Текст книги "Сокровища"
Автор книги: Джоанна Кингсли (Кингслей)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 40 страниц)
Глава 3
Кладбище находилось недалеко от клиники. Несколько акров заботливо ухоженных могил на пологом, поросшем деревьями склоне холма, обращенного к сверкающим водам пролива Лонг-Айленд. Облака, проплывая по небу, временами закрывали солнце, отчего день попеременно становился то светлым, то мрачным. Ветер шевелил листву и клонил к земле траву, неся с собой слабый соленый запах океана.
Слушая двадцать третий псалом, читаемый над гробом матери на ее родном языке, Пит подумала, что место для ее вечного покоя выбрано удачно. Джозеф попросил удалившегося от дел пастора из голландской протестантской церкви, члена голландского клуба, приехать в Коннектикут и провести церемонию похорон.
Кроме Джозефа, Пит и Стива, пришел доктор Хаффнер, двое из персонала клиники, несколько пациентов, которые были в дружеских отношениях с Беттиной и которым по состоянию здоровья позволили присутствовать на похоронах. Джесс обязательно приехала бы, но они с Фернандо уехали в Кению на фото-сафари. О том, чтобы вызвать ее, Пит и не думала. Как бы ни велика была ее личная скорбь, она не могла не постичь более земную правду, когда обвела взглядом небольшую группу у могилы матери. Сегодняшний день отметил конец жизни, в которой очень мало было достигнуто, прощание с женщиной, которая, пройдя по свету, оставила после себя еле заметную зыбь. Когда гроб опустили, собравшиеся бросили ритуальную горсть земли, потом пожали Пит руку и стали спускаться с холма к своим машинам. Через пару минут все было кончено.
– Никогда не вини себя, – сказал Хаффнер, задержавшись перед Пит. – Она просто слишком далеко зашла в тот ад, чтобы вернуться назад. Но никто не смог бы сделать больше за все эти годы, чем ты. Ты была лучшей частью ее жизни.
Она поцеловала его, как и в первый раз, когда встретилась с ним, и он пошел вниз по склону холма.
Хотя Джозеф и Стив остались с ней, после того как все разошлись, они стояли на противоположных сторонах могилы. Когда они оторвали взгляд от прямоугольной черной ямы и их глаза встретились, они посмотрели друг на друга с такой же непримиримой жесткостью. Приехав в разных машинах, они не проронили ни слова соболезнования друг другу, хотя их никогда не разделяло больше пяти футов.
Когда двое мужчин повернулись и стали удаляться, Пит громко окликнула их.
– Вы все, что у меня осталось от семьи, вы оба. Все эти долгие годы маминой болезни вы обвиняли и ненавидели друг друга. Вы могли бы поддерживать друг друга и вместе поддерживать меня, но вы этого никогда не делали. В каком-то смысле мама и я были оставлены одни. Но сейчас ее нет. Сейчас только я… и я хочу вновь семью. Поэтому этой вашей проклятой маленькой войне должен быть положен конец.
Стив и Джозеф остановились, хотя еще не повернулись к ней лицом.
– Вы мне нужны, – добавила Пит срывающимся голосом. – Вы оба… – Она протянула им руки.
Они помедлили, потом оба направились к ней, схватив за руки и обнимая. Отпустив ее, они посмотрели друг на друга тяжелым взглядом.
Старик заговорил первым.
– Она права, Стив. Можешь ли ты простить меня за то, что я не все сказал тебе?
Стив помедлил, потом кивнул головой.
– Это произошло потому, что ты сильно любил ее.
– И еще потому, что я верил, что ты сделаешь ее счастливой.
– Мне бы очень хотелось, чтобы я смог.
Они пристально смотрели друг на друга. Огонь ненависти и злобы постепенно исчезал из их глаз.
– Оставьте меня на минуту одну, – попросила Пит. Она с удовлетворением посмотрела, как они вместе спускались с холма, потом повернулась к могиле, чтобы попрощаться в последний раз.
Мама, беззвучно плакала она, обращаясь к ушедшему духу, могла ли я сделать что-то иначе, что спасло бы тебя?
И, словно получив ответ, она успокоилась. Наконец Пит повернулась, собираясь спускаться вниз.
При виде фигуры, стоящей в тени ближайшего дерева, Пит застыла от страха, сердце бешено заколотилось, будто само привидение поднялось из-под земли.
– Мой самолет опоздал, – произнес он. – Мне очень жаль, что я все пропустил, надеюсь, ты не возражаешь, что я приехал?
Пит открыла рот, чтобы ответить ему, но лишилась дара речи и только покачала головой. Возражаешь? Она никогда никого не была так рада видеть, как его.
Люк вышел из тени и направился к ней. Она впервые видела его в простом черном костюме.
– Мне позвонил доктор Хаффнер. Он знал, как тебе будет тяжело, и что старый друг может быть полезен.
Его слова вновь отозвались в ее мыслях. Старый друг. О, да, он действительно старый друг… и даже больше. В любое другое время и другом месте из нее хлынули бы вопросы. Откуда он прилетел? Сколько он сможет остаться? Один ли он прибыл… или кто-то нетерпеливо ждет его возвращения?
Но она только улыбнулась и просто сказала:
– Я очень рада, что ты здесь.
Когда он подошел, Пит заметила, как он изменился за прошедшие годы – углубились морщинки на лице, появился первый иней в каштановых волосах. Однако он не выглядел старше, подумала она, только солиднее.
Он наклонился и нежно поцеловал ее в щеку. При мягком прикосновении его губ ей пришлось сдержаться, чтобы не обнять его, не привлечь ближе к себе. Но она напомнила себе, что у них еще так много нерешенных вопросов.
После поцелуя он взял ее под руку и повел вниз к ожидающим машинам. Идти тихо рядом казалось так естественно. Пит не верилось, что прошло несколько лет с того времени, когда они в последний раз были вместе.
Он извинился, что приехал слишком поздно.
– Они продержали нас над «Кеннеди». Я бы добрался быстрее, если б летел сам.
– У тебя еще есть твой самолет? – Воспоминания перенесли ее в прошлое – парение вместе с ним в небе, приключения во время уик-эндов. Как могли они отбросить это?
– Пару лет назад я поменял его на двухмоторный. Большая дальность полета. Хотя пользуюсь им только для дела. – Он бросил на нее хитрый взгляд. – Напоминает, когда принарядишься, а пойти некуда.
Неужели он хочет сказать ей, что у него по-прежнему никого нет, размышляла Пит.
Они подошли к дороге, где стояло два лимузина, которые Пит наняла на день. В одном приехала она с Джозефом, в другом Стив. Пит увидела, что отец и дед все еще разговаривают.
Они прервали беседу, чтобы поприветствовать Люка. Потом Джозеф сказал Пит:
– Стив сообщил мне, что вы обнаружили драгоценность, которая принадлежала его матери. Тебе стоит мне тоже показать фотографии и держать в курсе поисков. Возможно, я смогу чем-нибудь помочь.
– Конечно, дедушка. – Пит была в восторге, как бы небрежно она это ни произнесла. Хотя она не ожидала, что у Джозефа могли быть какие-то решающие сведения, которые облегчили бы ей поиск, его предложение помощи было верным признаком, что он готов простить ошибки прошлого на самом деле. Ее дед всегда возмущался решением Стива сохранить флакон и до сегодняшнего дня никогда не желал слышать о нем. Однако в данный момент ей нечего было больше сказать ему. Попытка связаться с душеприказчиком Хейнс завела еще в один тупик. Адвокат, холостяк, закрыл свою лондонскую практику пару лет назад и удалился в места более солнечные, чем Англия. Лотта по-прежнему пыталась найти его.
Настроение Джозефа, его предложение помочь, подбодрило Пит и она решила обратиться к ним.
– Почему бы вам двоим не поехать в одной машине? Я так давно не видела Люка и мне хотелось бы остаться с ним наедине.
Джозеф и Стив осторожно переглянулись, потом оба кивнули и забрались в один лимузин, приготовившись к долгой дороге в город.
Когда она устроилась рядом с Люком на заднем сиденье другой машины, ее захлестнули скопившиеся переживания предыдущих дней, приготовления к похоронам, ночи с беспокойным сном, нарушаемым видениями ее матери, плавающей под водой. Она старалась сохранять внешнее спокойствие, чтобы еще больше не расстраивать деда. Ей и сейчас хотелось бы выглядеть сильной, сдержаться и поговорить с Люком. Но когда машина выезжала из ворот кладбища, она расплакалась, поддавшись отчаянию, которое терзало ее из-за жестокой судьбы ее матери.
Люк обнял ее, дал носовой платок и привлек к себе. Она не могла представить никого другого, кому бы ей хотелось выплакаться.
Спустя полчаса, когда слезы высохли, они немного поговорили о ее работе, о его, о Робби, который женился на девушке из Калифорнии и недавно стал отцом второго ребенка.
– Пит, – наконец произнес Люк, – нельзя придумать более худшего повода для встречи, поэтому не пойми меня неверно… но вновь увидеть тебя, будто залечить рану. Я сто раз хотел поднять трубку, услышать твой голос или просто прилететь и посмотреть на тебя, как я сделал сегодня.
– Что же тебе мешало?
Он улыбнулся.
– Никогда не хватало смелости. В конце концов, ты отшила меня, и после стольких лет разлуки я не знал, что найду. Ты могла выйти замуж или собиралась… или даже вынашивать третью двойню. Я не мог рисковать.
– Ты хочешь сказать, что если б этого не произошло, тебя бы здесь не было?
– Я в любом случае приехал бы, чтобы засвидетельствовать тебе свое почтение. Но мне было бы гораздо тяжелее, если б я не думал, что еще есть шанс нам с тобой вернуться назад.
– Откуда ты узнал, что есть такая возможность? Не считая, конечно, отсутствия близнецов, что ты можешь сказать, просто глядя на меня?
Люк смущенно пожал плечами.
– Если б у тебя кто-то был, Хаффнер не позвонил бы мне. Но я задал ему несколько вопросов. Он рассказал, что ты по-прежнему приезжаешь в клинику по выходным дням, что ни разу не привозила с собой мужчину, чтобы познакомить его с Беттиной… и что она никогда не хвасталась будущим зятем. Этого было достаточно, чтобы придать мне смелости.
Пит тронуло его признание. Однако она с осторожностью отнеслась к его словам. Она все еще любила его, и его поведение не оставляло сомнений, что она ему тоже небезразлична. Но если они предназначены друг для друга, почему они так долго были в разлуке? Она не могла забыть, что он жил по строгому своду правил и считал ее – считал, по крайней мере, ее любимую работу – незначительной, даже пустой тратой времени.
Но на какое-то время ей хотелось избежать конфронтации. Быть рядом с ним, слушать его – подобно глотку воды после долгого путешествия через пустыню. Она расслабилась, отбросила всю тревогу о завтрашнем дне. И вскоре заснула, положив голову ему на плечо.
Когда она проснулась, они были уже в городе, в двух кварталах от ее дома.
– Я могу пригласить тебя на обед? – спросил Люк.
– Спасибо, у меня нет аппетита. – Она минуту помедлила, потом предложила: – Зайди ко мне домой. Мы там что-нибудь сообразим…
Как только они вошли в квартиру, она начала суетиться, собирая почту и газеты, посуду, оставленную кругом за последние пару дней. Она положила лед в стакан, спросила его, что он будет пить, потом начала шарить в холодильнике, чтобы найти что-нибудь перекусить.
Он вошел в кухню, захлопнул дверцу холодильника И повернул ее лицом к себе.
– Я тоже не голоден. И меня не мучает жажда. Почему бы тебе не перестать бегать кругом – или, точнее, убегать?
Она поддалась порыву, который раньше подавила в себе. Она обвила его руками, и ее губы потянулись к его губам. В последние дни, особенно под влиянием смерти матери, ей так не хватало жизнеутверждающего начала сексуального общения. Внезапно ее охватило всепоглощающее желание его прикосновений, и она не скрывала этого. Прижавшись к нему, она стала помогать снимать его пиджак. Он отвечал на каждое ее движение, тоже начиная раздевать ее, целуя шею и спускаясь к груди. Она нетерпеливо застонала и стала расстегивать его ремень, потом, опустив руку, скользнула по его плоскому твердому животу вниз. Она никогда не была так возбуждена, так нетерпелива…
Когда начал звонить телефон, Пит старалась не обращать внимания, и если бы могла дотянуться, то просто сняла бы трубку или оторвала бы его от стены.
Но она не могла, и настойчивый звон напоминал, что от окружающего мира не убежать. Ей пришла в голову мысль, что звонят, может быть, по какому-то срочному, неотложному делу – может, дедушке стало плохо после напряженного дня…
Пит отпустила Люка и взяла трубку. Она не могла полностью овладеть собой, когда отвечала.
– Пит… с тобой все в порядке? – Это была Лотти.
Говоря с ней, Пит, не отрываясь, смотрела на Люка, между ними по-прежнему вспыхивали искры желания.
– Прекрасно, Лотти. Но сейчас не время…
– Я только на секунду. Хочу сообщить, что я разыскала мистера Энсфилда.
– Тебе удалось! – Пит полностью переключилась на Лотти. Она потянулась за своей одеждой и, беря карандаш и блокнот, лежавшие у телефона, окончательно взяла себя в руки. – Расскажи мне поподробнее.
Она записала, что сообщила ей Лотти, потом решительно велела ей заказать билет на самолет.
– Нет, не сегодня вечером, – сказала она, бросив взгляд на Люка. – Но на первый рейс завтра.
Когда она повернулась к Люку, положив трубку, он засовывал рубашку в брюки.
– Мы сошли с ума, верно? – сказал он.
В ее глазах отразилось смущение.
– Неужели достаточно только этого, чтобы опустить тебя на землю – короткого вмешательства? – Она пошла к нему. – Люк, я по-прежнему…
Он оборвал ее, повысив голос:
– Ты по-прежнему готова захлопнуть дверь перед чем угодно, но только не перед бизнесом. Дело – на первом месте.
– Это был не деловой звонок. Ты слышал, как мой дедушка упоминал о том, что я нашла драгоценность из коллекции моей бабушки. У меня появился шанс напасть на след, Люк. Я не могу упустить такую возможность…
– Нет, – тихо ответил он, – я знаю, что не можешь.
– Но это не должно влиять на наши отношения.
– Уже повлияло. Сейчас, здесь… Я уже подумывал, как бы нам начать совместную жизнь, пытаясь вернуться к тому, где мы расстались. Где, черт возьми, останусь я, если ты предпочтешь броситься на поиски каких-то проклятых сокровищ?
– Это для меня гораздо больше, чем просто драгоценности. – Пит не могла уже сдерживаться. – Они были украдены у моего отца. Надо восстановить справедливость, найти правду и связь с прошлым.
– И ради этого ты жертвуешь любовью? – Люк помолчал. – Куда ты завтра отправляешься?
Пит посмотрела на карандашную запись в блокноте.
– В Монте-Карло.
– С кем ты должна там встретиться?
Пит объяснила значение Роджера Перкинса Энсфилда как возможного источника информации.
Люк продолжил свой допрос.
– Ты не можешь быть уверена, что этот мистер Энсфилд даст тебе нужную информацию.
– Нет, конечно.
– Поэтому ты бросишься на поиски следующего ключа… потом следующего. И всякий раз, когда ты нападешь на горячий след, ты будешь бросать все остальное и бежать.
– Ты можешь быть со мной.
Люк взял пиджак и надел его.
– Пит, меня не интересует охота за сокровищем. Я пришел сюда в поисках чего-то более реального и важного.
Она отвела глаза.
– Могу сказать тебе, что этот поиск для меня так же важен. Я либо найду, что ищу… либо брошу все.
– И сколько времени уйдет, прежде чем это случится?
– Не знаю.
Люк грустно улыбнулся ей.
– Что ж, когда это произойдет, именно тогда я и хочу оказаться поблизости. Потому что не желаю, при всей моей любви к тебе, довольствоваться только твоим свободным временем.
Он смотрел на нее, словно в надежде, что вот сейчас она поклянется, что с этого момента он всегда будет на первом месте в ее жизни.
Одна часть ее существа страстно хотела найти нужные слова, чтобы удержать его. Но другая, более глубинная, не позволяла отказываться от поиска, от сверкающей мечты ее детства.
– Некоторые вещи могут так и остаться потерянными, – очень нежно произнес Люк, – но где меня найти, ты знаешь. – Через минуту его уже не было.
С террасы виллы на одном из самых высоких мест в Монте-Карло Пит смотрела вниз на гавань, где на якорях качались ряды огромных белых, роскошных яхт. По другую сторону гавани она могла видеть крышу «Общества морских купаний», самого крупного казино, которое было центром и главным притягательным местом этого омытого солнцем уголка страны задолго до прибытия принцессы Грейс или до той поры, когда стали уклоняться от подоходных налогов. Легкая улыбка коснулась ее губ, когда она вспомнила вчерашний вечер и свое предложение Люку присоединиться к ней. Конечно, это было бы гораздо лучше, чем приехать одной. Вряд ли найдется много мест, которые Люк презирал бы больше, чем этот приют богатых бездельников.
Оглянувшись на открытые французские двери, Пит увидела, что Роджер Перкинс Энсфилд по-прежнему склонился над столом с украшениями из золоченой бронзы в своей гостиной, телефонная трубка прижата к уху. Он пытался связаться с бывшими партнерами и страховыми компаниями, чтобы выяснить, где и когда Дороти Хейнс приобрела колье из сапфиров и изумрудов. Он занимался этим уже почти час.
Не видя причины откладывать полет, Пит села на ночной самолет в Ниццу и прибыла к Роджеру Энсфилду, когда тот заканчивал завтрак.
Несмотря на удивление англичанина, обнаружившего у дверей своего дома даму, только что прилетевшую к нему прямо из Нью-Йорка, он любезно принял ее, накормил континентальным завтраком и сразу принялся выполнять ее просьбу.
Пит вновь села в садовое кресло. Возможно, она поступила опрометчиво, прыгнув прямо в самолет, вместо того чтобы вначале позвонить адвокату. Но ею руководил страх, что хрупкая цепочка связей может испариться, если она не будет быстро и основательно хвататься за каждое звено, когда такое появится. Разве может она быть уверена, что Витторио Д’Анджели не дал щедрые взятки, чтобы скрыть следы? Если он по-прежнему жив, насколько велико его влияние? В Европе есть еще люди, сочувствующие коллаборационистам. Пит не хотела заранее никого насторожить тем, что она напала на след Витторио.
Наконец на террасе снова появился Роджер Энсфилд. Высокий англичанин, худой до изнеможденности, он щеголял густыми седыми усами, какие носили офицеры в колониях в славные дни империи. Однако внешний официальный вид сглаживали белые фланелевые брюки и свитер для крикета.
– Получил, – воскликнул он сильным голосом, размахивая пачкой бумаг. – Удивительная вещь техника. Я передал по факсу в компьютерную систему страховой компании свой запрос и вот получил распечатку всей этой чертовой коллекции.
Пит не могла сдержать волнение.
– Можно мне посмотреть?
– Конечно, моя дорогая. – Он вручил ей бумаги.
Пит стала просматривать длинную распечатку, содержащую список нескольких дюжин драгоценных украшений, каждое с подробным описанием, с указанием источника, где оно было приобретено, дата покупки и цена. Где-то в середине списка она нашла колье, описанное вплоть до точного количества камней, веса и инициала «С» на застежке. Миссис Хейнс купила его в октябре 1963 года в «Отеле Друо», старом аукционном доме в Париже. Дополнительная запись приводила выдержку из каталога аукциона, гласившую, что украшение, выставленное на продажу, было «собственностью джентльмена». Пит знала, что подобная анонимная фраза – обычная для каталогов практика, однако ее разочаровало, что не было никаких других ссылок на предыдущего владельца.
– Здесь не указано имя прежнего владельца, – заметила она.
– Не думаю, что мы когда бы то ни было знали, кто это был. Но вам, может быть, удастся получить информацию в «Друо».
Пит вздохнула. Прошло более двадцати лет с момента покупки. Сможет ли аукционный дом отыскать те списки? Она вновь посмотрела на запись, которая давала единственный ключ: «собственность джентльмена». Может, сам Витторио Д’Анджели выставил на продажу колье?
Нет, вряд ли он мог быть таким беспечным. Особенно потому, что на украшении был инициал, который навел бы на его след.
– Спасибо вам за помощь, мистер Энсфилд.
– Всегда к вашим услугам, начинаю несколько скучать без дела. Меня развлекла эта детективная работа. Отправляетесь в Париж, в «Друо»?
Она кивнула.
– Полагаю, вы не отказались бы от компании. Большой город Париж. Мы могли бы вместе слетать туда, прелестно пообедать…
Пит улыбнулась лихому предложению англичанина.
– Не в этот раз, – ответила она и, извинившись, распрощалась с ним как можно скорее.
Струи воды взлетали вверх над блестящим черным и белым мрамором фонтана перед современным зданием, в котором размещался «Отель Друо», центральный аукционный дом Парижа на узкой улочке Друо.
Полет из Ниццы, даже с длинными поездками на такси вначале и в конце, не занял много времени, и Пит оказалась в Париже в середине дня. Работа в аукционном доме шла полным ходом. Люди устремлялись через двери туда и обратно, приходя и уходя с одной из двух сотен распродаж, проводимых ежегодно и предлагающих все что угодно, начиная с побитой фаянсовой посуды и стульев без ножек до Ренуара и Гогена и бесценной мебели, уцелевшей со времен французской монархии.
Пит тоже была внесена потоком толпы внутрь и оглядела зал, пытаясь сориентироваться. Банк, книжный киоск, оценочная контора – все выходило на огромное пространство. Телевизионные мониторы, подвешенные к потолку, высвечивали дневные выставки предметов, выставленных на продажу, и сами торги, сильно замусоленные каталоги кучей лежали на стойке приема посетителей.
Беспокойная молодая женщина за стойкой выслушала Пит и направила ее наверх в кабинет одного из директоров, месье Рене Вогийанд.
Ожидая, когда ее примут, Пит просматривала номер «Ля газет д’отель Друо», которая выходила каждую пятницу с 1891 года и печатала список всех предстоящих торгов. Через несколько недель в начале июня должен состояться аукцион драгоценностей. Пит задумалась, не стоит ли ей посетить его – если ей и в самом деле следует прочесать все аукционные дома – тогда, решила она, ей предстоит огромная работа. В любом случае, она сомневалась, что Витторио обнаружит себя, используя открытый рынок продажи драгоценностей. Тот факт, что колье появилось несколько лет назад на аукционе, казалось, указывал, что это был единичный счастливый случай, единственный пример его легкомыслия, который больше не повторится.
– Месье Вогийанд вас ждет, мадемуазель, – сказала секретарша, приглашая Пит во внутренний кабинет.
Ее экспансивно приветствовал щегольски одетый мужчина средних лет, который указал ей на кресло рядом со своим столом, потом брови его в нескрываемом восхищении ее красотой поднялись вверх. Но когда дело коснулось ее просьбы, он не проявил готовности помочь ей.
– Вы должны понять, мадемуазель Д’Анджели, – начал он, пожав плечами, как истинный француз. – Найти записи такой давности будет крайне трудно.
– Но ведь вы не сказали, что невозможно, – заметила Пит.
– Мадемуазель, «Отель Друо» существует уже сто тридцать два года. Возможно, где-то в наших архивах хранятся документы тех первых дней, но потребуются месяцы, чтобы отыскать их, годы.
– Я не прошу вас углубляться в такую старину, – упорствовала Пит. – Только двадцать пять лет назад. И я могу дать вам отправную точку. – Она извлекла распечатку, которую дал ей Роджер Энсфилд. – Я знаю точную дату аукциона.
Месье Вогийанд протянул руку через стол и взял у Пит распечатку. Он посмотрел на запись, обведенную карандашом.
– Но, мадемуазель, – быстро произнес он, – я уже вижу из этой информации, что даже в случае, если документы будут найдены, я не в состоянии удовлетворить вашу просьбу.
– Почему?
– В нашем каталоге указано, что колье «собственность джентльмена». Если бы владелец пожелал сообщить свое имя, мы напечатали бы его. Те данные, которые приведены, говорят, что он предпочел остаться неизвестным. Даже по прошествии времени мы не можем нарушить соглашение и разгласить тайну.
– Месье Вогийанд, – умоляла Пит, – если бы вы знали, что, сохраняя эту тайну, вы, может быть, защищаете вора и более того – военного преступника, – вы по-прежнему отказались бы дать мне нужные сведения?
– Вы говорите, что подобные люди были участниками этой сделки?
– Нет. По крайней мере, я не могу быть уверена…
Француз поколебался, но потом он опять пожал плечами.
– Тогда, мадемуазель, «Друо» должен остаться верным своему обязательству перед клиентом.
Но Пит не сдавалась. Она уговаривала, убеждала, флиртовала, изображая кокетку, пока наконец Рене Вогийанд не пообещал узнать имя продавца колье, лично связаться с ним и спросить, не пожелает ли он открыть свое имя.
Пит сомневалась, было ли его обещание шагом вперед или назад. Если загадочный продавец случайно окажется самим Витторио, он будет предупрежден об охоте, будет знать, насколько близко подобралась к нему Пит, и может принять меры и спрятаться еще глубже.
Но другого выхода не было.
– Когда я могу ожидать от вас известий? – поинтересовалась она перед тем, как выйти из его кабинета.
Он в очередной раз пожал плечами.
– Мадемуазель, я знаю об этом столько же, сколько и вы.
Выйдя из «Друо» и ступив на улицы Парижа, Пит ощутила боль потери, но не потому, что ей не удалось получить ответ, а потому, что она получила так мало, а отдала так много, потеряла неизмеримо больше. Если б она осталась с Люком, ничего не изменилось бы в ее поисках, совершенно ничего.
Однако она была далеко не уверена, что в следующий раз поступит иначе.
В тот же самый вечер она прилетела в Нью-Йорк, слишком расстроенная, чтобы остаться в Париже и насладиться романтической красотой Города Света.
