сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 51 страниц)
- Все эти драгоценности - разномастные подарки Кёсем Султан. Был период, когда мы с ней довольно сносно общались, даже уважали друг друга. Я тогда только-только забеременела Ахмедом, а Кёсем тщательно скрывала мою беременность от любопытных глаз слуг, пока её старший сын, султан Мурад, окончательно не слёг и умер, - сказав это, я запнулась и нервно сглотнула, вспоминая, кто и как стал причиной смерти крепкого телом падишаха, и от этих воспоминаний не было легче, наоборот - душа разрывалась на части. - Когда повелитель умер, я уже стала матерью, но опеки властной Валиде не лишилась, ибо на тот момент мой сын был единственным наследником престола после Ибрагима, которому смерть брата обеспечила место главы государства. Некоторые люди говорят, что Ибрагим был безумен и глуп, но на самом деле глупцы те, кто смеют так думать. Он был очень умён, даже корыстен, ведь гибель брата была чётко спланирована им, а главным инструментом в этой игре стала я - молодая мать шехзаде, рабыня, ещё толком не видевшая жестокой дворцовой жизни. Если бы я знала, как он потом обойдётся со мной, как станет изменять мне с тучными девицами, то никогда бы не стала помогать ему... Ах, о чём это я? - увидев перепуганный взгляд Махпаре, я потерла шею и тяжело вздохнула, натянув на лицо печальную улыбку.
- Султанша, всё в порядке?
- Я немного отошла от темы. Так вот, когда Ахмед чуть-чуть подрос, Кёсем перестала вести с невесткой дружбу, превратившись в лютого врага. Интриги, вражда, месть - всё это стало неминуемым, а вскоре превратилось в основную часть моей жизни, лишив покоя и сна. Я с самого начала поставила перед Кёсем негласный ультиматум: либо она принимает мой характер и мои непреклонность и независимость перед господами, либо лишается всех связей со мной. Вероятно, она для себя выбрала второе, а потому незамедлительно начала борьбу с неугодной наложницей падишаха, у которой ещё и влияние было в лице сына-шехзаде. Однако, спустя много лет, победителем из этого поединка вышла я, а жадная до власти бабушка Мехмета канула в неизвестности, по слухам, отравленная венецианским послом. Я получила титул Валиде Султан, посадила сына на престол, обеспечила ему безоблачное будущее. А эти украшения остались как память о Махпейкер, и я трепетно берегу каждое из них, ибо всё это было преподнесено мне на различные праздники великой Валиде Султан. И, знаешь, Гюльнуш, я до сих пор считаю, что даже добившись всей этой безграничной власти и роскоши, построив несметное количество столовых и больниц, мечеть Турхан Султан, крепость у Дарданелл, не превзошла Кёсем Султан в своих заслугах. Она знала, каково это - быть Ханом, в то время как я не смогла вынести эту ношу и возложила её на семью Кёпрюлю. Я слаба, Гюльнуш, а Махпейкер была очень сильной. Она - стальная султанша, непоколебимая, гордая, верная самой собой, какой и должна быть Хасеки и Валиде, регент султаната. Я никогда не любила её, но всегда восхищалась ней. Стоит преклонить голову перед былой мощью этой женщины.
- Зачем Вы всё это говорите мне, Турхан Султан? В чём мораль Вашей истории? - Рабия Султан изрядно распереживалась, что мигом отразилось в её глубоких глазах, и коснулась прохладной ладонью моей руки, заставив вздрогнуть. Я с грустью посмотрела на наложницу сына и увидела в её взгляде молодую себя - такую же невинную и верующую в чудо, способную нежно любить и сладостно сопереживать возлюбленному. Как жаль, что в борьбе за собственную жизнь и жизни детей многое из этого теряется в черноте совершённого.
- Махпаре... Ты очень хорошая девушка и сильно похожа на меня. Некоторые могут захотеть использовать твои качества в своих целях, пожелают превратить тебя в черствую куклу, бесчувственную каменную глыбу. В этом дворце нет невинных. Все в чём-то замешаны, только каждый в большей или меньшей степени. К чему я это клоню? К тому, что тебе нужно учиться выживать. Пусть тебе не жаль ни Баязида, ни Сиявуш, но зато у тебя есть два прекрасных сыночка - Мустафа и Ахмед, от которых Гюльнар с радостью избавится, а потом родит сына и возведёт его на престол, когда ни меня, ни Мехмета не будет среди живых, - услышав это, Гюльнуш сильнее прижала руки к груди, словно представляя, как прижимает к сердцу своего ребёнка. - Ты видела, в каком состоянии находится Сиявуш Султан. Она вся в ранах, на ней живого места нет. Скоро эта черноволосая фурия захочет и от меня избавиться, а мой организм уже не так силён, как в 15 лет - двух капель яда в щербете уже станет предостаточно для моей благополучной кончины. А кто тогда вас защитит? Никто. Ты неглупая, даже очень умная наложница, так почему же эта мерзавка с её куриными мозгами смеет наводить на всех вас страх?
- Султанша...
- Я защищала родных детей любой ценой. Мне хватает своих грехов, Махпаре, которые я буду волочить за собой на протяжении всей жизни, тысячи раз сожалея о совершённом. Не хочу пятнать свои руки кровью жалкой рабыни, что по воле случая удалось однажды ублажать моего сына. Гюльнар - это твоя проблема, поэтому незамедлительно избавься от этого недоразумения. Делай, что хочешь, я не ограничиваю круг твоих действий: припугни, убей, сошли, придумай способ прилюдно выгнать за тяжёлую провинность. Что выберешь и сочтёшь более пригодным, то и применяй в данной ситуации.
- Но госпожа...
- Махпаре, на моих руках достаточно крови. Пойми меня. Я хочу прожить спокойную старость.
- Султанша, я не смогу! - на глазах девушки выступили слёзы, а я поспешила их смахнуть и прижала наложницу к себе, что уже зашлась в рыданиях.
- Дорогая, ты всё сможешь! Ты - Махпаре Султан, супруга султана Мехмета, его старшая Хасеки! Помни о своих детях, которые погибнут, если мать не защитит их! Главное - это твои дети! Дети... Нужно остудить её пыл, пока она не избавилась от всех нас.
Гюльнуш выпуталась из моих объятий и вытерла слёзы, прищуренными глазами смотря на меня, как на родную мать. Я тяжело вздохнула и стянула платок с головы, накинув его на плечи, и принялась собирать украшения обратно в шкатулку, бережно складывая их одно за другим. Рабия всё молчала и не осмеливалась сказать ни слова, лишь губы двигались в такт дрожащим плечам и что-то самозабвенно нашёптывали, но на лице её эмоции были столь же постоянными, как летняя погода.
- А если она обо всём узнает? - наконец, выпалила девушка и прикусила губу, ожидая от меня ответа, но я всё так же монотонно укладывала драгоценности в золотую шкатулку, не поднимая глаз на наложницу.
- Не узнает. У неё же нет глаз на затылке.
- Кто знает, кто знает...
В двери покоев резко постучали. Мы с Гюльнуш перекинулись взглядами и уставились на вход, ожидая того, кто осмелился нарушить наш покой, но я не переставала одной рукой складывать украшения.
Двери распахнулись, и в покои зашёл Керем, на лице которого отражались неподдельное недоумение и всеобъемлющий страх, отчего евнух едва не терял сознание, стоя неподалёку от госпожи. Он в считанные секунды достиг возвышенности, на которой стояла софа, где восседали султанши, и каждой из нас отвесил чинные поклоны.
- Султанша... Султанша.., - отдав нам своё почтение, он испуганными глазами воззрился на Валиде Султан, заставив меня прекратить столь увлекательное занятие - сбор драгоценностей обратно в шкатулку.
- Что-то случилось, Керем? - как можно спокойнее спросила я, хотя мне было крайне любопытно, что так встревожило прежде невозмутимого агу.
- Ой, даже не спрашивайте, госпожа. Мы вышли на след убийцы Тиримюжгян Хатун!
- О Аллах! - я раскрыла рот от неожиданности и бросила удивлённый взгляд на Гюльнуш, что была ошеломлена не меньше моего. - И кто же этот мерзавец?
Керем притих, позволяя предполагать, что то, что он сейчас скажет, может весьма не понравиться мне, но жажда новостей брала верх над разумом, а потому я сделала евнуху одобрительный жест, о чём позже сотни раз пожалела.
- Доподлинно неизвестно, султанша, но мы узнали безумно интересный факт: одна рабыня только сейчас решила заговорить, что видела в тот день, как...
- Что она видела?
- Видела, как Хатидже Муаззез Султан передавала золото и кинжал какой-то девушке, - дрожащим голосом закончил говорить Керем, а время на миг прекратило свой бег...
========== Часть 3. Покаяние. Глава 39. ==========
Возле дворцовых ворот длинной вереницей выстроился кортеж из расписных карет, вокруг которого то и дело сновали погруженные в работу слуги, и лишь немногие остались в Топкапы заниматься своими обыденными делами и исполнять предписываемые обязанности. Жёлтые, сухие осенние листья, что устилали извилистые дорожки дворцового сада, не переставая шуршали под ногами служанок, а одинокие, уже лишившиеся своей красоты деревья покачивались в такт порывам ветра. Погода оставляла желать лучшего: копыта лошадей увязли в грязи, подолы наложниц пачкались во всеобъемлющей слякоти, отчего их приход во дворец ознаменовывался мутным полом, покрытым толстым слоем тёмно-коричневых разводов.
- Глупая курица, - раздался слева от меня звонкий голос Айше, когда взрослая женщина с печальным выражением лица безучастно села в огромную карету. - Жила-жила, а ума не нажила!
- Айше! - раньше меня одёрнула её Гевхерхан, что не предалась всеобщему волнению и лишь грустно улыбалась, сидя на взбитых подушках. - Что за бестактность! Следи за словами, эта женщина дарила немало тепла и заботы тебе в детские годы, была одной из тех, кто смягчил горе и восполнил утрату матери. Думай и вспоминай о ней только с благодарностью.
- Больше всех меня любила и дарила тепло и заботу наша Валиде Турхан Султан, которую я и считаю своей матерью. С этой хатун не хочу иметь ничего общего!
- Айше!
- Гевхерхан, не пытайся умничать и равняться на Валиде!
Я не выдержала и отвернулась от представленной мне картины, бросив на разгневанных дочерей не менее яростный взор, и лишь 14-летняя Эсмахан спокойно сидела в сторонке и вздыхала, больше всех огорченная отъездом горячо любимой ею султанши. От вида взрослой, опечаленной внучки всё внутри сжалось в комок, и это ясно ощутимое чувство боли и столь же слепой тоски полностью захватило меня и не пожелало отпускать, а потому я не мешкая подошла к Эсмахан и протянула ладонь, чтоб погладить её шелковистые волосы, но на меня поднялась пара глаз, наполненных слезами.
- Она не могла этого сделать... Вы ошибаетесь, Валиде Султан. Муаззез Султан не такая, какой её выставили перед всем гаремом. Она добрая и справедливая, умная, но осторожная, и очень похожа на Вас своей отзывчивостью и широкой душой. Муаззез Султан никогда не предала бы Вас, - протянула златовласая внучка и слегка надула пухлые губки, пока я аккуратно касалась ладонью её головы, судорожно вздыхая при каждом касании.
- Но она это сделала, Эсмахан, а потому я не могу оставить её безнаказанной, ибо Тиримюжган тоже была мне очень дорога. Другое дело - мотив, из-за которого она совершила этот жуткий поступок. К тому же, Муаззез не навсегда уехала из Топкапы и через некоторое время вернётся, ибо она единственный человек после моих детей, который понимает меня с полуслова.
- Когда я узнала о том, что Вы не собираетесь пожизненно ссылать Хатидже Муаззез Султан, то подумала, что это шутка. Но, оказывается, это правда, от которой не убежишь, - фыркнула Айше и отвернулась от перил, печальными глазами посмотрев в сторону Гевхерхан, что всё ещё суровым взглядом прожигала лицо сестры. - Карета тронулась, а султанша попрощалась с императорскими апартаментами.
- Иногда ты удивляешь меня, Айше. Не понимаю твоей жестокости по отношению к этой женщине. Лучше бы ты так на Гюльнар злилась, - я вздохнула и села рядом с родной дочерью, в то время как внучка встала с подушек и торопливо подошла к перилам в надежде увидеть хотя бы край отъезжающей повозки.
Айше Султан усмехнулась, пухлые щёки зарделись алым румянцем, и девушка перекинула пряди жгуче-чёрных волос на другую сторону, искоса поглядывая на меня, словно ожидая нового подвоха и осуждения от приёмной матери. Не увидев ни того, ни другого, она ещё сильнее обрадовалась и заняла место неподалёку от меня, где раньше сидела её грустная племянница. В глазах Айше плясали чёртики.
- Хм, на эту я не злюсь, эту я придушить готова, была б моя воля! - девушка со всей силы стукнула кулаком по серебряному столику, отчего щербет из моего стакана всплеснулся и осел обратно, чего нельзя сказать о щербете Гевхерхан, что не выдержал потрясения и пролился на стол.
Я тяжело вздохнула и покачала головой. Порою импульсивная и вспыльчивая Айше сводила с ума своей непринуждённостью и прямолинейностью, да и поладить с ней было крайне тяжело - характером девушка пошла в отца. Рядом со спокойной и рассудительной сестрой она очень часто смотрелась нелепо и была полной её противоположностью, поэтому, смотря на этих двух красавиц, я видела себя и Ибрагима. Златовласая, спокойная Гевхерхан с голубыми глазами и кареглазая, черноволосая, смуглая и вспыльчивая Айше. Но что-то в них было такое, что объединяло их, однако сколько ни старалась, так и не смогла найти эту золотую середину. Возможно то, что они обе были матерями?
Эсмахан, услышав грохот, обернулась на звук и заулыбалась, в единый миг смахнув слёзы. Внучку всегда забавляло по-детски смешное поведение взрослой тётушки, которую она в шутку называла "маленькой султаншей" из-за её весёлого характера, чем злила прежде невозмутимую в плане шуток Айше. Она возмущалась из-за того, что слово "маленькая" казалось ей оскорбительным, ибо маленькой её уж точно нельзя назвать: Айше Султан всегда была крепкого телосложения, совсем как её покойная мать, и всячески с этим боролась, но безуспешно, а потому со временем смирилась со своей судьбой и перестала предпринимать попытки что-то изменить. Ей была к лицу эта приятная полнота, и мы любили Айше такой. Она очень часто шутила, что будь её отец жив, то он бы гордился её пышными формами.
Должно признать, подросшая внучка стала нам всем опорой и поддержкой, а её проницательной ум позволял решать многие проблемы. Эсмахан действительно была очень похожа на меня и Гевхерхан, но это не мешало ей быть упрямой и независимой и занять своё место в гареме, где она показала свои влияние и власть. Если взять в счёт и то, что она редко находилась в Топкапы и преимущественно жила в дворце матери и отца, тогда её авторитет среди девушек был ещё более мне непонятен, но я гордилась внучкой, которая сохраняла дружеские отношения с Нурбахар Султан, дочерью покойного Демира Паши, и её матерью Ханзаде Султан. Умная, отзывчивая, нежная, но в меру гордая - она была незаменимой помощницей и часто разбиралась вместе со мной с делами гарема и расходными книгами, превосходя в этом даже свою мать Гевхерхан Султан.
- Хватит о Муаззез. Нужно думать о том, как выбраться из неприятной ситуации, в которой мы оказались из-за приезда Гюльнар. Махпаре нам не поможет, ибо беременна в третий раз, ей нельзя грешить, а Гюльнар не станет ждать родов соперницы и может даже навредить ей. Страшная женщина, - я нервно сглотнула и щёлкнула пальцами, чтобы одна из дежурных служанок стёрла со стола кособокое чудище, что образовало растекшееся пятно ягодного щербета.
- Не могу с Вами не согласиться, Валиде, - присоединилась к разговору Гевхерхан и отложила новые пяльцы, что едва взяла в руки. - Но эта рабыня не должна наводить на нас страх, ибо её жизнь не стоит ни куруша. Мы терпим её бесчинства только потому, что не хотим бросать тень на наш авторитет и очернить самих себя такими поступками.
- Это верно. Нужно действовать так, чтобы никто даже и подумать не мог, что семья султана каким-то образом причастна к падению этой девушки с вершины, - согласилась с сестрой Айше и оглядела ногти долгим взглядом.
- Но это будет тяжело.
- Зато потом девушки будут говорить о том, что их любимая Турхан Султан снова не имеет соперников по силе. Ну, и красоте, конечно же, - улыбнулась Гевхерхан и стрельнула глазами, словно намеревалась убедить меня в правильности своих слов, но я и без всяких усилий со стороны дочерей не сомневалась в их абсолютной правоте.
- Всё слишком внезапно навалилось. Хорошо, что Осман ещё мал и что он родился мальчиком. Ему не придётся участвовать в этих интригах, - с улыбкой произнесла Айше и вздохнула, будто огромный камень свалился с её души. - Надеюсь, когда-нибудь у меня будет второй или даже третий ребёнок и он тоже будет мальчиком.
- Зря ты так, Айше. Иногда им достаётся ещё больше, нежели девочкам. Детство Мехмета не было безоблачным, ты же знаешь. Мой бедный мальчик пережил времена смуты, когда его бабушка и мать делили между собой власть и титулы. Думаешь, ему было легко за этим наблюдать? - вспомнив картины давно пережитого прошлого, сердце ёкнуло и на миг замерло, но через секунду возобновило свой бег.
- Может, Вы правы, Валиде, но мне кажется, что гораздо хуже быть вдали от власти и не иметь право выбора. Нам повезло, что у нас такая Валиде, как Вы, но не все же были столь великодушны и прислушивались к мнениям своих детей. Например, покойная бабушка Кёсем Султан выдавала своих дочерей замуж за тех, кого считала нужными и достойными государственными деятелями, пренебрегая возрастными рамками и любовью. С каждым новым падишахом мы всё сильнее падаем в пропасть. Что же будет дальше...
- Мы сейчас не об этом, Айше.
- Позвольте мне всё решить самой, - раздался тихий голос Эсмахан, и мы с недоумением обернулись в сторону юной госпожи, которая решительно смотрела на более взрослых султанш. В её глазах был такой огонь, что не в силах его затушить никто из нас, поэтому мы предпочли послушать молодую девушку.
- Ты о чём, милая? - осторожно спросила у дочери Гевхерхан Султан и сложила руки на поясе, всем телом подавшись вперёд.
