Текст книги "Добрые друзья"

Автор книги: Джон Бойнтон Пристли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 43 страниц)

КНИГА ВТОРАЯ

Глава 1
В которой они становятся «Добрыми друзьями»

I

– Жаль – это не то слово, мисс Трант! – гневно прокричала мисс Элси Лонгстаф. – Я работаю с конца апреля, пять с лишним месяцев подряд, и смотрите, в каком я оказалась положении: вынуждена клянчить деньги у дяди! Работаю с конца апреля, мисс Трант, и вот уже три недели мне не на что сходить в парикмахерскую завить волосы! А последняя неделя – просто кошмар! Все на нас косятся, разговаривают как с отребьем. Каких только унижений мы не натерпелись из-за этого мерзкого негодяя! Ужас!

– Ничего ужаснее в жизни не слышала, – сочувственно проговорила мисс Трант, начиная всерьез злиться на беглого антрепренера. – Выпьете еще чаю?

– Спасибо, с удовольствием. – Тут мисс Лонгстаф внезапно сменила тон: – Он заставил нас подписать контракт аж до следующего лета! Мы думали, все по-честному, а что в итоге? Недавно мне предлагали семь недель играть в пантомиме Дандини, первый концерт в Мидлсбро – и я, разумеется, отказалась. А теперь взгляните на меня!

Мисс Трант взглянула – с искренним сочувствием. Элси была моложе и красивее сестры, хотя при ближайшем рассмотрении оказалась не такой молодой и красивой, как на первый взгляд. Ей было около тридцати: светлые волосы с чересчур решительным золотым отливом, широко расставленные голубые глаза, лицо, резко сужающееся к острому подбородку, и недовольно скривленные губы. Она была похожа на многоопытную и слегка растрепанную куклу.

– Вдобавок, – чуть не плача, добавила мисс Лонгстаф, – он уничтожил одну из лучших концертных программ на колесах!

– У вас была такая хорошая бродячая труппа?

– Ради Бога, не называйте нас «бродячей труппой», мисс Трант! Мне сразу представляются попрошайки, которые клянчат деньги у отдыхающих на курорте. Мы – разъездная труппа, странствующие комедианты.

– Извините, больше не повторится.

– Честное слово, мисс Трант, программа у нас замечательная! И я говорю так не потому, что сама в ней участвую. Это ничего не значит. Я с такими артистами выступала – страх! Надеюсь, мои знакомые или поклонники меня не видели. Но эта программа была хороша, очень хороша. Мы могли бы на ней заработать.

– Какая жалость! – воскликнула мисс Трант и призадумалась. Возможно, именно тогда в ее голове впервые забилась одна сумасбродная затея.

– Да, но самое печальное, самое ужасное в другом. Понимаете, без этих негодяев программа стала бы еще лучше – по крайней мере у нее были на то все шансы.

– Они так плохо выступали?

– Бездари, самые настоящие бездари. Он читал юмористические монологи и пародировал детей. Поверьте, такой скукоты вы в жизни не слыхали! Мистер Чарльз Милденхолл и его знаменитые пародии! Тихий ужас. Зрители думали, это такое короткое вступление, но оно все длилось и длилось… А та бесценная пианистка, которую он с собой прихватил – Марджори Мейдстоун, так она себя называла, небось после того как в тюрьме отсидела – худшая пианистка в мире, честное слово. Да она «Учебник для маленькой Нелли» в глаза не видела! Тарабанила жирными пальцами по клавишам, играла медленно, когда я просила быстро, и быстро, когда я просила медленно, вечно пропускала повторы – кошмар! Все номера мне попортила. Будь у нас хороший пианист, мы бы себя не узнали. А теперь, когда они подложили нам такую свинью, программе конец. Ну, разве не ужас? Волей-неволей руки опустишь!

– А сами, без антрепренера, не справитесь? – спросила мисс Трант: ей теперь страшно хотелось увидеть, как люди делают что-нибудь сами.

– Ох, мы это обсуждали, обсуждали, обсуждали… бесполезно. У нас нет денег – ни гроша! Нам нечем расплатиться с долгами за четыре недели, у нас даже вещи забрали – весь реквизит конфисковали в уплату аренды. Какие уж тут гастроли… Хуже не придумаешь! Ох, попадись мне этот гадкий Чарльз Милденхолл, уж я ему глаза повыцарапаю! Комик и пародист! Нет, вы только подумайте! – И мисс Лонгстаф трижды промокнула глаза платком.

Мисс Трант, окинув взглядом всю чудную компанию, стала расспрашивать Элси про долги, а та, отчаянно хлюпая носом, вяло отвечала. О да, если расплатиться с долгами и покрыть текущие расходы, гастроли можно продолжить. А если бы им хватило денег на аренду Театра его величества, то дела пошли бы совсем хорошо. Все сводилось к деньгам.

– Пустые надежды! – горько воскликнула она и, по-видимому, решила, что ей нарочно сыплют соль на раны.

– Ну, не знаю…

Мисс Трант помедлила – безумная мысль уже вовсю крутилась у нее в голове, – и постаралась сделать вид, что ее там нет.

Мисс Лонгстаф вытаращила глаза и подалась к мисс Трант, сгорая от нетерпения.

– Послушайте, неужели у вас есть знакомые, которые могут вложить в нас деньги? Честное слово, в Англии нет более многообещающей труппы, чем наша. Капельку удачи – и мы произведем фурор! У вас же есть такие знакомые, верно?

Вместо того чтобы ответить прямо, мисс Трант замешкалась и наконец пробормотала:

– Интересно, сколько потребуется денег… ну, чтобы расплатиться с долгами и продолжать гастроли? – Она задумчиво умолкла, услышав наконец голос разума, – он решительно обозвал ее дурой. Впрочем, разве сейчас не лучшая пора для дурачеств? Нельзя всю жизнь быть спокойной и рассудительной.

Мисс Лонгстаф опять наклонилась к ней и прошептала:

– Спросите Джимми Нанна, он недавно разбирался в нашей бухгалтерии, чтобы найти спонсоров. Это наш комик – вон он, глядите, – один из лучших странствующих комиков страны. Умный, честный, опытный, на своем деле собаку съел. Потолкуйте с Джимми, мисс Трант. Я сейчас его приведу.

Она отошла и принялась шептаться с очень странным человеком в коричневом твидовом костюме.

Мисс Трант никогда прежде не видела комиков и с трудом могла поверить, что ей предстоит такое знакомство. Если бы мистер Джимми Нанн спел ей песенку или рассказал анекдот, она бы не удивилась; однако мистер Джимми Нанн лишь сипло поздоровался и молча сел рядом – это потрясло ее до глубины души. Тем не менее в мистере Нанне и впрямь было что-то уморительное. Держался он мрачно и с достоинством, чуть ли не помпезно, однако ему столько лет приходилось развлекать публику, что вторая маска плохо на нем сидела: отказ от песен и прибауток сам по себе казался шуточным номером, так что мистер Нанн, сам того не желая, производил впечатление острослова и балагура. Мисс Трант подивилась его внешнему виду. Он был среднего роста, но с ногами коротышки и телом толстяка. Сверкающая лысина, обрамленная седой щетиной; маленькие, чересчур близко посаженные глазки, блестящий нос картошкой и необычайно длинная верхняя губа, сложившаяся в две глубокие морщины, – все лицо удивительного мистера Нанна казалось маской, которую без конца красили, отмывали и красили вновь.

– А вы сами не артистка будете, мисс Трант? – поинтересовался он, прищурив один глаз. – Нет? Так и думал, хотя знавал я одну миссис Трант из варьете Макнагтена. Нет-нет, вру, ее звали Брант. Озорницы миссис Брант – совсем юные были девушки, моложе тридцати. А вы, случаем, не из руководства?

– Никогда ничем не управляла, кроме собственной усадьбы, – ответила мисс Трант.

– Ну, если вы это умеете, – важно рассудил мистер Нанн, – и делаете все правильно, улыбаетесь, к каждому имеете подход, то, я считаю, лучше и быть не может. Правильно? Правильно. – Он махнул рукой, закрыв таким образом тему, и уже чуть тише спросил: – Как я понял, вы хотели узнать насчет гастролей, за что нас тут невзлюбили и можно ли спасти дело, верно?

Мисс Трант с трудом сдержала смех: мистер Нанн очень важничал, но маска то и дело сползала, и он уморительнейше косился на нее единственным открытым глазом, то левым, а то правым.

– Ну, – замешкалась она, – я только хотела узнать…

– Вот и славно! – перебил ее мистер Нанн и вытащил из кармана дешевый и очень потрепанный блокнот. – У меня тут все цифры, – гордо заявил он. – Здесь все расписано, черным по белому.

– Молодец, Джимми! – просияла мисс Лонгстаф.

– Ступай, Элси, поиграй на улице, – велел ей мистер Нанн. Скорчив ему смешную рожицу и одарив мисс Трант профессиональной улыбкой, Элси ушла к остальным, которые сидели за соседним столиком.

– Вот и умничка, – проговорил мистер Нанн. – Хороша собой и работы не боится, в отличие от некоторых, но… – Тут он наклонился поближе и зашептал: —…звезд с неба не хватает… ну, вы понимаете.

Мисс Трант кивнула и в самом деле подумала, что понимает.

– Будьте любезны, – тихо сказала она, – расскажите мне про этих бро… странствующих… арти… комедиантов. – Произнеся последнее слово, мисс Трант едва не покраснела, такой знающей и опытной она себе показалась. – У вас ведь большой опыт в этом деле, не так ли, мистер Нанн?

– Верно. Большой. И по городам ездил, с пантомимой выступал, с водевилями, – везде поспел. Учтите, что бы я сейчас ни сказал про этих ребят и девчат, программа у них – если вернуть ее к жизни – замечательная. – Он нашел в блокноте вырезку и дал ее мисс Трант. – Вот один из наших анонсов. Обычно в них все врут, но тут каждое слово – правда.

Газетное объявление из «Стейдж» выглядело так:

Вниманию уполномоченных:

с 3 сентября

ШТУЧКИ-ДРЮЧКИ

Эпохальное действо на городской сцене Литтл-Сэндмаута! Неподражаемая программа! Искрометный юмор и первоклассный вокал! Сердечно благодарим г-на Браунинга за радушный прием, а также г-на Джеймса, Г. Хадсона и г-на Р. А. Мерсера за вопросы. Обращайтесь. Обращайтесь. Обращайтесь.

Ждем вас в мюзик-холле «Шинглтон».

Мисс Трант прочла объявление, поморщилась и перечитала еще раз.

– Сам написал, – не без гордости заметил мистер Нанн. – Я всегда писал анонсы для Милденхолла. Мило и интригующе, не находите?

– Пожалуй… Но скажите, что значит «вниманию уполномоченных»? При чем тут уполномоченные?

– А, я всегда это вставляю. И потом, уполномоченные есть уполномоченные, понимаете?

Мисс Трант не понимала, но вновь протянула «пожалуй» и решила даже не спрашивать, зачем и куда надо «обращаться» и какое «эпохальное действо» может происходить на сцене никому не известного городка под названием Литтл-Сэндмаут.

– Вы хотели рассказать об артистах. – Она понизила голос. – Кто этот высокий мужчина в броском клетчатом костюме?

Мистер Нанн посмотрел в указанном направлении и покачал головой.

– Не из наших, – прошептан он. – Мне только что его представили. Некий Митчем. Профессионал. Банджоист.

– Ах да, он пришел в компании того вихрастого симпатичного юноши.

– Верно, – ответил мистер Нанн. – Оба не наши, просто приехали кого-то навестить. Но взгляните туда, видите того красавчика?

Мисс Трант взглянула и согласилась, что юноша необыкновенно хорош собой. У него были тщательно завитые темные волосы, небольшая голова, правильные черты лица и красивый костюм. Смотреть на него было одно удовольствие, но у мисс Трант почему-то не возникло желания с ним знакомиться. Ей никогда не нравились такие молодые люди.

– Это Джерри Джернингем, наш комик и танцор, – продолжал мистер Нанн. – Вот это находка так находка! Работает как вол, с характером, публика от него визжит. Лучшего танцора и пожелать нельзя. Если он все сделает с умом, то скоро окажется в Вест-Энде, попомните мои слова. Главное, чтобы его заметили.Одна беда: терпеть не может кормиться. Первый раз вижу комика, который бы так скверно кормился. – И мистер Нанн авторитетно умолк.

Мисс Трант удивленно воззрилась на него. Претензия показалась ей в высшей степени странной.

– В смысле? Он мало ест?

Мистер Нанн откинулся на спинку стула, хлопнул себя по колену и хохотнул. Потом тут же посерьезнел.

– Вовсе нет. Еда тут ни при чем. Пока в нашей труппе не может есть только один артист – это я. Придирчивый желудок – ох, придирчивый! – на еду и не смотрит. Бекон, яйца, ветчина, отбивные, стейк с картошкой, пироги – словом, все самое вкусное – вы не поверите, за что их принимает мой желудок. За отраву, так-то! Накормите меня плотным ужином, – убежденно продолжал он, – и с тем же успехом можете набить мне живот раскаленными булавками и иголками. Я уже три года не ел вволю, сижу на тостах, печенье с углем, говяжьем бульоне, отварной рыбе да на заливных. И как прикажете на таком пайке веселить народ? Людей, до отказа набитых ростбифами, йоркширскими пудингами, печеной картошкой, зеленью и яблочными пирогами? Страх, страх, страх!

Он так смешно закачал головой, что мисс Трант не выдержана и захихикала, хотя восклицала при этом «Какая жалость!».

– Но я говорю о другой кормежке, – продолжал мистер Нанн. – Так артисты называют импровизацию, выдумывание шуток на ходу. «Кормилец» засыпает комика разными вопросами, подкалывает его, злит и прочее. Ну, вы знаете.

Да, мисс Трант знала.

– И вот вам мое честное слово, мисс Трант, отвечать на эти вопросы – не такое уж легкое дело. Комик должен уметь «кормиться». А малыш Джернингем терпеть этого не может, ни росинки не съест. Хорошо сказано, а? Строго говоря, это его работа. К счастью, для кормежки у нас есть отличный малый, Джо, вон он сидит. Наш баритон, Кортни Брандит, но все зовут его Джо. Кормится будь здоров! – Мистер Нанн показал на могучего здоровяка с широким, приятным и глуповатым лицом. Он курил трубку и смотрел в пустоту перед собой. – Не скажу, что никогда не слышал баритона лучше, чем у Джо. Слышал, и немало, да и вы тоже слыхали. Но если кто предложит от него избавиться, я отвечу: «Тогда и про меня забудьте». Вот как я уважаю нашего Джо. Он не шибко смышленый, и вы вряд ли когда-нибудь услышите его в Ковент-Гардене, но сердце у него золотое. Непрошибаемый добряк и на все готов ради друзей, вот какой он, наш Джо. Я таких добряков нигде не встречал, и работник из него хороший – сильный, как бык. Он служил на флоте, был там чемпионом в тяжелом весе. Я считаю, именно тогда началась его певческая карьера. Он пел, когда хотел, потому что все боялись заткнуть ему рот. – Мистер Нанн чуть посмеялся над своей шуткой, потом глубоко вдохнул и опять напустил на себя важный вид.

– А вон его жена, наше контральто.

– Да вы что? Женщина в фиолетовой шляпе? – Шляпа была такого отвратительного цвета, что мисс Трант уже несколько минут содрогалась, глядя на нее. На голове полноватой дамы, отвлеченно вяжущей что-то на спицах, восседал фиолетовый деспот и тиран.

– Она самая. Называет себя Стеллой Кавендиш, но на самом деле она миссис Джо Брандит. Сильный голос, отменный репертуар, изрядный опыт. Да и женщина она славная, хотя порой бывает малость заносчивой. Крепко держит Джо в узде. Но работать с ними одно удовольствие. У них есть сынок, Джордж, он сейчас у тети в Денмарк-Хилле. Уж как они его любят, как лелеют! Конечно, этот скандал с антрепренером был для них страшным ударом.

– А кто та девушка с темными волосами и веселым лицом? Мне она очень нравится.

Названная девушка с интересом слушала мистера Окройда, который, видимо, пересказывал ей свои приключения.

– А, как раз собирался о ней говорить. – Мистер Нанн сразу просиял. – Это Сюзи, мисс Сюзи Дин, наша комедиантка и самая юная артистка в труппе. Я знал ее родителей, оба были первоклассными артистами, но, увы, погибли. Талант у этой девчушки в крови, честное слово.

– То есть из нее может выйти толк? – заинтересовалась мисс Трант.

– Еще какой! Она чудо. Конечно, Сюзи еще совсем юна и ей есть чему поучиться, но она все схватывает на лету – с каждым днем играет лучше и лучше. И если уж она за что берется, ее не остановить. Клянусь, через десять лет мы увидим ее имя на афишах Шафтсбери-авеню, не то я съем… не то я больше не притронусь к магнезии!

– Хотела бы я увидеть ее на сцене, – сказала мисс Трант, любуясь озорным личиком девушки. – Выглядит умницей и зубоскалкой. Сколько ей лет?

– Двадцать. Поверьте моему слову, мисс Трант, она и впрямь умница и зубоскалка! Гвоздь программы. Зрители хохочут как ненормальные. Стоит ей учуять публику – пусть хоть на первых четырех рядах сплошные контрамарки, – и она улетает. Многие комики позавидовали бы ее умению срывать аплодисменты. В нашей профессии без завистников никуда, мисс Трант, это наше проклятие. Но я за Сюзи только рад, мы с ней лучшие друзья. Благослови ее Господь! – Он посмотрел на свою юную приятельницу, и его лицо озарилось нежной любовью. Девушка подняла глаза и послала мистеру Нанну воздушный поцелуй. Мисс Трант печально улыбнулась.

– Если бы все пошло по плану, – удрученно продолжал мистер Нанн, – ее ждал бы огромный успех. Кто-нибудь непременно заметил бы ее и предложил достойный контракт. А теперь неизвестно, что будет, десять шансов против одного, что ее задавят, потому что Сюзи слишком хороша для того дела, которым вынуждена заниматься. Она молодец, наша Сюзи, не унывает, держится лучше всех, но времена пошли тяжелые. И вот что я вам скажу, мисс Трант, – он заговорил очень внушительно, – во всем надо винить меня.

– Что вы! – вскричала мисс Трант. – Не понимаю, чем вы провинились.

– Можете не понимать, просто поверьте мне на слово, вот и все. Это моя вина! – мрачно торжествуя, ответил мистер Нанн. – У кого тут больше всего опыта? У меня. Мне следовало знать. Кто слышал скверные сплетни про Чарли Милденхолла? Я. Мне следовало знать. Кто заглянул в кассу и увидел, что денег там нет, а арендные он обещает направо и налево? Я. Мне следовало знать. – Он посмотрел на мисс Трант с видом человека, который доступно все объяснил.

– Боюсь, я не понимаю, – виновато проговорила она. – Что такое «арендные»?

– А, ну тогда слушайте. Как правило, разъездные труппы выплачивают владельцам помещений проценты. Скажем, мы получаем шестьдесят процентов от выручки, а хозяева зала, мюзик-холла, театра или чего придется – остальные сорок, независимо от кассовых сборов. Иногда нам дают гарантию – фунтов тридцать или сорок, – то есть…

– То есть ваша доля составит по меньшей мере тридцать – сорок фунтов, – закончила за него мисс Трант. Она не больше остальных любила, когда ей, точно школьнице, разжевывают элементарные вещи.

– Верно! Конечно, это справедливо, никто не в обиде. Мы, странствующие артисты, не любим заранее платить за аренду. Вот что я имел в виду под «арендными» – когда платишь хозяину мюзик-холла из собственного кармана, и ему, в сущности, плевать, будете вы собирать полные залы или нет, свое-то он все равно получил. Милденхолл договорился так в Роусли, да и прежде часто договаривался. Я сразу узнал, что он предложил хозяину арендные – аж двадцать пять фунтов! Вы бы видели эту конюшню, за нее и двадцати пяти шиллингов не дашь. А он пообещал арендовать ее на целых две недели! Две недели по двадцать пять фунтов, эдакую дыру! Мне следовало знать. Он и не думал оставаться. Какая разница, двадцать пять фунтов или сто – платить-то все одно не ему. О да, он с самого начала все просчитал! – Мистер Нанн повысил голос. – Они забрали у нас весь реквизит и не отдадут его, пока мы не выплатим им обещанные пятьдесят фунтов! Вот мы с ними и попрощались. У нас нет таких денег.

– Да, мисс Лонгстаф уже говорила.

– Мистер Простачок, вот кто я! Как подумаю об этом, сразу хочется пинками гнать себя до треклятого концертного зала и обратно. – Он не на шутку разволновался. – У меня ведь такой огромный опыт! И ведь я собственными глазами все видел! Говорю вам, мисс Как-бишь-вас, мне теперь стыдно смотреть этим мальчикам и девочкам в глаза. Честное слово, стыдно. – Он застонал.

– Опять Джимми завелся, – сказал чей-то голос.

– Полно тебе, Джимми, полно! – Оказалось, это говорил мистер Кортни Брандит (иначе – Джо). Громко топая, он шел к ним. – Не обращайте на него внимания, мэм, – обратился он к мисс Трант и сокрушительно хлопнул мистера Нанна по спине.

– Ай! – вскрикнул тот. – Аккуратней, Джо, аккуратней! У тебя не руки, а кувалды! Мисс… э-э… Трант, это мистер Брандит, Кортни на сцене и Джо для своих.

– Очень приятно познакомиться, мисс Трант. – Мистер Брандит стиснул ее ручку своим кулачищем и пылко потряс. – Не позволяйте Джимми корить себя, – медленно и добродушно пробасил он. – Он ни в чем не виноват, по крайней мере не больше, чем остальные.

– Верно, Джо, но…

– Никаких «но», Джимми! Нельзя человеку с таким слабым желудком – у него ужасно слабый желудок, мисс, хуже у артистов не бывает, – расстраиваться по пустякам. Верно, друзья? Мы ведь ни в чем не виним нашего Джимми?

– Нет! – хором ответили остальные, к вящему удивлению мисс Трант.

– Кто не дает нам унывать, а? – взревел Джо.

– Джимми! – закричали артисты.

– Старый добрый Джимми! – подсказал им Джо.

– Старый добрый Джимми! – повторили они. Даже мистер Окройд, не желая оставаться в стороне от общего веселья, в конце концов крикнул: «Да, старый добрый Джимми!»

Не успели Джимми, Джо и все остальные проронить еще хоть слово, как перед ними возникла хозяйка привокзального буфета, миссис Маундер: грозная женщина с поджатыми губами, руками и телом, прямая, как доска, но с подрагивающей от ярости головой.

– Хватит с меня! – заорала она. – Вон отсюда, немедленно! Ни минуты не потерплю!

– Полно вам, ма, – начал было Джо.

Миссис Маундер пронзила его свирепым взглядом.

– Один шиллинг четыре пенса, один шиллинг восемь пенсов и два шиллинга – ровно столько вы мне должны. Расплачивайтесь сейчас же и проваливайте! Устроитесь в другом месте, а мне балаган тут не нужен. – Из последовавшей за этим лавины слов все уразумели, что из-за них у нее работа стоит и что если им нужны неприятности, то они их получат. К тому времени миссис Маундер настолько распалилась, что допустила тактическую ошибку и, обернувшись к мисс Трант, закричала:

– А вы, мисс! Я думала, вы леди, а на самом деле вы такая же, как они!

– Что?! – вскричала мисс Трант.

– Что слышали!

Мисс Трант поднялась из-за стола, распрямилась во весь рост и решительно шагнула навстречу миссис Маундер, как полковник и остальные Транты шагали навстречу вражеским окопам и эскарпам: бледная, с чуть лихорадочным блеском в красивых ясных глазах, но без тени страха, сомнений или дрожи.

– Сколько мы вам должны, повторите? – ледяным тоном вопросила она.

Тут из-за ее спины начали доноситься возражения, но она обернулась и резко подняла руку:

– Минутку, пожалуйста. Я все объясню потом.

Воцарилась мертвая тишина.

Она вновь повернулась к миссис Маундер и поглядела ей прямо в глаза. Та попыталась ужаться еще сильней, превратиться в крошечный, тугой и твердый комок неодобрения, но, поняв, что это невозможно, стала сдавать позиции. Фыркнув раз или два, она ответила:

– Один шиллинг четыре пенса, один шиллинг восемь пенсов и два шиллинга, а если учесть, сколько они выдули кипятка…

Мисс Трант не дала ей договорить. Она вытащила купюру в десять шиллингов и бросила хозяйке.

– Вот, – вздернув подбородок еще на дюйм, проговорила она. – И принесите сдачу, пожалуйста.

Купюра медленно приземлилась на пол, и голова миссис Маундер задрожала еще сильней. Мисс Трант не двинулась с места и ничего не сказала, артисты за ее спиной боялись даже пикнуть. Вдруг миссис Маундер нагнулась, подняла купюру, пробормотала что-то нечленораздельное и поспешила прочь.

Мисс Трант обернулась – на сей раз медленно и спокойно, одарила всех растерянной улыбкой и сказала:

– Ну, идемте?

Она прошествовала к выходу, где получила сдачу от миссис Маундер и еще раз уничижительно вскинула бровь. Остальные, вновь загомонив, строем прошли за ней. На пороге – там же, где они встретились впервые, – ее нагнал неряшливый юноша со светлым вихром и представился Иниго Джоллифантом.

– Я в восхищении, определенно, – сказал он. – Но вы заплатили за мой чай.

– Я хотела объяснить, зачем я это сделала… – сказала мисс Трант и в нерешительности умолкла.

– Я понял, без широкого жеста было никак, – закивал Иниго. – Горстку мелочи за одного, горстку за другого… Разве это жест? Заплатить за всех разом и гордо уйти – иначе нельзя. Я, между прочим, тоже хотел, но мне бы недостало блеска.

Мисс Трант – ей вдруг стало несказанно легко, весело и свободно на душе – рассмеялась.

– Это моя машина. Давайте постоим здесь и дождемся остальных. Видите ли, – поспешно добавила она, – я вдруг решила… содержать эту бродячую… то есть разъездную труппу. А разговор с той жуткой дамой окончательно меня убедил.

– Шикарно, шикарно! – воскликнул Иниго. – Жаль, у меня нет такой возможности. Я б с удовольствием, но у меня только сорок фунтов. Зато я предложил им свои услуги – так, исключительно ради удовольствия. Я вообще-то учитель подготовительной школы, но умею играть на фортепиано, и мои безделицы наверняка им подойдут – судя по тому, что я пока узнал.

– Было бы замечательно, – сказала мисс Трант. – Я уже полчаса раздумывала над этим и пыталась все для себя прояснить, а потом, когда буфетчица стала поливать нас грязью, мне вдруг пришло в голову: «Все, решено. Я ничего в этом не смыслю, стало быть, ничего сумасброднее быть не может».

– Да уж, сущее помешательство, – весело подтвердил Иниго. – Зато колоссально весело! Вот мы все и собрались, плуты и скитальцы.

– Только что нам теперь делать? – быстро спросила мисс Трант.

К ним подошли остальные.

– Я знаю. Оставьте это мне. – Иниго обратился к артистам: – Друзья, есть ли в этом городе заведение, где можно всем вместе отужинать и поговорить?

– Что ты задумал, Джоллифант? – спросил его Мортон Митчем.

– Я хочу пригласить всех на ужин, – объяснил Иниго. – Видите ли… – Он покосился на мисс Трант.

– Дело в том, – подхватила та, вновь засмущавшись, – что я подумываю… подумываю стать вашим антрепренером. Если вы не против, – поспешно добавила она.

Все дружно испустили радостный вопль, но первой была мисс Сюзи Дин.

– Вы прелесть! – выпалила она, а потом, когда остальные притихли, добавила: – Я вас не знаю, но уверена, что вы прелесть.

Все засмеялись, а мисс Трант вспыхнула и покачала головой.

– Ну, так как насчет ужина? – повторил Иниго вопрос, когда всеобщее волнение спало.

– Помнишь ту гостиницу на рыночной площади, Джимми? – спросил мистер Брандит. – Они нас примут, но кормежка там дороговата.

– Пустяки! – воскликнул Иниго, догадавшись, что его представления о дороговизне могут не совпадать с нехитрыми представлениями мистера Брандита. – Что за место? Нам сгодится? – спросил он мистера Нанна.

– Джо, ты имел в виду «Роял стандарт»? Да, нам оно сгодится. Я слышал, у них неплохой зал наверху. Но если на свете найдется хоть один человек, которому любой ужин так же встанет поперек горла, как мне, хотел бы я с ним познакомиться. Еда для меня – отрава, мистер Как-бишь-вас, – сообщил он Иниго.

– Какая жалость! Ну что ж, – воскликнул Иниго, – тогда я жду всех в полвосьмого в «Роял стандарт»! Сейчас схожу туда и договорюсь. Вы ведь не против, мисс Трант?

Потом вновь прибывшие вспомнили, что им еще нужно найти ночлег, и завели по этому поводу весьма оживленную беседу. Наконец Иниго и мистер Мортон Митчем ушли к Брандитам: одному из них предложили разместиться в их комнате, а второму в соседней. Следом отбыли господа Нанн и Джернингем. Мисс Трант, в машине у которой была корзинка Элси, пригласила туда же и ее саму, а заодно и мисс Сюзи Дин – девушки жили вместе. Мисс Сюзи забралась назад, где было полно вещей, и подметила, что неплохо будет покрасоваться перед жителями Роусли в автомобиле.

– Ну, мисс, – раздался мужской голос, грубоватый, но застенчивый и немного грустный, – я, пожалуй, заберу свои вещички и пойду куда глаза глядят.

– Ох, мистер Окройд! – воскликнула мисс Трант, позабывшая о своем новом друге. – Куда вы направляетесь?

– Да я и сам пока не знаю…

– Ему некуда податься! – взволнованно крикнула мисс Сюзи Дин. – Мы с ним разговаривали в буфете. Ах, мисс Трант, давайте его оставим?

– Конечно, мистер Окройд. Или вы хотите уйти?

– Ну… – Мистер Окройд в задумчивости потер подбородок, – не сказать, чтоб у меня была работа, но я ведь здесь проездом. А труппе от меня никакого проку.

– Ничего подобного, – возразила мисс Трант. – Наверняка и для вас найдется работа. Правда, мисс Лонгстаф? Правда, мисс Дин?

– Честно говоря, я не знаю… – начала мисс Лонгстаф, не понимая, чем приглянулся мистер Окройд такой леди, как мисс Трант.

– Обязательно найдется! – вставила мисс Дин, которой уже рассказали про Великую северную дорогу, Лили и все остальное. – И на ужин пусть приходит, правда? Если он не придет, я тоже не пойду. Будем стоять на улице и шуметь. И швыряться камнями в окна.

– Скорей залезайте, мистер Окройд, если найдете себе местечко, – распорядилась мисс Трант.

И мистер Окройд залез, а после непродолжительной битвы с сумками, в которой ему воодушевленно помогала мисс Дин, даже нашел себе место.

– Ну, – хмыкнул он, и его честное широкое лицо просияло, когда они тронулись, – вот эт я понимаю, вот эт стоящее дело! – Минуту или две он размышлял, а затем, поймав на себе потешный карий взгляд своей новой приятельницы, широко улыбнулся и несколько раз ударил кулаком по ладони. – Эт мне по вкусу, ей-богу!

– От и славно, малой! – невозмутимо ответила мисс Дин.

«Надо ж, острячка», – сказал себе мистер Окройд и окинул Роусли взглядом человека, повидавшего много других, куда более интересных и приятных мест.

II

В половине восьмого все наши друзья собрались на втором этаже гостиницы «Роял стандарт», в столовой, – за одним исключением: не было мисс Трант. Мисс Дин и мисс Лонгстаф не знали, почему она опаздывает. Они нашли ей очень приличную комнату через дверь от своей и с тех пор не виделись. Правда, мисс Трант вроде бы говорила, что хочет принять ванну, а «вы ведь знаете, родные, какой это подвиг в нашей дыре». Все родные это знали и мгновенно успокоились.

– Хотя я не удивлюсь, если в самый ответственный момент с ней что-нибудь стряслось: захворала, потеряла деньги, да мало ли! Обычно так оно и бывает, милые мои. – Таков был мрачный вердикт мисс Стеллы Кавендиш, она же миссис Джо Брандит. Ее вишневое платье казалось крайне помпезным и неудобным; миссис Джо было тесно в этом наряде, но в давние времена он сослужил ей хорошую службу, когда она играла в «настоящем» театре герцогиню Доркинга и прочих знатных дам (каждая роль с непременной песней в третьем акте). Пусть миссис Джо не питала иллюзий насчет своего ремесла, слыла большим знатоком по части его радостей и подводных камней (особенно подводных камней) и пессимистически смотрела на отсутствие их благодетельницы, мисс Трант, ничто не могло испортить ей праздничного настроения. Она поспешила поздравить мистера Джоллифанта с великолепным приемом.

– Все очень мило, у вас, несомненно, превосходный вкус, – вынесла она свой вердикт.

– Миссис Тидби – хозяйка гостиницы – сказала, что мы слишком поздно ее предупредили, – ответил Иниго, – но они уж постараются устроить все в лучшем виде. И еще она сказала, что, хоть и не ей об этом говорить, в Роусли нас нигде не накормят лучше. Потом мне пришлось выслушать, как Общество садоводов Роусли и Западного Чего-то-там ежегодно, начиная с 1898 года, проводит здесь торжественный ужин. Такие дела.