Текст книги "Обреченное королевство"

Автор книги: Брендон Сандерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 74 страниц)

– Ты вернешься? – спросил Далинар.

«Не могу сказать, – прочитала Данлан пришедший ответ. – Я не осмеливаюсь остановить свои исследования. Но может прийти время, когда я не осмелюсь оставаться далеко от тебя».

Что?подумал Далинар.

«Но сейчас я не об этом, – прочитала Данлан. – У меня к тебе есть несколько вопросов. Мне нужно, чтобы ты описал мне, что произошло, когда ты повстречался с первым патрулем паршенди семь лет назад».

Далинар нахмурился. Несмотря на помощь Доспехов, он чувствовал себя усталым. Но в Доспехах он не осмеливался сесть на один из стульев. Он снял одну из рукавиц и пробежал пальцами по волосам. Тема ему не понравилась, но он обрадовался, что надо подумать о чем-нибудь другом. Теперь есть повод немного отложить решение, которое навсегда изменит его жизнь.

Данлан смотрела на него, готовясь записывать его слова. Для чего Джаснах снова поднимает историю? Разве не она сама написала отчет об этих событиях в созданной ею биографии отца?

Неважно, в конце концов она расскажет ему, зачем ей это нужно. Судя по ее прошлым открытиям, ее текущий проект очень важен. Хотел бы он, чтобы Элокар был хотя бы вполовину так умен, как его сестра.

– Очень болезненные воспоминания, Джаснах. Именно я, к сожалению, убедил твоего отца отправиться в ту экспедицию. Если бы мы не обнаружили паршенди, они бы не убили его. Первая встреча произошла, когда мы обследовали лес, не обозначенный на карте. Это случилось на юге Разрушенных Равнин, в двух неделях пути от Сухого Моря.

Завоевания и охота – в юности только они и увлекали Гавилара. Если он не мог завоевывать, он охотился. В любое время он был готов отправиться на охоту. Потеряв жажду к сражениям, Гавилар действовал странно, и люди начали говорить, что он ослаб. Вот Далинар и решил напомнить брату добрые времена их молодости, позвав на охоту на легендарного скального демона.

– Именно тогда твоего отца не было со мной, – продолжал Далинар, вспоминая. – Мы разбили лагерь на мокрых лесистых холмах. Разговаривали с туземцами Натана через переводчиков. Искали следы или сломанные деревья. Я вел группу разведчиков вверх по течению одного из притоков реки Смертельный Поворот, в это время твой отец исследовал низовья реки. И мы нашли лагерь паршенди на другой стороне. Поначалу я не поверил своим глазам. Паршмены, свободные, организованные, лагерь. И они были вооружены. И не грубым оружием. Мечи, копья с резными древками…

Он замолчал. Гавилар тоже не поверил вначале. Свободного племени паршменов не бывает. Точка. Они слуги, всегда были слугами и всегда ими будут.

«У них были тогда Клинки Осколков?» – спросила Данлан. Далинар не сразу сообразил, что это вопрос от Джаснах.

– Нет.

Перо опять заскрипело по бумаге.

«Но сейчас у них есть. Когда ты в первый раз увидел паршенди в Доспехах Осколков?»

– После смерти Гавилара, – сказал Далинар.

Он попытался понять логику. Они всегда поражались тому, что Гавилар хотел заключить договор с паршенди. Для чего? Тогда паршенди не жили на Разрушенных Равнинах и не могли помешать охотиться на большепанцирников.

Далинара прошиб холодный пот. Неужели брат знал, что паршенди умеют добывать Клинки Осколков? Неужели он заключил договор, надеясь узнать, гдеони берут легендарное оружие?

Неужели его смерть? Неужели Джаснах пытается открыть тайну его смерти?подумал Далинар. Она никогда не стремилась к мести и всегда думала иначе, чем брат. Месть не увлекала ее. Но вопросы. Да, они ее увлекали.

«Еще один вопрос, дядя, – прочитала Данлан. – И снова я вернусь рыться в этом лабиринте, который называется библиотека. Временами я чувствую себя грабителем могил, ворошащим кости давно умерших людей. Но сейчас не об этом речь. Паршенди, о которых ты говорил, они быстро выучили наш язык?»

– Да, – сказал Далинар. – Через несколько дней мы говорили и хорошо понимали друг друга. Просто замечательно. – Кто бы мог подумать, что мозги этих странных паршменов способны на такое чудо? Большинство обычных паршменов не разговаривали вообще.

«О чем они говорили с тобой во время первых встреч? – сказала Данлан. – Ты помнишь самый первый вопрос, который они задали?»

Далинар закрыл глаза, вспоминая дни, когда лагерь паршенди стоял на другом берегу реки. Гавилар ими восторгался.

– Они хотели посмотреть наши карты.

«Они упоминали Несущих Пустоту?»

– Несущих Пустоту? Нет, я не помню. А что?

«Я бы не хотела сейчас говорить об этом. Однако я хочу показать тебе кое-что. Пусть писец вставит новый лист бумаги».

Данлан прикрепила к столешнице новый лист. Она поставила перо в угол и отпустила. То поднялось и забегало взад и вперед, быстрыми широкими движениями. Рисунок. Далинар подошел ближе, Адолин за ним. Перо и чернила не самый лучший посредник, и рисунок через океан не мог быть точным. Перо оставляло капли чернил там, где их не должно было быть, и, хотя чернильница была на том же месте – позволяя Джаснах смачивать чернилами одновременно оба пера, – иногда чернила в пере Данлан кончались раньше, чем у нее.

И все-таки рисунок был замечательным . Это не Джаснах, сообразил Далинар. Кто бы ни рисовал сейчас, она намного талантливее, чем его племянница.

На листе появилась высокая тень, нависшая над зданиями. Одинокие чернильные линии изображали панцирь и когти, тени были сделаны линиями, нарисованными близко друг к другу.

Данлан отложила рисунок в сторону и положила на его место третий лист бумаги. Далинар взял рисунок, Адолин встал рядом. Кошмарное чудовище в линиях и тенях казалось смутно знакомым. Как…

– Скальный демон, – уверенно сказал Адолин. – Слегка искаженный – лицо более угрожающее, плечи шире, и я не вижу второго ряда передних лап, – но совершенно очевидно, что кто-то пытался нарисовать одного из них.

– Да, – согласился Далинар, потирая подбородок.

«Это рисунок из одной из книг, хранящихся здесь, – прочитала Данлан. – Моя новая подопечная очень искусна в рисовании, и я попросила ее воспроизвести его. Скажи мне, он ничего тебе не напоминает?»

Новая подопечная?Прошли годы с тех пор, как у нее был кто-то. Она всегда говорила, что у нее нет времени на них.

– Это скальный демон, – сказал Далинар.

Данлан записала его слова. Мгновением позже пришел ответ.

«В книге написано, что это изображение Несущего Пустоту. – Данлан нахмурилась и вскинула голову. – Эта книга является копией текста, написанного за много лет до Измены. Иллюстрации, однако, скопированы из другого текста, еще более древнего. Некоторые даже считают, что рисунок был нарисован через два-три поколения после ухода Герольдов».

Адолин тихонько присвистнул. Действительно очень старый. Насколько помнил Далинар, имелось несколько рисунков и текстов из сумрачных времен; « Путь Королей» был одним из самых старых и единственным полным. Хотя и переводом: копий на языке оригинала не сохранилось.

«Не делай поспешных выводов, – прочитала Данлан. – Я несчитаю, будто Несущие Пустоту и скальные демоны одно и то же. Я думаю, что древняя художница не знала, как выглядят Несущие Пустоту, и нарисовала самую ужасную тварь, которую видела в своей жизни».

Но откуда художница знала, как выглядит скальный демон?подумал Далинар. Мы узнали о них только тогда, когда нашли Разрушенные Равнины…

Конечно. Сейчас Ничейные Холмы необитаемы, но когда-то они были королевством. Кто-то в прошлом знал о скальных демонах, и знал настолько хорошо, что нарисовал одного из них, снабдив, правда, подписью «Несущий Пустоту».

«Я должна идти, – сказала Джаснах через Данлан. – Позаботься о брате, пока меня нет, дядя».

– Джаснах, – начал Далинар, тщательно подбирая слова. – Здесь творятся дела очень странные. Шторма приходят в неположенное время, здания стонут и дрожат. Вскоре ты можешь услышать новости, которые тебя поразят до глубины души. Было бы очень и очень неплохо, если бы ты вернулась и помогла.

Он молча ждал ответа, и, наконец, перо заскребло по бумаге.

«Я бы хотела назвать дату своего возвращения. – Далинар почти слышал холодный уверенный голос Джаснах. – Но я не могу оценить, когда закончу свое исследование».

– Это очень важно, Джаснах, – сказал Далинар. – Пожалуйста, подумай еще раз.

«Будь уверен, дядя, я приеду. Со временем. Но не могу сказать когда».

Далинар вздохнул.

«Кстати, учти, – написала Джаснах, – что я очень хочу увидеть скального демона сама».

– Только мертвого, – сказал Далинар. – Я не дам тебе повторить выходку твоего брата несколько недель назад.

«О, – послала ответ Джаснах. – Дорогой, чересчур заботливый Далинар. Однако даже тебе придется согласиться, что твои любимые племянница и племянник выросли».

– Я буду относиться к вам как к взрослым, когда вы будете вести себя как взрослые, – сказал Далинар. – Приезжай как можно скорее, и мы покажем тебе мертвогоскального демона. А пока позаботься о себе.

Они еще подождали, не придет ли другой ответ, но гемма перестала мигать, передача Джаснах закончилась. Данлан вернула на место самоперо и столик. Далинар поблагодарил клерков за помощь. Потом клерки вышли; Адолин вроде хотел задержаться, но Далинар жестом отослал его.

Далинар снова взглянул на рисунок скального демона, неудовлетворенный. Что он вынес из этого разговора? Несколько смутных намеков? Неужели исследование Джаснах настолько важно, что она предпочитает не замечать угроз, нависших над королевством?

Наверное, он должен написать ей более откровенное письмо и объяснить, почему решил отречься. Возможно, оно приведет ее назад.

И тут с потрясением Далинар осознал, что принял решение. Где-то между рвом и приемной он перестал думать об отречении как еслии стал думать о нем как тогда. Правильное решение. Оно ему не нравится, но иногда человек должен делать то, что ему не нравится.

Все прояснил разговор с Джаснах, подумал он. Об ее отце.

Он стал делать то же самое, что и Гавилар в самом конце. А это чуть не уничтожило королевство. Ему нужно остановиться, пока дело не зашло слишком далеко. Возможно, то, что произошло с ним – душевная болезнь, унаследованная от родителей. Это…

– Ты очень любишь Джаснах, – сказала Навани.

Далинар вздрогнул и оторвался от рисунка скального демона. Он был уверен, что она вышла вслед за Адолином. Но нет, она осталась здесь и сейчас глядела на него.

– Почему, – спросила Навани, – ты так настойчиво просил ее вернуться?

Он повернулся к Навани и сообразил, что она вместе с клерками отослала и двух своих подопечных. Они остались одни.

– Навани, – сказал он. – Это неприлично.

– Ба. Мы родственники, и у меня есть вопросы.

Далинар заколебался, потом вышел на середину комнаты. Навани стояла около двери. К счастью, ее подопечные оставили открытой дверь в конце вестибюля, и в зале за ней виднелись два стражника. Не самое лучшее положение, но пока Далинар видит стражников, а они его, разговор с Навани становится почти приличным.

– Далинар? – спросила Навани. – Ты собираешься ответить мне? Почему ты так доверяешь моей дочке, когда почти все остальные вокруг ругают ее?

– Я считаю всеобщее презрение лучшей рекомендацией, – ответил он.

– Она еретичка.

– Она отказалась присоединяться к девотариям, потому что не верит в их учения. Вместо того, чтобы пойти на компромисс, для виду, она честно отказалась признать религию, в которую не верит. Я считаю это признаком чести.

Навани фыркнула.

– Вы оба два гвоздя в одной дверной раме. Непреклонные, жесткие и упрямо сопротивляющиеся любой попытке себя выдернуть.

– Тебе надо идти, – сказал Далинар, кивая в сторону коридора. Внезапно он почувствовал себя очень усталым. – Пойдут сплетни.

– Пускай. Ты – самый важный кронпринц в…

– Навани, – оборвал он ее. – Я собираюсь отречься в пользу Адолина.

Пораженная, она мигнула.

– Я отрекусь, как только сделаю необходимые приготовления. Самое большее через несколько дней.

Он почувствовал себя странно, как если бы только сейчас, произнеся слова вслух, сделал свое решение настоящим.

Навани поглядела на него страдальческим взглядом.

– О, Далинар, – прошептала она. – Это ужасная ошибка.

– Я вправе сделать ее. А сейчас я должен повторить свою просьбу. Мне нужно еще много о чем подумать, и сейчас я не могу поговорить с тобой. – Он указал ей на дверь.

Навани округлила глаза, но вышла, как он и просил, захлопнув за собой дверь.

Наконец, подумал Далинар, испуская долгий вздох. Я принял решение.

Слишком истощенный, чтобы снять с себя Доспехи без чужой помощи, он уселся на пол, опершись головой о стену. Утром он скажет о своем решении Адолину, потом объявит во всеуслышанье на празднике. А потом вернется в Алеткар, в свое имение.

Все кончено.

Интерлюдия
Ризн. Аксис. Сет

И-4
Ризн

Ризн неуверенно вышла из головного фургона каравана и почувствовала под ногами неровную мягкую землю, которая слегка просела под ней.

Она содрогнулась, частично из-за того, что слишком толстая трава и не подумала исчезнуть. Ризн несколько раз коснулась ее ногой. Трава только вздрогнула.

– Не будет прятаться, – сказал Встим. – Здесь трава ведет себя совсем не так, как везде. Конечно, ты слышала об этом.

Пожилой мужчина сидел под желтым плотным навесом первого фургона. Опираясь одной рукой о боковые поручни, он держал второй связку гроссбухов. Одну из своих длинных белых бровей он закинул за ухо, другой разрешил свисать вдоль лица. Он предпочитал носить жесткую накрахмаленную одежду – синюю с красным – и плоскую на конце коническую шляпу. Классическая одежда тайленского купца, уже несколько десятилетий вышедшая из моды и, тем не менее, все еще известная.

– Я слышала про эту траву, – сказала ему Ризн. – Но это так странно. – Она обошла первый фургон по кругу. Да, она слышала про траву, растущую в Синоваре. Говорили, что она слишком медленно движется и поэтому не исчезает.

Но нет, она вообщене движется. Как же она выживает? Почему ее не съели животные? Она изумленно покачала головой и посмотрела на равнину. Трава полностью покрывалаее. Травинки росли так тесно, что землю было не видно. Что за беспорядок!

– Слишком упругая земля, – сказала она, возвращаясь в фургон. – И не только из-за травы.

– Хмм, – сказал Встим, все еще работавший с гроссбухами. – Да. Это называется почва.

– Мне казалось, что еще немного, и я провалюсь в землю по колени. Как могут сины жить на такой земле?

– Они – интересный народ. Не установишь ли устройство?

Ризн вздохнула, но пошла в заднюю часть фургона. Остальные шесть фургонов каравана поставили таким образом, что образовался неровный круг. Она спустилась на землю через задний борт головного фургона, таща за собой деревянный треножник, почти с нее ростом. Вскинув его на плечо, она поплелась к центру травянистого круга.

Она одевалась по последней моде, не то что ее бабск, в самую современную одежду для юной женщины ее возраста: темно-синий шелковый жакет поверх светло-зеленой блузки с длинными рукавами и жесткими манжетами. Юбка, доходящая до колен – тоже зеленая, – была жесткой и деловой по крою, но элегантно украшенной.

На левой руке она носила зеленую перчатку. Закрывать безопасную руку – глупая традиция, результат культурного преобладания Ворин. Но надо было сохранять приличия. Большинство из более традиционных тайленов – включая, к сожалению, ее бабска, – считали неслыханным скандалом женщину с неприкрытой безопасной рукой.

Она установила треножник. Пять месяцев назад Встим стал ее бабском, а она его подмастерьем. Он хорошо относился к ней. Не всякий бабск был таким; по традиции он являлся кем-то большим, чем хозяин. С точки зрения закона, он был ее отцом, пока не решал, что она готова стать самостоятельным купцом.

Она бы хотела, чтобы он не проводил так много времени в таких странныхместах. Его считали великим купцом, и она предполагала, что великие купцы путешествуют по экзотическим городам и портам. А не по пустым лугам в захолустных странах.

Установив треножник, она вернулась в фургон за фабриалом. Задняя стенка фургона – вместе с толстыми стенками и прочным верхом – образовывала убежище от сверхшторма, а ведь на Западе даже самый слабый из них был крайне опасен, по меньшей мере пока не проходил через ущелья и не попадал в Синовар.

Она поторопилась к треножнику с ящичком в руке. Откинув деревянную крышку, она вынула большой гелиодор. Бледно-желтый драгоценный камень, не меньше двух дюймов в диаметре, был жестко закреплен в металлической оправе. Он слабо светился, далеко не так ярко, как можно было ожидать от геммы такого размера.

Она поставила его на треножник и повернула некоторые из его дисков вниз, настроив фабриал на людей из каравана. Потом притащила из фургона стул, уселась на него и стала смотреть. Она всегда спрашивала себя, для чего Встим купил это устройство – одно из новых, недавно изобретенных видов, – которое только предупреждало о приближении чужих. Неужели это так важно?

Она откинулась на спинку стула, наблюдая, не стал ли камень ярче. Ветер раскачивал странную траву Синовара, которая упрямо отказывалась отступить, даже под самыми сильными порывами. Вдали поднимались белые пики Туманных Гор, защищавших Синовар. Горы гасили ярость сверхштормов, делая Синовар одним из немногих мест на Рошаре, где сверхштормы не правили.

Плоскую равнину вокруг нее усеивали странные деревья с прямыми стволами и жесткими скелетообразными ветками, полными листьев, которые тоже не отступали перед ветром. Весь ландшафт был настолько мрачен, что казался мертвым. Ничего не двигалось. Вздрогнув, Ризн сообразила, что еще не видела спренов. Ни одного – ни ветра, ни жизни, вообще ни одного.

Как будто в этой стране все слабоумные. Вроде человека, родившегося без мозгов, который не знает, как защитить себя, и, распуская слюни, смотрит на стену.

Она копнула землю пальцем, потом подняла его вверх и внимательно осмотрела эту «почву», как назвал ее Встим. Обыкновенная грязь. Интересно, почему сильный ветер не может вырвать из земли всю траву и унести прочь? Хорошо еще, что никакой сверхшторм не может проникнуть сюда.

Слуги и стражники выгружали из фургонов корзины и разбивали лагерь. Внезапно гелиодор запульсировал ярким желтым светом.

– Мастер! – крикнула она, вставая. – Кто-то идет!

Встим, суетившийся среди корзин, резко взглянул на нее. Потом махнул рукой Килрму, начальнику стражи, и шесть мужчин немедленно взялись за луки.

– Там, – показал один из них.

Вдали показалась группа всадников. Они ехали не очень быстро и вели за собой несколько тащивших фургоны больших животных, похожих на толстых приземистых лошадей. Чем ближе приближались всадники, тем ярче пульсировал фабриал.

– Да, – сказал Встим, глядя на камень. – Похоже, это оченьполезно. Хорошая дальность действия.

– Но мы знали, что они приедут, – сказала Ризн, поднимаясь со стула и подходя к нему.

– На этот раз, – ответил купец. – Но если он предупредит нас о бандитах, подкрадывающихся в темноте, то с лихвой оправдает свою стоимость. Килрм, пусть твои люди опустят луки. Ты знаешь, что наши гости думают об этом.

Охранники опустили луки, и группа тайленцев застыла в ожидании. Ризн обнаружила, что нервно завертывает брови назад, хотя и не понимала почему. Новоприбывшие были обыкновенными синами. Конечно, Встим настаивал, чтобы о них не думали, как о дикарях. Похоже, он относился к ним с большим уважением.

Они подъехали ближе, и Ризн поразилась многообразию их одежд. Те сины, которых она видела раньше, носили коричневые халаты или другую рабочую одежду. Однако мужчина, ехавший во главе каравана, носил блестящий многоцветный плащ, застегнутый на груди и полностью закрывавший его. Полы плаща свешивались с боков лошади и почти волоклись по земле. Только голова была открыта.

Четверо других, ехавших за ним, носили более скромную одежду. Тоже блестящую, но не настолько. Рубашки, штаны и цветные шляпы.

По меньшей мере три дюжины других людей в коричневых туниках шли рядом за ними. Еще больше управляли тремя большими фургонами.

– Ого, – сказала Ризн. – Он привел с собой множество слуг.

– Слуг? – удивился Встим.

– Парни в коричневом.

Ее бабск улыбнулся.

– Это его стража, ребенок.

– Что? Они выглядят такими несчастными.

– Сины – странный народ, – сказал он. – В этой стране воины – самые низшие из людей, чуть выше рабов. Ими торгуют и продают при помощи маленьких камней, которые означают право собственности; любой человек может взять в руки оружие и присоединиться к ним, после чего с ним будут обращаться точно так же. Видишь парня в красивом плаще? Он фермер.

– Землевладелец, ты хотел сказать?

– Нет. Насколько я знаю, он каждый день – ну, кроме дней, когда надзирает за торговлей, как сегодня, – работает на своих полях. Они обращаются таким образом со всеми фермерами, окружая их почетом и уважением.

Ризн разинула рот.

– Но большинство деревень полнофермерами!

– Да, действительно, – сказал Встим. – Святые места, только для местных. Иностранцам не разрешают даже приблизиться к полям или деревням фермеров.

Как странно,подумала она. Возможно, жизнь в таком месте плохо действует на мозги.

Килрм и его люди не казались очень счастливыми, очутившись в явном меньшинстве, но Встим, похоже, не беспокоился. Как только сины подошли ближе, он вышел из фургона и без малейших колебаний пошел им навстречу. Ризн поторопилась за ним, трава цеплялась за ее юбку.

Мешает,подумала она. Еще одна неприятность, и все из-за того, что трава не отступает. Она разозлится не на шутку, если из-за этого придется покупать новый подол.

Встим подошел к сину и поклонился, чуть ли не достав руками землю.

–  Тан бало мкен тала, – сказал он.

Она не поняла ни слова.

Человек в плаще – фермер– почтительно кивнул, один из всадников спешился и вышел вперед.

– Да ведут тебя ветры удачи, друг мой. – Он хорошо говорил по-тайленски. – Тот, который добавляет, рад твоему безопасному прибытию.

– Спасибо, Трэш-сын-Эзана, – сказал Встим. – И мои благодарности тому, который добавляет.

– Что ты привез нам из твоих странных земель, друг? – спросил Трэш. – Еще больше металла, надеюсь?

Встим махнул рукой, и охранники принесли тяжелую корзину. Они поставили ее и откинули крышку, открылось странное содержимое. Куски металла, главным образом в форме раковин, но некоторые похожи на куски дерева. Ризн показалось, что Преобразователи – по какой-то непонятной причине – превратили в металл всякий хлам.

– А, – сказал Трэш, приседая и внимательно проверяя ящик. – Великолепно!

– Ни кусочка этого не было добыто на шахтах, – сказал Встим. – Никакой камень не ломался и металл не был выплавлен. Его сделали Преобразователи из ракушек, коры или веток. У меня есть документ, подписанный пятью разными тайленскими нотариусами, заверяющий это.

– Нет необходимости ни в каких документах, друг мой, – сказал Трэш. – Ты заработал наше доверие много лет назад.

– И все-таки это было бы неподобающе, – ответил Встим. – Купец, который не заботится о контрактах, очень быстро окажется окруженным врагами, а не друзьями.

Трэш встал и три раза хлопнул. Люди в коричневом, не поднимая глаз от земли, опустили заднюю стенку фургона, открыв ряды корзин.

– Остальные, которые посещают нас, – заметил Трэш, идя к фургону. – Они, похоже, хотят только лошадей. Но никогда ты, друг мой. Почему?

– Слишком трудно заботиться о них, – ответил Встим, шагая вслед за Трэшем. – И слишком часто вложения не оправдываются, а вкладывать приходится много.

– А это? – сказал Трэш, указывая на легкие ящики, внутри которых находилось что-то живое.

– Всегда оправдывает себя, – ответил Встим. – Цыплята хорошо продаются, и за ними легко ухаживать, при условии что ты не забываешь их кормить.

– Мы привезли тебе очень много, – сказал Трэш. – Я не могу поверить, что ты покупаешь их у нас. Они стоят совсем не так дорого, как вы, чужеземцы, думаете. И ты даешь за них металл! Металл, в котором нет и следа сломанного камня. Чудо.

Встим пожал плечами.

– Этот металлический лом ничего не стоит там, откуда я приехал. Он сделан ардентами, практикующими Преобразование. Они не могут делать из хлама еду, потому что, в случае ошибки, получится яд. Поэтому они превращают его в металл и выбрасывают.

– Но из него можно что-нибудь выковать!

– Для чего ковать металл, – сказал Встим, – если можно вырезать из дерева объект любой формы, а потом Преобразовать его?

Озадаченный Трэш только покачал головой. Ризн недоуменно глядела на них обоих. Самый безумныйторговый обмен, который она когда-нибудь видела. Обычно Встим спорил и торговался как ракушкобоец, а тут открыто признается, что его товар не стоит ничего!

На самом деле оба изо всех сил объясняли, почему их товары совершенно никчемные. Наконец они пришли к согласию – Ризн так и не поняла как, – и пожали друг другу руку в знак заключения сделки. Часть из солдат Трэша начала выгружать ящики с цыплятами, одеждой и экзотическим высушенным мясом. Другие стали грузить ящики с металлическим ломом.

– Не продашь ли мне солдата, а? – спросил Встим, пока они ждали.

– Боюсь, их запрещено продавать иноземцам.

– Но был же один, которого ты продал мне…

– Почти семь лет назад! – со смехом сказал Трэш. – И ты все еще спрашиваешь!

– Ты не знаешь, что я получил за него, – сказал Встим. – А ты мне его отдал практически бесплатно.

– Он был Не-знающий-правду, – сказал Трэш, пожимая плечами. – Он вообще ничего не стоил. Ты заставил меня взять за него что-то, хотя, должен признаться, я выбросил твою плату в реку. Я не могу брать деньги за Не-знающего-правду.

– Ну, полагаю, я не должен обижаться, – сказал Встим, потирая подбородок. – Если у тебя будет еще один, дай мне знать. Лучший слуга, который у меня когда-нибудь был. Я все еще сожалею, что продал его.

– Запомню, друг, – ответил Трэш. – Но не думаю, что у меня появится еще кто-нибудь вроде него. – Он казался слегка смущенным. – Так что, надеюсь, такой сделки больше никогда не будет…

Наконец обмен закончился, они опять пожали друг другу руки, и Встим поклонился фермеру. Ризн попыталась повторить поклон и заработала одобрительную улыбку от Трэша и некоторых его товарищей, которые болтали на шипящем языке синов.

Такое долгое скучное путешествие и такой короткий обмен. Но Встим прав – на Востоке за этих цыплят дадут немало хороших сфер.

– Чему ты научилась? – спросил Встим, когда они шли к головному фургону.

– Сины – странный народ.

– Нет, – сказал Встим, хотя и не строго. Он никогда не выглядел строгим. – Они просто другие, ребенок. Странные люди – это те, кто действует беспорядочно, никогда не знаешь, чего от них ждать. Трэш и его народ, зови их как угодно, но у них правит порядок. Иногда даже слишкомстрогий. Мир снаружи изменяется, но сины решили оставаться такими же. Как-то раз я предложил им фабриалы, но они нашли их бесполезными. Или нечестивыми. Или слишком священными для использования.

– Эти разные вещи, мастер.

– Да, – ответил он. – Но, имея дело с синами, часто трудно разделить их. Неважно, что ты действительнопоняла?

– Их основная черта – скромность, как у хердазианцев – хвастовство, – сказала она. – И ты должен подстраиваться под них, то есть доказывать, что твои товары ничего не стоят. Мне это кажется странным, но, быть может, именно это лучший способ торговаться с ними.

Он широко улыбнулся.

– Ты уже мудрее, чем половина мужчин, которых я привозил сюда. А теперь слушай. Первый урок. Никогдане пытайся обмануть сина. Будь честным, говори им только правду, и даже преуменьшай стоимость своего товара. И тогда они полюбят тебя и заплатят тебе.

Она кивнула. Они дошли до фургона, и он вынул странный маленький горшок.

– Вот, – сказал он. – Возьми нож и собери немного этой странной травы. Но срезай достаточно глубоко и, самое главное, возьми много почвы. Эти растения не могут жить без почвы.

– И почему я должна делать это? – спросила она, наморщив нос и беря горшок в руки.

– Потому, – ответил он. – Ты должна научиться заботиться об этом растении. Я хочу, чтобы ты сохранила его, пока не перестанешь думать о нем как о странном.

– Но почему?

– Потому, что это сделает тебя более хорошим купцом, – сказал Встим.

Она задумалась. Он такой странный, по большей части. Быть может, именно поэтому он – единственный из всех тайленских купцов – мог заключать с синами выгодные сделки. Он – такой же странный, как и они.

Она вышла наружу и сделала то, что он приказал. Жаловаться не имело смысла. Однако первым делом она сняла перчатки и закатала рукава. Она несобиралась портить такую хорошую одежду из-за какой-то там мокрой травы. Вот так.