, Джимми! – закричала Сюзи. – Не маленький уже, должен понимать, что никакой это не негр. А как я с ним познакомлюсь? Вот что интересно.

– Кстати, о неграх, – неизвестно к кому обратился мистер Мортон Митчем. – Раз жил я в Новом Орлеане, и была там одна старая негритянка, которая умела предсказывать судьбу. Она гадала на дынных семечках. Ну так вот, она мне нагадала, что я через неделю сломаю руку. «Тебе нельзя на север и на запад», – предупредила она. А я все равно поехал, и ровно через неделю, в Нашвилле… – Он умолк и обвел всех пытливым взглядом.

Джо вынул трубку изо рта.

– Сломал руку, как она и предсказывала! – опередил он мистера Митчема.

– Нет, не сломал, – серьезно ответил тот. – Не стану вам врать. Но ровно через неделю я познакомился с одним малым – даже имя его назову, это был Гораций Карсон, он тогда ездил с номером «Девушка в бочке» – представляете, он сломал ногу! Жутко, правда? А в другой раз, на востоке, один китаец…

– Что ж, Сюзи, судьба тебя ждет чудесная – лучше и пожелать нельзя. Много неприятностей через два неизвестно чего, как я сказала, но потом сплошное безоблачное небо. Хотела бы я нагадать то же самое всем остальным!

– А может, постараетесь? – невинно осведомился Иниго.

– Ну вот, опять он за свое! – воскликнула Сюзи. – Делает вид, будто все это чепуха, – потому что сам до смерти хочет, чтобы ему нагадали славы!

– Не будьте таким циником, мистер Джоллифант, – убежденно проговорила миссис Джо. – Знавала я людей, которые смеялись над гаданиями, как тот юноша в роустонском театре… как его звали, Джо? – спросила она мужа.

– Кого?

– Того юношу, который приехал в Роустон вместе с нами и не верил в плохие приметы, удачу и все такое?

– А, того! Помню-помню. Великолепный игрок в соловист, я таких еще не встречал. Знал все твои карты наперечет. Да-да, помню.

– Как его звали?! – возопила миссис Джо. – Хватит повторять, будто ты его помнишь – мне нужно имя!

Джо задумался.

– А вот имя забыл.

– Ты в своем репертуаре, – с любовью усмехнулась его жена. – В этом весь Джо, – пояснила она остальным пассажирам купе. – Дай ему волю, он будет битый час рассказывать мне про какого-нибудь знакомого, а потом скажет, что не помнит его имени. Так о чем это я? Ах да, тот молодой человек пришел в нашу труппу и заявил, что артисты слишком суеверны и он во все эти глупости не верит. Чтобы доказать нам свою правоту, он стал нарочно пренебрегать всеми приметами: свистел в гримерной, произносил на репетициях заключительную фразу пьесы и прочее в том же духе. Все это чепуха и предрассудки, утверждал он. И что, по-вашему, из этого вышло? – спросила она леденящим кровь контральто и вперила взгляд в Иниго.

– С ним что-нибудь случилось? – спросил тот, испытывая сильное желание последовать примеру нерадивого юноши.

– Разумеется! – победно воскликнула миссис Джо. – Его вышвырнули из театра меньше чем через месяц.

– И поделом! – сурово проговорила Сюзи. – Но что все-таки случилось?

– А, мы все нажаловались на него руководству. Сказали: либо он, либо мы, вот его и уволили. – Миссис Джо вновь уставилась на Иниго, а тот вдруг расхохотался. – Может, вам и смешно, мистер Джоллифант, но нам смешно не было: этот юноша портил нам всю удачу. Да и на себя беду накликал, согласны?

– Да разве вы не понимаете… – начал было Иниго, но умолк, потому что миссис Джо явно не понимала. Тем более Сюзи велела ему помолчать и не болтать о том, в чем он не разбирается.

– Я тоже не особо верю в тэкие штуки, – заявил мистер Джерри Джернингем, хлопая длинными ресницами.

– Ты вообще ни во что не веришь, – осадила его мисс Лонгстаф, проснувшись как будто бы только для этого. – Ты веришь только в себя и в уайтовские туфли для чечетки. Да еще в этот вздор, будто все красивые мужчины должны быть слегка загорелыми. – Мистер Джернингем явно не относился к числу ее друзей.

– Ты слишкэм субъективнэ, – ответил мистер Джернингем и изобразил на своем очаровательном лице негодование. – Обязэтельно нэдо мне возрэзить! Впрочем, я ничуть не удивлен, ни кэпли. – Подаренный букет был нарисован у него на лбу, как потом дружно согласились все девушки.

Сюзи принялась напевать песенку собственного сочинения:

 
Красавчик мистер Джернингем
Любил родной свой Бирмингем,
Где всех он поучал
И вечно задирал!
 

– Ну хватит, девочки, – урезонил их Джимми. – Оставьте мальчика в покое, вы ему просто завидуете. Если гаданий больше не будет, я попрошу вернуть мне карты. Сыграем партийку в соло-вист, Джо?

– Жарковато здесь, – заметил мистер Митчем и принялся снимать пальто.

– Серебряный король покидает сцену, – проговорила Сюзи. «Серебряным королем» труппа прозвала пальто мистера Митчема – в высшей степени примечательный предмет одежды. Впервые оно появилось на мистере Митчеме в Хаксби (где тот приобрел его в комиссионном магазине за двадцать восемь шиллингов) и почти сразу стало полноправным членом труппы. Про мистера Митчема теперь говорили, что он «возит с собой пальто», как про некоторых артистов говорят, что они возят с собой мать или иного родственника. То было огромное свободное пальто, будто бы пошитое из клетчатого пледа, с воротником из меха какого-то загадочного и давно вымершего зверя. Складывалось впечатление, что пальто это повидало больше городов, чем сам мистер Митчем, и что оно бывало даже там, куда его владельцу путь был заказан. Иниго считал, что оно может в любую минуту подхватить какой-нибудь рассказ мистера Митчема или даже громко его поправить. Джимми Нанн поклялся, что ему пришлось покупать для пальто отдельный билет на поезд и что всякий раз, когда его вносили в вагон третьего класса, мех на воротнике вставал дыбом. Таков был Серебряный король, которого мистер Митчем теперь сложил вдвое и, изрядно повозившись, пристроил на вешалку.

После Хаксби «Добрые друзья» давали по два-три вечерних концерта в окрестных городках – уже стояла середина ноября. Эта воскресная поездка в Миддлфорд стала пока самой длинной в их послужном списке. Тут необходимо заметить, что Миддлфорд – один из многочисленных городков на северо-востоке страны, где процветает угольная и металлургическая промышленность. Мисс Трант взяла мистера Окройда к себе в машину, на которую он теперь поглядывал с видом знатока, а остальные восемь человек поехали поездом. Они собрались в одном купе и сидели там последние три часа: рассказывали байки, играли в карты, гадали, ели сандвичи и шоколадки, читали, курили, зевали, дремали и глазели в окно на проносящиеся мимо серые городишки. День выдался сырой – а воскресенья, как водится, бывают особенно сырыми, – и поначалу в вагоне стоял страшный холод, но теперь в нем стало не просто тепло, а душно. Джимми Нанн, Джо, Митчем и Джернингем сыграли еще несколько партий в соло-вист, миссис Джо продолжала вязать, Элси вновь задремала, Сюзи прочла десяток страниц детективного романа «Тайна пианолы», а Иниго пытался одолеть несколько толстых воскресных газет.

– Ну-ка! – воскликнул Джимми, протирая окно и выглядывая на улицу. – Похоже, это Хиклфилд. Сегодня идем без опозданий.

– Разве мы не тут пересаживаемся? – спросил Иниго.

– Тут, – ответил Джимми. – И у нас всего двадцать минут. Хорошо бы чего-нибудь выпить.

– Здесь все всегда пересаживаются, – заметила миссис Джо, убирая вязанье. – Я, кажется, провела на этой станции полжизни! Стоит только отправиться на север, как непременно выйдешь в Хиклфилде, чтоб пересесть на другой поезд.

Все согласились, что Хиклфилд вездесущ и неизбежен, и рассказали друг другу, как часто встречают в местном привокзальном буфете старых знакомых. Поезд медленно въезжал под мрачные своды вокзала, когда случилось нечто странное: Джимми Нанн спокойно смотрел на улицу в открытое окно, как вдруг вскрикнул и забился в угол купе.

– Будь я проклят! – охнул он, глядя прямо перед собой. Кровь отхлынула от забавно сморщенного лица, и виду него стал очень бледный и болезненный.

– Джимми! Джимми! Что случилось? – загомонили все.

Он схватился рукой за сердце. Губы его посинели.

– Все нормально. Все хорошо, пустяки, – застонал он. – Небольшой… приступ, только и всего. Дайте мне вон ту сумку… снизу… там есть фляжка. Вот. Во-от, так-то лучше! – Его лицо стало приобретать нормальный оттенок – сперва покраснел только нос, и на секунду-другую могло показаться, что это клоунский грим; даже в стуке его зубов слышалась жуткая нотка шутовства.

– Джимми, милый! – сказала Сюзи, кладя руку ему на плечо. – Что случилось? Ты меня напугал. Больше так не делай, хорошо?

На большее времени у них не было. Поезд остановился. Иниго и Мортон Митчем сказали, что перенесут багаж в другой поезд, который уже поджидал их на соседнем пути. Остальные поспешили в буфет, но все еще дрожащий Джимми отказался составить им компанию, и Сюзи повела его к миддлфордскому поезду. Однако, уложив багаж, Иниго нигде ее не увидел.

– Где Сюзи? – спросил он у Джимми.

– Я уговорил ее выпить чаю, – ответил Джимми. – Митчем решил пропустить рюмочку?

– Ну да, – сказал Иниго, помогая проводнику укладывать некрупные вещи на сиденья. – До отправления еще десять минут, но я в буфет не пойду. Не люблю пить впопыхах.

Через несколько минут подошли Джо с супругой и сообщили, что встретили Томми Вернея и Мэйбл Росс из развалившихся «Весельчаков».

– Они сейчас отдыхают, – выпалила миссис Джо, – а потом откроют сезон постановкой «Золушки» в Уоррингтоне – «Барон и Дандини»!

От толпы в дальнем конце перрона (то была труппа «Легкие деньги», приехавшая на гастроли в Бродхэд) отделились Элси с Джерри Джернингемом и поспешили к поезду, твердя на ходу имена всех встреченных знакомых. За ними шествовал мистер Мортон Митчем, царственный и величавый в Серебряном короле. Он рассказал, что успел выпить две рюмки, в то время как некоторые господа не осилили и одной.

– Это, между прочим, тоже искусство, – гордо заключил он, а Джимми и Джо признали, что он, несомненно, большой умелец в этом ремесле.

– Где Сюзи? – спросил их Иниго.

Мистер Митчем вроде бы видел ее в буфете, она болтала с какими-то знакомыми.

– У нее еще три минуты – успеет! Я рассказывал вам, как однажды чуть не опоздал на «Восточный экспресс»?

В эту самую секунду проводник захлопнул дверь вагона. Джимми и миссис Джо попытались одновременно высунуться в окно.

– Ну надо же, а! – с тревогой воскликнул Джимми. – Лучше бы Сюзи поспешить. Я ее нигде не вижу, а они уже приготовили флажки и свистки.

– Погодите! – закричал Иниго. – Дайте мне посмотреть!

– Ее нигде нет, – сказал Джимми.

Раздался свисток.

– Вон она! – крикнул Джимми. – Э-э… как бишь вас, охранник? Остановите поезд! Эх, нелегкая их разбери! Мы тронулись! Она опоздала!

– Тогда я тоже! – взревел Иниго. – Посторонись, Джимми, я спрыгну!

Поезд уже поехал, но очень медленно. Иниго распахнул дверь, вывалился и рухнул навзничь на перрон.

Джимми отчаянно рылся в карманах, пока остальные наперебой кричали.

– Вот! – крикнул он. – Билеты! – И выбросил их на перрон, где их подобрал носильщик. Усиленно жестикулируя и подмигивая, Джимми показал носильщику на Иниго, а в следующий миг поезд отъехал от вокзала.

– Я чуть не… – Джо не стал уточнять, что он чуть было не сделал, а просто громко выдохнул. Остальные явно были с ним согласны.

– У меня чуть сердце из груди не выскочило! – воскликнула миссис Джо.

– Конечно, я и раньше догадывалась, что Сюзи ему нравится, – сказала Элси, – но не настолько же!

– Я это сразу поняла, – сентиментально вздохнув, проговорила миссис Джо. – Вот это я называю «любовью», друзья мои.

– Так он в нее влюбился? – спросил Джо, невинно вытаращив глаза на жену. – Поэтому и спрыгнул с поезда?

– Разумеется, Джо! Как же ты глуп, – отрезала она. – И нечему тут удивляться. Он не совершил ничего из ряда вон. Если бы я опоздала на поезд, ты бы тоже спрыгнул, верно?

Джо озадаченно потер подбородок.

– Пожалуй…

– Что-то ты не больно уверен.

– Да ладно, ладно, спрыгнул бы! Ну, хочешь – испытай меня.

– Еще шею сломаешь, чего доброго! – не смягчая тона, прикрикнула на него жена. – Хорошенькое будет дельце! Первый раз слышу, чтобы мужчины несли такой вздор, – строго проговорила она.

Джо в отчаянии посмотрел на нее и перевел взгляд на мистера Мортона Митчема, а тот, в свою очередь, покосился на Джимми. Трое философски переглянулись, как делают это все представители пола, не лишенного здравомыслия и не склонного к вздорным причудам, капризам и совершенно нелогичным всплескам чувств.

II

– Неужели вы спрыгнули, только чтобы составить мне компанию? – удивилась Сюзи. – Как это мило, Иниго!

Иниго и сам считал (хотя вслух не сказал), что это очень мило. Он только что получил выговор от Северо-восточного железнодорожного управления, его одежду еще покрывала дорожная пыль, и он не вполне оправился после близкого знакомства с перроном. Носильщик вручил им билеты, предусмотрительно выброшенные Джимми, однако и пальто, и шляпа Иниго остались в поезде: теперь он зябнул и чувствовал себя немножко идиотом.

– Первым делом надо узнать, – строго произнесла Сюзи, как будто Иниго предложил ей сыграть партийку в шахматы, – когда отходит следующий поезд до Миддлфорда.

– Да, это я и хотел сказать, – робко произнес Иниго.

Они вместе изучили табло и выяснили, что следующий поезд до Миддлфорда отходит со второго пути в 19.45.

– Нам еще больше четырех часов тут куковать, – сказал Иниго.

– А прибытие в Миддлфорд во сколько? Тут не сказано. Наверное, на рассвете.

– Пойдемте к тому расписанию, там должно быть написано, – предложил Иниго и повел ее за собой. Внимательно изучив расписание и поводив туда-сюда пальцами, они выяснили, что поезд прибывает в Миддлфорд в 11 утра.

– Вот и хорошо, – сказала Сюзи. – Джимми или еще кто-нибудь из наших нас встретят – уж наверняка додумаются посмотреть расписание и найти нам жилье. Мне не впервой, можете спросить у Джимми…

Ее перебило чье-то покашливание. Они обернулись и увидели даму средних лет в черном платье, которая стояла рядом и тоже изучала расписание. У нее было длинное угловатое лицо и плотно поджатые губы. Иниго еще раньше ее заметил: она смотрела на расписание так, будто оно оскорбляло ее самые благородные чувства. А теперь вот кашлянула, причем не виновато, а весьма категорически и властно – как будто хлопнула по плечу. Сюзи с Иниго обернулись, и дама уставилась на них: сперва на одного, потом на другого.

– Вы, случайно, не артисты? – наконец спросила она.

Да, артисты, ответили они.

– Пересаживаетесь на другой поезд?

Да, хотели пересесть и опоздали, сказали они и мельком переглянулись. «Просто любопытствует?» – спросил взгляд Иниго. «Может, постояльцев ищет», – мысленно ответила ему Сюзи.

– А когда вы приехали? – вопросила дама.

Узнав время приезда и направление, она уставилась на них еще пристальней, а потом проронила:

– Вы, случайно, не с мистером Нанном выступаете?

– С Джимми Нанном?! – воскликнула Сюзи.

– С Джеймсом Нанном, – строго поправила ее дама.

– Пожалуй, что так! – ответила Сюзи. – Мы из одной труппы, «Добрые друзья». А Джимми – мой давний друг. Вы знакомы?

Угловатая дама пропустила ее вопрос мимо ушей.

– Бродячие комедианты, как я понимаю? И куда же вы направляетесь?

В Миддлфорд, ответили они.

– А на следующей неделе?

Этот вопрос их озадачил. Сюзи взглянула на Иниго и помедлила.

– Что ж, если вам так интересно, – проговорила она особым тоном, говорящим «Это не ваше дело», каким мы всегда произносим вышеуказанную предваряющую фразу, – мы едем в местечко под названием Тьюсборо.

– Это недалеко отсюда, – заметила дама.

– Мы даем концерт в Королевском театре, – не без гордости уточнила Сюзи.

– Гм. Ничего хорошего это не сулит, – мрачно предрекла она и стала еще угловатей. – Как там вы называетесь? «Добрые друзья»? Мистер Нанн точно играет в вашей труппе?

– Разумеется, – с некоторым негодованием ответила Сюзи. – Мы увидим его сегодня же ночью или завтра утром. Вы знакомы? Передать ему что-нибудь?

– Джеймс Нанн и слышать обо мне не захочет. Я видела его в поезде, и он, если не ошибаюсь, видел меня. – Дама вперила в них взгляд, а потом слегка встряхнулась. – Я его жена, – тихо сказала она и зашагала прочь.

Иниго вытаращил глаза. Сюзи охнула и побежала следом.

– Послушайте! – вскричала она, останавливая даму. – Как удивительно! Я много лет знаю Джимми и понятия не имела…

– …что у него есть жена. Охотно верю.

– Но постойте! Меня зовут Сюзи Дин, Джимми хорошо знал моего отца.

– Я тоже его знала, – спокойно проговорила удивительная миссис Нанн. – Могла бы и догадаться, что вы дочка Чарли Дина, – прямо одно лицо.

– Какое чудо! – воскликнула Сюзи, едва не пританцовывая от восторга.

– Разве?

– Ну конечно!

– Почему же? – без малейшего интереса спросила миссис Нанн. – По мне, ничего чудесного в этом нет. Такими пустяками меня не удивить. Доброго вам дня.

– Но вы не можете просто так уйти, – растерялась Сюзи. – Вы же ничего не рассказали! Нет, я вас не отпущу.

Миссис Нанн смерила ее безразличным взглядом.

– А что вы хотите знать?

– Ну, не то чтобы я хотела что-нибудь знать, – замешкалась Сюзи, – но вы же понимаете… вот так столкнуться с вами и…

– Не имея ни малейшего желания вам грубить и будучи признательной за ответы на все мои вопросы, – процедила миссис Нанн очень угловатым тоном, – должна заметить, что вы чересчур впечатлительны. Лучше избавьтесь от этой привычки волноваться по любому поводу, не то она пристанет к вам намертво, мисс. Я все сказала. Доброго вам дня. – И с этими словами она ушла.

– Ах, какая сухая, тощая, ужасная женщина! – вскричала Сюзи, возвращаясь к Иниго. – Вы ее слышали?

– Джимми ее видел, – объявил Иниго. – Он заметил ее на перроне, когда выглядывал в окно. Помните, как странно он себя повел?

– Неудивительно! Но, согласитесь, все это ужасно странно. Я понятия не имела, что он женат.

Еще несколько минут она бурно дивилась этому факту, а потом стала рассказывать Иниго о разных событиях в жизни Джимми – никакой вины при этом она ему не приписывала.

– Мы выяснили, что у него есть скелет в шкафу, – задумчиво проговорил Иниго.

– Скелет, это точно! – вставила Сюзи. – И больше мы о ней говорить не будем. Меня интересует другое: куда мы пойдем?

Они как раз покинули вокзал и очутились, по-видимому, на главной улице города.

– Так вот он какой, Хиклфилд, – сказал Иниго, недовольно оглядываясь по сторонам и подрагивая от холода. – Сдается, воздух тут не ласков и не легок [49]49
  Перефразированная цитата из «Макбета» У. Шекспира, акт 1, сцена 6. Пер. М. Лозинского.


[Закрыть], подруга Сью. Это место нагоняет на меня тоску, определенно.

Над городом висел легкий туман. Смутными силуэтами возвышались впереди ветхие магазины, банки и склады, и все вокруг казалось мрачным сном. Автомобили появлялись словно бы ниоткуда: ревя клаксонами, точно раненые чудища, они проплывали мимо и исчезали в неизвестности. То и дело из нее возникали громоздкие трамваи: стеная, они притормаживали у остановок, поглощали несколько лакомых человеческих душ и отбывали в неведомую даль. Сейчас на остановке стояли полицейский, древний кеб, продавец газет, дама в шубке под котика и еще несколько людей и предметов, явно дожидавшихся начала Судного дня. Все здесь было серым, кроме самого тротуара – пугающе черного от сажи, – ни намека на цвет, ни искорки жизни.

– Господи! – воскликнул Иниго. – Давайте уедем отсюда, Сюзи. Еще минута, и я лишусь всех надежд.

– Прыгнем в тот трамвай, – решила Сюзи, – и посмотрим, что будет. Бежим! – Они бросились вниз по улице и в последний миг вскочили на подножку – к вящему восторгу кондуктора, который, по всей видимости, не ожидал сегодня столь ярких событий.

– Так-то лучше, – сказала Сюзи, глядя на проплывающий мимо Хиклфилд.

– Правда? Как будто на галеоне плывем.

Однако смотрел он вовсе не на Хиклфилд, а на саму Сюзи, которая сегодня была еще бойче и красивей, чем обычно. Пока он глядел на нее, им овладело любопытнейшее чувство: что-то вроде боли, составленной из безудержного счастья и невыносимого волнения. Иниго сразу понял, что это место – в трамвае рядом с Сюзи – единственное на свете, где он должен и хочет быть, а все другие места, где Сюзи нет – будь то гостиница «Савой» или солнечные гавайские пляжи, – представлялись ему гиблыми пустырями. В мгновение ока он осознал, что лучше жить в нищете рядом с ней, чем предаваться утехам где бы то ни было, ведь мир, в котором есть Сюзи – волшебный мир, а тот, где ее нет – унылая мешанина предметов и людей. Теперь он понял, как сильно ее любит и будет любить вечно. Ошибки быть не могло. Он спрыгнул с поезда по той простой причине, что не мог вынести разлуки; он спрыгнул и с головой нырнул в любовь.

– Сюзи, – заговорил он. – Сюзи, послушайте.

Тут он умолк. Ну вот, что за нелепое блеянье?

– Да, Иниго? – Темные глаза Сюзи на миг заглянули в его, и вдруг выражение ее лица переменилось: она увидела подошедшего к Иниго кондуктора. Они спросили, куда едет трамвай и можно ли там перекусить, и узнали, что в полумиле от конечной, на магистрали, есть хорошая большая гостиница, где столуются в основном «автомодилисты». Заведение первосортное, доложили им, и Иниго без промедлений объявил, что там они и перекусят. Поскольку до конечной почти час езды, они замечательно скоротают время до отправления поезда.

После ухода кондуктора Иниго опять не удалось рассказать Сюзи о случившемся, потому что теперь заговорила она. Он курил трубку, любовался игрой ее дивных черт и в полузабытьи слушал ее рассказы. Время от времени, когда трамвай взбирался на холм, его стоны и лязг полностью заглушали Сюзин голос. Иниго мнилось, что все происходящее – сон: таинственный Хиклфилд, темнеющий внизу; Сюзи с рассеянным взглядом, погруженная в воспоминания; истории из ее прошлого, перетекающие одна в другую, точно сны; все это было очень странно. Тот день запомнился Иниго на всю жизнь.