сообщить о нарушении
Текущая страница: 43 (всего у книги 51 страниц)
- Простите меня, госпожа. Я действительно сделала как-то глупо. Во-первых, сегодня я выплатила жалование рабыням с добавкой, как Вы того желали; во-вторых, вчера было закончено строительство ещё одной Вашей больницы, которой будет заниматься Бехидже Султан; а...
- Замечательно! Как Бехидже? Она уже привыкла ко дворцу? Или до сих пор кроме меня никого не признает и ни с кем толком не общается? - оживилась я и перебила хазнедар гарема, которая едва открыла рот, чтобы озвучить следующую новость.
- Султанша очень Вас любит, верно. Она очень сблизилась с тётушками и кузинами, и учителя госпожу хвалят, ведь для своих 13 лет Бехидже Султан весьма неплохо разбирается в точных науках, даже говорят, что у неё талант.
- Гюльбеяз тоже неплохо разбиралась в цифрах. А Эметуллах? Как она относится к девушке? В последнее время я редко вижу их из-за участившихся головных болей, - вздохнула я и потянулась, отчего в груди приятно хрустнуло, а по жилам растеклась волна тепла и краткого удовольствия.
- Гюльнуш Султан, эх, Гюльнуш Султан... Она разрешает ей видеться со своими детьми, но сама отгораживается от Бехидже Султан толстой ледяной стеной, старается избегать встреч с молодой султаншей, а если и сталкивается с ней в коридорах дворца, то проходит мимо с гордо поднятой головой. Повелитель же души не чает в рыжеволосой госпоже. Кстати, третья новость... Повелитель с султаншей вернулись из Эдирне, - тихо промолвила Эхсан и вжалась в платье всем телом, словно произнесла что-то неистово страшное.
- Наконец-то! Надеюсь, они с Махпаре прекрасно отдохнули, ибо уже давно не ездили туда вместе, охотники.
- Простите, госпожа, если я ничего не путаю, то с повелителем была не Махпаре Султан, а...
Не успела застенчивая служанка договорить, как двери внезапно распахнулись, впуская в апартаменты тьму, и на пороге появилась светящаяся Кая Фериха Султан, как никогда красивая и оживлённая. В её глазах горели огни, наступала весна и цвели цветы, в волосах путались солнечные зайчики, и вся она была подобна первому весеннему дыханию, с которым оживают первые почки и распускаются листочки, с которого начинается новая жизнь, а пар, идущий от земли, как нельзя напоминает об уходе седовласой владычицы. Но такие изменения были очень странными, ибо на дворе стоял первый месяц зимы, а в такое время Фериху редко увидишь счастливой, так как она крайне не любила это время года, предпочитая белому савану зелёные ковры.
- Валиде Султан, - голос девушки прозвучал подобно звону хрустальных колокольчиков, а глаза наполнились истомой и по-детские наивной радостью. - Рада Вас видеть.
- А вот, собственно, и моя новость.., - с испугом протянула Эхсан, склонив голову в поклоне и поспешив сбежать и скрыться с моих глаз, оставив меня наедине с испытанным потрясением.
Я не сразу осознала, что пыталась донести до меня служанка, а потому, пребывая в глубоких раздумьях, склонила голову и вопросительно посмотрела на Фериху, которая, очевидно, поняла слова хазнедар как нельзя правильно, поэтому в страхе попятилась назад и скрестила руки перед собой, теребя подол ярко-красного платья и будто защищаясь от моей реакции.
И тут меня осенило, будто какой-то дар прозрения настиг меня в этот момент, отчего я поджала губы и неуклюже встала с софы, пытаясь подойти к девушке как можно ближе, но что-то мне мешало двигаться, какая-то неизвестная тяжесть приковывала ноги к полу, из-за чего они казались набитыми камнями. Девушка жалобно пискнула и прищурила глаза, оказавшись беззащитной под прицелом сурового взгляда прежде спокойной и невозмутимой Валиде Султан, ибо редко меня что-то могло настолько разозлить и привести в состояние лютого гнева. Но сейчас был именно тот случай.
- Фериха! - от одного только этого возгласа султанша уже едва не потеряла рассудок, ибо по природе своей была очень чувствительной и легко ранимой особой. - Как ты могла?! Как посмела вонзить мне нож в спину?! Как не постыдилась этого?! Отвечай, Фериха!
- Я не виновата, султанша! Повелитель сам пожелал взять меня с собой, а я не смела отказать! - парировала юная госпожа и приподняла голову, впервые решившись на подобную дерзость, чего прежде от неё не было слышно даже в самых трудных ситуациях.
- Или не пожелала отказать?! - гневно прокричала я и вплотную приблизилась к Ферихе, отчего её сбивчивое дыхание обожгло моё лицо. Девушка боялась, и это отчётливо читалось по её лицу, но уверенно держалась перед самой могущественной женщиной империи, и эта смелость достойна похвалы. - Я же старалась быть тебе самым родным человеком... Делала для тебя всё, оберегала, любила. А ты? Подверглась влиянию чар моего сына? Да, он красивый и мужественный, но если женщина не пожелает сдаться, то он не станет бороться, тем более, когда эта женщина - член Династии Османов...
На смену уверенности пришло осознание неправильности совершённого, и Фериха, стыдясь своего поступка, опустила глаза и тяжело вздохнула, будто на её голову в один миг обрушились все мирские проблемы. Девушка дрожала, как осиновый лист, ведь понимала, что я этого просто так не оставлю, а значит с Мехмедом ей придётся прекратить... общение.
- Султанша, простите... Понимаете, в моей жизни впервые появился кто-то настолько дорогой мне, настолько ценный и любимый, что я смогла поверить в себя. Тот, кого я впервые смогла обнять и получить столь же крепкие объятия взамен, тот, что воскресил во мне неведомые чувства, и даже моя шёлковая роза и тоска по родителям отошли на второй план. Я люблю повелителя, госпожа моя. Не судите строго, Вы ведь тоже любили, я знаю! Сильно любили, как и я!
- Любила, - я приобняла Фериху и тут же отпустила, а мой голос дрогнул и треснул, подобно фарфоровой чаше, в то время как по щеке скатилась одинокая слеза - то ли от жалости к Ферихе, то ли от боли, который были полны мои воспоминания, - и до сих пор люблю. Но разве мне кто-то поможет? Моя любовь имела возможность существовать, пусть этот миг и был столь краток. А ваша не имеет такого шанса, да и неправильно это.
- Но...
- Ты ещё чиста? У вас было что-нибудь? - перебила я девушку, подняв ладонь в останавливающем жесте.
- Нет... Аллахом клянусь, что нет. Падишах только целовал меня, больше ничего, - призналась взволнованная султанша и тихонько заплакала, но я уже перестала смотреть на неё, погрузившись в тяжёлые мысли.
Всё вокруг смешалось, голова наполнилась гулом голосов, каждый из которых твердил свою собственную непреложную истину, а я соглашалась с каждой из них. Не было конца и края нахлынувшим воспоминаниям, стеснившим лёгкие в судорожном порыве, и все они отражались слезами на моих щеках. Всё пустое, всё потерянное, всё тусклое и невзрачное. Нет сил, нет желания. Только пустота. Убивающая и лишающая рассудка пустота, и в ней погибнет каждый, что хоть единожды коснется её просторов. Нет погибших, но есть раненные. Раненные судьбой, болью, отчаянием. И я приобрела в течение жизни несметное количество ран, каждая из которых до сих пор кровоточит и ноет.
- Раз так, то я подберу тебе подходящую кандидатуру на роль мужа, и ты в скором времени выйдешь замуж. Хватит сидеть в девушках. Это решение не обсуждается.
- Но, султанша, помилуйте! Прошу, не надо! - Фериха зашлась в рыданиях и опустилась на пол, а я с тяжёлым вздохом села на софу, с жалостью глядя на заплаканную девушку, что ещё недавно излучала счастье и была полна солнечной радости, но такова наша судьба, судьба турецких султанш - быть рабынями древних устоев, соблюдать законы и повиноваться воле старших членов семьи.
- Это решение не обсуждается, - дрожащим голосом повторила я и со вздохом откинулась на спинку софы, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями, не быть слабой и податливой, но такое было просто невозможно в свете последних событий, омрачивших мою и без того нелёгкую жизнь.
Комментарий к Глава 42
С наступающим Новым 2016 Годом, дорогие читатели! Счастья и мира вашему дому, здоровья, любви и благополучия!
========== Глава 43 ==========
Я проснулась на удивление рано, так как в покоях ещё было довольно сумрачно, обнаружив, что около моей кровати уже сравнительно давно воркует Бехидже, сжимая в руках какой-то странный листок и едва слышно нашёптывая что-то отдалённо похожее на стихи. Прикрыв глаза, она медленно шагала по комнате, путаясь в полах своего же платья и непринуждённо улыбаясь, но неведомая сила будто мешала девушке закончить столь срочные дела, потому она каждый раз сбивалась на одной и той же строчке, тяжело вздыхая и хмуря брови. Когда внучка сбилась уже в десятый раз, улыбка окончательно сползла с её лица, уступив место гневу, но и он выглядел весьма смешно на фоне миловидного личика Бехидже, отчего её недовольство нельзя было принимать всерьёз.
Огненно-рыжие кудри сдерживала толстая лента из голубого шёлка, подобранная в тон её изысканному платью, что, как я догадалась по фасону и длине рукава, шила моя знакомая портниха, которой я доверяла пошив платьев к свадьбам Айше и Гевхерхан. Эта искусная работница в очередной раз оправдала все мои ожидания и не заставила усомниться в её мастерстве, ибо наряд внучки был на редкость замечательным и очень отличался от нарядов остальных султанш дворца Топкапы. Незамысловатую причёску юной госпожи украшала роскошная диадема с крупными камнями и жемчугом, а на вздымающейся со вздохами груди сияло ожерелье с множеством мелких сапфиров, что блеском своим ослепляли любого, кто посмеет взглянуть на них. До чего же хороши все мои внучки, до чего же грациозны и изящны. Но будут ли их судьбы столь же прекрасными? Одному Аллаху ведомо.
- Бехидже? Что ты учишь? Как всегда закончила все задания по арифметике за считанные минуты, верно? - улыбнулась я и приподнялась с подушек, уткнувшись локтями в скользкую шёлковую простынь, с досадой заметив, что сердце колотится чрезвычайно быстро.
Услышав мой голос, девушка резко открыла васильковые глаза и смутилась, одарив меня радостной улыбкой и восхищённо-восторженным взглядом, от которых в миг стало тепло и легко на душе. Она небрежно кинула листок на низенький столик и, подбежав к краю султанского ложа, с благоговением коснулась губами моей руки, тотчас же прислонив её ко лбу.
- Вы как всегда правы, Валиде Султан. Персидские стихи учу. Дай Аллах, Вы сегодня в добром здравии? - с нотками тревоги в голосе протянула Бехидже и нахмурила тонкие бровки, ожидая ответа от совсем поникшей бабушки.
- Если бы это было так, дорогая... Я уже не в том возрасте, когда хорошее самочувствие можно считать обыденным делом. Сил ни на что нет; целыми днями лежу в постели, как бревно, никому нет дела до меня. Да что мы всё обо мне? Ты как? Чем занималась сегодня? Почему поднялась в столь ранний час?
- Валиде Султан, Вы что? - внучка изогнула бровь в удивлении и присела на край моей постели. - Уже почти полдень, все рабыни приступили к работе.
- Да? А почему в апартаментах так темно? - я откинула толстое одеяло и спустила ноги на пол, погрузив замёрзшие ступни в длинный ворс ковра, по которому время от времени пробегал назойливый сквозной ветерок.
- Занавески задёрнуты, дабы Вас не разбудить. Да и зима ведь, солнца нет почти, - вздохнула Бехидже и устремила взгляд на завешенные окна. Лицо юной султанши внезапно помрачнело и исказилось от грусти и тоски, но потом его снова озарила столь же неожиданная улыбка, полная счастья. - Я уже успела сходить на занятия, прогуляться по гарему, узнать все новости и приступить к выполнению заданий. Девушки шумят с самого утра, неугомонные.
- Мне не нравится, что ты собираешь гаремные сплетни. Тебя не должны касаться пересуды рабынь. Всегда помни, кто ты есть по крови, - отчитала я внучку и с трудом встала с постели, схватившись за вовремя подставленную руку Бехидже, что от стыда покраснела и отвела взгляд, принявшись изучать странные узоры, коими был изрисован весь ковёр.
- Простите, Валиде Султан, я больше не буду совершать подобных ошибок, за которые Вам приходится краснеть.
- Очень надеюсь на это.
Я осторожно подошла к зеркалу и принялась внимательно изучать своё отражение, в то время как Бехидже приказала распахнуть занавески и принести мне несколько нарядов на выбор, за что я мысленно поблагодарила заботливую внучку. Из Зазеркалья на меня пронзительным взглядом смотрела измученная женщина в годах, со спутанными русыми волосами, одетая в светло-оранжевую ночную рубашку. Казалось, её ничего не интересовало в этом мире, ибо лицо её было слишком избитым и усталым, но лишь бездонные глаза выдавали молодость души, сверкая невероятным блеском, излучая радость и ненасытность каждым мгновением. Это была эдакая юная девушка, которую злой колдун превратил в старуху и наслал кучу болезней, но вот снять это заклятье может только смерть. После смерти все мы молоды, все юны.
- Сегодня я встретила Эметуллах Султан. Она прогуливалась по ташлыку, общалась с девушками, а как меня увидела, так сразу ушла, - с досадой проговорила Бехидже и отошла к окну, которое уже освободили от штор извечно спешащие слуги, открыв для нас дивный пейзаж - заснеженный дворцовый сад.
У меня внутри всё похолодело, как только внучка завела разговор про Гюльнуш, которая отчаянно сопротивлялась сближению с ней. Бехидже как ласковый котёнок пыталась согреться рядом с Хасеки, старалась хоть как-то наладить с ней отношения, но упрямая венецианка стояла на своём и не подпускала к себе султаншу, словно та могла причинять ей ни с чем не сравнимый вред. Я и разговаривала с Эметуллах, и просила поговорить с ней Гевхерхан и Айше, однако Мехмеда в это дело не впутывала, но всё было без толку - отношение Хасеки Султан к Бехидже ни коим образом не изменилось, даже стало ещё хуже: если раньше она хоть иногда перекидывалась с девушкой парой фраз, то теперь и вовсе перестала уделять ей даже самую малость своего драгоценного внимания, принявшись всячески избегать госпожу.
- Может, на ней сказывается беременность, - сама мало веря в сказанную чушь, вздохнула я, - не всегда легко носить ребёнка под сердцем. Назначенный срок приближается, вот она и нервничает.
- Возможно, Вы правы, - рыжеволосая пожала плечами и усмехнулась, - но ведь Гюльнуш Султан не всегда была беременна, это факт. Одна из гаремных девушек плохо отзывалась о госпоже.
- Кто посмел злословить о матери старшего наследника?
- Неважно, госпожа. Эта девушка говорила, что Хасеки Султан очень жестокая женщина, но отходчивая, что она убила мою покойную матушку и подговаривала повелителя казнить его братьев, дабы те не мешали Мустафе и Ахмеду, но Вы помешали их казни. Я не сильно поверила тем бредням, что пыталась донести до меня эта хатун, а потому наказала её. Мне даже жаль Махпаре Султан. Мне кажется, она просто не может смириться и принять ошибки прошлого, а потому и сторонится меня, так как я напоминаю ей о совершённом грехе. Свою боль она выражает через равнодушие, пытается быть хладнокровной, но я же вижу, что она не так плоха, как хочет казаться. Сестра Гюльсум счастлива рядом с ней, и это доказательство тому.
- Откуда в тебе столько мудрости? - улыбнулась я, выбрав один из принесённых нарядов, и снова повернулась к зеркалу, принявшись разглаживать морщины, а Бехидже всё так же стояла у окна, наблюдая за падающими снежинками. - Ты очень снисходительна к Махпаре. Другая султанша на твоём месте обвиняла бы Гюльнуш во всех смертных грехах.
- Зачем? Разве это вернёт мою Валиде? Дильбер Калфа говорила, что нужно уметь прощать.
- Дильбер Калфа? Кто это?
- Хатун, что с самых первых дней была со мной в Эдирне, воспитывала и учила всему самому главному. Вы же сами отправили её со мной.
- Ах, да, - вспомнила я и наконец отошла от зеркала, так как сил на прихорашивание уже не осталось, а внучка изрядно расстроилась и перестала улыбаться.
Решив, что пора закончить этот неприятный для нас обеих разговор, я тотчас же отложила в сторону корону с рубинами и тихонько двинулась в сторону Бехидже, с каждым шагом ощущая, как голова и ноги становятся всё тяжелее и тяжелее, будто наливаются кровью. Внучка, очевидно, не слышала моего пыхтения, так как задумавшись смотрела куда-то в вышину, в самый эпицентр зимнего неба, откуда, казалось, и сыпется весь снег, лишая остальную часть небес возможности украшать сады снежными барханами. "Ну, вот, совсем состарилась, что даже ходить тяжело!" - пронеслась в моей голове гневная мысль, которая и заставила двигаться дальше, дабы доказать, что я ещё не совсем безнадежна, а значит смогу достичь своей цели и обнять внучку. Каждое движение давалось тяжело, но я напрягала все мышцы и шла, двигалась с таким напором, будто от этого зависела вся моя жизнь. Возможно, так и было, ибо я добилась своего и оказалась подле Бехидже, положив ей руку на плечо и зайдясь в сильном кашле.
- Ты, кажется, стихи учила? - сквозь сбивчивое дыхание прошипела я и широко улыбнулась, а юная госпожа, резко обернувшись, одарила меня столь же искренней улыбкой. - Прочитаешь?
