Текст книги "Добрые друзья"

Автор книги: Джон Бойнтон Пристли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 43 страниц)

Вдруг из коридора раздается какой-то шум. Входят три джентльмена с бутылками эля в руках.

– Сюзи тебе сказала? – рявкает Джо. – Джимми только что получил телеграмму! Мы как раз от него.

Он потирает руки и демонстрирует жене широченную восторженную улыбку.

– Ну, и что там? – нетерпеливо спрашивает миссис Джо. – Да не молчи же, несносный!..

– В понедельник едем на встречу, – говорит ей мистер Мортон Митчем. – Условия прекрасные. Открытие сезона в середине апреля, с начала месяца начинаем репетировать, концерты до конца сентября. И если это тот же самый Беллерби, с которым я играл в шестом году, то он – истинный джентльмен.

– Слыхал, это твоих рук дело, Сюзи! – опять ревет Джо. – Мне все про тебя доложили. Теперь твое место среди звезд, а? Через неделю и на порог нас не пустишь!

– Не валяй дурака, Джо! Ах, ну разве это не чудо?

– Еще какое! Ну, что скажешь, не зря я врезал тому малому? Не забывай нас, хорошо?

– Да как же я забуду!

Он заключает ее в медвежьи объятия. Миссис Джо и мистер Митчем рассказывают друг другу – с непринужденностью и стремительностью ветеранов – о преимуществах резидентного сезона на южном побережье. Иниго извлекает из серванта несколько стаканов и открывает пиво. Джентльмены мгновенно принимаются пить за здоровье присутствующих, а миссис Джо признается, что в такой знаменательный вечер не отказалась бы от «чего-нибудь крепенького». Сюзи, присев за краешек стола, обменивается улыбками с Иниго – они оба рады счастью остальных. Кто-то спрашивает, куда подевался мистер Окройд, но ответа никто не знает. Зато все так хотят высказаться – и высказываются столь бурно, – что о мистере Окройде вскоре начисто забывают. Сюзи угощается сигареткой, Джо с Иниго раскуривают трубки, а мистер Митчем достает одну из своих знаменитых черут, и комната наполняется дымом. Теперь мы видим их сквозь голубое марево: мистер Мортон Митчем, огромный и сказочный, уже не так похож на обнищавшего сенатора, как на Даллингемском узле, но это прежняя скрипучая громада, увенчанная лохматыми бровями и залысинами, – все тот же странник, бороздящий далекие просторы неведомых стран. Румяная миссис Джо едва не искрится: она помолодела на десять лет, щебечет и потягивает пиво, но в любую минуту готова вновь сыграть герцогиню Доркинга. Вот широченные плечи и сияющее честное лицо ее мужа, который только и делает, что кивает, улыбается и всем поддакивает. Вот Иниго с подвижным носом и непокорным вихром, вечный студент, опрятный и растрепанный одновременно, какими иные мужчины остаются навсегда. И, наконец, Сюзи: она болтает ногами под столом и охотно заговаривает то с одним собеседником, то с другим, тараторит, хохочет, дразнится, паясничает, и кажется, что ее лучистые темные глаза не потускнеют и через тысячу лет. В следующий миг все эти люди превратятся для нас в имена из газетных заголовков, а пока мы видим их сквозь голубую дымку, которая становится все гуще, глубже, блекнет и размывается, подобно самому Времени, чей ход неподвластен нашему разуму; но вот занавес с шорохом падает, и мы больше их не видим – быть может, не увидим уже никогда.

V

Чем же все это время занимался мистер Окройд? Что держало его в стороне от труппы? Ответ прост: новое дело. В первый и последний раз мистер Окройд сыграл роль детектива – роль, для которой он, не будучи любителем остросюжетной литературы, не имел ни склонностей, ни расположения. Однако свершившаяся катастрофа посеяла в нем темные думы, и, выкурив бесчисленное множество трубок «Старого моряцкого» и посовещавшись со своим другом, мистером Джоком Кэмпбеллом – человеком в высшей степени подозрительным, – мистер Окройд стал понемногу соображать, что к чему. Вот как вышло, что он сыграл роль детектива, и скоро мы узнаем, для чего. Надо только дождаться его в палате мисс Трант – утром того дня, когда Сюзи с Иниго должны уехать в Лондон, и даже мистер и миссис Джо всерьез подумывают о сборах.

Мисс Трант все еще лежала в лечебнице, но уже могла бы покинуть ее, если бы куда-нибудь торопилась. Однако она предпочла остаться до полного выздоровления руки – к вящему удовольствию своего нового медицинского советника, доктора Хью Макфарлана, который умудрялся посещать ее каждый день. Он уже поговорил с мистером Гучем о возможной тяжбе мисс Трант с гатфордским театром, и теперь, разумеется, им нужно было видеться как можно чаще, а врачебная практика и паращитовидная железа могли и подождать. Полностью оправившись от шока, мисс Трант уже могла вставать, но некоторое время не покидала палаты. Когда Хью зашел к ней в то утро, она сидела в кресле.

– Я созвонился с Гучем, – сообщил он, – скоро он зайдет вас проведать. Говорит, у него для вас что-то особенное. Не знаю, смогу ли я его дождаться, но он вам сам все расскажет, Элизабет.

– Вы столько хлопочете, мне даже совестно, – сказала мисс Трант. – Времени-то у вас наверняка мало! Прошу вас, Хью, больше никаких хлопот.

Он ответил, что ему это ничуть не затруднительно, а она возразила, что такого не может быть, и он вновь довольно резко сказал, что рад ей помочь, – к тому времени в разговор вступили их глаза, которые отпускали столь неосторожные замечания, что, хотя с губ срывались лишь безобидные дружеские слова, щеки мисс Трант стали пунцовыми, а щеки доктора Макфарлана – кирпично-красными. Застенчивые люди могут общаться в подобном ключе довольно долго, прежде чем предпримут какой-нибудь решительный шаг, и эта стадия их отношений не представляет никакого интереса для окружающих (за исключением сиделки мисс Трант, которая подмечала каждое движение, каждое покраснение щек и ежедневно замеряла температуру их романа), а посему мы можем спокойно покинуть наших героев и дождаться прихода мистера Гуча.

Мистер Гуч был адвокатом с весьма обширной практикой и выдающимся мидлэндским акцентом. Два эти обстоятельства свидетельствовали о его необычайной проницательности и многочисленных связях – мистер Гуч водил знакомство почти со всеми жителями Гатфорда, Мандли и Сторта. Семейный адвокат мисс Трант, мистер Труби из Челтнема, не одобрил бы ее выбор, но, с другой стороны, он совершенно точно испугался бы вступить в спор с руководством гатфордского театра, в то время как мистер Гуч считал их притязания пустячным делом и вопиющей наглостью. Шотландское чутье на хороших адвокатов не подвело Хью. Заметим только, что мистер Гуч оказался вовсе не энергичным сухоньким джентльменом с заостренным лицом, а румяным толстяком с огромной плоской физиономией, намекавшей лишь на праздное чувство юмора и ни на что более.

Быстро представившись и сказав, как он рад выздоровлению мисс Трант, мистер Гуч сразу перешел к делу.

– Что ж, мисс Трант, – начал он, – я подробно ознакомился с вашим делом. Сначала мне показалось, что оно безнадежное. Вы не можете отказаться от данных обязательств. Я прочитал ваше соглашение с театром: вся ответственность лежит на вас. Конечно, вы не могли предвидеть такой исход дела, верно?

– Разумеется! – ответила мисс Трант. – А кто мог? Такое ведь нечасто случается.

– Ваша правда, – сказал мистер Гуч, морща широкое лицо. – Но от этой жизни можно ждать чего угодно. Для того и придумали договоры, контракты и прочая. В девяноста девяти случаях из ста вы просто выбрасываете деньги на ветер, но сотого случая никто не отменял. Такие дела. Напрасно вы поставили свою подпись под этим соглашением, мисс Трант. Театральные тонкости не по моей части – я не стану притворяться, будто хорошо в них разбираюсь, – но договор, который вы подписали, выглядит подозрительно и дурно попахивает. Надо бы как следует его изучить – потом, просто из вредности. Однако двойного толкования он не допускает, это точно. Вся ответственность лежит на вас, и вам придется платить.

Он посмотрел на нее довольным взглядом.

Мисс Трант довольна не была и вообще пришла к выводу, что мистер Гуч – болван.

– Какой ужас! – воскликнула она. – Я бы сама все выплатила, если б была виновата. Но моей вины нет, наоборот – я пострадала! Труппа потеряла деньги, а теперь еще и возмещать ущерб придется. И все из-за горстки хулиганов, которым вздумалось испортить наш концерт…

Тут мистер Макфарлан пробормотал фразу, из которой стало ясно, как бы он обошелся с этими хулиганами, сумей он до них добраться. Возможно, во фразе даже упоминались их паращитовидные железы.

– О да, – добродушно улыбаясь, кивнул мистер Гуч. – Хотя нам почти наверняка удастся немного скостить ущерб, когда театр возбудит иск – пока не возбудил, но он уже не за горами, если можно так выразиться, – платить все равно придется. Я хочу, чтобы вы это понимали, мисс Трант. Вам все ясно? Хорошо, с этим разобрались.

Он по-прежнему выглядел очень довольным собой, и мисс Трант начала думать, что даже бедный мистер Труби, хоть он давно считает ее ненормальной, лучше бы справился с этой задачей. Самое ужасное было в том, что мистера Гуча выбрал именно Хью. Бедняжка, он так гордился своим выбором…

– Но есть один нюанс, – с удовольствием продолжал адвокат. – Вот тут-то мы с вами и схитрим. Да, вы несете ответственность перед театром – это ясно. Но кто несет ответственность перед вами? Кто, в сущности, виноват?

Он умолк и выжидательно посмотрел на мисс Трант.

Она мысленно пожала плечами.

– Это мы скоро узнаем, – ответила она не без иронии, – да что толку? Банда хулиганов – неизвестно откуда. Если бы не они, ничего бы не случилось. Вот только какая нам будет польза, даже если мы их вычислим? Ах, глупости все это! Вы меня извините, но это правда глупо.

– Может, для кого-то и глупо, – совершенно невозмутимо продолжал мистер Гуч, – но в действительности все и вполовину не так глупо, как кажется. Заковыристо, конечно, – весьма заковыристо. Я не хотел посвящать вас в курс дела, пока сам все не выясню, потом решил, что вы должны знать. Подождите минутку, пожалуйста, я проверю, не пришел ли он. Я оставил ему записку, просил сюда зайти.

С этими словами мистер Гуч вразвалку двинулся к выходу и оставил мисс Трант наедине с ее другом.

– Не понимаю, о чем он говорит, – призналась она, хмуря лоб. – Он вообще… надежный человек?

Хью рассмеялся:

– Я за вами наблюдал, Элизабет. Вы ведь подумали, что от него никакого проку не будет, верно?

– Нет, вы несправедливы! Я только подумала…

– Погодите, он уже вернулся.

Мистер Гуч действительно вернулся – и не один. С ним был мистер Окройд, который крепко стискивал в руках кепку и выглядел очень смущенным. Он робко улыбнулся мисс Трант.

– О, мистер Окройд! – Она тоже улыбнулась. – Как я рада вас видеть! Не ожидала, что вы заглянете.

Мистер Окройд откашлялся.

– Идете на поправку, мисс Трант?

– Да, спасибо, мне лучше. Чем вы занимались последнее время?

– Ну… я… вроде как занят… был. – Он кивнул в сторону мистера Гуча.

– О! – воскликнула мисс Трант. – Ничего не понимаю. Вы пришли вместе с мистером Гучем?

– Ага, – уже спокойней ответил мистер Окройд. – Верней, он мне записочку оставил, шоб я пришел. Грит, лучше мне самому вам все рассказать.

– А второго разыскали? – осведомился мистер Гуч, уморительно склонив голову набок. – Получилось?

– Он прямо тут, – сказал мистер Окройд, ткнув большим пальцем за спину.

– Неужели? – Мистер Гуч оживился. – Где? На улице?

– За дверью, – ухмыльнулся мистер Окройд. – Кликнуть?

– Если мисс Трант не против, – ответил адвокат, покосившись на нее.

– Разумеется, не против! – Мисс Трант удивленно воззрилась на них. – Только я ничего не понимаю. Что происходит?

Она вдруг рассмеялась.

– Тут вон какая штука, мисс Трант, – с серьезным видом начал мистер Окройд. – После воскресной кучи-малы я начал соображать, чо да как. Вы ж сами знаете, в зале всю неделю было неспокойно, но в воскресенье такую бузу подняли, что и в страшном сне не приснится. Мне потом сказали, будто те хулиганы нарочно погром устроили, заплатили им за это. Ну, вот я соображалку-то и включил…

– Молодец! – одобрительно сказал мистер Гуч. – Соображалка – дело хорошее.

– Вопчем, один мой добрый приятель – малый нездешний, проездом тут был, – рассказал мне интересную штуку. Мы тогда сидели в таверне «У ярмарки». Не успел я ему про «Добрых друзей» разболтать, как он и говорит: «У вас намедни ничего скверного не случалось? Если нет, то случится». Ну, или вродь того. Я всерьез его треп не принял, да и расспросить толком не успел – он сразу же пропал. А назавтра я про наш разговор и вовсе забыл. А потом, в понедельник ужо, я все вспомнил и подумал: «Откуда ж ему было знать про плохое?» Он сказал, что случится плохое – и на тебе, случилось! Вот я и смекнул, что дело тут нечисто. Рассудил так: коли он знал про плохое, стало быть, он слышал, как это плохое замышляли.

Мистер Гуч мотнул огромной головой в сторону мисс Трант:

– Поняли? Опять соображалку включил!

Мисс Трант была заинтригована.

– Продолжайте, мистер Окройд. Это очень интересно.

– Ну, я решил отыскать своего приятеля. Стало быть, порасспрашивал народ, навел справки. Заодно зашел к Джимми Нанну, а тот мне рассказал про дохтора Макфарлана и мистера Гуча, поэтому я сходил к мистеру Гучу и объяснил ему, что к чему. Он тоже решил, что я прав и хорошо бы мне поскорей найти своего приятеля. «Помогу чем смогу, – грит. – Как он выглядел?» Ну, я его описал, потом встретился с одним малым, с другим, с третьим – ну и задачка была! Но в конце концов я его разыскал.

– Он был здесь, в Гатфорде? – спросила мисс Трант.

– Скажете тоже! В добрых сорока милях отсюдова и уже собирался ехать дальше. Он никогда не сидит на месте, – добавил мистер Окройд не без гордости. – Было время, когда мы вместе колесили по стране. Если б не я, он бы нипочем сюда не вернулся. Зачем ему впутываться в неприятности? Но ради меня он приехал.

– Что ж, давайте его пригласим, – сказал мистер Гуч. – Если, конечно, мисс Трант не хочет отдохнуть. Я могу все уладить сам, мисс Трант, но я подумал, вам захочется его выслушать.

– Конечно! – вскричала мисс Трант. – Ведите его скорей, пока не убежал!

– Никуда он не сбежит, – почти укоризненно проговорил мистер Окройд. – Сейчас я его позову. – И вышел за дверь.

– Думаете, он действительно поможет делу? – спросил доктор Макфарлан, с тревогой взглянув на мистера Гуча.

– Прямо-таки уверен, – ответил адвокат, довольно жмурясь. – На все сто! – Тут он забавно вытаращил глаза. – А вот чем он поможет, я пока сказать не могу.

– Что ж, поможет или нет, – взволнованно выпалила мисс Трант, – это чудесно! Хорошо бы помог, мистер Окройд будет страшно рад! Я вам про него рассказывала, Хью?

– Вот он, – сказал вернувшийся мистер Окройд, – Джоби Джексон. Давай, дружище, расскажи все сам.

Наш старый друг, мистер Джексон, обвел взглядом собравшихся и неуверенно потер подбородок. В этот короткий миг мы с вами видим его без налета привычной самонадеянности, составлявшего неотъемлемую часть его обаяния.

– Ну? – не выдержал мистер Гуч.

– Тут какая штука… – хрипло проговорил Джоби. – Вы ведь не отправите дело в уголовный суд, а? Если отправите, то я лучше в сторонке постою, лады? Для друга я что угодно сделаю – тем более с вашей труппой и впрямь не по-людски обошлись, – но мне не хочется сидеть в коробке и отвечать на вопросы всяких умников, мол, где я был четырнадцатого июля и все такое. Свидетельствовать я не буду, нет уж! Сейчас я вам все расскажу, только в коробку меня не сажайте, уговор?

– Не будет никакой коробки, не волнуйтесь, – успокоил его мистер Гуч. – Это совсем другой случай.

– Вот и славно, – обрадовался Джоби и продолжал гораздо охотней: – Вы хотите знать, откуда я взял, что с вами случится неладное, так? Та-ак. – Он умолк и окинул всех озорным взглядом, явно получая удовольствие от происходящего. – В общем, приехал я в Гатфорд. Как-то утречком забрел в пивную – не в таверну «У ярмарки», а в другую, попаршивей, дайте вспомню название… а, «Черный бык»! Слыхали про такую?

Мистер Гуч задумался.

– Угол Касл-стрит, – наконец сказал он. – Крохотное заведение, они в прошлом году чуть без лицензии не остались.

– Во-во! Ну, словом, прихожу я туда как-то утром пропустить по рюмочке с ребятами. Чтоб вы знали, ребятами я не друзей называю. Но кой-кого я знал. Многие, как и я, на месте не сидят, всю жизнь в разъездах. Они тогда не работали, заехали к Горли чинить грузовики – это местный умелец, машинки перебирает. Остальных ребят я не знал – все местные, пришли бандой, денег на пинту еле наскребли. Ну, сидим мы, значит, и вдруг к нам подходит какой-то здоровяк – костюмчик с иголочки, все как надо. Местные его откуда-то знали, будто бы делали для него какую-то работенку – когда вообще работали. Здоровяк этот на нас посмотрел, покивал, позвал хозяина, да и угостил всех пивом. Сенсация в суде! Потом, значит, хозяин ушел, мы порядком наклюкались, а здоровяк собрал нас в кружок и эдак тихо говорит: «Хотите по-быстрому заработать деньжат?» «А чего делать надо?» – спрашиваем. «Да я просто разыграть кое-кого хочу, в отместку. Наживетесь в два счета, дело плевое». Честно говоря, мне он показался человеком, который за плевое дело платить не станет. Тут он и грит: «Пока карты не раскрыты, спрашиваю: кто в игре?» И я отказался. Подумал: «Не нравишься ты мне, дружище. Уж больно ты осмотрительный. Шибко осторожничаешь». Короче, я и еще пара человек отошли, сели в сторонке и стали делать вид, будто не пьем его пиво. Здоровяк пошептался с остальными еще минут десять, а потом слинял. Но я успел расслышать про концерт в местном театре. Когда он ушел, к нам подвалили остальные ребята. «Чего вы струсили? – спрашивают. – По фунту на нос за то, чтобы посмотреть концерт и освистать артистов, а потом еще по фунту в воскресенье, если все пройдет как надо».

– Так вот откуда взялись те хулиганы! – охнула мисс Трант. – Но зачем? Я не понимаю. Кто этот человек?

– Да, верно: кто это был? – спросил мистер Гуч.

– Я слышал его имя… – протянул Джоби. – Говорю же, некоторые из ребят его знали…

– Отлично! И как его зовут?

– В том-то вся загвоздка. Я забыл. Начисто. И это с моей феноменальной памятью, святый Боже! Да я благодаря ей выиграл больше пинт пива, чем вы сумеете проглотить за…

– Бросьте, – перебил его мистер Гуч. – Так не пойдет, знаете ли. Скорей говорите имя. Нам больше ничего не нужно.

– Это что еще за «бросьте»? – резко осадил его Джоби. – Броськайте хоть до посинения, толку не будет. Я весь день пытался вспомнить имя этого подонка. Скажи им, Джордж! Я ведь пытался, правда?

– Еще как пытался, Джоби, – скорбно проговорил мистер Окройд. Ему стало казаться, что он напрасно поднял весь этот шум.

– Может, вы запомнили его приметы? Какой он из себя? – спросил мистер Гуч, который больше не выглядел ни праздным, ни добродушным.

– Так, дайте вспомнить… Ну, здоровый такой. Гладко выбрит. Лицо красное. Под глазами мешки размером с яйцо. Явно за воротник закладывает. – От этих сведений было мало толку, потому что Гатфорд и окрестности могли похвастаться доброй дюжиной подобных господ. Но тут Джоби вспомнил еще кое-что: – Эй, погодите! Кношки! Он как-то связан с кношками!

– С кношками? – не понял мистер Гуч.

– Ну, с фильмами! С кино!

– А! – возликовал мистер Гуч. – Его звали Ридверз?

– В яблочко, дружище! – заорал Джоби, вне себя от восторга. – В самую точку! Ридверз, так его звали! Как же я забыл-то? Ридверз. Именно так, ошибки быть не может. Вы его знаете, мистер?

– Я знаю мистера Ридверза, – чуть помрачнев, ответил мистер Гуч, – а мистер Ридверз знает меня. Вряд ли он доставит нам много хлопот. Я располагаю о нем некоторыми сведениями: в частности, он хочет продать свои кинотеатры одному крупному синдикату. А теперь я выяснил кое-что еще, не правда ли? Так-так-так! Хм! – Он воззрился на мисс Трант, которая озадаченно морщила лоб: – Вы тоже его знаете?

– Пытаюсь вспомнить. Как-то раз, недели две или три назад, ко мне в номер ввалился жуткий человек. Сказал, будто имеет какое-то отношение к местным кинотеатрам, вел себя как свинья, хамил – я не стала с ним церемониться и выпроводила за дверь. Потом мне рассказали, что внизу он чуть не подрался с моими артистами. Уверена, это тот самый человек.

– Я тоже, – кивнул мистер Гуч.

– Сдается, скоро я навещу этого Ридверза, – начал доктор Макфарлан, свирепея на глазах.

– Оставьте его мне, доктор, оставьте его мне, – сказал мистер Гуч. – Я все устрою. Он вздумал нас разыграть – теперь пусть расплачивается. – Он повернулся к Джоби: – Не волнуйтесь насчет суда и дачи показаний. Насколько я знаю мистера Ридверза, до этого дело не дойдет. Но вот что вы можете сделать, дружище, и я лично позабочусь, чтобы вас щедро вознаградили: вспомните как можно больше имен тех ребят, что сидели с вами в баре. Так мы наглядно покажем мистеру Ридверзу, что знаем о его грязных делишках. – Он быстро выудил откуда-то бумагу с карандашом и отвел Джоби в сторонку.

– Вы молодец, мистер Окройд! – сказал доктор Макфарлан, пожимая ему руку. – Здорово все провернули.

– И правда! – воскликнула мисс Трант. – Чем бы это ни закончилось, я страшно вам признательна! Чудесно, что вы столько всего выведали.

– Да лан, ничего я не сделал. Благодарите Джоби.

– Нет, это все благодаря вам, и я просто не могу передать словами свою признательность. Послушайте, я уже давно хотела с вами побеседовать. Очень грустно, что труппа развалилась…

– И не говорите, мисс Трант. Страсть как жалко расставаться, ей-богу. Суз и Иниго днем уезжают – я поеду их провожать, ежели смогу, – и хоть я рад до невозможности, что они так хорошо устроились, прощаться с ними грустно. Славно мы втроем веселились…

– Но скажите, – сказала мисс Трант, посмотрев на него очень серьезным взглядом, – что выдумаете делать дальше? Вот о чем я хотела поговорить.

– Эх, я так приноровился к этой работе, что теперь прям и не знаю. Мы недавно это обсуждали. Суз хочет взять меня в Лондон, думает найти для меня работенку. А Джо предлагает поехать с ними, вдруг там чего выстрелит…

– Вот и я не знаю, что мне делать, – сказала мисс Трант. – Но я тоже хотела предложить вам поехать со мной. Давайте поступим так: сегодня вы серьезно поговорите со всеми артистами, а потом приходите ко мне – скажем, завтра утром. Тогда и обсудим все как полагается, хорошо?

– Уговор, – мрачно ответил мистер Окройд и неуклюже вышел за дверь. Однако с артистами в тот день он не поговорил и к мисс Трант утром не зашел.

– Давай, чо ль, закусим вместе, Джоби, – сказал он, когда они с победой покидали частную лечебницу. – Я ужо предупредил хозяйку – стряпуха первый класс, к нашему приходу как раз на стол соберет.

– Я с тобой, Джордж, – сказал Джоби, невероятно довольный происходящим. Ему пообещали вознаграждение за помощь мистеру Гучу, но и без этого сегодняшнее утро чрезвычайно его порадовало.

Едва они успели ступить на порог дома, как к ним подлетела хозяйка и что-то сунула в лицо мистеру Окройду – как будто очень хотела от этого избавиться и боялась, что оно вот-вот взорвется. Именно так она себя и чувствовала, потому что загадочным предметом была телеграмма. Увидев ее, мистер Окройд вмиг забыл о славных победах минувшего утра. «Хосподи!» – пробормотал он, глядя на клочок бумаги. Пришел черед Джоби прочитать телеграмму. «Приезжай скорее маме плохо Леонард». Он зацокал языком.

– Вот несчастье-то, Джордж, – сказал он с искренним сочувствием. – Твоя старуха захворала? Худо, худо… Очень скверно, Джордж. Но будем надеяться на лучшее.

– Было у меня предчувствие. Ей-богу, было, – забормотал мистер Окройд. – Надо скорей ехать. Во сколько первый поезд в ту сторону?

Джоби знал: по части поездов ему не было равных. Первый отправлялся посреди дня, так что у мистера Окройда еще оставалось время пообедать, нацарапать на бумажке записку с браддерсфордским адресом для мисс Трант – для передачи «через хозяйкиного мальца», – собрать вещи, расплатиться за жилье и спешно попрощаться с Сюзи и Иниго. Остальных повидать он не успел, но, возможно, они еще будут здесь, когда он вернется – если вернется. Джоби проводил друга на вокзал, хотя его поезд отправлялся только в пять.

– Всего наилучшего, Джордж. И не забудь: Джоби Джексон, «Уорлдс фейр», – там тебе в два счета скажут, как меня найти. Не вешай нос!

– Бывай, Джоби. Свидимся как-нибудь! В дороге, а?

И его поезд с ревом помчался на север.