Текст книги "Восходящее солнце (СИ)"

Автор книги: Дарья Манченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 51 страниц)

Я прищурила глаза и опустила шёлковую занавеску. Резкая боль сковала коленки, и поддавшись её напору, я села на кровать. Икры посинели и раздулись, словно их передавили веревкой. Даже когда я была беременна моим покойным Львенком Ахмедом, мне не было так тяжело. Живот не был таким огромным, я не теряла на каждом углу сознание, меня не тошнило от запаха столь любимого малинового щербета. Волосы поблекли и стали более мутного оттенка, сменив привычный каштановый на глиняный цвет. Я потерла ладонями по ноге, стараясь разогнать кровь, и тяжело вздохнула. Мои конечности стали ещё больше болеть, словно издеваясь надо мной. Я откинулась спиной на постель и раскинула руки. Глазам предстал давно известный и знакомый мне потолок, разрисованный различными фресками. Зодчие Константинополя изрядно потрудились, создавая такое величественное сооружение, как дворец Топкапы. Но не даже не в этом была прелесть главной султанской резиденции Стамбула. Мою душу больше привлекало то, что каждый его камень дышал историей, источал особую энергетику. Иногда, прогуливаясь по коридорам дворца в сущем безделье, я представляла, как вот-вот мне навстречу выйдет легендарная Хюррем Султан, с роскошными, рыжими волосами. Часто я представляла это настолько явным, что теряла связь с реальностью, забываясь в прошлом. Когда моя душа оказывалась снова здесь, в эпохе султана Ибрагима, мне становилось скучновато и горестно. Моё единение с Вселенной прервала вездесущая Гюльсур Калфа. Она ворвалась в мои покои и, запыхавшись, прислонилась к стене. Я лениво приподняла голову и окинула старую служанку долгим, недовольным взглядом. Хатун почувствовала это и поспешила одернуть платье. - Султанша, - наконец произнесла Гюльсур и сделала умелый реверанс, демонстрируя своё отточенное мастерство поклонения. - Я такое сейчас услышала... Только вот не знаю, говорить ли Вам, Вы же всё-таки беременны... Мне стало очень интересно, но в то же время, тревожно. Я, кряхтя, встала с кровати и подошла к рабыне, поддерживая живот рукой. Гюльсур умышленно прятала глаза, ведь прекрасно знала, что я узнаю правду по одному лишь её взгляду. - Гюльсур? - приподняла бровь я и взглянула на неё свысока. Коренная турчанка сжала ладони в кулак и сжала поморщенные веки. Мне стало не по себе. Такое поведение моей верной рабыни внушало страх. Наконец, Гюльсур открыла глаза и тихо сказала: - Сейчас в покоях нашего Повелителя находится другая наложница. Эта фраза пронзила моё сердце свинцовой стрелой, оставив в нём глубокую, незаживающую рану. Оно перестало биться, замерев навсегда. Звуки превратились в одну сплошную какофонию, невозможно было разобрать, что являлось моим внутренним голосом. Безымянные, упругие уста шептали, что этого не может быть, что это чья-то злая насмешка, глупая шутка, но глаза Калфы говорили обратное. Женщина смотрела на меня с сожалением и горестью, словно это она была виновата в том, что двери султанских покоев распахнулись не для меня. - Кто она, откуда? Имя! - процедила сквозь зубы я и схватилась за голову. Неожиданная новость отозвалась мигренью, поглотив в болезненных ощущениях мои виски. - Её зовут Салиха Дилашуб Хатун, моя Госпожа. Эта чертовка родом из Сербии, настоящее имя я точно не знаю, - испуганно произнесла служанка и сжалась в клубок, боясь моего гнева. Вопреки моим предположениям, я не стала буянить, не стала крушить и ломать всё, что меня окружало. Ответом на эту подлость стала слеза. Нет, не слёзы, а именно одна-единственная слеза, что выкатилась из отяжелевших век и осела на губах. Я почувствовала её солёный вкус и судорожно вздохнула. Лёгкие не желали двигаться в привычном ритме, а лишь неравными глотками поглощали воздух. - Вот как значит, Гюльсур. Ради него я совершила страшнейший грех - убила человека, так ещё и не абы какого, а Падишаха - тень Аллаха на Земле. Да и тебя втянула в эту авантюру. И что получила в благодарность? Измену? Или же я была нужна ему лишь для того, чтобы избавиться от соперника на Османском престоле? Была ли любовь, или же он полюбил эту сербскую девчонку? Ответь мне, матушка Гюльсур, не молчи! Что ты скажешь своей названной дочери? Я билась в истерике, топала ногами и кричала, при этом не проронив ни слезинки. Калфа смотрела на меня со слезами на глазах. Вероятно, за столько лет службы у Султанш, она не раз видела, как Падишахи изменяли своим женам. Чего только стоили измены Султана Мурада III несчастной Сафие Султан! Но я уверена, Гюльсур ни за кого так не переживала, как за меня. - Ну же, отвечай, Гюльсур! - крикнула я и дотронулась руками до плеч рабыни. - Что я Вам скажу, Турхан Султан? Я знаю немного. Ваша боль мне понятна, но берегите себя. Если у Вас родиться здоровый мальчик, никакая сербка не затмит Вашего могущества! - сказала Калфа и нездорово улыбнулась. - А я не хочу так, понимаешь? Не хочу! Хочу быть с Ибрагимом, я люблю его, Гюльсур! Люблю! Внезапно, я пошатнулась от резкого болевого толчка. Разум помутнел, в глазах поплыли образы моей былой жизни. Мама, папа, братья, Ибрагим. Именно шехзаде Ибрагим, ещё не испорченный властью. Мои веки сомкнулись, и я с грохотом упала на твердый пол покоев Хасеки Султан... ========== Глава 12 ========== Распахнув глаза, я сразу стала вспоминать то, что произошло в короткие промежутки между реальностью и сном. Я дважды потеряла сознание: первый раз, когда узнала об этой сербской девчонке; второй раз я лишилась чувств, когда начались роды. В голове до сих пор эхом стоял голос Хюмы Калфы, вернее, фраза, сказанная ею: "Турхан Султан, осталось совсем немного, тужьтесь!... Госпожа, о Аллах, это невероятно! Это чудо!". Что являлось этим чудом, я не знала, но очень хотела выяснить причину восхищения старой лекарши, которая уже немало видела в своей жизни и её мало что могло поразить. Привстав и упершись локтями в подушку, я осмотрелась. Всё поплыло перед глазами от резкого перемещения в пространстве, но одно я сразу же смогла узреть: в комнате находились сразу 6 служанок. Одной из них была, разумеется, Гюльсур Калфа, а об остальных я не знала ничего, кроме того, что они слуги. - Эй, Гюльсур? - прохрипела я и удивилась тембру своего голоса. Несколько раз кашлянув, чтобы вернуть прежние нотки словам, я потерла тыльной стороной ладони глаза и снова оглядела комнату. Верная служанка с улыбкой на лице подошла ко мне и села на кровать, пристроившись неподалёку от моих ног. Она приоткрыла рот, словно хотела что-то сказать, но тут же сомкнула уста в немом молчании. Карие глаза старой рабыни загадочно блестели, отчего всё вокруг казалось неясным и туманным. Где-то в глубине покоев издавались монотонные, ритмичные постукивания, будто кто-то топал ногой по каменному полу. Этот звук бил по ушам, разрезая пространственную тишину, словно острое лезвие ножа. Гюльсур положила мне руку на колени. От резкого прикосновения меня как будто ударило молнией, я вздрогнула и несколько раз моргнула. - Султанша, - тихо произнесла калфа и ещё раз улыбнулась. Гюльсур сделала рабыням жест, после которого они длинной вереницей двинулись в сторону резных дверей покоев, а вскоре и вовсе покинули апартаменты. - Госпожа, Вы должны быть безмерно счастливы! Я очень удивилась и приподняла бровь, в то же время пребывая в гневе. - Может, ты уже скажешь мне, что происходит, матушка Гюльсур? Я изнемогаю от нетерпения! - прикрикнула я и осуждающе посмотрела на калфу, при этом надув пухлые, упругие губки, словно маленький ребёнок. - Турхан Султан, у Вас родились двойняшки! Вы подарили нашей династии шехзаде и Султаншу! Безумно обрадовавшись, я всплеснула руками и воскликнула: - О Аллах! Гюльсур Калфа, радость-то какая! Благодарю тебя, Всевышний! Ты осчастливил осиротевшую мать! Я наклонилась в сторону тумбочки, которая стояла возле моей кровати, при этом не поднимаясь с постели. Взяв большой мешочек с деньгами, я поспешила закрыть дверцу и потрясла им перед ухом наслаждаясь звоном золотых монет. Через секунду этот мешочек полетел в сторону Гюльсур, которая обомлела от неожиданности. Она поймала его и склонила голову в чинном поклоне. - Благодарю, Султанша. Только вот... Здесь наш Повелитель. Он ждёт Вашего пробуждения во втором отсеке покоев, я должна позвать его. Улыбка пропала с моего лица, словно солнце перед сильным штормом. Сердце ещё помнило ту боль, которую он причинил мне своей изменой, к тому же развлекаясь с этой сербкой во время того, как я рожала. Злость затмила мне взор, я вздернула подбородок и посмотрела на Гюльсур. Она сидела в замешательстве, не зная, звать Падишаха или нет. - Зови, - в один миг развеяв все её сомнения, сказала я и поправила волосы. Калфа встала с кровати и скрылась за стеной, где находился султан. Раздался резкий звук тяжелых шагов. Из-за укрытия вышел Ибрагим. Его лицо светилось счастьем и радостью, будто ничего и не было, или он думал, что я настолько глупа, что не знаю трактовки произошедшего. Он держал на руках нашего сына, дочку же, спустя секунду, вынесла Гюльсур. От вида моих деток я растаяла и немного притупила злость. Ибрагим посмотрел на сына и, прочитав молитву, сказал: - Твоё имя - Мехмет! Твоё имя - Мехмет! Твоё имя - Мехмет! Падишах немного растерялся, не зная, кому отдать сына, чтоб взять на руки и дать имя своей дочери. Всё-таки, он нашёлся в действиях и подошёл ко мне. Я с трепетом взяла сыночка на руки и поцеловала его в крошечный лобик. Мехмет был очень похож на Ибрагима, что не очень радовало меня. Подняв глаза, я увидела, как Повелитель взял на руки дочь и начал читать молитву. - Твоё имя - Гевхерхан! Твоё имя - Гевхерхан! Твоё имя - Гевхерхан! Падишах коснулся губами нежной щеки дочери. Почувствовав прикосновение, она вздрогнула и заплакала. Ибрагим, словно испуганная лань, начал вертеться, в поиске средства, которое избавит его от детского плача. Гюльсур сжалилась над ним и протянула к ребёнку свои сморщенные, состарившиеся руки, но столь же крепкие, как и руки молодой девушки. Оказавшись в объятиях калфы, Гевхерхан сразу замолкла, словно почувствовала себя в безопасности. Девочка два раза всхлипнула и громко засопела, погрузившись в ангельски-чистый, младенческий сон. Я улыбнулась и снова посмотрела на маленького сына. Он тоже прикрыл веки, показывая мне свои длинные реснички. Лицо Мехмета было таким невинным и искренним, что я даже пустила слезу. Втянув носом немного воздуха, я вскинула глаза и с вызовом посмотрела на Ибрагима. Он замялся и небрежно бросил Гюльсур Калфе: - Хатун, забери моих Шехзаде и Султаншу. Нам с Турхан нужно поговорить. Служанка склонилась в чинном поклоне и подошла ко мне. Я аккуратно передала ей сына. Водрузив шехзаде на одну руку, а султаншу на другую, калфа медленной походкой вышла из покоев, что-то шепча над ухом моей дочери. Проводив их долгим взглядом, я встала с постели и подошла к зеркалу, будто не замечая Ибрагима, который пристально смотрел на меня. На тумбочке лежал желтый платок и несколько диадем, украшенных жемчужинами и драгоценными камнями. Я выбрала одну из них и надела на голову, предварительно расчесав волосы, тем самым закрепляя платок. Падишах своим огненным взглядом буквально прожигал мне спину: даже не смотря на него, я чувствовала этот стремительный взор. Закончив приводить себя в порядок, я повернулась к Ибрагиму и фальшиво улыбнулась, изображая радость. Повелитель не увидел ничего подозрительного в этой улыбке и ответил мне тем же. Он сделал шаг в мою сторону и собрался положить руки мне на плечи, но я ловко увернулась, минуя этого капкана. С нескрываемым удивлением Ибрагим поднял руку и почесал затылок. - Турхан? Что происходит? Отчего такое поведение? - пробасил он и сделал лицо, исполненное негодования. - А разве ты не понимаешь? - усмехнулась я и театрально всплеснула руками, демонстрируя свою злость. - Нет, на данный момент я не понимаю тебя. Я усмехнулась и поджала губы. В сердце кипели адские костры из злобы и гнева, но разум всё ещё держал контроль над бурными эмоциями. Послеродовое состояние тоже лишило меня сил, из-за чего я еле-еле держалась на ногах. Стараясь сохранить дистанцию между мной и Ибрагимом, я сделала шаг в его сторону и начала говорить, попутно содрогаясь в рыданиях: - Не понимаешь, да? Как ты мог! Ты предал меня, развлекаясь с этой сербской девчонкой во время того, как я здесь мучилась, чтобы на свет появились наши дети! Ты растоптал моё сердце, плюнул мне в душу! Где же те клятвы в вечной любви, которыми ты засыпал меня совсем недавно? Или же, не было этой любви, ты просто посмеялся надо мной? Как ты мог! Звонкая пощёчина резкой болью отозвалась на моей щеке. От неожиданности я затихла и приложила руку к лицу, где полыхал след от руки Повелителя. Он ударил меня. Первый раз за всё время. И эта пощёчина стала роковой. Вся любовь, что была в моём сердце, вылилась в кристально-чистые воды Босфора, словно этот удар сделал в нём дырочку, через которую и просочились чувства. Я впервые почувствовала к нему лютую и слепую ненависть. Подняв глаза, я посмотрела на Падишаха. Наши глаза встретились, и я снова увидела в них тот самый огонёк жестокости, который имела честь узреть в первый день нашего знакомства. Теперь-то я знала, к чему он: в душе Ибрагим тиран, безжалостный деспот, и только в минуты всепоглощающего гнева он проявляет свою истинную сущность. - Не забывай, с кем разговариваешь! Ты - рабыня, а я - Падишах, властелин всего мира! Не тебе меня упрекать, твоя обязанность - радовать, а не доставлять мне проблем! Я имею полное право проводить ночи с Салихой и любыми другими рабынями, а ты, Турхан Хатидже, занимайся детьми и не суй свой нос, куда не следует! Если же и это не остановит тебя, то я скажу Валиде, чтоб она забрала у тебя шехзаде и султаншу! Сиди в своих покоях и не показывайся мне на глаза! Его глаза метали молнии, он был похож на греческого бога Зевса-Громовержца. Этот человек в один миг стал мне противен, хотя ещё два дня назад был самым любимым и желанным. Я смотрела на него глазами, полными ненависти, а недавно упивалась любовью от его взгляда. Ибрагим ухмыльнулся и решительными шагами двинулся в сторону выхода. Он ещё раз обернулся и кинул на меня небрежный и озлобленный взор. Вскоре, макушка Повелителя скрылась за дверьми покоев, и в апартаменты залетела Гюльсур с детьми на руках. Я сделала вид, что не заметила её, и осела на пол. Слёзы хлынули рекой, я не могла понять, почему плачу. Калфа осторожно подошла ко мне и тихо промолвила: - Турхан Хатидже Султан, Вам плохо? Позвать Хюму Хатун? Её старческий голос раздался настолько громко, словно тысячи глашатаев прокричали эту фразу. Он разрезал немую тишину, как ножницы пыльный лист бумаги, и осел эхом где-то глубоко в подсознании. - Оставь меня одну, Гюльсур. - Но, Госпожа... - Оставь. Меня. Одну. Служанка не стала долго спорить, так как понимала, что это бесполезно, и вместе с моими детьми покинула покои Хасеки Султан. Вероятно, она направлялась к Махпейкер, чтобы показать ей внуков. Я громко вскрикнула от безысходности и ударила кулаком по твердому полу. Неясная, слабая боль пронзила руку, но я как будто не чувствовала её и продолжала стучать по ковру. Слёзы стекали по щекам, превращаясь в дождь, а за окном сыпал белоснежный и чистый, как глаза младенца, снег... ========== Глава 13. ========== Глава 13. "Мирная" беседа. Я встала с пола и вытерла слёзы рукавом платья. Глаза резал яркий дневной свет, врывающийся в покои, он озарял всю комнату и, казалось, был настолько пронзительным, что даже проходил сквозь предметы. Старательно пытаясь привести себя в порядок, я поправила тиару и пару раз прошла расчёской по завившимся локонам, посчитав, что этого будет вполне достаточно. Поглядев на себя в зеркало, я ужаснулась: веки опухли от рыданий и покраснели. Чтобы вернуть себе прежние красоту и очарование, я умылась холодной водой и приложила к глазам на несколько минут прохладный мокрый платок. Краснота и опухлость немного исчезли, теперь можно было смотреть на моё лицо без страха и сожаления. Я поправила подол платья и крикнула: - Нур Хатун! На мой голос из второго отсека покоев пришла милая девушка, с роскошными чёрными волосами. Она почтительно склонила голову и тихо, будто шёпотом, сказала: - Чего пожелаете, Султанша? - Я сейчас уйду на некоторое время. Ты хорошенько приберись в покоях, чтобы к моему приходу всё уже было готово. - Как прикажете, Госпожа.