сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 51 страниц)
В двери требовательно постучали, и на пороге показалась стройная фигурка Тиримюжгян в длинном белом платье: в руках у служанки был сверток, скреплённый печатью. Я дёрнула головой, как бы спрашивая, что это. Девушка кивнула головой, подтверждая мои предположения, и подошла поближе, привлекая к себе внимание всех, сидящих в комнате, султанш и отрывая их от увлекательного занятия.
— Валиде Султан, Султанши, — Тиримюжгян Хатун почтительно склонила голову, взирая на меня исподлобья и прижимая к себе драгоценное послание.
— Тиримюжгян… Давно не видела тебя. Как ты? — поинтересовалась Ханзаде и во все глаза уставилась на пришедшую гостью.
— Всё в порядке, Хвала Аллаху. Молюсь о Вашем здравии, Султанша.
— Дай Аллах, это так.
Служанка выдавила из себя улыбку и подошла ко мне, склонившись к уху, дабы объяснить причину своего прихода. Она тяжело дышала, будто совсем недавно закончила пробежку, а теперь судорожно хватала воздух ртом, чтобы надышаться на всю жизнь вперёд.
— Госпожа, — начала говорить шёпотом Тиримюжгян и вручила мне свёрток. — Сиявуш Паша просил передать Вам это. Он сказал, что это поверхностный отчёт о том, что происходит в Русском царстве. Более подробный он пообещал представить в ближайшее время.
— Замечательно. Спасибо, Тиримюжгян, можешь идти.
Девушка не стала задерживаться и по первому же моему слову покинула апартаменты, надёжно закрыв за собой двери.
Всё то время, пока служанка была здесь, Ханзаде Султан смотрела на меня с недоверием, словно подозревала в чём-то, но увидев добродушную улыбку на моём лице, ответила тем же и не стала спрашивать, что за вести принесла хатун. Госпожа снова погрузилась в работу над вышивкой, изредка попивая апельсиновый щербет из роскошного стакана.
Я не стала ждать и отложила пяльца в сторону, обратив всё своё внимание на принесённый служанкой отчёт Сиявуша Паши.
Сердце бешено колотилось, пока руки аккуратно отрывали печать и разворачивали на редкость твёрдую бумагу. В глазах зарябило от такого количества букв, но сосредоточившись и прищурив глаза, я с замиранием сердца начала читать повествование о делах на Родине:
«Выражаю Вам моё глубокое почтение, о могущественная из султанш! Исполняя сей великий приказ, смею Вам доложить, что на данный момент в Русском царстве всё обстоит следующим образом:
Правит государством мудрый монарх — государь и самодержец, царь всея Руси Алексей I Михайлович Романов, коронованный на царство в 1645 году, сын царя Михаила Фёдоровича. Правящая династия — Романовы. Царь достаточно молод и полон сил, ведёт весьма мудрую политику и по отношению к государствам Востока, и по отношению к государствам Европы. У Алексея было двое детей: сын — царевич Дмитрий, умерший в годовалом возрасте, и ныне здравствующая дочь — царевна Евдокия. Обоих детей царю родила его супруга — Мария Ильинична Милославская.
Так как Алексей Михайлович находится во главе государства всего 6 лет, он ещё не успел совершить многих преобразований, кроме введённой пошлины на соль, которая вызвала недовольства крестьян, в результате чего вспыхнул народный (Соляной) бунт в Москве, отозвавшийся беспорядками в других городах. Восстание было подавлено.
К тому же, русский царь разрешает казакам совершать набеги на города Крымского ханства, которое, как известно, подчинено нашей империи. Это может весьма подорвать могущество Гиреев.
Это всё, что мне удалось узнать за столь короткий срок, моя Госпожа.
Выражаю своё почтение великой Валиде Хасеки Турхан Хатидже Султан.
Ваш покорный раб Сиявуш Паша.»
Я довольно улыбнулась и свернула листок в исходное положение, отложив его в сторону. Значит, на Родине всё не так уж и плохо, не считая Соляного бунта, но ведь и он был успешно подавлен царём.
Окрылённая приятными вестями, я схватила пяльца и принялась выводить стежок за стежком, обдумывая в голове прочитанное. Романовы… Можно было бы и породниться с ними, если бы Русь не была государством, исповедующим православие.
Столько радости и счастья скопилось в моём сердце, что я не ощущала ничего вокруг, будто моя душа летала где-то далеко на Родине, в то время как тело находилось в покоях Валиде Султан дворца Топкапы. Руки дрожали от волнения, а потому я часто колола пальцы иглой, пропуская её мимо ткани. Муаззез заметила это беспокойствие и оторвала глаза от вышивки, обратив тревожный взгляд на меня.
— Что-то случилось, Турхан?
Я не сразу поняла, о чём меня спрашивают, и по привычке сказала, только потом осознав смысл вопроса:
— Нет, всё в порядке.
Такой ответ вполне удовлетворил подругу, и она больше не стала меня тревожить.
Но мне не дали отдохнуть. Я услышала резкий скрип дверей и повернула голову в сторону второго входа в мои покои, увидев там брата. Демир в замешательстве застыл на пороге, так как не ожидал увидеть такое количество людей в одних покоях.
Он переводил глаза то на меня, то на Муаззез, то на Ханзаде, не зная, как ему вести себя в этой ситуации, ведь он осознал, что пришёл не совсем вовремя.
Положение спасла Гевхерхан. Дочка подскочила с места и, распахнув свои объятия, побежала навстречу Демиру, с восторгом взирая на пришедшего.
— Дядя Демир! — воскликнула маленькая госпожа и повисла на шее моего брата. Тот с улыбкой посмотрел на меня и погладил Гевхерхан по золотистым волосам.
— Моя любимая племянница! Ты с каждым днём всё краше!
— Однако, мне никогда не быть такой же статной и величественной, мудрой и красивой, как моя Валиде, — смущённо опустила глаза дочурка, и Демир, похлопав ладонью по её нежной щёчке, отпустил султаншу и двинулся в мою сторону.
Я встала с софы, дабы поприветствовать брата, и все последовали моему примеру — даже Ханзаде, султанша по крови, поднялась со своего места, окидывая восхищённо-восторженными взглядами Демира. Я заметила искру, что вспыхнула в глазах обоих, но предпочла сохранить молчание, лишь заговорщицки подмигнула Муаззез, которая тоже широко улыбалась, разглядев то же самое, что и я.
— Сестра моя! Валиде Султан, печаль и радость души моей, — брат смеющимися глазами посмотрел на меня и заключил в свои объятия, дав почувствовать мне те тепло и нежность, по которым я скучала во время его отсутствия. Казалось, я вся прониклась теплом его души, а потому так отчаянно желала, чтобы Дмитрий больше не покидал меня никогда, не бросал свою младшую сестрёнку Наденьку.
Ханзаде Султан приоткрыла рот, словно хотела что-то сказать, но тут же сникла, не сумев оторвать взгляда от Демира. Муаззез взяла всё в свои руки и поспешила ретироваться.
— С твоего позволения, Турхан, мы с Гевхерхан Султан пойдём в покои нашей гостьи, — она многозначительно посмотрела на Ханзаде Султан, и та кивнула в знак согласия.
— Да, я зайду чуть позже. Было приятно провести с тобой время, Турхан, — госпожа приобняла меня за плечи. — Надеюсь, ты не откажешься составить мне компанию в завтрашней прогулке? Покатаемся на лошадях, подышим свежим воздухом.
— Как могу, Султанша? Конечно же, я согласна.
— Ну, вот и отлично. До завтра.
— До завтра, Госпожа.
Мы с Демиром склонили головы, и Ханзаде вместе с Гевхерхан и Хатидже покинула мои апартаменты, лишь единожды оглянувшись назад. Очевидно, госпоже понравился мой брат, который был на удивление хорош собой, оттого она и полыхала вся, будто в огне.
Я подняла глаза на Демира и улыбнулась, ожидая, когда брат первым начнёт говорить. И он нашёлся в словах, разрезав тишину своим мягким, приятным голосом.
— Во-первых, хочу поздравить тебя, Надежда! Дай Аллах нашему Падишаху долгих лет правления, пусть он всегда будет мудрым и справедливым, как его красавица-матушка! — Дмитрий говорил со мной исключительно на русском, а оттого мне стало ещё теплее и уютнее на душе.
— Спасибо, мой дорогой. Я очень скучала по твоему голосу. Как же хорошо, что ты приехал и осчастливил свою безутешную сестру! — я почти шептала, но мои слова было слышно очень хорошо из-за абсолютной тишины. На глазах выступили слёзы, и я прижалась к широкой и мужественной груди брата, ощутив, как руки единственного родного человека поглаживают мои шелковистые волосы.
— Ты такая же, какой была и в детстве! Помнишь, как я уехал по делам в Москву, а ты так сильно скучала, что когда я вернулся, чуть не сбила меня с ног при встрече?
Я тихонько засмеялась и выпуталась из объятий Дмитрия, подняв на него полные слёз глаза.
— Конечно, помню. Мы с Ольгой так ждали тебя, что просто с ума сходили. Как мы не старались развлечься — всё в пустую!
При упоминании об Ольге Дмитрий сник. Радость в его глазах сменилась печалью, а улыбка на губах тут же исчезла, будто её и вовсе не было. Я поняла, что совершила глупый и необдуманный поступок, ведь прекрасно знала, как нелегко ему забыть это.
— Ольга.., — слетело с уст замершего Демира, и он присел на подушки, глядя в ону точку. Я тяжело вздохнула и села рядом с ним, накрыв его похолодевшую ладонь своей, тёплой.
— Ты до сих пор её любишь? — спросила я с некой осторожностью, заранее зная ответ.
— Как я могу не любить? Где ты увидишь на свете ещё такую верность и преданность, а главное — такую всеобъемлющую любовь? Она готова была умереть за меня, а я ради неё совершал безумные и рискованные поступки. В тот день я старался защитить её, но не смог… Ольга умирала с моим именем на устах, а я как ненормальный сидел и смотрел на умирающую любимую, изо всех сил держа её отяжелевшее, окровавленное тело… Если бы я только мог что-то сделать… А теперь… Теперь остаются лишь сны… Сны о нашем счастье, которым не суждено сбыться…
Я поджала губы и виновато взглянула на задумавшегося брата, словно это я лишила его единственной любви. Обдумав всё, что только пришло мне в голову, я высказала своё предположение по поводу того, как заглушить его вечную боль.
— Тебе нужно жениться… Только так ты сможешь начать жизнь заново. Жена родит тебе ребёнка, и почувствовав аромат своего малыша, ты познаешь вселенское счастье! Хочешь, я найду тебе наложницу в гареме, похожую на Ольгу, такую же златовласую и зеленоглазую? Или, ещё лучше, устрою твою свадьбу с Ханзаде Султан? Она очень красивая девушка, да и, как я заметила, вы понравились друг другу…
Демир подскочил с места с каменным лицом и поправил кафтан, не глядя в мою сторону.
— Ты предлагаешь забыть мне Ольгу?
Я медленно встала с подушек и покачала головой, пытаясь убедить его в обратном.
— Ну что ты! Конечно же, нет. Я хочу, чтоб ты снова был счастлив.
Демир закатил глаза и махнул рукой, стремительным шагом направляясь в сторону выходу. Он резко остановился возле дверей и бросил на меня прощальный взгляд, полный печали, смешанной с недоумением.
— Я подумаю об этом.
Брат спешно покинул покои, а я медленно села на софу, погрузившись в тяжёлые раздумья. В покоях снова воцарилась тишина, и мне пришлось принять её, так как я сегодня больше никого не желала видеть…
========== Глава 29.1. Бунт 1656 года. ==========
Февраль 1656г.
Я проснулась ранним утром от чьих-то недовольных возгласов и суматошных причитаний и, без особого желания разлепив усталые от ночной дороги глаза, сладко потянулась в роскошной, пышной постели, всем телом надавив на перину и ещё сильнее погрузившись в неё, отчего вставать отнюдь не хотелось. Учитывая то, что мы с Муаззез вернулись из Эдирне глубокой ночью, шелковые занавески всё ещё были задёрнуты, а потому в покоях царил лёгкий полумрак, сероватая дымка окутала богатое убранство апартаментов Валиде, не позволяя дню с триумфом начаться. Но подняться пришлось, так как около моей постели подозрительно крутился Керем Ага, широкими шагами измеряя огромную комнату, а на лицо аги то и дело искажалось в праведном гневе, однако этому вселенскому чувству оказалось не под силу спрятать от моего любопытного взора животный страх, поселившийся в душе белого евнуха.
Именно тогда я и узнала из уст переполошенного слуги, что столицу второй день сотрясают волнения, причиной которых стало вспыхнувшее восстание мятежных янычар, из-за чего в полдень пятницы была варварски прервана традиционная молитва, а огромное количество ни в чём неповинных служителей дворца пало от рук разгневанных воинов, обнаживших свои мечи против власти. Так как мы ехали по никому неизвестной дороге и оказались в столице ночью, в результате чего, практически не просыпаясь, попали в свои покои, то основная волна, к счастью, миновала сонных султанш, сопровождаемых заботливыми Тиримюжган и Мелеки. Сулейман Ага в первую очередь оповестил Керема о произошедшем и велел следить за султаншами, чтобы ни в коем случаем с наших голов не упало ни волоса, а сам тотчас же поспешил осведомить юного падишаха о приезде Валиде и поинтересоваться его здравием, обнаружив в главных покоях взъерошенного и угнетённого Мехмеда, обнимающего испуганную всем происходящим сестрёнку Гевхерхан.
А сегодня утром мой храбрый сын отважился принять бунтовщиков и выслушать их требования, дабы успокоить разбушевавшийся, разгневанный беспорядками народ и обеспечить мир и благополучие жителям Стамбула, поэтому евнух был весьма озадачен и ходил из угла в угол, пытаясь обрести покой. Услышав о принятом решении сына, я как заведённая вскочила с кровати и, едва успев привести себя в пригодный для аудиенции вид, надела украшенную драгоценными камнями чалму, поправив струящиеся по груди локоны золотисто-каштановых волос, и стремглав кинулась к черному входу, начав тарабанить по каменной стене как сумасшедшая. Этот коридор, подобный тому, что существовал в покоях падишаха, был построен по моему приказу, а ключи от него всегда находились у Керема, поэтому слуга тут же подскочил к встревоженной султанше и трясущимися руками отомкнул все замки, распахнул скрипящую от постоянного безделья дверь и позволил мне ринуться вперёд, а уж потом за мной хвостом отправились верные слуги. Ноги не слушались, руки то и дело дрожали, а я самозабвенно бежала по покатым, скользким ступенькам, спеша в тёмный зал с клетчатым окошком, откуда простирался вид на зал для аудиенций, где и собрались падишах и его подданные.
- Керем, поторопись, молю тебя!
Слуга ненароком погремел очередной связкой ключей и в суматохе уронил, тотчас же подняв её и торопливо открыв старинные двери, впуская нервную султаншу и её служанок в мрачное помещение, где не сверкало пламя ни единой свечи, и лишь золотисто-белёсый свет с трудом просачивался в комнату через узкие щелки клетчатого оконца, откуда уже доносились звуки громких шагов и писклявого голоса одного из слуг. Я аккуратно протиснулась между дверью и колонной и подошла к единственному источнику света, в то время как испуганная Мелеки тщетно пыталась зажечь свечу и что-то настойчиво шептала себе под нос, отдалённо похожее на молитву, а Керем и Тиримюжган по обыкновению стали поодаль и взглядами, полными тревоги и ледяного страха, придирчиво измеряли друг друга. Обстановка накалилась до предела, даже казалось, что ещё мгновение, и произойдет взрыв, кто-то из нас не выдержит и сорвёт всё своё негодование на всех остальных, но все отчего-то чинно молчали, застыв в томительном ожидании, и лишь у меня в груди истекало кровью любящее сердце, изнывающее от нестерпимой боли и страха за жизнь собственного ребёнка, который во второй раз подвергся опасности и оказался в лапах кровожадных, беспощадных бунтовщиков. Я сгорала от гнева, молила Аллаха о помощи и снисхождении, просила прощения за все смертные грехи, когда-либо совершённые мною, а глаза в одну секунду наполнились горькими слезами, норовящими вырваться наружу при единой попытке снова проявить свою слабость.
- Зачем вы пришли, воины? Что вам нужно? - неуверенный, дрожащий голос сына раздался посреди воцарившейся тишины и заставил меня ринуться вперёд и подойти вплотную к окошку, дабы увидеть полноценную картину происходящего.
Мой Мехмед величественно восседал на украшенном драгоценными камнями троне, но совсем не выглядел падишахом, скорее перепуганным мальчишкой, попавшим в серьёзные неприятности, а на голове молодого повелителя красовался огромный тюрбан, в несколько раз больше него самого, в то время как полы роскошного кафтана изящно спадали вниз. Напротив юного султана стояли несколько высоких, статных янычар и сиппахов, вооружённых острыми мечами, что сразу же намекало на то, что разговор будет как нельзя серьёзным. Но несмотря на свой грозный, даже порядком жуткий вид, воины не собирались причинять вред правителя, напротив, они склонили головы перед моим сыном и преклонили колени, сложив мощные руки на могучей груди, что несколько поразило меня и слуг, готовящихся к самому худшему исходу.
