Текст книги "Восходящее солнце (СИ)"

Автор книги: Дарья Манченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 51 страниц)

- К сожалению или к счастью, это была не я. Но раз уж Вы так обвиняете меня во всех смертных грехах, то и я расскажу Вам кое-что, - я выдержала театральную паузу, накаляя воздух до предела, и продолжила. - Вы думаете, что султан Мурад умер своей смертью? Как жаль, Вы так долго были обманутой! Его устранил родной брат, Ибрагим убил своего брата ради престола! Довольны такой правдой? Махпейкер открыла рот и изумлённо распахнула глаза, не зная, что и сказать. Слеза скатилась по щеке и упала с подбородка женщины, которая словно замерла, услышав такую новость. - Не может быть... - Ещё как может, Госпожа, - я сделала ещё шаг к Кёсем, оказавшись возле её лица. Она стояла на коленях у моих ног, такая жалкая и беззащитная, и куда только делась вся её спесь?.. - Я помню смерть Гюльсур... и знаю о том, что вы хотите убить Мехмета... Но чем Вам навредил мой сын? Он же Ваш внук! - Какой внук?! - закричала Валиде Султан, снова придя в ярость. - Это не внук! Ты и твой щенок не можете управлять государством, вы не достойны престола великой Османской империи! Империя - это я! Я выше Сафие и Хюррем! Мехмету никогда не стать истинным правителем, потому что он сын такой мерзавки, как ты, Турхан! Я не на шутку разгневалась и подняла кулак вверх, вглядываясь в пустые глаза Махпейкер, к которой испытывала лишь презрение. Не отрывая взгляда от её лица, я усмехнулась и томным голосом проговорила последнюю фразу: - Прощайте, Махпейкер Кёсем Валиде Султан! Да здравствует Валиде Турхан Хатидже Султан! Я разжала кулак и выставила ладонь вперёд, что было знаком для евнухов. Они набросили толстую, шёлковую веревку на шею Кёсем и потянули концы в разные стороны, лишив султаншу возможности дышать. Махпейкер раздирала кожу шеи до крови в попытке оттянуть и убрать верёвку, извивалась всем телом и отчаянно хватала воздух ртом, но безуспешно. Я смотрела на неё без тени эмоций, словно передо мной был не человек, а тряпичная кукла; зато госпожа в свои последние минуты была полна ненависти и злобы: она глядела на меня безумными глазами, в глубине которых затаились все её нехорошие чувства ко мне. Постепенно силы стали покидать султаншу - женщина уже не так яро боролась за жизнь, руки ослабли и перестали превращать шею в кровавое месиво. Валиде Султан испустила свой последний вздох, подобно шипению гремучей змеи, а в глазах навеки застыл неподдельный ужас и страх смерти. Непобедимая Кёсем была повержена, а долгая и полная загадок жизнь гречанки Анастасии бесславно оборвалась. Её бездыханное тело рухнуло к моим ногам, а я застыла в ужасе, осознавая, какое жуткое событие только что произошло... ========== Часть 2. Королева османов. Глава 27. ========== Часть 2. Королева османов. Глава 27. Я Надя... Русская девочка, рожденная в состоятельной семье. Своим появлением на свет весной 1627 года принесшая радость и счастье в родительский дом, так как у меня уже было 4 старших брата и рождение дочери стало подобно сиянию новой звезды на небосклоне... Любимая всеми, я жила, не зная забот и тягот, а сердце моё было полно доброты и ласки, которую я дарила всем окружающим... Я Надежда Яковлева... Рабыня султана Мурада. Если судьба и решила посмеяться надо мной, то она сделала это с особой жестокостью. Татары напали на наше поселение, убили всю семью, а меня, юную 12-летнюю девочку взяли в плен... С возрастом воспоминания о родном доме стираются из памяти, оставляя на своём месте лишь глубокий след, размытую полосу... Сейчас я мало что помню о своём рабстве, ибо это было настолько давно, что помнят об этом только солнце, луна и звёзды... Мать Повелителя, Махпейкер Валиде Кёсем, подарила меня своему сыну шехзаде Ибрагиму, который в тот момент находился в "Золотой клетке", а потому я не имела права рожать детей... Моя беременность до поры-до времени скрывалась, а потом была придана огласке... Шехзаде крайне любил свою наложницу, а потому и даровал мне такое имя - Турхан, что означает "турецкая госпожа, госпожа благородства и величия"... Я Турхан... Жена султана Ибрагима, пожертвовавшая своими принципами ради его будущего и, как оказалось, зря... Заполучив власть в свои руки, он обезумел и отверг меня, и сотни других наложниц шумным потоком повалили к нему в покои. Лишь Аллах знает, сколько слёз я пролила, тоскуя по любви и ласке своего господина, а потом смирилась с участью. И это чинное спокойствие было вознаграждено - я единственная из всех его жён получила свободу, но, к счастью или сожалению, не стала законной женой, как Хюмашах Султан... Я Турхан... Безжалостная по отношению к врагам, но добрая и нежная с теми, кого люблю и кем любима... Мать султана Мехмета, Гевхерхан Султан и покойного шехзаде Ахмеда... Я - Валиде Хасеки Турхан Хатидже Султан... Моё солнце уже взошло, дабы освещать моё лицо и лица моих детей. Уважаемая и любимая подданными, я буду управлять государством и помогу своему сыну поднять империю с колен, на которые поставил её перед европейцами его отец Ибрагим! Османский народ не будет ни в чём нуждаться! Я - Валиде Хасеки Турхан Хатидже Султан... Я - османская королева, царица османов... ************ - Султанша... - Да, Тиримюжгян. - Хатидже Муаззез Султан просит вашей аудиенции. - Пусть войдёт. С тех пор, как умерла Кёсем Султан, прошло около двух недель. Я переселилась в покои матери султана, и в них с первого дня начался поток посетителей. Все желали отдать своё почтение новой Валиде Султан: жёны пашей, беев, ну и конечно, сами государственные деятели. Первым делом я отменила помолвку моей дочери с Демиром Пашой, устроенную Кёсем, и смогла облегчённо вздохнуть. Как ни странно, но длился траур по Махпейкер совсем недолго: несколько дней дворец утопал в слезах, наложницы носили чёрные одеяния, но потом так же резко сбросили их и предались празднествам. Это ещё раз доказало старую, непреложную истину - ничто в этом мире не вечно, люди быстро забывают старое и отдаются новому. Муаззез тихо зашла в мои покои и склонила голову, что было для меня непривычно, но ничего поделать я не могла. Теперь я выше её по статусу, а значит, она обязана относится ко мне не только как к подруге, но и помнить о том, что я - главная женщина империи, регент султаната. - Валиде Султан, - тихо прошептала мать шехзаде Ахмеда, которого с воцарением Мехмета отправили жить в золотую клетку, как и Сулеймана, сына Салихи Дилашуб. - Проходи, Хатидже, - я указала рукой на подушки и улыбнулась старой, верной подруге. Она подошла поближе, покачивая бёдрами в такт шагам, и грациозно села возле столика, поджав ноги под себя. Её глаза светились от счастья, словно она услышала какую-то радостную весть. - Турхан, это так непривычно, - смеющимся голосом пропела госпожа и опустила глубокие карие глаза, смотря в пол. - Я искренне рада твоей победе в этой войне с Махпейкер, да упокоит Аллах её душу. - Аминь, - ухмыляясь, кивнула я. - Не зря, значит, я так старалась провернуть то дело... Я удивлённо уставилась сначала на Муаззез, а потом на Тиримюжгян, которая стояла неподалёку от меня, скрестив руки на поясе. Девушка непонимающе покачала головой и пожала плечами, и все сомнения о заговоре моей служанки с подругой отпали сами собой. - Я знала о планах Кёсем и Салихи, - султанша наконец подняла глаза и одарила меня улыбкой. - И не могла допустить, чтобы твоему сыну причинили вред, ведь я желаю ему только добра и счастья. Благодаря тебе, мой Ахмед ни в чём не нуждается, даже находясь в "золотой клетке", за что большое спасибо тебе, Турхан. Я рисковала, решив отравить Махпейкер, но после узнала, что в тот же день и ты приступила к действиям. Так что, даже если бы твои слуги не задушили старую султаншу, она бы всё равно умерла. - Спасибо, конечно, за такое беспокойство, но... зачем это, Хатидже? - я всё никак не могла прийти в себя, осознавая, что Кёсем Султан могла отправиться к всевышнему и без моей помощи, а так я лишь взяла лишний грех на душу. - Повторюсь, Турхан. Потому что люблю тебя и твоего сына. Мысли смешались, а перед глазами всё поплыло. О Аллах, если бы я только знала о том, что Хатидже Муаззез отравила той ночью Махпейкер, я бы сидела спокойно в главных покоях и не высовывалась, ожидая утром "печальных" известий. А теперь... Теперь моя душа в плену этого тяжеленного греха, который я буду волочить за собой в течение всей дальнейшей жизни. - Ох, Муаззез, что же ты молчала?.. Я вздохнула и прикрыла глаза, словно пребывая в забвении. Все воспоминания прошлых лет единым мигом промчались перед взором, и на душе остался кислый осадок недосказанности, недолюбленности, смешанный с жгучей тоской по Родине. - Столько лет прошло.., - я отрешенно уставилась куда-то вдаль, полностью погрузившись в раздумья, произнося всё вслух. - Я уже стала забывать черты лица матери, тепло и нежность её рук... Родную речь я слышу лишь во сне, и от этого ещё более тягостно. Когда я только успела стать такой могущественной султаншей? Уму непостижимо. Покойная Гюльсур Калфа когда-то давно мне сказала одну фразу, - Тиримюжгян встрепенулась и устремила на меня всё своё внимание, вслушиваясь в каждое слово, - Я тогда была ещё рабыней, тоскующей по дому и погибшей семье: "Я верю в тебя! И сына родишь, мужа на престол посадишь! И Валиде Султан стать сможешь! Я сразу заметила в твоих глазах то, чего нет у других девушек. Ты непреклонная, тебя не сломить и не заставить подчиняться и прислуживать! Ты другая, Надежда! Ты сможешь остановить это кровопролитие!" И я сделала это, как видите. Очевидно, у моей Гюльсур был дар провидицы, раз она смогла увидеть такое. А что я видела, будучи рядом с Ибрагимом? Ничего хорошего. Став Падишахом, он крайне обезумел, я не узнавала в нём прежнего, заботливого и ласкового супруга. Возможно, я не задержалась рядом с ним долго лишь из-за того, что стройна, как кипарис. Может, вы помните ту 160-ти килограммовую рабыню по прозвищу "Сахарок"? - обе девушки кивнули, и я продолжила. - У него было не мало таких прихотей, вроде развлечений с голыми наложницами в саду и скачек вокруг них с лошадиными возгласами. Но последней каплей для меня стало не это... Мехмету тогда было меньше года. Из-за переживаний по поводу появления Салихи Дилашуб, у меня пропало молоко и пришлось нанять кормилицу. У этой женщины, Зафиры Хатун, тоже был маленький сын, и она всегда приходила во дворец вместе с ним, а Ибрагим, который изредка навещал своего шехзаде, безумно привязался к её мальчику, что даже перестал должным образом относиться к родному сыну. Это раздражало меня, и в один прекрасный день я настолько разгневалась, что ударила несчастную Зафиру и попросила больше не приходить, подыскав новую кормилицу для Мехмета, но та была слишком настырной и пожаловалась Повелителю. К тому времени, когда озлобленный Ибрагим принялся нас искать, мы с сыном и дочерью уже были в саду, возле фонтана, я держала Мехмета на руках, а Гевхерхан мирно спала на нежных руках покойной Гюльсур Калфы. Сынок разглядывал окружающий мир, узнавая много нового для себя, но эту идиллию прервал сумасшедший крик его отца. Падишах буквально подлетел ко мне и выхватил сына из рук, бросив его в фонтан. Мне никогда не было настолько страшно, как в те минуты, я думала, что Мехмет утонул и погиб, но наложницы вовремя подоспели и вытащили шехзаде из воды. У сына до сих пор на лбу еле заметный шрам, как напоминание о том страшном событии... Муаззез увидела, что мне тяжело говорить, и накрыла мою ладонь своей, дабы поддержать и утешить. - Всё позади, Турхан. Твой Мехмет жив, да к тому же он - Падишах нашего великого государства! - девушка улыбнулась, подмигнула и похлопала по руке, вставая с подушек. - Пойдём в ташлык, сейчас вечер, там как раз начинаются празднества в честь нашей Валиде Турхан Султан! Я приказала приготовить твои любимые блюда, в том числе и яблочный щербет! - Но ведь я хотела увидеться с Визир-и-Азамом Сиявушом Пашой... - Завтра увидишься! А сегодня мы будем отдыхать! - Муаззез потянула меня за руку, и я встала, лучезарно улыбаясь. - Тиримюжгян, сообщи Сиявушу Паше, что встреча переносится на завтрашнее утро, а потом присоединяйся к нам! - Как прикажете, Валиде Султан, сочту за честь. Я улыбнулась верной служанке и двинулась следом за Муаззез, которая вела меня за руку к выходу из покоев. Двери распахнулись, и мы оказались в пустом коридоре, вокруг не было ни души, лишь внизу слышались отдалённые звуки восточной музыки. Хатидже отпустила мою руку и подняла палец вверх, прислушиваясь к шуму гарема. - Слышишь? Уже началось! Я кивнула и сделала неопределённый жест, спускаясь вниз по ступенькам. Признаться, выглядела я великолепно: синее платье, расшитое золотыми нитями и драгоценными камнями; высокая, величественная корона с сапфировыми вставками; роскошная, сдержанная причёска, свойственная только Валиде Султан. В таком виде было не стыдно появиться перед рабынями, но Муаззез тоже не отставала от меня: зелёное платье отлично сидело по фигуре, а распущенные чёрные волосы украшала шикарная диадема. Мы плавной походкой зашли в ташлык, и наше появление произвело должный эффект на наложниц. Звуки музыки утихли, девушки расступились и перестали танцевать, а Керем Ага, которого я назначила главным евнухом, увидев нас, улыбнулся и, склонив голову, протяжно закричал: - Дорогуууу! Валиде Хасеки Турхан Хатидже Султан и Хасеки Хатидже Муаззез Султан! Я шагнула в сторону дороги, где выстроились рабыни. Я была маленького роста, но это абсолютно не мешало мне быть на голову выше всех, кто находился в этой комнате. Подняв глаза, тут же обомлела, не понимая, как такое возможно: прямо передо мной, в центре комнаты девушек, стояла Салиха Дилашуб Султан и коварно, приторно-сладко улыбалась. Её золотистые волосы спускались с покатых плеч, а платье было простым, без излишеств, но в этом и была его прелесть. Сербка подошла ко мне вплотную, не убирая с лица противной ухмылки, её дыхание обжигало лицо, но я с трудом справлялась со своей злостью и негодованием, стараясь держаться должным образом и сохранять достоинство. В груди всё заклокотало; гнев превратился в кипящую лаву и, охлаждаясь, становился камнем, а потом снова превращался в огненную массу. Еле оторвав прожигающий взгляд от Салихи, я повернулась к Муаззез и шепнула ей на ухо: - Позови Гевхерхан Султан, пусть дочка подготовится и придёт на праздник. Ничто не должно нам помешать. Подруга кивнула и тут же удалилась, оставив меня и Салиху в гареме. Ненавистная султанша решила заговорить первой и нарушила тяжелую тишину, воцарившуюся в комнате. - Здравствуй, Турхан. Рада тебя видеть, - её голос казался подобием шипения змеи. - Не могу сказать того же, Салиха. Как ты посмела ослушаться моего приказа, а? Я ведь велела тебе сегодня утром отправиться в старый дворец и больше не показываться мне на глаза! Что за дерзость?! Женщина усмехнулась и закатила глаза. - Да вот взяла и ослушалась. Что ты мне сделаешь? Из-за тебя мой Сулейман сейчас заперт в "золотой клетке", из-за тебя и твоего сына! Я ещё ближе подошла к Салихе, сократив расстояние между нами до минимума. - Я отравлю каждый твой вздох, несчастная предательница, подстраивающая заговоры против меня и моего сына! А ведь когда-то я предлагала стать тебе моей подругой, но ты выбрала Махпейкер! Да кто ты такая, чтобы покушаться на жизнь самого падишаха Османской империи?! Ты не стоишь ни его ногтя, ни волоса! Ты всегда льстила покойной Кёсем Султан и навязывала ей своего шехзаде, навлекая на нас с Мехметом равнодушие со стороны его бабушки! В глазах Дилашуб блеснул огонёк ненависти. - Никогда не любила слово "лесть", но зато всегда умело ей пользовалась, и если бы не ты, сегодня вместо тебя в этот ташлык, в таком величественном одеянии заходила бы я, а мой сын стал бы Падишахом! Желаю вам обоим умирать в муках, да таких, чтоб вы молили о смерти! Я дала девушке увесистую пощёчину, отчего ту едва не отбросило в сторону, так как я вложила всю силу в этот удар. Салиха подняла глаза и приложила руку к щеке, сгорая от позора. - Завтра же ты уедешь отсюда, а сейчас уходи к себе в покои и не покидай их до самого отъезда! Ты поняла?! Салиха Дилашуб сжала губы от злости и кивнула, поспешно удаляясь из зала, капитулировав в этом неравном бою. Она крикнула пару фраз на прощание, но я сделала вид, что не слышала её пустых угроз и села на подушки, которые были подготовлены для султанш. - Продолжайте играть! Веселитесь, девушки! Чуть позже я велю раздать всем золото! Керем Ага принесёт для вас лучшие ткани! - улыбнулась я девушкам и принялась пробовать лакомства, приготовленные специально для меня. - Да пошлёт Вам Аллах здоровья, Султанша! Пусть не иссякнут Ваши доброта и красота, Султанша! - наперебой кричали девушки, и я лишь успела говорить короткое:"Аминь!".