Текст книги "Новая философская энциклопедия. Том первый. А - Д."

Автор книги: авторов Коллектив

БОГОПОЗНАНИЕ ВБОГОСЛОВИИ. Богословие представляет попытку христианского сообщества теоретически прояснить и осмыслить свое знание о Боге, мире и человеке. В своей основе и общих контурах – это то знание, которое дает Бог, поскольку теология есть прежде всего теоретическое осмысление факта и содержания богооткровения, засвидетельствованного в Св. Писании. Важнейшим конституирующим принципом христианской теологии является признание Иисуса Христа определяющим свидетельством Откровения Бога. Базисным условием христианской теологии именно как христианской является возможность интерсубъективных (а при определенных предпосылках и теоретических) высказываний о событии Богооткровения в Иисусе Христе. Теология есть систематизированное теоретическое размышление о содержании и характере религиозной веры. Участие веры делает теологию особым способом размышления и теоретизирования, определяет не только содержание, но и базисные предпосылки рассуждения. В соответствии с фундаментальны-

288

БОГОСТРОИТЕЛЬСТВО ми представлениями христианства Бог как безусловно приоритетный предмет теологии есть во многих отношениях возвышенная и непостижимая тайна. Это обстоятельство, однако, совсем не означает исключения разума, рациональности из теологии. Правомерно говорить о рациональности теологии как об определенной специфической рациональности, находящейся в сложных и многообразных отношениях с тем. или иным эпохальным гештальтом рациональности, с теми или иными ее культурными спецификациями. В догматико-систематичес– кой теологии учение о Боге – это попытка удостоверить мыслительными средствами понимание Бога, явленное в канонических текстах и представленное в традиции, но она не ограничивается экзегетической реконструкцией библейского образа Бога. Достоверность предполагает мыслительное развертывание основополагающего канонического содержания на базе всего опыта человеческого существования, в т. ч. и философского познания. Христианская теология представляет Бога, как бытийное начало всей реальности, как высший и всеобъемлющий онтологический объяснительный принцип. Это означает, что догматическая теология должна иметь возможность опереться на соответствующую метафизику. При всех различиях и своеобразии догматических учений о Боге в православной, католической и протестантской теологии собственно философский компонент в каждом случае будет представлен «классическим метафизическим теизмом». В то же время христианский теизм – это трини– тарный теизм, что необходимо предполагает стремление к теологическому осмыслению тринитарной, христоло– гической проблематики. Теистическо-метафизическое содержание, образуя лишь компонент догматико-теоло– гического учения о Боге в его полноте, претворяется в надфилософскую по своей сути концептуальную и смысловую связь. Ю. А. Кимелев

БОГОСЛОВИЕ– см. Теология. «БОГОСГОВСКО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТРАКТАТ» (Tractatus theologico-politicus, 1670) – одно из главных произведений Б. Спинозы. Его полное название: «Богословско-по– литический трактат, содержащий несколько рассуждений, показывающих, что свобода философствования не только может быть допущена без вреда благочестию и спокойствию государства, но что она может быть отменена не иначе, как вместе со спокойствием государства и самим благочестием». Опубликован анонимно с указанием ложного места издания (Гамбург вместо Амстердама). Состоит из 20 глав. Является одним из первых образцов исторической библейской критики. Хороший знаток древнееврейского языка, Спиноза сделал предметом исторического и филологического анализа Ветхий Завет. В трактате, в частности, доказывается, что авторство Пятикнижия не может быть приписано Моисею, оно составлено гораздо позже несколькими авторами. Продолжая и углубляя концепцию «двух истин», Спиноза считает, что Библия не может служить критерием истины в отношении объективного мира. 14-я и 15-я главы трактата резко разграничивают предметы религиозной веры и философии. Маймонид и другие средневековые рационализирующие философы считали ветхозаветных пророков великими авторитетами не только в человеческих делах, но и в понимании законов природы. Опровергая эти воззрения, Спиноза подчеркивает, что суждения пророков в отношении природы метафоричны, сутью же их служения является духовно-нравственная сила веры, создавшая великие примеры для подражания еврейскому, а затем и другим народам. В «Богословско-по– литическом трактате» критикуется также союз между монархией и церковью (в Нидерландах гл. о. кальвинистской), который угнетает свободу философствования и свободу мысли вообще, необходимые для развития духовной жизни. Защищая республиканский идеал, Спиноза недвусмысленно выступил в трактате за определенное подчинение церкви государству. «Богословско-политический трактат» был встречен бурей негодования и множеством опровержений теологов и, в особенности, клерикальных авторов. Оказал сильное влияние на радикальную философскую мысль, особенно в эпоху французского Просвещения. Академические изд.: Spinoza Opera, hrsg. von С. Gebhardt, Bd 3. Hdlb., 1925; рус. пер. M. M. Лопаткина, 1906; 1935; последнее изд.: Философские произведения. М., 1998, т. 2. В. В. Соколов

БОГОСТРОИТЕЛЬСТВО– религиозно-философское и идеологическое течение, возникшее в русской социал-демократии после революции 1905—07. Репрессивная политика царизма и распад массовых движений в обществе оживили интерес к религиозно-нравственным проблемам. Среди либеральной интеллигенции распространилось богоискательство – своего рода протест против официального православия и церкви, терявших авторитет из-за их связи с государством. Интерес к религии усилился и в рабочих слоях, и среди социал-демократов, многие из которых стремились по-новому осмыслить социалистические идеалы, придав им религиозную окраску. Вчерашние революционеры и атеисты, в отличие от «богоискателей», попытались обосновать богостроительство, подразумевая под этим создание (ибо «богов не ищут, их создают») новых сверхиндивидуальных объектов религиозного «поклонения». Таковы, по мнению богостроителей (Базаров, Горький, Луначарский, Юшкевич и др.), вполне рационально толкуемые марксизмом «природа-космос», «труд», «техника», «коллектив», «творчество». Больше всех писавший о «богосочинительстве» Луначарский увидел в теории научного социализма «пятую великую религию, формулированную иудейством» (Религия и социализм, ч. 1, 1908, с. 145). Первые четыре – иудаизм и вышедшие из него христианство, ислам и пантеизм Спинозы. В учении Маркса («пятой религии») уже «нет и не может возникнуть никаких трансцендентных представлений» (там же). Это «религия без бога», т.е. религиозный атеизм. Согласно концепции богостроительства, суть всякой религии заключается в ценностной ориентации, в снятии противоречия между идеалом и действительностью. Этому лучше всего удовлетворяет Марксова теория социализма, становясь «высшей формой религиозности». Таким образом, социализм – «религия труда», активизма, основанная не на мистических началах, а на реализме «чистого опыта» (центральное понятие философии Авенариуса). Отбросив «ветхий плащ старого материализма» (Луначарский), богостроители опирались на эмпириокритицизм, «на философию коллективизма» Богданова с ее идеей организации

289

БОГОЧЕЛОВЕЧЕСТВО опыта. В качестве «организующих» они рассматривали и религиозные понятия (Бог, вера, чудо и др.). Они полагали, что в религиозной оболочке научный социализм в России будет легче усваиваться массами, особенно крестьянами. Позднее Луначарский назвал своим «самым ложным шагом» создание теории богостроительства и признал справедливость его критического анализа (К вопросу о философской дискуссии 1908—1910 гг. —Литературное наследство, т. 82,1970, с. 497). К нач. 1-й мировой войны богостроительство как течение перестало существовать, хотя отдельные его элементы у ряда философов прослеживаются и позднее. Лит.: О веяниях времени: сб. СПб., 1908; Луначарский А. В. Религия и социализм. СПб., 1908,ч. 1; 1911,ч. 2; Юшкевич П. С. Материализм и критический реализм (о философских направлениях в марксизме). СПб., 1908; Вершины. СПб., 1909, кн. 1; Ленин В. И. Об отношении рабочей партии к религии; О фракции сторонников отзовизма и богостроительства; Письма А. М. Горькому (XI, 1913). – Поли. собр. соч., т. 17, 19, 48; Очерки философии коллективизма. СПб., 1909, сб. 1; Плеханов Г. В. О так называемых религиозных исканиях в России (1909); Он же. Избр. филос. произв. в 5 т. М, 1957, т. 3; Базаров В. На два фронта. СПб., 1910; Ласковая М. Богоискательство и богостроительство прежде и теперь. М., 1976; Савельев С. И. Идейное банкротство богоискательства в России в начале XX века. Л., 1987. А. Я. Поляков

БОГОЧЕЛОВЕЧЕСТВО– одна из основных идей в русской религиозно-философской и богословской мысли, противополагаемая человекобожию, т.е. утверждению человеческого начала вне Бога, в оторванности от Богочеловека. Впервые основательно проблема отношения человеко– божия к Богочеловечеству с использованием именно этих терминов была рассмотрена в творчестве Ф. М. Достоевского. По его мнению, безбожная свобода пуста и приводит человека к самообожествлению, к человекобожеству, выливаясь в бесчеловечность и жестокость. Человекобожество, т.е. то, что для Достоевского было антиидеалом, страстно утверждалось Ф. Ницше. Человечность и сострадательность должны быть преодолены и отброшены, человек – лишь средство для явления сверхчеловека, порывающего с христианской («рабской») и гуманистической моралью. Вл. Соловьев в «Чтениях о Богочеловечестве» (1878—81) пытался ввести человекобожество как ступень, или составную часть, в богочеловеческий процесс. Даже в секулярном прогрессе он усматривал тайное веяние Духа Христова. Внерелиги– озный гуманизм приобрел у него положительный смысл: гуманизм необходим, без него цели христианства не могли бы реализоваться (правда, в конце жизни, в «Повести об антихристе», он пересмотрел этот подход). В личности Иисуса Христа произошло соединение божественной и человеческой природы, и явился Богочеловек. То же, т.е. соборное воплощение Бога, должно осуществиться, по мысли Соловьева, в христианском человечестве. Только в Церкви (истине Богочеловечества) может человек найти оправдание и опору для творчества или исторического делания. Следуя за Соловьевым, С. Н. Булгаков настаивает уже на универсальности идеи Богочеловечества как принципа, пронизывающего и человекобожество. Он показывает это на примере анализа взглядов Л. Фейербаха. Будучи противником христианства, последний проповедует его основную истину, хотя и парадоксальным образом, «утверждая единство, солидарность человечества, но единство без единящего центра, святость без святящей основы» (Булгаков С. Я. Соч. в 2 т., т. 2. М., 1993, с. 212). Булгаков создает богословскую трилогию «О Богочеловечестве» («Агнец Божий»; «Утешитель»; «Невеста Агнца». П., 1933—45). В ней он верен основной рус. идее Богочеловечества, полагая, что она реализуется через Духа Святого, есть обожение твари. «Гуманистический» же прогресс, напротив, им резко осуждается, ибо движущей силой его является «не любовь, не жалость, но горделивая мечта о земном рае, о человекобожеском царстве от мира сего; это – новейший вариант старого иудейского лжемессианизма» (Булгаков С. Я. Православие. Очерки учения Православной церкви. П., 1985, с. 348). Н. А. Бердяев в «Русской идее» формулирует Богочеловечество как «тему русской мысли»: «Человек в том лишь случае сохраняет свою высшую ценность, свою свободу и независимость... если есть Бог и Богочеловечество». Путь молодого Маркса от гуманизма к коммунизму, равно как и путь русского социализма от Белинского к коммунизму был, по Бердяеву, утверждением человека вне Богочеловечества и вел к отречению от человечности. Человек должен обожиться, но он может это сделать только через Богочеловека. «Богочеловечество предполагает творческую активность человека. Движение идет и от человека к Богу, а не только от Бога к человеку... Это есть творческое движение, продолжающееся миротворение». Идея Богочеловечества как сущности христианства «мало раскрывалась» западной мыслью и является «оригинальным порождением русской христианской мысли», в которой христианская философия понимается как «философия богочеловеческая» (Бердяев Я. А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990, с. 146). С. Л. Франк отмечал, что и у многих мистиков, особенно немецких, имеется представление о рождении не только нашего я в Боге, но и Бога в нас, в чем и заключается богочеловечность, и лишь в ней открывается «истинная, конкретная полнота как человечности, так и Божества» (Франк С. Л. Непостижимое. Онтологическое введение в философию религии. – Он же. Соч. М., 1990, с. 508). И Бог «есть истинный Бог именно как Богочеловек» (там же, с. 509). Богочеловеческое бытие человека раскрывается в осознании внутреннего единства человека с Богом, а поскольку это связано с соборной природой нашего я, мы имеем откровение Богочеловечества. Разработка идеи Богочеловечества осуществлялась в основном в русской дореволюционной и эмигрантской философии. В. В. Лазарев

БОДЕН(Bodin) Жан (1529/1530, Анжер – июнь 1596, Лаон) – французский правоаед, историк, политический и религиозный мыслитель. Выходец из среды горожан, образование получил в Анжере и Тулузе. Состоял на службе у короля Генриха III, затем у герцога Алансонского, с которым путешествовал по Англии и Нидерландам. Участвовал в заседаниях Генеральных штатов в качестве представителя от третьего сословия, на стороне католической Лиги боролся против Генриха IV, в дальнейшем вместе с другими приверженцами сильной национальной монархии перешел на его сторону. Умер от чумы. В основном произведении «Шесть книг о государстве» (Les six livres de la Ripublique, 1576) развил учение о безграничном и абсолютном государственном суверенитете, который, по мнению Бодена, достижим только при монархиче-

290

БОДХИСАТТВА ской форме правления. В этой связи он давал правовое обоснование абсолютной монархии, доказывая, что власть государя не может быть ничем стеснена, а органы сословного представительства должны выполнять совещательную роль; впрочем, облагать народ налогами государь, по Боде– ну, имеет право только с согласия государственных чинов. Подчерки вал обусловленность государственно-правовых установлений различных стран климатом и географической средой. Признавая возможность воздействия нечистой силы на людей, в трактате «Демономания колдунов» (La Demonomanie des sorciers, 1580) дал теоретико-практическое руководство по организации процессов ведьм. Лит.: Chauvire R. Jean Bodin auteur de la Republique. R, 1914; Meinecke E Die Idee der Staatsrason in der Gescliichte. Munch.– В., 1924. О. Ф. Кудрявцев

БОДРИЙАР(Baudrillard) Жан (род. 1929)-французский социолог и культуролог, профессор социологии университета Париж-Нантер (X). Постмодернистский этап (1980—90-е гг.) творчества Бод– рийара во многом был подготовлен ранними трудами, посвященными своего рода социологическому психоанализу мира вешей и общества потребления. В центре его исследований – роль культуры в повседневной жизни, вещь-знак. В духе леворадикального протеста Бодрийар критикует общество потребления, чутко подмечая усталость от переизбытка – как в потреблении, так и в производстве вешей-объектов, доминирующих над субъектом. Пределов насыщения знаками нет, поэтому культура постепенно подменяется идеей культуры, ее симулякром, знаковой прорвой. В симуляци– онном потреблении знаков культуры таится соблазн, разрушающий классическое равновесие между мифом и логосом. Средневековая борьба между Богом и дьяволом сменилась конфликтом между белой магией избыточного потребления и его осуждением. Перенасыщение, удвоение объекта, экстаз полноты уводят культуру постмодернизма по ту сторону принципа реальности. Однако «ожирение» объекта свидетельствует не о насыщении, но об отсутствии пределов потребления. Неопределенность, обратимость становятся главными признаками постмодернистского культурного проекта. Бодрийар отмечает связь постмодернистской культуры с постнеклассическим научным знанием, высокими технологиями, средствами электронной информации. Их совокупное влияние на современную культуру он называет «кибер-блицем», усиливающим шум, релятивистскую инде– терминированность аксиологического поля. Конец классической способности суждения, снятие оппозиций между прекрасным и безобразным выливаются в постмодернистский художественный карнавал, чья единственная реальность – симулякры нейтральных, недифференцированных знаков и кодов. В результате симулякризации артефакта форма становится его единственным содержанием. Порывая с классической декартовской философией субъекта, Бодрийар создает свой вариант неклассической теории культуры, вдохновляясь патафизикой А. Жарри, абсурдизмом Э. Ионеско, идеями Ж. Батая о творческом выходе «Я» за свои пределы. Постмодернистская культура соблазна, избытка знаменует собой, по его мнению, триумф иллюзии над метафорой, чреватый энтропией культурной энергии. Теме «конца конца» посвящены его книги 1990-х гг. «Иллюзия конца», «Идеальное преступление», «Безразличный пароксист». Эта проблема предстает в разных ипостасях – как прекращение существования истории в качестве события; как разрушение концептуально– аксиологического мышления; конец оппозиции индивидуальное – коллективное, оба члена которой оказались проглоченными виртуальной гиперреальностыо; как разрастание «культуры смерти». Бодрийар констатирует конец метафизики, метаязыка, метафоры в пользу чистого знака, чистого события: ведь все уже закончилось, поэтому ничто уже не заканчивается. Новой фатальной стратегией становится позиция безучастного наблюдателя-пароксиста, вставшего на нечеловеческую точку зрения и иронически превращающего сам анализ в объект, материальное событие языка. Полемизируя с М. Фуко, Р. Бартом, Ж. Лаканом, Ж. Дер– рида, Ж. Делезом, Ж.-Ф. Лиотаром, Бодрийар тем не менее остается в рамках постструктурализма, хотя и вносит в него такие новые понятия, как симулякр, соблазн, экстаз, ожирение и др. Он одним из первых почувствовал, что избыточность, «переполненность» являются теми признаками адаптации к изменившимся условиям бытования культуры, которые дают дополнительные возможности ее выживания. Взгляды Бодрийара (которого называют «гуру постмодерна») оказали влияние на художественную практику симуля– ционизма (X. Стайнбах, Д. Куне) и феминизма (С. Шерман, Ш. Левин, Б. Крюгер). Соч.: La societe de consummation. Ses mythes. Ses structures. R, 1974; De la seduction. R, 1979; Simulacres et simulation. P., 1981; Les strategies fatales. R, 1986; Amerique. P, 1936; Cool Memories, 1-U, 1980-1985. P., 1987; La transparence du mal. R, 1990; Le paroxyste indifferent. Entretiens avec Philippe Petit. R, 1997; в рус. пер.: «О соблазне».—«Иностр. литература», 1994, № 1; «О совращении». Ежегодник, Ad marginem. M., 1994; Система вещей. M., 1995. Лит.: Kellner D. Jean Baudrillard. From Marxism to Postmodernism and Beyond. Stanford, 1989. H. Б. Маньковская

БОДХИСАТТВА(пали bodhisatta, санскр. bodhisattva – существо, стремящееся к просветлению) – в традиционном буддизме и буддизме махаяны лицо, принявшее решение стать буддой, чтобы достичь нирваны и помочь другим существам выйти из безначальных реинкарнаций и страданий. Альтруистический идеал бодхисаттвы, который «задерживается» в сансаре ради того, чтобы помочь другим, противостоит двум другим, более эгоцентрическим ориентирам буддиста – достижениям архата и пратьекабудды, стремящихся преимущественно к собственному «освобождению». В «ортодоксальном» буддизме тхеравады идеал бодхисаттвы занимает почетное, но сравнительно маргинальное положение. Бодхлсаттвами были только бывшие будды, которых насчитывается 24 (последним был исторический Будда – Гаутама Шакьямуни), а также будда грядущего мирового порядка – Майтрея. Будущие будды культивировали все необходимые «совершенства» (парами), а также сострадание к живым существам (каруна) и сорадование им (майтри); в собрании джатак описываются подвиги самопожертвования Будды в его прежних рождениях, наподобие знаменитого кормления голодной тигрицы

291

БОДХИСАТТВА собственным телом —подвиги, явно противоречащие буддийской же ориентации на срединный путь балансирования между любыми крайностями. В сотериологии махаяны идеал бодхисаттвы становится приоритетным и определяющим (ее другое название – бодхисапваяна, «колесница бодхисаттвы»). Его реализация возможна уже не только для 25 будд, но и для каждого буддиста. Число бодхисаттв, как и будд, мыслится бесконечным, и они населяют не только земной, но и небесные миры. Будущий бодхисаттва, которым может быть не только человек, но и другое существо, дает однажды великий обет достичь «просветления» и извлечь все существа из круговорота сансары. В поэме Шантидэ– вы «Бодхичарьяватара» (7—8 вв.) бодхисаттва торжественно обещает себе использовать накопленную им «заслугу» (см. Папа-пунья) для облегчения страданий живых существ (передача своей заслуги в традиционном буддизме была онтологически немыслимой) и служить лекарством, врачом и сиделкой всем, кто еще не избавился от болезней сансары; он хочет быть защитником нуждающихся в защите, путеводителем блуждающих в пустыне, кораблем, пристанью и мостом ддя ищущих берега в море сансары, светильником слепых, ложем уставших и слугой всех нуждающихся (III. 6—7,17—18). Длительность дальнейшего пути бодхисаттвы исчисляется мировыми периодами. Он должен достичь 10 ступеней совершенства (им посвящались отдельные трактаты), соответствующие 10 «совершенствам»-ларалш/яал#. Некоторые классификаторы вменяют ему также обретение 37 начал просветления, в числе которых четыре состояния внимания, четыре сверхспособности и пять сверхсил. Еще одно отличие махаянского бодхисаттвы – культивирование созерцания пустотности всего сущего (шуньята), которое мыслится необходимым условием сострадания, но на деле оказывается условием и его «снятия»: поскольку все сущее пусто и преходяще и некого и нечего почитать или порицать, то нет ни радости, ни страдания, а потому и того, что следует любить или ненавидеть («ищите их, – увещевает Шантидэва, – и вы их не найдете!» – ГХ. 152-153). Бодхисаттвы занимают значительное место в пантеоне цен– тральноазиатской и дальневосточной махаяны и включают ряд учителей буддизма (начиная с Нагарджуны и Асан– ги), но преимущественно – мифологические персонажи, список главных из которых варьирует от 8 до 10 (наиболее популярны Авалокитешвара, Манджушри, Ваджрапани, Кшитигарбха). Иерархия ступенек лестницы достижений бодхисаттвы описана в «Аштасахасрикапраджняпарамите» (1—2 вв.), «Лалитавистаре» (3—4 вв.), в современной ей «Махаяана– сутраланкаре» (гл. XX, XXI), и специально посвященном данной теме «Дашабхумикасутре» («Наставление о десяти уровнях») – трактате протойогачары, составленном, вероятно, в 3 в. В нем иерархизируются уровни совершенства, следующего «путем бодхисаттвы», каждый из которых соотносится с соответствующим «совершенством» – па– рамитой, что позволяет составителю текста систематизировать практически всю сотериологию махаяны. 10 «ступенек» излагаются бодхисаттвой Ваджрагарбхой в ответ на просьбу Будды рассказать о них всем присутствующим. На первой ступеньке – «радостной» (прамудита) – начинающий бодхисаттва овладевает совершенством щедрости (дана). Он доверяет буддам, попечителей о всех, прилежен в изучении дхармы, его щедрость «нематериальная», ибо он сострадает живым существам, которые не заботятся о своем «освобождении», и он готов пожертвовать ради них женами, детьми, членами тела, здоровьем и самой жизнью. «Радостной» же эта ступенька оказывается потому, что он ликует из-за своего превосходства над «обычными людьми» и ясно видит свой путь. Далее следует уровень «незагрязненности» (вимала), на котором адепт овладевает совершенством нравственности (шила). Этот путь «профессионального» освоения самодисциплины по методу классического восьмеричного пути (последний включается, т. о., в виде «частного случая» в иерархию достижений в махаяне). «Незагрязненность» означает освобождение от нечистоты аффектов, ибо практикующий на этой стадии становится свободным от желаний, другом, наставником и покровителем других существ. На третьей стадии – «лучезарной» (прабхакари) – адепт становится «светильником учения», способным к уразумению сокровенных умозрительных истин. Здесь он овладевает совершенством терпения (кшанти), ибо денно и нощно упражняется в изучении махаянских сутр. На этой же ступени он становится экспертом в четырех нормативных медитациях и достигает «обителей Брахмы» (это «частный случай» включения в сотериологическую систему махаяны главного индуистского божества), развивая поэтапно благость, сострадание (каруна), сорадование (майтри) и бесстрастие, и уже начинает излучать свет в небесных регионах. Четвертая ступень – «пламенная» (арчишмати) – позволяет адепту созерцать истинную природу всех существ и населяемого ими мира. В его «огненном» видении отражаются преходяшесть сущего и значение «освобождения», и он бросает прощальный взгляд на остатки ложных воззрений, прежде всего связанных с представлением о своем «я». Здесь он овладевает совершенством мужества (вирья), т. к. окончательно укрепляется в истинной вере в «три драгоценности» буддизма – Будду, учение и общину. Пятый уровень называется «чрезвычайно труднодостижимым» (судурджая), ибо только теперь можно «реализовать» различие истины конвенциональной (самврити-сатья) и абсолютной (парамартхика-сатья) и соответственно конечную «пустотность» всего сущего. Поскольку адепт старается о благе живых существ, созерцая их преходяшесть и одновременно сущностную «освобожденность», эта ступень соотносится с освоением совершенства медитации (дхьяна). Шестой уровень называется «перед лицом полной ясности» (абхимукхи), ибо на данной стадии адепт становится экспертом в совершенстве познания (праджня). Это познание-премудрость позволяет ему видеть глубинное единство сансары и нирваны, а также то, что все вещи суть «только сознание». На седьмой ступени – «далеко распространяющейся» (ду– рангама) – адепт становится уже настоящим бодхисаттвой. Он может войти в паранирвану, но медлит ради «освобождения» других существ, предпочитая ей «активную нирвану» (апратиштхита-нирвана). Сейчас он овладевает сразу двумя новыми совершенствами: умением использовать любые стратагемы ради помощи «сансарным» существам (упая) и способностью передавать им свой запас «заслуги» (пунья). Его собственный «кармический капитал» от этой

292

БОЗАНКЕТ щедрости уменьшиться не может, ибо он, делясь им с другими, приобретает еще большую «заслугу». Восьмая ступенька – «недвижимая» (ачала), ибо бодхисат– тва неколебим в своей решимости действовать в этом мире ради «освобождения» других существ. Соответствующим совершенством является поэтому верность великому обету (пранидхана). Теперь бодхисаттва может принимать любой внешний облик ради помощи другим существам. На девятой ступени – «благочестивого размышления» (сад– хумати) – бодхисаттва использует весь свой интеллектуальный потенциал для проповеди дхармы. Здесь реализуется совершенство всемогущества (бала), проявляющееся в постижении бодхисаттвой магических формул (дхарани) – «словесных талисманов», которое он передает дальше ищущим «освобождения». Наконец, десятая ступень – «облако учения» (дхармамегха) – превращает его уже в небесного бодхисаттву. Он восседает, как «освященный» (абхишикта) на небе, на великом лотосе, и его тело излучает особый свет. Соответствующее совершенство – полнота знания (джняна). С облаком он сравнивается потому, что, как оно проливает дождь, он, распространяя свои лучи на землю, смягчает печаль и страдание живых существ. На этой ступени бодхисаттва становится уже Майтреей, который ожидает своего часа на небе туши– та, чтобы явиться на землю новым буддой. Так восхождение адепта, начавшееся с ликования по поводу превосходства над «обычными людьми», завершается полнотой самообожествления и восседанием на небесных престолах. Это и является реальной целью сотериологии махаяны, средствами осуществления которой служат все перечисленные этические и «дианоэтические» добродетели. Символика иерархии ступеней продвижения адепта «пути бодхисаттвы» нашла отражение и в буддийском зодчестве. Так, знаменитый храм архитектурного комплекса Боробу– дур (Центральная Ява), датируемый 8—9 вв., состоит из основания (символизирующее мир), над которым надстроены шесть квадратных платформ (первые уровни-совершенства), а над ними три круглых (высшие уровни-совершенства), завершающиеся ступой (последняя ступень «небесного бодхисаттвы»). Последовательность ярусов совершенства должна внушать каждому адепту мысль, что он тоже может, начав с щедрости, мало-помалу стать еще одним, новым божеством, способным «дождить» свои милости на землю, если только будет правильно работать с хорошими «учебными пособиями». Поэтому с т. зр. религиоведческой компаративистики, буддийская «линейная» иерархия ступеней совершенства составляет прямую инверсию христианского пути восхождения (изложенному также в иерархической последовательности добродетелей, напр., в «Лествице» Иоанна Синайского), где считается, что реальные достижения обратно пропорциональны «ступенькам» самооценки, а эйфорические высоты последней прямо пропорциональны степени человеческого падения. Лит.: Day al H. The Bodhisattva Doctrine in Buddhist Literature. L., 1932; Ольденбург С. Ф. Буддийский сборник «Гирлянда джатак» и заметки о джатаках. – «Записки восточного отделения императорского русского археологического общества», 1893, т. 7; Игнатович Л. И. «Десять ступеней бодхисаттвы» (на материале сутры «Цзиныуанмин цзуйшэ ваншин»). – В кн.: Психологические аспекты буддизма. Новосибирск, 1986. В. К. Шохин

БОЖЭ СЮЭ– китайское учение махаяны о «высшей мудрости» (санскр. праджня, кит. божэ) как одной из шести «переправ» – парамит (кит. боломидо), позволяющих достичь «другого берега» – нирваны (кит. непань). Появилось в конце эпохи Восточная Хань (25 – 220) и было связано с деятельностью монахов – переводчиков парамитской литературы, прибывших в столицу Лоян из государства Юэч– жи (Кушанского царства). Среди них наиболее известны Чжичэнь (Локакшема), Чжилян, Чжицян (т. н. «Три Чжи» —Сань Чжи). Наибольшее распространение это учение получило в Южном Китае в эпоху Вэй-Цзинь (3 – 5 вв.). Основным положением божэ сюэ было деление вещей на «чувственно воспринимаемые» и «умопостигаемые». Первые относились к материальному миру, вторые – к миру ментальных сущностей, но и те, и другие рассматривались как иллюзорные, имеющие одинаково «пустотную» (кун, санскр. шунья) природу. Наивысшего развития божэ сюэ достигло в учении Сэнчжао (384—414), изложенном в его трактате «О пустотности нереального» (Бу чжэнь кун лунь): «Высшая пустота, которая не рождается [и не умирает], непостижимым образом отображается в глубочайшем зеркале мудрости-праджни и есть предельный источник наличествующих вещей. Тот, кто не обладает высшей силой ума, свойственной мудрецам, не в состоянии постичь духом то, что не наличествует и не отсутствует. Ибо настоящий человек (чжи жэнь) проникает умом и духом в беспредельное, где его ум недоступен ограничениям [налагаемым утверждением или опровержением чего-либо], а его зрение и слух обретают способность видеть и слышать без ограничений, налагаемых внешними звуками и формами. Разве это происходит не оттого, что он постиг изначальную пустотность всех вещей и явлений, так что этим вещам уже не под силу обременять собой его абсолютно ясный ум-сознание». Мнение об общности для этой эпохи понятийного аппарата буддизма и т. н. «неодаосизма» с его «учением о сокровенном» (сюань сюэ) представляется вполне обоснованным. В более поздние эпохи божэ сюэ оказало серьезное влияние на различные махаянские школы Китая, в первую очередь на мадхьямику (см. Санлунь школа). Г. А. Тканенко