Текст книги "Весна Византии"

Автор книги: Дороти Даннет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 41 страниц)

– Это знаем не только мы, но и все в Брюгге, ― продолжил Годскалк. ― Парусник «Дориа» не принадлежит вашему супругу, Катерина. Возможно, он позабыл вам об этом сказать. Его настоящее название ― «Рибейрак» и прежде он принадлежал отцу лорда Саймона, который нанял вашего мужа, чтобы отправиться на Восток и от его имени основать торговую компанию в Трапезунде. Возможно, вам что-то известно о вражде между лордом Саймоном и Николасом?

Катерина, однако, и сейчас не дала волю слезам. Она повернулась к мужу.

– Ты мне не говорил.

Дориа поднялся с дивана и медленно пересек комнату, чтобы оказаться рядом с женой.

– Это правда, ― подтвердил он. ― Иначе мы бы никогда не смогли быть вместе. Он заключил со мной деловую сделку в надежде, что я добьюсь успеха в торговле и разорю Николаса. Ты ведь знаешь Саймона? Он ― вздорный глупец, и, должно быть, Николас чем-то ненамеренно оскорбил его. Я невысокого мнения об этом шотландце, но платит он хорошо. В ту пору о твоем отчиме я ничего не знал, и потому согласился. Но затем повстречался с тобой… ― Он покачал головой. ― Милая, что мне оставалось? Николас представлял компанию Шаретти, твою компанию… Я не мог ее разорить. Но мне нужен был этот корабль, чтобы начать собственное дело, и чтобы я мог содержать тебя, не прося подачек у твоей матушки. ― Он улыбнулся. ― Мне повезло. Я добился своего. Генуэзцы назначили меня консулом. Я заключал сделки и от имени Саймона, и от своего собственного. Там, где это было возможно, по мелочи, я чинил Николасу препятствия, чтобы создать впечатление, будто я исполняю то, что пообещал шотландцу. Но ведь он ― муж твоей матери, и я никогда не обидел бы его по-настоящему. Я лишь хотел основать процветающую компанию, вернуть лорду Саймону корабль и деньги, а затем зажить с тобой в достатке и довольстве. И ничто не сможет нам в этом помешать!

– Я думала, ты богат…

Дориа опять улыбнулся.

– Наверно, прежде ты и свою мать считала богачкой. А теперь, хотела бы ты жить в бюргерском доме в Брюгге? Я никогда не был бедняком, Катерина, но я хотел подарить тебе все золото мира Я по-прежнему этого желаю, и ты его получишь.

Они смотрели друг на друга, и взгляд девочки смягчился. Скрестив руки на груди, Тоби наблюдал за ними.

– Сдается мне, что три хозяина ― это слишком много для одного человека, сколь бы сильно он ни любил свою жену. Вы трудитесь во благо лорда Саймона и Генуэзской Республики… К чему еще утомлять себя, пытаясь управлять компанией Шаретти? Полагаю, вам лучше оставить ее в руках тех, кого знает и кому доверяет демуазель, а затем, вернувшись во Фландрию, мы разберемся, кто на кого будет работать. Да, и к тому же Асторре ― странный человек, он сражается только за демуазель, и ни за кого больше. А император, как мне кажется, очень нуждается в Асторре.

– Но ведь это я ― демуазель, ― заявила Катерина. ― Вы забыли об этом?

Тоби покачал головой.

– Вы ― дочь женщины, которая избрала Николаса своим мужем. Спросите себя, чего бы сейчас хотела ваша матушка, чего бы хотел сам Николас?

– С какой стати? ― воскликнула Катерина де Шаретти, поднимаясь с места. ― Моя мать ― глупая старуха, которая управляет красильней. Мы здесь живем совсем в другом мире. Пагано прав. Он ― глава компании Шаретти в Трапезунде, и вы будете делать то, что он вам велит. А теперь ― убирайтесь прочь.

Годскалк также встал со стула и повернулся к Дориа.

– Ну что ж, тогда будем откровенны. Мы никогда этого не примем и попытаемся оспорить законность такого решения. Тем временем двери нашего фондако будут для вас закрыты, и вы поплатитесь, если попытаетесь нам помешать. Я считаю своим долгом заявить вам это в открытую.

Не вставая, Дориа откинулся спиной к стене.

– Бедняжки! Конечно, ведь вы боитесь за свой кусок хлеба и будете радоваться, думая, что одержали надо мной верх. Но это ничего не значит. В здешних краях все решает император. Возможно, и Асторре не так уж сильно нужен ему… А пока вам и впрямь лучше уйти. Простите, что не смогу проводить вас… Я еще страдаю от ран, полученных при попытке защитить отчима моей супруги. Пришлите мне вашего проводника, и я расскажу ему, где найти погибших. Если у вас денежные трудности, я готов сам оплатить похороны.

В присутствии девочки никто больше не мог добавить ни слова ― как бы им этого ни хотелось. Годскалк поклонился ей и вместе с Тоби вышел из комнаты. Однако в коридоре священник сказал:

– Я хочу подышать свежим воздухом, прежде чем мы присоединимся к остальным.

– Я пойду с тобой, ― кивнул Тоби. ― Сюда… Эта дверь ведет наружу.

Они вышли на летнюю галерею, прилепившуюся прямо к скальной стене. Тоби прошел к самому ограждению. Внизу шелестел незримый лес и доносился гул реки в теснине.

Годскалк опустился на колени спиной к лекарю, и тот встревоженно окликнул его:

– Отче? Я могу вам чем-то помочь?

Капеллан медленно поднялся.

– Нет. Это просто усталость. Из-за нее порой самые простые вещи кажутся сложными. Полагаю, тебе тоже доводилось испытывать такое.

– Ты сказал девочке насчет Дориа и Саймона, ― заметил лекарь.

– Да, хотя перед этим сам запретил Николасу разрушать ее иллюзии. Ты ведь это имел в виду?

– И ты отпустил Николаса, зная, что Дориа может последовать за ним.

– Дориа сам должен был показать Катерине свою подлинную сущность. Но ничего не вышло. Если он и впрямь убил Николаса, девочка об этом даже не подозревает. А доказательств у нас нет.

– Он убийца, ― внезапно заявил Годскалк и, не дождавшись реакции Тоби, добавил: ― Я в этом твердо уверен. Я старался не бросаться обвинениями понапрасну. Я смотрел и слушал… Доказательств нет, но перед Богом заявляю, что этот человек либо сам убил Николаса, либо нанял тех, кто это сделал. Вот почему я сказал насчет Саймона. Но это также оказалось впустую. Нужно нечто большее, чтобы рассечь узы, связывающие Катерину с мужем. Но если мы уничтожим их… что еще погибнет тогда? Вот в чем вопрос. ― Помолчав, он добавил: ― Прости, сегодня я говорю совсем не как священник.

Тоби сочувственно улыбнулся.

– Ты говоришь как человек, который нуждается в еде и отдыхе почти так же сильно, как и я сам.

Глава двадцать девятая

Одиннадцатого мая, неделю спустя после того, как он был ранен в Сент-Омере, стряпчий компании Шаретти, Грегорио, покинул город рыцарей Золотого Руна и, ненадолго заехав в Брюгге, направился затем в Дижон и в Италию. Всем было объявлено, что он делает это ради расширения компании, но на самом деле цель путешествия была та же, что и у Марианы де Шаретти, десять недель назад отправившейся, чтобы разузнать о судьбе дочери и Николаса. Однако Грегорио перед началом пути ожидал сюрприз: он заполучил неожиданного и нежеланного спутника.

В тот же самый день, далеко на Востоке, лекарь компании Шаретти и священник Годскалк, миновав мост через реку Пикситис, въехали в восточные предместья Трапезунда, где находилась их торговая миссия.

По возвращению, Трапезунд показался Тоби точно таким же, как он его оставил. Тот же раскормленный бык преграждал въезд на мост, те же гуси шипели по обочинам дороги, те же женщины стирали в том же пруду белье; те же дети и собаки бежали за ними следом; те же ремесленники приветствовали их с порога своих лавок; точно так же трудно было пробираться через рыночные ряды… Просто удивительно, сколько знакомых лиц и мест появилось у них здесь всего за пять недель, ― а Николас успел узнать еще больше. Маленькие деревянные игрушки на веревочках заполонили, казалось, все вокруг, являя сами по себе удивительный памятник бывшему подмастерью…

В особняке флорентийцев все оказалось спокойно. Из-за жары торговые столы с медными чернильницами, учетными книгами и восковыми печатями пришлось выставить на затененных галереях. Оттуда как раз отходил чей-то посыльный… На месте Юлиуса за столом восседал старший счетовод Пату, а рядом о чем-то оживленно разглагольствовал Джон Легрант. Однако, едва лишь посетитель ушел, шкипер тут же устремился к своим друзьям, и Лоппе вмиг оказался рядом с ним.

– Ничего нового, ― сказал Годскалк. ― Дориа видел, как они оба погибли, и утверждает, что выживших не осталось. Асторре попытается отыскать тела. Дориа с супругой вернутся, как только он сможет сидеть в седле. Мы устали.

– Заходите внутрь! ― воскликнул шкипер. ― Лоппе принесет вина и теплой воды. Здесь у нас все в порядке.

Годскалк с трудом спешился, а в доме Лоппе уже хлопотал, чтобы они смогли отдохнуть и освежиться. Глядя на чернокожего, лекарь поразился, насколько тот похудел за последнюю неделю. Капеллан коротко отчитался обо всем, что произошло в монастыре, и завершил словами:

– Мы по-прежнему ничего не знаем. Раны Дориа были явно нанесены оружием курдов. Он утверждает, что Николас с Юлиусом попали в западню, и он пытался их спасти. Нам неизвестно, вправду ли они погибли, но нет и свидетельств, что он лжет. Однако он достаточно уверен в себе, чтобы заявить свои права на компанию. У нас осталось три или четыре дня, чтобы решить, как лучше поступить.

– Почти все уже сделано, ― заявил Джон Легрант. Открыв шкатулку, стоявшую на столе, он достал оттуда толстую пачку бумаг. Каждый листок оказался покрыт четким торопливым почерком Николаса.

– Это я отыскал в учетных книгах после вашего отъезда, ― пояснил шкипер. ― Для нас… на случай его гибели. Полная опись всего, что находится на складе, и как это следует использовать. Список того, что нужно купить, когда придут торговые караваны, с указанием верхней и нижней цены по каждому пункту, а также количества товара и имени будущего покупателя. Вот, к примеру… Тысяча фунтов каспийского сырца, если цену сбросят до двух флоринов. И отдать двенадцать тюков шерстяной ткани, вместо наличных денег.

– У нас нет никакой шерстяной ткани, ― заметил Тоби.

Джон Легрант поднял на него глаза.

– Похоже, мы купили ее в кредит у Зорзи. Шестьдесят тюков прибыли из Перы пару дней назад.

– Боже правый! ― не сдержался лекарь.

– Если шерсть будет в остатке, мы должны продать ее за папские дукаты или турецкие золотые монеты. Похоже, Николас считал это самым надежным. В противном случае, ткань следует обменять на лекарства и расплатиться за манускрипты. Он точно указывает, какие именно снадобья нужны в каждом монастыре. Он взял семь тысяч фунтов кермеса на кредиты, которые мы получили за трехцветный бархат. И вот еще список нужных красильных веществ на нескольких страницах. Нельзя, к примеру, брать колчедан иного происхождения, кроме как с Цейлона… Хотите все посмотреть сейчас? ― поинтересовался шкипер.

– Только не список, ― покачал головой Годскалк. ― А есть другие указания?

– Да, разумеется, ― подтвердил шотландец. ― Что нужно делать, чтобы сохранить товар в целости, а также где именно надлежит снять помещения в цитадели… Это я уже исполнил. Кроме того, открытое письмо, заверенное у городского нотариуса, с передачей каждому из нас всей полноты власти от лица компании Шаретти в случае отсутствия или смерти Николаса. Отдельная записка на тот счет, что Дориа наверняка попытается захватить местные средства компании и торговать от ее имени, когда придут табризские караваны. То есть действуя якобы от лица матери Катерины, он мог бы завладеть деньгами Медичи и Шаретти, чтобы закупить товар для себя и для своего нанимателя, а затем сбежать с выручкой и товаром. Николас предлагает несколько путей, как этому помешать. Тут целая уйма способов, причем некоторые из них весьма изобретательны и большинство ― на грани закона. ― Шкипер, который доселе стоял, опустив взор, неожиданно поднял глаза на Годскалка. ― Ваш Николас, похоже, был не вполне уверен, что вернется живым из этого путешествия.

– Он сам захотел поехать, ― возразил капеллан. ― Но ты прав. Он знал, что это опасно. Если угодно, он специально дожидался того момента, когда опасность окажется наибольшей. Он хотел кое-что доказать.

– И ему это удалось?

– Не совсем. Хотя каких-то результатов он, возможно, и достиг. Мы слишком поторопились со своими обвинениями. Человек, способный на такое, обладает немалой силой характера.

– Лично я предубежден в его пользу, ― объявил Джон Легрант. ― Он спас меня от смерти на колу в Стамбуле. И Юлиуса тоже. И наемников Асторре. Конечно, он любил скрытничать, но я никогда не считал это грехом. И меня удивляет, что для всех явилась такой неожиданностью его забота о том, что с вами станется после его смерти. Почему, черт возьми, вы так против него настроены?

– Он сделал нечто очень скверное, и ты осудил бы его вместе с нами, ― ответил Тоби. ― Николаса могло извинить лишь одно ― если бы он действовал непреднамеренно. Но мы в это не верили.

– Так вы ошибались?

Лекарь пристально посмотрел на шкипера.

– Возможно. Но он поступал так и прежде. Его лучше не иметь в числе своих врагов, Джон. Ты даже не представляешь, как он опасен. Однако с друзьями он обходится по-доброму. К тому же он куда лучше Дориа. Тот считал, что после смерти Николаса мы все захотим вернуться в Брюгге.

Шотландец сдвинул густые брови.

– Надеюсь, ты разбил ему физиономию?

– Там была его жена. Но я рад, что ты с нами заодно, ― заявил лекарь. ― Возможно, мы слишком сурово обошлись с Николасом. Возможно, на самом деле все обстояло иначе, чем нам казалось. Однако Дориа наши разногласия только пошли на пользу. Вот почему я не намерен уделить ему ни крошки со стола компании Шаретти. Эта компания станет такой, какой надеялся сделать ее Николас ― одной из самых богатых и процветающих на Востоке.

Тоби осекся, осознав, какими глазами взирают на него остальные. Даже Лоппе переменился в лице. Джон Легрант ухмыльнулся.

– И это говорит медик, который должен считать торговлю самым нелепым занятием на свете… Что с тобой стряслось?

– То же самое, что стряслось с одним нашим знакомым шкипером, ― ответил Годскалк. ― Николас всех нас сделал своими наследниками, и оказалось, что мы нуждаемся в нем куда больше, чем предполагали. ― Священник говорил, не поднимая глаз, и Тоби, наблюдавший за ним, осознал, что капеллан также чувствует себя неуверенно. Похоже, и ему пришло время кое-что пересмотреть в своих взглядах…

– Вы устали, ― заметил тем временем Джон Легрант. ― Почему бы вам не передохнуть с дороги? У нас будет полно дел, как только все узнают о вашем возвращении. А когда придете в себя, то разберемся с нашими планами на будущее.

Славным человеком оказался этот шотландец… Никто и не подозревал, что он окажется им так полезен, ― кроме Николаса, разумеется.

Тоби добрался до постели и, толком не раздевшись, рухнул на нее. А очнулся, заслышав голос Лоппе, окликавший его из дверей:

– Мастер Тобиас! Они все в гостиной, вместе с принцессой Виолантой. Она явилась тайно и хочет нас о чем-то попросить. Мастер Легрант сказал, что вам лучше подойти туда.

– Попросить нас? ― изумился Тоби. ― Здесь? Втайне? ― Он сел на постели. Все это было вовсе не в обычаях трапезундских принцесс. Еще со времен совместного путешествия на галере он с опаской относился к Виоланте, которая во Флоренции слишком тесно общалась с Дориа. Конечно, она пришла на помощь Юлиусу у Хризокефалоса… Но вместе с тем относилась к ним ко всем с невыразимым презрением. И пусть стряпчий был в нее влюблен, но едва ли она могла скорбеть по нему или по Николасу. Так зачем же она пришла? Надеется одурачить Годскалка, Легранта или Лоппе? Ну, так ей это не удастся! И Тоби решительно принялся одеваться.

* * *

Тоби Бевентини был совершенно прав в своих предположениях. Вовсе не в обычаях Виоланты Наксосской было пробираться по городу в одиночку, прячась под капюшоном, чтобы заглянуть в представительство чужеземной компании. Сперва она намеревалась послать с поручением служанку, но затем осознала, что не может ей настолько доверять. К тому же никто другой не смог бы должным образом оценить ситуацию.

У ворот ей пришлось потомиться некоторое время, поскольку она не хотела называть себя, и лишь настояв на том, чтобы позвали Джона Легранта, гостья добилась уступчивости привратника. Потом появился рыжеволосый шотландец, тот самый, с кем она виделась во дворце, и принцессу тут же пустили внутрь.

Никогда не отличавшаяся снисходительностью, Виоланта Наксосская поначалу была крайне невысокого мнения о членах компании Шаретти. Священник, скорее походивший на борца, несомненно, был такой же докукой, как Диадохос, которого ей приходилось повсюду таскать с собой. Лекарь явно не был обучен хорошим манерам и кроме того, несмотря на лысину, не носил головного убора, ― что принцессе казалось отвратительным. Управляющим у них и вовсе был освобожденный раб, что не требовало никаких комментариев. Лишь шкипер показался ей человеком достаточно компетентным, хотя и ужасным занудой.

Однако с той поры у Виоланты было время пересмотреть свои взгляды, ибо в жилах ее текла не только трапезундская, но и ломбардская кровь. Джона Легранта она уважала за острый ум. Ему она сказала лишь одно:

– Найдется ли у вас свободная гостиная? Мне нужно кое о чем вас всех попросить. ― И уже через считанные мгновения оказалась в теплой, хорошо освещенной комнате, где ее усадили на стул и вручили кубок подогретого вина. Когда все собрались все остальные, принцесса промолвила:

– Мне нужно кое о чем расспросить вас, а затем вы сможете также задавать вопросы. Во-первых: каковы будут ваши действия, ввиду этой скорбной утраты? Собираетесь ли вы свернуть дело и вернуться восвояси?

Ответил ей священник:

– Мы явились сюда торговать, деспойна, и останемся в Трапезунде.

– Ясно, ― сказала она. ― Все вы?

– Все, ― подтвердил лекарь. ― Вы боялись, что наемники сбегут?

Она проигнорировала этот вопрос.

– Тогда нам нужно кое о чем поговорить… ради блага вашей компании. Мессер Никколо оставил вам письма?

Джон Легрант кивнул.

– И вы уже начали действовать? Я так и думала. Предупредил ли он вас, что мессер Дориа немедленно заявит права на ваше имущество от имени своей жены?

И вновь ответил священник:

– Ради блага компании, боюсь, мы пока не сможем дать вам ответ. Скажу лишь, что мы знаем о том, что в прошлом вы были связаны с Пагано Дориа, и нам до сих пор неведомо, как именно погиб Николас.

Немудрено, что они так опасались ее. Но их юный Николас сумел надежно пресечь все ее связи с Дориа. Виоланте оставалось лишь гадать, откуда он вообще об этом узнал, и почему тогда дозволил Джону Легранту явиться к ней. Она покосилась на шкипера.

– Когда венецианцы вступают с генуэзцами в союз, то, смею вас заверить, это не для развлечения. Однако, чтобы вы были спокойны, можете не говорить мне ничего такого, чего не сказали бы самому Дориа. В свою очередь, я также кое-что поведаю вам. Полагаю, мессер Никколо подчеркнул, насколько ценны ваши учетные книги. И их, и любые доверенности, которые он мог оставить, вы должны хранить в надежном месте. Если у вас еще остались нераспроданные товары, спрячьте и их тоже. Затем выставьте охрану на воротах и не отпускайте без сопровождения тех, кто отправляется на рынок или по каким-то поручениям. Помните, людей можно подкупить. Постарайтесь не менять слуг, следите за пищей и за водой. Против вас уже работает один соглядатай: грек Параскевас служит Дориа так же, как и вам. Рассказывайте ему лишь то, что, по вашему мнению, должен знать генуэзец.

– Параскевас! ― воскликнул капеллан.

Чернокожий раб неожиданно заметил:

– Он был здесь по какому-то поручению, в день отъезда мастера Юлиуса.

– Мы все решили, что стряпчий просто отправился составить Николасу компанию, ― заметил священник. ― Но что, если его обманом заставили последовать за ним? Сказали, к примеру, что Николас нуждается в помощи?..

– Мы должны добиться правды от Параскеваса, ― заявил лекарь.

– Его жена и сын остаются в генуэзском консульстве, ― возразила принцесса. ― Не думаю, что вам удастся узнать истину. В любом случае, вы можете использовать его в своих целях. Я рассказала обо всем, лишь чтобы вас предупредить. У меня есть новости, о которых ему знать не следует. Во-первых, турки захватили город Амастрис.

– Но почему это должно тревожить Трапезунд? ― удивился лекарь. ― Это же в сотнях миль к западу отсюда. Или, думаете, султан точит зубы на Синоп?

– Разумеется, турецкий флот может пройти вдоль побережья Черного моря. Даже если они всего лишь попытаются осадить Синоп, это сделает опасным и дорогостоящим путешествие вашей галеры на запад. С другой стороны, вы очень рискуете, если оставите судно и товары за пределами Трапезунда. Если флот придет сюда, то захватит все корабли. К тому же вокруг предместья нет крепостных стен.

– А чем заняты генуэзцы? ― поинтересовался лекарь.

– Их парусник по-прежнему стоит на якоре. Когда придет караван, они, должно быть, оставят все товары под защитой городских укреплений.

– А венецианцы, деспойна? ― поинтересовался священник.

– Надеюсь, вы все узнаете из письма, ― ответила Виоланта Наксосская. ― Ибо именно об этом мы с вашим мессером Никколо говорили во время плавания. У венецианского агента в Эрзеруме есть указания закупить товар на месте, но отсылать не в Трапезунд, а в Керасус.

Рыжеволосый шкипер наморщил лоб.

– Почему?

Подобно лекарю, он отбросил всякую вежливость и говорил с принцессой на равных, без всяких титулов. Она ответила не сразу:

– У нас меньше опасений, что турки попытаются высадиться там. Город очень хорошо укреплен, но менее привлекателен для противника, нежели Синоп и Трапезунд. Моряки вообще очень не любят заходить туда, из-за неудобной гавани. Однако, при наличии подходящего корабля, груз можно забрать прямиком из Керасуса и отправить на запад через Босфор.

– Так вы предлагаете, чтобы мы тоже отослали в Керасус все свои товары? ― поинтересовался священник.

– Это уж вам решать. Больше мне нечего сказать на эту тему. А теперь перейдем к моей просьбе. Я хотела бы нанять ваш корабль на неделю, с моей собственной командой.

Разумеется, она обращалась к шкиперу Легранту.

– Вот как, деспойна? ― поинтересовался он. ― И куда же вы собираетесь плыть?

– На восток, к Батуму. Нам нужно спешно и тайно перевезти туда особый груз. Это отнюдь не уловка мессера Дориа, призванная лишить вас галеры, но я полагаю, вы едва ли поверите мне без достаточных доказательств.

– Вы правы, ваше высочество, ― подтвердил рыжеволосый шотландец. ― В наши дни меня вообще нелегко будет в чем-то убедить.

– Я так и думала. С другой стороны, я вполне могла бы послать с этой просьбой кого-то другого. У меня совесть чиста. Если кто и использовал вас, то только не я.

Шкипер не ответил. Священник, покосившись на него, поинтересовался:

– И все же, прежде чем мы лишимся своего корабля, готовы ли вы хоть что-то рассказать нам, деспойна? Какие доказательства вы можете представить?

– Кто из вас читает по-гречески? ― спросила она.

Лекарь первым взял свиток, который принцесса извлекла из складок платья, и замешкался, глядя на печать. Воск нес на себе изображение одноглавого орла ― символа императорского рода Комненов.

Затем, взломав печать и прочитав содержимое, он безмолвно протянул свиток священнику. Джон Легрант поинтересовался:

– Что там такое?

– Нас просят переправить императрицу в Грузию. Императрицу Елену.

– Дочь императрицы ― царица Грузии, ― пояснила Виоланта.

– Втайне? ― удивился лекарь. Нос его подергивался, как у хорька. ― Так, стало быть, это не просто семейный визит? Она хочет, чтобы войско выступило из Тифлиса в Трапезунд?

– Или из Тифлиса в Эрзерум, ― предположил шкипер. ― Полагаю, Узум-Хасану помощь сейчас не помешает. ― Когда он волновался, в речи Легранта начинал проскальзывать шотландский акцент.

– Но ведь наш друг фра Людовико и его спутники именно за этим и отправились на Запад, ― воскликнул лекарь. ― Чтобы христиане помогли им защитить Трапезунд! Среди них был и посланец Грузии… Не помню, сколько он обещал выставить солдат, но думаю, немало.

– Вы должны доставить ее в Батум, на грузинской границе, и там ждать посланника, ― сказала Виоланта. ― Отсюда до Батума всего сотня миль, и еще меньше ― до францисканского монастыря в Акхалзике. К тому времени, как галера вернется, нам уже будут известны планы турков. Возможно, вы даже пожелаете на сей раз бросить якорь в какой-нибудь менее заметной гавани. Свое отсутствие вы можете объяснить торговыми нуждами, ведь сейчас самый подходящий сезон для торговли рабами.

– А дети тоже отправятся с ней? ― поинтересовался священник.

– Речь не идет о бегстве, ― отрезала Виоланта Наксосская. ― Женщины и дети остаются во дворце. Что касается плана, то о нем пока не знает даже сам император.

– Но гребцы будут венецианцами? ― поинтересовался рыжеволосый шкипер, который уже успел оценить ситуацию.

– Это будут самые лучшие и доверенные люди, ― ответила принцесса. ― Мы щедро оплатим их услуги. Однако вы можете взять собственных матросов и старших офицеров, включая мессера Легранта, если он того пожелает и если вы готовы на время с ним расстаться. Плата будет достаточно высока.

– К примеру? ― поинтересовался лекарь.

Она хорошо знала флорентийские расценки и намеренно удвоила сумму. Едва ли они могли проявить недовольство…

– Я не прошу решать прямо сейчас, ― добавила Виоланта. ― Вам будет дана аудиенция. Я сказала императрице, что даже если вы откажетесь, она может рассчитывать на ваше молчание. В любом случае, она надеется увидеть вас, когда вы принесете императору завершенную работу.

– Какую завершенную работу? ― изумился Тоби. Принцесса покосилась на Легранта.

– Они ничего не знают, ― пояснил тот. ― Сейчас об этом казалось как-то неуместно говорить.

– О чем говорить? ― вновь с досадой подал голос лекарь. Инженер поднялся с места.

– О том, над чем Николас работал в этой комнате. Я ему немного помогал. Он оставил записки, чтобы я мог продолжить. Это подарок императору. Когда все будет готово, мы отошлем это во дворец.

– Чтобудет готово? ― настаивал Тоби.

Виоланта наблюдала за ними, уверенная теперь, что не ошиблась. Она была рада, что явилась сюда сама. Шкипер… лекарь… раб, явно бывший доверенным лицом погибшего юноши…

А священник? С ним не так просто… Лысый лекарь все время задавал вопросы, но капеллан лишь слушал и наблюдал. Наблюдал за принцессой, в то время как она наблюдала за ним.

Легрант наконец встал и, переглянувшись с чернокожим, обернулся к остальным.

– Ладно, можете пойти и взглянуть. Госпожа также, если пожелает. Мы держали дверь запертой.

Вспомнив о хороших манерах, они пропустили принцессу первой. По пути Виоланта обратилась к Тобиасу Бевентини:

– Я думала, мессер Никколо показал вам манускрипты.

Лекарь почему-то покосился на Джона Легранта, а не на нее.

– Да, из дворца он принес кое-какие медицинские книги.

И шкипер, в свою очередь, ответил лекарю, а не Виоланте.

– Это было не так уж важно. Просто помогало занять время… Он почерпнул идею из манускрипта, который принес вместе с твоими книгами. Византийцы переписывали древние греческие трактаты, а арабы, завладев ими, в свою очередь, пересказали их по-своему. После чего рукописи вернулись к грекам в качестве даров или добычи. В Диарбекре один араб пару сотен лет назад создал труд, посвященный механическим устройствам. Копия этой книги обнаружилась во дворце. Николас ее увидел и кое-что построил, исходя из тех чертежей. Вот и все.

– Басилевсу это показалось любопытным, и он постарался развить дарование мессера Никколо, ― промолвила принцесса. Она видела, как напряженно размышляют ее спутники. ― Так где же сие творение?

– Здесь, ваше высочество, ― и с этими словами шкипер распахнул дверь.

Ей доводилось видеть чертежи, ― разумеется, там была сплошная чепуха. Но все же чепуха эта заинтересовала императора, и не было причин, почему бы ловкому изобретательному человеку, обладающему талантом и терпением, не изготовить из дерева и бумаги забавную игрушку, чтобы доставить императору удовольствие… Однако увидела принцесса вовсе не игрушку, а оживший образ того самого безумного чертежа. Теперь он превратился в произведение искусства, но также своего рода памятником лукавому, добродушному изобретателю. И не только ему. Он отражал суть и человека, своими руками сотворившего это чудо…

На полу стоял слон. За спиной у погонщика-индуса восседала красавица под изящно расписанным балдахином с длинными кистями. На крыше балдахина примостилась птичка, а за ним сидел араб в тюрбане. Под крышей затаился дракончик с раскрытой пастью, растянутой в лукавой улыбке. У красотки был испуганный вид. Индус-погонщик с яростью сжимал в руке дубинку. Слон выглядел добродушно и одновременно встревоженно… На всех гладких, тщательно обработанных поверхностях блестели лаковые чешуйки… Принцесса Виоланта оглянулась на своих спутников. Лица их прояснились и сияли улыбками.

– Это часы, да? ― спросил священник.

Легрант кивнул.

– Да. Девица показывает время. Кроме того, там повсюду есть дверцы и поворачивающиеся балкончики. И если приглядеться, то видно, как некоторые детали меняют цвет. Что касается всего остального… ― Он прошел на другой конец комнаты, где у стены стояла длинная скамья с разложенными приспособлениями ― острыми ножами, мотками проволоки и тому подобным; имелись там также песочные часы. ― Полагаю, он делал всякие вещицы в Брюгге?

– Постоянно, ― подтвердил доктор. ― А что сейчас будет?

– Вот увидите, ― сказал шкипер.

Они словно разом вернулись в детство. Принцесса больше наблюдала за мужчинами, чем за часами, и даже когда началось представление, засвистела птаха, дубинка ударила слона по голове, а араб бросил камешек в раскрытую пасть дракона, ― она все равно продолжала смотреть на своих спутников с нескрываемым любопытством. Камешек, пройдя сложный путь, из-под хвоста дракона упал в сосуд, а затем исчез в недрах слоновьего хобота, и откуда-то изнутри донесся звучный удар гонга. Изумительная вещица. Вся радость жизни одного человека, воплощенная в реальность умелыми руками другого…

Шкипер следил за происходящим, отслеживая каждое безукоризненное движение. Капеллан поначалу заулыбался, но затем посерьезнел, хотя и продолжал взирать на часы. Лекарь коротко хохотнул, но улыбка его тут же превратилась в застывшую гримасу и, отвернувшись в сторону, он с силой ударил себя кулаком по ладони, словно человек, который пытается что-то сказать, но не находит слов. Внезапно, не прощаясь, он развернулся и вышел из комнаты.

Священник наконец взял себя в руки.

– Это все, что вы желали нам сказать, деспойна?

– О, да, ― подтвердила Виоланта Наксосская. ― И, разумеется, вот еще что: караван из Табриза будет здесь через восемь дней. Мессер Дориа успеет подготовиться к его прибытию…

Без всяких приключений Виоланта Наксосская вернулась во дворец и в этот вечер была особенно очаровательна с императором и всеми своими родичами.