Текст книги "Паршивая овца [Мертвецы выходят на берег.Министр и смерть. Паршивая овца]"

Автор книги: Бу Бальдерсон

Соавторы: Г. Столессен,Андре Бьерке
сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 42 страниц)

32

Александр Латор разглядывал мою кухню, и я по инерции тоже огляделся, боясь увидеть на стенках шкафов остатки пиршества, на потолке – пауков, а на кране холодной воды – женские трусики. Последнее было наименее вероятно.

– Мы здесь в безопасности? – спросил Латор.

Я подумал: «У них наверняка есть телефонный справочник. И значит, там они могут найти мой адрес. Но дверь достаточно крепкая, у нас есть телефон, и мы можем вызвать полицию, и, кроме того, вокруг полно соседей. Они не смогут нас пристрелить, не наделав много шума».

Он вздохнул.

– Они быть гангстеры. Эти люди.

Я кивнул.

– Ты, наконец, можешь мне рассказать, в чем дело?

Он посмотрел на меня.

– Почему ты не позвонил мне вчера, как мы договаривались?

– Я ничего тебе не обещать! Во всем этом не быть смысла! И ты видел, что меня чуть не убили в воскресенье.

– Ну и?

– Я должен был уехать из Берген. Я быть в домике Ханса у Люсефьорда.

– Да, я там был, – я кивнул в ответ.

Он удивленно посмотрел на меня.

– Да? Когда?

– Сегодня днем.

– Я слышать, что кто-то приехать… Я думать, это… Поэтому я убегать через кухню. Через лес. И на автобусе поехать в город.

– Отлично. И что же ты делал в городе?

– Я… просто бродить. Я пытался звонить тебе, но никто не отвечал.

– Ты… Случайно не был рядом с отелем?

– Нет – нет. Ты что, думать, что я сумасшедший? Когда эти парни преследовать меня?

– Но они тем не менее тебя нашли?

Он помассировал себе голову.

– Да, это быть… В конце концов я решил идти к тебе в контору. Ждать там. Когда я входил в подъезд, то в кафе на другой стороне улицы заметить того официанта, Лоне, и Харри Хельгесена. Когда ты прийти – я думать сначала, что это они. Но затем я слышать их внизу на лестнице. Остальное ты знаешь.

– Остальное? Я ничего не знаю. И ты, Латор, должен мне все рассказать.

Он развел руками.

– Что ты хотеть знать?

– Прежде всего… Почему они за тобой гоняются?

– Хельгесен и Лоне?

– Да.

Он отвел глаза, но потом вновь посмотрел на меня.

– Это серьезные вещи, Веум.

– Я уже понял.

– Когда я работать в отеле, я обнаружил… Я обнаружил, что они, Бернер и остальные, посылают на нефтяные платформы не только продукты. Они посылать другие вещи в упаковке продуктов.

– Ты хочешь сказать, что это…

Он выжидал.

– Наркотики?

Он внимательно посмотрел на меня.

– Ну, не совсем… да. Я знать эти таблетки по Лондону. Это так называемые стимуляторы.

Я кивнул.

– Там, на платформах, очень тяжелые условия работы. Некоторым нужно что-то сильное, чтобы поддерживать силы. Чтобы мозг работал. Чтобы не закрывались глаза. Там легко продавать таблетки по высокой цене.

– И они посылают эти стимуляторы под видом обычных продуктов?

Он кивнул.

– Да. И они продавать их в городе тоже. В дискотеке Карла Бернера они продавать довольно много. Не сами, конечно. У них есть люди… и девочки. Это верная прибыль. Большие деньги. И все без налогов.

– И ты обнаружил все это совершенно случайно?

Он подтвердил.

– Мне надо было сходить на склад за товаром. Там Хельгесен. Он злится, когда я приходить. Это быть вечером, и он что-то прятать. Быстро. Я забирал товар, за которым приходить. И он ничего не говорит. Потом я вернулся, просто из любопытства. И я нашел. В коробке с красной фасолью была не только фасоль. А…

– Что же ты тогда сделал?

– Я – ничего.

– Ты кому-нибудь рассказал об этом?

– Да, Хансу. Он сказал, что я должен молчать, что никто мне не поверит… Полиция, если бы к ним пришел черный, сказала бы…

– И тебя выгнали?

– Нет.

– Нет? Но я слышал, что…

– Я просто-напросто не вышел работать. Я бояться.

– Интересно. Ничего странного, что они решили поговорить с тобой. Если бы я был на твоем месте, я бы прямиком отправился в полицию, и чем раньше, тем лучше. Ты очень важный свидетель. Они будут вынуждены оставить тебя в стране, пока не вынесут приговор.

– Ха! Ты верить этому? Ну нет, они высылать мне – и просто приезжать за мной, когда будет суд. И какой суд? У них есть доказательства? Свидетельство проклятого чернокожего, который специально все выдумать, чтобы оставаться в стране?

– Но почему, черт тебя возьми, ты не рассказал мне всего этого в пятницу?

– Ты бы мне верить? – Он с ухмылкой посмотрел на меня.

– Ну да…

– Полиция верить мне? Полиция давно охотится за мной, подозревает в продаже наркотиков, у меня нет визы. Они просить доказательства. Они просто хватать мне и сажать на самолет в Лондон! А там… – Он развел руками.

– Но я бы мог помочь тебе.

– Чем? Ты быть Дон Кихотом и на белом коне въехать на склад, находить картонку с красной фасолью и достать там стимуляторы? Можно умереть со смеху! Ха, ха, ха, Веум!

Я задумался, попытался собраться. Однако мои мысли разбегались, словно глупые овцы на выгоне сентябрьским вечером при первых раскатах грома. В голове гулял ветер.

– А как быть с Хенриком Бернером?

– Да? А что с ним?

– Ты знал его?

– Я просто знать, кто он такой.

– Но ты знаешь, что он умер. Его убили. Утопили в Аквариуме?

Он с ужасом уставился на меня.

– Хенрик Бернер? Умер? Но может, тогда он тоже знать. Может, именно поэтому они так хотели поймать меня, потому что знали, почему умирать Хенрик Бернер? – Он посмотрел в окно. – Никаких лестниц?

Я указал на пожарный канат, висящий перед окном:

– Это единственная возможность спуститься вниз. А на другой стороне улицы живет дама с самым сильным и наиболее используемым в Бергене биноклем. Если только кто-то попробует подняться на метр от земли по этому канату, она тут же поставит на ноги весь город.

Он немного успокоился.

– Послушай, Латор. Сейчас полиция действительно тебя ищет.

– Ну и что. В Африке я привык к этому. – Он ухмыльнулся.

– Отлично, но сейчас речь идет о том пожаре, что случился полтора года назад. Ты был свидетелем тогда.

– Да? – Он настороженно посмотрел на меня.

– В том пожаре сгорел студент по имени Асбьерн Сэвог.

– Ну и что?

– Разве это не так?

– Допустим.

– Ты знал Сэвога?

– Знал? Нет. Я просто знал, кто он такой. Я видел, как он входить в дом: он, и Сирен, и Хенрик Бернер, и еще другие.

– Но… – Я тут же прикусил язык. – Повтори-ка еще раз. Он и кто еще?

– Сирен.

– Так Сирен тоже была там?

– Да.

– Ты что, знаешь Сирен?

– Нет, нет. Я никого не знать. Но я знал их имена. Они были студенты. Я их знать по университету.

– Интересно, она говорила мне совсем другое.

– Ну и спроси ее тогда об этом!

Я посмотрел на него долгим взглядом.

– Как раз это невозможно.

– Это еще почему?

– Потому что… Сэвог, и Сирен, и Хенрик Бернер… Кто еще там был?

Он пожал плечами.

– Я не знать. Другие студенты, не так уж много.

– А где был ты?

– Я был в гостях в доме напротив – пил чай.

– Чай? У кого?

– У – подруги.

– Как ее зовут?

– Это имеет роль?

– Это играет большую роль! – Внезапно я вспомнил пустырь и новый строящийся дом напротив дома Кари Карсте… – Не у Кари ли ты был?

Он обреченно кивнул.

– Да, у Кари. – И пристально посмотрел на меня. – Ты много узнать за эти дни, Веум. Я начинаю подозревать, что ты совсем не глуп.

– Благодарю за комплимент. Поехали дальше. Ты сидел у Кари и пил чай, а по другой стороне улицы шли Асбьерн Сэвог, Сирен, Хенрик Бернер и другие. А что случилось потом?

– Через некоторое время они вышли.

– Они?

Он кивнул.

– Но ни Сирен, ни Сэвога, ни Хенрика Бернера среди них не было?

– Нет.

– А потом?

– Я пил чай.

– Я уже понял, что ты пил чай. Наверное, ты выходил и в туалет, если ты столько пил?

– Да. И я вдруг видеть Сирен на улице.

– Сирен? Одну?

– Да. Она шла. А потом – дом загорелся.

– Подожди секундочку. Что имеешь в виду, когда говоришь «потом»?

Он непонимающе посмотрел на меня.

– Я имею в виду… Две минуты? Пять? Десять? Полчаса?

– Я не быть уверен… Меньше, чем полчаса. Думаю, десять – двенадцать минут.

– И ты не видел никого из других?

Он покачал головой.

– И что потом?

– Я… Когда я видеть огонь, я кричать Кари, чтобы она звонить в пожарную службу. Но они уже выехали, так нам сказали. Мы бежать на улицу. Но дом горел. Хенрик Бернер стоял на улице, совсем растерянный. Он объяснился с полицией. Пожарные пытались проникнуть в дом, но напрасно. Я хотел идти, но полиция стала спрашивать меня. Я рассказать, Что видел, как эти трое входили в дом, вместе с другими, как другие вышли и Сирен. Хенрик Бернер рассказал, что все были пьяны. Что он тоже вышел, но Асбьерн Сэвог был внутри. И потом что-то взорвалось, и весь дом сгорел. Он хотел идти обратно, но это невозможно. Он только развел руками и сказал: «Асбьерна Сэвога уже не спасти».

– Нет. Если не считать того, что он до сих пор разгуливает по городу и оставляет после себя отличные отпечатки пальцев.

Латор склонил голову к плечу и вопросительно посмотрел на меня.

– Ты говорить… Ты считать…

– Что Асбьерн Сэвог жив. Но Хенрик Бернер умер, как и Сирен. Так что нет ничего удивительного в том, что за тобой гоняются.

Его губы беззвучно зашевелились, потом ему удалось произнести слова:

– Сирен? И она – тоже? – Он вновь бросил взгляд за окно.

Дверь в прихожую была приоткрыта, и я все время следил за входной дверью. Кроме того, я прекрасно изучил все звуки старого дома. Никто не открывал дверь подъезда, никто не попытался подняться по скрипящим ступеням.

– Кари Карсте – она тоже все это видела? Кто выходил, кто входил?

Он покачал головой.

– Я просто видел, потому что сидел лицом к окну. Я не комментировал это. Это было – просто как машины проезжают по улице, облака плывут по небу. Мы разговаривали о другом.

– Какие у вас были отношения с Кари?

– Отношения? У нас не было никаких отношений. Она белая женщина, я – черный. Это было совершенно невозможно в Южной Африке. Даже в этой стране это было трудно для нас обоих.

– Тогда, значит…

– Мы были просто друзьями, понятно?

Я не ответил. Я сидел и думал. В результате беседы я получил довольно много сведений. Однако мне все равно не хватало чего-то, что могло бы помочь воссоздать цельную и полную картину всех этих преступлений. Короче, мне не хватало ключа к тайне, как и прежде.

– Когда я был на хуторе у Ханса Хаугена у Люсефьорда… Я нашел там номер телефона банка в Лондоне. Что ты можешь мне об этом рассказать?

Он помолчал.

– Значит, я оставил его там… Это мой счет в банке на черный день. Я был уверен, что полиция захочет выслать меня именно в Англию. Я хотел звонить, чтобы узнавать, сколько у меня денег на том счете. Туда должны были поступить проценты. За несколько лет. Ты понимаешь?

– Счет на черный день – могу понять. А что насчет самого Ханса Хаугена? Ты знаешь, где он сейчас?

Он полез во внутренний карман пиджака и достал смятую бумажку.

– Он дал мне этот телефон. Сказал, чтобы я звонил – в крайнем случае.

Я посмотрел на номер телефона. По всей вероятности, где-то в центре.

– А где он может быть?

– Он не хотеть говорить. Я думаю, он бояться Хельгесена и Бернера, он тоже бояться.

– Я могу ему позвонить?

Он развел руками, давая понять, что это мое дело.

Я пошел в гостиную и набрал номер телефона.

Хауген ответил после второго гудка. Он пытался изменить голос, но я все равно тут же узнал его.

– Да? Алло?

– Хауген? Это Веум.

– О, Веум, я ждал.

– Да?

– Ты не знаешь, где сейчас Алекс?

– Знаю, в безопасности.

– Что ты хочешь этим сказать? В поли…

– Нет. У меня дома. Однако думаю, что в полиции он был бы в большей безопасности.

– Господи Боже мой! Я боялся… Они пытаются нас найти, Веум.

– Тебя тоже?

– Думаю, да. Они охотятся за всеми, кто посвящен в дело. Теперь наверняка и за тобой.

– Может быть. Где ты сейчас, Хауген?

– Я не могу этого сказать.

– Почему нет?

– Я не могу рисковать. Если кто-то подслушивает…

– Хорошо. Мы можем встретиться?

– Как мы можем об этом договориться, если нас подслушивают?

– Для того чтобы прослушать телефонные разговоры в Норвегии, надо приложить массу усилий. Кроме того, мы играем в казаков-разбойников не со службой безопасности.

– Нет, но…

– Нам нужно поговорить. Если хочешь знать мое мнение, то я бы посоветовал Латору пойти в полицию, и чем раньше, тем лучше.

– Нет, нет – об этом не может быть и речи. Его просто вышлют из страны.

– Уж лучше пусть вышлют, чем похоронят в Норвегии, тебе не кажется?

– Я… я перезвоню тебе, Веум. Через некоторое время. Из телефона-автомата. Верь мне.

– Хорошо, но меня уже здесь не будет. Ты поговоришь с Латором.

– Ты хочешь оставить его одного?

– Я оставлю ему свой игрушечный пистолет.

– О черт, Веум, будь осторожен. Это не игра в бирюльки. Парни на нас разозлились не на шутку.

– Я тоже страшен во гневе. Если ты все же решишься прийти ко мне, Хауген, то давай договоримся – позвони сначала три раза, затем после паузы еще два раза, затем – один. Хорошо?

– Хорошо.

Мы положили трубки одновременно.

Я вернулся на кухню к Латору.

– Ты слышал, что он сказал?

Он кивнул.

– Ради всего святого, не открывай дверь никому, кроме него. У меня есть ключи.

– А ты куда? – с подозрением спросил он.

– Гулять – и задавать вопросы.

– Кому?

Я подумал и ответил:

– Тому, кто себя может выдать.

Я подошел к входной двери и остановился, прислушиваясь. Хотя я и был уверен, что за дверью никого нет, но тем не менее приоткрыл ее чуть-чуть, готовый в любой момент ее тут же захлопнуть.

Однако я оказался прав. На лестничной площадке никого не было.

Я ободряюще улыбнулся Латору и запер за собой дверь.

Прежде чем выйти на улицу, я проделал тот же трюк и с дверью в подъезде.

Старики на первом этаже никогда не выходили из дома после начала детских передач по телевизору, так что я запер на ключ и дверь в подъезде.

Переулок был пуст. Ни одного человека.

Вдоль тротуара стояло много машин, но я не заметил среди них ни одного серо-голубого автомобиля. Единственным «фордом» была белая «сиерра».

Может быть, я все-таки ошибся в них. Может быть, у них не было телефонного справочника.

33

На улице темный ноябрьский вечер укутался покрывалом мороза. Вполне возможно, что ночью пойдет снег.

Я оставил машину в нескольких кварталах от дома Кари Карсте и прошел оставшуюся часть пути пешком. На углу улицы Аллегатан я резко остановился.

Рядом с ее подъездом с включенным мотором стояло такси, водитель которого наклонился к левой дверце и поглядывал наверх. Через несколько секунд в дверях появилась Кари Карсте и, что-то прощебетав водителю, уселась на заднее сиденье. Машина проехала от меня на расстоянии всего нескольких метров.

На пару секунд я оцепенел.

Моя собственная машина была слишком далеко, а пристроиться к бамперу на полной скорости удается только Джеймсу Бонду, да к тому же он умудряется еще остаться незамеченным. Кроме того, такси с Кари Карсте уже давно скрылось за поворотом.

Однако, на мое счастье, на другой стороне улицы около пансионата остановилось такси, из которого вышли двое пассажиров. Я успел перемахнуть через улицу и плюхнуться на заднее сиденье, прежде чем такси отъехало.

Водитель медленно повернулся и посмотрел на меня. Судя по всему, он обладал таким опытом, что ничуть не удивился бы, увидев в машине марсианина.

Медовым голосом, какой мог бы быть у волкодава после удачной охоты, он спросил:

– Вас нужно отвезти…

– За той машиной, – ответил я, указывая на такси Кари Карсте. Оно как раз остановилось у светофора на перекрестке Стремгатан и Нюгордсгатан.

Шофер что-то пробормотал себе под нос, медленно покачал головой, но сделал, как я велел. Кожа у него на затылке была багрового цвета, на которой смешно выделялись кустики седых волос. Он восседал на своем сиденье с достоинством и непоколебимостью епископа, и похоже было, что сидел он там от Рождества Христова.

Он покосился на мое отражение в зеркале и буркнул:

– Ты что, сыщик из Майами?

– Да нет, тогда уж из Бергена, – ответил я и вежливо хихикнул.

Он даже не улыбнулся.

– Я предпочитаю Деррика.

– Другими словами, тебе по духу пятидесятые годы?

– Лучше уж так, чем умереть.

Такси впереди пересекло улицу Нюгордсгатан и свернуло направо у зала Грига. Мы с трудом поспевали за ним.

В это время на улицах было мало машин и около светофора на площади Дании мы встали как раз за ними. Я почти съехал на пол, чтобы меня не заметили.

Водитель такси посмотрел на меня в зеркало и ухмыльнулся.

– Кажется, я начинаю понимать, в чем дело. Мадам отправилась развлекаться, а?

Я не ответил.

Загорелся зеленый свет, и такси опять повернуло направо у Лаксевога и, проехав несколько кварталов, предупреждающе мигнуло и остановилось.

– Встань у тротуара, – быстро приказал я.

Я подождал, пока Кари Карсте не расплатится. Затем она вышла из машины – и перешла на другую сторону улицы.

Я тоже расплатился и отправился за ней. На прощание шофер сказал мне:

– Не расстраивайся, ты можешь еще успеть на другой поезд, не говоря уже о такси. – Он хмыкнул и уехал.

Я поднял воротник плаща и по диагонали пересек улицу принца Микаэля Крона. Холодный северный ветер лишь только усиливал неприятное впечатление от этой улицы, которая всегда была ничейной землей между царством кораблестроения и жилыми районами города. В этой части Бергена под кручей Левстаккена, куда не проникали лучи солнца, она была одной из самых холодных улиц.

Я подошел к углу дома, за которым исчезла Кари Карсте. Я осторожно заглянул за угол. Улица была пуста. Кари Карсте исчезла.

По левой стороне стояли жилые дома, построенные сразу после войны. Я посмотрел номера домов: 18–20-2224–26.

Я задумался: «Наверное, 22».

Когда в квартире Кари двадцать четыре часа тому назад зазвонил телефон, она назвала как раз эти цифры и добавила – третий. Может быть, это чистое совпадение, но других версий у меня не было.

Я приблизился к дому и попробовал открыть выкрашенную в синий цвет дверь. Она оказалась не заперта. Рядом с домофоном стояли имена жильцов. Однако никто из квартиры на третьем этаже не захотел назвать своего имени.

Я вошел в подъезд. Расписанные под мрамор стены, лестничные решетки из стали, выкрашенной в красный цвет. Деревянные перила. Зеленые почтовые ящики на стене.

Я посмотрел на имена жильцов на почтовых ящиках. Ни одно из них не было мне знакомо, но зато на одном ящике не было вообще никакого имени.

Я остановился.

Вполне возможно, что Кари Карсте просто направилась навестить старую тетушку. В это-то время суток? Тогда доброго дядюшку или уж, скорее, кузена?

Я решил подняться по лестнице.

Первый этаж.

Второй.

Приглушенные звуки музыки и шум посудомоечной машины.

Третий.

В этом доме в двери квартир были вставлены стекла с металлической сеткой внутри. Сквозь такое стекло из квартиры справа на лестничную клетку падал свет. Квартира слева была погружена в темноту. На месте таблички с именем осталось пятно более светлого голубого цвета, чем сама дверь, и следы от двух шурупов.

Я осторожно приблизился к двери и прислушался. Ни единого звука.

Я постоял так несколько минут, изучая звуки в подъезде. Тишина.

Я попробовал позвонить. Звонок работал, но никто не открыл. За дверью была мертвая тишина.

Я позвонил еще раз, скорее по инерции. Ни малейшей реакции.

Я посмотрел на другую дверь на лестничной площадке, вынул из кармана ручку и блокнот, подошел к квартире и позвонил в дверь, одновременно делая вид, что что-то записываю в маленькой золотистой книжечке.

Дверь отворилась. Мужчина, возникший на пороге квартиры, в одной руке держал газету, а в другой – сигарету. Бледное лицо с совершенно пустыми глазами. Этакий глашатай смерти и запустения, но я тем не менее все-таки решил рискнуть:

– Квартира напротив… Там что, нет никого дома?

Он посмотрел на меня как на бездарного лгуна:

– А разве вы можете предположить что-нибудь другое?

Я поперхнулся.

– Нет…

– Может, там есть табличка с именем? – Я повернулся вполоборота, как будто эта мысль не приходила мне раньше в голову. – Да нет…

– Ну и идите тогда к черту! – Он попытался захлопнуть дверь у меня перед носом.

– Нет, подождите! – остановил я его. – Я просто хотел узнать… Может быть, эта квартира пуста?

На его лице проступили краски жизни – или, вернее, краски ехидной радости.

– Нет, она занята.

– Кем же?

Он вновь превратился в бесчувственную мумию и пожал плечами.

– Какой-то фирмой. Они используют эту квартиру как временное место жительства для новичков.

– А какая фирма?

Он уже почти закрыл дверь – осталась только маленькая щелочка.

Я быстро добавил:

– Не «Финансовое акционерное общество Бернера»?

– Зачем спрашивать, когда уже знаешь ответ? – буркнул он, и дверь неслышно захлопнулась, как раковина моллюска.

Я вновь подошел к двери противоположной квартиры, но на этот раз я звонил уже более настойчиво. Я звонил очень долго, не отпуская палец.

Наконец дверь открылась, но на нижнем этаже.

Кто-то проорал мне снизу:

– Если ты, черт побери, сейчас же не прекратишь шуметь, то я поднимусь и размозжу твою баранью башку! Ночью некоторые хотят спать!

Затем короткая, зловещая тишина. Я решил не отвечать. Мне совсем не хотелось, чтобы кто-то размозжил мою баранью башку.

Дверь внизу захлопнулась с таким грохотом, что если в доме еще кто-нибудь спал, то теперь-то уж ему пришлось пробудиться.

Я постоял еще некоторое время перед таинственной дверью темной квартиры, но потом решил сдаться. Проходя мимо квартиры на втором этаже, я крался тихо, как мышка.

На улице я перешел на другую сторону и внимательно посмотрел наверх.

Все окна на третьем этаже слева были темны, но шторы…

Мне показалось, что они шевельнулись, едва заметно, но шевельнулись…

Мне показалось, что кто-то отпрянул внутрь, скрываясь от света уличных фонарей.

Ну что ж.

Я мог бы постоять на улице. В этом случае мне была бы гарантирована одна вещь – застудить себе ноги.

Я взглянул на небо. Низкие темные облака а ля «Летучий голландец» проносились над городом, скрывая за своими призрачными парусами сияние звезд и посылая колючих предвестников начинающегося снегопада.

Это был не самый удачный вечер для проведения расследования на открытом воздухе. Я решил предоставить Кари Карсте возможность заниматься делами в одиночестве, а самому найти себе на время другое занятие.

Настало время для очередного визита в «Week End Hotel». Я надеялся только, что это не будет мой вечный week end.