Текст книги "Письма 1875-1904"
Автор книги: Антон Чехов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 193 (всего у книги 267 страниц)
2886. И. М. КОНДРАТЬЕВУ
15 сентября 1899 г. Ялта.
15 сентября 1899.
Многоуважаемый
Иван Максимович!
Будьте добры, сделайте распоряжение о высылке мне гонорара по адресу: Ялта. Здесь есть временное отделение Государственного банка, деньги можно послать переводом в письме – и это был бы самый дешевый способ пересылки.
Позвольте пожелать Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий
А. Чехов.
Ялта.
2887. П. В. УНДОЛЬСКОМУ
17 сентября 1899 г. Ялта.
17 сентябрь 1899 г.
Многоуважаемый
Павел Васильевич!
Я говорил Вам третьего дня и теперь подтверждаю письменно, что я добуду Вам взаймы для Мухалатского училища тысячу рублей. Но для этого нужно, чтобы Вы сообщили мне, по возможности в скором времени, что у Вас уже есть дарственная на участок земли, пожертвованный для школы С. В. Кокоревым, и что Вами уже положены в сберегательную кассу на имя Мухалатского училища две тысячи рублей, Вами уже собранные на постройку. Другими словами, нужна уверенность, что постройка Мухалатского училища начнется в самом скором времени.
Ответ желательно было бы получить до января. Тысячу рублей Вы получите без расписки, на срок по Вашему усмотрению, и долг этот будет погашаться исключительно пожертвованиями, которые с течением времени будут поступать в пользу Мухалатского училища.
Позвольте пожелать Вам успеха и всего хорошего. Искренно Вас уважающий и готовый к услугам
А. Чехов.
Ялта.
2888. П. В. ПЕТРОВУ
17 сентября 1899 г. Ялта.
Дорогой Петр Васильевич, одеяло "казуар", которое я купил у Вас летом, сильно лезет; я чистил его многократно, но это не помогло. Оставить его у себя я не могу, потому что оно покрывает шерстью всё мое платье, которое трудно потом бывает чистить. Решаюсь послать его Вам с большой просьбой: отдать его в чистку в Москве и после чистки прислать в Ялту налож<енным> платежом или поступить, как Вы найдете нужным. Одеяло доставит Вам кн. С. И. Шаховской, мой приятель.
Желаю Вам всего хорошего и крепко жму руку.
Ваш А. Чехов.
17/IX.
2889. Е. П. КАРПОВУ
22 сентября 1899 г. Ялта.
22 сентября 99.
Дорогой Евтихий Павлович, посылаю Вам "Дядю Ваню" заказною бандеролью. Очень и очень сожалею, что, по дальности расстояния, не могу повидаться с Вами и поговорить и не могу побывать хотя бы на одной репетиции. Мне бы хотелось, чтобы Соню взяла В. Ф. Комиссаржевская, Астрова – Самойлов, если он служит у Вас. Говорят, что в провинции Самойлов прекрасно играл Астрова. Если же его у Вас нет, то эту роль отдайте г-ну Ге. Войницкого, т. е. дядю Ваню, сыграет прекрасно Горев, профессора – Н. Ф. Сазонов, Телегина – В. Н. Давыдов.
Желаю Вам всего хорошего, крепко жму руку.
Ваш А. Чехов.
Ялта.
2890. И. П. ЧЕХОВУ
22 сентября 1899 г. Ялта.
22/IX.
Киров до сих пор не прислал дверных приборов, нет даже накладной – и мы сидим в доме без дверей. Если будешь на Мясницкой, то, пожалуйста, побывай у Кирова и скажи, что он обманывает меня с 9-го августа, когда я уплатил ему по счету более 500 р., и, очевидно, будет обманывать без конца; и спроси, угодно ли ему будет возвратить мне деньги, или же я должен подать <на> него в суд.
У нас все здоровы. Погода чудесная.
Кланяйся Соне и Володе.
Твой Antoine.
На обороте:
Москва.
Его высокоблагородию
Ивану Павловичу Чехову.
Н. Басманная, д. Крестовоздвиженского.
2891. С. И. ШАХОВСКОМУ
23 сентября 1899 г. Ялта.
Дорогой Сергей Иванович, здравствуйте! Не сердитесь, что я послал Вам телеграмму насчет Кирова. Сегодня ночью я получил по телеграфу ответ: "приборы посланы", но я не верю.
Здесь Н. Н. Хмелев с женой, П. И. Куркин, ждут И. И. Орлова. Уповаем, что Вы еще вернетесь в Ялту. И есть примета: Вы забыли у нас карту Южного берега.
Как поживаете? Отчего Вы ничего не пишете? Где были, кого видели? Как змея? Как Вишневский и прочие? Наши все здоровы. Маляры и паркетчики продолжают неистово стучать и портить воздух. Куркину нравится Крым и особенно турки.
Будьте здоровы.
Ваш А. Чехов.
Увы, стражду: нет денег!
23/IX.
На обороте:
Князю Сергею Ивановичу
Шаховскому.
Тверской бульв., меблированные комнаты Романова.
2892. А. Ф. МАРКСУ
25 сентября 1899 г. Ялта.
25 сентября 1899 г.
Многоуважаемый
Адольф Федорович!
Н. А. Рубакин взял на себя труд доставить корректуру. Будьте добры, сделайте распоряжение, чтобы были разобраны и совершенно исключены рассказы, поименованные в прилагаемом списке. Рассказ "Анюта" должен быть помещен после рассказа "Белолобый".
В Вашем последнем письме Вы сообщили мне, что мне скоро будет выслана корректура "Пьес". Корректуры до сих пор я не получал, между тем следовало бы поторопиться выпуском в свет "Пьес", так как их в продаже нет и на них, повторяю, большой спрос.
Я не получал еще также корректуры обложки первого тома.
Второй том будет называться так же, как и первый: "Рассказы", и на обложке будет указано его содержание. Мне неизвестно, какие условия Вы заключили с Сувориным, покупая у него оставшиеся экземпляры его изданий, и могу ли я теперь же внести во второй том часть "Пестрых рассказов" и заняться редактированием третьего тома, в который войдут "Пестрые рассказы" и "В сумерках" изд<ания> Суворина.
Позвольте пожелать Вам всего хорошего.
Искренно Вас уважающий
А. Чехов.
Ялта.
2893. А. Н. ГОВАЛЛО
26 сентября 1899 г. Ялта.
26 сентября 1899 г.
Милостивый государь
Анастасий Николаевич!
Приношу мою искреннюю благодарность Аутскому обществу за воду, которою я пользовался во время постройки, и прошу Вас передать мое пожертвование в пользу Аутской мечети 25 р.
Имею честь быть с почтением.
А. Чехов.
2894. В. А. ГОЛЬЦЕВУ
27 сентября 1899 г. Ялта.
Милый Виктор Александрович, начинаю высылать тебе рассказы для чтения в кружке. Выбирай, буде охота. Немного погодя пришлю еще, потом еще и еще.
Будь здоров, весел. Поздравляю с началом сезона. Дай бог, чтобы он начался и прошел благополучно.
У меня уже всё готово, могу работать. Становится тихо.
Жму руку.
Твой А. Чехов.
27/IX.
На обороте:
Москва.
Виктору Александровичу Гольцеву.
Шереметевский пер., в редакции "Русской мысли".
2895. А. Ф. МАРКСУ
28 сентября 1899 г. Ялта.
28 сентября 1899 г.
Многоуважаемый
Адольф Федорович!
В настоящее время я читаю корректуру второго тома. В свое время я послал список рассказов, которые должны войти в этот том, между тем типография не руководствуется этим списком, присылает рассказы по своему выбору, и сегодня, например, я получил рассказы, которые были написаны мной в последние два года и которые могут войти лишь в последний, Х том. Присланы в корректуре также рассказы "Человек в футляре", "Крыжовник" и "О любви", – рассказы, принадлежащие к серии, которая далеко еще не закончена и которая может войти лишь в XI или XII том, когда будет приведена к концу вся серия.
Убедительно прошу Вас сделать распоряжение, чтобы типография, набирая рассказы, всякий раз строго держалась моего списка, чтобы рассказы, написанные в позднейшее время, не набирались и не печатались вместе с ранними, иначе наши томы будут представлять из себя по составу нечто беспорядочное и случайное. Я знаю, Вы теперь очень заняты и Вам теперь не до меня, и если я решаюсь беспокоить Вас письмами, то только во имя порядка и потому, что Вы сами и в письмах, и словесно выражали желание, чтобы чтение корректуры и печатание моих произведений были закончены возможно скорей.
Позвольте пожелать Вам всего хорошего и пребыть искренно Вас уважающим.
А. Чехов.
Ялта.
2896. Ю. О. ГРЮНБЕРГУ
28 сентября 1899 г. Ялта.
28 сентября.
Многоуважаемый Юлий Осипович, сегодня я послал Адольфу Федоровичу деловое письмо; будьте добры, ознакомьтесь с его содержанием и посодействуйте. В добавление еще раз позвольте пожаловаться на изумительную медленность, с какою посылается мне корректура, на совершенное игнорирование моих писем и проч. и проч. Мне была прислана корректура II тома в начале лета; я прочел и возвратил. Затем дней пять назад я опять получил корректуру II тома, но уже в другом составе; среди старых юмористических рассказов попался новейший ("Белолобый"), я и его прочел и отослал, не желая заводить переписку из-за одного рассказа, а сегодня мне прислали то, что может войти только в самые последние томы. "Пьес", о которых так много писалось в письмах и говорилось, не присылали до сих пор. Простите, что я наскучаю Вам, но что же делать, я не знаю, как мне быть, как обойтись без того, чтобы не беспокоить. Если типография завалена работой, то можно было бы отложить печатание моих произведений на неопределенное время, я ничего не имел бы против этого. Вообще я готов на какие угодно условия, лишь бы только в сношениях моих с типографией установился хотя какой-нибудь порядок.
Скоро пришлю для "Нивы" рассказ. Пусть возрадуется сердце Вальтера, которому очень хочется, чтобы я печатался в "Ниве".
Адольф Федорович при мне сделал распоряжение, чтобы мне были высланы сочинения Терпигорева. Сочинений сих я не получил.
В Крыму очень хорошая погода.
Желаю Вам всего хорошего и крепко жму руку. Преданный
А. Чехов.
Ялта.
Если список рассказов для II тома затерян, то пошлите в типографию прилагаемый листок. Для III, IV и V тома пойдут томики изд<ания> Суворина "Пестрые рассказы", "В сумерках", "Рассказы" и "Хмурые люди", плюс еще несколько рассказов, не вошедших в эти томики.
2897. О. Л. КНИППЕР
29 сентября 1899 г. Ялта.
29 сент.
Ваше благоразумное письмо с поцелуем в правый висок и другое письмо с фотографиями я получил. Благодарю Вас, милая актриса, ужасно благодарю. Сегодня у вас начало спектаклей, и вот в благодарность за письма, за память я шлю Вам поздравление с началом сезона, шлю миллион пожеланий. Я хотел было послать телеграмму директорам и поздравить всех, но так как мне не пишут, так как обо мне, очевидно, забыли и даже не прислали мне отчета (который, судя по газетам, вышел в свет недавно) и так как в "Чайке" играет всё та же Роксанова, то я почел за лучшее делать вид, что я обижен, – и вот поздравляю Вас только одну.
У нас был дождь, теперь ясная, прохладная погода. Ночью был пожар, я вставал, смотрел с террасы на огонь и чувствовал себя страшно одиноким.
Живем мы теперь в доме, обедаем в столовой; есть пианино.
Денег нет, совсем нет, и я занимаюсь только тем, что прячусь от своих кредиторов. И так будет до середины декабря, когда пришлет Маркс.
Хотел бы написать Вам еще что-нибудь благоразумное, но никак ничего не придумаю. У меня ведь сезон не начинался, у меня нет ничего нового и интересного, всё то же, что и было. И ничего не жду, кроме дурной погоды, которая уже на носу.
В Александринке идут "Иванов" и "Дядя Ваня". Ну, будьте здоровы, милая актриса, великолепная женщина, да хранит Вас бог. Целую Вам обе руки и кланяюсь в ножки. Не забывайте.
Ваш А. Чехов.
На конверте:
Москва.
Ольге Леонардовне Книппер.
Угол Б. Никитской и Мерзляковского пер.,
д. Мещериновой.
2898. Б. А. ЛАЗАРЕВСКОМУ
29 сентября 1899 г. Ялта.
29 сент.
Многоуважаемый Борис Александрович, у меня стучат плотники, очень шумно, писать негде, и я поневоле должен быть краток. Маркевича я не помню. Он был когда-то учителем в Таганрогской гимназии, но я уже не застал его там. Помнится, у него учился мой брат. Книжки Вашей в магазине Синани, где торгуют книгами (Вы были в нем), – нет.
С удовольствием поехал бы в Севастополь, но едва ли пустят дела. И постройка еще не кончена, и пора, давно уже пора приниматься за работу. Когда буду в Севастополе, то, конечно, побываю у Вас непременно и напомню Вам о Вашем обещании показать мне эскадру.
Что еще? Фотографию вышлю завтра. А за сим простите, отложу продолжение этого письма до того благополучного времени, когда уйдут плотники и маляры.
Большое спасибо за письмо, будьте здоровы и счастливы. Пришлите Вашу фотографию.
Жму руку.
А. Чехов.
2899. О. Л. КНИППЕР
30 сентября 1899 г. Ялта.
30 сент.
По Вашему приказанию, тороплюсь ответить на Ваше письмо, где Вы спрашиваете насчет последней сцены Астрова с Еленой. Вы пишете, что Астров и этой сцене обращается к Елене, как самый горячий влюбленный, "хватается за свое чувство, как утопающий за соломинку". Но это неверно, совсем неверно! Елена нравится Астрову, она захватывает его своей красотой, но в последнем акте он уже знает, что ничего не выйдет, что Елена исчезает для него навсегда – и он говорит с ней в этой сцене таким же тоном, как о жаре в Африке, и целует ее просто так, от нечего делать. Если Астров поведет эту сцену буйно, то пропадет всё настроение IV акта – тихого и вялого.
Я послал с князем Александру Леонидовичу японский массаж. Пусть А<лександр> Л<еонидович> покажет сию штуку своему шведу.
В Ялте вдруг стало холодно, подуло из Москвы. Ах, как мне хочется в Москву, милая актриса! Впрочем, у Вас кружится голова, Вы отравлены, Вы в чаду – Вам теперь не до меня. Вы теперь можете написать мне: "Шумим, братец, шумим!"
Я пишу Вам, а сам поглядываю в громадное окно: там широчайший вид, такой вид, что просто описать нельзя. Фотографии своей не пришлю, пока не получу Вашей, о змея! Я вовсе не называл Вас "змеенышем", как Вы пишете. Вы змея, а не змееныш, громадная змея. Разве это не лестно?
Ну-с, жму Вашу руку, низко кланяюсь, стукаюсь лбом о пол, многоуважаемая.
Скоро пришлю еще подарок.
Ваш А. Чехов.
На конверте:
Москва.
Ее высокоблагородию
Ольге Леонардовне Книппер.
Б. Никитская, угол Мерзляковского пер.,
д. Мещериновой.
2900. Л. С. МИЗИНОВОЙ
30 сентября 1899 г. Ялта.
30 сент.
Вы пишете о моих невестах по обыкновению, милая Лика, но ни слова о том, как поживаете, как здоровье, как идут Ваши дела. Я ничего не буду писать о Ваших женихах и начну с того, что я здоров или почти здоров, живу в собственном доме в Ялте, и что погода здесь хорошая, летняя, и что мне скучно без Москвы. Маша здесь, вернется в Москву после 20-го октября. У матери болят зубы, старуха Марьюшка приятно удивлена, что у нас во дворе собственный лавровый лист, но, по-видимому, Крым ей не нравится и хочется в Россию.
Когда Вы приедете в Ялту? Напишите мне поподробнее обо всем, а главное – о себе. Кстати сообщите адрес Ольги Петровны.
Бываете ли в театрах? Видаетесь ли с Левитаном? С Мамонтовым?
Напишите же, Лика, не ленитесь и не откладывайте в долгий ящик.
Здесь прекрасное вино 35—40 к. за бутылку, чудесный белый хлеб и белый овечий сыр. По вечерам хорошо есть белый сыр и запивать красным вином. Приезжайте.
Ваш А. Чехов.
2901. И. П. ЧЕХОВУ
30 сентября 1899 г. Ялта.
Милый Иван, Киров прислал накладную. В предыдущем письме я забыл написать тебе, что в Ялте был С. И. Шаховской, теперь он в Москве (Тверской бульв<ар>, Мебл<ированные> к<омна>ты Романова) и может рассказать тебе про наше житье.
Наши здоровы. Всё мало-помалу ус<тра>ивается*, и жизнь входит в колею. Нового ничего нет. Маша вернется в Москву после 20 окт<ября>. Напиши, как поживаешь и что нового в Москве. Соне и Володе привет и поклон. Будь здоров.
Твой Antoine.
99 30/IX.
У нас П. И. Куркин.
На обороте:
Москва.
Ивану Павловичу Чехову.
Н. Басманная, д. Крестовоздвиженского.
* Автограф поврежден.
2902. МОСКОВСКОМУ ХУДОЖЕСТВЕННОМУ ТЕАТРУ
1 октября 1899 г. Ялта.
Бесконечно благодарю поздравляю шлю глубины души пожелания будем работать сознательно бодро неутомимо единодушно чтобы это прекрасное начало послужило залогом дальнейших завоеваний чтобы жизнь театра прошла светлой полосой в истории русского искусства и в жизни каждого из нас верьте искренности моей дружбы
Чехов.
На бланке:
Мск Художеств. театр.
2903. В. Э. МЕЙЕРХОЛЬДУ
Начало октября 1899 г. Ялта.
Дорогой Всеволод Эмильевич, у меня нет текста под рукой, и о роли И<оганнеса> я могу говорить только в общих чертах. Если пришлете роль, то прочту ее, возобновлю в памяти и буду подробен, теперь же скажу только то, что может иметь для Вас ближайший практический интерес. Прежде всего И<оганнес> интеллигентен вполне; это молодой ученый, выросший в универс<итетском> городе. Совершенное отсутствие буржуазных элементов. Манеры воспитанного, привыкшего к обществу порядочных людей (как Анна) человека; в движениях и в наружности мягкость и моложавость, как у человека, выросшего в семье, избалованного семьей и всё еще живущего под крылышком у маменьки. И<оганнес> немецкий ученый, и потому с мужчинами он солиден. С женщинами же, наоборот, становится женственно нежным, когда остается с ними. В этом отношении очень характерна его сцена с женой, где он не может удержаться от ласок, хотя уже любит или начинает любить Анну. Теперь о нервности. Не следует подчеркивать нервности, чтобы невропатологическая натура не заслонила, не поработила того, что важнее, именно одинокости, той самой одинокости, которую испытывают только высокие, притом здоровые (в высшем значении) организации. Дайте одинокого человека, нервность покажите постольку, поскольку она указана самим текстом. Не трактуйте эту нервность как частное явление; вспомните, что в настоящее время почти каждый культурный человек, даже самый здоровый, нигде не испытывает такого раздражения, как у себя дома, в своей родной семье, ибо разлад между настоящим и прошлым чувствуется прежде всего в семье. Раздражение хроническое, без пафоса, без судорожных выходок, то самое раздражение, которого не замечают гости и которое всей тяжестью ложится прежде всего на самых близких людей – мать, жену, – раздражение, так сказать, семейное, интимное. Не останавливайтесь на нем очень, покажите его лишь как одну из типических черт, не переборщите, иначе выйдет у Вас не одинокий, а раздражительный молодой человек. Я знаю, Константин Сергеевич будет настаивать на этой излишней нервности, он отнесется к ней преувеличенно, но Вы не уступайте; красотами и силою голоса и речи не жертвуйте такой мелочи, как акцент. Не жертвуйте, ибо раздражение в самом деле есть только деталь, мелочь.
Большое Вам спасибо за то, что вспомнили. Напишите мне еще, пожалуйста, это будет совсем великодушно с Вашей стороны, так как я очень скучаю. Погода здесь великолепная, теплая, но ведь это только соус, а к чему мне соус, если нет мяса.
Будьте здоровы, крепко жму Вам руку и желаю всего хорошего.
Ваш А. Чехов.
Ялта.
Поклонитесь Ольге Леонардовне, Александру Леонидовичу, Бурджалову, Лужскому. Еще раз спасибо за телеграмму.
2904. М. О. МЕНЬШИКОВУ
2 октября 1899 г. Ялта.
2 окт.
Дорогой Михаил Осипович, как-то в Москве известный Вам Н. М. Ежов, узнав, что я собираюсь писать Вам, просил меня сделать Вам следующее заявление. Летом он, Ежов, был на юге, объездил Придонецкий и Приазовский край, побывал на металлургических и прочих заводах – и у него скопился материал "из жизни рабочих", материал для "Нов<ого> времени" не совсем подходящий. Не пожелаете ли Вы ознакомиться с сим материалом и то, что найдете достойным, взять для "Недели"? Если да, то Еж<ов> приведет всё в порядок и пришлет Вам. Напишите ему: Москва, Мал. Песковский пер., д. Кругликова. Или напишите мне.
Итак, со своей просьбой он обратился ко мне еще в Москве, а я забыл и вспомнил о ней только вчера, получив от него письмо.
Рассказ для "Недели" пришлю, s'il vous plaоt*. Пришлю небольшой, листа в полтора. Теперь у меня перестали стучать, стол мой на своем месте – и я могу работать.
Я читал Накрохина. Это хорошее дарование, но робкое, слабо захватывающее. У сего писателя и виолончель прекрасна и талант виртуоза, но резонанс плохой. Надо бы пободрее и посмелее, значительно расширив сферу наблюдений. Лучшие вещи "Странник" и "Стихия" – остальные же, по тону и по манере, лишь повторение сих лучших вещей. И еще одно: надо женщин изображать. Без женщин никак нельзя. Не написал я Накрохину, как предполагал раньше, по той причине, что никак не мог придумать, что именно написать. Мне очень хотелось бы познакомиться с ним и поговорить.
Спасибо Вам и Лидии Ивановне за обещание выслать свои фотографии. Буду ждать.
Ах, какая тут чудесная погода! Солнце так и прет в окно. Деревья еще не начинали желтеть, лето продолжается.
Будьте здоровы, крепко жму руку.
Душевно Ваш
А. Чехов.
На конверте:
Царское Село.
Михаилу Осиповичу Меньшикову.
Магазейная, д. Петровой.
* пожалуйста (франц.)
2905. Е. П. КАРПОВУ
4 октября 1899 г. Ялта.
4 октября 99.
Дорогой Евтихий Павлович, если Давыдов возьмет роль дяди Вани, то буду очень рад. Он сыграет прекрасно. С тем, чтобы Сазонов играл Астрова – тоже соглашаюсь охотно. А кому отдадите профессора? Гореву? Ленскому? Роли Елены Андреевны и Марьи Васильевны отдайте кому угодно; я только попрошу, чтобы Елена Андреевна была помоложе и потеплее; я предпочел бы, чтобы ее скорее играла Потоцкая, чем Мичурина. Савина не возьмет, потому что это маленькая роль.
Приехать не могу, так как меня едва ли бы выпустили из Ялты. Я здоров, но не каждый день.
Теперь просьба. Это письмо вручит Вам С. Я. Елпатьевский. Он приехал в Петербург, чтобы начать хлопотать о своем сыне-студенте, о том, чтобы департамент госуд<арственной> полиции разрешил сыну уехать за границу. В сей департамент есть ход: с директором Зволянским хорошо знаком Ал. П. Коломнин. Не найдете ли Вы возможным повидаться с К<оломниным> и попросить его, чтобы он побывал у Зволянского и поговорил насчет молодого Елпатьевского? Я бы сам написал Ал. П-чу, да боюсь, что одного письма мало. Это такой человек, которому надо всё втолковать и объяснить. Кстати сказать, он очень обязателен и просьбы исполняет всякий раз с обычной своей добротой.
Будьте здоровы, жму руку и желаю всего хорошего.
Ваш А. Чехов.
Ялта.
