Текст книги "Стратегия обмана. Политические хроники (СИ)"

Автор книги: Антонина Ванина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 62 (всего у книги 72 страниц)

Пэлем суетливо повертелся по сторонам:

– Нам бы найти спокойное местечко, чтобы мне записать ваши показания. Увы, у меня не такая хорошая память как у вас.

Всё ещё взбудораженный неожиданно вскрывшимися фактами, отец Матео решил отвести Пэлема к себе на квартиру, совсем не подумав, что туда могла прийти и Манола. Меньше всего ему хотелось, чтобы сестра попалась на глаза сотруднику Фортвудса, но как назло, именно так и произошло. Манола как раз сидела в комнате брата, листала книгу в ожидании его прихода. Пэлем, видимо наслышанный о ней, вмиг признал в Маноле родную сестру отца Матео.

Когда фортвудец показал старую фотографию Маноле, она не удержалась, чтобы воскликнуть:

– Да это же Лили! Тео, помнишь, я рассказывала тебе о бедняжке Лили из Сальвадора, о том, как её жених из национальной гвардии убивал во дворе их дома людей и заставлял её пить их кровь? – Вспомнив, кого привел её брат в дом, она опомнилась и затараторила, глядя Пэлему в глаза. – Честное слово, она не хотела. Он мучил её и унижал.

– Мучил или не мучил, – произнес Пэлем, – а нам все равно нужно поговорить и с ней.

– Это из-за того, что Лили знакома с террористкой с фотографии?

– Из-за того, что это террористка её сестра. Близнец, кстати.

– Бедная Лили, – запричитала она, – сколько же страданий в её жизни. Она ведь так долго ищет свою сестру, так хочет её снова увидеть. Бедняжка, что же с ней станет, когда она узнает такую скверную правду о своей сестре? – немного подумав, она вновь обратилась к Пэлему? – Так вы арестуете эту террористку? Вы спасёте честь моего брата?

– Нам бы найти её для начала.

– А что, если Тео арестуют раньше, чем вы её найдете? Что, если придя в суд, этот турок укажет на моего брата и обвинит его в соучастии?

– На этот случай мне надо проконсультироваться с полковником, – обтекаемо ответил Пэлем.

И через пару дней он дал уже конкретный ответ, когда позвонил отцу Матео:

– Предайте сестре, чтобы не волновалась. Когда начнётся суд, я буду рядом с вами.

Отец Матео был скорее разочарован, нежели обрадован такой помощи.

– И чем мне это поможет?

– Во-первых, если вас и арестуют, то Фортвудс в экстренном порядке начнёт готовить ваш перевод к нам. А во-вторых, полковник Кристиан поручил мне лично проследить, чем закончится суд. Прямо, как и вам поручили в Ватикане.

– Зачем это нужно Фортвудсу? – удивился отец Матео.

– Просто полковник Кристиан неравнодушен к туркам, ещё со времен тех войн на Балканах и оккупации Венгерского королевства. А вообще он просто хочет быть в курсе дела, чтобы понять, какие претензии потом предъявить вашей обидчице, когда мы её поймаем. Она ведь соучастница Агджи. Пусть суд об этом и не знает, главное, что знаем мы.

Суда пришлось ждать долго. Следствие неустанно работало над версией, что СССР с помощью Болгарии и руками турка Агджи устроил покушение на неудобного им папу-поляка. Однако следствие находило для этих обвинений всё меньше и меньше доказательств, но не сдавалось и продолжало искать вновь.

Но самым странным во всём этом деле стал визит папы в тюрьму к своему несостоявшемуся убийце. По всем телеканалам показали, как сидя на стульях вплотную друг к другу Агджа что-то говорит Иоанну Павлу II и тот ему тоже что-то долго отвечает. Затем пресс-служба Ватикана поспешила огласить на весь мир, что в ходе беседы папа простил Агджу и отпустил ему грехи, когда тот признался, кто послал его на площадь Святого Петра.

Отец Матео привычно недоумевал над поступком папы. Как он мог отпустить грехи нехристианину и с помощью какого-такого таинства? Простить мог – это его частное дело, вопрос его совести, но отпускать грехи… И вообще, просил ли прощение сам Агджа или просто назвал имя своих нанимателей? НО какое может быть прощение без покаяния? И зачем эта публичность для якобы состоявшегося таинства? Чтобы дать понять кому нужно, что теперь папа точно знает, кто хотел его смерти? Видимо так. Но что Агджа сказал папе, остается только гадать.

Шло время, дату суда над Антоновым так и не назначили, зато из Швейцарии пришла неожиданная новость – из сверхохраняемой тюрьмы под покровом ночи при помощи союзников сбежал масон-пидуист Личо Джелли. Его братья по ложе подкупили охрану тюрьмы, наняли автомобиль до Франции, вертолет до Монако и яхту, которая увезла «Кукловода» в неизвестном направлении.

И вновь начались разговоры о всемогуществе, а главное, безнаказанности деятелей из ложи П-2. Единственными виноватыми за время следствия по делу ложи оказались члены высшего совета магистратуры, которые и разбирались в правомерности деятельности П-2. Сенатор от христианско-демократической партии обвинил их в растрате государственных денег, которые пошли на заказ нескольких чашек кофе в обеденный перерыв – вот такое обвинение, видимо большего компромата на усердных судей, что хотели довести дело ложи до логического конца, у пидуистов, что гуляли на свободе, не нашлось.

Но было и хорошее в побеге масона Джелли и последовавшем за ним резонансе в итальянском обществе – Конгрегация доктрины веры всё же одумалась и восстановила в каноническом кодексе запрет на вступление в масонские ложи. Видимо, пока самый неоднозначный магистр ложи пребывает на свободе, как-то трудно говорить о безобидности масонства.

Шло время, закончился год и наступил новый 1984, а суд над Антоновым так и не начинался. В душе отец Матео надеялся, что никакого суда не состоится вовсе, как и говорил адвокат Антонова, из-за отсутствия внятных и неопровержимых улик. Но и сообщения, что следствие закрыто за отсутствием состава преступления, тоже не было.

Антонова в виду болезни на время отпустили из тюрьмы под домашний арест. «Серые волки» или кто-то вместо них, вновь заявили через прессу, что Эмануэла Орланди до сих пор у них, и пока вопрос с Агджой не решился, они её не отпустят. Отцу Матео слабо верилось, что девушка может быть у террористов столько времени. Но когда они заявили, что и Мирелла Грегори, первая из пропавших в Риме девушек, тоже у них, он окончательно разуверился в правдивости их слов, и только продолжал молиться об обеих, живых или мёртвых от руки ли насильников или сатанистов, но подло ставших разменной монетой в околополитических интригах.

А на ещё не осужденном Антонове некоторые бойкие журналисты тоже зарабатывали каптал, но не политический, а самый что ни на есть материальный. Некая американская журналистка по фамилии Стерлинг успела написать книгу о покушении на папу и причастности к нему болгар, продать её один раз и через год снова переиздать. Когда на пресс-конференции её спросили, на чём конкретно она основывает свою версию о виновности Антонова, Стерлинг внятно ответить не смогла, а когда каверзные вопросы начал задавать сначала советский журналист, а вслед за ним и итальянские, французские, британские репортеры, Стерлинг тут же пресс-конференцию закончила и ретировалась. Вслед за этим адвокат Антонова опубликовал официальное заявление, где опроверг все измышления Стерлинг и клевету в адрес Антонова.

Но появилась в тот год еще одна книга, которая не могла не приковать внимание отца Матео. Он и раньше на протяжении последних трёх лет слышал, что с некоторыми ватиканскими сановниками то и дело хочет связаться и побеседовать некий британский писатель, потому как собирает материалы о жизни папы Иоанна Павла I. Отец Матео с большим интересом искал в продаже новое издание, озаглавленное как «Во имя Господа». Но когда он открыл книгу и прочёл первые страницы, то все внутри похолодело. Британец написал объемный труд именно о том, что терзало отца Матео последние шесть лет, о чём он всегда догадывался, и о чём не знали рядовые католики, которые свято верили заявлениям Ватикана, что папа Иоанн Павел I был слаб здоровьем и потому скончался на тридцать четвёртый день своего понтификата. Британец же посвятил свою книгу одному единственному вопросу – кто убил папу? Подозреваемых, по мнению писателя, было множество, но главное, он не ставил под сомнение один факт – Альбино Лучани, архиепископ Венеции, ставши папой, был убит.

Отец Матео жадно вчитывался в скрупулезно собранные факты, находя в них подтверждения тому, что знал и лично видел сам. Читал он дома и по ночам, прекрасно понимая, что в Ватикане хоть больше и нет индекса запрещенных книг, но это издание явно попадает в их число. И не потому что оно богомерзкое и попирает мораль – ватиканским сановникам она не понравится хотя бы тем, что опровергает каноническую версию о естественной смерти Иоанна Павла I. В виду не такого уж давнего покушения на его преемника, одно это грозит вылиться в подозрение, что что-то не то происходит в Римской курии, где, как утверждает официальная история, последний убитый папа умер аж в 999 году.

Как и следовало ожидать, официальное заявление по поводу книги было выражено Ватиканом в одной фразе «Сочинение теорий на новом уровне абсурда».

Зато объявился адвокат-пидуист Умберто Ортолани, что после скандала с П-2 сбежал в Бразилию. Он обвинил британского автора в клевете на его доброе имя и потребовал изъять весь тираж книги об убийстве папы. Что его так разозлило, упоминание, что с его помощью произошёл сговор кардиналов-выборщиков перед конклавом, где избрали Павла VI или строки о том, что Ортолани участвовал в махинациях с активами Банка Амвросия, отец Матео не знал. Да ему и некогда было думать об этом, ведь, наконец, после двух лет следствия вот-вот должен был начаться второй судебный процесс по делу о покушении на папу Иоанна Павла II.

Заручившись поддержкой Ника Пэлема, отец Матео отправился вместе с ним в зал для фехтования в здании спортивного комплекса, который из-за своей вместительности переоборудовали под зал судебных заседаний.

Первые ряды плотно оккупировали журналисты, и за лесом съёмочной техники отец Матео спокойно, не боясь быть замеченным, проскользнул на задний ряд, где в обществе Пэлема принялся наблюдать за происходящим.

В клетке для заключенных находились четверо – Агджа, изможденный Антонов и «серые волки» Челеби и Багджи, которых Агджа назвал на следствии своими сообщниками. Еще двух болгар и двух турок среди арестантов не было – болгарских дипломатов в виду иммунитета, «серых волков» из-за того что те скрывались в бегах – их предполагалось судить заочно.

Отец Матео ожидал, что суд должен стать занятным мероприятием. Единственный свидетель обвинения – осужденный на пожизненный срок, а кое-где и на смертную казнь – Али Агджа. Улик нет, только слова самого Агджи. Чего ждать от заседания, отец Матео даже не представлял.

Единственному свидетелю обвинения нечего было терять. Сейчас ему ко всему прочему решили вменить обвинение в незаконном провозе оружия на территорию Италии – того самого браунинга из которого он стрелял в папу. Почему Агджу не судили за это еще три года назад, когда он получил пожизненное? Кто знает, судье виднее. Кстати председатель суда на втором процессе стал Северино Сантиапики – тот же самый человек, что судил Агджу три года назад на первом процессе. Очень забавно, что он сам собирался исправлять свою же оплошность. Хотя итальянские суды настолько нелепы и загадочны, что предсказывать их ход и результат нет смысла. В этом отец Матео успел убедиться за последние десять лет не раз, пока шли следственные мероприятия и суды над многочисленными путчистами, неофашистами, коррупционерами, Синдоной, Кальви, Красными Бригадами, П-2 и прочими сомнительными личностями и организациями.

Первый же день заседания прошел неудачно – из пятидесяти кандидатов в присяжные отобрать удалось только девять человек из двенадцати необходимых. После раздутой в прессе истории о якобы похищении якобы «серыми волками» Эмануэлы Орланди, люди боялись идти в присяжные., чтобы вынести решение о судьбе, в том числе и турецких террористов.

На следующий день коллегия присяжных, наконец, была сформирована, и заседание началось. Отец Матео слышал, что на суде присутствует семья Антонова – жена, дочь и мать. Видел он здесь и немало мужчин восточной наружности, самоуверенных и подчас нахальных – видимо «серые волки», пока ещё не разоблаченные, пришли поддержать своих «политзаключенных».

Когда председатель начал судебное следствие, все его вопросы были обращены к Агдже – каким путём он приехал в Рим, как провез с собой оружие.

– От кого вы получили пистолет, из которого стреляли в папу 13 мая 1981 года? – задал вопрос председатель.

И тут произошло то, чего не мог ожидать никто – Агджа вскочил с места и истошно закричал:

– Я – Иисус Христос! Именем всемогущего Бога я объявляю – близится конец света! Скоро мир будет разрушен, человечеству осталось всего несколько лет. Ни американцы, ни Советы ничего не смогут сделать, чтобы помешать этому. Считайте меня сумасшедшим, но сам папа римский приходил ко мне, и я поведал ему, что Всевышний ниспослал мне видение распятия, воскрешения и вознесения. И папа не назвал меня безумцем. Я жду ответа от Ватикана! Если ответом будет молчание, я продолжу свои показания. Если мои слова опровергнут, я не смогу больше говорить.

На этом его, кричащего и извивающегося, вывели из зала. Вдалеке ещё доносилось:

– Я вновь повторяю, что я – Иисус Христос. В доказательство этого, я готов оживить любого умершего человека в присутствии президента Рейгана…

На этом слушания прекратились.

– Вот это цирк, – только и прошептал отцу Матео Ник Пэлем – Это что сейчас было? Беснование? Какой из него Христос?

– На земле есть только один наместник Иисуса Христа, – заметил отец Матео, – Интересная инсинуация со стороны его несостоявшегося убийцы.

Что хотел сказать этим Агджа, зачем устроил этот скандал, отец Матео пока понять не мог. Но этого его замечания об американцах, Советах, Рейгане и словах, которые могут быть опровергнуты, наводили на мысль, что дело тут не в безумии, а хитро зашифрованном послании. Понять бы его истинный смысл и кому оно адресовалось…

Второй день процесса состоялся только через неделю. Придя в зал и устроившись на привычном уже месте в конце зала, отец Матео приготовился к новым неожиданным откровениям единственного свидетеля обвинения и не ошибся. Хоть Христом он себя больше не называл, но зато сказал много нового. Оказывается помимо папы, болгары собирались покуситься на жизнь профсоюзного деятеля из польской «Солидарности» Леха Валенсу.

В ходе заседания Агджа вообще успел сказать три взаимоисключающих утверждения – сначала он говорил, что не состоит в «серых волках», потом, что «волки» считали его своим, но в дела не посвящали и под конец выдал, что на самом-то деле он руководитель ячейки «серых волков».

К концу первого часа заседания отец Матео понял, что не в состоянии уследить за ходом допроса, потому как председатель задает один вопрос по делу, а Агджа отвечает совершенно невпопад и на другую тему.

– Эмануэлу Орланди похитили люди из П-2, – заявил турок. – Это масонская ложа, они хотят обменять её на меня, а меня сделать своим послушным инструментом и внедрить в Ватикан. Но я предназначен для всего человечества!

Ник Пэлем наклонился в уху отца Матео, чтобы ехидно заметить:

– Скромняга.

– Вот вам и новая версия, – ответил ему Мурсиа, – куда делась Орланди.

– Что, думаете, это правда?

– Я думаю, что он нагло врёт.

Сейчас отцу Матео было крайне неприятно вновь услышать об Эмануэле Орланди, а именно то, как уголовник использует её имя в своих непонятных целях. Бедные её родители, которые спустя почти два года так ничего и не знают о судьбе родной дочери. Неизвестность хуже всего, но чем лучше ложная надежда, подкинутая явным вруном?

А допрос Агджи продолжался:

– Из Софии я позвонил Ялчину Озбею во Франкфурт-на-Майне и сообщил, что готовлю покушение на папу.

– Так и сказали? – изумился председатель суда. – По телефону?

– Да, сказал, что всё будут сделано за счёт болгар.

Зрители в зале уже начинали недовольно переглядываться. Как-то не вязался образ профессионального террориста со звонком по телефону, который могли прослушивать спецслужбы.

То, что у Агджи особый стиль ответов на вопросы, отец Матео понял после того, как речь зашла о его сообщниках:

– Так участвовал ли Седат Кадем в покушении? – допытывался председатель суда.

– Нет.

– Почему же ранее вы обвинили невиновного?

– Он в то время был в тюрьме, потому я и сказал.

– И обвинили невиновного?

– Да, хотел создать обстановку подозрения.

Председатель заметно опешил:

– И все же, Кадем был на площади Святого Петра или нет?

– Был.

Судья был явно обескуражен и еле собрался с мыслями, чтобы спросить:

– Может, вы подвержены давлению со стороны? Почему ваши ответы столь противоречивы?

– Нет никакого давления, – понуро ответил единственный свидетель обвинения, – я просто надеялся, что все об этом забудут.

Но не прошло и десяти минут, как в ходе допроса Агджа изрек:

– В тюрьме мне угрожали болгары.

Зал загудел, раздался выкрик:

– Вызывайте психиатра и кончайте этот фарс!

– Господин Агджа, – с кислым выражением лица обратился к нему председатель, – Италия не слишком богатая страна, чтобы тратить миллионы лир на этот процесс. Не затягивайте его, говорите правду, и побыстрей.

После окончания заседания Пэлем спрашивал у Мурсиа:

– Ну, как вам процесс?

– Мне безмерно жаль Сергея Антонова, – только и сказал отец Матео.

На следующем заседании, когда председатель призывал всех в зале успокоиться и замолкнуть, Агджа видимо не понял, что означает итальянское слово «pazienza» – «спокойствие», потому как вскочил с места и ринулся к микрофону.

– Францеско Пацьенца? Да, я его знаю, знаю его хорошо! Этот Пацьенца сотрудник СИСМИ, но он сейчас в США, американцы не хотят его экстрадировать, а он мог бы многое сказать.

Отец Матео попытался вспомнить, где уже слышал имя Франческо Пацьенцы. Это была газетная публикация о том, что он арестован в Штатах, и высокие покровители не спешат его экстрадировать на родину. Франческо Пацьенцу называли «человеком тысячи тайн» и связывали со многими громкими преступлениями последних лет. Если верить журналистам, то Пацьенца приложил руку к теракту в Болонье, и к исчезновению активов Банка Амвросия, и к побегу Личо Джелли, когда лично управлял яхтой, что увезла великого магистра из Монако. И вот теперь Агджа намекает, что Пацьенца что-то знает и о покушении на папу. Кто знает, правда ли это или очередной блеф.

А тем временем речь зашла о подготовке к покушению. Председатель суда уточнял показания Агджи:

– … Значит, вы должны были сесть сзади в запломбированный посольский грузовик ТИР, причем днём, перед болгарским посольством. Послушайте, Агджа, вы же дорожите своей жизнью. Садясь в такой грузовик, вы оказываетесь полностью в руках болгар. Ведь они могут ликвидировать вас, а вы не похожи на человека, который оставит без внимания этот факт.

С минуту Агджа молчал, собираясь с мыслями, а потом невнятно пробурчал:

– Да, это кажется немного странным, но мы не были одни. У нас за спиной была организация «Серые волки».

– Кто вам гарантировал, что вы останетесь в живых? Ведь вы говорите, что деньги были переданы вам заранее. Где вы их хранили? Какие у вас были гарантии? Вы оставили все свои вещи в гостинице. Каким образом вы бы вернулись туда?

– Я ничего не оставлял в гостинице, что бы говорило о моей личности. Почти ничего. А, быть может, по рассеянности, я что-нибудь и оставил.

– Вы забыли многие вещи, в том числе записки, письма, листовки. Почему вы заранее не отнесли вещи в машину?

– Забыл. Так же как забыл свои записки в гостинице по рассеянности.

– Послушайте, Агджа, значит, два человека, стрелявшие в папу, что вызовет блокаду Рима, среди белого дня садятся в машину, затем они пересаживаются перед посольством в грузовик ТИР. Вы даете себе отчёт в том, что вы говорите?

Агджа тупо смотрел в пространство перед собой и молчал.

В дело вмешался прокурор:

– Послушайте, Агджа. Я тщательно ознакомился со всеми протоколами следствия. На каждом допросе, проведенном судьей-следователем, вы говорили, что хотите сотрудничать с правосудием. Эти ваши утверждения предшествуют всем вашим заявлениям. К сожалению, вопреки им вы сами опровергаете эту готовность.

– Намереваетесь ли вы говорить правду? – вдогонку произнёс председатель суда.

– Это чрезвычайно сложная вещь, – наконец заговорил Агджаа. – Многое из того, что я сказал, правда, но кое-что выдумано. Я всегда утверждал это. Оно обусловлено внешними причинами.

В это момент отец Матео был уверен, что преступник сказал правду. Он смотрел на Агджу и видел растерянного, загнанного в угол человека. Он уже не знал, что и говорить, как правдоподобнее врать. Ему было необходимо уверить суд в причастности к делу болгар, но на деле выходила какая-то ерунда, стоило суду задать ему утоняющие вопросы. А если Агджа путался в показаниях, это значило, что правда совсем другая.

На следующем заседании председатель продолжил допытываться у Агджи, кто был его сообщником.

– Вы знакомы с Омером Ай по кличке Акиф?

– Нет, – отвечал Агджа.

– Но на следствии вы опознали его на фотографии.

– Я никогда его не видел живьём.

– Тогда откуда вам известно как выглядит Омер Ай?

– Мне показывали его фотографию в тюрьме.

– Кто?

– Франческо Пацьенца. – понуро ответил Агджа.

В зале поднялся шум. Адвокат Антонова потребовал, чтобы в зале воспроизвели магнитофонную запись заседания и вновь заслушали это невнятное признание Агджи.

Так и поступили. Агджа отчетливо говорил – «Пацьенца».

– Что означает это ваше признание? – поинтересовался председатель.

Тут Агджа пустился в пространные рассуждения:

– Недавно одного члена каморры использовали в качестве пешки, чтобы заявить, будто каморра убедила Агджу пойти на раскаяние. Ничего общего с этим я не имею. – Сменив тон с монотонного на уверенный, он произнес. – Я всегда говорил правду, и никто никогда мне ничего не подсказывал. Да, я встречался с Франческо Пацьенцей, и он просил меня о сотрудничестве.

Зал взорвался. Еще бы, два взаимоисключающих утверждения, да еще произнесены друг за другом. Председатель суда призвал всех к спокойствию.

– Где именно вы встречались с Пацьенцей?

– Я виделся с ним в тюрьме, в Асколи-Пичено, в марте или апреле 1982 года.

До начала следующего заседания суда, перед зданием спорткомплекса к отцу Матео подбежал Ник Пэлем и буквально всунул ему в руки развернутую газету.

– А ведь хоть в чем-то Агджа не соврал.

Отец Матео недоуменно посмотрел на служащего Фортвудса, но без лишних слов приступил к чтению так взволновавшей его статьи.

Оказывается, пока в Риме судят Антонова (до его допроса, к слову, так ещё и не дошли), в Неаполе идет процесс против мафии. Один из подручных босса каморры по фамилии Пандико после нескольких лет в тюрьме решил нарушить молчание и дать суду признательные показания, тем самым скостив себе срок до двух лет. Мафия предательства не простила и начала систематически убивать его родственников. После жестокого убийства матери, Пандико не выдержал и решил дать интервью прессе, чтобы рассказать то, о чём на суде его не спрашивали.

В начале 1982 года Пандико и его босс дон Кутоло отбывали наказание в тюрьме Асколи-Пичено, там же, куда поместили и Агджу. Весной дона Кутоло должны были перевести в другую тюрьму, но через доверенных лиц Пандико узнал, что перевод будет использован как повод, чтобы по дороге убить дона Кутоло. Смерть боссу Пандико не желал и потому через адвоката связался с заместителем директора СИСМИ генералом Музумечи и подручным директора, Франческо Пацьенцей. Пандико просил у разведчиков защиты для дона Кутоло, хотя бы отсрочки перевода на недели две. И Музумечи с Пацьенцей пошли мафии навстречу, но с одним условием – мафия поговорит с Агджой, покажет ему несколько газетных статей, подсунет нужные документы, которые ему стоит подписать. По словам Пандико, в этих документах были обвинения против болгар, которые Агджа должен был выучить, позвать следователя и выдать их за собственные показания. Пандико болгары не интересовали, а вот гарантии безопасности для дона Кутоло не помешали бы. Так было заключена сделка между спецслужбами и мафией. Дона Кутоло перевели в другую тюрьму через пятнадцать дней в целости и сохранности, Агджа после пары угроз расправы со стороны мафиози и нескольких визитов в тюрьму Пацьенцы, всё-таки позвал следователя и «сознался» в причастности к покушению на папу Иоанна Павла II трёх болгар.

– Ну, как? – радостно спросил Пэлем, – Думаете, есть смысл и дальше ходить на этот суд?

– Эта статья тоже может оказаться провокацией, – на всякий случай предположил Мурсиа.

– Может, – кивнул Пэлем. – Но согласитесь, как в ней всё складно выходит, намного правдоподобнее, чем то, что говорит Агджа. Я вот тоже думал, как он мог после полутора лет в тюрьме вспомнить такие подробности как интерьер квартиры Антонова, номера телефонов болгар. А оказывается, эти данные ему просто подсунули в тюрьме спецслужбы. Этот Пацьенца, он же состоит и в местной СИСМИ и в американском ЦРУ. Вездесущий человек.

В этот же день на заседании суда Агджа всё же назвал имена тех сотрудников спецслужб, что посещали его в тюрьме – майор Петручелли из военной контрразведки, Пацьенца и генерал Музумечи, что заключили сделку с мафией.

На следующий день председатель суда задал Агдже ряд вопросов:

– Мы здесь уже говорили о деньгах. Мы знаем из протоколов следствия, хотя вы и изменяли размер суммы, но всегда ясно говорили, что деньги находились у Челика. Я лично спросил вас, где находились деньги? Вы ответили, в доме, с Челиком. Тогда не было этой версии о том, что Челик прибыл на «Форде Таурусе» с оружием. А деньги? Где они были?

Агджа долго молчал, опустив голову, и потом пробормотал:

– Об этом не стоит говорить. Денег не было. – Не прошло и пяти секунд, как турок преобразился, вскочил с места и громко заявил. – Не могу дать других ответов, все ответы кончились. С сегодняшнего дня я ничего больше не скажу.

Отец Матео растолковал его слова по-своему:

– Он обращался не к суду.

– А к кому? – не понял Ник Пэлем.

– Вы заметили, как поменялась интонация? Почему не стоит говорить о деньгах? Ведь после этих слов он заговорил, но уже не с судьей. Это было похоже на публичное заявление.

– Тем, кто сможет увидеть его по телевидению?

– Скорее всего, так.

Через два дня Ник Пэлем сообщил отцу Матео еще одну прелюбопытнейшую информацию.

– Я вот не знал, а оказывается, сейчас в Риме идет суд над Супер-СИСМИ.

– Какой еще Супер-СИСМИ? – не понял отец Матео.

– Ну, как же. Италия ведь уникальная страна. Если сверхсекретной тайной властью здесь была или всё еще является ложа П-2, то сверхсекретной тайной спецслужбой за фасадом СИСМИ является Супер-СИСМИ. Вот сейчас на суде им вменяют и злоупотребление властью, и подготовку покушений, и крупные кражи, и подстрекательство против левых, когда теракты совершали ультраправые. Оказывается ещё пять лет назад Супер-СИСМИ собиралась вбросить в прессу, а потом довести до суда историю, что болгары заказали убийство Альдо Моро. Прямо как сейчас с папой. В общем, хорошая такая теневая спецслужба, которая не понятно, чьим интересам служит и действует за гранью закона. Фортвудсу и в жизни такое не снилось.

Отец Матео хотел было сострить и спросить, уверен ли Пэлем, что Фортвудс не переплюнул Супер-СИСМИ, но тактично не стал этого говорить. А Пэлем продолжал:

– Помните, позавчера Агджа сказал, что к нему в тюрьму приходил генерал Музумечи? Так вот, вчера Музумечи чуть ли не кричал на своём суде, что он Агджу никогда не видел, с Пандико никогда не говорил, что всё это провокация, а он сам невинно оболганный.

– Так Музумечи под следствием?

– Как и Пацьенца. Правда, он в Штатах, и выдавать его оттуда, видимо, никто не собирается. Синдону ведь тоже пять лет не выдают. Хотя, кто знает, как сейчас пойдут дела. Я слышал, что прокурор республики готовится взять под контроль все три дела в судах – о покушении на папу, о Супер-СИСМИ и о мафии, чтобы выявить реальные связи между ними. Интересные должно быть его ожидают результаты.

Прошло больше месяца с момента начала суда. На очередном заседании председатель поймал Агджу на противоречиях:

– Так вы видели Росицу Антонову или нет?

– Я никогда не был знаком с женой Антонова. Мы не встречались на его квартире. Я никогда там не был.

– Как же вы смогли описать квартиру Антонова, если никогда там не были? Откуда вам известна тамошняя обстановка?

– Из газет.

Из каких, Агджа уточнить не смог, да и не мудрено. В прессе описанием квартир подозреваемых не занимаются – журналистам, как и читателям, это не интересно. Но видимо описание квартиры было, а откуда, наверное, знают ныне подследственные генерал Музумечи и Франческо Пацьенца.

Через полтора месяца от начала суда на двадцать шестом его заседании, суд наконец, дал слово обвиняемому – Сергею Антонову.

В своём обращении к суду он говорил спокойно и с достоинством стоя у микрофона почти неподвижно. Было заметно, как Антонов измучен, скорее морально, нежели физически. И всё же преисполненный скромности, он говорил:

– Уважаемый господин председатель, господа присяжные заседатели, прежде хочу сказать, что перед вами стоит невиновный, оболганный человек. Много клеветы было произнесено в этом зале против моей родины, против меня и против нас, болгар. Убеждён, истина одна – я невиновен. Ничего не имею общего со всей этой невероятной историей, в которой меня обвиняют. Никогда я не видел, никогда не встречался с человеком, который меня обвиняет. Я убежден, люди разберутся в истине. Знаю, все обвинения против меня и моей страны являются фантастическими измышлениями, абсурдной клеветой. Убежден, в ходе настоящего процесса истина восторжествует и непременно наступит тот прекрасный день, когда я вернусь на родину, к своей семье и друзьям. Этого дня я жду с момента моего ареста.

И вот, наконец, началась очная ставка, которую так долго ждали. Агджа убеждал суд, что знаком с Антоновым с ноября 1980 года, Антонов же отвечал, что Агджу не знает. Агджа говорил, что это Антонов привёз его к площади Святого Петра в день покушения, Антонов же отвечал, что в этот день был в офисе своей компании, и это могут подтвердить его коллеги. Агджа уверял всех, что бывал в доме Антонова, но ошибся в одном – сказал, что на окнах были жалюзи, как у соседей, а не шторы, как это было на самом деле.

Очную ставку Агджа провалил с треском.

После этого заседания уже мало кто безоговорочно верил в «болгарский след». Единственная версия покушения, что годами не исчезала из СМИ, дала основательную трещину. Единственный свидетель обвинения уже полтора месяца показывал себя отъявленным лжецом. Иных доказательств вины Антонова не существовало. Многим присутствующим в зале становилось понятно, что скоро суд закончится, и Антонова освободят за отсутствием состава преступления.