Текст книги "Восходящее солнце (СИ)"

Автор книги: Дарья Манченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 51 страниц)

Я сидела на софе и при приглушенном свете читала книгу, изредка поглядывая на пламя свечи, что в один миг разгоралось, а потом так же быстро снова затухало и становилось бледным и неясным, словно осенняя погода, хотя на улице стояла тёплая, бархатная весна, а воздух был мягким, влажным и свежим. Фериха Султан сидела рядом со мной и что-то напевала себе под нос, перебирая мощные струны арфы, но её музыка совсем не мешала мне сосредоточиться, наоборот, она успокоивала и позволяла разуму на мгновение отойти от всего мирского и погрузиться куда-то на дно собственных фантазий, познать всю их глубину и эстетическую завершённость. За последний год она изрядно похорошела и перестала быть такой замкнутой и забитой, чему очень поспособствовало общение с Гевхерхан и Айше, от одной из которых Фериха перенимала статность, мудрость и умение промолчать там, где нужно, а от другой непреклонность, детскую наивность и весёлый нрав. - Пой, красавица, пой, родимая, ведь ты знаешь, что им любимая.., - только начала Фериха набирать темп припева, как вдруг остановилась и убрала пальцы от арфы, чем крайне удивила меня и заставила поднять глаза и оторваться от книги, ведь, читая, я уже замерла в ожидании кульминации всей песни. - Ну, чего же ты остановилась? Давай, "сад вишнёвый, ну что за диво! Не смотри в глаза так пугливо..." Давай дальше, ещё две строки! - с азартом протянула я и не успела дать пару наставлений султанше, как двери покоев внезапно открылись, разрезав тишину грохотом, словно острым клинком, а на пороге показался Мехмед, весь напыщенный, в высоком тюрбане и торжественных одеждах, расшитых золотом и серебром. - Внимание! Достопочтенный Султан Мехмед Хан! Девушка оттолкнула арфу куда-то себе за спину и одним рывком поднялась с места, склонив голову и исподлобья принявшись изучать зрелых лет падишаха, в то время как я не торопясь встала с уютного сидения и, тяжело вздохнув, улыбнулась сыну, дабы тот не подумал, что мать ему не рада. - Валиде, - Мехмед стрельнул глазами в сторону Ферихи и с любовью посмотрел на меня, нежно коснувшись губами материнской руки, - Вы как всегда прекрасны и излучаете свет! С каждым годом Ваша красота становится всё ослепительнее! - Как говорят в Европе: "Самое вкусное вино то, что дольше всех лежало на твоей полке", мой Лев. Здравствуй, родной, - я заключила сына в своих объятиях, а тот рассмеялся и носом коснулся моих волос, совсем как в свои детские годы - маленький Мехмед очень любил нюхать мои волосы и играть с ними, ему безумно нравился их розовый аромат. - Я, наверное, позже зайду, султанша. Повелитель, Валиде Султан. С Вашего позволения, - смутилась обескураженная неожиданным визитом незнакомого ей ранее султана Фериха и, получив наше разрешение и бросив пару двусмысленных взглядов на Мехмеда, позвала Керема и заставила его тащить за собой арфу, а сама медленной походкой, женственно покачивая бёдрами, грациозно покинула апартаменты, единожды обернувшись на нас. Мехмед загадочно улыбнулся и посмотрел куда-то в стену позади меня, явно обдумывая нечто постороннее, и это мне жуть как не понравилось, ибо уж очень кричащими были эти переглядки. Сын осторожно поправил перстень на большом пальце и искоса посмотрел на меня, будто в чём-то подозревая или догадываясь о какой-то ситуации, что содержала в себе подвох. - Как не приду, Вы всё беседуете со слугами. Уж больно богато Вы их наряжаете, матушка, - усмехнулся падишах и сел на тахту, величественно откинув подол кафтана, а я, последовав его примеру, тоже заняла удобную позицию на софе и с возмущением приподняла бровь. - Если захочу, то все мои служанки, даже самые мелкие из них по титулу, будут ходить в золоте, мои средства мне позволяют. А коли уж на то пошло, то эта девушка отнюдь не прислуга, а Кая Фериха Султан - дочь твоей покойной кузины Эсмахан Каи Султан и Мелек Ахмеда Паши, внучка султана Мурада и правнучка Кёсем Султан, она уже второй год живёт в Топкапы, сынок. - Да? А почему я не знаю? Куда смотрят Керем и Эхсан, почему так плохо работают и не оповещают падишаха? - вспылил сын и большими бледными пальцами обхватил запястье правой руки, потирая его и морщась от боли, словно что-то резко укололо его в то место. - Тебя оповещали, Мехмед, но ты как всегда ничего не заметил дальше своего носа, ибо всё время пропадаешь в Эдирне на охоте, и, как вижу, ты нарядился, а значит снова поедешь туда. А Керем... Керем есть Керем. На нём всё держится, я без него не смогу. Он работает, так сказать, на благо гаремного просвещения. Сейчас он втройне занят, ибо преподаёт девушкам литературу, а особо любознательным рабыням ещё и венецианский, вернее, итальянский язык, - вздохнула я и зачерпнула из чаши горстку сушёного инжира, во все глаза уставившись на Мехмеда и не переставая жевать сладкое угощение. - Всё ясно, учту и исправлюсь. Я пришёл, Валиде, чтобы попрощаться, ибо, как Вы уже предположили ранее, я еду охотиться и немного отдохнуть после недавнего похода. Я сделал всё, как Вы просили, и нашёл достойных архитекторов для строительства Ваших новых больниц и столовых. Дай Аллах, Ваши дела зачтутся Вам Всевышним как благие! - Дай Аллах, сынок. Охотник ты мой, всё никак не насытишься своим увлечением, беда-беда! Езжай, что ж поделать, да благословит тебя Всевышний! - недовольно покачала головой и приподнялась с софы, дабы обнять сына и благословить его в добрый путь, но в душе я сожалела, так как знала, что этот очередной порыв охотничьей страсти затянется на долгие недели. - Благодарю, Валиде. Вы следите за здоровьем? Принимаете все лекарства, что выписал лекарь? - с тревогой в голосе протянул Мехмед, как только выпутался из моих цепких рук, на что я одобрительно кивнула, прикрыв глаза и добро улыбнувшись. - Не беспокойся, сынок. Я пока ещё хочу жить, а потому не хочу рисковать и выполняю все предписания. - Замечательно. Помните, что я никогда не забываю о Вас и волнуюсь, пусть и не показываю этого. Берегите себя в моё отсутствие, Валиде, ибо Вы самое ценное, что у меня есть. - Как и вы, мои драгоценности: ты, Гевхерхан и Айше, сынок. Обязательно буду беречься. Ради тебя. Мехмед ещё раз обнял меня, да так крепко, что я едва не начала задыхаться от таких крепких объятий взрослого сына, и не спеша покинул покои матери, а я всё так же с тёплой улыбкой смотрела ему вслед, думая обо всём на свете. Не нравится мне эта история с их взглядами, а это значит, что нужно пронаблюдать за этой парочкой, дабы по глупости не совершили ошибок и не испортили себе жизни. ========== Глава 42 ========== Солнце кроваво-алыми лучами озарило мир и нарочито медленно принялось выплывать из за горизонта, мало-помалу придавая миру столь же яркий багровый оттенок, отчего все дворцовые скверы казались залитыми кровью. Этот солнечный свет нисколько не вызывал умиления, он был на удивление ужасающим, а потому, дабы не смотреть на это крайне неприятное зрелище, я в спешке отошла от перил и села обратно на подушки, принявшись с невероятным усердием вышивать какой-то причудливый узор, диктуемый мне собственными вспышками активности воображения, только вот что это было - никак не могла понять, да и особенно не старалась. В скором времени уже всё пространство вокруг меня стало раскаленным, красным, и дышать, казалось, тоже стало тяжело. Лёгкие сковало в незримых тисках, но реально ощущаемых, отчего я внезапно вдохнула и замерла на несколько мгновений, беспрестанно гонимая своими страхами. Чего я боялась? Да кто ж знает это... То ли страшилась неизбежного, то ли неизвестности... Однако, и то, и другое одинаково заполняло просторы моих мыслей и невыносимо давило на виски, усиливая и без того жуткую мигрень, что стала частой и нежеланной гостьей. - Керем, ты узнал всё, что я просила? - шепотом, словно пугаясь собственного голоса, произнесла я и тяжело вздохнула, с досадой отложив могучие пяльцы на стопку шелковых подушек. Мужчина утвердительно кивнул и скрестил руки за спиной, приготавливаясь к долгому разговору, но я нарушила все его наскоро составленные планы, заставив чрезмерно услужливого евнуха занять позицию подле меня, а потому тот с улыбкой сделал несколько неуверенных шагов вперёд и плюхнулся на подушки, что не так давно взбивала старательная Шебнем. - Конечно, госпожа, по-другому я не мог. Ваше слово намного выше моего собственного. Тем более, если это так важно для Вас. - Замечательно. Дай Аллах, ты привёз мне добрые вести, - с надеждой протянула я и похлопала верного слугу по руке, отчего тот вздрогнул, смутился и приосанился, а в глазах появился слабый огонёк внезапно вспыхнувшей надежды, но это пламя так же быстро потухло, как и разгорелось, стоило мне убрать свою ладонь и дружески тепло улыбнуться. Керем чётко почувствовал моё нетерпение и как можно скорее настроился на серьёзный лад, всем сердцем понимая, что эта тема затронет самые сокровенные струны души его госпожи. - Как Вы и просили, я вместе с рабыней славянского происхождения несколько месяцев назад отправился туда, где Вам пришлось провести свои детство и раннюю юность, следовал чётко по Вашим указаниям. На том месте, где ранее располагалось Ваше поселение, уже основалось новое, состоящее исключительно из казачьих лагерей, лишь местами показывались редкие хижины беглых крестьян, которые, как мне объяснили прохожие, скрываются от своих хозяев. Очень долго пришлось искать людей, которым хоть самую малость была знакома Ваша семья, но Аллах, к счастью, благословил мои старания, а потому я всё-таки нашёл одного старика, что знал и Вас, и Демира Пашу, и остальных членов Вашей семьи. - О, Всевышний! - я всплеснула руками и вскочила с места, так как не надеялась на такую удачу. - Спасибо тебе, милостивый Аллах! Благодарю тебя всей душой тысячу раз! Хвала Создателю! - Султанша, присядьте, - с улыбкой проговорил Керем и успокаивающим жестом указал сначала на софу, а затем на подушки, тем самым убедив меня не спешить, контролировать эмоции и занять прежнее место, - Вам нельзя волноваться, помните об этом. Вы нам безмерно дороги. - Я спокойна, Керем. Почти. Можешь говорить, - с нетерпением промолвила я и буквально прыгнула на софу, отчего та неестественно заскрипела и пошатнулась, вызвав волну кратковременного смеха, после которого евнух решился продолжить повествование. - Его звали... Эмм... Имя такое сложное для меня... Пантелей, кажется. Или Епифан. Запамятовал я. - То же мне! Сложные имена нашёл! У нас так многих старожилов в поселке звали. Я раньше "Хатидже Муаззез" и имя одной из своих временных служанок, "Сениепервер", выговорить никак не могла. Вот это - сложные имена! - Пантелей. Точно, старец Пантелей. Вспомнил, - напряженный слуга наконец расслабился и потёр вспотевший лоб, - как есть вспомнил. Так вот, я у него расспросил о Яковлевых, не остался ли кто-либо жив, да и рассказал ему эту историю Вашего брата Ивана, но как оказалось, он знал её и без моих подсказок. Назвал меня странными словами - "бес проклятущий", но побеседовать согласился, даже травяным чаем напоил, из уважения к моей русской помощнице, всё время ей что-то говорил мимоходом, а она то смеялась, то отвечала, то в миг мрачнела и тяжело вздыхала. Я такого вкусного чая в жизни не пробовал!.. Потом начал рассказывать: после того, как татары совершили набег на деревню, живых осталось только 3 человека - сам старец да один юноша с его молодой женой, а казаки, которые в тот день оказались далеко, стали бдительнее и впредь достойно защищали свои земли, не позволяя "поганым" проливать кровь русского народа. Ваши мать, отец, братья и даже Вы долгое время считались погибшими, лишь спустя некоторое время стало известно, что Вас взяли в плен вместе с остальными девушками и продали в рабство. Но так как та девушка, Анна, по настоянию родителей вышла замуж за сына более богатого казака и уехала в другое поселение, то, соответственно, она осталась жива и родила сына, немного позже на свет появился ещё один мальчик. Старший сын Анны спустя много лет женился, и супруга подарила ему четверых детей - двух сыновей и двух дочерей, но сам мужчина, к сожалению, погиб во время войны, а потому дальнейшая судьба его семьи неизвестна, кроме как то, что его жена вышла замуж второй раз за старого вдовца, и тот заменил её детям отца, которого они потеряли в столь раннем возрасте. Я не смог найти их, султанша... Простите меня... Родители Аньки всегда были строгими и крайне неприятными людьми, в отличие от их дочери, что являлась образцом душевности, нежности и красоты и была словно ангел, спустившийся на землю. Наверное, именно это гармоничное сочетание внешней красоты и душевной прелести и привлекло моего брата Ивана, что был на год младше Дмитрия и совсем не походил на него - Димка был вылитый отец, а Ваня взял все черты матушки. Они даже собирались пожениться, на что наш тятенька Степан Семёнович давал своё великодушное согласие, ибо такая невестка, как Анна, по его словам была бы не лишней в нашем доме, а только украсила бы его. Но Ванька заигрался, почувствовал себя вольной птицей, а неимоверно любившая его невеста позволяла мужчине всё и прощала любые ошибки, а потому очень скоро тот переступил грань разумного и нарушил вековые традиции казачьих семей, которые наш отец, потомственный казак, чтил не меньше, чем остальные жители Дона. Об этом долгое время никто не знал, ведь оба думали, что свадьба разрешит все их проблемы, но родители невесты в один момент отказались выдавать свою дочь за Ивана, найдя ей более богатого и перспективного жениха, но до ужаса безвольного и зависимого от старших членов семьи, за которого та, дабы скрыть свой позор и не огорчать родителей, со слезами на глазах и вышла, навсегда покинув родную станицу. Лишь после отъезда Анны нашим родителям стало известно о приключениях Ваньки, за что отец едва не выгнал его из дома, и только слёзы горячо любимой жены остановили отца и оградили его от скоропалительного решения. Но нестрогое наказание отца было не самым страшным, что пришлось пережить брату, ибо изо дня в день его съедали муки совести и мысли о ребёнке, который когда-то родится вдалеке от родного отца и будет считать им абсолютно чужого мужчину. Наверное, он даже умирал в тот день с этими мыслями, ибо в глазах брата как всегда отражалась глубокая печаль. - Спасибо тебе, Керем, я вовек не забуду твоей помощи! - со слезами на глазах проговорила я и кинула пузатый мешок с золотом в руки верного слуги, а тот ловко поймал его и счастливо улыбнулся. - Надеюсь, та девушка получила свободу? - Благодарю, Валиде Султан, разумеется. Я в тот же день отдал её на попечение старца Пантелея, который с радостью принял девушку в семью, так как не имел своих детей. Я не сказал, что она бывшая рабыня, да и ей приказал молчать, дабы у хатун не возникло лишних проблем, ведь, как известно, у русских предвзятое отношение к тем девушкам, что вернулись домой после пребывания в рабстве. Пусть думает, что она просто переводчица, тогда, может, замуж её выдаст. - Прекрасно! А деньги дал? - я посмотрела на Керема пронзительным взглядом, но тот лишь улыбнулся и кивнул головой, отодвигая все мои сомнения в его честности и объективности. - Дал, но старик их не взял, ибо посчитал это оскорблением. Сказал, что сам обеспечит нежданно-негаданно появившуюся названную внучку. - Пусть будет так, коли почтенный старец сего пожелал. *** Свечи тускло освещали просторную комнату, по которой гулял сквозной ветерок, вызванный приоткрытыми дверьми, и от этого пламя дрожало и поднималось, словно играло с кем-то невидимым. На столе возвышалась огромная стопка писем, свертков, ценных посланий, но разбирать их не было никакого желания, да и благотворительностью в последнее время я интересовалась больше, чем изменениями в составе Совета Дивана, а потому позволила себе расслабиться и посидеть на софе в своё удовольствие, подогнув под себя ноги и всем телом оперевшись на спинку. В покоях становилось то холодно, то жарко, и эти скачки температуры, замечаемые лишь мной, изрядно беспокоили и не давали сосредоточиться, да и присутствие на редкость поникшей Эхсан Хатун никак не воодушевляло, а наоборот убивало во мне всю тягу к жизни и обрывало все попытки представить, что во дворце хотя бы сегодня всё прекрасно и ничего эдакого не происходит. Женщина вздыхала и потирала затёкшие локти, нервно кусала губы и смотрела в пол, но я нарочно ничего не произносила, дабы она сама в конце концов не выдержала и излила всё, что так терзает её душу. Эхсан никогда не была со мной настолько же открытой и искренней, как покойная Тиримюжган, и эта её нарочито наигранная скрытность всегда вызывала странные ощущения, подозрения, заставляла задумываться о худшем. Может, я считала её неискренней лишь потому, что с Керемом и со своими остальными личными служанками - Гюльсур, Тиримюжган, Махпаре и Шебнем - я привыкла быть открытой и не считать их за слуг, больше за друзей, а Эхсан, возможно, доселе не знала никаких других отношений, кроме как "повелитель - раб", поэтому и вела себя сдержанно. - Султанша, - терпение Эхсан наконец лопнуло, и я довольно улыбнулась, - у меня сразу несколько новостей. - Не прошло и трёх лет, как ты решила заговорить, - усмехнулась я и прикрыв рот рукой, от усталости зевнула.