Текст книги "Аргонавты"

Автор книги: Антонио Дионис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 39 страниц)

По эту сторону того необыкновенного сада на много дней пути простираются необозримые, как само небо, пустыни, опаленные солнцем: злые скорпионы и ядовитые змеи обитают в них. По ту сторону, над безграничным морем, за которое заходит солнце, раскинулось синее таинственное царство богини ночи Никты.

Дочери ночи – прекрасные сестры-вечерницы – Геспериды вылетают по вечерам из его прохладных темно-лазурных просторов. Они спускаются, подобно падающим звездам, в сады Атланта и стерегут их от сластолюбивых похитителей.

Сказать по правде, там есть, конечно, что охранять, потому что, вряд ли на свете есть что-нибудь прекрасней и чарующей этих густолиственных садов. Блестящие, как самое чистейшее золото, большеглазые, томные птицы, нежно воркуя, порхают там с ветки на ветку в голубом вечернем тумане. Есть среди них и разноцветные, и пестрые. Одна алеет, как летняя заря, другая подобна малиновому вину, а третья полна светящегося изнутри белого света.

Тоненькими колокольными голосами звенят там хрустальные змеевидные ручейки, дно которых устлано золотистым песком, а вода – прозрачнее, чем слеза Афродиты. Есть такие уголки в том волшебном саду, где журчащие ручейки пронизывают землю сплошной переливающейся паутиной. А один лишь глоток этих звенящих ключей способен исцелить страждущее тело от всех недугов.

Неглубокие прозрачные водоемы и озера полны невиданных водорослей, манящих цветов и пестрых серебристых рыб. Розовые лотосы усыпают гладь воды и мерные круги расходятся от их жаркого дыхания повсеместно. Тонкие вытянутые стебли водорослей, путаясь в глубине озер, рождают прихотливый узор, навевающий буйные фантазии.

Есть в тамошних водах удивительнейшее растение. Полный целебных соков, сочный стебель раз в сутки поднимается высоко над водой, и из целомудренно сжатого бутона медленно раскрывается голубой с желтыми ниспадающими перьями цветок. Он источает изумительный аромат и, говорят, всякий, кто увидит это чудо, потеряет покой навсегда. Такой чарующей властью над созерцателями владеет этот цветок.

А по вечерам вытянутыми стайками выплывают из– под листьев пестрые рыбки, и по нежным стеблям трав стекают и капают вниз на землю благоуханные смолы. В самой же глуши девственного сада, в его зеленой и влажной тени, растет прекрасное дерево, ствол его тонок и строен, ветки гибки и упруги, и на них, сияя и солнечным днем, и лунной ночью, висят золотые яблоки, каких никогда не видели глаза человека. Эти плоды испускают такое ослепительное сияние, что способны, наверное, лишить зрения чересчур внимательного зрителя. Это сказочные яблоки и я хочу, Геракл, чтобы ты достал мне три таких яблока! Я знаю – ты смел и могуч, но предупреждаю: даже ты не надейся заранее на легкий исход дела. Знаешь ли ты, кто такой Атлант, хозяин этого сада и чудесной яблони? Так слушай же – я расскажу тебе, кто он.

На самом краю света, над черной и страшной бездной, широко расставив могучие ноги, стоит, нагнувшись, великан, огромный, как величайшая в мире гора. Исполинскими руками он уперся в небо и один, слышишь – один, поддерживает над нами весь небесный свод. И стоит ему хоть на минуту отпустить свою тяжелую ношу, небо тут же рухнет вниз на землю, тучи сорвутся с него, упадут луна и солнце, а яркие звезды посыплются вниз, как горох. Настанет конец всему и вся. Так вот, этот великан, держатель неба, и есть Атлант, ему же принадлежат золотые яблоки, но, понятное дело, самому ему некогда стеречь золотые плоды, но бережет он их больше, чем собственную жизнь. Поэтому, не полагаясь сполна на чары сестер Гесперид, он приставил к ним в помощь злого дракона Ладона. У этого чудища только один глаз в широком лбу, но зато этот глаз никогда, ни днем, ни ночью не закрывается. И горе тому, кого увидит бессонное око дракона.

Все это рассказали мне бывалые и мудрые люди. Так это или не так, я не знаю, но яблоки ты мне должен непременно добыть,– заключил Эврисфей свою длинную речь этими словами, и немного помолчав, добавил:

– Это мой приказ, Геракл. Слышал ли ты его?

Но вместо ответа, мужественный слуга царя, как всегда, возложил на широкие плечи повидавшую виды шкуру Немейского льва, застегнул ее лапы спереди на груди, сцепив когти с когтями, и, опираясь на свою страшную палицу, немедленно тронулся на поиски удивительного сада.

Очень долго блуждал Геракл по всей земле, углублялся в суровые и холодные области севера, бродил под палящим солнцем юга, заходил на дальний запад и на восток – все было тщетно. Никто не мог рассказать ему, где живут сестры-вечерницы, прекрасные хранительницы чудесного сада.

Однажды, придя на берег северной реки Эридан, услышал Геракл льющиеся из самых волн, нежные, как шелест струн, голоса. То были водяные нимфы – милые и кроткие создания. Живущие в глубине реки, они выплыли наверх, услышав тяжелую поступь. Геракл поведал прелестным ниядам свою беду и те, сочувственно глядя на героя, посоветовали ему побеседовать со старым отцом вод, косматым бородатым Нереем.

Выслушав просьбы бесстрашного путника, Нерей проникся к нему доверием и поделился сокровенной тайной. Оказалось, что сады могучего Атланта находились в страшном месте. Место это лежало далеко за желтыми, сухими песками пустынь, за дикими, нехоженными людьми степями, где бродят огнегривые львы и пресмыкаются коварные серые змеи. Тамошние земли кишат мелкими ползучими гадами, и огромные птицы так и высматривают себе добычу, предпочитая падали живых тварей.

Зловеще то место, но грознее всех змей и всех львов был в той далекой стороне ее повелитель, сын Посейдона и Геи, великан Антей. Боги приказали ему никого не пропускать через свои владения, и гигант неуклонно выполняет свой высший долг. Каждого, каждого,– повторил мудрый старец,– кто приблизится к нему, он заставляет помериться с ним силой. А ведь это совсем безнадежное занятие, подумай сам: голова Антея возвышается далеко над самыми высокими пальмами его края – в нем целых шестьдесят локтей роста. Но этого мало; любая борьба, любая победная борьба для пришельца во владения Антея бессмысленна, потому что этого великана невозможно утомить в бою. Ты спросишь, почему? Это очень просто. Ведь как только Антей чувствует усталость, он рукой, ногой или любой другой частью тела прикасается к земле, и бессилия, как не бывало, ведь прикасается он к своей матери, Земле. И именно она сообщает сыну живительные силы неодолимой мощи.

Вот потому-то Антей и убивает одного за другим всех своих противников, а костьми убиенных украшает храм своего отца, бога морей Посейдона.

Закончив свой рассказ, Нерей надеялся, что Геракл одумается и не пойдет на верную смерть, но страшные вести нисколько не смутили сына Зевса. Смело отправился он в путь, окрыленный новым знанием.

Вот уже и появились горячие пустынные земли, все чаще стали попадаться рыскающие в поисках добычи львы и злобно шипящие змеи, пронзительный зов огромных птиц способен был охладить пыл любого, но только не Геракла. Герой все шел и шел, не чувствуя усталости или старательно не замечая ее.

И вот вдали, сначала неясный, как мираж, затем все яснее и яснее, вырисовывался на фоне раскаленных песчаных холмов огромный торс Антея. Рассерженный гигант протяжным окриком остановил героя у границы своих владений и без лишних слов ринулся на него. Завязалась страшная битва.

Охватив друг друга могучими руками, кружились враги по знойной пустыни. Их цепкие объятия были так крепки, что можно было подумать, два любящих брата не в силах расстаться в предвкушении смертельной разлуки. Но то была борьба, настоящая борьба, неминуемо приближающая гибель одного из соперников. Время шло, и песчаные вихри вздымались от их ног и скоро совсем затмили солнечный свет. Но сила Антея все время росла– ведь он держался родимой земли,– а Геракл уже начал уставать, измученный долгой и жестокой схваткой. Неужели победа останется за сыном Посейдона, а доблестный сын Зевса должен погибнуть.

Но нет! Хвала богам, Геракл был ловок и хитер. Забывший в горячем противоборстве о том, что говорил ему седовласый старец Нерей, он вспомнил об этом сейчас. Собрав последние силы, он взревел, как раненый зверь, и поднял Антея высоко в воздух, оторвав его от матери Земли. И тотчас же могучий гигант стал слабеть. Тщетно тянулся он руками и ногами к своей матери, чтобы набраться от нее новой живительной силы. Напрасно старался задеть земельный покров хотя бы мизинцем. Геракл, дрожа от напряжения, держал на весу Антея и не давал даже прикоснуться к Земле. Герой помнил, что пока сын Посейдона и Геи оторван от своей матери, его можно победить, и эта мысль придавала ему уверенность в своих силах.

И скоро суровый великан стал слабее малого ребенка, легче куриного яйца. Геракл совсем не хотел зла Антею, но ему необходимо было во что бы то ни стало пройти через его владения, ведущие к саду Гесперид. И справедливый герой обратился к сыну Земли с примирительной просьбой:

Пропусти меня через пустыню, Антей,– сказал Геракл.

Нет,– ответил слабеющий великан.– Даже обессиленный и побежденный, я не могу нарушить ниспосланную мне волю богов. Я не пропускаю тебя, Геракл, лучше погибнуть.

Тогда сын Зевса понял, что единственный выход убедить Антея в своей правоте – убить его. Держа великана одной рукой, герой протянул другую к его горлу и без труда задушил своего врага. Так погиб могучий Антей.

С тех пор люди часто вспоминают его страшную гибель. Понимая, что кончина настигла великана в тот миг, когда он оторвался от своей матери Земли, они предсказывали:

– Подобно Антею погибнет всякий, кого какая-нибудь сила разлучит с матерью Землей, его породившей. И каждый, кто позабудет откуда идут его корни и где его родина, кто потеряет близость со своим народом и семьей, среди которых он вырос, которые вскормили и воспитали его, погибнет, как Антей...

И справедливы эти слова. Но продолжим наше повествование.

Победив Антея, Геракл устремился дальше, к заветной цели. Дикие звери больше не рычали на него, а подобострастно разбегались в стороны, уступая герою дорогу. Но пустыня была долгой и, казалось, куда ни погляди, она бескрайная. Уже жажда начала мучить путника, а вокруг ни ручейка, ни заброшенного колодца. Вдруг почудилось Гераклу, что он явственно слышит звонкий плеск воды, шепот говорливых волн. Взволнованный кидался он в разные стороны, надеясь увидеть долгожданный ручей. Но ничего не находил. И тогда понял Геракл, что его начинают преследовать кошмарные видения. Осознав всю опасность такой болезни, герой собрался с духом и решил продолжать свой путь, несмотря ни на что.

Но боги благословили сына Зевса и вдруг, почерневший от жажды, Геракл увидел неожиданно появившуюся прямо у его ног голубую змейку. Пройдя половину пустыни, он ни разу не видел такого существа. Все змеи, которые попадались ему, были бесцветные или серые, под цвет песка, а кожа от постоянного соприкосновения с сухой насыпью не блестела, а выглядела шершавой. Появившаяся нежданно змейка же скользила искристой голубой ленточкой, словно убегающий ручеек. Невесть откуда прилетел теплый, влажный ветер. Видно, Зефир возжелал помочь Гераклу. Завороженный этими волшебствами, посланник Эврисфея спешил за вьющейся змейкой, а освежающий ветерок, казалось, подгонял его. Наконец, он оказался на пике крутого холма, внизу которого расстилалась живописная долина. А голубая змейка, скользнув по отлогому склону, превратилась в переливчатый ручеек. Измученный Геракл с жадностью припал к холодной воде и выпил чуть не пол-ручья.

Как заново рожденный, герой двинулся в путь и скоро добрался до чудесного сада Гесперид. От прекрасных деревьев и невиданных цветов повеяло на него благоуханным ветром и пьянящим ароматом. Голубоглазые, тонкие и гибкие сестры-вечерницы приветливо встретили благородного героя. Но как ни умолял Геракл сорвать ему золотых яблок, на все увещевания сестры лишь отрицательно качали головами и томно моргали ресницами. Не в их власти было касаться чудесных плодов. Нарвать их мог только хозяин сада, могучий небодержатель Атлант.

Геракл отправился к титану и поведал ему задание, данное царем Арюса. Атлант ответил, что охотно подарил бы Гераклу золотые яблоки, но ни на миг нельзя выпустить из рук край неба, который ему велено держать. Ведь иначе наступит конец мира. Разве стоит жадное приказание Эврисфея гибели целого мира?

Как же быть? И в самом деле, картина, которую созерцал герой, была величественна. Согнувшись под тяжестью безмятежно дышащего неба, титан держал на своих плечах весь этот неизмеримый человеческими возможностями груз, поддерживая непомерную ношу лишь могучими руками. Глядя на это поразительное зрелище, не верилось, что существование целого мира зависит от титанических усилий этого великана, а не ведающие ни о чем птицы кружатся и не подозревают, что и их жизнь во власти Атланта. Велико было наказание богов, разгневанных участием титанов в борьбе против их полноправного господства, но велико было и предназначение.

И хотя представшая глазам Геракла картина была устрашающа и повергла в трепет всякого, созерцавшего ее, сын Зевса испытывал и неминуемую необходимость и даже соблазн подержать небо на своих плечах. И вот Геракл предложил Атланту сменить его, пока тот будет рвать с дерева золотые яблоки. С неописуемым словами восторгом согласился на это могучий титан. Радостно выпрямил он затекшие за многие тысячи лет плечи, полной грудью вздохнул в себя свежий вечерний воздух. Он, было, даже запрыгал от счастья, но улыбнувшийся Геракл остановил его, полагая, что громоподобный титан проломит своей огромной головой небо и тогда нечего будет держать. И Атлант, все еще не пришедший в себя от радости, немного остепенился и посерьезнел.

Совсем другое испытал взваливший на свои плечи могучую тяжесть Геракл. Страшная ноша чуть не подкосила его. Кости его затрещали, ноги по колено ушли в землю, жилы на лбу надулись, как подгоняемые ветром паруса, и чуть не удушие мучило героя. Тяжелый вздох вырвался-таки из его груди, и застонал Геракл под непомерным грузом так, что пронзительный звук его стона слышался далеко над землей, как небесный гул. Но могучее тело Зевсова сына выдержало. Он стоял, обливаясь потом, час, другой, третий. И хотя это не такое уж долгое время, ему казалось, что вечность прошла с той минуты, как он взвалил на себя небесный свод. Но несгибаемый герой не дрогнул. Стиснув зубы, держал он на плечах своих могучий груз, пока, наконец, Атлант не принес ему три сорванных в саду Гесперид яблока.

Но обрадованный, было, Геракл попал в новую уловку. Почувствовавший долгожданную свободу, титан не хотел терять вновь обретенное освобождение и решил перехитрить Геракла, дабы не становиться на свое вековечное место вновь. Но он был чрезвычайно простодушен, этот грозный с виду титан. Опустив глаза, чтобы не выдать себя, Атлант, медленно подбирая слова, сделал Гераклу следующее предложение.

Вот что, сын Зевса... Одним словом, давай сделаем так. Ты подержи еще немножко небо, а я, о доблестный герой, схожу за тебя в Арюс и брошу золотые яблоки прямо под ноги Эврисфею. О, ты можешь не беспокоиться, я все выполню правильно. А ты отдохни немножко. Не стоит тебе утомляться вновь, ведь ты так устал от вечных скитаний. Ну что, ты согласен? Я с гордостью выполню твое поручение.

Однако невозмутимый Геракл и бровью не повел. Он сразу разгадал неловкую хитрость Атланта, но чтобы не отпугнуть доверчивость титана, не подал даже виду о догадке.

Я согласен, о великий небодержатель,– отвечал он.– Пусть будет по-твоему. Но ты сам видишь, как непривычна и тяжела для меня сия ноша. Свод врезается мне в плечи, а бегущие облака больно давят мне шею. Позволь же мне сделать легкую подушку, чтобы я смог подложить ее под этот груз.

Добродушный великан, не привыкший иметь дело с обманщиками-людьми, довольный тем, что ему удалось провести Геракла, конечно же, поверил Зевсову сыну и покорно взвалил на себя небо, ожидая, что Геракл сдержит свое слово. Но на этот раз герой не был правдив. Подняв с земли свой верный лук, колчан и громадную дубину, он взял золотые яблоки, как величайшую драгоценность.

Прости меня, благородный Атлант! Я обманул тебя. Но ты ведь сам знаешь, что лучше тебя никто не может выполнять эту работу. Держать на себе небесный свод – это великий труд и ты не представляешь даже, как ты великолепен, небодержатель. Ты так же велик и могуч, как твой брат Прометей. Я же лишь на время могу сменить тебя. И спасибо тебе, я почувствовал, какая это ответственность – держать на своих плечах целое небо. Не сердись на меня, Атлант. Прощай и оставайся с миром.

Увы! – вздохнул в ответ опечаленный великан, и стоящие поблизости деревья закачались, как от бури.– Ты прав, Геракл. Я не сержусь на тебя. Ведь мы, титаны, проиграли в борьбе с олимпийцами. Справедливости ради скажу, что если бы не освобожденные из подземного Тартара киклопы и гекатонхейры, олимпийцы вряд ли одержали бы победу. Но они одолели нас, и мы вынуждены были подчиниться их воле. Меня же боги обязали держать на своих плечах небесный свод. А на тебя, Геракл, я не сержусь. Это я сделал нехорошо, когда хотел поступить с тобой бесчестно. Ступай и ты с миром, и да будет тебе легок твой долгий путь! – пожелал на прощание Атлант.

Так они расстались. Но не только смел и отважен был наш герой, он обладал также ценнейшим даром – благородством. Геракл решил ответить на добро добром. Вот что он сделал:

Ударив своим могучим мечом по скале, возвышающейся недалеко от местопребывания небодержателя Атланта, он несколькими сечениями выбил узкий и длинный проем, и в ту же секунду чистый, как хрусталь, источник хлынул из рассеченного надвое утеса – и мирной, благоуханной прохладой повеяло на бессонного держателя неба. Атлант благодарно улыбнулся сыну Зевса, и сказал на прощание редкие для суровых титанов слова:

Ты настоящий герой, Геракл, и ты добрый человек. Всегда, когда уныние будет находить на меня, я буду вспоминать тебя и твой царский для меня подарок. Прощай.

И умиротворенный титан остался стоять на своем вековечном месте, как и прежде, молчаливый и покорный.

А посланник Эврисфея, не успевший как следует разглядеть красоты чудесного сада, углубился в его роскошные чащи и искупался в целебных водах. Покой снизошел на его душу, и благотворный сон охватил его тело. Выспавшийся и отдохнувший, Геракл поспешил увидеть чудо-цветок, о котором так красноречиво поведал ему правитель Арюса. Время уже было к цветению растения, и Геспериды любезно согласились проводить Геракла к заветному озеру; и чудо наступило. Распустившийся цветок поразил воображение героя, и сердце, испытавшее столько страстей, успокоилось и оттаяло. Проникающий, казалось, в самые глубины души аромат, подарил герою неизъяснимые мгновения наслаждения. Нежно поблагодарив прелестных сестер-вечерниц, он попрощался с ними, быть может, навсегда и отправился в обратную дорогу. Но проходя через высокие скалы и пологие горы, через бывшие владения Антея и пышнозеленые долины, Геракл еще долго находился в плену чудесных воспоминаний, дарованных ему пленительным цветком и благоуханным садом.

Вернувшись в Арюс, Геракл отдал золотые яблоки жадному, изумленному отвагой Эврисфею.

Благородный и расчувствовавшийся Теламон крепко обнял Анкея, как только тот закончил свой рассказ.

Спасибо тебе,– произнес он,– это лучшее, что могли сделать для меня боги в ответ на мои мольбы о друге, сыне Зевса, Геракле. Спасибо,– еще раз повторил Теламон, обращаясь к Анкею с такой любовью и почтительностью, словно перед ним стоял не кормчий корабля «Арго», а сам громовержец Зевс.

Ты еще встретишься с Гераклом, Теламон,– проговорил вдруг Орфей, глядя в небо,– встретишься, но не теперь, не скоро,– добавил он,– только молись.

И сам Орфей, растроганный рассказом Анкея об удивительных подвигах Геракла, взял свою волшебную лиру и запел, догоняя звуком своего голоса парящих высоко в небе чаек, обращая в звук раскосые лучи полуденного солнца:

 
– О, куда, о, куда ты уводишь меня?
Уплывает, светясь,
Уплывает твоя
Золотая ладья.
О, куда, незнакомка, куда?
Улыбаешься ты и молчишь...
Я тебя разгадать не могу.
О, скажи, на каком берегу
Ждет нас гавань? Куда мы пристанем?
...В мире тишь.
Мне в ответ Только свет и молчанье.
Ты рукой указала на запад, туда
Где волнуется море, рокочет вода,
Г де спускается солнце к вершинам немым.
Ты скажи мне, что там?
Для чего мы спешим туда?
О, ответь,– в этой дали твой дом?
Догорает там день погребальным костром
На краю нависающей ночи
И, роняя слезинки, за тучей крылатой
Исчезает богиня Заката.
Мы туда уплываем? В вечерний простор,
Где спаленное море дымится у гор,
У излуки багровой? В это царство огня?
Но... ты только с улыбкой глядишь на меня
И – ни звука, ни слова.
Шумно ветер вздохнул, глубоко, тяжело,
И взревевшее море до туч донесло пену.
Дышит, грозно вздымается темная грудь.
Берега потонули,– куда ни взглянуть,-
Всюду темно-лиловые стены.
Тьма и гул.
В бесконечном рыдании мир потонул,
Но спокойна твоя Золотая ладья
Разрезает сиянием тьму.
Почему улыбаешься ты? Почему?
Не могу я понять, почему ты светла,
Что в пустынном безмолвье нашла...
В день, когда ты явилась вдали,
Ясный мир был залит тишиною.
«Кто отправился в море со мною?» -
Ты спросила.
Глаза у тебя зацвели,
Чуть дрожал
На волнах золотой перелив,
И вступил в твою лодку я, тихо спросив:
«Что нас ждет?
Принесут ли мечты золотящийся плод
В жизни новой?
Уничтожится ль боль в той далекой стране?»
Поглядев мне в глаза, улыбнулась ты мне,
Не промолвив ни слова.
И потом на волнах пронеслось много дней
Среди солнца и туч, средь лучей и теней.
Становилась вода то прозрачней стекла,
То чернее, чем ночь.
А ладья все плыла,
Все плыла и плыла на закат.
И опять я спросил тебя с тихой тоской:
«Есть ли смерть и свобода,
О, есть ли покой
В том краю, где смыкается мгла?»
И ты снова
Улыбаясь, глаза на меня подняла
И в ответ не сказала ни слова.
Скоро темные крылья раскинет свои ночь
И не будет в волнах золотистой струи,– Отпылает закат.
Лишь останется в воздухе твой аромат,
Запах тела.
Пряди кос твоих ветер растреплет ночной,
Бормотанье воды... Вздохи ветра, покой,и ни проблеска света
И усталое сердце затихнет в груди,
И тогда я взмолюсь: «Покажись, подойди!
Где ты?»
За границею дня, там, за огненной гранью,
Ты улыбкой своею коснешься меня И обнимешь молчаньем.