Текст книги "Восходящее солнце (СИ)"

Автор книги: Дарья Манченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 51 страниц)

Падишах оглядел меня с ног до головы и крепче прижал к себе. — Особенная… Турхан… Моя Турхан, — томным голосом промолвил Ибрагим и впился в мои губы, всё больше погружаясь в море страсти. Я не на шутку разошлась и откликнулась на его порыв, сгорая до тла от своих чувств…» Я натянула повыше покрывало и полностью накрылась ним, содрогаясь в рыданиях. — Ибрагим…, — почти беззвучно прошептала я и начала погружаться в сон, в котором мне вряд ли приснится что-то хорошее… ========== Глава 22.3 ========== Глава 22.3. Я очнулась ото сна рано утром и как потом узнала от Тиримюжгян, оказывается, проспала двое суток. Служанка испугалась и думала, что я умерла, но смущало еле ощущаемое биение моего сердца. Всё это время мне снился странный сон, будто я стою на краю пропасти и любуюсь дивными цветами, которые растут на её дне, а Кёсем Султан толкает меня в эту бездну. Я падаю, а цветы в этот же миг становятся острыми кинжалами и впиваются мне в грудь. Я истекаю кровью и молю о помощи, а старая гречанка лишь ехидно улыбается и, вскоре, уходит. Это сновидение оставило неизгладимый след в моей душе, я хотела понять его смысл, но не могла, как ни старалась. Абсолютно очевидно, что должно произойти что-то плохое. Я встала с кровати и пошатнулась, словно была пьяна. Руки предательски затряслись, как у старика; голова закружилась. Тиримюжгян кое-как подхватила меня за талию и довела до дивана, за что была вознаграждена моей благодарной улыбкой. Словно немая, я жестами попросила служанку дать мне воды, а получив стакан с вожделенной жидкостью, залпом осушила его. Этого оказалось недостаточным, и я цепкими ладонями схватила весь хрустальный графин, находящийся в руках Тиримюжгян, и принялась пить из горла, в невозможности утолить зверскую жажду. Всё-таки, мне это удалось, и я поставила на хрупкий столик опустошённый сосуд. - Что происходило, пока я так долго спала? - задыхаясь, спросила я у девушки. Меня безумно удивил мой голос: из привычного нежного он стал грубым и басистым, совсем как у взрослого мужчины, но я тешила себя надеждами, что очень скоро вернусь к прежнему тембру и его удивительным ноткам. - Ой, лучше не спрашивайте, Госпожа! Всё переменилось! Всё! - воскликнула Тиримюжгян и схватилась за голову, искренне переживая насчёт последних событий. Я рукой поманила её к себе, и служанка грациозно, словно кошка, обогнула столик и присела рядом со мной. Я почувствовала дурманящий аромат её волос и невольно улыбнулась. Её тёмные, как сама ночь, косы пахли нежной летней фиалкой, заполняя этим дивным запахом всё пространство. Упругие, алые уста девушки дрожали, однако же служанка пребывала в немом молчании. Внезапно, она приоткрыла рот, словно хотела что-то сказать, но тут же сомкнула губы и принялась внимательно изучать мою внешность, чего я терпеть не могла. - Ну же? Говори, Тиримюжгян! - уже взмолилась я, изнемогая от любопытства и ясного чувства тревоги. - Ох, Султанша... Вашего сына, шехзаде Мехмета, провозгласили Падишахом! - Так это же наоборот хорошо! - Всё не так однозначно, как Вы думаете. Кёсем Султан провозгласила себя регентом при маленьком внуке, фактически лишив Вас титула Валиде Султан, а сама стала таковой уже в третий раз! Меня будто ошпарили кипятком. Во мне проснулась неведомая ранее сила, нечеловеческая мощь. Ослабленный от переживаний организм за две секунды восстановился, словно я и ни была в таком жалком состоянии. Тиримюжгян испуганно прижала свои крошечные, совсем детские ручки к груди и отошла в сторону, дабы в случае чего не попасть под горячую руку своей госпожи. Я встала и осмотрела комнату, придирчиво выискивая любые изменения в интерьере. - Принеси мне платье и диадему, - небрежно бросила я в сторону служанки, и она тут же удалилась, оставив меня в покоях одну. Голову внезапно посетила тревожная мысль о дочери, ибо я не знала, где находится моя златовласая кроха. Страх за жизнь моей Гевхерхан заполнил ту пустоту в сердце, которая образовалась со смертью Ибрагима. Я представила, каково сейчас Салихе, Муаззез и Махиэнвер, ведь их сыновей теперь поместят в специальное место дворца, так называемую "золотую клетку". Там шехзаде будут жить, ни в чём не нуждаясь, ограниченные от любых государственных дел. Наконец, Тиримюжгян снова появилась передо мной с назначенными вещами в руках. Я в спешке схватила наряд и мигом сменила грязное, помятое платье на чистое и приятно пахнущее. Диадема идеально погрузилась своими концами в растрёпанные волосы, которые я не стала расчёсывать, а наоборот, ещё больше взъерошила, придавая причёске необычный, несколько небрежный вид, но в этом и был её особый шарм. В последний раз посмотрев на себя в зеркало, я сделала жест служанке, намекая, что она может быть свободна, и вышла из покоев. Никогда коридор этого дворца, успевшего стать мне родной гаванью, уютным домом, не казался мне таким длинным. Чудилось, что в этих стенах можно было идти бесконечно, изучая каждую деталь этого шикарного мраморного пола. К счастью, покои Валиде Султан находились не очень далеко от моих, поэтому я довольно быстро оказалась около резных дверей, за которыми находилась спальня самой могущественной женщины государства. Евнухи откланялись и собрались сообщить Кёсем Султан о моём визите, но я умоляюще посмотрела на них, заклиная не говорить ничего госпоже. Не выдержав такого давления с моей стороны, они сдались и с улыбкой открыли двери, впуская меня в богатейшие апартаменты. Махпейкер сидела на софе, вальяжно раскинув руки, пальцы которых были усеяны тяжеленными перстнями. Даже пребывая в трауре по своему сыну, она умудрялась надевать кучу украшений, комбинируя их с черным одеянием. Увидев рядом с ней моего Мехмета, я облегчённо вздохнула, но не спешила радоваться. На нём красовался огромный тюрбан, в котором, казалось, утонула его крошечная голова. Кафтан тоже был великоват сыну - он буквально путался в полах этого прекрасного одеяния. Кёсем была столь увлечена изучением внешности своего внука, что даже не сразу заметила постороннее присутствие. - Турхан? Что ты здесь делаешь? - наконец промолвила Кёсем. Её губы растянулись в насмешливой улыбке, делая заметными глубокие морщины на состарившемся лице гречанки. Сын было кинулся ко мне, но властная бабушка дернула его за руку, и тот прекратил любые попытки подойти к матери. - Наверняка, Вы знаете о причине моего визита! Как Вы смеете?! Сколько можно! Как долго ещё будет продолжаться это бесчинство?! Женщина изобразила недовольство на своём лице и повернулась к служанке, которая стояла рядом с маленьким Падишахом: - Хазал, отведи Повелителя в его личные покои. - Нет! - вскрикнула я и поднялась на возвышенность, где находилась Кёсем. - Мехмет останется здесь! Я всё ещё его мать! Сын собрался с силами и вырвался из цепких рук Махпейкер. Он подбежал и прижался к моим ногам, путаясь в материнской юбке и полах своего же кафтана. Я положила руку на спину своего ребёнка и гневно посмотрела на Кёсем, которая всё также сохраняла хладнокровие. - Вы не можете стать Валиде Султан, ведь это я - мать Мехмета, мать Падишаха Османской Империи! - Ты ещё слишком молода и неопытна, чтобы быть регентом султаната при своём сыне. Не обессудь. Всё уже решено, твои попытки изменить что-то будут тщетны, - спокойно и размеренно произнесла Кёсем, попутно ухмыляясь. - Да как Вы смеете! - Это как ты смеешь!!! - оборвала меня Махпейкер. - Кто ты такая?!! Знай своё место!!! Тяжело дыша, я взяла Мехмета на руки и продолжила испепелять взглядом ненавистную госпожу. Та тоже выглядела устрашающе: покрасневшее лицо, раздувшиеся ноздри, жуткий оскал, выпученные глаза. Я всегда поражалась способностью этой женщине за сущие секунды менять свои эмоции от смеха до слёз, от радости до злости. И в этот раз она снова восхитила меня своим актёрским талантом: также быстро, как и вспылила, она успокоилась и села на прежнее место, закинув ногу на ногу. Она широко распахнула глаза и уставилась на меня своими карими безднами, в которых читалась лютая ненависть. - Кстати, я тут подумала над одной вещью, - начала говорить Кёсем, но тут же сомкнула свои тонкие, словно нить, уста. Что-то пробормотав, совсем как древняя старуха, она продолжила свою мысль. - Мне показалось, что будет правильно, если мы сразу найдём жениха для Гевхерхан и будем иметь на примете того, с кем в будущем отпразднуем помолвку моей внучки. Ведь нужно заранее подумать о её замужестве. И я нашла его. - Для Вас "мы" - это "я"? Вы настолько эгоистичны? - Не перебивай, нахалка! Я сочла достойным женихом для султанши Демира Пашу. Надеюсь, лет через 7 он будет таким же ценным государственным деятелем. Эта новость повергла меня в шок. Было бы вполне сносным, если б Кёсем подобрала моей дочке кого-то из пашей, но только не Демира... Я не могу позволить Гевхерхан в будущем стать женой своего родного дяди, не допущу этого! К тому же, Махпейкер знала, что он мой брат! Зачем ей кидать в огонь свою собственную внучку? Из ненависти к её матери и ради мести? - Вы совсем сошли с ума, Кёсем Султан?!! Вы же знаете, что Демир - мой родной брат, зачем Вам это всё?!! - Ты, конечно, можешь посоветовать свою кандидатуру. Это не окончательное решение. Двери покоев со скрипом открылись. Я обернулась, дабы лицезреть, кто же ещё посетил апартаменты Валиде и увидела ту женщину, которую на данный момент меньше всего желала встречать на своём пути... ========== Глава 22.4 ========== Глава 22.4. В покои величавой походкой зашла Хюмашах Султан, отчего всё пространство наполнилось сладким запахом сирени. Русые волосы были заплетены в две толстые косы, одна из которых лежала на груди девушки, а вторая спускалась на спину. Она выглядела жалкой и удручённой, с заплаканными глазами и опухшим лицом, совсем как я несколько дней назад. Султанша склонила голову в поклоне и посмотрела на меня искренним и добрым взглядом, словно и не было меж нами каких-либо разногласий. - Валиде... Повелитель... Турхан.., - она поклонилась каждому из присутствующих здесь, чем очень удивила Махпейкер, которая во все глаза уставилась на овдовевшую жену её сына. - Я пришла, чтобы сообщить Вам о своём решение, Кёсем Султан. Надеюсь, Вы не станете противиться и выслушаете меня. - Я внимательно тебя слушаю, Хюмашах, - сквозь зубы процедила старая женщина, явно не настроенная на важные разговоры. Девушка нездорово улыбнулась и снова помрачнела. Мой маленький сынок ещё крепче схватился за подол и всё норовил в нём закутаться, будто боялся внешнего мира. Крохотные ручки обхватили меня вокруг бёдер, на душе стало тепло и спокойно. Я присела на корточки и взглянула в глубокие глаза своего ребёнка, в которых было столько смысла, столько мудрости, что хватило бы на целый мир. - Пойдёшь ко мне на руки? - прошептала я и нежно провела ладонью по щеке Мехмета, отчего лицо сына просияло. Он застенчиво улыбнулся, образуя ямочки на милых щёчках. - Ну что, Вы, Валиде, я ведь уже совсем большой! Вам же будет тяжело! - столь же тихо ответил мне Мехмет и отвел глаза в сторону. - Не будет. Пойдёшь? Сын кивнул и легонько обхватил мою шею руками, дабы не причинить боль. Аккуратно взяв сына, я медленно встала с корточек и посмотрела на Кёсем, которая всё ждала, когда же Хюмашах начнёт говорить. И та начала: - Поймите, Госпожа. Всё изменилось. Со смертью Ибрагима я потерялась в этом мире, лишилась смысла жизни. Стены этого дворца давят на меня, навевают воспоминания, от которых я сгораю в агонии. Позвольте мне уехать, Султанша. Я больше никогда не появлюсь здесь, в Топкапы; детей у меня нет, я свободна, как лихой весенний ветер... Я уеду во дворец, который подарил мне наш покойный Падишах, и там проведу всю свою оставшуюся жизнь.. - Твоя жизнь только началась, Телли. Тебе лишь 14 лет, такие речи не должны срываться с твоих уст, - размеренно промолвила Кёсем и достала из шкатулки, стоящей неподалёку от неё, дивное изумрудное колье. - Но коли ты хочешь уехать, то я даю тебе разрешение, поезжай с миром. Прими от меня последний подарок. Валиде Султан протянула невестке свой дар, а та, благодарно улыбнувшись, его приняла. На лице Хюмашах появилась мимолетная улыбка, словно луч света и надежды, и тут же исчезла, погрузив всё во тьму. Юная Султанша повернулась ко мне и протянула руку в знак примирения. Я не сразу осознала, что к чему, и только спустя минуту удалось понять смысл этого действия. Особой обиды я не держала на несчастную Телли, ведь это не она отняла моё счастье, а Салиха, поэтому пожала пухлую руку девушки, второй придерживая маленького и лёгкого Мехмета, спрятавшегося под тяжестью султанских одеяний. Хюмашах улыбнулась, слёзы прыснули из уставших глаз, стекая по нежному лицу. - Прости меня, Турхан. Не знаю, за что прошу прощения, но ты прости. Я искренне раскаиваюсь во всех тех словах, что когда-либо сказала тебе от злобы и зависти. Но и злилась я не просто так... Иногда Ибрагим повторял твоё имя во сне, хотя всегда утверждал, что любит только меня... Ты была его первой любовью, его единственной, что стало ножом в моём сердце... Ваши отношения были весьма противоречивы: внешне вы оба показывали, что ненавидите друг друга, а в душе сходили с ума от своих чувств... Прости меня, Турхан... - Прощаю, Хюмашах. И ты меня прости. Пусть твой путь светлым, а жизнь больше не доставит страданий... - Спасибо на добром слове... Долгих лет правления твоему сыну! Дай Аллах, наш шехзаде Мехмет Хазретлери будет справедливым и хорошим Падишахом, - улыбнулась Телли Ханым и пожала ручку моего сына, который смело смотрел на законную супругу своего покойного отца. - Аминь, Хюмашах, аминь. Султанша обернулась ко всем и прощальным взглядом окинула богатейшие апартаменты этого дворца (конечно же, после главных покоев). Она подошла к Кёсем Султан и поцеловала протянутую ей благословенную руку Валиде. - Прощайте. Да храни вас Всевышний. Сказав эти слова, Хасеки Телли Хюмашах Султан покинула покои, а вместе с ней и упорхнул аромат сирени, уже успевший стать привычным для нас. Как только подол её фиолетового платья скрылся за резной тяжёлой дверью, Махпейкер захлопнула шкатулку из чистого золота и отставила её в сторону. Женщина подняла на меня глаза, в которых плясали чертики и всполохами загорались искры пламени, и усмехнулась. Она смотрела на меня, как победитель на проигравшего, взирала так, как обычно бросают взгляды на рабов. - Хотите быть трижды Валиде Султан Османской Империи? Ну что ж, удачи. Только знайте: я не сдамся без боя! - сказала я и вскинула подбородок. - Я добьюсь своего любой ценой, Султанша, и Вы не в силах изменить это. Если думаете, что я слаба, то Вы очень сильно ошибаетесь, Госпожа! Желаете войны? Вы сами начали её. Готовьтесь пожинать плоды этого противостояния! Я не стала ждать ответа на свои дерзкие речи и в спешке покинула покои с Мехметом на руках, оставив Кёсем наедине со своими мыслями... ========== Глава 23 ========== Глава 23. — Баю-баюшки-баю… Во лазоревом краю Солнце село, скрылось прочь, День угас, настала ночь… Тишина в лугах, в лесах, Звёзды ходят в небесах, И дудит им во рожок Тихий месяц-пастушок… Он дудит, дудит, играет, складно песню напевает, Да негромкая она, только звёздам и слышна… Только звёздам, только ночке в синей сини над селом… А для нашего сыночка сами песню мы споём… Мы сыночка покачаем под припевочку свою, В ней начало: «Б`аю-б`аю!», а конец: «Ба`ю-ба`ю!«… Я совсем забылась и окунулась в прошлое, напевая эту дивную колыбельную на родном языке, что когда-то пела мне матушка. Заметив, что сын уснул, я переложила маленькое тельце на огромную кровать и села у изголовья, иногда поглаживая Мехмета по вьющимся волосам и наблюдая за спокойным сном златовласой дочери, лежащей рядом со своим братом. Уставшие глаза всё норовили закрыться и погрузить меня в страну сновидений, но я отчаянно сопротивлялась дреме. Свечи слабо освещали покои, в стенах которых уже поселился мрак. Спустя год после того, как мой сын стал Падишахом, изменилось многое. Очевидно, что в каменном сердце Махпейкер всё-таки осталась капля человечности, ведь она разрешила мне жить вместе с Мехметом и Гевхерхан в главных покоях, дабы не лишать детей материнских заботы и внимания.