Текст книги "Европейская поэзия XIX века"

Автор книги: авторов Коллектив

Александру Мачедонский(1854–1920). – Получил образование за границей и в Бухаресте. В 1873–1876 годах издавал газету «Олтул», где выступал против румынской монархии, за что подвергся тюремному заключению. В 1880 году основал журнал «Литературол» и литературное общество под тем же названием. Демократические тенденции в его творчестве сочетались с формальными эстетическими поисками, которые положили начало румынскому символизму. Основные сборники его стихотворений – «Первые слова» (1872), «Стихи» (1882), «Необычайный» (1897), «Священные цветы» (1912).

 
Плачь, румынская держава,
Пухнет с голоду народ…
Королю – почет и слава,
А крестьянам – пот кровавый,
Так их небо создает!
 
 
Сила наша без утайки
Вся Берлину отдана…
Наша бедная страна
Кормит рейнских принцев шайки.
Муки, кровь и труд – для нас,
Деньги – для берлинских касс.
 
 
Плачь, румынская держава!
Что, невеселы дела?
Королю – почет и слава,
А крестьянам – пот кровавый;
Вся страна с ума сошла.
 
 
Разве счастье миновало?
Во дворце сокровищ нет?
Удивляют целый свет
Торжества и карнавалы.
У любого подлеца —
Родич в челяди дворца!
 
 
Смейся, гордая держава!
Смейся, заглушая боль!
Королю – почет и слава,
А крестьянам – пот кровавый,
Да и тот слизнет король.
 
 
Всех румын владыка светский,
Он язык румынский знал:
Как приехал, не сказал —
Ни словечка по-немецки!
Как не чтить нам этот трон?
Мы – внизу, а сверху – он!
 

 
В сумрачной мансарде той
Все так бедно и убого.
Профиль молодого бога
Гений клонит в час ночной.
 
 
Ежедневных дрязг тревога.
Ежедневный спор с судьбой.
В сумрачной мансарде той
Все так бедно и убого.
 
 
Воспарит он – ждать немного!
Ввысь, в Элизий золотой…
Но его уж день седьмой
Все не видно у порога
В сумрачной мансарде той.
 

 
В чаще бора тьма чернеет все угрюмей, все страшней,
Лист к листу прижался молча, и не слышно треска в сучьях;
Ночь глухая, ночь немая, ночь мертва, все небо в тучах.—
Но не молкнет соловей, но не молкнет соловей.
 
 
В чаще бора стонет буря все злорадней, все страшней,
В блеске молний ливень хлещет, прах потопом затопляя,
Строй гармонии нарушив, ярость мечется слепая,—
Но не молкнет соловей, но не молкнет соловей.
 
 
В чаще бора пляшет нежить все безумней, все страшней,
Запоздал рассвет надолго… Над обителью лесною,
Преградив заре дорогу, мрак стоит сплошной стеною,—
Но не молкнет соловей, по не молкнет соловей.
 

 
Динамит, кирка и заступ рвут гранитную громаду.
Золотая жила скрыта под скалистою горою…
Чистый блеск ее как будто скован силой колдовскою,—
Не покажется ни разу лихорадочному взгляду.
 
 
Мне порой не удается скрыть сомненье и досаду:
Неужели силой воли не возьму я тайну с бою,
Даже к этой древней Мекке я дорогу не открою
И за труд одна насмешка мне достанется в награду?
 
 
И хотя кирки и буры в непрерывном наступленье
Притупились и разбились о гранит преграды горной
И ржавеют их обломки, как примета пораженья,—
 
 
Но отчаяньем не сломлен и теперь мой дух упорный,
Я – в предчувствии победы, пусть далекой, но бесспорной,
Ибо я одно орудье в целости сберег:
                                        Терпенье.
 

ФИНЛЯНДИЯ

Иоган Людвиг Рунеберг(1804–1877). – Национальный поэт Финляндии; писал на шведском языке. В 1822 году поступил в университет Турку, из-за материальных трудностей прервал учебу, работал домашним учителем, в 1826 году вернулся в университет и закончил образование. В 1830 году он защитил диссертацию и получил звание доцента по кафедре античной литературы. Но должность доцента была неоплачиваемой, и Рунеберг вынужден был ради заработка взять на себя и обязанности в консистории университета. Кроме того, он преподает в Гельсингфорсском лицее, редактирует газету «Гельсингфорс моргонблад» (1832–1837), выступает со статьями по разным вопросам, печатает свои стихотворения. В 1830 году Рунеберг опубликовал свой первый поэтический сборник «Стихотворения». Основу сборника составил цикл «Идиллии и эпиграммы», написанные в духе народных песен. Среди них выделяется ставшая впоследствии знаменитой маленькая эпическая поэма «Пааво из Саариярви».

Годы жизни в Хельсинки (1828–1837) были периодом наиболее активной общественной деятельности Рунеберга. Весной 1830 года создается общество «Суббота», сыгравшее большую роль в культурной и общественно-политической жизни Финляндии; его участниками были Снеллман, Фр. Сигнеус, Нервандер, Нордстрём, Элиас Лённрот и Рунеберг.

В 1832 году вышла большая эпическая поэма Рунеберга «Охотники за лосями», в 1833 году – поэтический сборник «Стихотворения. II», в 1836 году – поэма «Ханна». Слава Рунеберга возросла настолько, что в общественном сознании он становится первым поэтом Финляндии. В 1837 году Рунеберг уезжает с семьей из Хельсинки в Порвоо, где становится учителем (1837–1857), а затем и ректором (1838–1850 гг.) местного лицея. В Порвоо Рунеберг прожил сорок лет. Здесь им написаны и опубликованы поэмы «Рождественский вечер» (1838) и «Надежда» (1841), третий сборник «Стихотворений», поэма «Король Фьялар» (1844), два сборника поэм «Сказания прапорщика Столя» (ч. I – 1848 г., ч. II – 1860 г.) и драма в стихах «Цари Саламиды» (1863), оказавшаяся лебединой песней поэта. Последние тринадцать лет жизни был прикован к постели тяжелой болезнью.

Особое место в творчестве Рунеберга занимают стихи, посвященные событиям русско-шведской войны 1808–1809 годов, над которыми он работал много лет. Написанные в разные годы, они тщательно дорабатывались автором и составили отдельную книгу – «Сказания прапорщика Столя». В книге с особой силой выразилось национальное самосознание и патриотические чувства финского народа. Рунеберг воспел красоту суровой природы Финляндии, показал самобытные народные характеры. В книге нашли отражение исторические события и реальные персонажи (полководцы, шведские и русские офицеры), но подлинными героями Рунеберга являются простые финские солдаты. Открывающее книгу стихотворение «Наш край», впервые опубликованное в 1846 году, было положено на музыку Ф. Пациусом и стало национальным и государственным гимном Финляндии.

 
Наш край, наш край, наш край родной,—
О, звук, всех громче слов!
Чей кряж, растущий над землей,
Чей брег, встающий над водой,
Любимей гор и берегов
Родной земли отцов?
 
 
Ступай, надменный чужевер.
Ты звону злата рад!
Наш бедный край угрюм и сер.
Но нам узоры гор и шхер —
Отрада, слаще всех отрад,
Неоцененный клад.
 
 
Нам люб потоков наших рев,
Ручьев бегущих звон,
Однообразный шум лесов,
Свет звезд, прозрачность вечеров,
Все, все, чем слух был поражен,
Чем взор был полонен.
 
 
Здесь с мыслью, с плугом и с мечом
Отцы ходили в бой,
Здесь ночь за ночью, день за днем
Народный дух пылал огнем —
В согласье с доброю судьбой,
В борьбе с судьбою злой.
 
 
Кто счет народным битвам вел,
Когда все вновь и вновь
Война неслась из дола в дол,
Мороз и глад за ним пришел,—
Кто мерил пролитую кровь,
Терпенье и любовь?
 
 
Да, здесь, вот здесь та кровь текла,
За нас текла тогда,
Душа народа здесь цвела
И тяжким вздохом изошла
В давно прошедшие года
Под бременем труда.
 
 
Здесь наше все, здесь светлый рай,
Отрада наших дней!
Как рок жестокий ни пытай,
Он все при нас, родимый край.
Что ж нам любить еще полней,
Святей и горячей?
 
 
И здесь и там блуждает взор,
Я руку протяну —
Взгляни на радостный простор,
Вон берега, вон рябь озер,
Взгляни на все, как я взгляну
На милую страну.
 
 
И пусть на нас прольется свет
Из тверди золотой,
Пусть станет жизнь игрой планет,
Где слез не льют, где вздохов нет,
А всё – убогий край родной
Мы помянем с тоской.
 
 
О край, многоозерный край,
Где песням нет числа,
От бурь оплот, надежды рай,
Наш старый край, наш вечный край,
И нищета твоя светла,
Смелей, не хмурь чела!
 
 
Он расцветет, твой бедный цвет,
Стряхнув позор оков,
И нашей верности обет
Тебе дарует блеск и свет,
И наша песнь домчит свой зов
До будущих веков.
 

 
Июньский вечер в облаках
Пурпуровых горел,
Спокойный лебедь в тростниках
Блаженный гимн запел.
 
 
Он пел о том, как север мил,
Как даль небес ясна,
Как день об отдыхе забыл,
Всю ночь не зная сна;
 
 
Как под березой и ольхой
Свежа густая тень;
Как над прохладною волной
В заливе гаснет день;
 
 
Как счастлив, счастлив, кто найдет
Там дружбу и любовь;
Какая верность там цветет,
Рождаясь вновь и вновь.
 
 
Так от волны к волне порхал
Сей глас простой хвалы;
Подругу к сердцу он прижал
И пел над ней средь мглы.
 
 
Пусть о мечте твоей златой
Не будут знать в веках;
Но ты любил и пел весной
На северных волнах.
 

 
На берегу твоем, ручей,
Слежу я облака,
Как их ведет в волне твоей
Незримая рука.
 
 
Вот улыбнулось мне одно,
Как розы первоцвет.
Прости! Уже ушло оно,
Ему возврата нет.
 
 
Но столь же ясно и светло
Скользит другое – вот…
И с той же быстротой прошло,
Исчезло в свой черед.
 
 
Вот третья туча; но, мрачна
И тяжела на вид,
Неспешно двигаясь, она
Твои струи мрачит.
 
 
И я, ручей, тебя готов
Сравнить с душой моей:
Немало светлых облаков
Промчалось и над ней;
 
 
В нее и тучи по пути
Свою бросали ночь,
Являлись быстро, но уйти,
Ах, не спешили прочь!
 
 
И пусть я знал наверняка,
Под бурей и в тиши,
Что это – только облака
Над зеркалом души;
 
 
Но свет и темная пора
Зависят все ж от них…
Когда же кончится игра,
Ручей, в волнах твоих!
 

Закрис Топелиус(1818–1898). – Видный поэт, прозаик и драматург, писавший на шведском языке. Самый яркий представитель романтического направления. Лирика Топелиуса основана на чувстве природы, поэт воспевает красоту родного края, любовь к родине, труд и мужество простых людей. Все, что происходит в природе, воспринимается поэтом одновременно реально и символически. Топелиус живо откликался на революционные события 30-х и 40-х годов, верил, что ледоход освобождения захватит и Финляндию. Однако позиция поэта оставалась созерцательной и пассивной.

Стихи Топелиуса необычайно музыкальны. Это проявляется в особой ритмичности и напевности, в богатстве созвучий; рифмы используются не только концевые, но и начальные и корневые. Многие его стихи положены на музыку и стали песнями. Большая часть лирики Топелиуса вошла в три книги стихотворений под общим названием «Цветы вереска» (1844–1854). Однотомное издание было выпущено им в 1860 году. Затем вышли еще два сборника: «Новый лист» (1870) и «Вереск» (1889).

 
Качаюсь на верхней ветке
И вижу с высоких гор,
Насколько хватает зренья,
Сиянье синих озер.
В заливах Лэнгельмэнвеси
Блестит полоса, как сталь,
И нежные волны Ройнэ,
Целуясь, уходят вдаль.
 
 
Ясна, как совесть ребенка,
Как небо в детстве, синя,
Волнуется Весиярви
В ласкающем свете дня.
На лоне ее широком —
Цветущие острова;
Как мысли зеленой природы,
Их нежит волн синева.
 
 
Но сосны сумрачным кругом
Обстали берег крутой,
На резвую детскую пляску
Так смотрит мудрец седой.
Созревшие нивы клонят
Лицо к озерным зыбям,
Цветы луговые дышат
Навстречу летним ветрам.
 
 
Финляндия, как печален,
А все красив твой простор!
И златом и сталью блещет
Вода голубых озер!
Звучит и печаль и радость
В напевах финской струны,
И в мерном качанье песен —
Игра зыбучей волны.
 
 
Я только слабая птичка,
Малы у меня крыла.
Была б я орлом могучим
И к небу взлететь могла,
Летела бы выше, выше,
К престолу бога-отца,
К ногам его припадая,
Молила бы так творца:
 
 
«Могучий владыка неба.
Молитве птички внемли:
Ты создал дивное небо!
Ты создал прелесть земли!
Сиять родимым озерам
В огне любви нашей дай!
Учи нас, великий боже,
Учи нас любить наш край!»
 

 
Рабочие-други, наш радостен труд
Финляндии, матери нашей.
Мы мерим глубины озер и запруд,
Мы правим ремесла и пашем.
Упорным трудом
Мы ставим ей дом,
Чтоб мать не осталась на месте пустом,
В нужде не увяла,
Не стала рабой,
От нас получала
Свой хлеб и покой.
Рабочие-други, наш радостен труд
Финляндии, матери нашей.
 
 
Прекрасная мать в лучезарной красе
Нас крепко к груди прижимает,
И сердца биенья мы слушаем все,
Лишь только борьба затихает.
Чтоб долг отплатить,
Добро отдарить,—
Мать в жемчуг и в золото надо рядить.
В поток полноводный
Ей любо смотреть;
Нам – жить с ней, свободной,
И с ней умереть.
Прекрасная мать в лучезарной красе
Нас крепко к груди прижимает.
 

 
Все явственней слышится бури звук,
И натиск ее могуч;
Тяжелые тучи свершают круг,
И стелется тень от туч.
За мрачным покровом бури
Скрывается алый луч.
 
 
К нам буря идет из теплой страны,
Где свеж и тих ветерок,
А долы запахом роз полны…
Но буре то невдомек —
Она летит над землею,
Как неотвратимый рок.
 
 
Цветок под ее дыханием сник,
Обрушилась власти стена;
Гигантские сосны, словно тростник,
Пригнула к земле она.
Несется буря над миром,
Великой силы полна.
 
 
И ты, несущий бурю в себе,
Ты вышел из мрака на свет!
Она – не случай в твоей судьбе,
А давним мечтам ответ;
Она по старому миру
Свой новый проложит след.
 
 
…Над морем стою, под ногами скала —
Я чувствую дрожь камней;
Летит волна, как чайка, бела,
Она все ближе ко мне.
Сквозь тучи молния блещет —
Скала дрожит все сильней.
 
 
Но вижу: прекрасная, в золоте вся,
На финскую землю пришла
Весна молодая, покой принеся
И нежные волны тепла.
 
 
Покой? Не могильная ль в нем тишина?
Тепло? А надолго оно?!
Скажите мне, скалы, ответь, вышина,
Ответа я жду давно!
 
 
Я вижу, как тьму рассекают лучи,
Как зелень вступает на луг;
Я вижу: минувшей вражды мечи
Уже заменяет плуг.
 
 
Я слышу: в артериях жизни течет
Лучистый и свежий поток,
Чтоб пульс, ведущий мгновениям счет,
Забиться ровнее смог.
Весна приходит в поля и леса,
Повсюду – дыханье весны:
Просторней становятся небеса,
Сердца надеждой полны.
Вставай, Суоми, древняя мать:
Уже подошла пора
Рекам твоим оковы снимать —
Сегодня солнце с утра!
 
 
И ты, Суоми, оковы снимай,
Сильной и смелой будь —
Буря, как мир обновляющий май,
Тебе расчищает путь!
 

Алексис Киви(1834–1872). – Прозаик, поэт, драматург, родоначальник всей современной литературы на финском языке.

Сын деревенского портного. Окончив народную школу, подготовился и поступил в Хельсинкский университет, но из-за материальных трудностей не окончил его.

В 1864 году написал по мотивам «Калевалы» пьесу «Куллерво», первую драму на финском языке. Премьера его драмы «Леа» (1869) явилась началом финского театра. Народные комедии Киви «Сапожники Нумми» (1864) и «Обручение» (1866) прочно вошли в репертуар финских театров и до сих пор не сходят со сцены. Крупнейшее произведение Киви, роман «Семеро братьев» (1870), – первый роман на финском языке, – написан в оригинальной форме с использованием в тексте диалогов и поэтических вставок.

Стихотворения Киви немногочисленны, собраны в сборник «Канервала» (1866); они самобытны, как и все созданное им.

 
Где-то в синем море милый остров есть,
Травами покрытый и лесами.
У него круты и неприступны
Берега, встречающие грудью
Волны, что, как дети моря, мчатся,
Пеной белокурою играя,
Чтобы птичий остров захватить.
Среди острова есть луг зеленый,
Среди луга поле золотое,
Что дарит большие урожаи.
Среди поля лес стоит дремучий,
В том лесу цветы в кружок сбежались,
Окружая замок деревянный,
Заселенный птицами лесными.
Тонкий мох растет на крыше замка,
А цветы зовут к себе с улыбкой
Маленьких летящих мимо пчел.
И живут на острове счастливом
Карлики – народ простой и добрый,
А не злой и хмурый, словно шайка
Леших, сохранившихся в сказаньях.
Целый день в лесу дремучем птицы
Распевают, не боясь нисколько
Ни орлов, ни филинов коварных.
На заре и на закате тихом
Раздается смех тетеревиный,
А кукушка счет ведет предлинный,
И дрозды долбят свое в чащобе.
Крохотные парни в поле пашут,
Травы косят; крохотные девы
С быстрыми глазами – ткут полотна
В горенках высоких и прохладных.
Ходят девы в юбках белоснежных,
А венки из полевых цветов
Оплетают головы; на бедрах
Пояса, как радуги цветные.
Девы ткут тончайшие полотна
И обед лесной готовят вместе,
Расстилая скатерть на лужайке,
Подымая шум и суматоху,
Юбки белоснежные летают,
Шарфы развеваются, как тучки,
Над плечами их, над золотыми,
Спутанными, милыми кудрями.
Голоса их щебету подобны —
И не молкнут колокольцы смеха.
И, садясь за трапезу, мужчины
Женщинам рассказывают сказки
О краях далеких, где бывали,
А вокруг шумят леса густые,
Множество птенцов поет на ветках.
А потом, держа друг друга нежно
За руки, уходят в лес дремучий.
Там, веселым ветром обдавая,
На лугу зеленом мчатся в пляске,
Весело играют и поют;
А когда игра надоедает,
К синему они приходят морю,
К белой стае добрых лебедей,
Ждущей их у берега. Расправив
Паруса, вкруг острова родного
Флот живой, сверкая опереньем,
Милый груз несет легко и плавно.
На плечах качаясь лебединых,
Обнимая девушек любимых,
Юноши поют; им подпевают
Нежные подруги; на прибрежье
Птицы, соревнуясь, вторят им,
А в лесу их окликает эхо.
И, звучанью радостному внемля,
Из морской поднявшись глубины,
За блестящим этим хороводом
Мчатся рыбки малые по следу.
Там плывут вкруг острова родного
Карлики на лодках лебединых —
И когда к концу приходит рейс,
Приступают к новому занятью:
У подножья девственного леса
В тишине глядят они безмолвно
Синими глазами на траву —
И печаль закатная витает
Над покоем чистым детских душ.
Почему их головы склонились?
Почему глядят они печально
Синими глазами на траву?
Нет ответа.
              Даль молчит.
                              Безмолвно
Синее над ними блещет небо,
Чистая листва не шелохнется,
Ветер отдыхает, даже волны,
Прикорнув у берега, не плещут
Белой пеной в шелковой постели.
Даже песни птичьи умолкают.
Но печаль проходит, так же быстро
Исчезая, как роса на листьях,
И, как прежде, на лугу зеленом
Запевает карликовый люд.
Наконец приходит синий вечер.
Засыпают карлики – и снятся
Карликам безоблачные сны.
Тишина царит повсюду; небо,
Как вуаль, прозрачно и легко;
Чистая листва не шелохнется;
Отдыхает ветер, молкнут птицы.
Но приходит утро – и светлеют
В алом свете темные леса,
И опять крылатые певуньи
Оглашают гимном небеса.
А народ рабочий, просыпаясь,
Юноши и юные подруги
Снова принимаются за труд.
Парни пашут в поле, косят травы.
А подруги с нежными кудрями,
Что украшены венками снова,
Ткут полотна в горенках высоких.
 

 
Садись-ка в качели со мной,
Красавица в белой косынке!
Природа стоит, как невеста, прекрасна
В троицу вечером.
Взвейтесь, качели, высоко,
Пусть веет девичья косынка
В ласковом воздухе!
Взгляни, – под ногами у нас
Земли изумрудная зелень,
А небо над нами лазурно и ясно,
И шепчется западный ветер в долине, сливаясь
С трелями птиц.
Взвейтесь, качели, высоко,
Пусть веет девичья косынка
В ласковом воздухе!
Летая в пустой вышине
В объятьях прохладного ветра,
Я холм вдалеке увидал в позолоте
Вечерней зари.
Взвейтесь, качели, высоко,
Пусть веет девичья косынка
В ласковом воздухе!
Как дальняя Счастья страна,
Пленительно светится холмик.
Туда я помчался бы с милой на крыльях
Ветра закатного.
Взвейтесь, качели, высоко,
Пусть веет девичья косынка
В ласковом воздухе!
Там плечи дремотных берез
Всегда под зеленым кафтаном,
И нивы всегда золотятся на мягких
Склонах холма.
Взвейтесь, качели, высоко,
Пусть веет девичья косынка
В ласковом воздухе!
В долине у спеющих нив
Там луг зеленеет весенний,
Где сладкие сумерки вечно лелеют
Желтые цветики.
Взвейтесь, качели, высоко,
Пусть веет девичья косынка
В ласковом воздухе!
Заря там целует зарю,
Там вечное время несется,
Стремительно мчится бегущим потоком
В область забвения.
Будет летать вам, качели!
Уж в ласковом мраке бледнеют
Девичьи щеки.
 

Юлиус Векселль(1838–1907). – Поэт, драматург. Писал на шведском языке. Трагическая судьба отпустила ему крайне мало времени для творчества; в молодости он успел опубликовать две тетрадки стихов (1860–1861) и увидеть на сцене две своих пьесы. Драма «Даниэль Юрт», поставленная впервые Шведским театром в Хельсинки (1862), считается высшим достижением шведской драматургии до Стриндберга. Вскоре поэт заболел и сорок два года жизни провел в психиатрической лечебнице.

 
Есть ли сила в тебе, чтоб, неравный бой
Завязав, не сдаться вовек?
Есть ли сила в тебе, чтобы, став собой,
Обогнал ты времени бег?
Если жить ты решил, чтобы жизнь свою,
Чтобы то, чем юность полна,
Все отдать за правду в этом бою,—
Нас дорога ведет одна.
Есть ли сила в тебе лучших лет мечты
Пронести среди грязи мирской?
И пойдешь ли смело над бездной ты
За прозрачной горной рекой?
Если так, то руку подай мне, брат,
Чтобы рушились козни тьмы!
Мы теперь сильнее во много крат
Оттого, что встретились мы!
 

 
В ущелье горном есть темный грот,
Там золото гном по ночам кует,
Утес-наковальня сверкает огнем,
И песню злорадно гнусавит гном:
 
 
«От солнца, неба, деревьев и рек
Загнал нас в ущелье и мглу человек.
Но мщеньем наши сердца горят,
Мы людям готовим смертельный яд.
 
 
Мы золото в горных пещерах куем,
Блестящей приманкой под камни кладем,
Чтоб род человеческий в дебрях скал
Себе на погибель его искал.
 
 
Чудесным жаром внушая страсть,
Оно над людьми простирает власть.
Весь мир, покорный ему одному,
Стремительно падает в пропасть и тьму.
 
 
Герой роняет свой меч из рук,
И друга в беде покидает друг,
Любовь изменам теряет счет,
А вор и в божьем храме крадет.
 
 
Растоптана девы невинной мечта,
Душа ее холодна и пуста,
И юноше в сердце лед проник,
Иссяк его радости чистый родник.
 
 
Так плавься, металл мой, в сиянье огней!
Карающий молот, греми и бей!
Погибнут люди, недолго ждать —
И нашей станет земля опять!»