Текст книги "Обреченное королевство"

Автор книги: Брендон Сандерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 62 (всего у книги 74 страниц)

Нужно найти каменную пыль и покрыть ею пальцы,подумал он, подтягивая себя выше, вынимая из мешка очередной камень и ставя его на место.

Сил шла рядом, ее небрежный шаг как бы издевался над его трудным подъемом. Снизу послышался зловещий треск. Он рискнул поглядеть вниз. Первый из камней упал на землю. Остальные еще светились Штормсветом, но слабее.

Камни вели к нему как светящиеся ступеньки. Шторм внутри успокоился, хотя еще бушевал в венах, волнуя и отвлекая одновременно. Что случится, если Свет кончится прежде, чем он доберется до верха?

Упал следующий камень. Через несколько секунд за ним последовал следующий. Лоупен стоял, облокотившись на стену, глядел с интересом, но расслабленно.

Вперед! подумал Каладин, рассердившись на себя. Он вернулся к работе.

Руки уже начали гореть от напряжения, когда он добрался до моста. Он ухватился за него, и очередные два камня сорвались вниз. Звук удара о землю стал громче, и летели они намного дольше.

Каладин, стоя ногами на еще надежных камнях, ухватился одной рукой за дно моста и перекинул конец веревки через деревянную опору. Потом еще раз и сделал временный узел, оставив достаточно места на коротком конце.

Остальной веревке он дал соскользнуть с плеча на дно расщелины.

– Лоупен, – крикнул он. – Изо рта вырвался Свет. – Держи ее покрепче.

Хердазианин так и сделал, и Каладин, держа свой конец, завязал настоящий прочный узел. Потом взялся руками за длинную часть веревки и повис на ней. Узел выдержал.

Каладин расслабился. Из него все еще тек свет и – не считая пары слов, сказанных Лоупену, – он не дышал добрых четверть часа.

Это может пригодиться, сказал себе Каладин, однако его легкие уже начали гореть, и он задышал, как обычно. Свет еще не полностью покинул его, хотя и потек быстрее.

– Все в порядке, – крикнул Каладин Лоупену. – Привяжи второй мешок к концу веревки.

Веревка закачалась, и через несколько секунд Лоупен крикнул:

– Готово.

Каладин ухватился за веревку ногами, удерживая себя на месте, потом руками выбрал веревку вместе с привязанным к ней мешком с доспехами. Сунув в него мешочек с потемневшими сферами, он привязал мешок под мостом, там, где Даббид и Лоупен легко смогут достать его.

Потом посмотрел вниз. Земля казалась намного дальше, чем тогда, когда он глядел вниз с моста. Немного другая перспектива, и все изменилось.

Он не боялся высоты, голова не кружилась. Наоборот, он почувствовал легкое возбуждение. Чему-то в нем нравилось находиться так высоко. И казалось естественным. Вот быть внизу – пойманным в этой дыре и неспособным видеть мир – это угнетало.

Что дальше?подумал он.

– Что? – спросила Сил, подходя к нему и останавливаясь в воздухе.

– Если я оставлю веревку здесь, кто-нибудь может увидеть ее во время бега.

– Отрежь ее.

Он посмотрел на нее, подняв бровь.

– Качаясь на ней?

– Ничего с тобой не случится.

– Сорок футов! Я переломаю себе все кости.

– Нет, – твердо сказала Сил. – Я чувствую, что это правильно. Поверь мне, Каладин.

– Поверить тебе, Сил? Но ты сама сказала, что твоя память раздроблена на куски.

– Ты уже оскорбил меня на прошлой неделе, – сказала она, скрестив руки на груди. – Ты должен передо мной извиниться.

– Ты считаешь, что я извинюсь, если перережу веревку и упаду вниз с высоты сорока футов.

– Нет. Ты извинишься, если поверишь мне. Говорю тебе, я чувствую, что права.

Он вздохнул и опять посмотрел вниз. Штормсвет уже вышел. Что делать? Оставить веревку так? Глупо. Может ли он завязать такой узел, который освободится, когда он тряхнет снизу?

Если такой узел и существует, он не знал, как его завязывать. Каладин стиснул зубы. Наконец, прежде чем упал на землю последний камень, он глубоко вздохнул и вынул нож паршенди, которым уже пользовался. И быстро, пока не передумал, перерезал веревку.

Он падал быстро, одной рукой держась за перерезанную веревку, живот крутило от резкой боли. Мост унесся вверх, как будто поднимаясь, и перепуганный взгляд Каладина уперся в дно пропасти. Ужасное зрелище. Чудовищное. Сейчас он умрет. Он…

Все в порядке.

Все эмоции успокоились за один удар сердца. Каким-то образом он знал, что делать. Он изогнулся в воздухе, бросил веревку и ударился о землю обеими ногами, в полуприседе, рука на камне. Его омыла струя холода. Оставшийся Штормсвет мгновенно вылетел из него, образовав вокруг его тела светящееся дымное кольцо, которое ударилось о землю и стало расширяться, исчезая.

Он выпрямился. Лоупен открыл рот. Каладин чувствовал небольшую боль в ногах, как если бы спрыгнул с высоты в четыре-пять футов.

– Как десять ударов грома в горах, мачо! – воскликнул Лоупен. – Невероятно!

– Спасибо, – сказал Каладин. Он поднял руку к голове, посмотрел на камни, разбросанные у основания стены, потом на мешок с доспехами, надежно висевший под мостом.

– Я же говорила тебе, – с триумфом сказала Сил, приземляясь на его плечо.

– Лоупен, – сказал Каладин, – ты сможешь достать этот мешок во время следующего бега с мостом?

– Конечно, – ответил Лоупен. – Никто не увидит. Никто не замечает нас, хердазиан, никто не замечает мостовиков, и особенно никто не замечает калек. Для солдат я настолько невидим, что мог бы ходить сквозь стены.

Каладин кивнул.

– Возьми и его. Спрячь. И отдай мне прямо перед последним забегом на плато.

– Им не понравится, когда они увидят тебя в броне, мачо, – сказал Лоупен. – Ты уже пытался сделать что-то в этом роде. Ничего не получится.

– Посмотрим, – сказал Каладин.

Глава шестидесятая
То, чего мы не можем иметь

Смерть – моя жизнь, сила стала моей слабостью, мой путь окончен.

Дата: Бетабанес, 1173, 95 секунд до смерти. Объект: ученый, почти неизвестный. Пример получен со вторых рук. Рассматривается как сомнительный.

– Вот почему, отец, ты совершенно не можешь отречься в мою пользу, и не имеет значения, что мы узнаем о твоих видениях.

– Ты уверен? – спросил Далинар, внутренне улыбаясь.

– Да.

– Очень хорошо. Ты убедил меня.

Адолин остановился на полушаге. Они оба шли по коридору, ведущему в комнаты отца. Далинар остановился и оглянулся на сына.

– Неужели? – спросил Адолин. – Я хочу сказать, неужели тебя убедили мои слова?

– Да, – ответил Далинар. – Ты прав. – Он не добавил, что пришел к решению сам. – Я остаюсь. Я не могу оставить это сражение именно сейчас.

Адолин широко улыбнулся.

– Но, – сказал Далинар, поднимая палец. – Я кое-что потребую от тебя. Я набросаю приказ – и заверю его у моих самых старших писцов и засвидетельствую у Элокара, – который даст тебе право сместить меня, если у меня проявится душевная болезнь. Мы не сообщим об этом другим лагерям, но я не рискну дать себе сойти с ума таким образом, что будет невозможно избавиться от меня.

– Согласен, – сказал Адолин, подходя к Далинару. Они были одни в коридоре. – При условии, что ты не скажешь об этом Садеасу. Я не доверяю ему.

– Я и не прошу тебя доверять ему, – сказал Далинар, открывая дверь в свои комнаты. – Но, поверь, он способен измениться. Когда-то он был моим другом и, надеюсь, сможет стать им снова.

Казалось, что в холодных камнях комнаты Преобразователей задержался весенний холод. Весна отказывалась перейти в лето, хотя и не соскальзывала в зиму. Элтебар пообещал, что такого и не будет, но прогнозы штормстражей всегда обставлены условиями. Воля Всемогущего – всегда загадка, и нельзя слепо верить даже проверенным приметам.

Сейчас он принимал штормстражей, хотя вначале, когда они только становились популярными, отвергал их помощь. Человек не должен предъявлять права на то, что принадлежит одному Всемогущему, не должен пытаться узнать будущее. И Далинар всегда спрашивал себя, как штормстражи могут проводить свои исследования, не умея читать. Они утверждали, что да, не умеют, но он видел их книги, наполненные глифами. Глифами. Предполагалось, что в книгах глифы не использовались; они просто картинки. Даже человек, никогда не видевший их раньше, мог понять, что они означают, основываясь только на их форме. Так что глифы надо было объяснять, а не читать.

Штормстражи делали много чего такого, что заставляло людей чувствовать себя неудобно. К сожалению, они оказались невероятно полезны. Знать, когда ударит очередной сверхшторм, да, от такого очень трудно отказаться. Хотя иногда они и ошибались, но гораздо чаще оказывались правы.

Ринарин стоял на коленях перед камином, проверяя фабриал, который заменял дрова и грел комнату. Навани тоже уже пришла. Она сидела за вытянутым столом Далинара и быстро писала письмо. Увидев Далинара, она рассеянно махнула пером, в знак приветствия. Она носила фабриал, который он видел на празднике несколько недель назад; многоногое изобретение было прикреплено к ее плечу, держась за ткань ее фиолетового платья.

– Не знаю, отец, – сказал Адолин, закрывая дверь. Вероятно, он все еще думал о Садеасе. – Меня не впечатляет то, что он слушает « Путь Королей». Он поступает так только для того, чтобы ты менее внимательно смотрел за сражением на плато и его клерки могли устроить так, чтобы гемсердце досталось ему. Он манипулирует тобой.

Далинар пожал плечами.

– Гемсердца – дело десятое, сын. За союз с ним я готов заплатить почти любую цену. Кстати, именно я манипулирую им.

Адолин вздохнул.

– Очень хорошо. Но в его присутствии я по-прежнему не буду спускать глаз с мешочка со сферами.

– Попытайся хотя бы не оскорблять его, – сказал Далинар. – Да, и еще кое-что. Я бы хотел, чтобы ты побольше внимания уделил Королевской Страже. Если ты увидишь там солдат, полностью верных мне, поставь их сторожить комнаты Элокара. Меня встревожили его слова о заговоре.

– Но ты, конечно, не поверил ему, – сказал Адолин.

– С его доспехами действительно случилось что-то странное. И все это дело воняет, как слизь крэмлинга. Конечно, возможно, что на самом деле все это ерунда. Но сейчас сделай мне одолжение.

– Лично я, – заметила Навани, – совсем не боялась поворачиваться к Садеасу спиной, когда ты, он и Гавилар были друзьями. – Она закончила письмо и размашисто подписалась.

– Попытка убить короля – не его рук дело, – сказал Далинар.

– Почему ты так уверен? – спросила Навани.

– Не его стиль, – ответил Далинар. – И Садеас никогда не хотел быть королем. Он и так обладает достаточно большой властью, а на случай больших неудач всегда есть кто-то, на кого можно свалить вину. – Далинар покачал головой. – Он никогда не пытался захватить трон при Гавиларе, а теперь, при Элокаре, чувствует себя еще лучше.

– Потому что мой сын слаб и безволен, – сказала Навани. И это не было обвинением.

– Он неслаб, – сказал Далинар. – Он неопытен. Но да, такое положение идеально для Садеаса. И Садеас говорит правду – он попросил титул кронпринца информации только для того, чтобы узнать, кто пытался убить Элокара.

– Машала, – сказал Ринарин, используя формальное обращение к тете. – Этот фабриал на твоем плече, что он делает?

Навани с озорной улыбкой посмотрела на устройство. Судя по всему, она так и ждала, что один из них ее спросит. Далинар сел в кресле; скоро сверхшторм.

– Этот? Что-то вроде болеоблегчителя. Давай я тебе покажу. – Она протянула безопасную руку и, нажав на зажим, освободила похожие на когти ноги. – У тебя что-нибудь болит, дорогой? Может быть, ты ушиб палец на ноге или есть царапина?

Ринарин покачал головой.

– Я потянул мышцу на руке во время последней тренировки, – сказал Адолин. – Ничего страшного, но немного беспокоит.

– Иди сюда, – сказала Навани. Далинар с любовью улыбнулся: Навани была настоящим гением при работе с новыми фабриалами. В такие мгновения она переставала быть матерью короля или опытной политической интриганкой и становилась вдохновенным инженером.

– В последнее время фабриалисты достигли потрясающих успехов, – сказала Навани, беря протянутую руку Адолина. – Я особенно горжусь этим маленьким устройством, потому что сама приложила руку к его созданию. – Ноги устройства обхватили ладонь Адолина, Навани щелкнула зажимом.

Адолин поднял руку и покрутил ею.

– Боль исчезла.

– Но рука все чувствует, верно? – самодовольно спросила Навани.

Адолин ткнул в ладонь пальцем другой руки.

– Да, ладонь не онемела.

Ринарин с острым интересом глядел на фабриал сквозь очки. Эх, если бы парень дал себя убедить и стал ардентом. Тогда он мог бы сделаться инженером, если бы захотел. Далинар никогда не понимал причины, по которым Ринарин отказывался.

– Немного неуклюжий, – заметил Далинар.

– Одна из самых ранних моделей, – сказала Навани, как бы обороняясь. – Сейчас я работаю над этими ужасными созданиями Длиннотени и не могу позволить себе удовольствие улучшить форму устройства. Но я считаю, что у него огромное будущее. Представьте себе, как они на поле боя облегчают страдания раненых солдат. Или их же в руках хирурга, который, работая над пациентом, не должен волноваться, что тот умрет от боли.

Адолин кивнул. И Далинар должен был признаться, что это действительно полезное устройство.

Навани улыбнулась.

– Сейчас особое время для нас, ученых; мы узнаем все новые и новые факты о фабриалах. Этот фабриал, например, уменьшающий – он уменьшает боль. На самом деле рана не заживает, но это шаг в правильном направлении. В любом случае такие фабриалы очень отличаются от парных фабриалов, вроде самоперьев. Если бы ты мог видеть наши планы…

– Например? – спросил Адолин.

– Со временем узнаешь, – загадочно улыбнулась Навани и убрала фабриал с ладони Адолина.

– Осколки? – взволнованно спросил Адолин.

– Нет, нет, – сказала Навани. – Внешний вид и сущность Клинков и Доспехов полностью отличаются от всего, что мы обнаружили. Самое близкое – щиты из Джа Кеведа. Но, насколько я могу судить, они используют совершенно другой принцип, чем настоящие Осколки. Древние удивительно разбирались в инженерном деле.

– Нет, – сказал Далинар. – Я видел их, Навани. Они… ну, они были древними. Примитивная технология.

– А как же Города Зари? – скептически спросила Навани. – И фабриалы?

Далинар покачал головой.

– Я их не видел. В видениях только Осколки, но и они кажутся не на своем месте. Возможно, людям их дали Герольды, как гласят легенды.

– Возможно, – сказала Навани. – Но почему тогда…

Она исчезла.

Далинар мигнул. Он не услышал приближающегося сверхшторма.

Он находился в большом открытом зале с колоннадой по бокам. Огромные, ничем не украшенные колонны были высечены из мягкого песчаника. Потолок находился далеко вверху, его украшали узоры, выглядевшие странно знакомыми. Связанные линиями круги, расходящиеся один от другого…

– Не знаю, что и делать, старый друг, – сказал голос сбоку. Далинар повернулся и увидел идущего рядом совсем молодого человека в королевской бело-золотой мантии. Руки он сложил перед собой и спрятал в объемистых рукавах. Заплетенные в косы темные волосы и короткая остроконечная борода. Вплетенные в волосы золотые нити сходились на лбу, образуя золотой символ. Символ Сияющих Рыцарей.

– Каждый раз они говорят мне одно и то же, – сказал человек. – Мы никогда не будем готовы к Опустошениям. Каждый раз мы собираемся сражаться лучше, но вместо этого подходим еще на шаг ближе к полному уничтожению. – Он повернулся к Далинару, как если бы ожидал ответа.

Далинар осмотрел себя. На нем была украшенная золотом одежда, хотя не такая роскошная. Где он? Какое сейчас время? Ему нужны эти ключевые сведения, чтобы Навани сумела записать, а Джаснах исследовать и доказать – или опровергнуть – истинность видений.

– Я не знаю, что сказать тебе, – ответил Далинар.

Если он хочет добыть информацию, то должен действовать более естественно, чем в предыдущих видениях.

Человек в королевских одеждах вздохнул.

– Я надеялся, что ты поделишься со мной своей мудростью, Карм.

Они продолжали идти по залу к тому месту, где стена прерывалась массивным балконом с каменными перилами. Сквозь него проглядывало вечернее небо; садящееся солнце испачкало воздух грязным и душным красным светом.

– Нас уничтожает наша собственная природа, – сказал король мягким голосом, но со злостью на лице. – Алакавиш был Волноплетом. Он должен был знать лучше. И, тем не менее, узы Нахеля дали ему не больше мудрости, чем обычному человеку. Увы, не все спрены так проницательны, как спрен чести.

– Согласен, – сказал Далинар.

Король с облегчением вздохнул.

– Я беспокоился, не покажутся ли тебе мои утверждения слишком смелыми. Твои собственные Волноплеты были… Нет, мы не должны смотреть назад.

Кто такие Волноплеты?

Далинар был готов проорать вопрос, но не мог. Не выйдя полностью из образа.

Возможно…

– А что, по-твоему, должны были сделать Волноплеты? – осторожно спросил Далинар.

– Не уверен, что мы можем заставить их что-нибудь сделать. – Эхо их шагов разлеталось по пустому залу. Где же стражники и свита? – Их сила… да, Алакавиш оказался жертвой соблазна, каковым для обычных людей является Связывание. Если бы мы могли ободрить их… – Человек остановился и повернулся к Далинару. – Им нужно стать лучше, старый друг. Нам всем нужно сделаться лучше. Ответственность за то, что нам дано – будь то корона или узы Нахеля, – должна сделать наслучше.

Казалось, он чего-то ожидал от Далинара. Но чего?

– Я могу прочесть несогласие на твоем лице, – сказал юный король. – Ничего удивительного, Карм. Я понимаю, что мои мысли необычны. Возможно, вы, все остальные, правы, возможно, наши способности действительно являются доказательством божественного выбора. Но – даже если это правда – разве мы не должны быть более осторожными в наших поступках?

Далинар нахмурился. Слишком знакомые слова. Король вздохнул и подошел к краю балкона. Далинар встал рядом. И наконец сумел посмотреть на город под собой.

На тысячи трупов под собой.

Далинар с трудом вздохнул. Тысячи трупов устилали улицы города, и Далинар с некоторым трудом узнал город.

Холинар,подумал он. Моя родина.

Вместе с королем он стоял на вершине невысокой – всего три этажа – каменной башни, своего рода крепости. Она, похоже, располагалась там, где сейчас находится королевский дворец.

Да, невозможно ошибиться, это Холинар. Его каменные пики поднимались в воздух, как огромные плавники. Ветроклинки, так их называли. Но они были намного менее выветрены, чем он привык, и вокруг них раскинулся совсем другой город, заполненный тяжелыми каменными постройками, многие из которых рухнули. Разрушение распространилось далеко, вдоль линий примитивных улиц. Землетрясение?

Нет, эти люди погибли в бою. Далинар чувствовал зловонный запах крови, внутренностей, дыма. Тела были разбросаны вокруг низкой стены, окружавшей крепость. Кое-где стена была разломана до основания. И среди трупов лежали странные камни. Камни, ограненные, как…

Кровь моих предков, подумал Далинар, хватаясь за каменные перила и наклоняясь вперед . Это не камни. Это… это существа. Массивные существа, в пять-шесть раз больше человека, с серой как гранит кожей. Длинные конечности, скелетоподобные тела, передние ноги – руки? – растут из широких плечей. Узкие костистые лица. Похожие на стрелу.

– Что произошло? – не выдержал Далинар. – Это ужасно!

– Я сам задаю себе этот вопрос. Как мы могли дать такому произойти? Опустошение названо не просто так. Я слышал первоначальные цифры. Одиннадцать лет войны, и девять из десяти людей, которыми я правил, мертвы. Да и есть ли у нас королевства, которыми можно править? Я уверен, что Шура уже нет, а Тарма и Эйлиз вот-вот распадутся. В них погибло слишком много людей.

Далинар никогда не слышал о таких местах.

Король сжал кулак и нервно постучал им по перилам. Вдали горели погребальные костры – оставшиеся в живых начали сжигать трупы.

– Многие обвиняют Алакавиша. Да, конечно, если бы он не втянул нас в войну прямо перед Опустошением, нас бы так не разбили. Но Алакавиш только симптом намного более страшной болезни. Что найдут Герольды во время следующего возвращения? Людей, которые опять забыли их? Мир, терзаемый войнами и мелочными ссорами? Если мы не перестанем жить как живем, возможно, мы заслуживаемпоражения.

Далинар почувствовал озноб. Он думал, что это видение происходит после предыдущего, но нет, похоже, видения следовали не в хронологическом порядке. Он еще не видел ни одного Сияющего Рыцаря, но, возможно, не потому что они ушли. Их еще нет. И, возможно, именно поэтому слова короля были ему так знакомы.

Может ли такое быть? Неужели он действительно стоит рядом с человеком, чью книгу Далинар слушал опять и опять?

– Поражение надо уважать, – осторожно сказал Далинар, используя слова, несколько раз повторенные в « Пути Королей».

– Если поражение приносит знание. – Его Величество улыбнулся. – Опять используешь мои слова против меня, Карм?

У Далинара сдавило дыхание. Он сам. Нохадон. Великий король. Он существует. Или существовал. Но он так молод, намного моложе, чем представлял себе Далинар; простая, по-настоящему королевская осанка… да, никаких сомнений.

– Я подумываю, не отказаться ли от трона, – тихо сказал Нохадон.

– Нет! – Далинар шагнул к нему. – Ты не должен.

– Я не могу вести их за собой, – сказал Нохадон. – Ты только посмотри, куда я привел их.

– Нохадон.

Человек, нахмурившись, повернулся к нему.

– Что?

Далинар на мгновение замолчал. Неужели он ошибся? Нет. Наверно, Нохадон не имя, а титул. Церковь – перед тем, как ее распустили, – дала имена многим знаменитым людям. Скорее всего, и Баджерден не настоящее имя. А настоящее затерялось во времени.

– Ничего, – сказал Далинар. – Ты не можешь отречься. Людям нужны вожди.

– У них они есть, – презрительно сказал Нохадон. – Все эти князья, короли, Преобразователи и Волноплеты. Всегда были, есть и будут мужчины и женщины, которые рвутся вести людей за собой.

– Верно, – возразил Далинар, – но среди них мало тех, кто умеет это делать.

Нохадон перегнулся через перила и с выражением глубокой боли и беспокойства поглядел на мертвых. Было очень странно видеть такое выражение на лице столь юного человека. Далинар и представить себе не мог такую муку и неуверенность, терзавшие его.

– Я знаю, что ты чувствуешь, – тихо сказал Далинар. – Неуверенность, стыд, замешательство.

– Ты слишком хорошо умеешь читать меня, старый друг.

– Я знаю твои чувства, потому что сам пережил их. Я… я никогда не думал, что ты можешь испытывать их.

– Тогда я исправлюсь. Возможно, ты не слишком хорошо знаешь меня.

Далинар промолчал.

– Ну, и что я должен делать? – спросил Нохадон.

– Ты спрашиваешь меня?

– Ты мой советник, не так ли? Да, я бы хотел получить совет.

– Я… ты не должен отказываться от трона.

– И что я должен сделать? – Нохадон повернулся и пошел вдоль перил длинного балкона, который, похоже, бежал вокруг всего здания. Далинар присоединился к нему, проходя мимо мест, где камень был разорван и перила сломаны.

– Мой старый друг, я больше не верю в людей, – сказал Нохадон. – Поставь двух людей вместе, и они обязательно найдут, о чем поспорить. Собери их в группы, и одна группа обязательно найдет причины, чтобы притеснять или напасть на другую. А теперь еще это. Как я могу защитить их? Что я могу сделать, чтобы такое не повторилось?

– Продиктуй книгу, – горячо сказал Далинар. – Великую книгу, которая даст людям надежду, объяснит твою философию и скажет, как нужно жить!

– Книгу? Я? Написать книгу?

– Почему нет?

– Фантастически глупаямысль.

Челюсть Далинара отвисла.

– Мир, который мы знали, разрушен почти полностью, – сказал Нохадон. – От каждой семьи осталось не больше половины. Наши лучшие люди погибли, еды осталось месяца на два-три, не больше. И я должен потратить время на книгу? И кто ее запишет? Всех моих ученых убили, когда Йелинар ворвался в архивы. Насколько я знаю, ты последний грамотный человек, оставшийся в живых.

Грамотный?

Странное время.

– Я могу записать.

– Одной рукой? Неужели ты научился писать левой, а?

Далинар поглядел вниз. У него были обе руки, хотя, вероятно, Нохадон видел его одноруким.

– Нет, нам нужно заново построить мир, – сказал Нохадон. – Я должен найти способ убедить королей – тех, кто остался в живых, – не искать преимущество друг перед другом. – Нохадон опять постучал по балкону. – Да, я решился. Или отрекаться, или делать то, что необходимо. Писать? Не то время. Время действий. И, к сожалению, время меча.

Меч? подумал Далинар. Неужели я слышу этоо т тебя, Нохадон?

Этого не должно произойти. Этот человек станет величайшим философом; он научит народы жить в мире и уважать других. Он поведет их по пути чести.

Нохадон повернулся к Далинару.

– Я прошу прощения, Карм. Я не должен был отвергать твое мнение сразу же после того, как спросил его. Я едва держусь, и мне казалось, что все мы такие. Иногда мне кажется, что быть человеком означает хотеть того, чего он не может иметь. Для некоторых это власть. Для меня – мир.

Нохадон повернулся и пошел обратно по балкону. Он шел медленно, но по его позе было ясно, что он хочет побыть один. Далинар дал ему уйти.

– Он должен стать одним из самых влиятельных писателей Рошара за все времена, – сказал Далинар.

Молчание, прерываемое только криками людей, работавших внизу и собиравших трупы.

– Я знаю, ты здесь, – сказал Далинар.

Молчание.

– Что он решит? – спросил Далинар. – Объединит ли он их, как хотел?

Голос, который так часто говорил в его видениях, на этот раз не пришел. Далинар не получил ответ на вопрос. Он вздохнул, повернулся и посмотрел на поля мертвых.

– По крайней мере в одном ты прав, Нохадон. Быть человеком означает хотеть того, чего мы не можем иметь.

Ландшафт темнел, солнце садилось. Темнота обхватила его, и он закрыл глаза. А когда открыл, вновь очутился в собственных комнатах, стоя, с руками на спинке стула. Он повернулся к Адолину и Ринарину, которые беспокойно стояли рядом, готовые схватить его, если он начнет буйствовать.

– Ну, – сказал Далинар, – на этот раз это было бессмысленно. Я не узнал ничего. Проклятье! Я проделал пустую работу…

– Далинар, – прервала его Навани, перо которой летало по бумаге. – Последние слова, которые ты сказал перед тем, как очнуться. Какие?

Далинар задумался.

– Последние слова…

– Да, – настойчиво сказала Навани. – Самые последние слова.

– Я повторил слова человека, с которым разговаривал. «Быть человеком означает хотеть то, чего мы не можем иметь». А что?

Она, не обращая на него внимания, яростно писала. Закончив, Навани соскользнула с высокого стула и бросилась к его полке с книгами.

– У тебя есть копия?.. Да вот она. Это же книги Джаснах, верно?

– Да, – сказал Далинар. – Она хотела, чтобы я позаботился о ее книгах, пока она не вернется.

Навани сняла с полки « ИзреченияКорванны», положила книгу на стол и быстро перелистнула страницы.

Далинар подошел к ней, хотя – конечно! – не понимал, что написано на странице.

– Вот, – с торжеством сказала Навани. Она посмотрела на Далинара. – Знаешь ли ты, что говоришь во время видений?

– Да, несу какую-то чушь. Сыновья сказали мне.

–  Анак малах каф, дел макиаян хабин йа, – сказала Навани. – Звучит знакомо?

Далинар, сбитый с толку, покачал головой.

– Очень похоже на то, что говорит отец, – сказал Ринарин. – Во время видений.

– Не «похоже», Ринарин, – самодовольно сказала Навани. – Это в точности та же самая фраза. Последняя из тех, что ты сказал, находясь в трансе. Я записала – насколько смогла – все, что ты лепетал сегодня.

– Почему? – спросил Далинар.

– Я решила, – сказала Навани, – что это может помочь. Так оно и оказалось. Та же самая фраза есть в Изречениях, в точности.

– Что? – недоверчиво спросил Далинар. – Как?

– Это строчка из песни Ванриаль, – объяснила Навани, – ордена артистов, живущих на склонах Молчаливой Горы в Джа Кеведе. Год за годом, столетие за столетием они поют одни и те же слова. Они утверждают, что это песни, написанные на Языке Зари самими Герольдами. И у них есть старинный манускрипт со словами этих песен. Но смыслэтих слов давно утерян. Некоторые ученые верят, что манускрипт – и сами песни – действительно могут быть написаны на Языке Зари.

– И я… – начал было Далинар.

– И ты только что произнес одну строчку из него, – с торжеством сказала Навани. – Кроме того, если фраза, которую ты произнес, правильна, ты только что перевелее. Это может доказать гипотезу Ванриаль! Одна фраза – не так уж много, но она может дать нам ключ к переводу всего манускрипта. Эта мысль зудела во мне, пока я слушала твои видения. Я считаю, что для бреда ты говорил слишком упорядоченно. – Посмотрев на Далинара, она широко улыбнулась. – Далинар, похоже, ты разрешил одну из самых запутанных – и древних – загадок всех времен.

– Погоди, тетя, – сказал Адолин, – что ты такое говоришь?

– Я говорю, племянник, – сказала Навани, в упор глядя на него, – что у нас есть доказательство.

– Но, – сказал Адолин, – быть может, он где-то слышал эту фразу…

– И выучил с ее помощью целый язык? – сказала Навани, поднимая полностью исписанный лист бумаги. – Это не чушь, мой дорогой, но и не язык, на котором говорят сейчас. Я подозреваю, что это и есть Язык Зари. Так что пока ты не объяснишь, каким образом твой отец научился говорить на мертвом языке, эти видения в основном истинны.

В комнате наступила тишина.

Похоже, саму Навани тоже потрясли собственные слова, но она быстро пришла в себя.

– А теперь, Далинар, – сказала она, – я хочу, чтобы ты как можно более подробно описал свое видение. Мне нужны твои точные слова, если ты сможешь вспомнить их. Любая мелочь, которую мы соберем, поможет моим ученым разобраться в них…