Текст книги "Паршивая овца [Мертвецы выходят на берег.Министр и смерть. Паршивая овца]"

Автор книги: Бу Бальдерсон

Соавторы: Г. Столессен,Андре Бьерке
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 42 страниц)

Паршивая овца

Бьёрке А
Мертвецы выходят на берег
(Пер. с норв. О. Вронской)

Но кара кончилась. Чиста

Была кругом вода.

Я вдаль глядел, хоть страшных чар

Не стало и следа.

Так путник, чей пустынный путь

Ведет в опасный мрак,

Раз обернется и потом

Спешит, ускорив шаг,

Назад не глядя, чтоб не знать,

Далек иль близок враг.

Колридж. Сказание о старом мореходе[1]1
  Колридж С. Т. Стихи / Пер. В. Левика. М., 1974.


[Закрыть]

Предисловие

Ходят самые невероятные слухи о судьбе моего друга Арне Крага-Андерсена, однако ни один из них не соответствует действительности, которая оказалась куда более невероятной. Я сам был участником событий, о которых так много писали газеты осенью 1938 года, и потому решил записать все, чему сам стал свидетелем! «Se поп е vero, е ben trovato», – говорит итальянская пословица, что означает: если это и не правда, то хорошо придумано. Поскольку природа не наделила меня даром воображения, сам бы я никогда не придумал ничего подобного! Пусть это послужит гарантией достоверности моей повести.

Эта книга безусловно вызовет сенсацию. Поэтому я благодарен моему другу Бернхарду Борге, взявшему на себя юридическую и литературную ответственность за ее издание. Моральная ответственность лежит на мне, но это уже не столь важно.

Пауль Риккерт

Глава первая
КАПЕРСКОЕ СУДНО «РАК»

Эта история произошла в доброе старое время, когда зло, по мнению многих еще не столь безраздельно, как ныне, завладело нашей грешной землей. По крайней мере, в этой стране, отличающейся невинностью, Люсхольмской водкой и называемой Норвегией.

Все началось февральской ночью 1938 года. На вилле у Арне Крага-Андерсена в Уллерносене собралось приятное общество. Все были в превосходном настроении.

Арне Краг-Андерсен принадлежал к тому типу людей, при одном появлении которых даже самые неприступные метрдотели, подобно слугам восточного шаха, падали ниц и, ударяя челом о землю, шептали: «Саиб!.. Саиб!..» Его власть над непокорным, в общем-то, сословием норвежских кельнеров была незыблемой и загадочной, как власть Аладдина над джинном из волшебной лампы. Он был некоронованным королем Осло в немалой степени из-за своих денег. Арне Краг-Андерсен был баснословно богат, даже судя по его налоговым декларациям. А ведь говорили, будто цифры в них отражают лишь ничтожную долю его истинного состояния. Первая мировая война сыграла свою роль в карьере Арне после того, как он окончил коммерческую гимназию с весьма приличным аттестатом. Начав с пустыми руками, теперь, в тридцать один год, он являлся директором компании «Мексикэн Ойл ЛТД», чье влияние распространялось на весь мир.

Арне обладал выдающимся даром не только зарабатывать деньги, но и тратить их. Его автомобилям, яхтам, дачам не было счета. Но больше всего он любил окружать себя веселыми и занятными людьми. Почти каждый вечер перед его виллой в Уллерносене выстраивалась шеренга машин, и редко проходила неделя, чтобы какой-нибудь крестьянин или рыбак, присматривающий за его загородными владениями, не получал распоряжения подготовить все к воскресному наплыву гостей.

Приемы у Арне славились как изысканной кухней, так и дорогими винами. По заведенному обычаю, в течение вечера случалось что-нибудь неожиданное и фантастическое – разыгрывался небольшой спектакль, чтобы пощекотать нервы гостям. Арне заранее распускал слух, что у него произойдет нечто из ряда вон выходящее, и никогда не обманывал ожиданий своих гостей. Однажды у него на даче в Устаосете молодая актриса в истерическом припадке застрелила своего любовника за то, что тот якобы изменил ей. Однако «застреленный» упал с такими предосторожностями, что испортил весь замысел. Чаще всего Арне сам выступал главным действующим лицом своих инсценировок. Как-то раз в разгар веселья явились трое неизвестных с тем, чтобы, согласно решению суда о наследстве, опечатать виллу. Не без тайного злорадства гости покинули хозяина, а на другое утро прочитали в «Афтенпостен», что Арне Краг-Андерсен приобрел в Вестфолле небольшую фабрику, выложив за нее наличными несколько сотен тысяч.

Но в тот вечер инсценировка носила более мирный характер. Нас собралось шестеро. После обильного обеда мы расположились перед камином в глубоких креслах – настал блаженный час вечернего виски. Арне, как всегда, был внимательным и заботливым хозяином, он весь светился радостью. Ему помогала его подруга, Моника Винтерфелд, наследница половины состояния старого Винтерфелда, хрупкая орхидея – итог материальной независимости многих поколений. Танкред Каппелен-Йенсен, высокий, томный, облаченный в английский костюм, принадлежал к сливкам общества. Благодаря материнскому наследству он мог воплотить в жизнь чисто английский принцип: «Как важно быть бездельником». Танкред был безнадежно ленив, но его лень была так очаровательна, что обезоруживала всех, за исключением его отца. Он был со своей женой Эббой, весьма неглупой молодой особой, с прелестным и живым личиком, совсем как у Мирны Лой.

Пятым в компании был Карстен Ярн, автор детективных романов, близкий друг Эббы и Танкреда. Несмотря на молодость, он успел завоевать себе имя в норвежской детективной литературе. Должен признаться, что я не вхожу в число его постоянных читателей, так как считаю, что детективный роман призван прежде всего доставлять удовольствие. Убийство должно происходить в уютном старом английском замке с площадкой для гольфа и верховыми лошадьми, неподалеку от идиллического городка, где сыщик мог бы зайти в трактир и выпить несколько кружек крепкого холодного пива. Но в романах Ярна почти не приходится наслаждаться добрым пивом или придерживать стремя, когда молодая и прекрасная леди Сент-Маур садится в седло. Карстен Ярн предпочитает октябрьские туманы, пустынные болота, общество оборотней среди сырых гробниц. Вы наверняка поймете, что я имею в виду, если читали романы «Человек-волк», «Записки могильщика» и «Болотный царь». Кроме всего прочего, Карстен является членом общества «Сверхъестественные явления» и имеет собачий нюх на все, что связано с потусторонним миром.

Ну и наконец, ваш покорный слуга, Пауль Риккерт, студент-юрист. Стаж моего студенчества к тому времени достиг уже девяти лет, я все люблю делать основательно. Могу еще добавить, что я был лучшим другом Арне Крага-Андерсена. Эта дружба привела к тому, что я стал, если можно так выразиться, его правой рукой. Как уже говорилось, Арне любил устраивать пышные приемы. Но поскольку он до сих пор оставался холостяком, ему была нужна квалифицированная помощь в подготовке этих приемов. Человеку, который должен постоянно заниматься нефтяными скважинами в Тампико и биржей в Амстердаме, трудно выкроить на это время. Но с другой стороны, такую ответственную работу нельзя было поручить и лишенной фантазии экономке. Вот тут-то и пригодились мои дарования.

Я всегда отличался незаурядной способностью организовывать праздники, пасхальные поездки, подыскивать в последний момент недостающую даму или кавалера. Постепенно в моих руках сосредоточилась чуть ли не вся личная жизнь моего друга. Я заказывал вина и коньяки, составлял меню, следил, чтобы холодильники не пустели, наносил последние штрихи в сервировке стола, отдавал распоряжения кухарке, нанимал и увольнял горничных. Когда Арне начал ухаживать за Моникой, на меня была возложена обязанность покупать для нее цветы и конфеты, а нередко и выходить с нею в свет, если Арне должен был присутствовать на важном совещании или уезжал по делам службы. Подготовка того достопамятного вечера также лежала на мне; сам же Арне, как правило, отвечал только за традиционный сюрприз, без которого не обходился ни один прием.

Сюрприз ожидал гостей и в тот вечер, но более скромный, чем всегда, таким сюрпризом мог попотчевать гостей и не столь выдающийся человек, как Арне. Однако если бы заурядный человек преподнес свою сенсацию, едва гости пригубили первый коктейль, то Арне ждал, пока мы расположимся в глубоких креслах и погрузимся в нирвану.

– Я пригласил вас сегодня к себе, во-первых, потому, что мне приятно видеть у себя старую гвардию. А во-вторых, потому, что я хочу отпраздновать одно знаменательное событие. С сегодняшнего дня я стал помещиком. Утром я приобрел в Сёрланне большую усадьбу, настоящее имение. Собственно, там бы и следовало торжественно отпраздновать это приобретение, но четыреста километров слишком большое расстояние. Надеюсь, вы извините меня за то, что мы сделаем это здесь, по-домашнему.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что у нас в стране остались дома, которых ты еще не купил? – улыбнулся Танкред. – Я думал, что ты скупил уже всю Норвегию.

– А где же находится твое поместье? – спросила Эбба. – Где-нибудь возле Крагерё?

– Нет, немного западнее, – объяснил Арне. – Недалеко от Лиллесанна. Там есть такое место, похожее на полуостров, оно называется Хейланд.

– Вот это да! – вырвалось у Карстена. – У меня тоже дом в Хейланде. Значит, будем соседями.

Я стал с трудом вспоминать. Что-то я недавно слышал или читал о Хейланде. Название было знакомое. Очевидно, и для Моники тоже, потому что она спросила:

– Хейланд? Где-то я слышала это название. Совсем недавно оно мне встречалось.

– Совершенно верно. Ты прочитала загадочную историю о покинутом судне, – сказал Карстен. – У берегов Хейланда было обнаружено эстонское грузовое судно «Таллинн».

Я сразу все вспомнил. Между Рождеством и Новым годом на юго-западном побережье бушевал небывалый шторм. Однажды на рассвете рыбаки обнаружили судно, дрейфовавшее без всякого управления на расстоянии морской мили от Хейланда. Поднявшись на борт, они не обнаружили на судне ни одного человека. Вся команда бесследно исчезла. Никаких повреждений, кроме незначительной течи, в судне не было, и его без труда отбуксировали в Лиллесанн. Разумеется, тут же были начаты розыски исчезнувшей команды, но они не дали никаких результатов.

– Газеты, помнится, назвали его «мертвым судном». – сказал Арне. – Я слышал эту историю, когда ездил в Лиллесанн, чтобы посмотреть свое поместье. Жители тех мест страшно суеверны, и у них имеются свои теории, основанные на одном предании столетней давности.

– А у тебя какой дом, Карстен? – спросила Моника.

– Небольшой рыбацкий домишко на самом берегу, – ответил Карстен. – Я уезжаю туда, когда мне надо спокойно поработать. Я хорошо знаю те места. И ни минуты не сомневаюсь, что местные жители совершенно верно объясняют загадку эстонского судна.

– И как же они ее объясняют? – спросила Эбба, и ее хорошенький носик насмешливо сморщился.

– Коротко объяснение заключается в том, что «Таллинн» был захвачен кораблем-призраком, – ответил Карстен. – Точнее, каперским судном «Рак», которым командовал капитан Юнас Корп.

– Что это еще за корабль-призрак? – удивился я. – Ты хочешь сказать, что там орудует какой-нибудь современный пиратский фрегат?

– Нет, я хочу сказать, что это именно корабль-призрак, местный «Летучий голландец». Судну, которое я имею в виду, сто с лишним лет. – Карстен повернулся к Арне. – Ты наверняка слышал в Хейланде историю о капитане Юнасе Корпе, который заключил союз с дьяволом, чтобы спасти себя и свою шхуну.

Карстен был совершенно серьезен, на лице его не было и тени улыбки. Но мы привыкли к тому, что от Карстена можно было услышать самые невероятные истории.

– Даже если и слышал, я мог пропустить ее мимо ушей, – признался Арне. – Поэтому тебе придется рассказать нам эту историю.

– Да, пожалуйста! – воскликнула Моника. – Обожаю рассказы о привидениях!

Карстен только этого и ждал. Он поудобней устроился в кресле и отхлебнул виски с содовой.

– Как уже говорилось, начало этой истории восходит к временам каперства, – начал он. – В трудные годы с 1807-го по 1814-й Норвегия находилась в состоянии войны с Англией. С норвежской стороны это была прежде всего каперская война: частные лица снаряжали корабли и получали так называемые каперские патенты, после чего уходили в море и грабили там английские торговые суда. Часть награбленного они отдавали в казну. Благодаря каперству многие капитаны за короткое время нажили себе огромные состояния.

Большая часть норвежских каперов вышла из Сёрланна, особенно с побережья западнее Кристиансанна. Все корабельные верфи в Сёрланне работали день и ночь, эта часть страны переживала небывалый подъем, тогда как вообще экономика Норвегии была парализована блокадой. В Сёрланн попадала львиная доля каперских призов и потому весь Вест-Агдер изобиловал английскими товарами – предметами роскоши, дорогими тканями и тому подобным. Но это все относится к истории Норвегии и изучается в средней школе. Перейдем ближе к делу.

Одним из самых отчаянных каперов был шкипер из Хейланда по имени Юнас Корп. Уже в 1807 году он снарядил шлюп под названием «Рак», получил каперский патент и предпринял ряд дерзких экспедиций в Северное море. Ему всегда сопутствовала удача, уже в первом своем походе он захватил два больших торговых английских судна. Через несколько лет Корп был одним из самых богатых людей в этих краях.

Однако судьба его была так же печальна, как и судьба старого царя Мидаса, – богатство не принесло ему счастья. Он потерял сон. На берегу он не находил себе покоя, метался по комнатам или простаивал долгие часы у окна, глядя на море. Стали поговаривать, что во время своих экспедиций капитан нарушал некоторые правила каперства. Рассказывали о фальшивых флагах, нарушенных соглашениях и о захвате одного судна прямо в святой день Рождества. Шла молва, будто Корп захватывал суда не только вражеских стран, но и нейтральных. Даже одному датскому судну пришлось опустить перед «Раком» свой флаг, и команда была вынуждена прыгать за борт, чтобы не осталось свидетелей этого преступления. Некоторые считали, что капитану Корпу не дает покоя его ненасытная жажда золота, он не мог жить на берегу и всегда стремился в море, чтобы грабить новые суда.

Люди старались избегать его, команда перед ним трепетала. У него был только один друг – большой черный кот, которого Корп всегда держал при себе и который сопровождал его во всех походах. Кот либо сидел у Корпа на плече, либо терся о его ноги и на берегу ходил за Корпом, как собака.

Единственный человек, у которого установились довольно близкие отношения с Корпом, был Йёрген Уль, бывший пастор, лишенный сана из-за его скандального пристрастия к женскому полу. Говорили, будто он был сведущ во всевозможных оккультных науках. Жители Хейланда не сомневались, что он прибегал к черной магии, чтобы овладевать женщинами и передавать их в руки дьявола. И уж совсем шепотом рассказывали о шабашах ведьм, которые устраивались в пасторской усадьбе. Лишившись сана, он предпочел уйти в море на каперском судне простым матросом. Благодаря своей хитрости и знанию черной магии он вскоре стал помощником капитана Корпа и его правой рукой. Говорили, что «Раку» сопутствовала удача в немалой степени из-за черной магии Уля, тогда как другие каперы подвергались нападениям английских военных судов и многие матросы оканчивали свои дни на дне Северного моря или в тюрьме.

Но в конце концов счастье изменило «Раку». Однажды летом в 1812 году шлюп ввязался в бой с большим английским корветом и после недолгой перестрелки получил серьезные повреждения. Паруса висели клочьями, часть команды была убита, судно получило пробоину и начало тонуть. В добавление ко всему, на «Раке» почти не осталось снарядов.

Во время битвы Йёрген Уль ни разу не появился на палубе. Он заперся у себя в каюте и приказал ему не мешать. Неожиданно люди услышали, как Уль странным хриплым голосом позвал Корпа. Капитан немедленно спустился к нему, поручив командование одному из матросов. Из каюты Уля он вышел нескоро. Пока он отсутствовал, положение стало совсем безнадежным: англичане, готовые захватить судно, уже сидели в двух шлюпках. Матрос, замещавший капитана, хотел спустить флаг, но тут на палубу поднялись Корп и Уль. Оба были бледны, однако глаза у них светились неведомой, зловещей силой. И вдруг произошло чудо: без единого залпа со стороны «Рака» английский корвет взлетел в воздух и рассыпался в прах.

Предание говорит, что в тот день Корп и Уль продали свои души дьяволу. Они спаслись от неминуемой гибели, но за это обязались во веки веков плавать наподобие «Летучего голландца» и раз в семь лет захватывать для сатаны один корабль, вернее, души матросов, находящихся на этом корабле. Впоследствии с помощью колдовских чар Уль принудил и команду вступить в сделку с дьяволом, на это согласились все, за исключением одного матроса, который прыгнул за борт и был через восемь часов спасен рыбаками. Он-то и рассказал эту историю. Люди говорят, что «Рак» не утонул, а плавает по морям и по сей день. С тех пор каждый седьмой год в Северном море при таинственных обстоятельствах терпит кораблекрушение одно судно, и если даже находят его обломки, обнаружить следы команды ни разу не удавалось. Поэтому когда зимой, под Новый год, корабль в шторм терпит бедствие, на побережье в Вест-Агдере люди говорят: «Рак» опять охотится за душами для нечистого.

Карстен откинулся в кресле и закурил. Он говорил тихим и ровным голосом, глядя в огонь, точно видел перед собой все то, о чем сам рассказывал. Полено треснуло, и высокое плоское пламя взметнулось огненным парусом, оно было похоже на горящий корабль. В комнате воцарилось тягостное молчание, его нарушил Танкред, губы которого скривила усмешка.

– Эта история заслуживает внимания, – без особого трепета в голосе заметил он. – Она безусловно украсит один из твоих будущих романов. Вообразите: первая глава начинается леденящим душу преданием, рассказанным при свете камина под шум осеннего дождя. Лучше не придумаешь! Но скажи положа руку на сердце, сам-то ты веришь в такие истории?

– Разумеется, – невозмутимо ответил Карстен. – Я же считаю себя просвещенным человеком и потому не разделяю современного суеверия, имя которому – материализм.

– Я понимаю, что в Северном море время от времени случаются кораблекрушения, – сказал Арне. – Но вовсе не обязательно каждый раз обращаться за объяснением к чернокнижию. А скажи, кто-нибудь когда-нибудь видел это каперское судно?

Карстен кивнул.

– Есть люди, которые своими глазами видели «Рака».

– Наверное, это те же самые люди, которые видели морского змея, – съязвил Танкред. – У меня, например, есть друг, алкоголик, который видел всех своих друзей едущими верхом на белом крокодиле по Драмменсвейен. У него определенно есть способности к оккультизму.

– Ладно, давай вернемся к тому, что рассказал Карстен, – вмешался я. – Что за люди видели «Рака»? Моряки, потерпевшие кораблекрушение?

– В первую очередь, конечно, они, – ответил Карстен. – Но в тех случаях, о которых мне известно, «Рак» появлялся совершенно по другому поводу. Ведь он занимается не только тем, что охотится за торговыми судами во время зимних штормов. У него есть и другая цель. Но это уже особая история.

– Расскажи нам и эту историю тоже, – попросила Моника.

– Я понимаю, что буду рассказывать глухим, ну да ладно. Как я уже сказал, Корп очень быстро разбогател, стал главным богачом в тех местах. Часть денег еще в начале войны он потратил на строительство большого дома. Однако не в Лиллесанне, в отличие от многих других шкиперов, разбогатевших на каперстве. Он построил свой дом в Хейланде, на необитаемом берегу, где с одной стороны были голые дикие пустоши, а с другой – море.

Обставил он свой дом с роскошным великолепием, прежде всего, награбленными предметами роскоши. Среди них было много ценных произведений живописи, которые он захватил на судне, перевозившем груз одного крупного английского антиквара. Между прочим, эти картины были похищены им, когда каперство было уже запрещено и большинство английских судов, плавали, не опасаясь нападения. Словом, это было обыкновенное пиратство. Каким образом все это богатство попало в усадьбу Корпа и не было конфисковано призовым судом, в Лиллесанне или Кристиансанне, не знал никто. Корп любил свои картины и часто по ночам, во время бессонницы, ходил из комнаты в комнату и наслаждался прекрасной живописью. Иногда в этих ночных прогулках по дому его сопровождал Йёрген У ль, но чаще Корп был один, общество ему составлял только большой черный судовой кот.

Незадолго до того, как уйти на «Раке» в последний поход, который хотя и считается последним, на самом деле таковым не был, Корп написал весьма странное завещание. В нем он завещал хейландский дом и все свое огромное состояние сыну своей сестры, Уле Дёруму. Но поставил одно условие: в доме ничего не должно меняться. Никаких перестроек, никаких переделок: мебель, ковры и картины должны раз и навсегда оставаться на своих местах. Если будущие обитатели дома нарушат это условие, на них падет проклятие в виде несчастного случая или смерти. Если же будут предприняты более существенные изменения, Корп сам вернется на своем «Раке», сойдет на берег и отомстит непокорному самым страшным образом…

Карстен выдержал выразительную паузу и опять отхлебнул виски. Он как будто смаковал свою историю.

– Несомненно одно, – продолжал он, – жители Хейланда слепо верят, что заклятие до сих пор тяготеет над этим домом, они могут рассказать множество историй в подтверждение этому. Первый же наследник Корпа, племянник, хотел в 1825 году продать часть мебели, но умер от разрыва сердца еще до того, как мебель попала к торговцу. В восьмидесятые годы один из наследников хотел перестроить западную часть дома, но был тяжело изувечен рухнувшими на него лесами и от строительства отказался. В начале века один из слуг нечаянно разбил рукой оконное стекло и выпал в окно. Он умер в течение суток от скоротечного заражения крови. Двадцать лет назад брат нынешнего владельца дома залез на крышу, чтобы сделать кое-какой ремонт. Неожиданно он потерял равновесие, упал с крыши и сломал шею. Свидетели говорили, что его как будто кто-то толкнул. Каждый раз после подобного случая люди видели ночью в морском тумане очертания неведомого судна. Я разговаривал с одним местным старым рыбаком, Мортеном Пребенсеном, который клянется, что в детстве сам видел это судно, когда они с отцом были в море. По описанию, паруса, мачты и остов судна выглядели точно так же, как старые каперские шлюпы. Судно шло на большой скорости и казалось сотканным из тумана. Можно понять, почему местные жители как чумы боятся этого дома, а его обитатели едва смеют к чему-нибудь в нем прикасаться, даже если необходимо вымыть пол или вытереть пыль. Кажется, будто старый Корп оставил в усадьбе невидимого стража, таинственное существо, которое следит, чтобы в доме все оставалось в неизменном виде, и мгновенно наносит удар, если кто-то нарушает условия завещания.

Карстен наклонился и бросил окурок в камин. Я вдруг подумал, что впервые слышу от Карстена столь насыщенную фантастическими деталями историю. Более того, я подозревал, что добрую половину истории сочинил он сам. Вообще, у меня сложилось впечатление, что Карстен придумал себе некую роль. Иначе чем объяснить, что в наш просвещенный век электричества, самолетов, демократии и обязательного среднего образования человек увлечен поверьями в духе темного средневековья?

– А ты сам бывал в этом доме с привидениями? – спросил я.

– Нет, к сожалению. Я бы многое отдал, чтобы хоть разок переночевать там. Но снаружи я его хорошо изучил, он так и манит к себе – большой и серый, как скала, открытая всем морским ветрам. В стенах и окнах есть что-то загадочное, они, как живые, буквально источают страшные тайны. Невольно приходит на ум рассказ Эдгара По «Падение дома Ашеров». Это удивительное место! Но туда не попасть, там живет один старый, нелюдимый чудак…

– Кто?

– Эйвинд Дёрум, последний представитель этого рода. Он со странностями. Все, кто более или менее долго жили в этой Каперской усадьбе, в лучшем случае становятся чудаками. Он не терпит возле себя дикого, кроме экономки. Впрочем, если не считать меня, никто и не проявляет особого интереса к его владениям: местные жители обходят этот дом за версту.

Арне поднял руку.

– Я должен поправить тебя, – сказал он. – Отныне Каперская усадьба больше не принадлежит старому затворнику Эйвинду Дёруму. Отныне она будет принадлежать куда более приветливому и гостеприимному хозяину, а именно небезызвестному вам директору Арне Крагу-Андерсену из Осло. Уважаемые дамы и господа, в этот день мы с вами отмечаем не что иное, как приобретение мной Каперской усадьбы!

Это был номер вполне в духе Арне. Конечно, он давно знал, что у Карстена есть дом в Хейланде, и слышал предание о старом капере. Он предоставил возможность ничего не подозревавшему, но наделенному пылким воображением Карстену рассказать нам эту историю, а потом эффектно поставил последнюю точку над «і». Мы разом подняли бокалы и выразили ему свой восторг. Карстен сиял.

– Это слишком хорошо, чтобы быть правдой! – воскликнул он. – Неужели ты и в самом деле хочешь сказать?..

– Совершенно верно. Даже старые чудаки перестают быть такими уж нелюдимыми, когда их дом оказывается заложенным аж до самого конька крыши, а все имущество вот-вот пойдет с молотка. Я приобрел усадьбу за гроши вместе со всеми произведениями искусства и резной старинной мебелью – она должна была стоить несметного состояния – и, как ни странно, у меня не было ни одного конкурента. Карстен прав: люди в тех местах боятся этого дома как чумы. Старик оказался в трудном положении: он должен был продать дом со всем добром в одни руки. Он не осмеливался поправить свои дела продажей хотя бы нескольких картин, иначе его настигла бы месть Юнаса Корпа. Таким образом, я оказался владельцем самого замечательного дома с привидениями во всей Норвегии. Дёрум вынужден был даже подписать документ об отказе от права обратного выкупа родовой усадьбы.

Виски оказало на Арне свое действие. Он развалился в кресле с видом человека, только что победившего на нефтяной бирже самого Рокфеллера.

– Между прочим, намерения у меня самые обывательские. Я хочу бросить вызов темным силам и переделать Каперскую усадьбу в летний отель. Что вы на это скажете? Летом в Хейланде благодать, несмотря на все ужасы, рассказанные Карстеном. Это нетронутая целина, в которой таится масса возможностей. За пять лет я надеюсь создать там большой курорт, новый Невлюнгхавн. Дам рекламу в «Таймсе», что мой отель размещается в старом доме с привидениями, который далеко превосходит все шотландские замки вместе взятые, и английские туристы налетят как саранча.

– Дерзкая мысль, ничего не скажешь! – заметил я, бросив взгляд на Карстена.

Он изменился в лице, услышав эти кощунственные слова.

– Так вот в чем заключается твой план, – произнес он, отчеканивая каждое слово. – Я бы не советовал тебе осуществлять его. Месть Юнаса Корпа не минует тебя!

Арне весело рассмеялся.

– Юнас Корп будет желанным гостем в моем доме, – объявил он. – Мои двери будут всегда открыты для старого пирата. Я построю для «Рака» специальную пристань. А если Йёрген Уль захочет устроить шабаш ведьм, уж я постараюсь пригласить к нему из Осло самых очаровательных представительниц этой профессии. Давайте выпьем за старых пиратов! Обещаю, что у меня им ни в чем не будет отказа. Я готов прижать каждого из них к своей груди!

Карстен покачал головой.

– Ты просто дикарь! – сказал он. – И даже хуже: ты цивилизованный дикарь. Ты дитя современной цивилизации, которая заменила храмы биржами, а соборы – нефтяными вышками. Разумеется, ты не веришь в сверхъестественные силы, ведь ты окончил коммерческую гимназию, ты человек без предрассудков. Но предупреждаю тебя! Ты закончишь так же, как тот датский писатель, который после четырнадцати рюмок «Перно» стал отрицать закон всемирного тяготения. Для наглядности он вышел из окна верхнего этажа «Круглой башни». Можешь не сомневаться, что он сломал себе шею.

В голосе Карстена звучал сдержанный пафос. Одним глотком он осушил свой бокал. Алкоголь как будто немного смягчил его, и он продолжал уже более примирительно:

– Ты американец, Арне, в худшем смысле этого слова. У тебя рука не дрогнет переделать Нотр-Дам в фабрику по производству зеленого мыла. Это ж надо додуматься превратить Каперскую усадьбу в отель! Берегись, осквернитель храмов, вандал! У меня нет аргументов в твою защиту. Впрочем, кроме одного…

Стальная маска на лице Карстена исчезла, он расплылся в широкой улыбке.

– Нельзя отрицать, что виски у тебя превосходное!