Текст книги "Сокровища"

Автор книги: Джоанна Кингсли (Кингслей)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 40 страниц)

Глава 2

Пит оторвала глаза от большой стопки корреспонденции, которую прихватила с собой, откинула с глаз растрепавшиеся от ветра волосы и оглядела пляж.

Она увидела их в пятидесяти ярдах от себя, стоящими у края прибоя, вполоборота друг к другу… ее мать слушала, пока отец что-то говорил, сложив руки. Был солнечный день, необычайно теплый для раннего марта, и они расстегнули пальто. Какими спокойными они выглядели вместе, подумала Пит, как любой мужчина и любая женщина элегантного среднего возраста, наслаждающиеся прогулкой по пляжу. На миг приступ печали и гнева прошел сквозь нее. Почему не могли они быть теми, чем казались? Почему не могли они жить вместе?

Потому что в мире есть зло, а ее мать стала одной из его жертв. Другого ответа нет.

Когда Пит наблюдала за ними, ей было хорошо, и она ничуть не удивилась, увидев свою мать широко улыбающейся. Потом Беттина рассмеялась вместе со Стивом, слегка откинув голову.

Даже один этот смех убедил Пит, что она правильно поступила, настояв на встрече своих родителей.

Несмотря на обещание, которое она добилась от Стива, проходили недели за неделями, а он все откладывал свое посещение клиники. Пит пришлось его уговаривать, просить и наконец поставить в неловкое положение, обвинив в том, что он не держит данное слово. Наконец он уступил тому, что, по его словам, было испытанием, которого он надеялся навсегда избежать.

– Что я могу сказать ей? – с болью спрашивал он у Пит, сидя в машине, когда они ехали в клинику. – Если она спросит о моей жизни, мне сказать, что я счастлив? Я не могу говорить об Анне, верно? Я не могу сказать твоей матери, что, даже если ей когда-нибудь станет лучше, в моей жизни для нее нет места?

– Папа, она знает это. У меня было много времени, чтобы приготовить маму для встречи с тобой… И она знает, что нет ни малейшей надежды на совместную жизнь.

– Тогда в чем смысл сегодняшней поездки? – резко спросил Стив. – Что она ждет от меня? Что ждешь ты?

– Просто, что ты не убегаешь от этой доли правды, – решительно ответила Пит. – Она так давно тебя не видела и все это время боролась, чтобы посмотреть реальности в лицо, потому что то, что произошло с ней в юные годы, настолько кошмарно. Я думаю – и то же самое говорит ее доктор, – это поможет ей разобраться в своих ощущениях, увидеть тебя во плоти, убедиться, что ты – это реальность. Потому что ты был чем-то хорошим в ее жизни: единственный приличный мужчина, который занимался с ней любовью…

Наблюдая за ними на пляже, Пит размышляла о том, что медицина, кажется, сработала. Оба, и мать и отец, чувствовали себя легко, радовались встрече.

Тот же самый настрой сохранился, когда они вернулись в клинику и пили кофе в комнате отдыха. Они вспоминали хорошие времена и избегали плохих. В какой-то момент Беттина вспомнила брошь в виде русалки, которую Пит подарила ей.

– Моя самая дорогая вещь. Я храню ее в коробочке под подушкой. – Потом она повернулась к Стиву. – Ты мог себе представить тогда, когда наша маленькая дочка сделала для меня эту брошь, что когда-нибудь она будет делать красивые украшения для самых знаменитых женщин мира?

– Если б я представлял, тогда не был бы настолько глуп, чтобы постоянно твердить ей, что игра с драгоценностями – это пустая трата времени.

Беттина улыбнулась, с обожанием посмотрев на Пит, потом опять на Стива.

– Я ни о чем не сожалею, – тихо сказала она.

Раньше такое замечание Пит сочла бы не совсем уместным, оно исходило из внутренних мыслей, которые Беттина не разделяла. Но сегодня Пит поняла. Что бы ни случилось в прошлом, говорила мама, она не винила Стива – она была так же довольна, как и они.

В конце дня Беттина проводила их до машины. С заходом солнца вернулся и зимний холод, словно погода отражала грустный момент расставания. Наступил неловкий момент, когда Стив и Беттина, казалось, не знали, как попрощаться, но потом он нежно обнял ее и коснулся губами ее шелковых волос. Пит затаила дыхание, опасаясь, что мама может слишком крепко вцепиться в него, стараясь не отпустить от себя. Но они легко разошлись, как старые друзья, которым незачем бояться расставаний, потому что они надеются на новую встречу.

– Я рада, что ты приехал, – сказала Беттина, блестя глазами.

– Я тоже, – ответил Стив.

Потом они сели в машину, Пит устроилась за рулем. Они поехали, Беттина все еще стояла у дороги, улыбалась и махала рукой.

На обратном пути Стив был задумчив. Пит включила радио и нашла какую-то легкую музыку. Она не начинала разговора, понимая, что ему надо дать возможность переварить впечатления от встречи с матерью после стольких лет.

Когда луна осветила дорогу, Стив произнес:

– Она так хорошо выглядит. Поразительно, как мало она изменилась.

– Мама всегда была красивой женщиной, а тот образ жизни, который она ведет, напоминает жизнь в машине времени. Ничего не меняется изо дня в день.

Стив задумчиво кивнул и посмотрел в боковое окно. Но на этот раз Пит не дала ему погрузиться в молчание.

– Ты не жалеешь, что приехал? Ты не лгал, когда сказал, что был рад?..

– Я рад, потому что, как ты говоришь, это надо было сделать. Но меня беспокоит, что мой приезд скорее причинил твоей матери боль, чем помог.

– Причинил боль? – удивленно повторила Пит. – Папа, я видела ее сегодня смеющейся. Ты заставил ее рассмеяться, а это случается так редко. Что ты ей сказал?

– Я напомнил, как в первый раз пригласил ее на свидание. Она увидела витрину, полную обуви, и захотела буквально все. Конечно, в те дни я не мог многого себе позволить. Но мы сразу же зашли в тот магазин и купили ей зимние ботинки на меху и тапочки. Сегодня я сказал ей – в первый раз, что это стоило мне всех денег, которые у меня были. Думаю, – добавил он, помедлив, с печалью в голосе, – я, должно быть, уже любил ее.

– Почему ты считаешь, что твой визит обидел ее? Она казалась такой счастливой…

– Ты мне сказала, что я не должен скрывать от нее правду, Пит… я и не скрывал. Но, боюсь, она не настолько готова к ней, как ты предполагала. Она упомянула, что слышала от тебя об Анне, и сказала, что понимает меня, что, конечно, она не ждала, что все эти годы без нее я останусь один.

– Мне кажется, она смирилась.

– Но это не все, – тяжелым голосом произнес Стив. – Еще она говорила о том, как будет замечательно, когда мы вновь соберемся вместе… как она надеется, что та, другая, женщина отнесется с таким же пониманием, когда мне придется оставить ее и вернуться к жене.

– О, нет, – прошептала Пит.

– Тогда я вынужден был сказать ей, понимаешь? Мне пришлось сказать, что мы никогда не будем снова вместе – что я надеюсь на ее выздоровление и всегда буду ей другом… но, что она не может рассчитывать… – Голос Стива оборвался от нахлынувших на него чувств. – Я правильно поступил? – с мольбой в голосе спросил он. – Надо было говорить ей правду? Или мне следовало солгать ей, позволив строить несбыточные планы?

Внезапно Пит почувствовала, что почти не может сосредоточиться на дороге перед собой. Она остановила машину у обочины и выключила зажигание. Прикрыв руками руль, она уронила на них голову.

– Пьетрина, – нежно позвал обеспокоенный Стив.

Через минуту она подняла голову.

– Я продолжала верить, что она сможет поправиться. Я должна была верить в это… иначе это означало то же самое, что потерять ее, отказаться от нее, словно она умерла. Но, слушая тебя, до меня наконец дошло, что она, возможно, никогда не выздоровеет. Она может существовать в безопасном маленьком мирке, который защищает ее сейчас. Но если маме когда-нибудь придется столкнуться с проблемой устройства новой жизни, ей это опять окажется не под силу.

Помолчав, Стив опять спросил ее:

– Мне надо было солгать?

Пит повернулась к нему и взяла его за руки.

– Не думаю, папа. Трудно сказать наверняка, но считаю, самое лучшее, что нам остается – это доверять друг другу и ничего не скрывать. Возможно, все сложилось бы лучше, если б мы с самого начала жили по этому правилу. Если б дедушка не скрыл от тебя, что произошло с мамой, если б ты не скрыл свое сокровище от них. Я тоже виновата. Что, если бы мы продали нашу часть флакона, а не прятали ее, – воспользовались деньгами, чтобы помочь маме, и облегчили бы себе жизнь. Может быть, все было бы по-другому… – Она отпустила его руки и взяла руль. – Но уже слишком поздно, слишком поздно даже думать об этом.

Она завела машину и выехала на дорогу.

Наступил вечер, и глубокая тишина наполнила машину. Пит опять включила радио, и они ехали миля за милей в полном молчании.

Вдали уже показались огни Нью-Йорка, когда Стив внезапно протянул руку, чтобы выключить радио.

– Я кое-что утаил от тебя, – проговорил он, – потому что всегда боялся, что это причинит тебе боль и принесет разочарование, как было со мной. Но я подумал о том, что ты недавно сказала, и решил, ты права, дорогая Пьетра. Пора раскрыть все секреты.

Миссис Хуберт Крознер, Каролин для своих знакомых и «Каро» для самых близких друзей и журналистов, ведущих раздел светской хроники, жила в доме на пересечении Восемьдесят шестой стрит и Пятой авеню в квартире, расположенной на двух этажах прямо над апартаментами Жаклин Онасис. Через десять дней после поездки в Коннектикут Пит и Стив переступили порог квартиры Крознер и были проведены англичанином-дворецким прямо в гостиную с видом на Центральный парк, богато обставленную старинной французской и английской мебелью.

– Мадам Крознер выйдет к вам через минуту, – сказал дворецкий и вышел из комнаты.

Пока Пит присела на диване, обитом золотой парчой, Стив подошел к окну. Он явно нервничал.

Неужели он сожалеет, подумала Пит, что направил ее на поиски? Или уже волновался, что это может опять оказаться тупиком? Возможно, его подвела память, и то колье, которое он видел в каталоге пять лет назад, не имеет ничего общего с тем, что держала в руках его мать четыре десятилетия раньше.

Но такие сомнения не смутили Пит, и она начала действовать быстро, как только Стив признался, что уверен в том, что колье, изображенное в каталоге для аукциона драгоценностей Хейнс, из коллекции Коломбы. Когда он ясно описал ей его, Пит поняла, что именно оно вызвало ожесточенную борьбу между Андреа и ее отцом. По прошествии времени другие детали стерлись из памяти, и Пит не могла вспомнить, кто одержал верх. Но когда она откопала на полках каталог, то обнаружила свои пометки на полях, которые делала во время аукциона. На странице, где был указан номер лота колье, карандашом было написано «Д и И» – 250 000». И тогда она вспомнила все. Конечно, Андреа – с помощью денег Марселя – стала обладательницей колье.

Она немедленно позвонила Марселю, чтобы выяснить, что стало с колье. Поначалу он был сдержан, обращаясь с ней как с конкуренткой, которая может воспользоваться любой информацией, которую он сообщит ей. Но наконец он смягчился.

– Я скажу тебе, Пит, потому что верю, что ты мой друг. Во время нашей последней встречи ты дала мне хороший совет.

– Я никогда не пыталась делать что-то другое. Самый лучший совет, который я когда-либо дала тебе, был в тот самый вечер, когда мы встретились… и я сказала тебе взять меня на работу.

Она услышала, как он усмехнулся.

– Да. Хотя мне потребовалось время, чтобы начать прислушиваться к тебе. – Потом он сообщил Пит, что он и Андреа опять вместе.

– Замечательно, Марсель. На этот раз тебе следует закрепить это навсегда и жениться на ней.

– Ах, Пит, – сказал Марсель с притворным разочарованием. – Я думал, ты даешь только хорошие советы.

Пит была совершенно серьезна, но не стала углубляться в этот вопрос. Ее больше интересовала судьба колье.

Покупателем оказался банкир международного масштаба Хуберт Крознер, теперь уже покойный. Пит сразу же позвонила вдове банкира, но ей сообщили, что она путешествует на яхте своего друга и вернется через пару недель. Как только миссис Крознер вернулась из круиза, Пит позвонила и объяснила, что она хочет. Несколько неохотно Каролин Крознер наконец согласилась принять их.

Стив и Пит прождали десять минут, прежде чем она вошла в комнату. Величавая дама с тщательно уложенными седыми волосами, она сразу же всем своим видом дала понять, что положение обязывает, и она готова уделить им немного времени, несмотря на то, что у нее есть дела и поважнее. Пит с радостью заметила, что она несет зеленый бархатный футляр.

– Просьба, с которой вы обратились по телефону, несколько необычна, – сказала миссис Крознер после того, как они поздоровались и она села напротив Стива и Пит. – Подобную историю могут придумать ювелирные воры, чтобы проникнуть сюда и ограбить.

– Миссис Крознер, я могу заверить вас… – начала Пит.

– О, я знаю, кто вы, мисс Д’Анджели. Иначе я никогда не откликнулась бы на вашу просьбу. Не в моих правилах устраивать частные показы драгоценных украшений. Но я все равно хотела встретиться с вами и обсудить свой заказ.

– Когда пожелаете, – ответила Пит в надежде, что их не отвлекут от цели визита.

Миссис Крознер с пониманием улыбнулась.

– Ну что ж, вот то, что вы просили посмотреть… – Она вручила Пит зеленый бархатный футляр.

Дрожащими пальцами Пит открыла крышку. Внутри на муаровом шелке цвета слоновой кости вокруг небольшого возвышения лежало колье. Сапфиры и изумруды, мириады их граней, отражая яркий утренний свет из окна, залили комнату сверкающими пересекающимися лучами синего и зеленого цвета. Свет был настолько насыщен цветом, что, казалось, вся комната погружена под воду.

Пит передала футляр отцу.

– Это оно, папа?

Стив посмотрел на колье. Потом робко, словно боясь обжечь пальцы, коснулся выложенной бриллиантами буквы «С» на застежке.

– Коломба, – прошептал он, проведя пальцами по букве. Затем посмотрел на Пит, глаза его блестели. – Да, я уверен.

Пит снова повернулась к владелице колье.

– Миссис Крознер, это единственное звено, которое есть у нас с отцом, чтобы отыскать пропавшую коллекцию драгоценностей, которая когда-то принадлежала моей бабушке…

– Послушайте, я приобрела его на законных основаниях, – оборвала ее миссис Крознер.

– Я этого не оспариваю. Но, может быть, вы что-нибудь знаете о колье, все, что сможете припомнить…

– Извините, мисс Д’Анджели. Все, что мне известно, это то, что оно принадлежало Дороти Фиск Хейнс и было куплено у Марселя Ивера, могу добавить, за очень внушительную цену. Это одно из моих самых любимых украшений. Меня за эти годы несколько человек спрашивали, не хочу ли я продать его.

Пит перевела дух.

– Тогда позвольте спросить вас о том же. Не сочтете ли вы возможным продать колье мне?

Стив быстро повернулся и посмотрел на дочь, не веря своим ушам.

Как только слова сорвались с языка, Пит пришлось задуматься, что овладело ею. Несомненно, Марсель продал колье с внушительной для себя прибылью и за прошедшие годы рынок высокохудожественных ювелирных украшений достиг новых высот. Теперешняя цена колье может подняться до восьмисот тысяч долларов.

Однако Пит заложила бы все, чтобы вернуть единственное связующее звено с ее похищенным прошлым. Она создала бы дюжину рисунков для Каролин Крознер и отдала бы их ей бесплатно взамен колье.

Когда дама медленно покачала головой, Пит почувствовала одновременно облегчение и сожаление.

– Это подарок моего покойного мужа. Я с ним никогда не расстанусь.

Прежде чем уйти, Пит удалось уговорить миссис Крознер позволить ей сфотографировать колье. Она прихватила с собой компактную камеру, снабженную специальными линзами, и сделала несколько снимков с очень близкого расстояния, показывающих мастерство, с которым были закреплены камни, лицевую и заднюю стороны колье, а также застежку. Хотя маловероятно, но нельзя полностью исключить возможность того, что однажды она покажет фотографию человеку, который сможет указать еще одно связующее звено.

Выйдя из дома и перейдя улицу, Пит и Стив вошли в Центральный парк. Хоть визит оказался почти безрезультатным, Пит была на удивление оптимистична. Возможно, это просто влияние весны, едва начинающих распускаться первых листьев на голых деревьях.

– У меня душа ушла в пятки, когда ты предложила купить его, – сказал Стив, когда они гуляли по парку. – Бог мой, а что, если бы она согласилась?

– Я бы нашла выход.

Стив посмотрел на нее.

– Полагаю, ты смогла бы. Но именно это меня и тревожит, Пит, что мечта может завести тебя слишком далеко, за пределы разумного.

Пит улыбнулась.

– У меня был долгий путь, папа, прежде чем я оказалась здесь.

– Все обернулось так, что, кажется, следующего шага не будет. Колье принадлежало моей матери, это несомненно. Но след оборвался…

– Только в одном направлении, – заметила Пит.

– Что ты имеешь в виду?

– Я пыталась смотреть вперед, и это не сработало. – Она подняла голову и посмотрела на верхушки деревьев, на их очертания на фоне голубого апрельского неба. – Теперь я собираюсь оглянуться назад.

В последующие недели Пит посвящала каждый свободный от работы момент поискам нити, которая могла бы как-то связать колье с человеком, который, должно быть, пустил колье в оборот – Витторио Д’Анджели. Если б отец сказал ей сразу, увидев его в каталоге, возможно, это облегчило бы работу. Душеприказчики Дороти Фиск Хейнс, которые отправили ее драгоценности на аукцион «Кристи», могли бы дать некоторую информацию о происхождении ее коллекции. Но Дороти умерла, не оставив наследников, и вся ее недвижимость была полностью распродана. В этом направлении след обрывался.

Тем не менее Пит сделала копии фотографий колье и отправила комплект в Лондон в «Кристи» в отдел высокохудожественных ювелирных украшений. К фотографиям прилагалось письмо, в котором она объясняла свой интерес к колье и просила сообщить ей имена и адреса лиц, которые отвечали за передачу коллекции Хейнс на аукцион. Пит сделала еще комплекты копий и отослала их солидным клиентам старшего возраста из своего личного списка, мужчинам и женщинам, которые проявляли к драгоценностям неизменный интерес и могли вспомнить, что им когда-то в прошлом предлагалось это колье, до того как оно было приобретено Дороти Хейнс. Подобные запросы она разослала дилерам по всему свету. Вспомнив, что Антонио Скаппа проявил особый интерес к колье и что благодаря своему все разрастающемуся делу он сталкивается с широким кругом мастеров-ювелиров, дилеров и коллекционеров, Пит отправила и ему те же фотографии и лично просила показывать их везде, особенно старшему поколению, на случай, если вдруг обнаружится какая-нибудь связь.

Сначала все ее усилия не принесли результатов. Приходили вежливые ответы от людей, которые сообщали, что рады бы помочь, но они ничего не знают. Многие в ее списке, казалось, понимали, что ее мольба – это безнадежный удар вслепую и не удосужились даже прислать свои сожаления. От Скаппы она получила приятный, но бесполезный ответ.

Моя дорогая синьорина Д’Анджели,

Пока не пришли ваши фотографии, я совершенно забыл о колье Хейнс. Из вашего рассказа я не представляю, как вам удастся отыскать его владельца до миссис Хейнс, так как прошло столько лет со дня аукциона. Однако я понимаю ваш сентиментальный интерес и при случае буду задавать вопросы от вашего имени.

Пит показалось любопытным, что он сделал вид, что не помнит колье. Разве мог он забыть его, ведь за право обладания им так ожесточенно боролся с собственной дочерью. Или, может, именно поэтому он выбросил это из головы?

Пит поняла, что по этой самой причине Скаппа ничем не поможет ей. Каким бы мягким ни был тон его письма, Пит почувствовала скрываемую в глубине сухость. Возможно, потому, что она когда-то работала на Марселя, которого Скаппа ненавидит за то, что тот объединился с его дочерью, в которой он также видит врага. Что ж, хорошего в этом ничего нет, но ее это, безусловно, не остановит.

В середине мая в ее личном расследовании произошел первый прорыв. Утром в офис пришло письмо из «Кристи», в котором сообщалось, что в результате поисков в их документах всплыло имя Роджера Перкинс Энсфилда, эсквайра, который в качестве адвоката был основным душеприказчиком недвижимости Хейнс.

Пит передала письмо Лотти и попросила сразу же связаться по телефону с мистером Энсфилдом.

– Пит, сейчас там на пять часов позже. Мистера Энсфилда, эсквайра, возможно, нет на месте, у него ланч…

– Тогда выясни, где он ест, и позвони туда. Лотти, я не хочу терять время. Я и так уже задержалась на пять лет.

Когда спустя несколько минут интерком на ее столе зазвонил, указывая, что секретарша справилась с заданием, Пит с нетерпением схватила трубку. Получив указание разыскать адвоката за ланчем, надежная Лотти, вероятно, так и поступила.

Но голос, который она услышала, не имел английского акцента и был ей хорошо знаком. Она сразу же узнала доктора Хаффнера.

– Здравствуй, Пит, – произнес он. Потом помедлил, и она почувствовала, как озноб прошел по всему телу еще до того, как он произнес следующие слова. – Ты сидишь?

Пит моментально догадалась. Однажды ей приснилось, что это может кончиться для мамы совсем иначе, однако сейчас этот конец казался неизбежным.

Она отрешенно слушала объяснения Хаффнера, что Беттина покончила с собой сразу после восхода солнца. Он подождал до этого момента, потому что не хотел будить ее такой страшной вестью и чтобы сообщить в полицию.

– Как это произошло? – спросила наконец Пит.

– Она оделась и пошла на пляж. В этот час нет дежурного. Забор всегда был достаточно надежной защитой. Но твоя мать перелезла через него… и вошла в океан. Прости, Пит. Нам надо было лучше приглядывать за ней.

– Не беспокойтесь, доктор, – тихо проговорила Пит. – Она сейчас в безопасности. – После короткого обсуждения похорон Пит повесила трубку.

Сидя за своим столом, она представляла свою мать, медленно входящую в холодную синюю воду. Она помнила, что для Беттины океан всегда был символом счастья и напоминал ей о славных довоенных временах.

Когда по щекам потекли слезы, перед мысленным взором Пит это видение сформировалось настолько четко, словно она сама была сейчас на пляже. Она видела мать, медленно направляющуюся к воде, освещенную первыми лучами солнца, красиво одетую и причесанную – и с приколотой брошкой-русалкой.