Текст книги "Путеводитель по Библии"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 94 страниц)

Волхвы с Востока

Рождение Иисуса сопровождалось удивительными событиями, согласно Матфею, который сначала рассказывает о паломничестве в место рождения Иисуса:

Мф., 2: 1. Когда же Иисус родился в Вифлееме Иудейском во дни царя Ирода, пришли в Иерусалим волхвы с востока…

«Волхвы» – это перевод греческого слова «magoi», которое попало в английский язык через латинское как «маги». Слово происходит от «magu», так персидские зороастрийцы называли своих священников.

На протяжении всей древней истории священники считались хранителями важных знаний. Они не только знали методы умилостивления богов, но и – в Вавилонии особенно – изучали небесные тела и их влияние на человеческие дела. Поэтому священники были учеными астрологами (которые в ходе своих исследований открывали также важные астрономические законы).

Рассказ о волхвах короткий. Они пришли, чтобы посмотреть на младенца Иисуса, оставили подарки и ушли. Однако их влияние на легенду большое. В народном представлении волхвов должно быть по количеству трое, и они должны были стать тремя царями, и даже известны их имена: Мельхиор, Гаспер и Бальтазар.

Согласно средневековой легенде, их тела были взяты Еленой (матерью Константина I, первого императора, который станет христианином) в Константинополь. Оттуда они были в конечном счете отправлены в Милан (Италия), а еще позже – в Кельн (Германия). Погребение предполагалось в Кельнском соборе. Так что иногда о них упоминают как о «трех царях Кельна».

Царь Иудейский

Придя в Иерусалим, волхвы задали простой вопрос:

Мф., 2: 2. Где родившийся Царь Иудейский?..

Другими словами, они искали Мессию.

В счастливые времена Маккавеев был некоторый спад напряжения страстной тоски по Мессии, но эта тоска не исчезла совсем. В конце концов, Маккавеи не основали полностью идеальное государство, которое правило бы всем миром, и, в любом случае, они не были из рода Давида.

Несомненно, Маккавеи поняли, что мечты о Мессии будут направлены против их собственной династии левитов, если должным образом не изменить тенденцию, и они, должно быть, одобряли те писания, которые имели такую склонность.

Например, во время маккавейского периода появилась апокрифическая работа «Заветы Двенадцати Патриархов». Подразумевалось, что она является записью последних слов двенадцати сыновей Иакова, когда те лежали на своем смертном одре. Отрывки из нее ясно указывают на Мессию-левита. Псалом 109 с его упоминанием о Мельхиседеке как царе и первосвященнике, который хотя и не Давидова рода – фактически он жил почти за тысячу лет до Давида, – возможно, также использовался в поддержку Маккавеев. (Действительно, некоторые подозревают, что этот псалом, возможно, был написан в раннемаккавейские времена и попал в канон в последнюю минуту.)

Однако все стремления обосновать, что Мессия – левит, должно быть, в целом не смогли воодушевить большинство иудеев. Пророческие писания были слишком ясны в вопросе о Давидовом происхождении Мессии, и священная память о самом Давиде и о той империи, которую он основал, оставалась слишком отчетливой и ясной. При Маккавеях мессианские чаяния могли ослабеть, но то упование, которое оставалось, было упованием на Мессию из рода Давида.

А затем время Маккавеев прошло. Несмотря на героизм Иуды Маккавея и его братьев, несмотря на завоевания Иоанна Гиркана I и Александра Ианнея, этот период был кратким и закончился он неудачно для еврейской истории. Те же, кто благочестиво ожидал Мессию, скорее всего, были довольны провалом Маккавеев. Ведь в конце концов Маккавеи были не из рода Давидова; как же в таком случае они могли преуспеть?

Теперь под тяжестью власти Ирода, чужака из Идумеи, и под еще большей тяжестью власти римлян, которые его поддерживали, иудеи становились все более беспокойными. Несомненно, это было подходящее время для прихода Мессии, который станет идеальным Царем Иудейским, будет судить язычников-угнетателей и будет милосердно править всем миром, а все народы отовсюду смогут наконец прийти в Иерусалим поклониться.

Не стоит удивляться тому, что мессианский энтузиазм в Иудее стал ощутимым далеко за пределами этой страны. Вне Иудеи были большие колонии иудеев, особенно в Александрии и в Вавилонии. Три волхва с Востока могли, очевидно, прослышать о таком от иудеев, живущих на их земле, и впечатлиться этой историей.

Звезда

Но даже если волхвы слышали о еврейских предположениях насчет Мессии, что заставило их выбрать конкретный момент для того, чтобы направиться в Иерусалим? Это должно было быть божественное вдохновение, и Матфей вливает это вдохновение, причем совершенно гармонично, в форму астрологического выражения, а это нечто такое, что профессионально интересовало вавилонских священников:

Мф., 2: 2. «…Где родившийся Царь Иудейский? ибо мы видели звезду Его на востоке и пришли поклониться Ему».

В пророчестве Ветхого Завета нет ничего такого, что делало бы звезду определенным знаком Мессии. Конечно, одно из наставлений Валаама гласило:

Числ., 24: 17. …Восходит звезда от Иакова и восстает жезл от Израиля, и разит князей Моава…

И многими это было принято в качестве высказывания о Мессии. Однако современные ученые считают это ссылкой на Давида, написанной в виде прорицания во времена царства и приписываемой легендарному мудрецу Валааму.

Кроме того, есть также отрывок в Книге пророка Исайи, в котором говорится:

Ис., 60: 3. И придут народы к свету твоему, и цари – к восходящему над тобою сиянию.

Здесь упоминается о видении Исайей идеального Иерусалима, возникшего после возвращения из плена, но это легко интерпретировать и как обращение к мессианскому периоду и особенно к тому, каким образом волхвы последовали за светом звезды к месту рождения Иисуса.

Однако если Матфей имеет в виду именно это, то он не цитирует стих из Книги пророка Исайи.

Если бы Матфей упомянул этот стих, то можно было бы легче принять звезду как удивительное проявление божественного руководства, видимого только волхвам и больше никому. Но Матфей спокойно упоминает звезду независимо от пророчества, как если бы это было совершенно естественное явление (разумеется, подчиненное божественной цели), и много усилий и воображения было потрачено на то, чтобы определить, что же это за явление.

Наиболее очевидное решение состояло бы в том, что эта звезда была «nova», новой звездой, внезапно появившейся на небе, которая, возможно, приобрела потрясающую яркость, а затем стала гаснуть и через несколько месяцев исчезла из видимости.

Как известно, такие события иногда случаются. Астрономы знают, что иногда звезды могут взрываться и на короткий промежуток времени увеличиваться в яркости в миллион раз и больше. В случае особенно гигантских взрывов («сверхновых») звезд довольно близко к нам может быть внезапное появление звезды, которая становится столь же яркой, как планета Венера, в том месте, где перед этим не было видно невооруженным глазом никакой достаточно яркой звезды.

Три таких сверхновых, как известно, появлялись за последнюю тысячу лет: одна – в 1054 г., одна – в 1572 г. и одна – в 1604 г. Могла ли появиться такая звезда также во времена Ирода?

Это кажется сомнительным. Несомненно, такая новая звезда была бы замечена многими. Конечно, новая звезда 1054 г. не была замечена европейскими астрономами, но это было во времена мрачного Средневековья, когда астрономия в Европе фактически не существовала. Она была замечена астрономами в Китае и Японии, и мы располагаем их записями. (Мы знаем, что они были верными, потому что в том месте, где они располагали свою «звезду-гостя», теперь видно круглое газовое облако, которое является явным остатком взрыва.)

Однако во времена Ирода еще существовала греческая астрономия, несмотря даже на то, что ее самые великие дни уже прошли, новая звезда была бы, скорее всего, замечена и упомянута. Кажется слишком маловероятным, чтобы такое упоминание не сохранилось до нашего времени, и поэтому вероятность новой звезды обычно отклоняется.

Другая возможность состоит в том, что эта звезда могла быть результатом сближения двух или более небесных тел так, что на короткий промежуток времени они воссияли вместе с необычной яркостью. Единственными небесными телами, которые движутся независимо на звездном фоне, являются планеты, и иногда Две и более планеты довольно близко подходят друг к другу.

В настоящее время астрономы очень хорошо понимают эти движения и могут отследить их за прошедшие тысячи лет со значительной точностью. Например, они могут сообщить, что в 7 г. до н. э. очень близко подошли друг к другу Юпитер и Сатурн.

Это сближение было не таким, чтобы наблюдатели могли ошибиться и принять два небесных тела за одну необычайно яркую звезду. Однако нет никаких оснований предполагать, что в этом была необходимость. Само по себе сближение этих двух планет – редкое событие (хотя еще большее сближение Юпитера и Сатурна, чем произошедшее в 7 г. до н. э., произошло в 1941 г.), и, возможно, для астрологов оно было бы важным. Нет ничего удивительного в том, что это сближение двух планет могло в умах некоторых людей ассоциироваться с пришествием Мессии.

И наконец, существует возможность появления яркой кометы. Кометы появляются и движутся по странным траекториям, и еще чуть более двух столетий назад ни одного метода предсказать эти появления и движения не было. Кометы обычно считались предвещающими бедствия – чуму, войны, смерть знаменитых людей, – но для волхвов, возможно, конкретная комета могла ассоциироваться с пришествием Мессии.

В настоящее время мы можем вычислять пути множества комет и можем отслеживать их пути в прошлом. И вот выясняется, что в дни царствования Ирода была такая комета. Это – комета Галлея, которая в 11 г. до н. э. совершила одно из своих возвращений в Солнечную систему, которые бывают у нее раз в семьдесят шесть лет.

В таком случае можно предположить, что через десять лет после смерти Иисуса, когда его ученики благочестиво собирали вместе всевозможные сведения о его жизни, некоторые могли вспомнить появление необычного феномена в небе примерно во время рождения, что было либо кометой Галлея, либо сближением Юпитера и Сатурна. Сами иудеи не были астрономами (в действительности они даже сторонились астрономии, потому что изучение звезд в те времена неизменно связывалось с языческим идолопоклонством) и любое подобное явление описывали просто как «звезду».

Возможно, Матфей узнал эту историю с удивительными ассоциациями вокруг нее и включил ее в свое Евангелие.

Вифлеем

Вопрос волхвов вызвал у царя беспокойство:

Мф., 2: 3. Услышав это, Ирод царь встревожился, и весь Иерусалим с ним.

Ирод и «весь Иерусалим» (то есть городские власти, благосостояние которых было связано с царем и его двором) могли быть весьма обеспокоенными любым слухом о том, что появился возможный Мессия. С одной стороны, такой Мессия считался бы законным царем Иудеи и в глазах всех благочестивых иудеев Ирод внезапно предстал бы как узурпатор. Едва ли был такой царь, который спокойно смотрел бы на возможность отстранения его от царствования, не делая никаких попыток защититься. Фактически во всех царствах, как древних, так и современных, любая попытка кого-то другого объявить себя законным царем или возможность того, что его объявят царем другие, рассматривается как измена и получает соответствующее отношение.

Можно было бы доказать, что обеспокоенность Ирода и аристократии была не только по поводу себя, но и по поводу государства в целом. Ирод обычно изображается как кровавый, жестокий тиран, но это в значительной степени благодаря картине, нарисованной теми иудеями, которые выступали против него, и благодаря данной главе Нового Завета. Если этим пренебречь и если также не учитывать излишества его частной жизни (которые были ужасны, но не намного больше, чем у других правителей его времени), то Ирод, по-видимому, был способным правителем, который делал значительные (хотя и безрезультатные) усилия заслужить уважение управляемого им народа. Сообщения о Мессии, с точки зрения Ирода, фактически были действительно опасными для всех в Иудее, и больше для народа, чем для самого Ирода (который был стар и так или иначе скоро должен был уйти с престола обычным природным путем).

Проблема была в том, что для более воинственных еврейских националистов казалось несомненным, что Мессия должен быть царем-воином, сверх-Давидом, который уладил бы все вопросы с римлянами и сделал бы Иудею тем, чем она должна по справедливости быть, – господином мира. Это должно случиться потому, что Мессия будет наполнен Духом Божьим и сам Бог будет бороться на стороне народа, как он много раз уже делал в прошлом. Действительно, был пример маккавейского восстания, мужество и преданность (набожность) Иуды Маккавея и его братьев.

Нетрудно увидеть, что великолепные победы Иуды в конце концов имели для еврейской истории катастрофические последствия, так как Иудею наводнили воодушевленные националисты, которым казалось, что они могут победить римлян простой решимостью, патриотическим пылом и верой в Бога, как они победили Селевкидов.

Те иудеи, которые были менее ослеплены в отношении мирских фактов и менее уверены в божественной поддержке, оценили великую силу Рима и, должно быть, в полном ужасе смотрели на националистическую агитацию. Они, должно быть, поняли, что сохранялась постоянная опасность самоубийственного восстания. И это был вовсе не надуманный страх, ведь именно такая трагическая развязка произошла ровно через семьдесят лет после рождения Иисуса.

Поэтому Ирода можно рассматривать как ясно чувствовавшего свой долг пресечь все мессианские надежды в зародыше – ради общего блага. Поэтому он спрашивал первосвященников и книжников (они лучше всех знали Библию) о том, где бы мог находиться Мессия.

Мф., 2: 5–6. Они же сказали ему: «В Вифлееме Иудейском, ибо так написано через пророка: «И ты, Вифлеем, земля Иудина… Иудиных, ибо из тебя произойдет Вождь, Который упасет народ Мой, Израиля».

Здесь упоминается цитата из Книги Михея. Так, «небольшой город Вифлеем» в местном масштабе известен был тогда как место рождения Давида, вступил в новый этап мировой известности как предполагаемое место рождения Иисуса.

Затем Ирод приказал волхвам идти в Вифлеем и принести ему новости о младенце, которому он сам мог бы также поклониться. Хотя не было сомнений в том, что его настоящее намерение состояло в том, чтобы покончить с предполагаемым Мессией. Это было настолько несомненно, что Матфей даже не потрудился конкретизировать это в тот момент.

Волхвы уходят и:

Мф., 2: 9. …звезда, которую видели они на востоке, шла перед ними,[как] наконец пришла и остановилась над[местом], где был Младенец.

Из-за связи этой звезды с рождением Иисуса в Вифлееме ее обычно называют «Вифлеемской звездой».

Младенцы в Вифлееме

Волхвы поклонились младенцу, оставив свои дары, а затем – предупрежденные во сне (излюбленный прием Матфея) – ушли, ничего не сообщив Ироду. Ирод, испытывая недостаток в информации, в которой он нуждался, в отчаянии приказал военачальнику убить всех младенцев в Вифлееме, надеясь, что среди них окажется и предполагаемый Мессия:

Мф., 2: 16–18. Тогда Ирод… послал избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже, по времени, которое выведал от волхвов. Тогда сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит: «Глас в Раме слышен, плач и рыдание и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет».

Ссылка на отрывок из Книги Иеремии, который относится к уводу Саргоном Израиля в плен. Рахиль была предшественницей основных колен Израиля: Ефрема и Манассии, поэтому ее плач по «своим детям» является в этом контексте метафорически уместным. Колено Вениамина также происходило от Рахиль, и Иеремия, воспитанный на территории Вениамина, был восприимчив к плачу Рахиль. Рама – это город в Вениамине, который традиционно считался местом могилы Рахиль.

Использование стиха из Иеремии применительно к «избиению младенцев» было гораздо менее уместным. Несомненно, такое избиение стоило великого сожаления, но факт заключается в том, что Лия, а не Рахиль стала прародительницей иудеев, а дети Вифлеема были иудеями. Возможно, на использование цитаты Матфея натолкнул тот факт, что традиция помещала могилу Рахиль вблизи Вифлеема:

Быт., 35: 19. И умерла Рахиль, и погребена на дороге в Ефрафу, то есть Вифлеем.

И тем не менее, весьма вероятно, это ужасное злодеяние Ирода было апокрифическим. Трудно поверить в то, что это действительно когда-либо происходило. Мало того что это избиение не упоминается в Новом Завете больше нигде, но это не упоминается и ни в одной из светских историй того времени. Довольно примечательно, что такое злодеяние было не замечено, в то время как были тщательно описаны гораздо менее страшные злодеяния Ирода.

Конечно, Матфей не принял бы этот рассказ об убиении младенцев только из-за своего страстного стремления представить не очень уместную цитату.

Возможно, это связано с чем-то большим. Есть множество языческих легенд, где герой оставался в живых во младенчестве лишь по счастливой случайности, спасшись от какого-нибудь царя, который пытался убить его. Это верно для легенд о Кире, основавшем Персидскую империю, и Ромуле, который основал Рим. У Кира был дедушка, а у Ромула – двоюродный дедушка, каждый из которых был царем и получил божественное предвидение того, что праведно рожденный ребенок когда-нибудь свергнет его. Оба младенца были оставлены умирать, и оба остались живы. По еврейской легенде, Авраам, будучи младенцем, чудесно пережил покушения на его жизнь злого царя Нимрода. Неудивительно, что подобные рассказы могли возникнуть и об Иисусе после его смерти.

Возможно, из множества таких рассказов, которые были распространены повсюду, Матфей выбрал тот, который, как он считал, лучше всего соответствовал ситуации. Библейская история о младенчестве Моисея связана с волнующим спасением ребенка после того, как фараон приказал убить всех израилевых детей без разбору…

Исх., 1: 15. Царь Египетский повелел повивальным бабкам Евреянок… когда вы будете повивать у Евреянок… если будет сын, то умерщвляйте его…

Моисей избежал смерти от фараона, а Иисус избежал смерти от Ирода. Возможно, именно эта аналогия подразумевалась Матфеем. Он воспользовался этой конкретной историей и подкрепил это цитатой из Иеремии, чтобы представить Иисуса как нового великого Моисея.

Египет

Младенец Иисус избежал смерти потому, что Иосиф, подобно волхвам, был предупрежден во сне:

Мф., 2: 13–15… встань, возьми Младенца и Матерь Его и беги в Египет, и будь там, доколе не скажу тебе; ибо Ирод хочет искать Младенца, чтобы погубить Его. Он встал, взял Младенца и Матерь Его ночью и пошел в Египет, и там был до смерти Ирода, да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит: «из Египта воззвал Я Сына Моего».

Здесь ссылка на пророка Осию:

Ос., 11:1. Когда Израиль был юн, Я любил его и из Египта вызвал сына Моего.

Очевидно, что стих из Осии является явной ссылкой на Исход, и это единственное упоминание его Матфеем, которое любого вынуждает придавать ему мессианское значение. В действительности, по-видимому, естественно было бы задаться вопросом: было ли бегство в Египет описано только для того, чтобы Матфей мог позволить себе процитировать любимый стих из Ветхого Завета, так как пребывание Иисуса в Египте не упоминается больше ни в одном другом месте Нового Завета.

Можно было бы поразмышлять здесь также о том, что, возможно, Матфей принял традицию включения в свое Евангелие этой цитаты для того, чтобы сделать еще более ясной параллель между Моисеем и Иисусом. Моисей вышел из Египта, Иисус – тоже.

Архелай

Наконец Ирод умер (как уже было сказано, в 4 г. до н. э.), возможно, не намного позже рождения Иисуса:

Мф., 2: 22. …Архелай царствует в Иудее вместо Ирода, отца своего…

Ирод имел от своих многочисленных жен много детей (как все говорят, четырнадцать), но немногие из них пережили его. Это не было только результатом естественных опасностей младенчества, но из-за собственной патологически подозрительной натуры Ирода, особенно в преклонном возрасте. Он легко впадал в гнев из-за любого намека на возможный заговор против него. Именно это привело его к убийству своей любимой жены Мариам (из рода Маккавеев), а вслед за этим казнил тех двух сыновей, которых она ему родила. Он казнил также и остальных сыновей, в том числе и самого старшего – Антипатра.

Однако несколько сыновей все же пережили его, в том числе Архелай, Антипа и Филипп. Он поделил между ними свое Царство. (Семейное имя Ирод часто добавляется к именам этих сыновей, чтобы мы могли говорить об Ироде Архелае, Ироде Антипе и Ироде Филиппе. Имя Ирод стало почти престольным именем для тех потомков Антипатра Идумея, которые правили этими частями страны.)

Старший из оставшихся в живых, Архелай получил власть над центральной частью царства: Иудеей с Самарией на севере и Идумеей на юге. Ирод пытался дать ему титул царя, но римский император, который должен был одобрить волю Ирода, отказал в этом. Архелаю дали меньший по значению титул этнарха (эквивалент «правитель провинции»), как будто для того, чтобы намеренно понизить его престиж и власть.

Антипа получил Галилею, а также Перею, район к востоку от реки Иордан (которая когда-то называлась Галаад), Филипп получил Итурею, район к востоку и северу от Галилейского моря.

Антипа и Филипп назывались тетрархами («правителями четвертой части провинции»), что могло бы иметь буквальный смысл, если бы царство Ирода было поделено между четырьмя сыновьями, а не тремя. Однако можно доказать, что Архелай, как старший сын, получил двойную долю и правил двумя четвертями царства, в то время как Антипа и Филипп правили каждый одной четвертью.