сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 51 страниц)
Махпаре быстро поклонилась и стремлав вылетела из-под крова, сломя голову побежав в сторону дворца. Я как никто другой понимала её радость и смотрела на скрывающийся вдали, расплывчатый силуэт девушки с нескрываемым чувством гордости, словно на свою кровную дочь.
— Эх, Тиримюжгян, придётся тебе подыскать мне новую служанку…
***
От лица Махпаре (Евгении Вории).
Слова Тиримюжгян Хатун всё ещё кружились в моей голове, в то время как я сама шла по Золотому пути, маленькими шагами преодолевая недюжинное расстояние. „Твоя жизнь изменится, ничего уже не будет как прежде, Эметуллах! Ты попадёшь в рай на земле!“. И я ей верила, ибо в мудрости этой женщины не стоило сомневаться. Сердце бешено колотилось в ожидании встречи, отчего мне так не хватало воздуха и казалось, что вот-вот задохнусь от нахлынувшей радости.
На мне было оранжевое платье, которое подарила Турхан Султан; изящное ожерелье украшало глубокий вырез платья, а роскошная диадема придавала причёске небывалую красоту, гармонируя с чёрными, как смоль, волосами. Мысли смешались в один сплошной хоровод и заполонили всё пространство, не давая возможности даже просто свободно вздохнуть, не испытывая волнение и страх.
Я остановилась около входа в покои падишаха и замерла, а Керем Ага, сопровождающий меня, пошёл оповестить Повелителя, предварительно пригрозив мне пальцем, чтоб молчала и не суетилась.
Казалось, эти мгновения длились целую вечность, но вопреки всем моим ожиданиям, Керем вернулся даже раньше, чем требовалось, и с улыбкой указал рукой на резные двери, за которыми находились апартаменты Повелителя. Не веря своему счастья, я приоткрыла рот, чтобы что-то возразить, но ага, словно прочитав мои мысли, поднял ладонь в отрицательном жесте и настойчиво схватил за руку, притянув поближе к себе.
— Ты что, хатун, совсем ума лишилась?! Наш Повелитель ждёт тебя, а ты медлишь! Учти, если не понравишься господину, то отправишься на дно Босфора! — злобно прошипел евнух и шумно выдохнул, отчего его ноздри раздулись, как у разъярённого быка.
— Знаю, знаю, Керем Ага, не злись, ты же хороший, — поспешила я успокоить раздосадованного агу и как можно милее улыбнулась. — Просто я немного волнуюсь перед встречей, ведь ждала этого момента долгие четыре года. А теперь уйди с дороги и не мешай моей мечте осуществиться.
Уличив в моём голосе нотки угрозы, Керем посторонился и пропустил меня внутрь, а я ещё долго ощущала его прожигающий взгляд на спине.
В покоях Падишаха было темно, и только слабый свет свечи рассеивал гнетущую тьму просторных апартаментов. Повелитель стоял возле камина спиной к пришедшему, и явно весь изнывал от нетерпения, что заметно по его мышцам, которые были напряжены до предела и ходили ходуном, сотрясая шуршащую ткань его богатой рубашки. От осознания того факта, что любимый сейчас находиться в двух шагах от меня, мгновенно вскружилась голова и замерло дыхание, оставив меня умирать от собственной любви. Откуда я знала, что это именно любовь? Сама не ведаю, но сердце подсказывало, что это именно так, да и чего спорить с самим собой, отвергая очевидное?
— Повелитель…
Тихий, но уверенный голос нарушил тишину, заставив молодого мужчину вздрогнуть. Он немедля повернулся в сторону входа, окинув меня восторженным взглядом, а я, вспомнив, в чьём присутствии нахожусь, торопливо склонила голову и уставилась в пол, прислушиваясь к каждому едва различимому звуку.
Комнату озарил звук размеренных шагов, в которых читалась властная, величавая походка, какой обычно ходят только представители правящих династий, сами не замечая этого за собой, или же люди без обязательств. Даже Валиде Турхан Султан не ходит так размеренно, а наоборот, вечно куда-то спешит и торопится — видимо, сказывается происхождение султанши из простого люда.
Увидев перед собой узорчатый подол одеяния господина, я упала к его ногам и преподнесла край одежды к губам, но султан поспешил поднять меня с колен, нежно коснувшись рукой подбородка. Даже когда наши глаза сравнялись, я всё равно не осмеливалась посмотреть на него, и дело вовсе не в трепете перед властителем всего мира, а скорее в страхе потерять сознание от избытка чувств.
— Что же ты отворачиваешься? Взгляни на меня Махпаре, не бойся. Или я так ужасен, что ты даже не осмеливаешься обратить на меня взор своих прекрасных глаз?
Дабы разубедить падишаха, я решительно приподняла веки и посмотрела ему прямо в глаза, а через них разглядела и душу. Ох, зря, зря я это сделала, ибо эти бездонные очи лишили меня разума и овладели моим сердцем раз и навсегда. Казалось, не было глаз прекраснее, и только в его взгляде был сосредоточен весь смысл жизни и заключена тайна мироздания, к познанию которой все так стремятся.
— Нет, Повелитель. Я не боюсь. Я даже смелее, чем Вы думаете.
— Так докажи мне это.
Этими словами он позволил мне сделать всё, что только пожелаю, и я поспешила воспользоваться этой возможностью, ибо желала сейчас только одного. Обхватив руками крепкую, мужскую шею и притянув его поближе к себе, я нежно коснулась губ падишаха, чтобы настойчивостью не спугнуть такое хрупкое, мимолётное счастье, которое подарила мне судьба.
Но Повелитель не стал сдерживаться и с силой ответил на поцелуй, прижав меня к себе так крепко, что даже послышался лёгкий хруст рёбер, однако я совершенно не прислушивалась к этим звукам, сосредоточив всё внимание на возлюблённом. Его поцелуй вызвал в голове целый всплеск эмоций, взрыв, буйство красок и непередаваемое ощущение слабости перед таким сильным и мужественным хозяином моего тела. И эта слабость была не тягостной, а скорее приятной.
Он неуклюже потащил меня к кровати и повалил крохотное тело на мягкое ложе, подмяв под себя. Его дыхание обжигало кожу, но в то же время освежало, как морской бриз, что был знаком мне с детства.
Эта ночь была похожа на сказку. Мы умирали, но снова воскресали в объятиях друг друга; взлетали до небес, но тут же падали вниз с покорённых вершин. Стон за стоном, вздох за вздохом — мы стали единым целым, и никто в этом мире не мог разрушить этот союз двух сердец, что бьются как одно. В порыве страсти мы были безупречны, прекрасны и кружились в слаженном танце, называемом любовью. И тысячи ночей не стоили той ночи, проведённой с любимым! Те годы ожидания и тоски остались в прошлом и казались жалкой мелочью рядом с тем, что я получила в награду за терпение и смиренность. Теперь я знала, что нет ничего невозможного, нужно только верить. Верить в себя и свою любовь, молиться Всвышнему, а Аллах всегда поможет тому, кто жаждет его покровительства. Любящие сердца найдут друг друга, даже если будут разделены сотнями городов и десятками государств. Нужно только верить.
Следующим первой проснулась вовсе не я, но тот, кто встал раньше, не дал мне забыться в сладостном небытии, покрыв кожу нежными поцелуями. Я неохотно разлепила веки и мутными глазами уставилась на Повелителя, образ которого ещё был нечётким, но было видно, что тот улыбается.
— Всё-таки проснулась. Я уж думал, тебя с пушки не подымешь, — усмехнулся падишах и пощекотил мою щёку короткой щетиной.
— Мехмет, — лениво произнесла я и упёрлась ладонью ему в плечо, как бы отталкивая, но на самом деле лишь играя. — Я люблю тебя.
— И я тебя, — он провёл пальцем по моему подбородку и нежно поцеловал. — Во время похода я лишь о тебе и думал. Ты не покидала моей головы ни на секунду, а в минуту самых страшных и кровавых сражений твой образ спасал меня от отчаяния. Любимая, красавица моя, мой нежный цветочек. Свет очей моих.
— Я… Я столько молилась, просила Аллаха охранять Вас от бед и невзгод, чтоб Вы вернулись во дворец целым и невредимым, — на глаза сию же минуту навернулись слёзы при одном только воспоминании о пережитой разлуке.
— Не плачь, родная моя, — Повелитель обхватил меня руками и прижал к себе, в то время как я упивалась своими слезами. — У меня для тебя подарок. Я имя тебе придумал, любимая.
Я выпуталась из рук Мехмета и вытерла рукой слёзы, с интересом уставившись на улыбающегося Мехмета, что весь сиял от счастья.
— Какое?
— Рабия Гюльнуш.
Я довольно улыбнулась и кинулась в объятия любимого, поцеловав его в шею и прижавшись к его груди, как маленький ребёнок, испугавшийся потерять маму в толпе людей.
— Кстати, ты уже стала мусульманкой, как вижу. Когда успела?
— Я приняла ислам, когда вы были в походе, мой Повелитель. Валиде Султан настояла на этом.
— Матушка, по всей видимости, знала о том, что я давно присмотрелся к тебе.
— Турхан Султан далеко неглупая, очень мудрая султанша. Неудивительно, что она заметила.
— Вы с ней неплохо поладили. Дай Аллах, вы и дальше будете сохранять эту почти родственную связь.
— Аминь, повелитель. Она очень любит меня.
Мехмет выпустил меня из мёртвой хватки и с улыбкой осмотрел новую фаворитку. В его глазах виделось невероятное восхищение, смешанное с любовью и чувством гордости за свой выбор.
— Я давно отправил слуг за завтраком. Пойди забери, а я пока оденусь, — неожиданно произнёс он и сполз с кровати, принявшись искать отброшенный во вчерашнем порыве страсти халат.
Пока султан обнажённый ходил по покоям, я быстренько накинула на плечи тоненькую, полупрозрачную рубашку и перевязала на поясе тоненьким ремешком, отправившись в сторону толстых резных дверей.
Распахнув их, я увидела служанку с подносом в руках, а позади неё меня уже поджидала раздосадованная Гюльнар Кадын, на губах которой блуждала самодовольная ухмылка, а в глубине карих глаз брюнетки таились тоска и печаль по украденному счастью.
Я жестом попросила служанку подождать, на что она одобрительно кивнула, и грациозно обогнув препятствие, вплотную подошла к новоиспечённой сопернице, которая уже давно разглядывала все мои прелести, совершенно не скрываемые прозрачной рубашкой. Она вздёрнула острый подбородок и насмешливо фыркнула, с вызовом посмотрев мне в глаза.
— Повелитель променял меня на тощую девчонку, у которой вид, как у трудолюбивой женщины из кабака, — рассмеялась Гюльнар и всплеснула руками.
— Попрошу без оскорблений. Хотя, ты только на это и способна. У курицы и то больше мозгов, чем у тебя, — с каменным лицом проговорила я, не отрывая взгляда от наложницы султана, ожидая её реакции на смелые слова из уст „тощей девчонки“.
— Знай своё место, наглая рабыня! Это твоя последняя ночь с Повелителем! Ещё раз увижу тебя возле его покоев — жизни лишишься! — брызжа слюной, прошипела Гюльнар и подняла руку, чтобы меня ударить, но вовремя остановилась, ибо её ждал бы ответный удар.
— Это воспринимать как угрозу?
— Думай что хочешь, Махпаре. Я тебя предупредила. Решение за тобой, — злобно произнесла наложница и торопливо удалилась, не оглядываясь и не ожидая моего ответа.
Я фыркнула и повернулась к служанке, что уже битый час стояла возле покоев с этим злосчастным подносом, и забрала его из её рук, получив за это благодарную улыбку от рабыни.
Евнухи распахнули двери перед моим лицом, и я изящно прошла внутрь, где меня уже давно ждал повелитель.
***
Снова от лица Турхан.
Я сидела на софе и просматривала расходные книги, в чём мне активно помогала Муаззез. Женщина отмечала на бумаге нужные страницы и напевала под нос старую русскую песенку, по которой я много лет назад определила, что Муаззез тоже славянка, только полячка, а не русская.
Махпаре уже вторые сутки находилась в покоях моего сына, что не могло не радовать. Эта девушка оправдала все мои ожидания и овладела сердцем Мехмета, раз уж тот долгое время держит хатун у себя. Противные мысли о том, что мне придётся остаться без такой верной и умной помощницы, не давали покоя и бороздили просторы моей души, затрагивая даже малейшую деталь.
Муаззез захлопнула книгу, тем самым вернув меня с небес на землю, и свернула губы в трубочку, что могло говорить о том, что работа окончена. Женщина выхватила вторую книгу у меня из рук и положила поверх первой, так как давно заметила, что я не занимаюсь делами гарема, а летаю где-то в облаках.
— Турхан, я знаю, о чём ты думаешь. Перестань. Если так хочешь, то я могу подарить тебе одну из своих самых лучших служанок, — улыбнулась подруга и накрыла мои ладони своими. Её холодные пальцы обожгли мою кожу, которая, казалось, пылала огнём.
— Не стоит, Хатидже. Тиримюжгян уже подыскала мне достойную рабыню.
Она улыбнулась и отпустила мои руки, пронзительным взглядом уставившись в дверной проём, будто ждала кого-то. Тёмные волосы были собраны в незамысловатую причёску и закреплены симпатичными шпильками с маленькими жемчужинками, что придавали пышной шевелюре султанши некую роскошь и изысканность. Голубой платок, опущенный на плечи, трепыхался, словно волнуемый ветром, и это дало возможность предполагать, что у Муаззез озноб или сильный жар.
— Муаззез? Всё в порядке? Ты не больна? Ты дрожишь, — с тенью заботы и волнения в голосе проговорила я и испуганно уставилась на молчащую подругу, на что она покачала головой.
— Турхан, скажи, что ты чувствовала, когда Ибрагим проводил ночи со мной? — не оборачиваясь, тихо промолвила султанша и почесала подбородок.
От неожиданного вопроса подруги я опешила и поспешила ретироваться, прикрываясь старой русской пословицей:
— Кто старое помянет, тому глаз долой.
— А кто забудет, тому два, — парировала Муаззез и, наконец, обернулась, выжидающе посмотрев на меня.
— Если честно, то ничего. К тому времени я уже остыла к Ибрагиму, — соврала я подруге и опустила глаза, чтобы не сталкиваться с напористым взором Хатидже.
— И даже не ревновала?
— Может, и ревновала, но самую малость.
Не успела я договорить, как двери распахнулись, и в покои влетела Гюльнар Кадын, без ума от переполняющего её гнева. Руки девушки тряслись, совсем как у нездорового человека, а глаза прожигали меня насквозь и, казалось, смотрели прямо в душу, отчего стало жутко и неловко. Но жутко было не только от этого. В правой ладони наложница сжимала огромный нож.
— Это Вы виноваты, Султанша, — монотонно протянула Гюльнар и ухмыльнулась, ещё крепче сжав оружие и окинув комнату долгим взглядом.
Муаззез выпучила глаза и подалась назад, вжавшись всем телом в подушки, но я старалась сохранять спокойствие и хладнокровно смотреть на вооруженную рабыню, участь которой уже была несладкой. Однако, в душе моей поселился жуткий страх. Страх за свою жизнь и жизнь Муаззез. Неизвестно, что придёт в голову этой сумасшедшей.
— Я? И в чём же? — в тон ей произнесла я и так же противно ухмыльнулась, приподняв брови в наигранном удивлении. — Как ты вообще смеешь так бессовестно заявляться в покои матери Падишаха, да к тому же с ножом в руках?! Знай своё место!
— Вы пригрели эту змею Махпаре на своей шее и подложили в постель повелителя. Она отняла у меня ночь четверга, — не замечая последних сказанных мною слов, прошипела фаворитка сына и приподняла руку, в которой был нож.
— Я не уполномочена решать твои личные проблемы и отношения с Махпаре! — вскочила я с софы и яростно закричала, ощущая слабое покалывание в области сердца. — Ты — рабыня! Твоя обязанность — служить нашей династии, а не угрожать жизни Валиде Султан, приходя в её покои с ножом! И как только слуги пропустили тебя сюда с оружием?! Завтра же они все будут казнены, и ты в первую очередь, Гюльнар!
— Нет, султанша, — ухмыльнулась девушка и прижала нож к горлу, безумными глазами взирая на нас с Муаззез, испуганных таким поворотом событий. — Если Вы сейчас же не заберёте эту змею и не утопите в Босфоре, то я перережу себе горло!
— Как ты смеешь?! Что за неуважение?! Твоя жизнь — ничто!
Я прижала руку к груди и облокотилась на колонну. Сердце горело, пекло, словно кто-то поджаривал его на открытом пламени и выжимал все соки. Я уже мало понимала, что происходит, и под жуткие крики Муаззез, подбежавшей ко мне, провалилась в пропасть…
========== Глава 34 (полностью, 1 и 2 части) ==========
***
Жаль, что вовсе не знаем подчас,
Что за беды разлучат нас...
Если б все ведали сразу,
Что смерть не терпит отказа,
То легче стало бы жить...
Не умеем мы близких ценить*...
***
