Текст книги "Обреченное королевство"

Автор книги: Брендон Сандерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 72 (всего у книги 74 страниц)

Глава семьдесят вторая
Искательница истины

– Прежде чем я начну читать, – сказала Шаллан, – я должна кое-что понять. Вы Преобразовали мою кровь, верно?

– Чтобы удалить яд, – кивнула Джаснах. – Да. И я действовала очень быстро – порошок крайне смертелен, как я тебе и говорила. Мне пришлось Преобразовать твою кровь несколько раз, и только потом тебя начало рвать. Твое тело продолжало впитывать яд.

– Но вы сказали, что не очень хорошо работаете с органикой, – заметила Шаллан. – И действительно, из клубники вы сделали что-то совершенно несъедобное.

– Кровь – совсем другое дело, – ответила Джаснах, взмахнув руками. – Это одна из Сущностей. Ты узнаешь об этом, когда я начну учить тебя Преобразованию. Но сейчас достаточно знать, что с чистыми Сущностями работать достаточно легко; легче создать все восемь видов крови, чем, например, воду. А уж создать что-то настолько сложное, как клубничное варенье – кашица, сделанная из фрукта, которого я никогда не трогала и не нюхала, – за гранью моих возможностей.

– А арденты? – спросила Шаллан. – Те, которые Преобразовывают. Они по-настоящему используют фабриалы или все это мистификация?

– Фабриалы для Преобразования совершенно настоящие. Насколько я знаю, используя их, любой другой может сделать то, что я – что мы– делаем без них.

– А что это за существа с головами-символами? – спросила Шаллан. Она пролистала альбом и вынула один из рисунков. – Вы тоже видите их? Как они связаны?

Джаснах задумчиво посмотрела на рисунок.

– Где ты видела их? В Шейдсмаре?

– Они появились в моих рисунках, – сказала Шаллан. – Они все время вокруг меня, Джаснах. Неужели вы не видите их? Я…

Джаснах подняла руку.

– Они что-то вроде спренов, Шаллан. Они связаныс тем, что ты делаешь. – Она постучала по столу. – Два ордена Сияющих Рыцарей обладали врожденными способностями к Преобразованию, и, как мне представляется, самые первые фабриалы основывались на их силе. Я полагаю, что и ты… Нет, это не имеет смысла. Сейчас я понимаю.

– Что?

– Я объясню, когда начну обучать тебя, – сказала Джаснах, возвращая лист. – Тебе нужен фундамент побольше; только потом ты сможешь все это понять.

– Погодите. Сияющие?Но…

– Я все объясню, – сказала Джаснах. – Но сейчас мы должны поговорить о Несущих Пустоту.

Шаллан кивнула.

– Вы думаете, что они вернутся, верно?

Джаснах внимательно поглядела на нее.

– Что заставило тебя подумать так?

– Легенды говорят, что Несущие Пустоту приходили сотни раз, стараясь уничтожить человечество, – продолжала Шаллан. – И я… я прочитала некоторые из ваших заметок.

– Ты что?

– Я искала информацию о Преобразовании, – призналась Шаллан.

Джаснах вздохнула.

– Похоже, это самый маленький из твоих грехов.

– Я так ничего и не поняла, – сказала Шаллан. – Почему вас так заинтересовали все эти сказки и мифы? Другие ученые – те, которых вы уважаете, – считают Несущих Пустоту выдумкой. Тем не менее вы нашли рассказы деревенских фермеров и переписали их себе. Почему, Джаснах? Почему вы верите в них, но отвергаете намного более правдоподобные идеи?

Джаснах поглядела на свои заметки.

– Ты знаешь настоящую разницу между мной и верующими?

Шаллан покачала головой.

– Мне кажется, что религия берет естественные события и приписывает им сверхъестественные причины. Я, напротив, беру сверхъестественные события и ищу их естественныепричины. Возможно, это и есть точная разделяющая линия между религией и наукой. Противоположные стороны карты.

– То есть… вы думаете…

– Что Несущие Пустоту безусловно связаны с нашим миром, – твердо сказала Джаснах. – Я уверена в этом. Легенды основанына чем-то реальном.

– И на чем?

Джаснах протянула Шаллан несколько листов.

– Вот лучшее, что я сумела найти. Прочитай их. И скажи, что думаешь.

Шаллан просмотрела бумаги. С некоторыми заметками – или по меньшей мере концепциями – она уже была знакома.

Внезапно они стали опасными. Как спокойный день, превратившийся в бурю.

– Они – самые настоящие, – повторила Джаснах.

Существа из пепла и огня.

– Мы сражались с ними, – продолжала Джаснах. – Мы сражались с ними так часто, что люди начали говорить о них метафорически. Сто – десять раз по десять…

Пламя и уголь. Кожа так ужасна. Глаза – как ямы с тьмой. Поют, когда убивают.

– Мы победили их, – сказала Джаснах.

Шаллан почувствовала озноб.

– …но в одном легенды лгут, – продолжала принцесса. – Они утверждают, что мы прогнали Несущих Пустоту с лица Рошара или уничтожили их. Но люди никогда не поступают так. Мы не выкидываем то, что можно использовать.

Шаллан встала, подошла к краю балкона и посмотрела на лифт, который медленно опускали два носильщика.

Паршмены. С кожей из черного и красного.

Уголь и пламя.

– Отец Штормов, – прошептала она, напуганная и пораженная.

– Мы не уничтожили Несущих Пустоту, – обеспокоенным голосом сказала Джаснах за ее спиной. – Мы поработилиих.

Глава семьдесят третья
Доверие

Холодная весна наконец-то перешла в лето. По ночам все еще было холодно, но далеко не так, как раньше. Каладин стоял на площадке для построений Далинара Холина и глядел на восток, на Разрушенные Равнины.

Он обнаружил, что со времени неудавшегося побега и последующего спасения стал нервничать. Свобода. Купленная Клинком Осколков. Это казалось невозможным. Жизнь научила его ожидать ловушку.

Он сжимал руки за спиной; на плече сидела Сил.

– Могу ли я доверять ему? – тихо спросил он.

– Он – хороший человек, – сказала Сил. – Я наблюдала за ним. Несмотря на ту вещь, которую он носил.

– Что за вещь?

– Клинок Осколков.

– Почему она тебе не нравится?

– Не знаю, – сказала она, обнимая себя руками. – Но я чувствую в ней что-то неправильное. Я ненавижу ее. И очень рада, что он избавился от нее. Он стал лучше.

Начал всходить Номон, средняя луна. Блестящая и бледно-синяя, она омыла светом горизонт. Где-то там, на Равнинах, находился паршенди, Носитель Осколков, с которым сражался Каладин. И которого ударил копьем сзади. Паршенди наблюдали за дуэлью, не вмешиваясь, и не трогали раненых мостовиков Каладина. А он сам напал на одного из их предводителей из самого трусливого положения, прервав поединок.

Ему не нравилось то, что он сделал, и это тоже расстраивало его. Воин не должен заботиться о том, где он атакует или как. На поле боя есть только одно правило – выжить.

И еще быть верным. Иногда Каладин не убивал раненых врагов, если они не представляли угрозы. И спасал юных солдат, нуждавшихся в защите. И…

И никогда не был хорош в том, что должен делать воин.

Сегодня он спас кронпринца – еще одного светлоглазого – и с ним тысячи солдат. Спас, забрав немало жизней паршенди.

– Можно ли спасать, убивая? – вслух спросил Каладин. – Нет ли тут противоречия?

– Я… я не знаю.

– Во время битвы ты вела себя странно, – сказал Каладин. – Крутилась вокруг меня. А потом исчезла. Надолго.

– Убийство, – тихо сказала она. – Оно ранит меня. Я должна была уйти.

– Тем не менее именно ты подтолкнула меня к мысли идти и спасти Далинара. Ты хотела, чтобы я вернулся и стал убивать.

– Я знаю.

– Тефт говорил, что Сияющие придерживались моральных стандартов. Он говорил, что, согласно их правилам, ты не должен совершать ужасные поступки, даже чтобы достигнуть каких-то высоких целей. И что я сделал сегодня? Убивал паршенди, чтобы спасти алети. Что с этим? Да, они не невинные жертвы, а мы тем более. Ни при слабом ветре, ни при штормовом.

Сил не ответила.

– Если бы я не спас людей Далинара, – продолжал Каладин, – я дал бы Садеасу совершить ужасное предательство. Я бы дал умереть людям, которых мог спасти. И стал бы противен сам себе. Но при этом я потерял трех хороших людей, мостовиков, которые были в дюйме от свободы. Стоят ли спасенные жизни такой жертвы?

– У меня нет ответа, Каладин.

– А у кого?

Сзади послышались шаги. Сил обернулась.

– Это он.

Луна только что взошла. Похоже, Далинар Холин пунктуальный человек.

Далинар встал рядом с Каладином. Он нес под мышкой сверток и казался военным даже без Доспехов Осколков. На самом деле без них он производил еще большее впечатление. Крепкое телосложение указывало, что он силен и без всяких Доспехов, а чистый выглаженный мундир указывал на человека, стремящегося вдохновить своих подчиненных подобающим внешним видом.

Другие выглядели так же благородно, подумал Каладин. Но разве кто-нибудь из них отдал бы Клинок Осколковтолько для того, чтобы сохранить приличия?

– Прошу прощения, что назначил встречу на столь позднее время, – сказал Далинар. – Я знаю, у тебя был долгий день.

– Вряд ли я бы смог уснуть.

Далинар тихо фыркнул, словно бы поняв.

– О твоих людях позаботились?

– Да, – сказал Каладин. – И очень хорошо. Спасибо.

Всем мостовикам выделили пустые бараки, и они получили медицинскую помощь от лучших хирургов Далинара – даже до того, как те занялись ранеными светлоглазыми офицерами. Другие мостовики, не из Четвертого Моста, без всяких колебаний признали Каладина своим предводителем.

Далинар кивнул.

– Сколько из них, по-твоему, примут мое предложение о мешочке со сферами и свободе?

– Достаточно большое число людей из других бригад. Но большинство, скорее всего, нет. Мостовики не думают о побеге или свободе. Они не знают, что с ними делать. Что касается моей бригады… У меня такое ощущение, что они поступят, как я. Если я останусь, они останутся. Если я уйду, они уйдут.

Далинар кивнул.

– И что сделаешь ты?

– Я еще не решил.

– Я поговорил со своими офицерами. – Лицо Далинара скривилось. – Теми, кто выжил. Они говорят, что ты отдавал им приказы, командовал, как светлоглазый. Мой сын все еще недоволен тем, как ты… разговаривал с ним.

– Даже дурак мог видеть, что он не в состоянии добраться до вас. Что касается офицеров… Большинство были в растерянности или дошли до изнеможения. Я только слегка подтолкнул их.

– Я обязан тебе жизнями, – сказал Далинар, – своей, моего сына и моих людей.

– Вы уплатили свой долг.

– Нет, – возразил Далинар. – Но я сделал все, что мог. – Он внимательно оглядел Каладина, как если бы оценивал его. – Прошу тебя ответить предельно откровенно. Почему твоя бригада пришла за нами?

– А почему вы отдали ваш Клинок Осколков?

Далинар какое-то время глядел ему в глаза, потом кивнул.

– Достаточно честно. У меня есть для тебя предложение. Король и я, мы собираемся сделать кое-что опасное. Очень опасное. Что-то такое, что возмутит все военлагеря.

– Поздравляю.

Далинар слабо улыбнулся.

– Моя почетная гвардия почти полностью перебита, а оставшихся я должен перевести в Королевскую Стражу. И я мало кому доверяю. Мне нужен человек, который будет защищать меня и мою семью. Я предлагаю эту работу тебе и твоим людям.

– Неужели вы хотите в телохранители группу мостовиков?

– В элитные телохранители, – сказал Далинар. – Ты сам тренировал людей из твоей бригады. А остальным я предлагаю стать солдатами в моей армии. Я слышал, что твои люди сражались очень хорошо. Ты натренировал их втайне от Садеаса, одновременно бегая с мостом. Будет интересно посмотреть, чего ты сможешь добиться, когда в твоем распоряжении будут все необходимые ресурсы. – Далинар отвернулся и посмотрел на север. На лагерь Садеаса. – Моя армия обескровлена. Мне нужен любой человек, которого я сумею раздобыть, но я буду подозревать любого рекрута. Садеас безусловно попытается заслать в наш лагерь шпионов. И предателей. И убийц. Элокар считает, что мы не протянем и неделю.

– Отец Штормов, – сказал Каладин. – Что вы собираетесь сделать?

– Лишить их любимых игрушек. Не сомневаюсь, что они отреагируют на это как дети.

– У этих «детей» есть армии и Клинки Осколков.

– К сожалению.

– И вы хотите, чтобы я защитил вас от них?

– Да.

Никакой заминки. Совершенно честно. Достойно уважения.

– Я увеличу Четвертый Мост и сделаю из них почетную гвардию, – сказал Каладин. – И натренирую остальных, как копейщиков. Но пусть тем, кто в почетной гвардии, платят как положено. – По большей части гвардейцы-телохранители получали в три раза больше обычной платы копейщика.

– Конечно.

– Мне нужно место для обучения, – продолжал Каладин. – И полное право брать все, что мне понадобится, у квартирмейстеров. Я установлю расписание занятий, мы назначим собственных сержантов и командиров взводов. И мы не будем подчиняться никому, кроме вас, ваших сыновей и короля.

Далинар поднял бровь.

– Последнее несколько… необычно.

– Вы хотите, чтобы я охранял вас и вашу семью от кронпринцев и их убийц, которые могут проникнуть в вашу армию? Тогда я не могу допустить, чтобы любой светлоглазый в вашей армии командовал мной.

– Да, понимаю, – сказал Далинар. – Однако, приняв твои условия, я дам тебе полномочия светлоглазого четвертого дана. Ты будешь командовать тысячей бывших мостовиков. Целым батальоном.

– Да.

Далинар на мгновение задумался.

– Хорошо. Считай, что получил должность капитана – самую высокую, на которую я осмелюсь поставить темноглазого. Я не назначаю тебя батальонлордом, иначе столкнусь со множеством неприятностей. Однако все офицеры узнают, что ты выведен из обычной цепочки подчинения. У тебя не будет права отдавать приказы светлоглазым меньшего ранга, но и ты не обязан подчиняться светлоглазым более высокого.

– Согласен, – сказал Каладин. – Еще я бы хотел, чтобы моих солдат не назначали в патрули и они не сражались на плато. Я слышал, что несколько ваших батальонов занимаются борьбой с бандитами и поддержанием порядка в разных местах, вроде Внешнего рынка. Я хочу один год по меньшей мере.

– Это легко, – сказал Далинар. – Насколько я понимаю, тебе нужно время, чтобы обучить их, прежде чем кинуть в сражение.

– Да, и сегодня я убил много паршенди. Я обнаружил, что мне жаль их. Они сражались с бóльшей честью и достоинством, чем многие наши солдаты. Мне не понравилось это чувство, и мне нужно время, чтобы все как следует обдумать. Я подготовлю телохранителей для вас, и мы пойдем с вами на поле боя, но наша основная задача – защищать вас, а не убивать паршенди.

Далинар изумленно посмотрел на Каладина.

– Хорошо. Хотя, откровенно говоря, тебе не о чем волноваться. В будущем я не собираюсь сражаться в передних рядах. Моя роль изменилась. Не имеет значения, мы договорились?

Каладин протянул руку.

– Однако мои люди тоже должны согласиться.

– Но вроде ты говорил, что они сделают то же, что и ты.

– Да, возможно, – сказал Каладин. – Но я командую ими, а не обладаю.

Далинар пожал руку Каладина; сапфировый свет восходящей луны осветил крепкое мужское рукопожатие. Потом вынул сверток из-под мышки.

– Вот.

– Что это? – спросил Каладин, беря сверток.

– Мой плащ. Тот самый, в котором я сражался сегодня, выстиранный и зашитый.

Каладин развернул сверток. Темно-синий плащ, с глифами хохи линил, вышитыми белым на спине.

– Кстати, каждый человек, носящий мои цвета, становится членом моей семьи. Плащ – простой подарок, но он один из тех немногих предметов, которые для меня много значат. Прими его с моей благодарностью, Каладин Благословленный Штормом.

Каладин медленно свернул плащ.

– От кого вы услышали это имя?

– От твоих людей, – усмехнулся Далинар. – Они очень высоко отзывались о тебе. И заставили меня зауважать тебя. Мне нужны такие люди, как ты, как вы все. – Он сузил глаза и задумчиво посмотрел на Каладина. – Все королевство нуждается в тебе. Возможно, весь Рошар. Идет Настоящее Опустошение…

– Что вы хотите сказать?

– Ничего, – ответил Далинар. – А теперь, пожалуйста, идите и отдохните, капитан. Надеюсь вскоре услышать от вас хорошие новости.

Каладин кивнул и ушел, пройдя мимо двух людей, на сегодняшнюю ночь ставших телохранителями Далинара. До новых бараков – нет, казарм– было недалеко. Далинар выделил им по казарме на каждую бригаду.

Больше тысячи человек. Что он будет делать с такой массой народа? Он никогда не командовал отрядом больше чем в двадцать пять человек.

Казарма Четвертого Моста оказалась пустой. Каладин остановился у входа и посмотрел внутрь. В казарме стояли койки, рядом с каждой закрывающийся шкафчик. Дворец.

Пахло дымом. Нахмурившись, он обогнул казарму и нашел людей, сидевших вокруг ямы в земле, развалившихся на камнях или бревнах и ждавших, когда Камень приготовит похлебку. Все слушали Тефта, который, с рукой на перевязи, что-то негромко рассказывал. Тут же, с краю, сидел Шен. Они захватили его с собой, когда вместе с ранеными уходили из лагеря Садеаса.

Увидев Каладина, Тефт замолчал, и все повернулись к нему; многие были перевязаны.

И Далинар хочет, чтобы эти люди стали его телохранителями?подумал Каладин. Да это оборванная банда преступников.

И, однако, он поддерживал выбор Далинара. Если бы он решил отдать жизнь в чьи-то руки, он бы выбрал их.

– Что вы делаете? – резко спросил Каладин. – Вы давно должны спать.

Мостовики поглядели друг на друга.

– Это, – откашлялся Моаш. – Мы почувствовали, что неправильно идти спать, пока мы не… ну, как обычно.

– Трудно заснуть в такой день, мачо, – добавил Лоупен.

– Говори за себя, – сказал Шрам, зевнув; его раненая нога лежала на бревне. – Я остался ради похлебки. Даже если он накидал в нее камней.

– Ничего я не кидал! – рявкнул Камень. – Опьяненные воздухом низинники!

Они подвинулись, освобождая место для Каладина. Он сел, подложив плащ Далинара под голову и спину. И с благодарностью взял миску с похлебкой, которую Дрехи протянул ему.

– Мы говорили о том, что люди сегодня видели, – сказал Тефт. – О том, что ты делал.

Каладин замер с ложкой у рта. Он почти забыл – может быть умышленно, – как показал им то, что может делать со Штормсветом. Будем надеяться, что этого не видели солдаты Далинара. Он светился слабо, а солнце сияло ярко.

– Да, я понимаю, – сказал Каладин, его аппетит испарился. Смотрят ли они на него как-то иначе? Боязливо? Неужели он останется в одиночестве, как его отец в Хартстоуне? Или, еще хуже, будут ему поклоняться? Он поглядел в их широко открытые глаза и обнял себя руками.

– Это было поразительно! – сказал Дрехи, наклоняясь вперед.

– Ты – один из Сияющих, – сказал Шрам. – Я так считаю, хотя Тефт уверяет, что нет.

–  Ещенет! – рявкнул Тефт. – Ты что, глухой?

– А ты можешь научить меня? – вмешался Моаш.

– Я бы тоже не прочь научиться, мачо, – заметил Лоупен. – Ну, знаешь, ты же здорово учишь.

Ошеломленный Каладин замигал, а остальные заговорили одновременно.

– Что ты можешь делать?

– Как ты это чувствуешь?

– Ты можешь летать?

Каладин поднял руку, останавливая поток вопросов.

– И вас не тревожит то, что вы видели?

Кое-кто пожал плечами.

– Благодаря этому ты остался в живых, мачо, – сказал Лоупен. – Лично я тревожусь только об одном – насколько неотразимым я стану для женщин. «Лоупен, у тебя только одна рука, но ты можешь светиться. Поцелуй меня». Вот что они скажут.

– Но это странно и страшно, – запротестовал Каладин. – Именно это делали Сияющие. И всякий знает, что они предали человечество.

– Да, – фыркнул Моаш. – Как всякий знает, что Всемогущий выбрал светлоглазых и назначил их управлять миром, потому что они благородны и все такое.

– Мы – Четвертый Мост, – добавил Шрам. – Мы вместе прошли через все. Мы жили в крэме, и нас использовали, как наживку. То, что помогло тебе выжить, хорошо. Больше говорить не о чем.

– Так ты можешь научить нас? – спросил Моаш. – Можешь показать, как это делается?

– Я… я не знаю, можно ли этому научить, – сказал Каладин, поглядев на Сил, которая сидела на камне неподалеку с необычным выражением на лице. – Не уверен, что это возможно.

Они выглядели удрученными.

– Но, – добавил Каладин, – это не значит, что мы не можем попытаться.

Моаш улыбнулся.

– Можешь показать? – спросил Дрехи, вынимая из кармана сферу, маленький светящийся бриллиантовый осколок. – Прямо сейчас. Я бы хотел увидеть именно тогда, когда я ожидаю.

– Это не развлечение в праздничный день, Дрехи, – сказал Каладин.

– Быть может, мы заслужили это, а? – Сигзил наклонился вперед со своего камня.

Каладин какое-то время молчал. Потом нерешительно вытянул палец и коснулся сферы. Потом резко вдохнул; с каждым разом впитывать свет становилось все более естественнее. Сфера потухла. Штормсвет потек из кожи Каладина, и он задышал нормально, чтобы он тек быстрее и стал более видимым. Камень вытащил старое изодранное одеяло, используемое для растопки, и набросил его на костер, потревожив спренов огня; последовало несколько мгновений темноты.

И в этой темноте Каладин светился чистым белым светом.

– Штормы… – прошептал Дрехи.

– А что ты можешь делать с ним? – нетерпеливо сказал Шрам. – Ты не ответил.

– Я сам не очень уверен, что могу делать, – сказал Каладин, держа руку перед собой. Штормсвет погас, пламя сожрало одеяло и опять осветило все вокруг. – Я узнал об этом всего несколько недель назад. Я могу привлекать к себе стрелы, могу заставить камни слипаться. Свет делает меня сильнее и быстрее и лечит мои раны.

–  Насколькосильнее? – спросил Сигзил. – Какой вес могут выдержать камни после того, как ты слепил их, и сколько времени длится связь? Насколько быстрее ты становишься? Вдвое? Или на четверть? Как далеко должна быть стрела, чтобы ты мог притянуть ее к себе, и можешь ли ты притягивать другие предметы?

Каладин мигнул.

– Я… я не знаю.

– А мне кажется, что все это очень важно знать, – сказал Шрам, потирая подбородок.

– Мы можем провести испытания, – улыбнулся Камень, стоявший со сложенными на груди руками. – Хорошая мысль.

– Быть может, тогда мы сообразим, как сами сможем делать такое, – заметил Моаш.

– Не научишься, – покачал головой Камень. – Холетентал. Только он.

– Ты не можешь знать наверняка, – возразил Тефт.

– Ты не можешь знать наверняка, что я не знаю наверняка. – Камень махнул ему ложкой. – Ешь похлебку.

Каладин поднял руки.

– Ребята, вы не должны никому рассказывать об этом. Иначе люди начнут бояться меня, быть может, подумают, что я связан с Носителями Пустоты или Сияющими. Я хочу, чтобы вы поклялись.

Он посмотрел на них, и все кивнули, один за другим.

– Но мы хотим помочь, – сказал Шрам. – Даже если не сможем научиться. Эта штука часть тебя, а ты – часть нас. Четвертого Моста. Верно?

Каладин посмотрел на их возбужденные лица и обнаружил, что кивает.

– Да. Да, вы можете помочь.

– Замечательно, – сказал Сигзил. – Я приготовлю список проверок на скорость, точность и силу связей, которые ты можешь создавать. И надо найти способ определить, что еще ты можешь сделать.

– Сбросить его с утеса, – сказал Камень.

– И что это даст? – спросил Пит.

Камень пожал плечами.

– Если у него есть другие способности, они мгновенно выйдут наружу, а? Ничто не может сделать мужчину из мальчика лучше, чем падение с утеса.

Каладин с кислым лицом посмотрел на него, и Камень расхохотался.

– Это будет маленький утес. Вот такой. – Он чуть-чуть развел большой и указательный пальцы. – Я слишком люблю тебя для большого.

– Надеюсь, ты шутишь, – сказал Каладин, глотая ложку похлебки. – Но на всякий случай я прилеплю тебя к потолку на всю ночь, чтобы ты не экспериментировал, пока я сплю.

Мостовики захихикали.

– Ты только не светись так ярко, пока мы будем пытаться уснуть, а, мачо? – сказал Лоупен.

– Сделаю все, что в моих силах. – Он проглотил еще одну ложку. Почему-то сегодня вкуснее, чем обычно. Камень изменил рецепт?

Или что-то другое? Пока он ел, другие мостовики болтали между собой, говорили о доме и о прошлом, о том, что когда-то было табу. Пришло даже несколько человек из других бригад – не только раненые, которым помог Каладин, но и не могущие уснуть одинокие души. Люди из Четвертого Моста приветствовали их, давали похлебку и место у костра.

Все выглядели такими же усталыми, как и Каладин, но никто не хотел уходить в казарму. И теперь он понял почему. Быть вместе, есть похлебку Камня, слушать тихую болтовню, а огонь потрескивает и прыгает, посылая в воздух танцующие хлопья желтого света…

Это успокаивало значительно больше, чем сон. Каладин улыбнулся, откинулся назад и посмотрел на большую сапфировую луну, величаво плывшую по темному небу. Потом закрыл глаза, прислушиваясь.

Еще трое погибли. Малоп, Безухий Джакс и Нарм. Каладин потерял их. Но он и Четвертый Мост спасли сотни других. Сотни тех, кто больше никогда не побежит с мостом, никогда не окажется лицом к лицу со стрелами паршенди, никогда не будет сражаться, если не захочет. И двадцать семь его друзей выжили. Частично из-за того, что сделал он, частично из-за собственного героизма.

Двадцать семь тех, кто выжил. Наконец-то он сумел кого-то спасти.

И это уже немало.