Текст книги "Паршивая овца [Мертвецы выходят на берег.Министр и смерть. Паршивая овца]"

Автор книги: Бу Бальдерсон

Соавторы: Г. Столессен,Андре Бьерке
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 42 страниц)

Глава пятая ЭКСПЕРИМЕНТ СО СТАРЫМ КОМОДОМ

– А я считал, что отправляюсь в увеселительную поездку, – сказал Арне, отряхивая брюки после того, как стоял на коленях и обследовал мертвую собаку. – Я уже собирался уехать в Осло завтра утром, поскольку думал, что ввел Пауля в курс дела. Однако, видно, придется задержаться. Вот черт! Но я не уеду отсюда, пока не выясню все до конца!

Карстен победоносно улыбнулся. Он был похож на пророка, который предвещал конец света, а ему не верили, и вот теперь все убедились.

– Ну а теперь попробуй дать хоть какое-нибудь рациональное объяснение случившемуся, – с иронией предложил он. – Чужой не мог попасть в дом. Парадную дверь ты запер перед нашим отъездом, а черный ход ведет через кухню, где неотлучно находилась Мария.

– Мария могла выйти на несколько минут, – вмешался я. – Допустим, она спустилась в погреб, зашла в одну из комнат – в это время кто-то вполне мог прокрасться в дом.

– Собака подала бы голос.

– Она и подала.

– Верно, – согласился Карстен. – Но не раньше, чем этот таинственный мистер Икс уже пробрался в комнату. Вообще-то известно, что собаки и многие другие животные чуют и угадывают то, что еще скрыто от людей.

Арне натянуто улыбнулся.

– То есть ты хочешь сказать, что убийца – назовем его так – вдруг оказался в доме? Что он, существо сверхъестественное, проник в дом сквозь крышу или стены?

– Совершенно верно, – Карстен с достоинством опустился в старинное кресло.

– И это говорит человек, который называет себя автором детективных романов? Я полагал, что это ремесло требует от писателя умения анализировать ситуацию, по крайней мере, если она не слишком сложна. А уж объяснить, как злодей проник в дом, проще простого. Одних окон здесь сколько, он мог открыть любое. Да и кто знает, может, он отмычкой открыл парадную дверь.

– Но какие мотивы могли заставить его убить несчастную собаку? – спросила Моника.

Она стояла рядом со мной и была белее мела. Я заметил, что она дрожит.

– Очевидно, что-то в доме интересует этого человека, – ответил Арне. – Чего-то он здесь ищет. И вполне естественно, что ему пришлось убрать собаку, ведь она могла найти его по следу. Если согласиться с тем, что это тот же человек, которого здесь раньше уже принимали за привидение, то, скорее всего, у него есть свое заветное окно, через которое он забирается в дом, например в одной из нежилых комнат, куда никто не заходит. Не удивлюсь, если в таком большом доме он уже облюбовал себе комнату и ночует там в спальном мешке. Ну а иногда выходит в коридор и изображает привидение, если ему кажется, что для этого настал подходящий момент. Вполне возможно, что он и сейчас прячется где-то поблизости. Поэтому я предлагаю обследовать весь дом. Давайте одну за другой прочешем все комнаты.

Предложение было не слишком заманчивое, но ничего другого нам не оставалось. Вооружившись карманными фонариками, мы обшарили весь дом, от огромного чердака до большого и холодного, как склеп, подвала, но нигде не обнаружили свежих следов чужого человека. Всюду, где еще не успела убрать прислуга Арне, уже больше ста лет не ступала нога человека. Мы вошли в комнату, которую Арне почему-то не показал нам, когда первый раз водил по дому. Лучи наших фонариков скользили по пыльным стульям, столу, половицам. Окна и двери были тщательно закрыты, и ничего не указывало на то, что хотя бы одно из окон могло недавно открываться.

– Нам попался необычайно опытный вор, – заметил Арне. – Должно быть, все-таки он проник в дом, открыв входную дверь, а потом снова запер ее. Когда же Мария бежала, оставив дверь нараспашку, он спокойно вышел из дома через кухню.

Тасс обнаружил его, когда он был в Желтой комнате, и незнакомец просто-напросто зарезал его. А этот дьявольский кот, который, по-видимому, сопровождает его, набросился на Тасса и изодрал когтями.

– Но я не понимаю одного, – сказал я. – Что заставляет этого человека бродить по твоему дому в сопровождении большого черного кота? Ты говоришь, он что-то здесь ищет? Но что? Старый пиратский клад, спрятанный за одним из комодов? Если он приходит сюда ради наживы, так ведь стены здесь буквально увешаны ценностями, но ни одна из картин как будто не пропала?

– Этого я и сам пока не понимаю, – признался Арне. – Вполне вероятно, что мы имеем дело с безумцем. Но от этого нам не легче.

Поиски были завершены, и мы стояли внизу в прихожей. Фонарики мы погасили, чтобы не расходовать зря батарейки, поэтому в вечерних сумерках мы различали лишь силуэты друг друга. Кто-то закурил сигарету, и огонь от спички осветил саркастическую улыбку Карстена.

– У тебя есть своя теория? – угрюмо спросил у него Арне.

– У меня еще не сложилась более или менее полная гипотеза, – ответил Карстен. – Но хочу напомнить тебе, что еще зимой, когда ты купил эту усадьбу, я предупреждал тебя, что в доме действуют загадочные силы. Помнишь, как осуществлялась месть Юнаса Корпа? Пока что погибла только бессловесная тварь. Но никто не знает, кого в следующий раз постигнет подобная участь. На твоем месте я бы, пока не поздно, отказался от мысли менять что-либо в этом доме.

– Но это же чистое безумие! – Арне беспокойно ходил по прихожей, спрятав руки в карманы; наконец он остановился перед Карстеном. – Уж не боишься ли ты, что эта месть может пасть и на тебя? Может, ты предпочел бы вообще не бывать здесь?

– Отчего же, с твоего позволения я с удовольствием буду приходить в этот дом. В первую очередь я писатель и ученый-криминалист. Разве я могу добровольно отказаться от таких уникальных наблюдений? К тому же в данном случае я нахожусь вне зоны риска. Это тебе следует подумать об осторожности, Арне. Иначе пеняй на себя.

Не только Карстен вспомнил о мести капитана Юнаса Корпа. Наша добрая Мария тоже осознавала всю меру опасности. Придя на кухню, мы застали ее в дорожном платье, чемоданы и пакеты стояли на полу. Она не проведет больше ни одной ночи в этом доме, ни часу дольше необходимого не пробудет в этом заклятом месте. На этот раз наши уговоры были тщетны, терпение Марии было исчерпано. Мы должны были немедленно отвезти ее домой, она жила тут же в Хейланде, километрах в пяти от Каперской усадьбы. К счастью, Карстен оказался рыцарем и предложил взять этот труд на себя. Лошадь снова запрягли в коляску, и через десять минут вечерние сумерки поглотили их. Мы с Арне взяли лопаты и зарыли собаку в кустах, недалеко от дома.

– Я попросил Марию не говорить о случившемся Эйвинду Дёруму, – сказал Арне. – Но с таким же успехом можно заклинать ветер, чтобы он стих. Завтра об этом будет знать весь приход, и эмиссар Флателанд нагонит в молельном доме на свою паству еще больше страху. Дёрум, конечно, решит, что собака погибла по нашей вине. Не будь жертвой его собака, я бы подумал, что это он сам шныряет по своим прежним владениям. Он же сумасшедший, ему бы это вполне могло взбрести в голову. Не зря говорят, он в дальнем родстве со старым Юнасом Корпом.

Думаю, не погрешу против истины, если скажу, что наша вторая ночь в Каперской усадьбе доставила нам гораздо меньше удовольствия, чем первая. Одно дело лечь спать в доме, где обретается всего-навсего черный кот, – я, например, люблю животных, и меня такое соседство не пугало. И совсем другое – спать в комнате с незапертой дверью, когда по дому, возможно, бродит безумец.

Поэтому я счел необходимым достать том Вудхауса и углубиться в произведение, о котором уже говорил: «Так держать, Дживз!». Вскоре я уже спал.

Однако сон мой не был безмятежным. Меня преследовали сновидения, и даже весьма неприятные. Я вдруг оказался на месте кучера и держал в руках вожжи, правя лошадью Арне, совсем как днем. Миновав пустоши, я покатил по аллее к пасторскому дому. Однако во сне я был в коляске один. Неожиданно оказалось, что я еду не под густыми кронами деревьев, а по длинному темному коридору, проходящему через второй этаж капитанского дома.

Как и днем, лошадь вдруг остановилась, я пытался заставить ее сдвинуться с места, но она стояла как вкопанная. Постепенно ее страх передался мне, меня охватило тягостное предчувствие неминуемой беды. Вдруг – я даже не заметил когда – открылась дверь Желтой комнаты и в конце коридора появился какой-то человек. Он медленно шел ко мне. Это был тот самый человек, которого мы видели в аллее. Пале сказал, что это рыбак по имени Рейн. Он подошел ближе, и я увидел, что по его брезентовой робе стекает вода. Я почему-то сразу понял, что это морская вода.

Через мгновение он был уже рядом с коляской. Мне больше не было его видно. Я не спускал глаз с ушей лошади, но ощущал его присутствие. Ужас сковал меня. Мне хотелось выпрыгнуть из коляски и бежать, но я не мог пошевельнуться. Вдруг я понял, что должен повернуться к этому человеку, заглянуть ему в лицо, встретить взгляд его больших серых глаз с тусклыми зрачками.

Тут я проснулся, мокрый как мышь. Мне не сразу удалось овладеть собой настолько, чтобы зажечь свечу, схватить Вудхауса и лихорадочно начать читать.

Утром погода была превосходная. На небе не было ни облачка, солнце жарило, как в июле, и слабый бриз гнал на берег спокойные, ласковые волны. В природе угадывалось нежное и в то же время тревожное ощущение, в котором и состоит прелесть перехода лета в осень. Глядя в окно на шхеры и море, я понял, что идея Арне устроить тут курорт не лишена смысла.

Прекрасная погода и вкусный завтрак, приготовленный Моникой, окончательно прогнали мысли о вчерашнем дне. Кофе, яйца, бекон и булочки с крестьянским маслом могут даже самое страшное событие отодвинуть на задний план. Я твердо решил насладиться всеми радостями этого дня. Наливая горячий кофе, я напевал стихи Омара Хайяма.

Когда мы помогали Монике мыть посуду, у нас и в мыслях не было, что тучи над нами сгущаются. Отдохнув и выкурив по сигарете, мы отправились купаться.

После короткого заплыва в освежающей соленой воде мы улеглись на солнце. Вдали затарахтела моторка. Моника заложила очками «Унесенные ветром» Маргарет Митчелл, Арне отложил в сторону объемистый том, посвященный нефтяным скважинам в Мексике, а я оторвался от романа Линклатера «Трактир Пеликан» – Вудхауса я держу про запас, как снотворное. Из-за шхер вынырнула моторка, из которой нам приветливо махали, а еще через минуту на берег сошли Эбба и Танкред Каппелен-Йенсен, каждый с элегантным чемоданом в руках. После сердечных рукопожатий и радостных возгласов они объявили, что горят желанием помочь в расследовании тайны Каперской усадьбы. Не дожидаясь ответа, они сердечно поблагодарили за приглашение жить в доме Арне.

Вообще-то я должен был быть готов к этому посещению. Вечером, еще накануне отъезда из Осло я встретил Танкреда в Театральном кафе и рассказал ему об удивительных событиях, произошедших в усадьбе во время пребывания там Арне. Я также сказал, что мы с Арне и Моникой едем в Хейланд, чтобы на месте во всем разобраться. У каждого человека есть свое хобби: одни играют в домино, другие разводят штокрозы, а третьи коллекционируют марки. Хобби супругов Каппелен-Йенсен – криминалистика.

Как уже говорилось, Танкред был представителем обреченного класса капиталистов, а потому отличался невероятной ленью. Все, знавшие его, были потрясены, когда он, блестяще сдав экзамены по юриспруденции, добровольно отправился работать нотариусом в какой-то забытый Богом городишко. Он проработал там больше года и, по слухам, очень помог в раскрытии одного убийства, материалы о котором много месяцев фигурировали на первых страницах всех норвежских газет. Наверное, это расследование отняло у него последнюю энергию, потому что, вернувшись в Осло, он объявил, что весь следующий год посвятит отдыху. Он погрузился в вольтеровское кресло и занялся изучением криминалистики, а кроме того, вопреки требованиям отца, настаивавшего на том, чтобы Танкред женился на наследнице солидной адвокатской фирмы, женился на Эббе Линдквист.

Эбба была магистром психологии, особенно ее интересовала психология преступников. Танкреда и Эббу свела друг с другом любовь к Агате Кристи. В их уютной квартире на Киркевейен имелось огромное собрание детективной литературы: Конан Дойль, Остен Фримен, Честертон, Биггерс, Агата Кристи, Дороти Сейере и другие. Злые языки говорили, что, будь на то воля Эббы и Танкреда, дружками на их свадьбе стали бы Эркюль Пуаро и лорд Питер Уимсей, а венчал бы их главный герой рассказов Честертона – отец Браун.

Не успев расплатиться за моторку, Танкред выпалил нам все самые свежие столичные новости. Мы же поведали ему и Эббе все, что видели и слышали здесь, включая рассказ ленсмана об эстонском судне, описание обеда у Пале и, конечно, случай с убитой собакой. Супруги улыбались все более иронично, особенно после моих слов об испуганной лошади и пророчествах Карстена.

– Вы очень скоро убедитесь, что здесь не все ладно, – сказал Арне тоже с улыбкой. – Раз вы такие скептики, я предложил бы провести маленький эксперимент. Мы устроим нашему привидению небольшую провокацию, и вы сами увидите, как оно себя поведет.

– Что же ты предпримешь? – спросила Эбба не без любопытства, на ее хорошеньком вздернутом носике появилась морщинка.

– Очень просто. Передвинем мебель, этот старый призрак страшно злится, когда перемещают его вещи.

Арне, Моника и я накинули халаты и повели гостей в усадьбу. Арне предоставил в их распоряжение большую, очень уютную комнату, а потом повел показывать дом. Эбба и Танкред проявили ко всему огромный интерес, пристально осматривали мебель, картины, оружие, словно надеялись обнаружить на них четкие отпечатки пальцев. Они разглядывали ковры и простукивали стены в поисках замаскированной двери, ведущей в потайную комнату. Наконец мы пришли в Желтую комнату, здесь они взялись за дело с особым рвением, без конца обследуя и простукивая поверхность стен. Однако ничего нового им обнаружить не удалось. Арне с улыбкой наблюдал за ними.

– Наш дорогой призрак не любит оставлять следов, – сказал он. – Кстати, насчет обещанного эксперимента. Мы осуществим его именно здесь. Видите этот комод? Давайте передвинем его в другой угол.

Предложение Арне провести эксперимент я сперва принял за шутку. Мне и в голову не пришло, что он захочет осуществить его всерьез. Это было бы глупо, однако вполне в духе Арне. Комод был громоздкий, в нем уместилось бы постельное белье со всей округи. Общими усилиями мы с трудом передвинули его в другой угол.

– И что же будет дальше? – спросил Танкред, вытирая руки.

– Потерпи, увидишь, – ответил Арне. – Капитан Корп категорически запретил подобные перестановки. Такой поступок не останется для нас безнаказанным.

Танкред засмеялся.

– Все понятно, ты решил показать нам фокус. Пожалуйста, господин фокусник, закатайте рукава, мы должны убедиться, что вы в них ничего не прячете.

Арне загадочно улыбнулся.

– Я предлагаю запереть комнату и отдать ключ Эббе, – сказал он. – Как видите, окна заперты на задвижки, второй ключ отсутствует. А теперь мы выпьем за встречу и пойдем снова на берег. Вода сегодня сказочная. Летнее солнце – это первое, в чем нуждаемся мы, грешные.

На берегу, расположившись на горячих от солнца камнях, даже Танкред и Эбба забыли, что прибыли в Хейланд с намерением раскрыть непостижимую тайну. Вода была совершенно прозрачная, хорошо прогретая, от морской соли приятно горела кожа. Мы нашли широкую, плоскую скалу, с которой можно было нырять, а потом лежать на ней и всем телом впитывать в себя солнце и морской воздух, отчего кожа становилась смуглой, как у малайцев. Впрочем, многие из нас и без того были вполне малайского цвета. Мы лениво, как уважающие себя малайцы, дремали, не в силах даже беседовать, отмахивались от мух, переворачивали изредка страницу в книге или, сделав несколько шагов, бросались со скалы в море.

Однако во второй половине дня вдруг дохнуло осенней прохладой, и посвежевший воздух напомнил об угрозе воспаления легких. Поднялся ветер, и мы поспешили в дом, чтобы одеться. Потом, голодные как волки, сели за обеденный стол, красиво накрытый женщинами. Вечером мы расположились в гостиной, каждый с бокалом виски, блаженно сознавая, что минувший безукоризненно летний день мы провели, руководствуясь золотым английским принципом: «Как важно быть бездельником».

В окна проникла ночная тьма, на небе висел турецкий полумесяц, и холодный ветер шуршал в кустах крыжовника, посаженных вдоль дома. Мы совершенно забыли о дурацком эксперименте Арне, по крайней мере я, и с живым интересом обсуждали его планы создания отеля. Арне очень сокрушался по поводу суеверности и невежества местного населения, он заранее предвидел, что ему предстоят столкновения с жителями Хейланда, особенно с теми, кто исправно посещает молельный дом и находится в тисках железной диктатуры эмиссара Флателанда.

– Вот вам классический пример того, что бывает в результате подавления сексуальных влечений, – сказала Эбба и энергично прожевала кусочек спаржи. – Все население Хейланда следовало бы принудительно подвергнуть психоанализу. Суеверия, страх, пиетизм – все это непосредственно связано с работой внутренних органов. Нервные спазмы в области солнечного сплетения…

– У Карстена определенно не все в порядке с солнечным сплетением, – перебила ее Моника.

– Арне, почему бы тебе вместе с отелем не открыть и антимолельный дом? – предложил Танкред. – Ты бы мог обеспечивать работой магистров психологии, приглашая их читать местным жителям лекции о современной половой морали. Через год тут не осталось бы ни одного привидения.

– У меня есть другое предложение, – начал я. – Ты мог бы…

Я замер на полуслове. Прямо над нашими головами послышался тяжелый шум, будто по комнате на втором этаже прокатился дорожный каток. Потом громко стукнуло, так, что задрожали стены. И наступила тишина.

В оцепенении мы смотрели друг на друга, у всех открылись рты, по правде говоря, героев среди нас заметно не было. Меня охватил тот же ужас, который я испытал ночью во сне. Арне первый пришел в себя, он вскочил и схватил с каминной полки фонарик.

– Дьявол! – воскликнул он. – Это в Желтой комнате. Бежим туда! Эбба, ключ у тебя!

Шум слышали все, о слуховой галлюцинации не могло быть и речи. В голове у меня теснились обрывки мыслей, пока мы бежали наверх. Еще мгновение, и мы все увидим. А что, собственно, мы можем увидеть? Животное? Человека? Или… Моему воображению рисовалась фигура в мокрой брезентовой робе. А вдруг он притаился за дверью Желтой комнаты и поджидает нас? Одно было несомненно: если мы имеем дело с обычным смертным, уйти незамеченным на этот раз он не сможет. Я напряг мышцы, лучше быть готовым к любым неожиданностям.

Мы поднялись на второй этаж. Арне осветил фонариком замочную скважину.

– Эбба, ключ!

Эбба протянула ключ. Арне вставил его в замочную скважину и повернул. Через мгновение мы все были уже в комнате. Луч фонарика скользил по стенам, полу, потолку. Я интуитивно почувствовал, что в комнате никого нет, как только переступил через порог. Однако, когда луч осветил по очереди все углы комнаты, у меня невольно вырвался крик. И это было понятно.

Передвинутый нами комод вернулся на свое прежнее место!

Глава шестая АРНЕ БЛЕФУЕТ

Когда я впоследствии вспоминал этот эпизод, он представлялся мне каким-то смутным, похожим на сновидение. Мне трудно было поверить, что все это случилось наяву. У древних, согласно преданиям, встреча с привидением или другими потусторонними существами не вызывала сильного душевного потрясения, так как она органически сочеталась с их представлениями о мире. Мы же, современные самоуверенные прагматики, вооруженные принципом причинности, рассматриваем Вселенную как примитивную задачку по геометрии, но при этом встреча с загадочным повергает нас в растерянность. Стоит нам заподозрить, что наша задачка может не сойтись с ответом, и нас, как беспомощных детей, охватывает панический страх темноты.

Вот и в тот раз, пятеро мыслящих представителей современной цивилизации, вооруженных знаниями и образом мыслей, вынесенными из двенадцатилетнего школьного курса, а также из чтения газет и штудирования справочников, окаменев от ужаса, взирали на какой-то старый комод.

Я искоса взглянул на Танкреда. От его самоуверенности не осталось и следа, у него был вид ученика, который не приготовил уроки. Однако он быстро овладел собой.

– Давайте рассуждать последовательно, – сказал он с напускной флегматичностью. – Окна заперты.

Уйти коридором наш фокусник не успел бы. Значит, в комнате имеется потайной ход.

– Безусловно! – подхватила Эбба, она уже оправилась от испуга, и глаза у нее опять загорелись. – Все мы не сомневаемся, что несколько мгновений назад здесь кто-то был. Причем этот кто-то обладает незаурядной силой. Я не думаю, что комод может двигаться сам по себе. Не верю я также, что этот тяжелоатлет мог исчезнуть, прибегнув к четвертому измерению, как Кантервильское привидение в новелле Оскара Уайльда, Одним словом, он мог исчезнуть только через потолок, пол или одну из стен. – Эбба говорила сбивчиво, торопливо, щеки у нее раскраснелись. – Потолочные балки здесь такие мощные, что их мы сразу исключаем. Исключаем также и пол, ведь гостиная находится как раз под этой комнатой, так? Исключаем и две стены – стену с окном и ту, которая выходит в коридор. Остаются боковые стены. Арне, что находится за этой стеной?

– Небольшая комната, которой я не пользуюсь. А противоположная стена – это северный торец дома. Если бы за ней была потайная дверь и наш гость вышел в нее, он бы упал с шестиметровой высоты.

– Давайте сначала осмотрим маленькую комнату!

Арне принес керосиновую лампу, и мы осмотрели соседнюю с Желтой комнату так же тщательно, как и все остальные на втором этаже. Танкред и Эбба подвергли дотошному осмотру стены Желтой комнаты. Однако это не дало никаких результатов. Следов непрошеного гостя или потайной двери найдено не было. Танкред устало опустился в кресло и вытер лоб.

– Пять-ноль в пользу Карстена, – вздохнул он. – Точные науки пасуют, и мне это не нравится. Я всегда терпеть не мог Эдгара По.

– А что, если этот полтергейст попросту живет в самом комоде? – предположил я. – Допустим, в нижнем ящике. Иначе для чего нужна такая громоздкая мебель в наше время всеобщего жилищного кризиса?

Моя шутка провалилась. Арне зевнул и предложил всем разойтись спать. Завтра с утра ему предстоит ехать в Лиллесанн, и он должен рано встать. К тому же наше привидение ведет себя мирно, действует главным образом до полуночи и ничем не нарушает ночного покоя.

Поиски можно будет продолжить и утром. Доброй ночи, дамы и господа!

Меня поразило, каким равнодушным внезапно сделался тон Арне. Неужели это был просто-напросто один из его трюков? От него всего можно было ожидать.

Лежа в постели, я некоторое время рассуждал об этом. Однако был вынужден отказаться от своих подозрений – у Арне было алиби. Собаку убили, когда мы были в гостях у Пале. Арне это убийство потрясло не меньше, чем всех остальных. Конечно, он имел неодолимую страсть ко всяческим розыгрышам и мистификациям, но убийство собак было не в его духе. И тем не менее должно же было существовать какое-то рациональное объяснение случившемуся. В чьих интересах это совершалось? И каким образом человек из плоти и крови…

Я был не силен по части абстрактных умозаключений, а потому уснул, только поставив вопрос, но не успев на него ответить. Дневное солнце подействовало на меня благотворно – в эту ночь я спал как никогда. Силы света несомненно обладают целебным свойством, и всем, кому предстоит ночевать в старинной усадьбе, я рекомендую загорать не меньше четырех часов, прежде чем отправиться в свою комнату, будь она голубая, желтая или зеленая.

– Сегодня мы идем в гости к Карстену, – объявил Танкред, протягивая руку за малиновым вареньем. – Любопытно взглянуть на жилище автора детективных романов, где рождаются образы сомнамбул и оборотней. Арно, это далеко отсюда?

– Минут двадцать ходу. – Арне допил кофе и встал из-за стола. – Проводите меня до причала, и я покажу вам дорогу. Найти его очень просто. К сожалению, мне надо в Лиллесанн, а то вы могли бы взять моторку.

Эбба, Моника, Танкред и я шли вдоль берега по узкой тропинке. Над водой кружили чайки, ветер с моря приносил первозданный запах водорослей, так, наверно, пахло, когда на Земле только зародилась жизнь. Танкред шел с задумчивым видом и жевал спичку: судя по всему, его занимал какой-то сложный вопрос.

– Ну как? – спросил я. – Серое мозговое вещество работает успешно? Или не очень?

Он покачал головой.

– Не мозги, а какая-то каша, – проворчал он и выплюнул спичку. – Тягучая и невкусная. Просто непонятно, как такой тугодум мог стать юристом. Я совершенно не понимаю, что здесь происходит. Допустим, в комнате есть потайной ход – которого, как мы убедились, там нет, – все равно непонятно, каким образом кто-то посторонний мог передвинуть обратно комод. Об эксперименте знали только мы пятеро, а мы все время были вместе. Вероятно, нас дурачит великий фокусник, не хуже самого Гудини.

– Без сомнения, кто-то пытается запугать Арне и прогнать его отсюда, полагая, что даже просвещенный современный человек станет суеверным после хорошей встряски, – сказала Эбба. – Как видим, старым преданием воспользовались достаточно эффективно.

– Ты не могла придумать более банального объяснения? – заметил я. – Правда, к подобному финалу иной раз приводят свои романы писатели-детективщики, когда пишут о призраках. Не считая, конечно, Карстена, который имеет дело только с настоящими привидениями.

– Самые банальные объяснения, как правило, самые верные, – возразила Эбба. – Ничего нового Карстен тебе не скажет. Сам он верит в привидения только потому, что они его кормят.

Тропинка привела нас на узкий мыс, на краю которого стоял голубой рыбацкий домик, хорошенький, ухоженный сёрланнский домик с белоснежными кружевными занавесками на окнах. Карстен в значительной степени был дитя богемы, но в вопросах жилья он придерживался строгих буржуазных идеалов. Через минуту Карстен уже открывал нам дверь, счастливый тем, что мы прервали его работу.

Он ввел нас в комнату, в которой мое внимание прежде всего привлекли две репродукции Брейгеля и Гойи, вполне отражающие пристрастие Карстена ко всяким кошмарам. Все стены сплошь были уставлены книжными полками. У окна стоял старинный дубовый письменный стол, на котором лежало несколько примечательных предметов – нож для разрезания бумаги в виде кривой арабской сабли, маленький позолоченный сфинкс, служивший просто-напросто прессом, несколько ручек с выгравированными на них иероглифами и, наконец, большая пепельница, украшенная вырезанным черепом. Множество окурков свидетельствовали о высокой продуктивности писателя. На столе была раскрыта толстая книга. Я заглянул в нее, это были произведения французского астронома. Камиля Фламмариона.

– Потрясающий сборник, – сказал Карстен. – Он содержит более пятисот научно проанализированных оккультных наблюдений. Тут для меня материала на десяток книг.

– Это все равно что ходить по воду за ручей, – сказал я. – У тебя под носом происходят чудеса почище. Чего ты в книги зарылся, когда жизнь сама преподносит тебе такой материал!

И я рассказал Карстену про комод. Он так и загорелся.

– А я что говорил? Ну, и долго еще придется доказывать скептикам очевидное? Впрочем, люди видят только то, что хотят увидеть. Бороться с глупостью…

– Бороться с глупостью не под силу даже писателю-детективщику, – перебил его Танкред и сел на диван. – Достопочтенный оборотень, надежда и опора всех мертвецов, усталым путникам, нашедшим приют в твоем гостеприимном доме, необходимо утолить жажду.

Карстен принес рюмки и бутылку портвейна.

– Мне бы хотелось узнать побольше про этого Пале, – сказала Моника. – И про Лиззи. Они оба очень интересуют меня. Расскажи все, что ты о них знаешь, Карстен.

– О самом Пале я знаю не больше вашего, – ответил Карстен. – Это сфинкс, который не распространяется о своем прошлом. Известно только, что он много лет жил в Америке и был там пастором. Даже своей жене он мало что рассказал о себе. Лиззи я знаю почти год. У нее необычная судьба. В тринадцать лет она потеряла родителей и с тех пор жила по родственникам, которые не упускали случая напомнить ей, что держат ее из милости. Ее положение было не лучше, чем у маленьких героев романа Габриеля Скотта «Беззащитные». В прошлом году она приехала из Хортена в Лиллесанн к дяде и тете. Они приложили много усилий, чтобы сломить в ней последнее мужество.

– Да уж, с жизнерадостными героинями Бьёрнсона у нее мало общего, – заметил я. – Ее мрачность скорее в духе Ибсена. Кстати, сколько ей лет?

– Всего двадцать один год. У нее светлая голова, и, конечно, она давно могла бы найти себе приличную работу. Но эти проклятые родственники хотели держать ее в подчинении, пока она не достигнет совершеннолетия.

– Каждый человек, достигший восемнадцатилетнего возраста, имеет право свободно заключать трудовые соглашения, – вставил я. – Рагнар Кнопф, «Норвежское право», параграф пятнадцатый. Вы, между прочим, имеете дело с юристом, а не с кем-нибудь еще.

– Все это так, но родня задурила ей голову словами о чувстве долга, благодарности и обязанностях, с нею связанных. И Лиззи в силу своей слабости и податливости подчинилась им и продолжала вести жизнь домашней рабыни. В это время на горизонте появился Пале. Лиззи случайно познакомилась с ним в магазине. Он произвел на нее неизгладимое впечатление. Лиззи рассказала ему свою историю, и в конце концов он предложил ей место экономки в Пасторской усадьбе. Лиззи с радостью согласилась, увидев в этом возможность наконец-то стать самостоятельной. Благодаря необъяснимой силе, которую внушил ей незнакомец, Лиззи смогла освободиться от родственников. После скандального разрыва с дядей и тетей она переехала в Хейланд. А через месяц уже вышла замуж за Пале. Похоже, что в Америке современный темп жизни заразил и богословов.

– Но ведь теперь она в полной зависимости от него, это же очевидно, – заявила Моника. – Она стала еще менее самостоятельной, чем была раньше. Такое, во всяком случае, у меня сложилось впечатление. Я уверена, что она еще пожалеет об этом браке. Мне ужасно не нравится Пале. В нем есть что-то отталкивающее. Чего стоит его отвратительная болтовня о ведьмах и сатанинских оргиях. Да и внешность у него неприятная, он похож на распутных монахов времен Ренессанса.

Так мы беседовали минут десять, как вдруг в дверь постучали. Карстен пошел открывать, вскоре он вернулся в комнату вместе с Лиззи.

– Стоило заговорить о солнце, и оно само пожаловало из-за туч, – сказал он. – Мы уже четверть часа перемываем кости тебе и твоему мужу. Садись, Лиззи, я налью тебе портвейна. Астральным телам портвейн полезен… Простите, я забыл вас представить друг другу: Лиззи Пале – Танкред Каппелен-Йенсен и его жена Эбба…