Текст книги "Письма 1875-1904"

Автор книги: Антон Чехов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 233 (всего у книги 267 страниц)

3751. В. А. ГОЛЬЦЕВУ

5 июня 1902 г. Москва.

Милый Виктор Александрович, жена больна, лежит, не могу прийти к тебе, а очень хочется повидаться. Не завернешь ли как-нибудь ко мне мимоходом? Я на Неглинной в доме Гонецкой. Если жене полегчает и если ничто не помешает, то завтра вечером поеду в Сокольники – там, говорят, устраиваются недурные гулянья. Ольга шлет тебе поклон.

Будь здоров. Ответь мне на сие письмо, как живешь и проч.

Твой А. Чехов.

Среда, 5 июня.

На обороте:

Здесь.

Виктору Александровичу Гольцеву.

Редакция "Русской мысли".

Ваганьковский пер., д. Аплаксина.

3752. Л. В. СРЕДИНУ

5 июня 1902 г. Москва.

5 июня 1902.

Дорогой Леонид Валентинович, в Липецк мы не поедем, не поедем и в Старую Руссу. Супруга моя опять заболела. У нее начались сильные боли, продолжались они всю ночь (под Троицу), когда в Москве нельзя было отыскать ни одного доктора. Боли ужасные. Теперь она лежит на спине, бледная и тощая. Доктора решили, что ей необходимо ехать во Франценсбад, но ехать раньше, чем позволит здоровье, никак нельзя, и потому сроки нашего московского ареста определению не поддаются.

В магазине Суворина побываю и, если можно будет, исполню Ваши поручения.

В Москве нет ничего нового, все по-старому. Очень жарко и душно. Передайте мой поклон и привет Анатолию и Соколовым. Крепко жму руку и шлю сердечные пожелания.

Ваш А. Чехов.

Если случится быть в Москве, то не забудьте о нас грешных. Мы около самых Сандуновских бань на Неглинном.

На конверте:

Графская Коз. – Ворон. ж. д.

Ее высокоблагородию

Зинаиде Сергеевне Соколовой,

для передачи Л. В. Средину.

3753. Е. Я. ЧЕХОВОЙ

5 июня 1902 г. Москва.

Милая мама, я жив и здоров. Ольга лежит, похудела очень, но чувствует себя лучше. В Москве очень жарко, жарче, чем в Ялте.

Ваня поехал на Унжу, потом, по всей вероятности, поедет в Ялту.

Нового ничего нет. Будьте здоровы и благополучны, кланяйтесь Маше.

Ваш Антон.

5 июнь 1902.

На обороте:

Ялта.

Евгении Яковлевне Чеховой.

3754. M. П. ЧЕХОВОЙ

6 июня 1902 г. Москва.

6 июня.

Милая Маша, пишу по пунктам:

1) Ввод во владение советовал мне произвести член окружного суда Глоба ввиду того, что татары считают часть владения спорною. Если татарин опять продаст наш участок, то мы должны будем подавать в суд, судиться и проч., если же нас введут во владение, тогда не мы подаем в суд, а новый покупатель, которому будет отказано. И пока не введут нас во владение, до тех пор, мне кажется, не следует делать забора.

2) Ольга лежит. Очень похудела. Мать ее сегодня уезжает на дачу, куда-то далеко.

3) Вышли мне поскорее посылкой плевальницу, новые платки и 3 – 4 воротничка.

&_0173_064_025_0

У меня много таких воротников. Напиши на посылке так: Ценная на два (2) рубля. С доставкой. Москва, Неглинный пр., д. Гонецкой, О. Л. Чеховой. От М. Чеховой. Постарайся, чтобы в посылке было не более двух фунтов и чтобы плевальница не разбилась. Так помни, воротнички должны быть такие:

&_0174_104_028_0

Посылку вышли тотчас же, чтобы не было задержки. 15 или 16 я, по всей вероятности, поеду с С. Морозовым в Пермь. Ольга остается в Москве, потом отправится во Франценсбад лечиться.

4) Отопри мой стол, и если в передней части ящика найдется осьмушка бумаги (или 1/2 листа почтовой бумаги), исписанной мелко для будущей пьесы, то пришли ее мне в письме. На этом листке записано, между прочим, много фамилий. Если нет, то и не нужно. Бумажка эта не в письмах, лежит свободно.

Будь здорова. Нового ничего нет. Сегодня опять был в бане. Поклон мамаше и Марьюшке.

Твой Antoine.

Немирович носит уже не бакены, а бороду. Деньги получил. Лика уже замужем, она в Ялте. Станиславский очень добрый человек, это правда. Ольга в Ялту в этом году не успеет. Теперь лежит, потом Франценсбад, потом репетиции.

Волкову ничего не говори, а просто подай прошение или, впрочем, как хочешь, как найдешь удобнее.

3755. С. П. БОНЬЕ

8 июня 1902 г. Москва.

Многоуважаемая Софья Павловна, будьте добры, передайте Ольге Михайловне (если она дома), что накануне отъезда из Ялты я писал ей, что я здесь, в Москве, долго ждал ответа и ответа не получил. Теперь думаю, что письмо мое не получено. До 20 июня я буду в Москве – Неглинный пр., д. Гонецкой, потом уеду на Волгу, потом опять в Москве. Жена моя больна, уезжает во Франценсбад.

Желаю всего хорошего. Напишите или телеграфируйте. Уважающий Вас

А. Чехов.

8 июня.

3756. В. Г. КОРОЛЕНКО

8 июня 1902 г. Москва.

Дорогой Владимир Галактионович, я в Москве и буду здесь до 20 июня. От Вас ничего еще не получил. Жена моя опять заболела серьезно, лежит, после 20-го июня уедет во Франценсбад. Я остаюсь на севере. Поеду по Волге и по Каме, потом засяду где-нибудь на даче и, если позволит здоровье, буду работать.

Напишите пожалуйста. Крепко жму руку.

Ваш А. Чехов.

Неглинный проезд, д. Гонецкой, Москва.

Этот адрес остается и после 20-го июня.

На обороте:

Полтава.

Владимиру Галактионовичу Короленко.

Александровская, д. Старицкого.

3757. Ф. Д. БАТЮШКОВУ

9 июня 1902 г. Москва.

9 июня 1902.

Многоуважаемый Федор Дмитриевич, сообщаю Вам адрес автора "Истории одного поручения" – Ст<анция> Кудиново, доктору Петрову. Имени и отчества его я не знаю. Жена моя всё еще лежит. Из Москвы я выеду на Волгу, вероятно, около 20—22 июня или же на всё лето останусь в Москве. Строки из "Ариадны" возьмите, пожалуйста; этим Вы ничего не доставите мне, кроме большого удовольствия, не говорю уж о том, как бы мне хотелось самому участвовать в сборнике.

Желаю Вам всего хорошего. Ольга шлет Вам поклон и привет.

Преданный А. Чехов.

На конверте:

Петербург.

Его высокоблагородию

Федору Дмитриевичу Батюшкову.

Литейная, 15.

3758. А. И. КНИППЕР

10 июня 1902 г. Москва.

10 июня.

Сегодня был доктор Штраух. Всё благополучно. Оля шлет поклон и привет, а я кланяюсь и целую руку.

Твой А. Чехов.

Оля и я шлем сердечные пожелания дяде Карлу Ивановичу и Николаю Николаевичу.

На обороте:

Успенское Владимирской губ.

Ее высокоблагородию

Анне Ивановне Книппер.

3759. M. П. ЧЕХОВОЙ

10 июня 1902 г. Москва.

10 июня.

Милая Маша, Ольга всё еще лежит, а когда встанет – неизвестно. В лечебницу Штрауха она не ляжет, но во Франценсбад поедет. За границей она пробудет месяца полтора. В Ялту ей нельзя.

Я около 20-го июня поеду в Пермь вместе с Саввой Морозовым, потом вернусь в Москву и буду здесь жить нa даче у Алексеева, около Москвы. Буду жить совершенно один, так как Алексеевы за границей.

Анна Ивановна на даче. У Ольги каждый день боли. Немирович бывает ежедневно с 12 час. до 6, потом вечером. Он уезжает сегодня.

Жду от тебя посылки, о которой писал тебе. Я уеду в Пермь, но адрес мой остается прежний.

Зиму я буду жить за границей.

В московской квартире есть клопы. Купил себе пальто и шляпу.

Здесь Комиссаржевская. Вчера она была у нас. Играет она в "Аквариуме". С ней ведут переговоры о переходе ее в Художественный театр, но она едва ли согласится.

Привет Мамаше и Марьюшке. Будь здорова.

Твой Antoine.

3760. A. M. ПЕШКОВУ (M. ГОРЬКОМУ)

11 июня 1902 г. Москва.

11 июня 1902.

Дорогой Алексей Максимович, я сижу в Москве, и неизвестно, как долго я еще буду сидеть здесь. Жена больна, лежит и стонет от боли; она не может сидеть, не говоря уж о ходьбе или езде. Вероятно, на будущей неделе ей будут делать операцию.

Пришлите пьесу по адресу: Москва, Неглинный пр., д. Гонецкой, прочту ее с удовольствием, даже больше чем с удовольствием.

Привет Екатерине Павловне и детям. Я немножко замучился. Будьте здоровы и благополучны.

Ваш А. Чехов.

3761. А. Л. ВИШНЕВСКОМУ

12 июня 1902 г. Москва.

Милый Александр Леонидович, Ольга не спала всю ночь, была рвота. Голубчик, побывайте пораньше у Штрауха, потом у Таубе и скажите им (или оставьте записку), не найдут ли они возможным консультировать пораньше?

Скажите Штрауху, что Таубе нашел перитонит.

Пожалуйста!

Ваш А. Чехов.

Среда.

3762. А. Л. ВИШНЕВСКОМУ

12 июня 1902 г. Москва.

Ю. Р. Таубе будет у жены сегодня в среду в 3 ј час.; ему хотелось бы очень видеться с Вами и поговорить.

3763. К. С. АЛЕКСЕЕВУ (СТАНИСЛАВСКОМУ)

12 июня 1902 г. Москва.

12 июня 1902 г.

Дорогой Константин Сергеевич, у Ольги все эти дни, начиная с кануна Троицы, была рвота – то чаще, то реже; вчера же рвота усилилась, были сильные боли. Штраух попросил меня пригласить специалиста по внутренним болезням, и вот сегодня консилиум (Штраух и Таубе) наконец определил болезнь. У Ольги воспаление брюшины, перитонит. Положение тяжелое, но не опасное (prognosis bona, предсказание благоприятное). Решено было сегодня же отправить Ольгу в лечебницу Штрауха, и Вишневский уже суетился, хлопотал насчет перевозочных средств, как вдруг Ольге стало лучше, рвота прекратилась, явилось хорошее настроение, захотелось спать, и таким образом переезд к Штрауху пришлось отложить или даже (это будет видно завтра) совсем отменить. Ольге третьего дня было запрещено есть все, кроме молока, и я думаю, что воздержание это помогло ей очень.

Если Ольге полегчает, то, с Вашего позволения, я перееду к Вам на дачу, а дней через 10—15 перетащу туда и Ольгу, если только позволят доктора, конечно. У Вас на даче очень хорошо, я там был. Если начну пьесу, то Ольгу с собой на дачу не возьму, буду жить отшельником.

О здоровье жены буду писать Вам еженедельно или чаще, смотря по обстоятельствам. Во Франценсбад она не поедет, это решено. По всей вероятности, понадобится операция.

Желаю Вам всего хорошего, крепко жму руку. Поклон нижайший и привет Марии Петровне и детям.

Ваш А. Чехов.

3764. Вл. И. НЕМИРОВИЧУ-ДАНЧЕНКО

12 июня 1903 г. Москва.

12 июнь 1902.

Милый Владимир Иванович, после того, как ты уехал, в тот вечер у Ольги началась рвота. Вчера весь день тоже была рвота и боли, потом бессонная ночь, довольно мучительная. Штраух попросил пригласить на консилиум кого-нибудь из видных терапевтов, Володя Щуровского не застал, пришлось пригласить д-ра Таубе, популярного и очень толкового немца. О результатах консилиума сего я уже телеграфировал тебе. Воспаление брюшины, или перитонит. Это (in concreto)* заболевание тяжелое, но не опасное. Решено было сегодня же отправить Ольгу в лечебницу Штрауха, и Вишневский захлопотал уже, но вдруг, совершенно для нас и для Штрауха неожиданно, произошла перемена: Ольга почувствовала себя хорошо, рвота прекратилась, боли – тоже, захотелось спать. Она уснула и проснулась веселой, и Штраух решил подождать до завтра.

Как бы ни было, по всей вероятности, Ольге операции не миновать.

Итак, повторяю, положение тяжелое, но не опасное. Теперь Ольге запрещено есть все, кроме сливок, и, стало быть, из всех врачей, бывших около нее, оказался правым только я один, запрещавший ей есть.

Теперь вечер, рвоты и болей не было с утра, и, вероятно, не будет. Вишневский оказывает мне услуги, которым нет цены.

Будь здоров и покоен, поклонись Екатерине Николаевне. Черкни строчки две-три. Пьесы все плохи, все до одной, и "Кукла" тоже, хотя название недурное. Обнимаю тебя и жму руку.

Твой А. Чехов.

Вишневский болен. У него 37,8. У жены нормальная температура. Если в телеграмме увидишь цифру, например, 368, то это значит 36,8.

Воспаление брюшины произошло не самостоятельно, а от женской болезни.

* в действительности (лат.)

3765. В. М. СОБОЛЕВСКОМУ

12 июня 1902 г. Москва.

12 июня 1902.

Дорогой Василий Михайлович, вчера в 6—7 часов вечера у жены был доктор, потом всю ночь у нее была рвота, я не спал; сегодня был консилиум, у жены определили воспаление брюшины, перитонит. Одним словом, положение не ахти какое. В "Эрмитаж", простите, прийти не мог.

Если жене полегчает (доктора подают надежду), то я явлюсь к Вам, поговорим о рыбной ловле. Я буду жить на реке Клязьме в Тарасовке, дача Алексеева, а пока адрес мой всё тот же

Крепко жму руку и обнимаю Вас.

Ваш А. Чехов.

3766. С. Я. УМАНСКОМУ

12 июня 1902 г. Москва.

12 июня 1902 г.

Многоуважаемый Семен Яковлевич, не отвечал Вам до сих пор, потому что жена моя очень больна. У нее перитонит, я не спал всю ночь.

Вы назвали себя ритмоплетом… Стало быть, Вы стихи пишете? Если так, то нельзя ли почитать? Вообще, нет ли у Вас каких-нибудь книг? Мне решительно нечего читать. Сосед Ваш прозоплет

А. Чехов.

3767. M. П. ЧЕХОВОЙ

12 июня 1903 г. Москва.

12 июня.

Милая Маша, Ольга не спала всю ночь, была боль и сильная рвота, как, вообще говоря, все эти дни, начиная с кануна Троицы. Сегодня был консилиум докторов, очень хороших. У Ольги нашли воспаление брюшины (перитонит), которое началось еще, по всей вероятности, в Ялте или даже в Петербурге. Положение было найдено тяжелым, но не опасным. Сегодня же решили перевезти ее в лечебницу Штрауха на Мясницкую, но ей вдруг стало легче, она уснула, рвота прекратилась. Быть может, придется ей делать операцию. Запрещено есть всё, кроме сливок.

Если Ольге полегчает, то я поеду на Тарасовскую платформу, дачу Алексеева, буду там сидеть.

Анна Ивановна на даче, я ей ничего не пишу, чтобы не разводить слез. Вишневский выбился из сил, помогая мне; будим его и ночью, не стесняясь. Эля Бартельс очень добрая, интеллигентная, тихая девочка. Володя тоже добрый, но, по-видимому, пустой малый, добродушный балбес.

Я всю ночь не спал, но чувствую себя хорошо. В Москве жарко, перепадают дожди.

Поклон Мамаше и Марьюшке. Буду писать. Не скучайте.

Твой А. Чехов.

Зина не умная, но выносливая баба. Она не спит все ночи, сидит сиделкой и не ропщет.

Если в последние 3—4 дня ты не получила от меня телеграммы насчет здоровья Ольги, то, значит, всё благополучно.

3768. M. П. ЧЕХОВОЙ

13 июня 1902 г. Москва.

Милая Маша, здоровье Ольги гораздо лучше; сегодня не было ни рвоты, ни болей.

Будь здорова. Теперь, вероятно, я поеду на Волгу, так как, по-видимому, всё обошлось.

Кланяется тебе Виктор Александрович, который теперь у меня.

Поклон Мамаше.

Твой А. Чехов.

13 июня.

На обороте:

Ялта.

Марии Павловне Чеховой.

3769. В. Н. ЛАДЫЖЕНСКОМУ

15 июня 1902 г. Москва.

Милый Владимир Николаевич, я всё еще в Москве. У жены воспаление брюшины, перитонит. В Липецк мы не поедем, а куда поедем и когда из Москвы выберемся – неизвестно. Оля лежит.

Напиши, что нового. Очень скучно. Будь здоров и невредим.

Твой А. Чехов.

15 июня 1902.

Неглинный пр., д. Гонецкой.

3770. В. Н. ЛЬВОВУ

16 июня 1902 г. Москва.

Многоуважаемый Василий Николаевич, сегодня ночью получил телеграмму такого содержания: "Не могу решить скоро при свидании лучшие пожелания. Соловьева". Что сие значит, понять не могу. Вероятно, барыню сбивают советчики.

В понедельник уезжаю, возвращусь к 5 июля.

Желаю всего хорошего, будьте здоровы.

Преданный

А. Чехов.

16 июня 1902.

На обороте:

Салтыковская платформа

Нижегородск. ж. д.

Имение Третьяковых Горенки.

Василию Николаевичу Львову.

3771. Вл. И. НЕМИРОВИЧУ-ДАНЧЕНКО

16 июня 1902 г. Москва.

16 июня.

Милый Владимир Иванович, Ольгу три дня кормили только сливками (без хлеба), выпивала она по 4 стакана в день – и только теперь перестала испытывать тяжесть внизу живота. Сегодня она уже сидела в кресле, ей уже позволено есть суп с курицей. А главное, мне позволено уехать, и завтра, 17-го, я уезжаю с Морозовым в Пермь. К 5 июля буду опять дома.

Будь здоров и благополучен. Если хочешь, то телеграфируй мне по адресу: Пермь, Клубная гостиница. В Перми я буду 22,23 и, вероятно, 24 июня. Из Перми поплыву выше. Будь здоров и покоен. Теперь 6 час. вечера; сейчас Ольга оденется, сядет в кресло и будет обедать (суп с курицей и портвейн). Она очень, очень похудела.

Поклонись Екатерине Николаевне и пиши. 5-го июля, повторяю, я буду в Москве.

Твой А. Чехов.

3772. С. Я. УМАНСКОМУ

16 июня 1902 г. Москва.

Многоуважаемый Семен Яковлевич, эту заметку лучше всего поместить в виде корреспонденции из Покровского-Глебова, начиная со слов "Еще в прошлом дачном семестре…" Если в газете напечатают, то не очень охотно; редакции завалены такими корреспонденциями почти со всех станций.

Сердечно благодарю Вас за книги.

Уважающий Вас

А. Чехов.

16 июня 1902.

3773. С. Я. УМАНСКОМУ

17 июня 1902 г. Москва.

Я уезжаю до 5 июля. С благодарностью возвращаю Вам книги.

А. Чехов.

17 июня 1902.

3774. M. П. ЧЕХОВОЙ

17 июня 1902 г. Москва.

17 июня.

Милая Маша, Ольга, по-видимому, выздоравливает; она уже сидит, и у нее уже нет того большого живота, какой был в Ялте. Боли прекратились, осталась одна только слабость. Как бы ни было, сегодня я уезжаю с С. Морозовым на Волгу и Каму; возвращусь к 5 июля.

Ольга будет болеть по крайней мере до осени, так что в Ялте ей этим летом не быть.

Нового ничего нет. Будь здорова, поклонись Мамаше, Марьюшке и Поле. С Волги буду писать.

Твой А. Чехов.

3775. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ

18 июня 1902 г. Пароход «Кама».

18 июнь 1902.

Милая, хорошая моя жена Оля, в вагоне я спал чудесно всю ночь, теперь (12 час. дня) плыву по Волге. Ветер, прохладно, но очень, очень хорошо. Всё время сижу на палубе и гляжу на берега. Солнечно. Морозов везет с собой двух добродушных немцев, старого и молодого; оба по-русски – ни слова, и я поневоле говорю по-немецки. Если вовремя переходить со стороны на сторону, то ветра можно не чувствовать. Итак, настроение у меня хорошее, немецкое, ехать удобно и приятно, кашля гораздо меньше. О тебе не беспокоюсь, так как знаю, уверен, что моя собака здорова, иначе и быть не может.

Вишневскому поклонись и поблагодари его; у него температура немножко высока, он трусит и хандрит – это с непривычки.

Маме* низко кланяюсь и желаю, чтобы ей было у нас покойно, чтобы ее не кусали клопы. Зину приветствую.

Буду писать каждый день, дуся моя. Спи спокойно, вспоминай о муже. Пароход трясет, писать трудно.

Целую и обнимаю жену мою необыкновенную.

Телеграфируй, что сказал Штраух.

Твой Antoine.

* т. е. Анне Ивановне.

3776. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ

19 июня 1902 г. Пароход «Кама».

Дусик милый, телеграмму в Казани получил, большое спасибо, целую тебя тысячу раз. Теперь я плыву по Каме. Погода чудеснейшая, ясно, тепло. Савва очень в духе. Говорят, что Пьяного Бора мы не увидим, так как будем в нем в пять часов утра. Это обидно. На Каме воды очень много. Я пишу это, а сам посматриваю в окошко: подплываем к Лаишеву.

Береги себя, моя палочка. Без меня на дачу не переезжай, я скоро приеду, раньше 5-го июля. Я здоров, сыт, мне тепло. Не сердись, не скучай, а будь в духе. Поклонись маме, Володе и Эле, а если увидишь Карла Ивановича и дядю Сашу, то и им.

Целую и обнимаю. Храни тебя создатель.

Твой Antoine.

19 июнь, под Лаишевым.

Проехали мимо Лаишева, почтового ящика на пристани нет.

На обороте:

Москва.

Ольге Леонардовне Чеховой.

Неглинный пр., д. Гонецкой, кв. 21.

3777. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ

20 июня 1902 г. Сарапул.

Милый дусик, пишу это в Сарапуле. Сегодня жарко. Здесь получил твою телеграмму, посланную в Чистополь, и заплатил 1 р. 10 к. штрафу. Береги свое здоровье, по крайней мере хоть до июля, не ешь ржаного хлеба и проч.

Завтра буду в Перми. Целую мою палочку и обнимаю. Я очень здоров.

Твой Antoine.

Нижайший поклон и привет Александру Леонидовичу.

Четверг.

На обороте:

Москва.

Ольге Леонардовне Чеховой.

Неглинный пр., д. Гонецкой.

3778. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ

20—21 июля 1902 г. Пароход «Кама».

Дуся, писем я не опускаю в ящик, а отдаю людям. Получаешь ли ты?

Конфеты я не взял, забыл дома.

Будь здорова! Кланяйся, деточка.

Твой Antoine.

Четверг.

Сегодня пятница, а письмо всё еще не опущено. Прости, дусик, не виноват. Сегодня жарко, хорошо. В 4—5 часов приходим в Пермь. На пароходе встретил того самого священника из Митавы, блондина, который плыл с нами до Пьяного Бора в прошлом году.

На обороте:

Москва.

Ольге Леонардовне Чеховой.

Неглинный пр., д. Гонецкой.

3779. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ

22 июня 1902 г. Пермь.

22 июнь.

Милый мой дусик, палочка, я уже в Перми. Приехал сюда вчера, переночевал в Клубной гостинице, сегодня в 12 час. дня уезжаю на пароходе вверх по Каме в Усолье, оттуда в имение Морозова, потом опять в Пермь и наконец в Москву. Не знаю, какого числа получишь ты это письмо, вероятно не скоро; но знай, что 2-го июля я буду уже в Москве. Меня ужасно мучает ревность, жене своей я не верю и потому спешу, спешу. Буду тебя колотить.

Кама чудесная река. Надо бы нам как-нибудь нанять для всего семейства пароходик и поехать не спеша в Пермь и потом обратно, и это была бы дачная жизнь самая настоящая, какая нам и не снилась. Надо бы подумать об этом.

Береги свое здоровье, палочка, будь умницей. Если у Алексеева готово на даче, то 3 или 4-го июля мы уже переедем. Времени терять не будем. Спасибо тебе за добрые телеграммы.

Ну, сейчас еду на пароход, пора. Плыть буду один <день> сегодня, потом ночь, потом в 12 часов на поезд. Целую тебя, а если ты ведешь себя хорошо, то и обнимаю.

Поклонись Вишневскому и Зине. Маме, если она всё еще с тобой, передай мой сердечный привет.

Каждый день ем стерляжью уху.

К приезду моему ты обязана пополнеть и стать полной, пухлой, как антрепренерша.

Целую еще раз.

Твой Antoine.