Текст книги "Сокровища"

Автор книги: Джоанна Кингсли (Кингслей)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 40 страниц)

– Можно я останусь у вас на несколько дней? Пока не подберу себе что-нибудь?

– Ты можешь остаться здесь навсегда, если хочешь.

Пит улыбнулась.

– Спасибо, но, думаю, недели или что-то около этого достаточно. Как ты думаешь, согласится папа пойти туда со мной завтра помочь упаковать вещи?

– Ему будет это неприятно – он очень любит Люка, ты знаешь, – но, конечно, он пойдет с тобой. А теперь пей свой кофе. Тебе надо согреться.

На следующий день шел сильный снег, прикрывая городскую грязь и делая Нью-Йорк по-настоящему похожим на изображение на рождественской открытке. Несмотря на холодную погоду, в доме Люка было тепло, когда Пит и Стив упаковывали ее вещи в картонные коробки.

Она складывала свитера и шарфы в чемоданы, стараясь не расплакаться. Ей нравился дом Люка. Она любила человека, с которым жила здесь. Но она знала, что остаться не может.

Стив, сидя на полу, укладывал книги. К несчастью, из каждых трех книг находилась одна, которую он начинал просматривать.

– Пит, взгляни на это, – закричал он, поднимая путеводитель по Италии. – Галерея в Милане. Она была самым элегантным торговым центром в городе. Как раз напротив «Ла скала». Я бывало ходил туда с друзьями после оперы. – Потом, вспомнив, что у его брата был там писчебумажный магазин, доставшийся от еврея, уехавшего в Южную Америку, нахмурился, затем перевернул пару страниц. – Ах, мадонна. – Он показал ей фотографию миланского собора со статуей наверху, которую любил в детстве. – А контора Карло была прямо здесь, – сказал он, указывая пальцем. – Это окно, здесь. Господи, сколько раз я стоял у этого окна, мечтая убежать из юридической конторы, чтобы посидеть где-нибудь в кафе, сочиняя стихи.

– Папа, ты был хорошим поэтом?

– Кто знает? Возможно, стал бы хорошим. – Он бросил на нее ласковый и несколько смущенный взгляд. – Я… я немного писал в последнее время.

– Папа! Ты имеешь в виду поэзию? Потрясающе!

– Только пара сонетов и один белый стих.

– Я хочу прочитать!

Он улыбнулся.

– Это на итальянском.

– Значит, буду читать со словарем в руках.

– Посмотрим, – сказал он, и они вновь занялись упаковкой, работая молча бок о бок следующие полчаса.

Наконец последняя вещь из ее одежды была убрана. Пит порылась среди коробок в поисках одной маленькой для ее косметики, фена и туалетных принадлежностей. Когда она отыскала ее, она посмотрела на Стива. Он сидел неподвижно, пристально разглядывая фотографию в большой книге.

Она села рядом с ним на диван.

– Это каталог того аукциона в Женеве в прошлом году – коллекция Хейнс. – Она протянула руку за каталогом. – Дай я тебе покажу рубин, который купил Марсель. Тот, что хотела герцогиня…

Он не отдал ей книгу. Когда она попыталась взять ее, он не выпустил ее из рук ни на минуту.

– Папа? – позвала она, изучая его лицо. Он очень побледнел. – С тобой все в порядке?

– Что? – сказал он, быстро подняв голову. Его глаза опять устремились к фотографии колье с невидимо укрепленными сапфирами и изумрудами и с буквой С, выложенной бриллиантами на застежке. Он прочитал краткое описание украшения и его стоимость. – Кто это купил?

– Марсель Ивер, хотя на самом деле не он назначал цену. Там из-за него была целая драка. – Пит вспомнила схватку между Андреа и Антонио Скаппа, хотя не думала, что отцу будут интересны подробности. В конце концов, он ведь не знает людей. Она посмотрела через его плечо на фотографию. – Красивое, правда? Хотя ушло за большую цену, чем оно стоит на самом деле.

Стив поднял глаза.

– Думаю, мы все закончили. – Он закрыл каталог и швырнул его в коробку. – Нам не пора уходить?

– Нет, хозяин. Еще нет. – Она рассмеялась, подняла пустую коробку и исчезла в ванной комнате.

Когда она ушла, Стив посмотрел минуту на коробку, потом, не в силах удержаться, опять потянулся за каталогом и открыл на странице с изображением колье.

Даже спустя сорок лет Стефано Д’Анджели сразу же узнал колье. Он провел пальцами по букве С. С – значит Коломба. В последний раз он видел, как его перебирали изящные пальцы матери.

Он быстро перелистал остальной каталог. Может быть, узнает что-нибудь еще, какие-то другие украшения, принадлежавшие его матери. Но больше ничего не оказалось. Все остальное осталось только в воспоминаниях.

– Витторио, – тихо произнес он, задыхаясь, внезапно охваченный бурей всех чувств тех последних дней войны. На какой-то краткий миг ему показалось, что лишь несколько минут назад он узнал о смерти матери, о предательстве его брата. – Нет, – прошептал он. – Это история. – Он закрыл каталог. – История, – повторил он и положил каталог на дно коробки под другие тома. – Пусть остается погребенной.

КНИГА IV
Блеск

Глава 1
Нью-Йорк. Август 1984-го

– Задержитесь там, мисс Д’Анджели…

Когда Пит пробиралась сквозь лабиринт столов, за которыми сидела элита нью-йоркского мира моды, ожидающая начала церемонии награждения премией Коти, ее еще раз остановил один из фотографов, желающий сделать ее снимок.

– Потрясающе, – сказал человек из «Таймс». – Еще один, пожалуйста…

Несмотря на шикарную, блестящую публику, которая заполнила сегодня вечером аудиторию Института технологии моды, ярче всех сияла Пьетра Д’Анджели. И не потому, что купленное специально для этого случая облегающее серебристо-белое платье от Камали выглядело более эффектно, чем туалеты других дам. Что выделяло Пит – так это блеск ее украшений, сделанных по собственным рисункам. Колье в виде больших, абстрактной формы бриллиантовых снежинок, соединенных вместе так, что частично перекрывали одна другую, и серьги, такие же снежинки были разбросаны в роскошных черных волосах, зачесанных кверху.

Обычно Пит избегала эффектного вида. Она создавала украшения для других, не для себя. Но Джесс уговорила ее по такому случаю быть более смелой.

– Постарайся изо всех сил, детка. Не прячь свои бриллианты под спудом. – В конце концов она в этом году идет на церемонию награждения премией Коти, потому что будет присужден специальный приз за рисунок ювелирного украшения. Если ей повезет и она выиграет этот приз, то ей хотелось гордо стоять перед равными ей и поразить их некоторыми из лучших образцов ее творчества.

Еще раз сработала фотовспышка, и Пит направилась к столику, где сидели Стив и Анна с некоторыми журналистами из модных журналов. Несколько стульев были свободны, так как журналисты не теряли времени даром. Поцеловав Анну, Пит села рядом с отцом.

– Развлекаетесь? – спросила она их.

Анна улыбнулась.

– Восхитительное событие.

Стив притворно нахмурился.

– Конечно, мы будем страшно переживать, если ты не получишь этот приз.

– Папа, будет ли у меня, что приколоть на накидку или нет, я не проигрываю. Это огромная честь быть даже в списке претендентов на премию. Что мне больше всего нравится сегодня, так это то, что я смогу разделить эту честь с тобой, быть вместе…

На лице появилось натянутое выражение, и он опустил глаза, верный признак, что он понял призыв, который она собиралась сделать, и не хотел его слышать.

Пит надеялась, что этот вечер положит конец вражде между отцом и дедом.

Когда она сообщила отцу о наградах, он согласился при условии, что не будет сидеть рядом с Джозефом или говорить с ним. Его переполняла скрытая ярость после того, как он узнал, что тесть скрыл от него правду о Беттине. Сейчас, спустя многие годы, он не мог простить, что его обманом вынудили вступить в заранее обреченный брак. А Джозеф затаил против него злобу за то, что Стив оставил Беттину и давным-давно не обеспечил ей лучшее лечение и уход.

Гнев, который исходил от этих самых близких ей людей, портил Пит весь вечер. За ее столом сидели Джозеф, Чарли, Лотти, Джесс и Фернандо. Было еще два свободных места, оставленных для Стива и Анны в надежде на примирение. Она должна сделать еще одну попытку.

– Папа, пожалуйста, прошу тебя. Церемония начнется через несколько минут, мне бы хотелось, чтобы ты был рядом со мной. Что было, то прошло. Присоединяйтесь с Анной к нам.

– Пит, – резко оборвал он. – У меня есть право на собственные чувства. У меня есть право думать, что меня использовал, предал человек, которому я доверял, даже любил. Ты просишь от меня слишком много.

Пит посмотрела на Анну, молча умоляя помочь ей. Но та только незаметно покачала головой.

Да, это действительно слишком много для него, признала Пит. Из слов, которыми обычно защищался Стив, она неожиданно поняла, что его ощущение предательства гораздо глубже. Он уже был однажды предан своим братом.

– Хорошо, папа, я не буду больше просить тебя об этом. Но есть еще кое-что и, думаю, ты не имеешь права отказать. Мама в последнее время несколько раз спрашивала, не приедешь ли ты навестить ее. Я находила отговорки, но сейчас…

И опять Стив нетерпеливо оборвал ее.

– Пьетра, неужели мы должны обсуждать это сейчас?

– Я не могу не думать о маме… потому что ее сейчас нет здесь.

– В этом ни ты, ни я не виноваты. А теперь, пожалуйста, давай отложим этот разговор на другой день. Кажется, сегодня вручение наград, не так ли?

– Кажется, – отозвалась она иронично.

– Тогда не будем устраивать пресс-конференцию.

Она кивнула и встала.

– Мне просто хотелось сегодня что-то отпраздновать – вне зависимости, получу я приз или нет.

– У тебя будет, что отмечать, – сказал Стив и улыбнулся. – Я знаю, ты выиграешь.

Она заставила себя улыбнуться ему в ответ и пошла к своему столику, села между Чарли и Джесс напротив деда. Каждый подбодрил ее, принимая расстроенный вид за беспокойство по поводу приза.

На самом деле Пит не ощущала потребности в этой награде, чтобы подтвердить достижение ею вершины в творчестве. Спустя восемь лет после ухода из «Дюфор и Ивер» она принадлежала к избранному кругу художников, чьи имена известны далеко за пределами мира моды. Ей надо только поглядеть на зал, чтобы удостовериться, как высоко она поднялась. Ралф Лорен, всегда загоревший, с густыми серебристыми волосами и улыбкой-прожектором, сидел за столиком справа от нее. Грейс Мирабелла из «Вог» – слева в обществе Дианы Вриленд. Лиз Клейборн, Мэри Мак-Федден, Жофре Бин, Келвин Клейн – все эти люди уже не просто имена в женском журнале мод. Элза Перетти, Палома Пикассо и Анджела Камингс больше не звезды в ювелирном дизайне, которым она завидовала. За последние несколько лет многие из этих людей, собравшихся в зале, стали ее коллегами, даже друзьями.

Уход от Люка, каким бы болезненным он ни был, ознаменовал начало периода, который поднял ее гораздо выше той вспышки известности после «Глаза любви». В качестве лекарства от одиночества Пит перестала дожидаться, когда работа придет к ней в руки, а сама бросилась в более решительные поиски и продвижение своего таланта. По совету Чарли она наняла агента по рекламе, который знал, как обыграть каждый заказ, который она получала от знаменитостей или светской дамы, помещал имя Пит в прессе и следил за тем, чтобы она была приглашена на все благотворительные мероприятия и выставки мод, светские балы, которые позволяли ей быть на публике. Пит стала полноправной участницей того стиля жизни, с которым Люк никогда бы не смог примириться и который она охотно избегала, когда они были вместе. Разлука с ним, конечно, сыграла свою роль в ее подъеме. Это был уже не тот уважаемый, но малоизвестный и почти без денег дизайнер. Теперь Пьетрой восхищались, превозносили ее талант, она почти самостоятельно добилась славы. Рисунки Пьетры никогда не проходили незамеченными, их часто фотографировали, о них писали в прессе. Через несколько месяцев после того, как она рассталась с Люком, одно украшение особенно привлекло внимание. К ней в студию явилась новая жена миллиардера из Техаса, которая дала Пит карт-бланш в создании нечто такого, что привлекло бы внимание окружающих. Колье, которое вручила ей Пит, имело форму паутины, тончайшей и воздушной, как настоящая. Оно покрывало всю шею плетеной золотой нитью, усыпанной крошечными жемчужинками и сверкающей каплями росы. Там, где колье касалось ключицы, сидел паук, его ножки были сделаны из золота, тело из двух рубинов-близнецов, укрепленных в виде песочных часов на большом гранате настолько темного цвета, что он казался почти черным. Колье «Черный паук» стало знаменитым с самого первого его появления в свете.

Для другой клиентки она придумала короткое колье, состоящее из бабочек, которые были укреплены крылышко к крылышку. Крылья были сделаны из кружевной платины и усеяны сотней бриллиантов. Некоторые дамы выражали недовольство, самые знаменитые или самые состоятельные иногда обижались, но никогда ни одна из них не отказывалась от заказа или была недовольна окончательным результатом.

Церемония началась, парад выдающихся в мире моды личностей, подходящих и уходящих от микрофона, торжествующе размахивающих своими медальонами «Коти» и благодарящих своих матерей, жен, любовниц и других женщин за то, что их творчество и новаторская смелость так вознаграждена.

Наконец наступил черед объявить обладателя особого приза за рисунок ювелирного украшения.

Чарли накрыл ее руку своей и пожал. С годами их дружба стала крепче, и он часто был ее кавалером. Временами появлялись и другие мужчины, романтические привязанности, которые продолжались неделями, иногда месяцами. Все они были привлекательными и преуспевающими, могли удовлетворить ее в постели, рассмешить и составить компанию в дождливый день. Пит начинала каждый новый роман в надежде, что он будет длительным. Однако пламя быстро гасло, и она каждый раз убеждалась, чтобы быть верной себе самой, надо вернуться к одиночеству. Она сердцем чувствовала, что есть долгая любовь, которую ей суждено узнать, но только Люку удалось приблизиться к ней.

Она, казалось, не расслышала своего имени, произнесенного перед шквалом аплодисментов, но потом Чарли толкнул ее. Пит открыла глаза и увидела, что все, сидящие за ее столом, радостно смотрят на нее, а зал рукоплещет.

Поднявшись, она направилась к подиуму, улыбаясь тем, кто, протянув руки, похлопывал ее по плечу, когда она проходила мимо. Она приняла награду и надеялась, что сможет рассыпаться в благодарностях, не выглядя полной идиоткой. Пит поблагодарила поставщиков, ювелиров, которые работали на нее, верных клиентов, даже великодушно упомянула первого работодателя, Марселя Ивера…

– И, наконец, мне хотелось сказать спасибо моему дедушке, мистеру Джозефу Зееману, который вложил мне в руки первый бриллиант и научил любить его красоту. Dank U wel, Ора.

Джозеф кивнул, радость и гордость переполняли его, он смахнул слезы, набежавшие на его старые глаза.

Зажав в руках гравированную медаль, Пит обвела глазами зал. Здесь были сливки, элита, вершина горы.

И она одна из них.

Когда церемония награждения закончилась, Пит оказалась окруженной людьми, которые хотели лично поздравить ее или попросить о встрече, чтобы обсудить дела. Представители тех же самых производителей, у которых были многомиллионные контракты с Клейном, Бласс и Перри Эллис, выступили с предложением использовать многие из ее рисунков для украшения тканей, постельного белья и товаров домашнего обихода; агент самого крупного изготовителя наручных часов из Японии добивался заключения с ней соглашения на создание новой модели специально для них. Несомненно, ее телефон в понедельник раскалится от предложений. Пит направила сегодняшних предполагаемых заказчиков к Лотти, а сама пошла попрощаться со Стивом и Анной.

Только когда Пит подошла к отцу, она сообразила, что не упомянула его в своей речи, а привлекла внимание лишь к Джозефу – совсем не тот шаг, чтобы сгладить их разногласия. Она начала извиняться.

– Папа, прости, что не вспомнила о тебе в этом волнении.

– Меня? – Он пожал плечами. – Честно говоря, я не считаю, что заслужил какую-то благодарность. Я всегда бранил тебя за твои игры с драгоценностями, помнишь? Это дедушка поощрял тебя. Я могу злиться на старого обманщика, но отдаю ему должное, где он заслужил. – Он обнял Пит, потом добавил: – Мне нужно будет помириться с ним когда-нибудь. Потому что, если б он не обманул меня, у меня никогда не было бы тебя.

– Сегодня, папа, – попросила Пит, глядя в ту сторону, где сидел Джозеф, допивая свой бокал шампанского, пока ждал Пит, которая должна была отвезти его домой. – Поговори с ним сейчас.

Стив посмотрел на старика через весь зал.

– Еще не время, – тихо сказал он. – Прости.

Анна дождалась нужного момента, чтобы замолвить словечко за Пит.

– Если ты действительно гордишься своей дочерью, может, настало время сказать это и ее матери…

Стив бросил хмурый взгляд на Анну, но потом медленно кивнул и повернулся к Пит.

– Да, я навещу Беттину. Вечер, который я провел здесь, заставил меня понять, как многим я ей обязан.

Поцеловав на прощание отца и Анну, Пит чуть не вприпрыжку побежала через весь зал, ощущая счастье и необыкновенную легкость даже больше, чем во время награждения. У нее уже не было надежды, которую она лелеяла прежде, увидеть родителей вместе. Тем не менее Пит была уверена, что даже их короткая встреча поможет начать залечивать старые раны.

Поглощенная этой мыслью, она пробиралась между уже опустевших столиков и чуть не столкнулась с высоким господином в смокинге, который преградил ей дорогу.

– Я не мог допустить даже мысли, что лично не поздравлю тебя.

Только тогда Пит поняла, что перед ней стоял Марсель. Он эффектно смотрелся в смокинге, может, только чуточку растрепанный, прядь темных вьющихся волос висела прямо над синими глазами.

– Ты очень добра, включив меня в свою речь, – продолжил он.

– Это не доброта, просто правда. Ты дал мне мою первую работу.

Он, не отрываясь, смотрел на нее.

– Как много я бы дал тебе. Иногда я спрашиваю себя, есть ли еще шанс… – Он коснулся ее обнаженной руки и провел пальцами сверху вниз, и рука его безвольно упала.

Пит хладнокровно посмотрела на него. Она в достаточной мере владела собой, чтобы не обрушиться на него.

– Может быть, тебе следует спросить об этом Андреа? – сказала она дерзко.

– Мы расстались, – небрежно произнес он.

Пит удивилась. Она не следила за их жизнью, но только пять или шесть недель назад видела их танцующими вместе на благотворительном вечере.

– Что случилось? – поинтересовалась она.

– Давление в бизнесе. Она все больше и больше критикует, как я веду дела. Она считает, что я должен сделать ее президентом компании и отойти в сторону. Представляешь?

Пит пришлось рассмеяться.

– Вполне.

Марсель искоса посмотрел на нее.

– Чувствую оттенок сестринской симпатии.

– Какие бы проблемы у меня не возникали с Андреа, я всегда считала ее потрясающей находкой для «Дюфор и Ивер».

Марсель кивнул.

– Я тоже. Поэтому я отправляю ее вести переговоры о приобретении лицензии на открытие нового магазина в Беверли Хиллз. Она мне нужна в бизнесе, хотя мы и разругались черт знает как, вместо того чтобы продолжать жить вместе.

Пит улыбнулась и, извинившись, хотела уйти. Чарли и дедушка стояли у столика среди последних гостей, задержавшихся в зале.

Марсель схватил ее руку.

– Пит… поскольку я теперь один… я столько раз думал… – Ему не надо было заканчивать фразу.

Она посмотрела на него, ощущая прикосновение и не в силах отстраниться. В этот вечер, когда ей рукоплескали все ее коллеги, когда профессиональное будущее было обеспечено, ей по-прежнему суждено заснуть в одиночестве – возможно, ее и в будущем ждало одиночество, напрасные поиски человека, который возбудил бы ее, разделил бы ее страсть.

К тому же та искра притяжения, которую она так давно ощутила, не угасла полностью. Где-то в глубине души всегда скрывался вопрос: что, если она вела бы себя смелее в тот далекий вечер, когда они обедали вместе? Что обрели бы они на том пути, по которому не пошли?

Когда между ними воцарилось молчание, глаза Марселя вспыхнули, заметив у Пит уязвимое место.

– Куда ты сегодня едешь?

– Домой.

– Сегодня вечер торжества. Позволь мне пригласить тебя куда-нибудь выпить или потанцевать – мы ведь никогда не танцевали вместе.

Если б она трезво подумала над его предложением, она бы отказалась. Но давным-давно она уже была с ним благоразумна, и сейчас сомневалась, что не жалеет об этом.

Пит посмотрела в сторону Чарли. Она могла попросить его отвезти деда домой. Он понял бы.

– Хорошо, – сказала она наконец Марселю. – Я только попрощаюсь со своими гостями.

Как только Пит вышла из его притягательного поля, ее сразу охватили сомнения. Однако она извинилась перед Чарли и попросила проводить деда домой, поцеловала на прощание Джозефа и вернулась к Марселю.

Она не хотела оставаться одна в вечер своего триумфа. А Марсель стоял в самом начале ее пути наверх.

Он повез ее в «Реджинс», где они выпили бутылку «Дон Периньон», а он развлекал ее милыми историями сорока– и пятидесятилетней давности из деловой жизни его отца, когда было гораздо меньше ювелиров, а те, кто находился наверху, во все вникали сами, отправляясь даже в шахты, чтобы отобрать извлеченные из породы камни. Она потанцевала с ним, но не так, как это было бы десять лет назад. Вращение в зажигательном танце было совсем не то, что имела в виду Пит.

Когда они вышли из «Реджинс» и сели в «роллс-ройс», Марсель сказал шоферу отвезти их в центр.

– Мы пойдем в один из новых клубов в Трибеке, – возбужденно проговорил он, подогретый шампанским.

– Мне действительно надо домой, – сказала Пит.

– Но тебе там понравится, – настаивал Марсель. – Андреа там нравится…

Одним холодным взглядом Пит дала понять, что ей безразлично, что нравится Андреа.

Когда машина направилась к дому Пит, Марсель проговорил:

– Прости, Пит. Глупо с моей стороны поднимать этот призрак. Ты – единственная, кому я хочу доставить удовольствие. Андреа значения не имеет.

Она понимающе улыбнулась ему.

– Ты уверен, Марсель? Она по-прежнему занимает важное место в твоей жизни.

– Но только в бизнесе. – Он взял ее руку. – Есть другие вещи.

В слабом свете Пит изучала его красивое лицо. Она еще для себя ничего не решила. Смогут ли они найти судьбу, которая была просто отложена?

Словно намереваясь дать ответ на ее вопрос, Марсель наклонился к ней. Она не шелохнулась, чтобы отстранить его, и он нежно прикоснулся к ее губам. Почувствовав отклик, он привлек ее ближе и страстно поцеловал.

Пит давно не ощущала мужской страсти, и ее тело мгновенно отозвалось. Она ответила на робкое прикосновение его языка своим языком и прижалась к нему. Пит освободилась от угрызений совести и правил приличия, стерла ощущение времени и представила, что все так и было бы, если б она отдала себя ему в тот первый раз…

Марсель положил руку ей на ногу и провел вверх, откидывая серебристую ткань платья. Он осыпал поцелуями шею, спускаясь к груди.

– Сейчас, cherie? – нетерпеливо шептал он. – Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя прямо здесь.

Это было не в ее стиле.

– Не здесь, – прошептала Пит в ответ. – Подожди…

Но Марсель слишком возбудился, чтобы остановиться. Его рука оказалась у нее между ног.

– Нет, пойдем домой, – пробормотала она.

– Я пойду, мы будем вместе всю ночь. Но позволь мне трахнуть тебя сейчас.

Она почувствовала, как дрожь ее собственного желания внезапно отступила, когда заговорил внутренний голос. Она не хотела, чтобы ее просто «трахнули», поняла она, ей надо, чтобы ее любили. Марселю было все равно. Но для Пит это имело значение.

Он почувствовал в ней перемену, и, когда она освободилась от него, он не сопротивлялся.

Однако был озадачен, когда машина остановилась у ее дома и Пит сделала швейцару знак удалиться, когда он подошел открыть дверь «роллс-ройса».

– Разве мы не выходим? – спросил он.

– Я – да, ты – нет.

– Но…

– Прости меня, Марсель. Я не имела в виду завлечь тебя. Я думала, может быть, нам удастся вернуться и еще раз рискнуть.

– Я тоже так думал.

– Мы оба ошиблись. Мне кажется, в первый раз мы сделали правильный выбор, разойдясь в разные стороны.

– Как ты можешь знать?

– Назови это женской интуицией.

– Пит… Пит… Пьетра… минуту назад ты была в моих руках и ты хотела меня. Ты не можешь этого отрицать. Думаю, твоя сдержанность, а не интуиция портит все.

Он потянулся к ней.

– Давай, по крайней мере, сегодня попытаемся выяснить…

Она улыбнулась его шарму, но он оказался бессилен. Пит оттолкнула его руки и взяла свою медаль, лежавшую в углу сиденья, потом потянулась к дверной ручке, но помедлила.

– Моя интуиция мне еще кое-что говорит. Женщина, с которой ты должен быть сегодня вечером, это та, которая была у тебя с самого начала.

– Андреа? Но я же сказал тебе, с ней все кончено.

Пит покачала головой.

– Твоя гордость может воздвигнуть временную преграду, но если ты сможешь пройти через нее, тебе никогда не найти лучше Андреа.

Марсель помрачнел, брови насупились. Пит не могла понять, то ли он раздражен, то ли серьезно размышляет над ее советом.

– Позвони ей, – сказала Пит, открывая дверь «роллса». – Ты можешь взять ее в центр города в один из тех клубов, которые она любит, а по пути домой… держу пари, она захочет, чтобы ты ее трахнул прямо на заднем сиденье!

Еще мгновение лицо Марселя сохраняло то же мрачное, задумчивое выражение. Потом он рассмеялся.

– Машины, лифты, столы, пол – верно, Андреа трахнется скорее в любом месте, только не в кровати. Я всегда так и поступал с ней.

– В таком случае… чего ты ждешь? Для бизнеса это тоже полезно. – Пит вышла из машины и закрыла дверь.

Марсель открыл окно.

– Пит, – позвал он, – спасибо.

Она увидела, что его глаза горят от нетерпеливого желания. Несомненно, он прямиком направится в центр на поиски Андреа. И если та, возможно, окажется в постели с другим, это его не остановит.

– Последний совет, – сказала Пит. – Хоть раз попытайся заняться с ней любовью.

Марсель засмеялся.

– Если смогу вспомнить, как это делается, – ответил он, когда «роллс» отъезжал.

Пит вошла в квартиру, где в холле горела единственная лампа. Она всегда оставляла ее, когда уходила, чтобы не возвращаться в полную темноту.

Четырехкомнатная квартира была в довоенном доме в верхней части Пятой авеню, всего лишь в квартале от спиральной современности музея Гуггенхейма. Она поселилась в ней вскоре после того, как рассталась с Люком, потому что это была наемная квартира, временное пристанище, которое она может легко покинуть, если обстоятельства ее жизни изменятся. Но изменений было мало, ничего такого, что повлекло бы за собой изменения в стиле жизни. Ей было удобно в красном кирпичном здании с высокими потолками, услужливыми швейцарами и жильцами, которые прожили здесь по двадцать-тридцать лет. Она со временем обставила квартиру тщательно подобранной мебелью раннего американского периода, со смягчающими штрихами в виде больших подушек перед камином.

Но сегодня ей пришло в голову, что вскоре следует переехать. Ей надо иметь квартиру, где она могла бы развлекаться, как того требует теперь ее положение.

Или эта идея – всего лишь навсего симптом беспокойного желания других перемен?

Она пошла к окнам, выходящим на Пятую авеню. Внизу по улице мчались машины. Посмотрев вдаль на юг, она наблюдала, как задние красные огни машин превращаются в незаметные точки. В одной из этих исчезающих машин сейчас сидит Марсель. Он мог быть здесь с ней…

Ее охватила дрожь одиночества. Она подняла глаза и посмотрела в другом направлении, через темный массив Центрального парка на запад. Туда, далеко за горизонт, поняла Пит, ушла частица ее сердца и она по-прежнему все еще там.

«Где сегодня Люк?» – подумала она.