Текст книги "Восходящее солнце (СИ)"

Автор книги: Дарья Манченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 51 страниц)

Мы линией выстроились в главных покоях и встречали нового Падишаха. Все стояли, как полагается гаремной иерархии. Первой была Валиде Кёсем Султан, за ней сёстры Ибрагима: Ханзаде, Гевхерхан, Фатьма, Атике и Айше. После султанш крови стояла я, а позади меня - вдовствующая Хасеки Айше Султан. Ибрагим важной походкой прошествовал внутрь своих новых покоев. На его голове красовался огромный тюрбан, он был одет в роскошный кафтан, расшитый золотом и драгоценными камнями. Недавний шехзаде горделиво вздернул подбородок и остановился напротив выстроившихся султанш. Он улыбнулся и подошёл к своей матери, Махпейкер Султан. - Валиде, - поцеловал руку султанши Ибрагим и посмотрел ей в глаза. Женщина устало улыбнулась и обняла своего Льва. - Мой Ибрагим, моя отрада. Сыночек мой. Наконец-то мы смогли провести эту церемонию. Желаю тебе долгого правления. Пусть мечи твоих воинов всегда будут острыми, а завоевания будут значимыми в истории! - прохрипела Кёсем Султан. Истошными криками возле гроба своего сына Госпожа изрядно посадила себе голос. Теперь ещё неделю, как минимум, она будет пугать нас своим ужасающим тембром. Повелитель подошел к каждой из своих сестер. Все они, как попугаи, твердили ему о счастливых годах правления. Наконец, очередь дошла и до меня. Ибрагим посмотрел на меня с любовью и нежностью и протянул мне руку. Я аккуратно коснулась губами тыльной стороны его ладони и посмотрела в глаза своему Падишаху. Он понял, что я желаю с ним поговорить после этой церемонии, и подмигнул мне. Ибрагим коснулся руками моих плеч и промолвил: - Моя Турхан! Моя благородная Султанша! Повелитель поцеловал меня в лоб и опустил руки. По телу пробежала мелкая дрожь и тут же исчезла. Он ещё раз окинул меня восхищенным взглядом и посмотрел в сторону Айше. Женщина угрюмо смотрела на Падишаха и вздыхала. - Мои соболезнования, Айше Хатун, - печально сказал Ибрагим, сделав ударение на "хатун". Все вокруг заметили это, но молчали. - Долгого правления Вам, мой Повелитель, - поклонилась бывшая Хасеки и поспешила покинуть покои. Двери за её спиной захлопнулись. В главных покоях царила напряженная тишина. Обстановка накалилась до предела, никто не знал, чем заполнить эту пустота. Все поздравления и слова были исчерпаны. Тут Кёсем Султан взяла на себя роль оратора. Её хриплый голос раздался над куполом покоев, словно лезвие, разрезая тишину. - Мой Лев, к нам в дом пришла ещё одна беда, - громко сказала Султанша, применяя для этого все силы, на которые был способен её сорванный голос. - Какая, Валиде? - удивленно приподнял бровь Ибрагим и подошёл к матери, внимая каждому её слову. Луноликая Султанша замялась, но всё же ответила на вопрос сына: - Я недавно видела радугу в небесах над Стамбулом... Ты же знаешь, что это значит... Сегодня главный лекарь подтвердил стародавнюю примету - чума пришла в наши места. Уже сотни человек в столице умерли от этой ужасной болезни... Глаза Ибрагима расширились от этой страшной новости. Мне тоже стало не по себе от услышанного. - Матушка, прикажите лекарям дворца, чтоб сделали всё возможное для того, чтоб болезнь не пробралась во дворец. Иначе нас всех ждет великая беда! - воскликнул Падишах и улыбнулся. - А теперь можете все идти. Турхан, останься. Султанши по очереди поклонились молодому Падишаху и покинули султанскую опочивальню. Я осталась с Ибрагимом один на один и испытывала точно такое же волнение, как в первый день нашей встречи. Повелитель подошёл ко мне и обнял меня. Я прижалась всем телом к его груди и вдыхала нежный аромат его одежды. Такой любимый, родной, мой султан Ибрагим. - Моя умничка, ты помогла мне избавиться от такого ужасного человека, как мой брат Мурад! Как тебе это удалось? - послышался голос возле моего уха. Я приподняла голову и посмотрела в глаза Ибрагима. Вот, опять. Я снова узрела в его глаз тот огонёк жестокости, который увидела ещё при знакомстве. Ох, не дай Аллах, что эта искра переросла в огромное пламя! Мне страшно даже и подумать, что станет, если Ибрагим превратится в безжалостного ирода. Я не смогу испытывать к нему те же нежные чувства, что и раньше. Ай Аллах, побереги нас! - Моя служанка отравила его. Сама я не смогла бы это сделать.., - вздохнула я и спрятала глаза от Повелителя. - Вот я теперь Падишах. А ты моя Хасеки. Разве мы с тобой не заслуживаем этого? Не сомневайся в своих действиях, моя роза. Ты поступила правильно, дав положительный ответ на моё пожелание. Падишах прильнул к моим губам. Мы окунулись с головой в эту сумасшедшую страсть... *** Прошло около полугода. Скорбь по султану Мураду немного приутихла. Гарем вернулся к привычной жизни. Я стала полноправной хозяйкой покоев Хасеки и важно разгуливала по коридорам дворца, собирая поклоны рабынь. Ибрагим звал меня к себе очень часто, и я надеялась, что в скором времени забеременею снова. Я сидела на мягкой софе и вышивала довольно незамысловатый рисунок, аккуратно продевая нить через каждую петельку. Моё времяпровождение было довольно скучным, не считая бурных ночей в главных покоях. Каждый день я только и делала, что сидела в своих апартаментах, читала книги, шаталась по гарему в поисках праздных разговоров с рабынями, которые безумно восхищались мной и старались в случае свободной минуты перекинуться со мной словом. Двери моих покоев распахнулись, и на пороге появилась Эхсан Хатун. Девушка содрогалась в рыданиях. Она поспешно поклонилась и запричитала: - Султанша... О, Всевышний... Беда, беда случилась!!! От неожиданности я проколола себе палец иглой. Капля крови упала на белую ткань, размазавшись по ней причудливыми узорами. Я прислонила палец к губам, чтобы остановить кровь. - Эхсан, что случилось? - спросила я с непоколебимым спокойствием и принялась вышивать дальше. - Ай-Аллах, Султанша!!! Ваш сын, шехзаде Ахмед Хазретлери, предстал перед Всевышним... Чума, чума пробралась во дворец!!! В полном шоке я снова проколола себе палец, но уже не почувствовала боли. Всё вокруг меня застыло, даже время остановило свой привычный ход. Весь мир показался мне подобием возни муравьев. Из груди будто вырвали сердце и растоптали его, а душу высосали и вылили в Босфор. Наверное, именно в этот момент я поняла всю боль и горечь, которую испытала Кёсем Султан, потеряв Мурада. Краски потускнели, жизнь стала ненужной и бесполезной. Ребёнок - это смысл жизни любой матери. Она живет ради своего дитя, дарует ему райские сады и божественные нектары, при этом не требуя ничего взамен. Мать воспитывает из ребёнка достойного человека, при этом отдавая всю себя этому делу. Каждая мать видит в своём ребенке всю красоту вселенной, всю доброту и нежность, открывает в своём малыше великие тайны мироздания. Не дай Аллах кому-нибудь испытать боль потери ребенка... Тем более, когда ребенок ещё не успел увидеть мира, не успел произнести даже своё первое слово "мама". Каково это - лишиться смысла жизни, потерять часть души? Не знаете? А вот я знаю. Теперь знаю. В каждом ребенке живет часть души его матери, которую она вкладывает в него в результате воспитания и общения с ним. Умирая, ребенок забирает эту часть с собой в могилу. Невозможно описать эту боль. Душа разрывается на части и умоляет о смерти... Я подскочила с дивана и ринулась в сторону дверей. Я с небрежностью открыла их и побежала в сторону комнаты лекарей. Я знала, что мой сын, мой маленький Лев, болел, но я надеялась на обычную простуду. Но то, что это чума, я и подумать не могла. От этого стало ещё больнее на сердце. Я не бежала, а летела в сторону комнаты лекарей, чтобы посмотреть в последний раз на тело своего годовалого сына. Ноги гудели, голова кружилась, все мои мысли были где-то рядом с моим малышом. Наконец, я достигла места назначения и открыла двери комнаты лекарей. Моим глазам предстало ужасное для любой матери зрелище: крошечное тельце моего Ахмеда лежало на сомнительного вида столе, накрытое белой тканью. Слёзы навернулись на глаза. Я сделала неуверенный шаг в сторону тела моего ребенка и разревелась. Кое-как достигнув столика, я откинула ткань с тела сына, и, увидев ужасные раны и закрытые глаза моего Львёнка, я истошно закричала и села на пол, содрогаясь в истерике: - АААААААА! АХМЕД! Мой Львёночек, мой маленький мальчик... АААА! Аллах покарал меня за то, что я убила Мурада! АААА! Сыночек, не бросай меня, моё солнышко! Видимо, мои крики услышали лекарша. Она забежала в комнату и закричала: - Ай Всевышний, Турхан Султан, Вам нельзя здесь находиться! Эта болезнь очень заразна! Я подняла зареванные глаза и посмотрела безумным взглядом на калфу, чем очень испугала её. - А мне плевать, я потеряла ребенка! ААААА! Аллах покарал меня! АААА! Ах...мед... Мне вдруг резко стало плохо. Я схватилась за голову, и смотрела, как мимо меня проплывала лекарша Хюма Калфа. Глаза резко закрылись и я погрузилась в темноту... ========== Глава 10 ========== Глава 10. Ирония судьбы. Я открыла глаза и увидела над собой резной потолок комнаты лекарей. В памяти тотчас же восстановились все фрагменты, пережитые мною до потери сознания. Перед глазами проплыли обезумевшие глаза Хюмы Хатун, бездыханное тело маленького сына. Комок подкатил к горлу, намереваясь обрушиться слезами. Я сделала глубокий вдох и встала с кровати. Голова немного закружилась от резкого перемещения в пространстве, в глазах потемнело. Я чувствовала себя обессиленной, опустошенной. Вся жизнь показалась не нужной и бессмысленной. Зачем существовать в мире, где лишь боль и жестокость? Зачем все эти скитания между радостью и болью?.. Эти мысли поедали меня изнутри, не давали покоя раненному материнскому сердцу. Я чертовски корила себя за убийство султана Мурада, пусть и сделанное не своими руками. Приказ отдала я, я же и поплатилась за содеянное... Но цена была очень высокой... Слишком... Мой маленький Львёнок Ахмед был невиновен и чист, как белый лист бумаги, как первый зимний снег... Дальше жить не хотелось... Да я и не представляла себе жизнь без сына... Всё стало серым и мутным, краски смешались в одну непонятную цветовую гамму... Мир лишился своей былой прелести... Я сделала два неуверенных шага в сторону столика, на котором лежали инструменты лекарш. В воздухе витал едва уловимый запах пряного снадобья, так напоминающий мне лекарство, которое давала мама при простуде. В одно мгновение воспоминания лавиной обрушились на мою голову. Перед глазами пролетела вся моя жизнь: от детских лет и до сегодняшнего дня. От испытанной ностальгии, мне снова захотелось умереть, чтоб больше не находиться в местах, где даже стены пахнут кровью. Мой взгляд упал на чудом оказавшийся здесь, среди этого беспорядка, нож. Его лезвие выглядело пугающе острым. Луч солнца, с трудом прорвавшийся в покои и озаривший эту тьму, струился на острие кинжала, как бы демонстрируя все достоинства этого опасного оружия. Я аккуратно взяла его в руки и внимательно огляделась. Вокруг не было ни души, комната пустовала. Даже складывалось ощущение, что я не с чьей-то помощью попала в покои лекарей, а сама вторглась сюда, да причём и без разрешения. Я усмехнулась тем мыслям, которые посетили мою голову. У меня созрел план: сейчас можно идеально свести счёты с жизнью Никого нет, в руках нож, один раз провести по коже запястья - и я отправлюсь туда, куда совсем недавно отправила Мурада. Слёзы нахлынули ручьём, застилая мне лицо. Я вздохнула и приподняла рукав, обнажив тонкие вены. Я всё больше разрыдалась от боли, переполнившей моё сердце. "Сыночек, прости меня, я скоро приду к тебе... Прости мне мой грех страшный," - подумала я и поднесла лезвие к запястью левой руки, зажмурив глаза, чтоб не видеть этой картины. - Султанша, нет! От испуга я выронила нож из рук и обернулась в сторону услышанного голоса. Возле выхода стояли перепуганные до смерти Хюма Калфа и Гюльсур Калфа. Больше всех переживала Гюльсур. Она даже открыла рот и сделала крест руками. Я всхлипнула и посмотрела на упавший нож. Слёзы снова нахлуныли на меня. Я опустилась на пол и сквозь слёзы запричитала: - Ай, Аллах-Аллах! Даже убить себя нормально не смогла! Ай, Всевышний, горе мне, горе, убийце Падишаха! Лучше бы ты забрал мою жизнь, чем жизнь моего сына! ААААААА! Ахмед... Душа моя, мой сынок! ААААААА! Ахмед, мой шехзаде! Ай, Аллах! Слёзы превратились в нескончаемый водопад, разъедая мне глаза. Я не чувствовала ничего, кроме душевной боли. - Убийца Падишаха? Вы что, Султанша? - удивленно приподняла бровь Хюма Калфа и приложила руку ко рту. - Турхан Султан сама не понимает, что говорит, ей сейчас очень тяжело, - с улыбкой произнесла Гюльсур, чем очень удивила меня. - Но мы ведь с тобой пришли обрадовать нашу Госпожа, не так ведь, Хюма Хатун? Я гневно приподняла глаза и даже зарычала от злости: - Вы не можете ни чем меня порадовать, Калфы! Я потеряла ребёнка, причём единственного! Моего маленького сына больше нет! Как вам не стыдно! Хюма Калфа всплеснула руками и произнесла фразу, от которой у меня замерло сердце: - Хасеки Турхан Султан, Вы беременны! Я открыла рот и сидела в полном шоке. Эта фраза пронзила моё сознание огненной стрелой. Беременна? Как так? Забрав одного ребёнка, Аллах решил подарить мне другого? Я резко подорвалась с места, перевернув стол со снадобьями, и кинулась к Хюме Калфе, схватив её за горло. - Ты смеешься надо мной, да? Я тебя уничтожу! - Султанша, Султанша! - оттащила меня Гюльсур Калфа и резко потрусила за плечи. - Надя, очнись уже! Ты беременна! Это не ложь! - карие глаза служанки коварно заблестели. Услышав, что меня назвали моим настоящим именем, я встрепенулась и словно выпуталась из лап Морфея. Глаза увидели мир в новом свете. Я не могла поверить, что внутри меня зарождается новая жизнь, а я терзаю её своими слезами и переживаниями. Я схватилась руками за живот. У меня под сердцем есть малыш, который вряд ли хочет, чтоб его мама страдала. Но не тут-то было. Я сразу вспомнила свою первую беременность, рождение Ахмеда, его неповторимый запах. Скупая слеза скатилась по щеке, сползая по подбородку к шее. - Ирония судьбы, не так ли, матушка Гюльсур? - усмехнулась я и поджала губы, захлёбываясь в слезах. - Вы сообщили это Валиде Кёсем Султан? - Нет, Госпожа только-только узнала о смерти Шехзаде Ахмеда. Позже сообщим, - отозвалась Хюма, которая со страхом поглядывала на меня, всё ещё боясь повторного нападения обезумевшей Султанши. Я усмехнулась и махнула рукой лекарше: - Извини, Хюма Калфа, и не бойся. Я больше не буду буянить. Женщина улыбнулась и подошла ко мне. Она склонилась и подняла нож, поспешно спрятав его за пояс платья. - Слава Аллаху, Госпожа, мы спасли Вас! Приди мы минутой позже, и мы бы лишились нашей Хасеки! - воскликнула Гюльсур, посмотрев на нож за поясом Хюмы. - Радость смешалась с трауром, но боль оказалась сильнее... Я всё ещ... Мне вдруг снова стало плохо. Я качнулась в воздухе, словно кипарис, и с грохотом упала на пол, погрузившись в сияющую бездну, в центре которой мне чудилось лицо сына... ========== Глава 11 ========== Глава 11. Сербская рабыня. Спустя 7 месяцев. Чума поглотила всю империю. Каждый угол дышал смертью, источал боль и муки. Во дворце обстановка тоже накалялась. Кёсем Султан боялась потерять своего второго сына, а вместе с ним и власть в султанате. Но не только это пугало самую могущественную женщину государства. Махпейкер очень напрягало отсутствие наследников, поэтому все её взоры были устремлены на меня. Моя беременность стала спасительным кругом для династии, все надеялись на появление шехзаде. Жестокая болезнь не ограничилась лишь моим сыночком. В коридорах Топкапы бродили мрачные тени, над куполом дворца нависла тяжелая туча, всё живое погрузилось в вечную скорбь. Вскоре чума стала отступать, а через 3 месяца и вовсе пропала, лишь некоторые её отголоски звучали в самых потаённых уголках Стамбула. Династия тяжело вздохнула и расслабилась, перестав бояться за свои жизни. Я не узнавала былую Валиде Султан. На лице старой гречанки появились глубокие морщины, кожа обвисла. Махпейкер вдвое постарела. Глаза Кёсем потеряли былой огонь; она уже не была прежним эталоном величия, образцом человека, в руках которого всегда будут скипетр и держава. Высокомерие улетело, словно вольный ветер. Возможно, так на Султаншу повлияла потеря ребёнка. В комнате раздался резкий, непонятной природы звук. Он то возвышался, то снова падал до самой низкой ноты, повторяя такие операции с завидной частотой. Удивившись этой симфонии, я встала с софы и кое-как дошла до окна, сразу же приподняв занавеску. На улице не было никого, лишь время от времени сновали евнухи, отправляемые по разным поручениям. Зимнее солнце озаряло весь дворцовый сад, отчего снег искрился и ослеплял глаза. Ледяное дыхание зимы чувствовалось даже через толстую раму окна. Деревья стояли в пышных, снежных кронах, будто последовав султанской моде, тоже надели чалму.