Текст книги "Мир культуры. Основы культурологии"
Автор книги: Анна Быстрова
Жанры:
Культурология
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 53 страниц)
Востока, и Запада. Как мы уже говорили, византийская культура не подверглась
столь разрушительному воздействию варваров, как это произошло в западной части
Римской империи, поэтому здесь есть возможность проследить процесс перехода от
античности к христианству, процесс выработки новой художественной манеры.
336
От античности надолго сохранилось стремление
изображать божество в его телесной, антропоморфной
форме. В ранневизантийском периоде можно выделить
две тенденции, связанные с религиозной живописью. Во-
первых, пришедшая из западной классики античная
традиция – роспись стен в погребальных помещениях
катакомб, которая непременно изображала Бога как
пастуха, Пастыря. Эти изображения во многом похожи на
античные пасторальные сцены. Известна также, может
быть, единственная в своем роде роспись синагоги в
Малой Азии, где вопреки еврейской традиции,
запрещавшей фигурные изображения, на стенах
представлены сцены из Ветхого Завета. В других
сохранившихся росписях изображения мифологических
Храм Софии в
персонажей соседствуют с первыми попытками создать
Константинополе.
Внутренний вид
портреты Христа, Богоматери, святых, апостолов.
Постепенно эти изображения сближаются. Античные
персонажи становятся аллегорическими фигурами евангельских образов. “Орфей
изображает Христа, Амур и Психея предстают как символы бессмертия души.
Крылатые амуры, птицы, дельфины, гирлянды цветов ... обозначают теперь райский
мир, в который попадут спасенные души” [155, с. 547, 548].
Вторая тенденция связана с восточной
традицией, долго не имевшей фигурных композиций
в
храмах. Украшением храма становятся изображение
креста, богатый растительный орнамент или фигуры
животных. Здесь даже та скупая предметность,
которая присутствовала в орнаменте, скоро уступает
место отвлеченной, абстрактной христианской
символике. В период иконоборчества именно эта
тенденция стремится вытеснить античную
конкретику в изображении и заполнить собой все
пространство византийской религиозной живописи.
Давид, играющий на
Хотя между обеими тенденциями
лире. Миниатюра
существовала борьба, обе они как бы встречаются в
Парижской псалтыри
новом стиле, выработанном в византийском
религиозном изобразительном искусстве. Это выражается в том, что в античной
традиции постепенно оформляется движение к все большей абстрактности
изображения. Со временем исчезает детализация в изображении человеческих
фигур, они приобретают характер знака, символа, обозначающего некие внутренние
духовные состояния либо таинственный смысл, понятный лишь посвященным. “Это
искусство полно тайных намеков и сложных ассоциаций. Так, виноградная лоза
означает кровь Христа, пролитую за спасение человечества; хлеба, уложенные в
корзины,– плоть Христа... Корзины с плодами – в античности атрибут плодородия
337
и непрерывности жизни – теперь обретают смысл вечности жизни духовной. Рыба
(особенно излюбленное изображение в раннехристианском искусстве) намекает на
образ Христа, ибо греческое слово ιχνυς (рыба) представляет собой тайнопись:
буквы его являются начальными в греческих словах “Иисус Христос бога сын
спаситель”. Птица становится символом бессмертной души; венок – символом
победы Христа над смертью” [там же, с. 548]. Со временем расширяется число таких
символов: чаши с водой обозначают купель для крещения, голубь символизирует
святой дух, фонтаны и сосуды с водой – источники духовной жизни, “орел с
распростертыми крыльями – в античности знак могущества Зевса – напоминает
теперь о бессмертии и вознесении Христа; павлин, тело которого, по
представлениям древних, было нетленно, означал воскресение” [там же]. Таких
знаков огромное множество, они представляют собой особый средневековый взгляд
на мир, в котором буквально все является выражением некоего таинственного
божественного смысла. (В фильме Тенгиза Абуладзе “Покаяние” используются
многие христианские символы, в том числе и рыба, которую держит в руках сначала
таинственный монах, а затем у одного из героев фильма в руках оказывается лишь
обглоданный скелет рыбы, и это тот, кого во все времена называли словом
“христопродавец”.)
Все эти символы становятся основой
сложившейся
традиции
иконописи,
канонизированной приблизительно к X веку. Канон в
иконописи касается как содержания иконы,
обязательного принципа изображения Христа и
святых, так и формы изображения человека.
Повторим, что на Востоке стремление к внедрению в
изобразительное искусство духовного начала
привело к преобладанию в нем геометрического,
орнаментального над человеческим. В Византии это
же
стремление выразилось более всего в стилизованном
изображении человека, в отказе от объема, телесных
деталей. Главный акцент делается на изображении
лица с большими глазами, с печальным и
Пантократор. Деталь
просветленным
мозаики. Собор в
неподвижным
взором.
Чефалу. XII век
Исчезает осязательность
персонажей, они все более напоминают бесплотные тени.
Мастера сознательно отказываются от всего, что могло бы
напоминать о земной жизни. В немалой степени этому
способствовала и ставшая особенно распространенной
мозаика, как бы предопределявшая усиление внимания к
контуру изображения и наиболее значимым его деталям.
Икона (греч. eikon “образ, изображение”) должна быть
посвящена различным персонажам Священного писания,
338
Фаюмский портрет.
Мальчик в золотом
венце. II век н. э.
обстоятельствам их жизни, событиям священной истории. Считается, что
предшественником иконы был фаюмский портрет, возникший в Египте в период
правления Птолемеев. К этому времени мастерство бальзамирования было утрачено.
В захоронениях на лицо умершего клали дощечку с его изображением в фас или —
позже – поясным портретом. В фаюмском портрете неведомый автор впервые
попытался передать глубокий внутренний мир человека, обращая внимание на
выражение глаз, на проявления характера во внешности. И первые иконы похожи на
эти портреты, изображавшие прекрасных юношей с печальными глазами в золотых
венцах или суровые лики бородатых мужей. Но в иконе ни один художник не имеет
права на свободное художественное решение. Канон требует точного
воспроизведения установленных деталей, композиции, а часто цвета и света. Эти
правила утвердил Вселенский собор 787 года. На нем были определены темы икон,
типы святых, место расположения их в храме. В храме определились три зоны
росписей. В верхней части (в куполе, на барабане, подпирающем купол на верхней
части конх) изображалось только то, что мыслится на небе – Христос Пантократор
(Вседержитель), иногда изображалось Вознесение. В алтаре, символизировавшем
место рождения Христа – пещеру в Вифлееме, изображалась Богоматерь. Эта зона
росписи считалась самой значительной. Второй зоной была верхняя часть стен
храма. Их расписывали эпизодами из жизни Христа, сюжетами на темы
12 христианских праздников, таких, как Благовещение, Рождество, Крещение,
Распятие и других. Если храм был большим, то на верхней части стен могли быть
представлены другие сцены из Евангелия. Третью зону представляла нижняя часть
стен, где изображались фигуры святых, апостолов в хронологическом порядке их
праздников. Та же иерархия изображений соблюдалась и в горизонтальном
расположении икон. Чем более значительным был персонаж, тем ближе к восточной
части храма, где находился алтарь, он располагался. Среди значительных
персонажей находилась и икона, посвященная тому святому, которому был посвящен
храм (например, тем святым, которые считались покровителем заказчика). На
западной стене, ближе к выходу из храма, часто располагались картины Страшного
суда.
Так возникает внутренняя логика храма, его сложный образ, представление о
храме как об уменьшенном повторении вселенной, микрокосмосе. “Храм был
символом неба и земли, рая и ада” [177, с. 144]. Добавим, что он был символом
божественной воли, прославлением духовного величия и чистоты.
Эта духовная устремленность художественной
культуры Византии вызвала к жизни своеобразную
эстетику, специфически трактующую прекрасное.
Византийская эстетика была прямо связана с
христианскими взглядами на мир. На
Константинопольском соборе, где велись дискуссии
между православными и монофиситами,
Псевдо-Дионисий Ареопагит, чье настоящее имя
неизвестно (он выдавал себя за соподвижника апостола
339
Владимирская Богоматерь.
Фрагмент. XIII век
Павла), представил четыре трактата: “О божественных именах”, “О небесной
иерархии”, “О церковной иерархии”, “О таинственном богословии”. В них автор
утверждает, что Бог – это свет, красота, благо; он “пребывает во всем и вне всего”
[329, с. 91]. Для автора прекрасное также представляется “неразрывностью связей
всего сущего”, “не возникающее и не уничтожающееся”. Таким образом, он
приравнивает прекрасное к Богу, при этом божественная красота становится
источником всей красоты мира. Эта мысль позволяет Псевдо-Дионисию утверждать,
что красота подобна свету, она, как и свет, проникает всюду и, как и свет,
проистекает из одного источника. Такое понимание красоты нашло свое
материальное воплощение в архитектуре храма, позволяющей залить все его
пространство потоками света, и в иконописи, в том золотистом фоне, на котором
чаще всего изображен основной сюжет иконы. Как пишет В. М. Полевой, золотой
фон условен, за ним “стоит представление о сверхчувственной, сверхчеловеческой
стихии, недоступной для простого логического понимания... Изображение строится
не как картина, в которую можно углубиться созерцанием, следуя глазом от
предмета к предмету, от одного плана к другому, как бы осязая взором
существующие в пространстве фигуры, а как зрелище, действие которого
развивается от непроницаемого золотого фона вперед, на зрителя” [246, с. 139].
Несколько иным было светское искусство Византии. Оно испытывало сильное
влияние античной традиции. Однако памятников светской культуры сохранилось
гораздо меньше, так как при различных военных действиях первыми разрушались
дворцы знати, императора и других богатых людей. До наших дней
просуществовала огромная цистерна, построенная еще при Юстиниане для
снабжения города чистой водой и представлявшая собой целый подземный дворец,
украшенный множеством колонн. Турки называли ее “Тысяча и одна колонна”.
Дворцы императоров, дома знати были богато декорированы мозаикой и
фресками, украшавшими пол, стены, потолки. Они изображали привычные для
античности сцены сельской жизни, охоты, различных зверей. Фрески изобиловали
сценами, “прославлявшими победы императоров над варварами, развлечения
василевсов” [297, с. 92]. В светском искусстве еще долго сохраняется скульптура,
которая в ранний период представляет нам портреты императоров, чиновников, а
иногда поэтов, философов.
В Византии постепенно сошел на нет театр,
поскольку античные трагедии и комедии сменились
представлениями жонглеров и мимов, а церковь
предавала анафеме многие зрелища. Но благодаря
церкви получила свое развитие музыка, включенная в
религиозный ритуал.
Литературная жизнь Византии, хоть никогда не
затухала, дала миру не так много значительных
авторов. Здесь сказывалось и то, что одни литераторы
склонялись к горестным размышлениям о бренности
Мозаика пола. Большой
всего земного, другие – сохраняли традиции
дворец в
Константинополе. VI век
340
античности, но “новое пронизано осязаемым присутствием старого, даже старое не
остается самим собой” [155, с. 272]. Христианское мировоззрение, его устремление
к внутреннему миру человека проявляется в размышлениях о жизни, оставленных
выдающимся богословом, философом и поэтом VI века Григорием Назианзиным:
Кто я? Отколе я пришел? Куда направляюсь? Не знаю.
И не найти никого, кто бы наставил меня.
Может быть, одним из первых в византийской культуре он говорит об измене,
предательстве друзей и учеников, интригах среди церковнослужителей:
Горька обида. Если ж уязвляет друг —
Двойная горечь. Если ж из засады бьет —
Тройная мука. Если же брат по вере твой —
Скрепись, душа. Когда же иерей, – увы,
Куда бежать, кого молить, как вытерпеть?
(Пер. С. С. Аверинцева)
И сам поэт, и его соподвижники вызвали настоящий всплеск поэтического
искусства в Византии. В византийской поэзии складывается исповедальный жанр,
раскрывающий психологический настрой автора или лирического героя. Чаще всего
это были действительно автобиографические стихи, как, например, у поэтессы IX
века Касии. Это была девушка необыкновенной красоты и ума, предназначенная в
невесты императору Феофилу. Его смутил и испугал глубокий ум красавицы, и она
от обиды и позора удалилась в монастырь. Ее стихи полны горького чувства,
насмешки над глупцами:
Как страшно выносить глупца сужденья,
До крайности ужасно, коль в почете он...
Когда невежда умствует – о боже мой,
Куда глядеть? Куда бежать? Как вынести?
Гораздо лучше с умными делить нужду,
Чем разделять богатство с невеждами и дураками...
(Пер. Е. Э. Липшиц)
Не остаются забытыми эпическая поэзия, жанр гимна и эпиграммы. Проза
Византии выработала и совершенно новый жанр – жанр жития, повествования о
жизни, страданиях, благочестии святых, мучеников за христианскую веру. В ранний
период существования Византии героем жития был чаще всего христианин,
терпящий гонения от языческих правителей. Позже героем становится
благочестивый монах, которого преследуют противники его благочестия:
иконоборцы – в соответствующий период истории Византии, разные демоны или
мирские искушения. В житии обычно рассказывается о родителях, детстве,
праведной жизни, чудесах, которые сопровождали его существование. Ему
341
непременно свойственны все христианские добродетели, долготерпение, доброта,
умение сочувствовать чужим страданиям.
Большую роль в византийской литературе играли разного рода
систематизированные обзоры предыдущей литературы, чаще всего античной,
которая никогда не отвергалась абсолютно. Например, патриарх Фотий создал труд
“Мириобиблион” (“Множество книг”), где он анализирует и дает краткие аннотации
творчества 280 античных авторов, пересказывает или цитирует некоторые из них.
Эта книга тем более ценна что многие античные источники, утраченные по разным
причинам, дошли до нашего времени лишь благодаря Фотию. Другой автор X века
Симеон Метафраст (Пересказчик) составил сборник житий святых, обработав
текст в соответствии с новыми нормами языка и канонами церкви.
Особый интерес для византийских литераторов представляло собой бурное
течение истории, обилие ее событий. Михаил Пселл создает особое произведение —
“Хронограф”, в котором с особой тщательностью, со множеством красочных
деталей изображает 100 лет существования империи. Эта книга впервые в
византийской литературе описывает мир, в котором не аллегорические герои, но
“живут, борются, страдают, любят живые люди с их страстями и пороками,
высокими чувствами и низменными побуждениями; перед читателем проходит целая
галерея порочных императоров, их жен и любовниц, мрачных временщиков,
придворных интриганов, суровых полководцев... Оценки его всегда образны и ярки,
но крайне субъективны, окрашены политическими пристрастиями, часто
проникнуты иронией и злой насмешкой над ничтожными правителями империи и их
клевретами” [297, с. 139].
Чем ближе Византия была к периоду завершения своей истории, тем заметнее
в литературе становилось стремление к гуманизму в самых разных формах его
проявления. С одной стороны, восточные влияния, усилившиеся в XI—XII веках,
принесли в литературу жанр притчи, в которой изображены различные типы людей,
наделенные индивидуальными чертами характера. Часто это истории о животных,
которые существуют и действуют как люди (такова, например, “Повесть о
четвероногих”). Впервые появляется жанр, который в западной литературе позже
получит название “звериного эпоса”, где явно прослеживается стремление к
справедливости, к праву на проявление своей индивидуальности, хотя все это чаще
всего осуществляется в жанре сатиры, басни. Гуманистические тенденции связаны и
с появлением любовных песен и стихов, иногда весьма фривольно звучащих. С
другой стороны, в литературе усиливается ощущение безысходности, печали, выход
из которого многие литераторы все-таки видят в совершенствовании
нравственности, в образованности. Еще Кевкамен советовал своему сыну: “Когда ты
бываешь свободен и не занят военными делами, читай книги исторические и
церковные... Много читай и многому учись... Если не знаешь чего, спроси о том
людей сведущих и не гордись. Ведь из-за этого, из-за нежелания спрашивать и
учиться люди остаются невеждами” [297, с. 138].
Таким образом, византийская культура сложилась на стыке различных культур,
составивших ее основание: развитые культуры греческой и римской античности,
342
вполне сложившиеся культуры Востока и примитивные культуры различных племен,
населявших огромные просторы империи. Объединяющим началом в этой пестроте
выступили византийская государственность, опирающаяся на православное
христианское мировоззрение, и греческий язык, обеспечивший осознание единой
государственной целостности. Все эти факторы способствовали возникновению
нового качества соединения восточных и западных тенденций в едином контексте
византийской культуры, в недрах которой постоянно сохранялась античность.
Возможностями живой связи с ее традициями мир обязан в какой-то мере именно
Византии.
Главной особенностью всего пути византийской культуры была постоянная
борьба между различными влияниями, между старым и новым, между высокой
духовностью и жестким практицизмом. Влияние Византии на мировую культуру
огромно. Несмотря на произошедший в XI веке разрыв между церковью Запада и
Византией, между католичеством и православием, многие идеи, а особенно ереси,
были восприняты на Западе. Такие западные еретики, как альбигойцы, катары и
другие, прямо связаны с антифеодальными движениями Византии, Византийское
искусство могло восприниматься различно, но элементы византийской архитектуры,
иконописи можно встретить в искусстве Западной Европы, особенно сильное
влияние культура Византии оказала на культуру России. Начиная от
государственности, принятия православной религии и кончая строем церковного
ритуала, архитектурным и иконографическим каноном, даже многими элементами
быта, Россия как бы приняла наследство, оставленное ей византийской культурой.
ВЫДЕЛИМ ОСНОВНЫЕ МОМЕНТЫ
1. Культура Византии представляет собой весьма длительный переходный
период от Римского государства к новым государствам, новым формам цивилизации,
новому образу жизни, новому экономическому укладу, новому менталитету. Это
новое качество в разных сферах человеческой деятельности складывалось на
основании самых различных культур Востока и Запада.
2. Одной из особенностей византийской культуры было то, что она
сформировала свои основные достижения и ценности под эгидой централизованной
государственной власти. Практически все стороны византийской культуры в той или
иной степени были связаны с государственной властью. Они либо обслуживали эту
власть, либо противостояли ей. Независимость от государства была возможна лишь
в сфере духа.
3. Другой особенностью Византии было формирование и утверждение
343
христианства как государственной религии. Взаимодействие религии и власти
складывалось противоречиво. С одной стороны, и религия, и власть преследовали
одни и те же цели, особенно явно обнаружившие себя в процессе феодализации
общества. С другой стороны, и власть, и церковь находились в определенном
противостоянии, поскольку каждая из них стремилась ко всей полноте влияния в
обществе.
4. Противоречия духовной культуры Византии коснулись и религии.
Центральные вопросы веры имели множественные толкования, что порождало
большое количество ересей. Некоторые из ересей были связаны с антифеодальными
выступлениями народных масс.
5. В византийской культуре на протяжении всей ее истории продолжалось
противостояние античной и христианской культур. В этом противостоянии Византия
одновременно и сохраняла некоторые традиции и произведения античности, и
разрушала их. Столь же неоднородной была и система христианской культуры.
6. Главным же значением византийской культуры было то, что она выступила
как переходный период от античности к средневековью и как связующее звено
между ними.
Глава XVI
КУЛЬТУРА ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
§ 1 Основные факторы становления культуры средних веков
По поводу начала средневековья в Западной Европе современный
французский теоретик Жак Ле Гофф пишет: “Римская цивилизация покончила
самоубийством, и в ее смерти не было ничего прекрасного. Однако она не умерла,
поскольку цивилизации не умирают, а вывела в средневековую культуру огромное
количество своих особенностей и оснований” [168, с. 18]. Среди них следует
выделить три важнейших, заложивших фундамент средневековой культуры в
Европе.
Во-первых, одухотворяющее воздействие античной культуры, не иссякавшее
на протяжении всего средневековья. Античная культура – это образ жизни, способ
мышления и деятельности своих создателей. Она настолько глубоко вошла в жизнь
344
Европы, что образовала монолит, который невозможно уничтожить. Его можно лишь
переосмыслить, изменить детали, приспособить к новым обстоятельствам истории.
Античность живет и во всех последующих культурах, а средневековье – самая
близкая к ней во времени. Особое место в монолите античности принадлежало
римской культуре, оказавшей влияние на все государства, возникшие на территории
Римской империи, принесшей к ним свой язык, формы организации общественной
жизни, религию, традиции. На роль преемника античной культуры претендовала
прежде всего Византия – часть бывшей великой Римской империи. Византийские
императоры долго пытались поддерживать величие “Второго Рима”, и Византия
стала одним из посредников в передаче античного наследия в Европу.
Во-вторых, последние римские императоры, решив, что прежние боги
бесплодны в своем покровительстве, сделали христианство государственной
религией на огромной территории. Столкновение античного политеизма и
христианского монотеизма, раскачивая чашу весов средневековья то в одну, то в
другую сторону, наложило отпечаток на все формы жизнедеятельности людей,
соединилось в удивительном и неповторимом качестве средневековой культуры.
В-третьих, рассматривая культуру средневековья, не стоит забывать, что
Римскую империю со всех сторон окружали варвары, для которых она в последние
годы своего существования выступала общим врагом. Рим не признавал варваров
равными себе, они были для него постоянным поставщиком рабской силы для
тяжелых и грязных работ и наемных солдат для охраны своих границ. Поэтому
понятно стремление варварских племен отстоять свой образ жизни, свои обычаи,
предания, мифы, легенды и песни, которые спесивый Рим всегда воспринимал как
нечто дикое и несообразное. Но как бы ни воспринималась варварская культура их
более просвещенными соседями, она существовала и утверждала себя в
действительность наряду с античностью и христианством.
Таким образом, средневековая культура представляет собой единство
античного, варварского и христианского начал. И это единство реализуется как
главное противоречие средневековья на всем ее протяжении: и античное, и
варварское начала были связаны с язычеством, его многобожием, одухотворением и
обожествлением природы, обрядами. Обряды, которые должны были
“воздействовать” на природную среду желательным образом, породили
карнавальную культуру, они пронизывали
быт и деятельность сельских жителей и не
минули горожан. Магические обряды не
исчезли, а перешли в другое русло,
параллельное основному христианскому
направлению. Часто они существовали и в
контексте христианского культа (например,
рождественский и пасхальный смех,
звучавший прямо в церкви во время
богослужения
и
связанный
с
земледельческими и скотоводческими
345
Страшный Суд.
Рельеф собора в Отене.
1130—1140 годы
языческими обрядами). Другой стороной средневековой культуры выступает
христианство и все его учреждения: церкви, монастыри, особый взгляд на мир,
особый менталитет верующего человека, ожидание конца света и Страшного суда,
ритм жизни, связанный с церковными праздниками. Двойственность средневековой
культуры определялась еще и тем, что она включала светскую официальную
культуру, за которой стояли власть имущие и влиятельные общественные слои, с
одной стороны, и огромный стихийный слой народной культуры – с другой. Долгое
время принято было считать, что Средние века – это перерыв постепенности в
развитии общества и культуры. Средневековье представлялось детищем мрака и
беса, в котором не было ни светлых сторон, ни достижений. При этом забывалось
даже то, что именно из Средневековья вырос и расцвел цветок культуры
Возрождения. Конечно, начало средневековья жестоко, но так же жестоко любое
начало: ведь оно изменяет привычные уклады и каноны, разрушает отжившие
формы жизни, несет с собой нечто неведомое и утверждает его не слишком
гуманными методами.
§ 2 Наследие варварства в средневековой культуре
Какое же наследство досталось Средним векам от прежнего общества? Крах
Римской империи сопровождался разрушением городов, дорог, систем орошения,
разорением деревень и, следовательно, упадком ремесел и сельского хозяйства.
“Великое переселение народов” в IV веке (передвижение варварских племен
норманнов, лангобардов, галлов, готов, гуннов, аланов и других с севера на юг, с
запада на восток и обратно), вызванное голодом, войнами и недостатком земли,
привело Европу к опустошению. Что не разрушили варвары, довершили стихийные
бедствия: наводнения, пожары, болезни. Например, с 546 года пришедшая с Востока
чума полвека опустошала Италию, Испанию, Галлию. В результате этого
Средневековье началось с регресса в материальной и духовной сферах. Наступили
времена, получившие название “темных веков”.
В техническом отношении общество оказалось отброшенным назад.
Прекратилось каменное строительство, ибо некому и нечем было обрабатывать
камень, и снова возобновилось деревянное, поэтому участились пожары. Исчезло
производство стекла, поскольку перестали ввозить соду. В ремесле и сельском
хозяйстве вновь стали применять примитивные орудия труда, что привело к
отсталости в военном деле, и средневековая Европа долгое время остается
безоружной против варварских вторжений.
Происходит и духовный регресс: уничтожено огромное количество
произведений литературы, скульптуры, живописи. Появившиеся в период раннего
346
Средневековья штрафы за совершенные проступки демонстрируют крайнюю
степень падения нравов: пьянство, обжорство, разврат, насилие, которые
совершаются на фоне упадка государственного управления и кризиса власти.
В этом хаосе христианская церковь, с одной стороны, стала объединяющим и
организующим началом. Монастыри оказались бастионами культуры среди
всеобщего невежества, охраняя и сохраняя остатки античной культуры и особенно
литературный язык. В монастырских библиотеках
хранились драгоценные старинные рукописи, в
скрипториях
(лат.
scriptorius
“писчий”) они
переписывались и возобновлялись, преподавание в школах
велось на латыни, ставшей языком науки. Долгое время
лишь при церквях и монастырях были учебные заведения,
сохранявшие “ученую книжность”.
С другой стороны, церковь внесла свою лепту в
Монах-переписчик
разрушение культуры прошлого. Мы уже говорили об
уничтожении научного центра и библиотеки в Александрии, запрещении многих
античных традиций. В 415 году монахи-фанатики зверски растерзали
преподавательницу математики из Александрии – Гипатию, а в 529 году была
закрыта выросшая из Платоновской Академии Афинская школа.
Итак, бывшая Римская империя разлетелась на мелкие осколки варварских
государств, из которых то одно, то другое расцветает на краткий период времени,
сияя отраженным блеском былого Римского величия. Первым из них стало
государство франков, империя Карла Великого, христианнейшего властителя,
насаждавшего христианство огнем и мечом. Он собрал вокруг себя блестящий двор,
пригласив к нему лучших ученых, поэтов, политических деятелей. Именно
благодаря его усилиям Западная Европа стала передовым регионом по сравнению
даже с Византией. Империя Карла Великого занимала обширную территорию,
управлялась обученными администраторами, образованными советниками.
Государственные указы стали доводиться до сведения подданных не глашатаями, как
прежде, а в письменной форме.
Однако и Карл Великий, и другие франкские
государи с чисто варварской непосредственностью
рассматривали королевство как свою собственность.
Они дарили и отнимали земли, распоряжались всеми
доходами лично, а население считали людьми,
зависящими только от них. От варварских времен
осталась также привычка воспринимать государство
как военную организацию. Долго еще сохранялись
различные собрания, например, земельных
собственников, или ежегодные смотры вооруженного
народа, которые у франков назывались “мартовские
поля” (ср. Марсово поле), и на них съезжалось все
свободное население. Для решения важных вопросов
347
Конная статуэтка
Карла Великого
Карл Великий созывал собрания светской и церковной знати.
Были попытки создать своды законов, но образцы римского права пока
остаются только образцами, а за основу берутся варварские “правды” – своды
судебных обычаев. В них, как правило, отсутствуют общие законы, а наличествуют
списки штрафов за те или иные проступки. Часто они были очень жестоки.
Например, человек, обвиненный в воровстве, мог доказать свою невиновность двумя
способами: либо он опускал руку в кипящее масло или воду, либо его связанным
бросали в реку. Если рука после ожогов быстро заживала или ему удавалось
выплыть, то он считался невиновным. Ни один суд не задумывался над тем, вменяем
ли подсудимый, не искал социальных причин проступков, не допускал мысли о
возможности судебной ошибки. Средневековый суд стремился не к исправлению, а к
наказанию человека, и оно сопровождалось мучениями или казнью. Королевские
законы имели своей задачей лишь одно: сделать из подданных вассалов государя,
скрепить их клятвой на верность сеньору. Так возникла другая система отношений
между людьми: если античный человек должен был быть справедливым, то
средневековый – верным.
§ 3 Особенности менталитета средневекового человека
Трудно найти в истории более противоречивую, более сложную культуру, чем
культура средних веков. Какие только противоположности не объединяются воедино
на этом не таком уж длительном отрезке времени! Это жажда чудесного и страх
перед ним; стремление к путешествиям и ограниченность кругозора местом
